На следующий день профессор Адам ознакомил меня с нашим расписанием на лето. К теории и практике основ погодной некромантии добавлялся новый предмет. Основы защиты. На нем предстояло научиться защищаться хотя бы на минимальном уровне.

— Вы наверняка заметили: все ваши однокурсники, обучающиеся на практике, обладают знаниями по защите и нападению с помощью своей силы. — Призрак, из-за теплой погоды одетый в рубашку и брюки, вышагивал по траве.

Я уже привыкла к тому, что декан порою вел себя как самый живой человек. Сейчас меня занимал другой вопрос. Сидя на чудом уцелевшем после экспериментов с кинжалом обломке колонны, прикидывала, чем грозит новый предмет и чем я буду грозить новому полигону, где после шести вечера начнется первое занятие.

— Минимальная база есть у всех. — Адам остановился напротив.

— Кроме меня, — закончила я.

Естественно. В Погодном колледже никому даже в страшном сне не могло привидеться, что я поступлю в Академию мертвых. Тем более — на практику.

— Да, кроме вас, — подтвердил призрак, смахивая с пола беседки пыль и усаживаясь по-восточному, — за лето вам нужно научиться тому, на что у других ушло несколько лет. Это помимо того, что вам будет необходимо продолжать тренировки по контролю.

— То есть кинжал и схема отложены до осени? — не поверила своему счастью.

— Оставлены для самостоятельных занятий, — не дал расслабиться декан. — Раз в три дня я буду проверять ваши успехи. Допуск на этот полигон у вас с девяти утра до отбоя. Последнее, в честь первого дня летних занятий у нас сегодня только урок по защите.

Призрак поднялся, отряхнул брюки и направился к арке.

Я посмотрела на припекающее солнышко. Непривычно как-то идти к нежити днем. Мы обычно ночью погосты с холмами обсиживали на предмет скрытой опасности.

Я подхватила доску и стило и, пожав плечами, заспешила следом. Профессор сказал, студент сделал!

Вон Адам — призрак, и ничего, синенький такой, почти не просвечивает. Бодро шагает по солнцепеку. Верхнюю пуговицу рубашки расстегнул, чтобы нежарко было. Вопрос уровня преподавателей остается открытым.

Мы пришли на уже знакомый по посвящению полигон номер тридцать два. Копия кладбища Лоумсити выглядела как новенькая.

— Так как вы в первую очередь основываетесь на эмоциях, на них и будем строить вашу защиту. — Мне показалось или призрак действительно обвел взглядом ровные ряды надгробий с некоторой долей сожаления? Так родители смотрят на красивую игрушку перед тем, как отдать ее неразумному ребенку. — Попробуем не бороться с вашими эмоциями, а направлять.

Последние слова профессор сказал скорее себе, чем мне. Я ждала продолжения, не без основания полагая, что новый метод может оказаться куда круче старого.

— Не пугайтесь. В моих словах нет противоречия, — улыбнулся профессор, прекрасно уловив мое настроение. — У каждого мага, чьи силы опасны, свой подход к обретению покоя. Чаще всего основа его — это то, что мы с вами начали осваивать. Полная отстраненность от эмоций и раздражителей. Это просто и эффективно. Но иногда приходится идти по второму пути. С одной стороны, вы должны научиться себя контролировать. С другой — понимать, какие эмоции вызывают всплески. Как то, что вы испытываете тут, — призрак приложил ладонь к своей груди, — влияет на вашу силу, и к каким последствиям это может привести, если не управлять силой.

— Как мой отец? — прошептала я.

Он взрывной, эмоциональный, и при этом его сила ни разу не причинила особого вреда. За все время после его выпуска из пятого или восьмого по счету университета только однажды крыши и фасады соседских домов слегка побило градом. Но тогда мама серьезно заболела. Целители чудом ее вытащили.

— Его счет — это чтобы мы с мамой не волновались? — догадалась я.

— Да. Счет, как вы уже заметили, — одна из начальных техник отключения раздражителей. Как сосредоточенность на дыхании и сердцебиении. На самом деле у вашего отца куда более сложная техника, отработанная до мелочей. Ему было очень непросто, прежде чем он смог обуздать свою силу. Вы пошли в него. То же направление силы, тот же темперамент.

— Вы забыли добавить: «К сожалению», — к чему ведет призрак, я поняла.

Та же сила и та же техника. А технике могут обучить те же преподаватели из того же университета. Обидно. Но декан прав. Нет смысла терять время в академии.

— Нет, никакого сожаления тут быть не может, Энджения, — удивил меня Адам. — Я рад, что буду помогать вам обуздывать свои силы. Что приму участие в разработке новой техники контроля, которая в дальнейшем может помочь еще кому-то.

— Новой?

— Новой. — Глаза призрака тепло блестели. — Ваши силы отличаются от сил отца. Вы больше маг молний, дождя и смерча. У него главными всегда были торнадо, ураганы и град.

— Но ведь это очень близко.

— Да, но не одно и то же.

— Основа одна. Да и вряд ли преподаватели отцовского университета с вами поделятся, а он сам сейчас далеко. К тому же столько лет прошло, он, наверное, уже не помнит деталей. А результат нам слабо поможет.

Призрак терпеливо выслушал мой спич. Кивнул пару раз, а потом прикрыл глаза и усмехнулся.

