«5:01»

Эйприл открыла глаза. Она думала, ночь принесёт облегчение, но погружение в сознание маньяка окончательно выбило из колеи.

«Они одинаковые! Кир, Кир-из-сна и этот Фиест! Я в ловушке, в окружении зверей! Они преследуют меня днём, и во сне!»

Она встала с кровати и подошла к столу. В серебряном свете Луны всё выглядело нереальным, будто ещё продолжался сон. Взяла со стола револьвер и неслышно пошла к постели Кирилла. За ногой волочился зацепившийся за палец «следок».

Мальчишка громко сопел — фаза глубокого сна, без сновидений. Эйприл включила прицел и дрожащей рукой навела револьвер. На лбу у Кирилла забегала красная точка.

Вспомнился его смех. Арка, закат, поцелуй. Потом, виденная во сне голова пилота — раскрывшаяся, словно цветок.

Как предавать друзей? Как убивать?

Возможно, люди этому учатся у родителей. Может, первое в жизни ребёнка предательство — предательство, совершённое его отцом. И первое в жизни разочарование — разочарование в своём создателе.

А может, это преподают в школе. На уроках литературы. На переменках, когда друзья бьют в живот, а девчонки хихикают и перешёптываются.

Но Эйприл не училась в школе, не имела семьи и никогда не встречала людей. Так у кого же ей было учится?

У неё был один-единственный друг. И он лежал сейчас перед ней, тихий и беззащитный.

Эйприл выключила прицел, опустила руку и легла обратно в постель. Револьвер она засунула под подушку — рядом с этим мальчишкой, ей было страшно.

Вчера они решили спать до рассвета, утренние посиделки на арке остались в прошлом. После увиденного во сне нарастала тревога...

«Сколько же у него вещей, у этого Кирилла-из-сна! Какие-то камушки, особенные карандашики, фотографии... Чужая вселенная!»

Кир усмехнулся.

«А у меня? Ничего! Будто вовсе не было прошлого! Лишь жуткий будильник, куртка, да нож!»

Кир прислушался к себе...

Нет. Не было никакого желания обзаводиться вещами. Он не нуждался ни в доме, ни в куче одежды, ни в фотографиях. Не ощущал нужды в «отражающих индивидуальность» штуковинках. Да, было Логово — но он мог оставить его в любой момент и не вспоминать...

Единственное, что бы его волновало, уйди он со Станции — судьба старой мебели... Но знай он, что с ней всё в порядке, что Маяк о ней позаботился — он бы забыл и её. Лишь бы она не была выброшена на свалку, как что-то ненужное!

«Не слишком-то я на человека похож ... А ведь, у Мэйби — всё так же! Выходит, мы с ней одинаковые?»

Кир решил, что лучше об этом не думать. Но мысли стали крутится вокруг рассуждений Фиеста, и стало ещё тревожнее.

«Он играет с девчонками, будто с куклами. И Кир-из-сна — не лучше... А я сам? Ведь и Эйприл — не человек. Что, если Станция породила её по моей воле? Я был одинок, мне всюду мерещились девичьи лица... А Эйприл когда-то сказала, что делает то, что хочется мне. Может, она — лишь моё отражение? Может, она понимает меня лучше, чем я сам — и раскапывает то, что скрыто в глубинах души? Может, она исполняет мои собственные неосознаваемые желания?»

— Смотри! В новостях написали, что катастрофа случилась из-за перегрева башни накачки.

Эйприл бросила взгляд на плавающие в воздухе строчки: «Сохраняется неопределённая ситуация...», и принялась высыпать на тарелку консервы.

— Почему ты всё время молчишь?

— Очень весело?

— У тебя руки дрожат... Дай помогу, — Кир забрал банку и высыпал содержимое.

«Что с ней такое? Может, она размышляет о том же, о чём и я? Или в ужасе от того, что творится на Станции?»

Он встал, обогнул стол и положил Эйприл руки на плечи:

— Не бойся... Мы справимся...

И ощутил, как она вздрогнула.

«Похоже, она боится меня».

От этой мысли стало противно. Он взял свой завтрак и вышел на крышу.

Сквозь прозрачные стенки Эйприл смотрела на сидящего на парапете Кирилла. Она попробовала поесть, но не вышло — руки так дрожали, что ложка не попадала в рот.

Даже сейчас, глядя на него издалека и через преграду, она ощущала страх. Но дело было не только в мальчишке. Настоящий ужас вызывал вовсе не он, а воспоминание о том, что она сама чуть было не натворила. Она не могла поверить, что это произошло наяву.

«Может, это был сон? Они ведь настолько реальны — не понять, где сновидение, где явь...»

