Что можно успеть за без малого две недели полета? Многое. Очень многое. Это Кайден выяснил на практике.
Пока их разношерстная компания ехала в колеснице, он складывал мозаику прошлой жизни, краем уха слушая тихую перебранку Летты и Эмриса. Девушка задалась целью вытрясти из проклятия все, что оно знает о лепреконах. И у нее это получалось гораздо лучше, чем у охотника — совладать с памятью.
В голове творилась такая мешанина, что любой вставший на место кусок, даже самая обычная мелочь, был в радость. Неизвестно, или по закону подлости, или те, кто лишил прошлого, перестарались, но ярче всего вспоминались именно незначительные детали, а не что-то глобальное.
…Первая пара клинков, которую вручил отец, чье лицо и имя оставались для Кайдена тайной. Но клинки были весьма недешевые. Темная сталь с серебристым узором стояла перед глазами.
…Магия фейри, что струится по жилам и может обуздать любую стихию, кроме тьмы. Ощущение восторга и торжества, когда у него получалось.
…Редкие полосатые розы в саду матери. Их любила одна девушка. У нее была длинная льняная коса — все, что он помнил.
А еще помнил, что когда-то испытывал к светловолосой особе теплые чувства. И Кай понимал — к Летте он чувствует что-то похожее. Но немного иначе, по-другому, острее, ярче.
Казалось, с каждым днем пути девушка все больше прорастает в его душу, заставляя оживать. И задавать вопрос: действительно ли Неназванная отпускает охотников? А если нет, то куда они исчезают? Гибнут? Или все же уходят, заслужив покой? И заслужил ли он его? И как узнать?
В день, когда Кай очнулся без памяти в храме богини ночи, он просто понял, что стал охотником. Не было ни грома, ни молний, ни гласа. Тогда это показалось ему хорошим знаком: Неназванная — отличный полководец, не любит пускать пыль в глаза. Все четко и доходчиво. Возможно, и сейчас он просто поймет.
Но обрывки прошлой жизни, что медленно становились на место, меняли Кайдена. Теперь он знал, что покорность судьбе и смирение не были ему свойственны, что это — часть печати на памяти, которая, кроме воспоминаний, блокировала еще и некоторые черты характера. Охотник словно находил себя заново, знакомился с собой. И новый-старый Кайден решил, что займется поисками ответа на свои вопросы сразу, как только поможет Летте.
Одержимость, которую они сотворили с Эмрисом, помогла на две недели избавить девушку от последствий разрушения печати. Но это не означало, что она в безопасности. Крупинка за крупинкой, крохотная искорка за искоркой, сила Летты снимала печать, медленно приближая развязку. А проклятие, то самое, первое, которое Кай, видавший всякое, по-прежнему не мог отнести ни к одному из известных, по капле набирало мощь.
И неизвестный маг это чувствовал. Химеры становились злее, наглее. Одним рассеченным виском охотник не отделался. Правда, от Летты ранения удалось скрыть. В роль вышивальщицы по охотникам вживался Эмрис. Он ругался, бурчал, обзывал их противника тупицей, потому что не понимал, зачем тратить силы на девушку и отправлять химер, если проклятие скоро ее и так убьет.
Кайден тоже не мог этого объяснить. Зачем химеры? Не терпится убить? Или тут было еще что-то? Разгадка крутилась в голове, но поймать ее за хвост пока не удавалось. А самое логичное предположение — касательно невыдержанности темного Кая не устраивало. Слишком явно, слишком просто.
Кстати, о другом проклятии. Точнее, о том, кто за него себя выдает. Об Эмрисе. Маскирующаяся под проклятие сущность имела феноменальную способность выводить охотника из себя. Будь котопопугай материальным, непременно бы схлопотал по наглой морде. Однако Кай мог с уверенностью сказать, что при всей изворотливости Эмрис крепко прикипел к нему, а еще больше — к Летте. Охотник прекрасно понимал, что для девушки кот — друг, старший товарищ, но не парень. Однако ухаживания Эмриса, которые Летта всерьез не воспринимала, а порой даже не замечала, — он же проклятие! — раздражали.
Впрочем, Кай и сам недалеко ушел от Эмриса. Пока был охотником, его занимало только дело, девушкам в его жизни не было места. До храма Неназванной у него имелся опыт в общении с дамами. И даже была любимая. Однако память из лоскутов — не лучший советчик.
Кайден чувствовал себя так, словно бегал по полю, утыканному магическими ловушками. Знаки внимания вызывали у Летты удивление и оторопь, хотя Кайден был уверен, что симпатичен девушке. И симпатия эта иного рода, чем та, что она испытывает к Эмрису. Это не могло не окрылять. И толкать на новые эксперименты на основе всплывающего в памяти опыта.
Спасал легкий характер Летты. Или не спасал. Тут как посмотреть. С одной стороны, Кай мог продолжать ухаживать за девушкой, не боясь вызвать подозрений у нее. С другой — для Летты он оставался охотником. Борцом с темными, с химерами.
А еще Кай понял: то, что он назвал ее работой, сыграло с ним злую шутку. Теперь девушка стала сама считать себя работой. Охотнику не оставалось ничего другого, кроме как заботой и вниманием доказывать обратное. Именно так, а не комплиментами, не поцелуями рук, не чуть более продолжительной, чем требовалось, поддержкой, когда девушка притягивала чье-то невезение.
С невезением тоже большой вопрос. Никто из лепреконов не притягивал невезение. Откуда эта особенность взялась у Летты, неясно.
Лепреконы могли лишь одарить везением. Их магия направлялась в таком случае на конкретного человека или нелюдя, а точнее — на конкретную цель. Бить везением, растрачивая силы, могла только Летта. Так вот, благодаря их магии тот, кому повезло, мог быстрее прийти к цели. При условии, что к ней стремился. И действовал сам, не за счет других. У внутреннего везения лепреконов был тот же принцип. Они не были всемогущими, просто если у них была цель, магия помогала достичь ее чуть быстрее. Но у магии лепреконов были свои нюансы, которые Летта сейчас старательно изучала.