— Преподаватели вашего батюшки с огромным удовольствием поделились с нами всем, что у них было. Стоило сказать, кто поступил на мой факультет, как нам тут же прислали копии и обещали всяческое содействие. Они его помнят до сих пор и не горят желанием воспитывать следующее поколение Кейн, но это неофициально. Официально у них нет мест. Зачислить вас туда могут только по прямому приказу короля, но он этого делать не станет — оттуда моментально заберут половину студентов. Их родители обучались с вашим батюшкой. А ваш отец… он понял. Он постарался вспомнить все, что они делали с наставником, и охотно изложил то, что вышло в итоге.

Я оторопело таращилась на Адама.

— Так что если не передумали становиться погодным некромантом, прошу пожаловать на занятие! Сегодня я просто понаблюдаю, как вы защищаетесь. Никаких ограничений. Удачи!

И исчез.

Никаких ограничений, значит?

Я настороженно оглядела ряды надгробных плит. Над ними порхали бабочки, носились стрекозы. В траве стрекотали кузнечики. Насекомые радовались, что весна забрала с собой дожди и непогоду, а лето сразу заявило о своих правах. Солнце вовсю припекало. Нежить не торопилась выбираться из могил, очевидно, как и я, считала, что днем ей лучше отдохнуть в прохладной земле.

Обойдя погост, я отметила выломанными из куста прутиками несколько подозрительных могил. Помня о том, что в прошлый раз скелеты вылезали на этом полигоне, как поганки после дождя, решила забраться повыше.

Страшно, конечно, но чувство самосохранения победило. И я вскарабкалась на крышу склепа, того самого, где мы сидели с Закери. По крайней мере, каменное сооружение прочность и надежность уже доказало.

Сижу. Вниз не смотрю, только на подозрительные могилы, мысленно заверяя себя, что устроилась на травке, внизу.

Первым из земли выполз мой старый знакомый. Скелет успел срастить ребра, но место эпического удара древком флага было все еще заметно. Нежить увидела меня на крыше, уныло клацнула зубами. Потом вздохнула. По крайней мере, так это выглядело со стороны — грудная клетка характерно шевельнулась. Покрутив черепушкой, скелет вытащил из травы обмотанную темной тканью трость с ручкой-крючком. Деловито приладил ее себе за спину и двинулся в мою сторону, выставив костлявые пальцы перед собой.

Было жаль калечить знакомый скелет, но задание есть задание. Поэтому я решила обойтись малой кровью.

Туча вышла больше, чем надо. И темнее. Зато дождя хватит отправить в плавание десяток скелетов. Благо склеп стоит немного выше остальных могил.

Я направила воздушную защиту к остановившемуся в десяти шагах от моего насеста скелету. Нежить увидела тучу, засуетилась. Выхватила из-за спины трость. Подняла вверх.

— Превосходно! — рассмеялась я, наблюдая, как скелет раскрывает черный зонт.

Ехидное клацанье, и запасливая костяшка осторожно, чтобы не поскользнуться на мокрой траве, зашагала дальше.

Определенно, скелет был при жизни оптимистом. Весьма невезучим оптимистом. Смерч подхватил зонт и понес прочь от склепа. Нежить поскакала следом под радостный грохот и вспышки молний. Туча продолжила поливать скелет дождиком.

Едва костяшка добежала до края погоста и, перевалившись через ограду, побежала за зонтом по высокой траве, накрыло ощущение грозы, нахлынувшее сразу со всех сторон. Меня с утробным воем снесли с крыши. Падая, я заискрилась не хуже ската. Рискнувший напасть зомби отлетел в сторону. Остальных это не остановило.

Идиотка! Забавлялась со скелетом, а про другие могилы забыла!

Что делать, если против одной погодницы — пять «живеньких» зомби? Делать ноги!

Никогда раньше не думала о парах целителя с такой нежностью. Натренированные Кошмариком Радостным конечности унесли меня от опасности. Прислонившись к ограде, я смотрела на быстро приближающихся преследователей и искрилась. Пара минут — и смогу зарядить осветительные приборы для целого города.

Умом понимала, что Адам наблюдает и вреда мне не причинят. Однако доводы разума тонули в страхе быть съеденной. Или покусанной до того, как профессор вмешается. Закуской я становиться не хотела.

Смерчи и молнии ринулись в сторону зомби. Скелеты получилось уничтожить, выйдет и с этими. Должно, по крайней мере. Проводимость у них ведь выше? Вроде бы.

Захват со спины я не учла. Ни тебе чувства опасности, ни тени на краю поля зрения. Белая вспышка затмила солнце. Взвыл ветер. Громыхнуло.

Руки на шее исчезли. Зомби застыли за отливающим зеленью прозрачным барьером, защищающим их от погодного безобразия, учиненного мной, — пары смерчей, усердно пытающихся пробить защиту, длинных молний с хмурого, затянутого большой тучей неба.

— В следующий раз постарайтесь не уничтожать наглядный материал, — усмехнулся профессор Адам, обходя меня по дуге и приглаживая взъерошенные волосы, которые из немного поджаренных быстро становились обычными.

Хорошо я его приложила.

— Извините.

— На будущее — доверяйте своим ощущениям.

Я потупилась. Призрак прав: в захвате опасности не почувствовала, но все равно шандарахнула молнией.

— И старайтесь использовать менее разрушительные способы для защиты. — Декан показал на парящие в смерче надгробия. — Впрочем, с этим мы разберемся. У нас целое лето впереди.

«Целое лето» пролетело как один день.

Утро начиналось со схемы вызова и извинений призраку, явившемуся на мой зов. А являлся отнюдь не профессор Адам, естественно. Как шутил Закери, заходивший перед завтраком, так я скоро перезнакомлюсь со всем персоналом академии. Видимым и невидимым.