Она отвернулась. Утреннее солнце залило Логово. В падающих на старую мебель лучах мельтешила пыль.

Всё виделось ненастоящим. Эйприл начала понимать Кирилла...

«Но это ведь просто стресс! Мозг пытается защитится... Нет, так нельзя! Кир никуда не исчезнет, и не получится убежать от себя. Надо успокоиться!»

Она несколько раз шумно вдохнула, сосредоточилась и принялась за еду.

«Я всё придумала! Да, придумала! Вот что бывает, если мысли захватывают тебя целиком... Кир — обычный мальчишка, хороший и добрый! И главное, он меня любит. По-настоящему, ведь дважды, рискуя собой, спас мне жизнь».

Руки перестали дрожать. Эйприл улыбнулась.

— Кир, ты не забыл? Нам нужно попасть в затопленный Астропорт.

— По Станции бродят мутанты и Тень! А ты...

— Мутантов больше нет. А Тень, где она? Я не встречала! На складе есть гидрокостюмы и акваланги, для обслуживания системы охлаждения.

— Ты чуть не погибла! Неужто снова туда полезешь?

— В этом твоя беда! Ты не трус, раз спас меня, не побоялся. Но ум не даёт тебе действовать. Ты застыл. Всё потерял, но не стал свободен, и по-прежнему не желаешь жить! — она помолчала немного и твёрдо сказала: — Поверь, нужно лезть!

— Нет! — мальчишкой овладел иррациональный страх. Ему казалось, что там, в глубине, притаилась смерть.

— Надо! Ничего не поделать... Никому в голову не придёт, играя в компьютерную игру, сто лет просидеть в нарисованном доме, выводя персонажа на работу и в магазин. А в жизни, люди так себя и ведут!

— В игре страха нет.

— Нет страха разрушить иллюзии, изменить ложные представления о себе.

Костюмы были тяжёлыми, тащить их по жаре желания не возникало. Пришлось заряжать синтета — не полностью, а чтобы хватило на поход к бухте и обратно.

Эйприл непрерывно болтала, пытаясь отвлечься. Руки уже не тряслись. Снова стихи, снова странные разговоры...

— ...потерять не на миг, а совсем, чтоб дать место находке. Жизнь потерять, чтоб найти...

Залежавшиеся синтетические мышцы противно шуршали.

— Вечно мы будем все дальше идти, не продвигаясь вперёд ни на шаг. И от планет и до новых планет, и от созвездий к созвездиям — даже не покидая Земли...

— Неужто, это твои?

— Откуда мне знать? Во мне все стихи мира. Но, согласись, эти строчки, будто про нас!

— Может, чувствуешь как-то.

— После аварии всё смешалось. Не разобрать...

Эйприл помолчала минуту...

— Эти точно мои, написала их только сейчас... Слушай!

Прищурив глаза, она начала:

— И чёрных два Крыла несут меня сквозь Тьму...

Кир слушал и удивлялся. Но что ещё за чёрные крылья? И почему — Тьма?

Он нахмурился и въедливо осмотрел худенькую фигурку. На точёной спине подрезанными крылышками торчали лопатки.

Кир явственно услыхал в голове хлопанье крыльев.

Звук нарастал...

Стоп! Он же не в голове!

Эйприл обернулась.

— Это что? — и сразу же вскрикнула: — Кир! Наверху!

Он задрал голову. На них пикировал чёрный дракон — змеиный хвост, жуткие зубы и когти. Правда, совсем небольшой — он вполне уместился бы под столом.

Эйприл вытащила револьвер и открыла пальбу. Попасть в дракона было не просто — маленький размер был ему на руку — вернее, на лапу. И всё же, ей удалось отстрелить приличный кусок крыла. Дракон завизжал, но по инерции продолжил атаку.

— Ложись!

Кир упал на спину. Совсем близко щёлкнули зубы и воздух окрасился мелодичным перезвоном — мальчишка его сразу узнал.

«Но он же убит!»

Раздался оглушительный хлопок — Кир был теперь на линии огня. Голова дракона лопнула, и в щёку что-то вонзилось.

На дорожку шлёпнулись кусочки драконьего мозга. Сам он, уже безголовый, взмыл вверх.

— Кир, ты как? — Эйприл положила руку ему на плечо. — Не шевелись! — она вытянула из щеки кусочек драконьего черепа. Кир почувствовал, как по щеке потекла кровавая слеза.

— Это же Облако! Ты слышала звон?

— Да.

— Но ягуара убила Тень!

— Похоже, что нет.

— Думаешь, его возродила Станция? Но из чего? Из кровавой пыли? Зачем?