— А как я пойму, что человек, например, хочет использовать кого-то против его воли? Как выяснить, не нанесет ли его желание кому-нибудь вреда? — От усердия я сильнее стиснула стило.
Без малого две недели Эмрис при молчаливом участии Кая пытался вдолбить в мою голову знания по магии лепреконов, и все равно я не понимала главного: как, опунция вам в салат, они определяют, кому помогать, а кому нет?!
В остальном более-менее ясно. Чары лепреконов не исполняют желания, а помогают достичь цели или усиливают магию, если их добавить к чуждому заклинанию. Их нельзя швырять, как гирю, цель нужно конкретизировать. Иначе можно выгореть.
Когда я возмутилась тем, что Эмрис «забыл» об этом сказать, когда я с везением наперевес скакала по лесу гиан, он заявил, что тогда не был уверен, нужна я ему или нет. И кстати, выгореть я не могла и не могу — печать ограничивает мои силы.
В общем, за плохую память проклятие получило от меня по клюву, но легче не стало. Я все еще не разобралась, как узнать, кого отправить гулять, а кому — букет ромашек. Везения. Потому как если поможешь тому, кто задумал дурное или решил чужими руками жар загрести, — просто зря потратишь силы, магия не сработает, рассеется. Вот в чем причина привередливости лепреконов. Они об этом не распространяются, естественно.
Вон Арвель не в курсе, хотя мать и тетка лепреконы, да и нянька-советник с женой тоже. Хотя с братца станется — может, и знает, но думает, что это отговорка. Или не видит в своем желании заполучить ту фрейлину ничего плохого.
— Понять, кому можно помочь, а кто решился на дурное, просто. Вы, лепреконы, это ощущаете интуитивно, — прошептал прямо в ухо хомячок на моем плече.
Хотя мы вполне могли говорить нормально — колесница пустовала, наша троица была единственными пассажирами: лето, сезон, много транспорта, идущего в Агрону — столицу Хевина, одного из четырех королевств оборотней, где Кара видела ундину. Иногда возницам не везет, и приходится лететь порожняком. Нашему, видимо, очень не везло, потому что у меня одно за другим сломалось три стержня (теперь я их покупала пачками), оторвалась пуговица на блузке и нога распухла — укусила оса.
Хорошо еще, что до посадки в карету я отправила очередную партию семян для отца, а то, чувствую, пришлось бы скакать по салону, собирая их с пола.
Перевод на дополнительную закупку семян и черенков отец прислал в начале первой недели. Похоже, ему понравилось то, что я купила на ярмарке альвов. На каждой остановке я приобретала новые, понемногу, чтобы денег хватило подольше, и отправляла домой с записками для отца и радостными воплями для сестер и мамы, как мне нравится у альвов. Обратный адрес не указывала, только имя. А штемпель воздушная доставка ставит только при получении.
— Интуитивно ощущаете, — задумчиво повторил Эмрис, глядя блестящими бусинками глаз на возницу, который громко болтал со сменщиком. — Хотя это, видимо, не про тебя. В общем, забудь.
— Как это забыть? — возмутилась я. — А как мне помогать? Нападет на нас химера, что делать?
— Обычные варианты тебя конечно же не устраивают? — фыркнул Эмрис.
— Это какие?
— Упасть в обморок, бросить в химеру туфелькой…
— …надавать одному вредному проклятию по мордочке? — подхватила я.
— Я так понимаю, что нет? — театрально вздохнул хомяк.
Кайден, молча слушавший нашу перепалку, лишь хмыкнул. Отогнав мысли об охотнике, я вернулась к проблеме везения.
— В обморок можешь падать сам, если уж так хочется, а мне понятно и ясно скажи, что делать?
Химеры темного, одна хуже другой, посещали нас с завидной регулярностью, еженощно. Кайден и Эмрис, акация их подери, умудрялись скрыть от меня часть нападений. При желании проклятие могло заболтать кого угодно так, что и не заметишь, что с тебя сняли подштанники. Но в последние дни я не велась на провокацию. Правда, и помочь особо не могла. Поняв, что маневр с отвлечением не удался, Эмрис, которому с недавних пор мне очень хотелось общипать перья с крыльев за излишнюю летучесть, банально возносил меня над верхушками деревьев. И оттуда великодушно позволял пульнуть в Кая везением. Обычно к тому времени тот справлялся сам. Вот я и задалась целью научиться правильно применять магию, чтобы одаривать ею охотника до нападения.
— Ну?
— А кто его знает, — задумчиво отозвался хомяк. — Надо думать. Угораздило же меня вытащить самого ненормального лепрекона на континенте.
И это мне говорит живое проклятие, в памяти которого столько всего, что не во всякой библиотеке уместится? Откуда это богатство к нему привалило, кот не признавался. Уж точно не из головы принца.
За две недели провалов к названому братцу я убедилась, что знания — точно не то, к чему тянется сильф. Маэль — да. Арвель — нет.
Но проклятие сидело в голове разгильдяя-братца, а не в голове фейри и не в закрытой секции библиотеки короля сильфов, откуда Арвель стащил книгу, с помощью которой вызвал меня. Так откуда знания? Может, Эмрис, как всегда, недоговаривает? И до принца он обретался в голове какого-то профессора?
— Попробую направлять силу на Кая. — Я бросила быстрый взгляд на занятых разговорами возниц, повернулась к охотнику: — Как думаешь, получится?
Кай задумчиво посмотрел на меня, нахмурился, что-то мысленно прикидывая. Медленно кивнул.
— Только направляй везение на силу охотника. Магия фейри во мне заперта.