Невидимые слуги тоже оказались призрачными сущностями или созданиями, близкими к ним и потому невидимыми, чтобы не пугать студентов, не отвлекать от занятий. Согласна, мне жилось куда спокойнее, пока считала, что вся нежить, кроме призраков, в академии обитает на полигонах.

Аманда, которая когда-то посоветовала идти к Ариадне за шарфиком, оказалась одной из них. Собственно, специфический жар, что прокатился по комнате, когда я вызвала ее к себе в пятый раз, наглядно доказал, что она не безобидный призрак, а вполне опасная мертвая сущность.

Знали ли об этом старшие курсы? Безусловно, да. Но клятва не давала рассказать, так как это была часть методики обучения.

За завтраком я перекидывалась парой слов с друзьями: Ариадна никак не могла сдать коллоквиум, и Корнелия видела в этом личный интерес декана теоретиков. Закери шутил, что нашей «ледяной» некромантке грозит быть упокоенной, когда Шайна вернется с каникул.

После перекуса я отправлялась на занятие по контролю. Задания профессора усложнились. Теперь, помимо сосредоточенности на дыхании, было необходимо понять, какие чувства провоцируют силу. Лучше бы он заставлял завязываться в позу для медитации! Это хотя бы понятно.

С кинжалом дела обстояли чуть лучше. Лечебная практика под руководством целителя помогла поднять его до уровня головы. Выше — увы.

Но все меркло перед парами по обороне, которые занимали большую часть дня и ночи. Профессор решил, что один полигон — слишком мало, и мы начали перемещаться из одной локации в другую. Вначале просто нужно было не дать себя покусать, придушить, заплевать грязью, утыкать колючками. В идеале — вообще не подпустить к себе на сто шагов. При этом не испортить наглядный материал. К концу лета Адам начал давать конкретные задания на использование той или иной силы или сил для защиты.

Оказываясь у арки очередного полигона, я уныло выслушивала требования, заходила. Немного поупражнявшись в беге, прыжках через препятствия и лазании (как повезет), выполняла. Приходил профессор, и начиналось…

Я на склепе, пятерка скелетов бодро булькает в яме. Профессор Адам, скептически выгнув бровь, осматривает старательно промытую ливнем в земле полость с недовольным содержимым, на которую угрохала кучу сил.

— Что вы с ними сделали?

— Вымыла.

— Скорее утопили.

— Но вы же сами сказали остановить наступление. Наступление остановлено. На пару часов — точно. Пока вода не впитается.

— Неплохо.

И растворяется в воздухе.

И так — постоянно.

Что бы и кто бы у меня не летал над погостом, не бегал с зонтиком, не стоял столбиком, опасаясь молний, мне неизменно говорили «неплохо».

Только один раз я заработала «хорошо». Совершенно случайно. Подходил к концу третий месяц лета и тренировок. До начала следующего учебного года оставалось несколько дней — второй части каникул меня лишили, для моего же блага. Родители, все еще катающиеся по Фелисии, согласились с доводами декана, бабулю поставили перед фактом, что нотации ей придется читать петуниям в саду. Кстати, связь по браслетам отлично скрывала настоящую сущность преподавателей. Родители остались довольны разговором с профессором Адамом, мама сочла его весьма приятным лордом.

Так вот, думая о потерянных каникулах, я бодрым шагом улитки двигалась с полигона в сторону студенческого крыла, когда услышала женские крики. Оглядевшись, заметила, что девушку затягивает в арку соседнего полигона.

На бегу запустив несколько молний в невидимого в полумраке злодея, схватила жертву за руки. И оказалась втянутой в воронку вместе с истошно вопящей Корнелией.

Зомби отлетел, отброшенный смерчем и для надежности припечатанный разрядом молнии. Я дернулась к арке, но наткнулась на невидимую стену. Нас заперли. Вскоре выяснилось, что одним зомби шутник не ограничился.

Из склепа неторопливо, словно на прогулке, вышел лич. Луна то пряталась за тучами, то выныривала из-за них, но перепутать с обычным зомби мертвого мага не давало свечение вокруг мужчины в дырявом камзоле. Шутка перестала быть смешной.

Лич с интересом нас разглядывал, разминал почти лишенные плоти пальцы. Я готовилась атаковать раньше, чем с рук мертвеца слетит первое заклинание. Корнелия молча шмыгала носом, старалась сплести сеть. Пальцы ее тряслись, плетение рвалось, исчезало кусками.

Очевидно, на экзамене ее прыткость и точность действий спровоцировали нервы, которые были на пределе из-за поступления. Попросту Корнелия так испугалась, что перестала бояться.

Увы, времени, чтобы довести ее до нужной кондиции, нет. Имелся второй вариант: наорать, но тут чревато — можно спровоцировать лича на больший выброс силы, чем тот, что нам готовят.

Мертвец вытянул руки в нашем направлении и сразу же был подхвачен смерчем. Вспыхнули молнии, прошивая гудящую воронку, они не давали ему воспользоваться силами. Но темный сгусток все же успел сорваться с пальцев мертвеца и ринулся к нам.

Я отбросила вторым смерчем Корнелию. Закрылась молниями, но не рассчитала сил. Смертельная магия холодом коснулась кожи… И распалась, разрушенная такой же, но много сильнее. Некромантские чары, неожиданно сорвавшиеся с моих рук, исчезли. Ощущение жуткое, словно кто-то влил свои силы, дав возможность защититься. Моя собственная магия тут же взбунтовалась против вторжения, и, кажется, спасителю немного прилетело.