— Кир, от прошлого не так просто избавится... Главное, он улетел, и сегодня уже не вернётся. Это наш единственный шанс. Я не трусиха, но из Логова больше не выйду.

Кир заметил, что «не трусиху» трясёт, как осиновый лист. Так сильно, что когда она попыталась заткнуть револьвер обратно за пояс, он с громким стуком упал на бетон.

После нападения дракона, Кир замолчал. Происходящее было выше его понимания, и потому раздражало. Револьвер был у Эйприл, и, чтобы тоже вооружится, мальчишка поднял с земли обломок трубы.

А Эйприл болтала всё больше и больше. Клацая от страха зубами, она читала романтические стишки и нервно хихикала.

От романтики дрожь унялась, и её потянуло на философию:

Посмотри: каждую секунду я прихожу,

Чтобы стать гусеницей в центре цветка,

Чтобы стать изумрудом, спрятанным среди камней

Ритм моего сердца — это рождение и смерть

Всего живого.

Кир вспомнил жгучий цветок и огромную гусеницу, и его передёрнуло...

— Что за изумруд? Ты про Оленя?

— Ну, может и про Оленя.... Послушай ещё:

Месяца месяцами сменялись до нас,

Мудрецы мудрецами сменялись до нас.

Эти мёртвые камни у нас под ногами

Прежде были зрачками пленительных глаз.

Кир пнул обломок бетона. Тот уже изменил форму, готовясь вновь сделаться частью дорожки — стал гладким, словно отполированным.

— Думаешь, Станция живая? — Кир вспомнил характеристики живого из учебника биологии и сам поразился глупости сказанного.

— Всё вокруг живое, но люди об этом забыли.

— Камень не живой. И этот синтет! — в подтверждение, он что есть сил ударил его трубой по ноге. Она подогнулась, синтет зашатался из стороны в сторону, пытаясь сохранить равновесие, и распластался, рассыпав оранжевые гидркостюмы. Полежав пару секунд без движения, задёргался и пополз, содрогаясь всем телом. Затем рывком встал, вернулся, собрал поклажу и подрагивая побрёл к океану.

Кир хмыкнул и победно взглянул на девчонку.

— Ничего он не чувствует!

— Да, — печально произнесла Эйприл.

— Что, да?! — в голосе Кирилла опять зазвучала злость.

— Синтет не живой, — прошептала она еле слышно, глядя не на робота, а на мальчишку. — Ничего он не чувствует.

Синтет положил костюмы на берегу и ушёл на склад. Кир опустился на гальку — у него до сих пор дрожали поджилки. По лицу стекал пот.

«Ну и жара! Август, а не апрель!»

— Акваланги-то мы и забыли, — нараспев произнесла Эйприл. — Я принесу.

«Забыли? А ведь и правда! Заболтала меня своими стихами! Но почему она пошла сама, а не попросила меня?»

Эйприл направилась к лестнице.

«Может, она сделала это специально? Эйприл не в себе от страха — и боится она не только дракона. Что, если она испортит мой акваланг?»

Кир вслушивался в шелест гальки под ногами девчонки, стараясь услышать ответ.

«Но, у неё же есть револьвер. Если б хотела, давно бы уже застрелила... С другой стороны... Глядя в глаза, хладнокровно спустить курок — дело одно. Не всякий на это способен. Она — не Фиест. Но обмануть собственный мозг: повредить акваланг, а потом сделать вид, что ты ни при чём — дело другое. Ничего тут сложного нет».

Кир вскочил и помчался, скользя на камнях. Схватил подружку за руку.

— Эйприл! Постой! Ты же девчонка! Чего ты будешь таскаться. Сядь, отдохни...

Эйприл смотрела в чёрные непроницаемые глаза и её захлёстывал ужас.

«Он точно хочет меня убить! Сломать мой акваланг! Разве стал бы этот эгоист и лентяй добровольно куда-то ходить? Его нельзя отпускать на склад одного. Но, что же ему сказать? Отвергнуть помощь нельзя, это будет выглядеть странно...»

— Смысл тут торчать, умирая от скуки! Мы же друзья, друг без друга — ни шагу! Пошли вместе, чтобы без обид!

Эйприл без смущения начала подниматься первой. Перед носом Кирилла маячили шорты.

«Хочет отвлечь? — Кир смотрел не на них, а на револьвер. — А ведь Эйприл побоялась отпускать меня на склад одного. Она уверена, что я хочу её смерти».

От этой мысли стало противно и так тоскливо, что захотелось завыть.

Всю дорогу до склада, Кир молчал, пытаясь понять, как они докатились до таких отношений.