— Не фейри, а сокровищница прямо! — Эмрис, цепляясь за воротник блузки, спрятался от руки Кайдена за моей шеей. — Замок на замке!
— Это плата за дар богини, — опередил Кайден мой вопрос.
Чем больше я общалась с охотником, тем меньше мне нравилась его богиня. Конечно, она давала возможность жить дольше, но и забирала много. Фейри без магии. Его сила ведь не выгорела, она по-прежнему бурлит в крови, он ее чувствует и… не может воспользоваться.
— Это приемлемая плата, — усмехнулся Кайден, правильно истолковав мое сердитое сопение.
А потом вытянул руку и накрыл мою ладонь своею, заставляя расслабить стиснутые пальцы.
— Осторожно, это последнее стило, — спокойно предупредил он, но готова поклясться, что в глазах его блеснуло веселье.
Кайден будто оживал в такие моменты. И каждый раз я ловила себя на том, что затаив дыхание смотрю на фейри и очень не хочу, чтобы он опять превращался в холодного охотника. Но ведь он охотник! Честно говоря, убеждать себя в этом все сложнее. И мысли о том, что охотников иногда отправляют в отставку, посещали меня все чаще.
Хруп!
Последнее стило я все же сломала.
— Будешь теперь пальцем писать! — ядовито прокомментировал Эмрис. — Или память тренировать! — проворчал он, спускаясь по рукаву и оттаптывая толстыми золотисто-пятнистыми лапами нам с Каем пальцы.
Кайден поймал проклятие за шкирку и пристроил на сиденье. Я огляделась. Пришлось признать, что Эмрис прав — на небе зажигались первые звезды. Пока прилетим, лавки с писчими принадлежностями закроют. Хорошо, что хоть справочная служба при станции работает круглосуточно. А то бы пришлось ждать до завтра.
Так, а что я собиралась сделать вот только что? Ах да… Везение для Кая.
Я покосилась на возниц: им явно нет до пассажиров никакого дела. Убедившись, что мои эксперименты останутся незамеченными, прикрыла глаза, сосредоточилась. Пальцы слабо защипало — с каждым разом везение откликалось все быстрее. Возможно, дело в тренировке. А может быть, в печати. Треклятая печать медленно исчезала. Узоры на ладонях неумолимо разрастались, все больше напоминая четырехлистники.
Спокойно. Красивые узоры. А печать… Найдем родителей — поправим.
Я открыла глаза, убедилась, что пальцы окутаны золотистыми искрами. Теперь направить на силу охотника. Представила, что в груди Кайдена сияют такие же руны, как на его оружии. Бело-зеленые. Искры потекли на рубашку фейри. Впитываясь, они зажигали под ней руны. Кай, нахмурившись, следил за выкрутасами моей магии с интересом.
— Надо же, попала! — довольно сообщил Эмрис, перебравшись на спинку сиденья. — Эй, хватит! Ты же ему на один вечер везения отсыпаешь, а не на полет к богам!
Поняв, что действительно немного увлеклась, я убрала искры с пальцев.
— Ну что, готов к ночным подвигам? Всех химер положишь? — полюбопытствовал хомяк, глядя на Кая. — А то я хочу предложить разделиться. Пока Летта к Арвелю сгоняет, ты химерам головы поотстригаешь, а я полетаю по адресам?
— Уверен? — с подозрением спросила я.
С чего это он решил проявить инициативу?
— Абсолютно! Заодно и крылья разомну! — приосанился хомяк, потешно надув щеки.
В Агрону прибыли, когда на небе вовсю светила луна. До полета к принцу оставалось два часа. Но с моим невезением можно было смело утверждать, что меньше четверти часа. И потому меня оставили на видном месте, посреди толпы, куда химеры не сунутся — создания темного нападали, когда мы оставались втроем. По словам Кая, когда рядом много посторонних, направить химер сложнее, погрешность выше. Я даже предложила нанимать нам попутчиков, однако пришлось признать, что мы не настолько богаты.
А сейчас Кай отправился за ключами от гостевых комнат. Эмрис — в справочную. Возвращаться обратно не собирался, заявив, что сразу приступит к поискам ундин из списка. Рвение проклятия настораживало.
— Осторожно! — Кайден, незаметно подошедший ко мне, подхватил под локоть, я привычно вцепилась в его руку. — Извини, что долго. Забронированные комнаты оказались заняты.
Кто бы сомневался!
— Но нам нашли другие, — довольно сообщил Кай, подхватив с земли сумку с вещами. — Правда, они далеко, в парке, что за станцией.
Почему комнаты в бывшем домике садовника оказались пустыми, я поняла, когда мы шли через темный парк. Они находились не просто далеко, а очень далеко от станции.
Кай зажег для меня светляк, снова не по назначению применив магию охотника. Либо Неназванная терпелива, либо она не видит ничего плохого в небольшом злоупотреблении.
Идти под руку с Кайденом через живописные заросли, бывшие когда-то шикарным парком… По выбитой дорожке… Не спотыкаясь — источники невезения далеко… Мм, красота!
Кайден остановился у пышного куста гортензии, отломил ветку с тремя круглыми светло-сиреневыми соцветиями, которые в свете магической искры смотрелись совершенно белыми. Протянул с улыбкой, от которой я замерла. Неужели оттаял? Ожил? Хотелось верить, и было страшно — вдруг ошибаюсь? Я улыбнулась в ответ, взяла цветок. Кайден не сразу отпустил мои пальцы — мимолетное прикосновение заставило сердце забиться сильнее.
И мы пошли дальше молча. Почему-то казалось, что если я произнесу хоть слово, то уничтожу нежный цветок доверия, что распустился между нами.
Когда подходили к покосившемуся дому садовника, увитому виноградом и плющом, Кай задумчиво сказал:
— В прошлой жизни я бы подарил тебе огромный букет роз. Но, думаю, тебе бы не понравилось.