Не успела прийти в себя, как арку открыли, выбив часть кладки. Профессор Адам мгновенно оказался возле Корнелии, подхватил неподвижно лежащую однокурсницу на руки. Отделил нас от лича невидимой стеной.

— Никуда не уходите! — приказал призрак, шагая в портал.

— Где твой браслет?! — дружно накинулись на меня Алекс и Закери.

— Оставила заряжаться в комнате.

Шелдон тихо ругнулся, цапнул меня за плечо, покрутил. Убедившись, что я целая, рывком притянул к себе. И поцеловал.

Мой первый поцелуй вначале был очень злым, подавляющим, лишающим дыхания. Потом Закери вспомнил, что в его руках не враг, а невезучая погодница. Губы стали нежными, мягкими, уводящими за собой. Будящими настоящий ураган внутри. Завораживающий, но такой необходимый в засуху, чтобы сердце расцвело первой любовью.

Кузины ошиблись, Шелдон не просто мне нравится.

А я ему… нравлюсь? Или не только?

Замерла, осознавая, что пальцы запутались в волосах Закери, а я прижимаюсь к нему, словно в теле не осталось ни одной косточки. А он упрямо держит дистанцию, не дает обнять, как хочется, чтобы совсем близко, чтобы почувствовать сквозь одежду его тепло. Хотя его ладони то и дело сползают с моей спины.

Исходя из теории девочек, я ему не только нравлюсь.

— Шелдон, да ты мазохист! — подколол Алекс.

— Не замолчишь, стану садистом, — огрызнулся Закери. Прислонился лбом к моем лбу и прошептал: — Извини. Не знал, что ты никогда ни с кем не целовалась. Твоя дружба со Станли… Прости.

Прекрасно понимаю его удивление. Когда девочки с детства дружат с мальчиками, насколько бы они ни были леди, некоторые вещи неизбежны.

Например, всем очень интересно, как это — целоваться? Родители ведь делают это регулярно и выглядят счастливыми? А если мальчик старше и «опытней», то надо потренироваться, чтобы потом не опозориться. А на фруктах пусть другие тренируются.

Лара и Кэти тренировались на Дастине. Я не смогла. Стоило ему наклониться, как я то замечала прыщик на носу, то светлую ресницу, упавшую на щеку. Искала отговорки. Потому что мне не хотелось пробовать, я мечтала, как родители, чтобы потом два часа ходить со счастливо блестящими глазами.

И вот это случилось.

Я смотрела на Закери с блаженной улыбкой, было все равно, что леди не положено целоваться с тем, кто не является ее женихом, и вообще-то полагается отвесить пощечину и оскорбиться.

Кузины правы: поцелуй с тем, к кому испытываешь чувства, — это полет в смерче из облаков. Невозможно, но дух захватывает, сердце замирает, и не веришь, что это происходит.

— Не снимай больше браслет, прошу. — Закери очертил пальцами мою скулу, нежно коснулся губ. Смазал прикосновение легким, почти дружеским поцелуем. И тихо рассмеялся: Иначе даже моих сил может не хватить, чтобы выдержать ответные благодарности.

Он положил мои ладони на свою макушку. Волосы явно были обожжены.

— Это ты мне помог? Но как?

Теоретически любой маг может передать силу другому. Практически на это способны единицы, но для них это чревато выгоранием. И они ограничены в возможностях — только при телесном контакте и только магу своего направления.

— Все потом, конопушка. — Закери быстро глянул на изучающего арку Алекса.

— Погоди… — Я вспомнила, как на наши с Корнелией головы летел козырек с крыльца «Толстой цапли». — «Толстая цапля»? Алекс не случайно за нами пошел? Это ты его послал? А потом его сила… Да не косись ты на него. Он ведь и так уже все знает, да?

— Да, — нехотя признался Шелдон. — Потом, рыжик, все потом.

— Ты ненормальный! — прошипела я, стукнула его по лбу ладонью. — Ты же мог выгореть!

Закери поморщился:

— Велика беда.

— Что?! А если бы ты погиб?! Ты хоть знаешь, скольких магов целители вытаскивают, когда те выгорают?! — Я стукнула Шелдона по руке.

— Одного из десяти, — совершенно спокойно сообщил мне этот полоумный. — Но мне это не грозит.

— Почему?!

— Потом. — Закери показал на появившегося профессора Адама.

— Ну что, молодые люди, прошу к выходу. — Призрак кивнул на арку. — Не беспокойтесь, Шелдон, до отбоя еще успеете увидеть Кейн. Но вначале зайдите в мой кабинет, минут через пятнадцать. А теперь вы, Энджи. Как вы попали на полигон?

Призрак внимательно меня выслушал. Судя по хмурому лицу, шутника не просто найдут, его отчислят.

— Ну а теперь поясните, что это за художества? — Профессор Адам кивком головы указал на лича, которого до сих пор мотало в сверкающем молниями смерче.

Пролетая лицом к нам, неживой маг показал мне кулак, а потом недовольно скрестил руки на груди.

— Это лич. — Я подавилась смешком. Видимо, нервное. Лич опять, пролетая мимо, показал мне кулак, потом покрутил пальцем у виска. — Проветривается.

— А молнии, я так понимаю, для красоты?

— Воздух озонирую! — с благодарностью улыбнулась призраку.

— Неплохо. Даже хорошо.

Шуточное объяснение отвлекло от мрачных мыслей о Закери.

Вот что со мной не так? Парень ради меня жизнью рисковал, а я с трудом сдерживаюсь, чтобы не броситься следом и не накостылять ему как следует. Потому что боюсь его потерять. А если подумать здраво — он выбрал самый эффективный вариант. По крайней мере, ему не пришлось вытаскивать меня с того света. Эх, противоречивая женская душа!