Неожиданно. Я улыбнулась. Букет роз оставил бы меня равнодушной, это точно. Я сама могу кому хочешь его подарить. И оформить или прислать вместе с кустом в красивом кашпо. А вот фиалка, сдобренная тьмой, или ветка гортензии с куста из заброшенного сада — это уже интересно.
— В прошлой? Ты что-то вспомнил? — Я покосилась на Кая.
— Вспомнил. Правда, это как смотреть на что-то через туман. То одно появится, то другое, об остальном только догадываешься.
Кай погладил мою ладонь, я по привычке держалась за его руку.
— И о чем же ты догадался? — не удержалась я.
А что, и так две недели не спрашивала, изнывая от любопытства. Теперь просто не могла упустить шанс узнать, кто он.
— Моя семья не бедствовала, это точно.
У охотников нет семьи, и потому они не привязаны к стране, к месту, к дому. Если Кай говорит о семье, значит, с ними что-то случилось. Я молча сжала его пальцы.
— Не о чем жалеть. — Кай улыбнулся. — Я помню далеко не все, но то, что со мной случилось, с ними не связано. Они были живы, когда я стал охотником.
— Ты уверен?
— Да, я тоже удивился. Но в те времена богиня не была так строга в выборе. Стать охотником можно было, и имея семью. Это считалось честью, которой гордились, об этом говорили с восторгом. Охотники оставались частью семьи, как военные. Они приезжали домой, и родные встречались с ними.
В какие же древние времена он жил?
— Значит, им сообщили, что ты стал охотником? Но ты не приехал ни разу… Почему они тебя не искали?
— Не знаю. — Кайден помог подняться по скрипучим ступенькам на крыльцо. — Возможно, я был не таким уж хорошим, и от меня были рады избавиться. Или те, кто забрал мое прошлое, сказали им, что я мертв. Я и был мертв. Внутри.
— Они так просто поверили? — ужаснулась я.
— Возможно, их убедили в этом.
— Я бы не поверила.
— Я знаю.
Два коротких слова. Кай — близко, так близко, что я чувствую его тепло. И мир исчез. И само собой забылось, что он охотник, а я — его работа. «Я знаю». И я знаю, что мне хорошо рядом с ним. И это уже не просто дружба.
— Поберегись! Земля, земля, я воздух! — проорало что-то сверху.
Кай быстро оттолкнул меня к перилам, в дверь на полном ходу врезалась огромная желтая сова.
— Чего смотрите? Я молодец! — прокряхтела птица, молотя по полу крыльями и пытаясь перевернуться со спины на живот. — Тьфу ты! — Оставив бесплодные попытки, она широко раскинула крылья и, скрестив лапы, как ни в чем не бывало продолжила: — Этот городишко — как огромная клякса! А их берег моря? Там зигзагом построили! Магией дома обмотали, чтобы не смыло, и сидят!
Тут сова встряхнулась, уменьшилась, и желтый мышонок деловито подбежал к моей туфле.
— Радуйтесь! Нам всего три дома обойти надо, два — тут неподалеку, один — на побережье. Начнем с того, что в полумиле отсюда. Там у хозяина дома такая ряха, прямо написано: «Буду защищать, пока перепонки не склеишь». Самое то для нашей ундины!
Я собиралась наклониться, чтобы поднять мышонка, но Кай опередил, ловко подцепив проклятие за шкирку.
— Вообще-то я ее проклятие! — ехидно напомнил Эмрис, желтые глаза нагло блеснули.
— Уверен? — насмешливо спросил Кай, сажая его себе на плечо.
— Уже не очень, — пробурчал мышонок. — Он тиран, Летта, зачем он нам такой нужен?
— Незачем, — хмыкнула я. — Везения тебе отсыпать?
— С чего вдруг? — насторожилось проклятие.
— Раз Кай нам не нужен, у него сегодня выходной. Значит, сражаться с химерами нам. Ты же не бросишь девушку в беде?
— Девушку — брошу. Тебя — нет. Кай, а давай я на тебе постоянно ездить буду? У тебя плечи шире, сидеть удобнее.
За шуточной перебранкой, напомнившей о сестрах и родителях, мы обошли несколько комнат. В домике было немного затхло, но чисто. При желании мы могли занять каждый отдельную спальню. Эмрис тут же объявил, что его — та, которая ближе к моей, потому что он не может долго быть далеко от меня. Кай ему напомнил о полете над городом и отлучках, когда он не хотел что-то делать. Проклятие тут же объяснило, что это исключения, призванные беречь здоровье и процветание Эмриса.
Мимо цветущего проклятия я не смогла пройти. Подтрунивая друг над дружкой, мы перекусили купленными на станции пирожками, запили водой. Эмрис тоже слопал один, пожаловался, что вкус чувствует, а вот насыщения нет. Сожрал еще три. Прекратил это безобразие Кай, отодвинув от прожорливого проклятия тарелку с уцелевшими пирожками и предложив проверять глубину желудка на листьях. Благо деревьев вокруг дома много, слона накормить хватит, не то что мышь. Зря он про слона. Видели желтых слонят в коричневое пятнышко? А я видела. И даже уговаривала покатать. На что услышала: лимит поездок на проклятиях я превысила еще в лесу гиан. Слоненок тут же исчез, и вместо него прямо на краю тарелки вновь материализовалась наглая хомячья морда, лихорадочно заталкивающая еще один пирожок в безразмерные защечные мешки.
К Арвелю я провалилась в тот самый миг, когда прицелилась в хомяка скатанным куском бумаги. Выпала я почти мгновенно в кабинете братца, и шарик попал точно в постную физиономию Арвеля, сидящего в кресле.
— Совсем озверела, сестрица? — возмущенно потер лоб сильф.
— Не поверишь, но я целилась в проклятие.
Принц подал мне руку, помогая встать с ковра.
Всего-то пара подзатыльников, и парень вспомнил о вежливости.