Дожидаясь Закери, я успела сбегать в лазарет и узнала, что Корнелии помощь целителя не понадобилась. Она ударилась головой, когда я ее отбросила, но, кроме шишки, ничего опасного. А сознание потеряла, угодив в чьи-то забытые на полигоне сонные чары. И сейчас спит у себя.

Остаток времени потратила, размышляя, а так ли рисковал Закери, как мне с перепугу показалось? Возможно, я зря паникую? В памяти всплывали обрывки фраз. Поздний ребенок, родился на дальней заставе. Способности не то в деда, не то в бабку. Родители в нем души не чают…

Когда Закери взобрался на балкон, вручил белую розу, быстро поцеловал и спрыгнул на пол, мне оставалось лишь подтвердить правильность выводов.

Как только роза заняла место в вазе, я устроилась под боком усевшегося на диван Закери и тихо спросила:

— Ты не рисковал, потому что не сын своего отца, правильно? Твои силы куда больше тех, что были у деда и бабки? Когда ты понял, что родители тебе неродные?

— В двенадцать. — Шелдон бездумно разглядывал картину на стене. — Случайно нашел документы об усыновлении.

— Так рано?

Бедный ребенок!

— Ну, я был весьма развитым и самостоятельным мальчишкой, — тепло улыбнулся Закери, перебирая пальцами мои волосы. — Пару дней повыкидывал коленца, потом понял, что отец и мама меня любят. И всегда будут любить.

Действительно, умный ребенок.

— А когда они тебе сказали? — вряд ли он сообщил родным, что в курсе своего необычного появления в доме.

— В восемнадцать, незадолго до того, как мои силы выросли. Отец два дня ходил кругами, прежде чем сказал. Мать все успокаивающие капли в доме выпила. Меня даже немного обидело, что они могли подумать, будто я откажусь от них.

Не откажется. Но про настоящих родителей обязательно узнает, если уже не узнал. Может, в этом причина его стремления на свободу: что-то случилось с его биологическими родными? Или случится? Закери ведь чувствует смерть.

— А ты пытался их найти? — осторожно начала я, боясь задеть больную тему.

— Да. — Шелдон запрокинул голову, задумчиво посмотрел на потолок. — Но меня старательно забыли. В могиле, где якобы лежит моя мать, — скелет старухи. Ее призрак весьма сварлив, но все же она сказала, что ее туда переложили из ее могилы в день моего рождения. Специально выбрали. Посчитали, что вызвать ее призрак не выйдет ни у кого. — Закери горько усмехнулся. — А я вызвал. Я понимаю, почему так тщательно замели следы.

Я, кажется, тоже…

Поджав ноги, села, повернувшись к Шелдону лицом. Заглянула в карие глаза, в которых не было и тени сожаления.

— Ты уверен?

— У меня сила Тайсто. Их способность видеть смерть и передавать силу тем, чье сердце мне открыто.

— Друзьям? — схитрила я, решив, что на сегодня достаточно откровений. Разве что потом, позже, спрошу, зачем ему нужно покинуть академию. Вряд ли его настоящей семье что-то грозит.

Венценосная чета и кронпринц — в добром здравии, и, судя по лучащимся здоровьем лицам, которые регулярно мелькают по зеркалам, покидать наш мир они не собираются.

— Друзьям, — подхватил игру Шелдон, касаясь моих губ и слегка прикусывая, — любимым. Выйдешь замуж за бастарда?

Я ошарашенно замерла, отшатнулась, прерывая поцелуй. Спрыгнула на пол, взволнованно пробежалась по комнате.

— Это так неожиданно…

Закери соскочил с дивана. Поправил рубашку, выхватил розу из вазы и, встав на одно колено, спросил:

— Леди Энджения Кейн, разрешите отписаться вашим родителям? Вы согласны стать моей супругой?

Я взяла протянутую розу.

А с явным облегчением вздохнувший Шелдон закончил:

— Жду вашего положительного ответа! Или мне придется вначале застрелить вашего бывшего жениха на дуэли? Или спасти вас из плена дракона? Я готов! Дракон найден. На выбор: из озера или из ректората?

— Лучше из озера! — Я обняла ладонями лицо Закери, несмело коснулась его губ своими. — Я согласна…

— А я против! — Алекс отцепился от лианы. Надо бы остричь. А то не комната, а проходной двор! — Шелдон, что ты творишь? Совсем крыша съехала? Или твоя проблема испарилась с утренним туманом?

— Лучше бы ты вместе с моей крышей съехал и не лез, куда не просят, — вставая с колена, огрызнулся Закери. — Занялся бы своей личной жизнью, что ли?

— Я займусь, как только тебе купол поправлю.

Шелдон угрожающе уставился на друга. Что тот гораздо выше и сильнее, его не смущало.

— Значит, не родные виноваты… — Я оперлась рукой о спинку кресла. Горло перехватило. Как это может быть правдой?! Но факты утверждали, что так и есть. И причина того, что Шелдон упрямо хочет на свободу, в нем самом. Провести пару лет в академии — так он сказал? — Сколько осталось?

Я подняла глаза на Закери.

— Лучше бы ты, Шелдон, выбирал девушек, у которых голова для шляпки нужна. — Алекс похлопал друга по плечу, вышел на балкон и полез обратно.

— Два года, год, полгода, пару месяцев или недель, — Закери отвернулся, скрестил руки на груди, — я не знаю. Раньше знал, но сейчас время постоянно меняется. Алекс прав, не нужно было делать тебе предложение. Хватит того, что я порчу жизнь родителям.

Шагнул в сторону балкона.

Остановила.

Обняла сзади, уткнулась лицом в рубашку. Сипло выдохнула. Отстранилась и заставила обернуться.

— А теперь слушай. Я приняла предложение, и я выйду за тебя замуж. Через полгода или год, как положено. Или через полтора, чтобы ни у кого не появилось подозрений, что мы торопимся. Вот! А потом мы проживем лет сто вместе, даже если мне придется все время сидеть рядом с тобой и привязать к тебе Алекса. Поверь, что бы ни случилось, мы тебя вернем.

Закери наклонился ко мне, нежно поцеловал и тихо сказал:

— Этого я и боюсь. Вы же оба такие упертые, что хватит ума сотворить из меня лича! Но, наверное, никто другой и не стал бы моим другом и любимой.

— Это признание?

Закери шутливо огляделся по сторонам, словно еще кто-то мог признаться мне в любви.

— Оно самое! Я тебя люблю, Энжди.

Я заискрилась. Закери насмешливо отступил.

— Боюсь, леди, я не рассчитывал на столь бурный ответ! Плащ с перчатками забыл.

— А на такой?! — Я повисла на шее Шелдона: — Я люблю тебя! И никаких личей! Только живьем!

Самонадеянно. Но иначе я устрою такое стихийное бедствие, что от академии останутся одни ворота.

В эту ночь мы нацеловались до одурения. Лишь потом вспомнили, что предложение-то я приняла, а родители не в курсе. Безусловно, счастье делает людей немного сумасшедшими. Пять утра — это ведь почти утро, правда?

— Энджи, а ты точно хочешь за него замуж? — выслушав сбивчивое признание, переспросила мама, повторив вопрос отца, прозвучавший где-то на заднем плане под шорох одеяла. — Ты там, случайно, больше никого от ссылки не спасаешь?

Я покосилась на наши с Закери переплетенные пальцы.

— Нет. Я его люблю, мам, а он меня.

— Ну, это мы поняли давно. — В голосе мамы прозвучал смех. — Ты мне своим Закери все уши прожужжала. Отец говорит, что ждет от твоего некроманта официального звонка. Через полчаса.

Родителям Шелдона мы решили позвонить после разговора с моим батюшкой. Полчаса я дергалась, Закери посмеивался, потом применил безотказную технику успокоения — поцелуи. Сработало. Пока он на балконе беседовал с моим отцом, я со счастливой улыбкой бездумно таращилась перед собой. Пришла в себя, когда Закери вернулся.

— Ну что? Что он сказал?

— Спросил, не пытаюсь ли я таким способом заверить своих родителей, что являюсь примерным сыном. Вначале прямо осведомился, люблю ли я тебя. А потом пообещал устроить мне бесплатное путешествие с компанией «Торнадо для вас», если тебя обижу.

Родители после Дастина перестраховываются. Влипли мы. Повышенное внимание нам точно обеспечено. А если бабушка подключится, то еще и вагон маговозный с полезной для помолвленной леди литературой!

— И все?

— Ну почему? У вас с ним талант предлагать экзотический массаж. Хороший у тебя отец, — нелогично закончил Закери.

Своих родителей Закери фиктивными помолвками не баловал, так что они встретили известие тепло. Отец по-военному четко опросил Закери, все ли он сделал, как полагается. Спросил ли у родителей. Получил ли разрешение. Леди Шелдон обрадовалась, как девочка. Потом расстроилась, что из-за учебы у нас не будет приема в честь помолвки. Пообещала устроить торжество на осенних каникулах. Даже думать не хочу, как они будут делить меня с мамой и бабулей!

Оставшиеся до конца летних каникул дни я в промежутках между тренировками доставала Закери, выясняя, что ему известно о его предчувствии. И предчувствиях Тайсто вообще.

Я была готова, если нужно, дойти до короля. В конце концов, он единственный, кто мог быть отцом Шелдона. Кронпринц Эдуард всего на пять лет старше Закери, а других наследников крови у короля не было. Его отец и дед давно умерли. Сестру укусила змея, когда королю было двадцать, а принцессе — пятнадцать. У нашего правителя вообще оказалось на удивление мало кровных родственников. На данный момент — только сын.

Раньше это не казалось подозрительным. Сейчас в этом виделся скрытый смысл. И связь с тем, что Закери предчувствует свою смерть.

Я поделилась догадками с Шелдоном и Алексом. Девушек Закери попросил не посвящать в наши дела. Как он выразился, у нас и так уже все предпосылки, чтобы тайное стало общественным достоянием. Особенно если следовать поговорке: что знают трое, знают все. Да, он не рассказал о своих догадках относительно отцовства родителям. Я его отлично понимала — хватит с них и того, что сын в пылу спора выдал: скоро отправится в безвременье.

А еще я теперь точно знала, что лорда Шелдона и его жену выбрали отнюдь не случайно, хоть и использовали их вслепую, не сообщив о том, кем является их усыновленный ребенок. Он прямой, бесхитростный, человек слова, а супруга — ему под стать. Самое большее, что они могли, скрыть, что сын неродной. И то лишь потому, что заботились о его будущем. Состояние Шелдонов было невелико, но и на него могли найтись охотники, если станет известно об усыновлении. Ведь кровные родственники имеют право оспорить завещание, если ребенок приемный.

Родители и без того делали, что могли. Использовали все связи. Старались удержать сына там, где были лучшие специалисты его направления. Те, кто обещал помочь в обмен за молчание о новых способностях сына.