— В проклятие? Тогда надо было брать левее. — Он сердито кивнул на Маэля, устроившегося за столом с книгой.
Фейри насмешливо улыбнулся:
— Я могу и не помогать. Дорогу к старшему придворному магу напомнить?
Арвель покосился на дальний угол кабинета. Я обернулась. Кресла и диван были сдвинуты, ковер свернут, на полу красовалась необычная геометрическая фигура, напоминающая несколько вложенных друг в друга прямоугольников с птицей в середине.
— Маэль считает, что я связан с тем, кто дал проклятие наемнице, — пояснил принц и сердито наябедничал: — Восьмая схема за сутки. Это не друг, а маньяк какой-то.
Сильф задумчиво посмотрел на меня:
— Знаешь, если бы я мог провалиться с тобой, уже давно бы провалился.
О нет, не надо мне такого счастья!
— Крепись, братик! — Я похлопала прозрачной ладонью по плечу страдальца. И Маэлю: — Как успехи?
— Никак. — Фейри отложил книгу, потер ладонями лицо. — Арвель, ты как себя чувствуешь?
— Забодал ты уже! Нормально я себя чувствую! — вскипел сильф, светлые волосы всколыхнул ветер, крылья заклубились белым туманом.
— А что случилось? — полюбопытствовала я.
— Ничего! — Арвель нервно пробежался по кабинету и, споткнувшись на ровном месте, едва не пробороздил носом пол.
— Вот! — поднял указательный палец Маэль.
— Да что «вот»?! Что «вот»?! — Волосы принца реяли, как стяг на ветру. — Подумаешь, у меня сегодня неудачный день!
Неудачный? Интересное совпадение.
— А насколько неудачный? — Я подошла к столу и заглянула в книгу, что читал Маэль.
«Вымышленные производные темных сил. Забытые мифы: темное везение и проклятое везение в исследованиях профессора Сэмира Нидда».
— Ничего такого, чтобы полночи пытать меня своими схемами и глупыми сказками! — вспылил Арвель. — Подумаешь, споткнулся, нога подвернулась, пуговица от камзола отлетела. Со всяким может случиться! А этот паникер уже целую теорию заговора придумал!
Со всяким, да не со всяким. В совпадения не верю. Сначала невезучий лепрекон, теперь принц?
— Вон! Даже сказки этого… Нидда вытащил откуда-то! — продолжал ворчать Арвель.
— Что за сказки?
— И ты туда же? А ничего, Маэль, что этот твой профессор украл у моей бабки половину жизни? — Принц сердито зыркнул на нас и выскочил из кабинета.
М-да, на ферму его на денек — прополка отлично успокаивает.
— Что за профессор такой? — Я уселась в кресло. — И что за везение у тебя там? Почему оно?
— Потому что на Арвеле не проклятие, — задумчиво сказал Маэль, захлопнул книгу, откинулся на спинку и, заложив руки за голову, посмотрел в потолок. — Это точно. Я проверял несколько раз. В том числе и по схемам придворных магов. Пришлось проконсультироваться, сказать, что троюродная тетка странно себя ведет. А к законникам идти считает ниже своего достоинства.
Выдавать все секреты мне не хотелось. Но совесть впивалась острыми колючками в душу: что, если это из-за меня на Арвеля невезение напало? Или хуже: вдруг мое проклятие зацепило, то самое, первое? Пока думала, сказать или вначале посоветоваться с Каем и Эмрисом, Маэль решил ответить на вопросы:
— Профессор Нидд, Сэмир Проныра. Когда-то он стал причиной скандала в королевском семействе. Но до этого числился придворным ученым, исследователем. Тот еще был авантюрист. Специализировался на мифах и преданиях о темной ворожбе. Доказывал, что в каждом слухе и сказке, которую рассказывают детям селяне, есть доля правды. Камнем преткновения для него стал почти неизвестный миф о темном везении, или проклятом везении. Тут он как ни бился, но реальной подоплеки не находил. Лепреконы не особо общительны и часто скрывают, кем являются.
Я кивнула.
— Он их отыскивал, вел беседы. Писал статьи, в которых развивал разные теории происхождения мифа. Схемы, расчеты, но ничего так и не доказал. Но вот в чем фокус… Он выдвинул такую теорию. То, что к человеку или нелюдю применили проклятое везение, то есть темное везение, заметить невозможно, но пострадавшего будут преследовать мелкие неудачи, которые потом и приведут к смерти.
Оптимистично. Два проклятия и еще вот эта пакость? Да я прямо магнит для удачи! Со знаком минус.
— Он считал, что о темном везении практически никто не знал, потому что это не обычная сила лепреконов, а нечто, полученное искусственно. Процесс сложный, поэтому его забыли. Проще просто проклясть.
Или не забыли.
— Почему именно везение? Может, Арвелю сегодня просто не везет?
— Не только сегодня.
— А это может быть из-за нашего с ним проклятия? Из-за нашей связи? — выбрала я нейтральный вариант.
Не скажешь же: «Я — невезучий лепрекон, это из-за меня ваш принц спотыкается!»
Маэль оторвался от созерцания потолка, хитро улыбнулся:
— Это точно не из-за него. И если уж на то пошло, на нем… — кивнул в сторону двери, — вообще нет проклятия. А ваша связь — кто-то специально замаскировал ее под связь с проклятием. На самом деле вы с ним просто побратимы.
Шустрый, однако, фейри. Сколько всего за день успел понять! Только вот… почему Арвель не скачет с радостными воплями?
Я нахмурилась:
— Почему ему не сказал?
Улыбка Маэля стала шире.
— Не хочу лишать его твоего общества. Кто еще даст подзатыльник наследному принцу? Или оттаскает его за ухо?
— Решил присоединиться к советнику и тоже заняться его воспитанием? — хмыкнула я.