Об этом сказал Закери после того, как меня заинтересовало упорство его отца. Любящий родитель ведь вполне мог согласиться с желанием сына погулять напоследок.

Ректор обещал помочь Закери, но не торопился что-то предпринимать. Изредка вызывал на беседу, словно выжидая. От Адама Шелдону было куда больше пользы. Призрак вел часть его летних тренировок и тоже спрашивая о его предчувствии. Так как он был один из четырех, кому дракон разрешил сообщать подробности, Закери рассказал об изменениях. И Адам увидел в этом положительное. Дал слабую надежду, что все разрешится.

И вот тут была любопытная нестыковка. Ректор был против того, чтобы Закери сообщал Алексу и мне о своих способностях, а Адам настоял, чтобы мы были в курсе, но только мы двое.

— Почему только мы? — Я отложила книгу, в которой искала зацепки и странности в биографиях королей Фелисии.

— Вы открыли мне сердце. — Закери тряхнул головой, убирая упавшие на лоб волосы, перелистнул страницу.

— Шелдон, не строй из себя профессора, — отозвался Алекс, лежащий на полу с увесистым фолиантом. — Я такой умный, дети, догадайтесь, какого цвета у меня носки!

Закери открыл рот.

— Погоди, — остановила я его. — Я сама. Везде пишут, что род Тайсто может передавать силу приближенным. Поэтому они так тщательно подбирают окружение, особенно некромантов. Везде, где есть их ставленники, может появиться их разрушительная сила. Поэтому никто не трогает людей на троне. Но это слишком просто и явно. Закери не может передать силу кому захочет, только друзьям… или тем, кто его на самом деле любит?

Шелдон нехотя кивнул.

— Фу! — выдал скривившийся Алекс. — Умеешь ты придать тайный смысл!

— А ты — опошлить, — отозвалась я, продолжая размышлять: — Любовь бывает разная. Но тот, кто на самом деле испытывает это чувства, никогда не сможет причинить вред, да? А что не так с девочками?

— Почему обязательно не так? — Беннетт перевернулся на спину. — Ну не пылают они к нашему брюнету чувствами, и что? Им просто нравится с нами общаться.

— Закери?

— Корнелия — тормоз, к тому же всех смущается. Ариадна вообще отмороженная. Как, скажите, добиться внимания девушки, если у нее лед вместо сердца? — патетически закончил Алекс.

— Зак? — повторила я.

— Вроде того, что сказал этот балабол. — Закери бросил в друга скатанный шариком обрывок бумаги. — Дружеские чувства не всегда бывают сильными.

К сожалению, так и есть. Наши с Дастином не выдержали проверки. А девочки, хоть и общаются с нами, держат дистанцию. Ариадна так воспитана, а Корнелия никак не может побороть смущение.

— Ребята, смотрите… — Я водрузила книгу на стол, где лежали ее пять «подруг», раскрытые на подозрительных местах, листы с пометками и доска с вопросами, возникшими в процессе. — Начиная с Балдрика Хмурого кроме тех, кто носил корону, прямых наследников крови не было.

Закери придвинулся, заглянул в записи, потер складочку между черными бровями.

— Ну да! — фыркнул Алекс, подполз ближе. — А это кто? — потыкал пальцем в имена на семейном древе Тайсто.

— Да нет же! — Я отодвинула руку Беннетта. — Посмотри на даты. Старшие сыновья, наследники жили до глубокой старости. Как и их отцы и деды. А их братья и сестры, — я показала на годы жизни ненаследных принцев и принцесс, — умирали намного раньше. Почти все — до двадцати трех лет.

— А вот и нет! — не сдался Алекс. — Вот этому было тридцать, этой — тридцать один. А вот тот бастард прожил аж тридцать два года! А эти вообще умерли в глубокой старости. Шелдон, у тебя есть шанс!

Беннетт правильно понял, куда я клоню, как и Закери. Переглянувшись, мы зарылись в книги, выискивая и отмечая причины смерти детей рода Тайсто и возраст. Парни несколько раз бегали в библиотеку, пополняли запас литературы.

В итоге к вечеру последнего дня каникул мы втроем, сонные и злые, не спавшие почти сутки, сидели на полу гостиной, перебирая нашу писанину. Вокруг возвышались стопки книг, по комнате валялись скомканные листы бумаги.

— Слушайте, если тут есть какая-то система, клянусь, побреюсь налысо! — отбросив доску, зевнул Алекс.

— Система есть, но мы не видим, на чем она завязана. Так что готовь крем для загара для лысины! — вяло подколол Закери, с беспокойством поглядывая на меня, упрямо изучающую записи.

— Я сама куплю Алексу крем, если мы поймем, что это за демон тут зарыт. — Я прикрыла глаза, потерла ладонями лицо, потянулась к полупустой чашке с кофе.

Божественный напиток приволок Алекс, когда стало понятно, что у нас намечаются трудоночь и трудоутро. А возможно, и трудообед с трудоднем. Сегодня занятий не было, до завтрашнего общего собрания можем заниматься королевской семьей хоть до позеленения. Или покоричневения — от выпитого кофе.

— Идет! — подмигнул Алекс, поднимаясь. — Я спать!

Беннетт помахал рукой и исчез за дверью.

— Энджи? — Закери обнял меня, поцеловал в шею. — Я тоже пойду, чувствую себя зомби не первой свежести. Да и тебе надо поспать.

— Угу. — Я оставила пустую чашку. Тоники? Зелья? Кофе! Это вещь! — Иди… я сейчас досмотрю наши заметки и лягу.