— Решил не дать другу сделать ошибку. Ты его злишь, но он ждет тебя, Летта.
Честно говоря, я тоже привыкла к его вспыльчиво-неуравновешенной облачности. Даже иногда сожалела, что нельзя познакомить сильфа с сестрами, они бы обрадовались братику. Даже такому своеобразному.
— Погоди, если мы с ним… — Я пропустила «не связаны проклятием», за дверью подозрительно зашуршало. И шепотом: — Какого банана я сюда каждую ночь прилетаю?
— Не знаю, — развел руками фейри. И едва слышно добавил: — Думаю, тебя сюда специально направляют.
— Но кто? — ошеломленно моргнула я.
Впрочем… Глупый вопрос. Эмрис! Ох, обдеру кому-то уши за девичью память!
— Но зачем? — исправилась я.
Фейри снова развел руками и совсем тихо предположил, лукаво поглядывая на дверь, за которой воцарилась тишина:
— Возможно, та темная сущность, которую мы приняли за проклятие, считает, что тебе полезно пообщаться с Арвелем?
— Темная сущность?
Фейри кивнул.
Восхитительно. Проклятие оказалось порождением потустороннего мира, мира темных туманов. И, как всегда, забыло об этом сказать!..
Вспышка переноса стала полной неожиданностью. Я вывалилась у нашего домика, аккурат за спиной Кая.
— С прибытием! — радостно поприветствовал хорек на его плече.
То, что Летта очень зла, стало понятно, когда она в два шага подлетела к Кайдену, обдав вихрем золотых искр, и сцапала хорька так быстро, что тот не успел улизнуть.
— Кто ты такой? — Летта трясла Эмриса за шкирку. — Ты зачем отправляешь меня к Арвелю?
Второе явно злило девушку больше, чем то, что темная сущность с душой так ей и не призналась в своем непроклятийном происхождении. А вот новость, что ее переносит к принцу Эмрис, действительно удивила. Вывод напрашивался сам: переносы Летты — вовсе не досадная случайность, не поддающаяся изучению и логике. Просто их многоликий друг умеет контролировать порталы.
— Да с чего ты решила, что это я? — Эмрис обернулся песчаным котом, бухнулся на землю (естественно, девушка такую тушу не удержала), оставив в ладони Леты изрядный клок пятнистой шерсти, и незаметно попятился.
Зная привычку темного улетать или убегать от разговоров, охотник быстро создал магическую завесу.
— Эй, ты чего это? — возмутился Эмрис, когда уперся пушистой попой в стену.
— Я тоже внимательно слушаю. — Кай скрестил руки на груди.
— Обложили бедное маленькое проклятие и рады! — взвыл кот, кося хитрым глазом. Но, видя, что номер не прошел, вздохнул: — Ладно, все расскажу. — И невинно добавил: — Когда с химерами разберетесь.
Эмрис явно надеялся, что охотник снимет защиту. Но Кай подмигнул ему и под хмыканье Летты переступил границу магического купола, оставив сияющую рунами полусферу на месте.
Химер было три. Создали их, очевидно, зацепив старую скотобойню. Кай не стал разглядывать противников. Прикрытая его щитом, Летта гонялась за попискивающим хомячком. С везением, что ему дали, Кайден быстро превратил химер в тлеющие угли, слушая краем уха разговор девушки и пойманного проклятия, которое та опять держала за шкирку. Разве что не трясла. Кайден про себя усмехнулся: промазал с образом Эмрис, лучше б оставался котом.
— Нет, могу прямо сейчас выложить! — покорно пробормотал Эмрис. — Но там праздник, когда еще мы сможем просочиться в дом и добраться до хозяйки под благовидным предлогом?
Действительно. В доме ундины, той, что неподалеку, торжество. А это удобный повод ее навестить.
— Скажем — дальние родственники! Вот вспомнили, приехали, — вдохновенно продолжал Эмрис.
— И сразу с расспросами? — хмуро подсказала Летта.
Кай вообще не видел смысла во всех этих родственниках. Пришли, представились, попросили о встрече с хозяйкой. О чем и сообщил.
— Получили отказ и ушли, — съехидничал Эмрис. — Это для тебя, охотника, все просто. Пришел — приняли. А ты сейчас не охотник, и будет лучше, если никто не узнает, кто ты такой. А то доведешь до инфаркта нашу ундину, потом придется призрак ее вызывать. Хлопотно!
Охотнику пришлось признать, что сущность права.
— Мы можем представиться курьерами, — задумчиво предложил он, вспоминая, что когда-то действовал куда тоньше, чем сейчас.
— Точно! — Летта посадила Эмриса на землю. — Превращайся в… Ну, в себя, в общем. С руками. Кай, сними купол, пожалуйста, и сделай мне светлячка. Пойдемте, я знаю, что мы ей доставим!
Кайден смахнул купол, направил светляка. Летта радостно заулыбалась:
— Кай, иди туда, там я видела иву, мне нужно пять-шесть тонких веток, чтобы гнулись хорошо! — Она обернулась к ставшему тенью Эмрису: — А ты туда, там дикая роза была. Мне нужны нераспустившиеся бутоны на длинных ножках. Они мелкие, но тоже подойдут. А я за гортензией. А еще мне нужно что-то с большими листьями вместо обертки…
Летта направилась к зарослям гортензии, Эмрис, фыркнув: «Нашли садовника!» — пошел за розами, а Кай, с теплой улыбкой проследив за девушкой, двинулся на поиски ивы. Там, куда показывала Летта, дерева не было. Пришлось облазать половину парка, прежде чем обнаружилась нужная ива. Прямо рядом с дорожкой, по которой они шли к домику. Похоже, невезение Летты уже не чужое, а свое. И оно заставляет ее ошибаться.
— Доставка! Букет для леди Заарн, лично в руки! — Я радостно, словно только что узнала о выигрыше в лотерею, улыбнулась лакею.
За внушительным забором респектабельного особняка звучала музыка, раздавались веселые голоса. Празднование в доме ундины было в самом разгаре. Однако привратник не торопился пропускать припозднившихся курьеров к хозяйке.
Мужчина (судя по едва заметно мерцающим в темноте зрачкам — оборотень) настороженно зыркнул по сторонам, окинул цепким взглядом мой походный наряд и букет в кокетливой обертке из лопухов: пышная гортензия и мелкие, едва проклюнувшиеся розовые бутоны в обрамлении согнутых дугами ивовых прутьев. Принюхался, показал на Кая, замершего за моим плечом:
— Это кто?
— Стажер! Учу профессии! — соврала я.
За годы работы в цветочном бизнесе и не такое видела. Был у нас один флорист, букеты клиенты расхватывали на ура. Когда его не видели. Когда видели, теряли дар речи — не укладывалось в их головах, что детина зверского вида с косой саженью в плечах может быть помешан на составлении букетов.
— Стажер, говоришь? — оскалился привратник.
— Жених, — ровным голосом сообщил Кай.
Я поперхнулась воздухом, в кармане удивленно пискнул Эмрис. А охотник продолжил как ни в чем не бывало:
— Не хочет работу бросать, вот и пришлось стажером наняться.
Оборотень снова принюхался, понимающе хмыкнул. А потом спросил, глядя на Кая в упор:
— Нож не отдашь?
— Нет.
— Тогда пусть сама идет. Не бойся, провожу. И зверушку тут оставьте. — Привратник ткнул пальцем в мой карман. — Не могу понять, чем она у вас таким натерта, что запаха почти нет.
— Средство от блох! — Я вытащила хомяка.
Эмрис возмущенно запищал, длинные зубы клацнули рядом с моим пальцем. Я ловко передала его Каю. Ничего, перебьется. Ему не привыкать, уже был матерью семейства землероек, побудет и блохастым хомяком.
— Не обижайтесь, ребята, такая у меня работа, — пробурчал привратник, пропуская меня в калитку.
Никто обижаться и не собирался, главное — за забор я попала. Хорошая у мужа ундины охрана.
Оборотень провел меня по тропинке, что пролегала между каменным забором и высокой стеной кустарника, упираясь в лестницу. Там нас встретил еще один оборотень, явно лакей. Он и отправился докладывать леди обо мне.
Коленки почему-то подрагивали, и, чтобы как-то успокоиться, я спросила у оборотня:
— А что за праздник?
— Вторая младшая леди сказала первое слово.
— О-о-о!
Это действительно событие.
Когда Ула и Дика дружно выдали: «Цветик!» — отец с мамой три дня ходили счастливые, а мы с сестрами приставали к младшим, прося повторить, и радостно вопили, когда они произносили заветное слово. Даже обычно спокойная Вейла от нас не отставала.
— Младшенькая долго не говорила. — Лицо оборотня осветила улыбка. — Леди волновалась, про какие-то грехи все повторяла, а вчера — чудо! Сразу и «мама», и «папа», и «дай», и «дядя»! Старшая так визжала, чуть не оглох.
Вернулся лакей, за ним шла стройная ундина, темные волосы которой в свете фонарей отливали синевой. Увидев меня, она запнулась, остановилась, нахмурилась. Неужели узнала? Я ведь тогда была младенцем…
— С праздником, леди! — Я шагнула навстречу женщине. — Вам букет. Называется «Лунный парк».
— Неужели?.. — Ундина схватилась за сердце.
Букет у меня своеобразный, конечно, на любителя, но не настолько, чтобы в обморок падать.
— Леди? — всполошились оборотни.
— Все хорошо! — остановила она их. — Идите!
Лакей сразу выполнил приказ, а вот оборотень-привратник замялся:
— Вы уверены?
— Да… — Глаза ундины влажно блеснули.
Я не понимала, почему она разволновалась. Словно… словно… она моя мать? В смешанных парах дети наследуют способности родителей через одного. Почему до сих пор не приходило в голову, что она может быть моей матерью?
— Живая! — Женщина подбежала ко мне и обняла, всхлипнула, глядя в глаза. — Столько лет я корила себя за то, что сунула этот, акула его сожри, кошелек в колыбельку! Зачем я туда поехала? Почему не вернулась домой? Они бы тебя защитили!
— Кто? — Я смотрела на ундину и ничего не чувствовала.
Ничего сверх того, что она мне приятна. Симпатия, которая возникает, когда встречаешь хорошего человека или нелюдя. И не более. Может, нужно привыкнуть к тому, что она моя мать? Или услышать?
— Вы моя мать?
Ундина всхлипнула, посмотрела круглыми глазами, вытерла тыльной стороной ладони слезы. И виновато улыбнулась:
— Нет, девочка, не мать. — Женщина сжала тонкими пальцами мою ладонь в митенке. — Я расскажу тебе все, что мне известно, Лина. Не знаю, какое имя тебе дали, но я тебя назвала Линой, когда нашла на берегу.
— Летта, — улыбнулась я. — Меня назвали Леттой. Виолеттой.
— Красивое имя, и тебе подходит. А я Эсса, я бы могла стать твоей матерью, если бы не была так молода и так глупа, — грустно представилась ундина.
Эсса провела меня в беседку, подальше от веселящихся гостей. Она волновалась, нервно кусала губы. Я решила начать первой:
— Как вы узнали, что я — та самая девочка, которую у вас украли?
— По следам маячка. Когда я его с тебя снимала, я торопилась и боялась, а еще у меня еле хватило сил. След получился своеобразный. Вряд ли есть еще один такой косорукий маг, какой я была двадцать лет назад.
— Сколько вам тогда было?