— Учти, проверю. — Шелдон нежно поцеловал, насмешливо покосился на доску в моих руках.

— Все! — рассмеялась я, поднимая ланки вверх. — Уже иду!

Закери шутливо чмокнул меня в лоб и направился к балкону. Пока он не исчез из поля видимости, я усердно зевала, не спеша двигаясь в сторону спальни. Только снизу донесся характерный звук прыжка, как я схватила доску, сгребла заметки и заперлась в спальне — с Закери станется, придет проверять. А у меня тут непонятно что в королевском семействе творится! К тому же номинально обещание выполнила: я в спальне, на кровати. Почти сплю.

Алекс был прав — никакой системы не наблюдалось. Кроме того что редкий ненаследный нринц или принцесса доживали до тридцати. Было несколько исключений, но в среднем им отводилось двадцать лет, а иные и вовсе умирали в младенческом возрасте. Причины быстрого ухода в мир иной были разными, от банальной детской болезни, с которой не справились целители, до падения с лошади или некачественного вина. Именно некачественного — не яда, как можно ожидать. Никакой связи.

Удивительно, почему журналисты до сих пор не вопят о роке, преследующем наших правителей? Боятся? Или не видят связи? В конце концов, несколько принцев вполне благополучно дожили до старости. Или я что-то упускаю?

Упускаю. Мы так увлеклись смертями, что забыли о главном. С какого момента в венценосном семействе начался мор? Я пролистала записи на доске, нашла нужную бумажку. Занятно. Сбегала за книгой и подтвердила догадку.

Все началось с Балдрика Хмурого. Точнее, с его смерти. После нее случилась внезапная миграция наследников крови разной степени родства в далекие крепости, поместья и виллы. Хорошо, что Закери приволок несколько толстенных томов хроник.

Вроде бы ничего подозрительного — короли часто ссылают неугодных родственников. А тут под раздачу попали все, в ком текла королевская кровь. Исключение — наследник покойного Балдрика, который, собственно, ссылкой и руководил, пока сам Хмурый посмертно переделывал резиденцию в Лоумсити в академию.

Высланные родственники тихо-мирно в течение десяти лет отбыли в мир иной, по причинам естественным и не очень, но вполне банальным. Такое ощущение, что сын Балдрика обезопасил себя от претендентов на престол. Семью матери и бабушки и родственников, связанных с короной лишь браком, он не тронул. Поэтому события остались незамеченными.

И после многочисленные родственники по браку весьма успешно маскировали странности рода Тайсто.

Что в итоге? Кто виновен? Явные кандидатуры две — Балдрик Хмурый и его сын Эдуард. Если бы виной был первый, сын вряд ли бы разрешил ему основать Академию мертвых и воспитывать некромантов. Если второй, то первый достал бы его даже после смерти, а не возился бы со студентами.

А если вспомнить ссылку родственников?

Причиной мог быть кто-то еще, о ком нет ни слова в хрониках. Академия и мор — последствия? Получается, что так.

Смерть Балдрика, Академия мертвых, призраки-преподаватели, которые порою кажутся не совсем призраками. Защита академии… В ней ведь есть вкрапления магии других стихий. Откуда, если ее создал некромант? Студенты. Теоретики и практики, лучшие из которых получают возможность служить королю. Остальные тоже не в обиде. До Балдрика подобного не было. Зачем им специалисты в теории и практике? Что за загадку решают в академии? Почему тут опасно не некромантам? Декан теоретиков именно так и сказал, что сюда перестали принимать магов других направлений, что сила их не спасла. Не спасла от чего?

У меня было ощущение, что перед носом крутятся стеклышки калейдоскопа. Разноцветные, яркие, складывающиеся в узор и бессмысленные. Но, в отличие от детской игрушки, смысл тут должен быть. Должен.

Я отложила доску, дотянулась до листов с именами счастливчиков, доживших до старости. Что у вас общего, ребята?

Общее имелось: всех сослали с глаз долой в восемнадцать — двадцать пять лет. Может, поэтому дар Закери сбоит? Его мать поняла, что ради спасения нужно убрать ребенка от… короля?

Я, обрадованная и воодушевленная, бросилась изучать хроники. Оказалось, что не только счастливчиков отсылали. На другой конец Фелисии, в другое государство, в Академию мертвых. И опять — несчастные случаи, болезни, даже драки или магические дуэли. Кстати, так погибли два принца, учившиеся в академии с разницей в несколько сотен лет. С принцессой, тоже тут отметившейся, произошел несчастный случай. Какой именно, не нашла, — видимо, он попал под клятву академии.

Отложив бумаги, я откинулась на подушку, уставилась на изящную лепнину на потолке.

Надо начинать заново, с другой стороны. Поменять угол зрения на ситуацию. По крайней мере, в изучении магических формул это помогало. Бьешься, никак не можешь запомнить, а потом бац! Все гораздо проще, чем казалось. Со схемой вызова у меня так вышло, а проблема с хороводом не тех призраков — из-за моего неумения концентрироваться.

Гм… А почему бы не начать с академии? С призраков хотя бы. Тем более у меня есть тот, точнее та, кто помешан на этом вопросе. Одержимость Шайны деканом теоретиков — притча во языцех академии.

Некромантка вернется из дома завтра. Ничего, пока ее нет, голову «проветрю»: иногда необходимо ненадолго отключиться от проблемы, чтобы потом вернуться к ней и понять, каким ты глупцом был. Завтра после общего сбора выловлю Шайну.

Довольно заулыбавшись, я спихнула бумаги на пол, обняла подушку и уснула.