— Почти восемнадцать…
О чем мечтают девочки, которым почти восемнадцать? О любви, принцах и прогулках под луной. Вот и Эсса мечтала. А ее мать хотела выдать непоседливую дочь за сына оборотня старше ее на целых семь лет. Старик-отец увидел морскую деву на ярмарке.
Эсса сбежала. В Хевин. Посчитала, что у оборотней ее искать не станут. Однажды вечером она гуляла у моря и увидела мужчину с младенцем на руках. На заботливого отца он мало походил, скорее на наемника, особенно когда замахнулся на младенца ножом. В ужасе ундина вызвала волну, наемника унесло в море, а люльку с младенцем — прямо ей в руки. Тогда она и сняла маячок.
Будь моя спасительница старше, она бы пошла в полицию. К законникам или к родителям. Но девочка испугалась и побежала дальше, благо жемчуга захватила много. В Ронате ее обокрала моя первая приемная мать. Там же Эсса познакомилась с парнем-оборотнем. Он поверил ей и стал помогать в поисках. Но меня не нашли. Потому что искали одного младенца, а не двух.
— А оборотень… — Ундина тепло улыбнулась. — Представляешь, это был тот самый парень, за которого меня просватали. Без его ведома, просто потому, что он сказал, что видел симпатичную ундину на ярмарке. Он тогда даже еще не знал, что родители сговорились. Мы вместе уже двадцать лет.
Я была рада за ундину, но меня интересовал наемник. Кто он? Какой расы? Откуда? Видела ли ундина его раньше? Или потом?
Оказалось — видела. После моего спасения — трижды. В первый раз — сразу после того, как внезапно оказалась мамой крохотной девочки и приехала в Ронат. Во второй — спустя несколько лет. Если он ее и узнал, виду не подал. И встречи не искал. Еще бы он искал! Муж Эссы — глава местной полиции, которого законники за глаза прозвали Яростным. В третий раз ундина видела наемника, когда его тело нашли в той самой бухте, где он пытался убить меня. Это случилось чуть меньше месяца назад.
Конечно же Эсса выяснила у мужа о нем все, что смогла, — страх юности не забывался.
Наемник был фейри. Из элитных. Такой при необходимости мог стать и телохранителем, и тенью, готовой исполнить любое желание хозяина, выдавая себя за простого слугу. За свою помощь он брал баснословные суммы. От законников уходил мастерски. По слухам, пару раз выполнял работу для тех, кому корона не позволяла отправить неугодных к предкам. Погиб банально — поскользнувшись и ударившись затылком о камень.
— Перед смертью он обошел всех местных специалистов по проклятиям… — Ундина задумчиво дотронулась до цветка вьюна, зеленой паутиной окутывающего колонну беседки. — Он собрался ехать к фейри, но не успел.
Споткнулся, упал и очнулся в гостях у предков. Интересное совпадение.
— В бухте, где его нашли, все время что-то происходит. Рыбаки болтают, что там неспокойно, — вздохнула ундина. — Суеверные они страшно, эти рыбаки. Хотя, может, там что-то и есть.
Надеяться на везение в моем случае бесполезно. Значит, буду уповать на невезение. Пусть мне очень не повезет, и, когда пойду в эту самую бухту, встречу призрака своего несостоявшегося убийцы. А что еще делать, если опять тупик? Только выбрать направление и рыть подкоп!
— Объясните, как туда пройти?
Из калитки особняка я выходила под руку с привратником Эссы, иначе бы пришлось ползти по земле, чтобы не свернуть себе шею, зацепив невезение какого-нибудь гостя. В который раз так: стоило забыть про него, как оно тут же нападало на меня с новой силой.
— Ты бы показал ее целителю, а не по улицам бегать разрешал, — сгружая меня в руки Кая, проворчал оборотень. — У девочки какая-то болезнь суставов, да и с координацией проблема. Ей дома сидеть надо, а не букеты разносить!
— Букетов больше не будет! — заверил Кайден.
— Это ты дал лиху! — рассмеялся привратник. — Какая ж свадьба без букетов? И не отнекивайся! У оборотней на это дело чутье, да и смотришь ты на нее… и она… Повезло тебе, малышка! Только косы отрасти, что это ты с такими короткими ходишь, симпатичная девка же. Эх, где мои двадцать лет!
И, насвистывая, ушел.
— Тоже мне, сваха хвостатая, — фыркнул Эмрис. И я была полностью с ним согласна. — Ну что, узнала? — Он деловито взобрался на плечо Кая…
— А ты кто? — Я удивленно разглядывала шар пятнистой желтой шерсти.
Огромные золотистые глаза, нос кнопкой, два острых уха, едва заметные лапы и хвост, которого может хватить на десять хомячков. Кот, не кот… болонка, не болонка…
— Концентрат милоты! — Эмрис похлопал глазами.
— Он собирался пойти посмотреть, почему тебя долго нет. Лететь не хотел, — насмешливо пояснил Кай. — Получилось поговорить?
— Да. — Я протянула карту. — Расскажу по дороге. Заодно новости от Арвеля, там Маэль какую-то мифическую темную магию раскопал. Проклятое везение. Думает, что моего братца им наградили.
Покосилась на Эмриса:
— Я ничего не забыла.
Проклятие (или кто он там… ладно, пока не узнаю, пусть будет проклятием) обернулось золотистой змеей и вольготно расположилось на плечах охотника. Насмешливо покосившись, прошипело:
— Я заранее подготовился, так хоть не задушишь.
— А я жениха попрошу, — хмыкнула я, повиснув на руке у Кая.
— С удовольствием выполню твою просьбу, — улыбнулся в ответ охотник.
— То есть душить будете вдвоем, — подытожил Эмрис, притворяясь расстроенным.
А глаза так и сияли, светились желтыми огоньками смеха. Проклятие прекрасно понимало, что ничего мы ему не сделаем. Кай привык. А я… Я, к сожалению, не умею долго сердиться. Ну, разве что бантиком завяжу для профилактики. За плохую память.