Ну, может вначале они не слишком друг дружке понравились. Но потом ведь, всё стало нормально! Они всё больше сближались, пока не влюбились.

Кир вспомнил арку и поцелуй.

«Но это — только мои чувства! В её душу не заглянуть. Что, если она меня вовсе не любит?»

Чем глубже Кир погружался в анализ их отношений, тем сильней убеждался, что Эйприл его ненавидит. Наконец, он не выдержал и спросил, взяв её за руку и глядя прямо в глаза.

— Эйприл, почему ты меня ненавидишь?

— Ненавижу? Ни капельки! — девушка отвернулась. — Хоть ты меня и убил.

— Убил? — Кир содрогнулся — уж слишком её слова совпадали с его ощущениями, и с тем, самым первым сном про воскресшую птицу. — Что ты несёшь! Ты ведь жива!

— Значит, убьёшь... Потом... Не важно — когда, время не существует... Но, я тебе помогу.

— Поможешь? В чём? — еле вымолвил Кир.

— Измениться. Или принять себя такого, как есть.

Когда они вернулись со склада, был уже полдень.

— Без обеда остались...

— Не страшно. Так даже лучше — не вырвет.

Скинув обувь, они натянули костюмы, ласты и маски. Надели утяжелительные пояса, пристегнули к ним фонари. Эйприл спрятала револьвер внутри костюма, потом зашла в воду и поболтала в воде аквалангом, похожим на большую медузу... Подняла его над волнами — щупальца-отростки активировались, зашевелились, готовясь проникнуть во все части бронхов.

Кир недовольно буркнул:

— Неохота глотать эту дрянь.

— Переживёшь... Лучше послушай! В акваланг встроен усилитель для ментального общения. Но, в нас нет нейрочипов. Так что, общаемся знаками. Это... — она покачала кулаком с поднятым большим пальцем, — ...значит: «Всплывай!» Об остальном догадаешься... Не забудь подключить акваланг к компенсатору, и не порежься о мидии!

Она поднесла «медузу» к лицу и запихала отростки в рот. Они задёргались, проникая всё глубже и глубже: в глотку, в бронхи — до лёгких. Тело «медузы» присосалось и облепило всю нижнюю часть лица.

Кир, морщась и кашляя, повторил за девчонкой. Сначала было ужасно, но через пару секунд стало легче — «щупальца» выделяли анестетик.

«Чего вдруг я должен порезаться? Лучше бы о себе беспокоилась!» Из-за её слов, Кир явственно ощущал, как из распоротого бедра по ноге течёт кровь.

Эйприл призывно махнула рукой и ушла под воду.

Здесь, под поверхностью, был целый мир. Но не настолько красивый, как в сновидениях про Диэлли — под водой не нашлось ни рифов, ни пёстрых тропических рыб. Были только изъеденные океаном скалы, лес плавно колышущихся водорослей и лежащие на дне огромные валуны. Кир, как во сне, неслышно скользил за девчонкой, парящей в пробившихся сквозь толщу воды серебристых лучах.

Эйприл обернулась, чтобы проверить, не отстал ли Кирилл, и показала рукой на обросшие водорослями и ракушками опоры маглева. Кир и без этого понимал, что удобнее всего плыть вдоль разрушенной трассы.

Дно растворилось в зелёной мути, началась глубина.

Было страшно. Кир не мог взять в толк, отчего. Им с Эйприл ничто не грозило. Над безопасным безжизненным океаном стоял штиль. Под водой они могли находится достаточно долго — в гидрокостюме со встроенной термоподдержкой не замёрзнешь, а с генерирующим кислород в режиме реального времени аквалангом нельзя утонуть. И всё же, тревога не проходила.

К счастью, было не до рефлексии — Эйприл плыла куда лучше, чем в первый раз. Кир еле за ней поспевал.

«И где она тренировалась? Во сне?»

«Медуза» раздулась, подстраиваясь под растущее потребление кислорода. Кир выбивался из сил... Наконец, из пелены возник силуэт астропорта. Но для того, чтобы приблизится к зданию, пришлось усиленно работать ногами ещё добрый десяток минут.

«До чего же он здоровенный!» — поразился Кирилл. Глядя с берега на астропорт, белеющий среди пустоты океана, он не сумел верно определить его истинные размеры. К тому же, большая часть дискообразного здания была затоплена — из воды торчала только верхушка.

Эйприл начала забирать вправо. На фоне стен затонувшего исполина, она казалась пылинкой.

Через пару минут Кир в мутной дымке увидел рукава телетрапов и зависшие над бездной тела звездолётов. Потом, показалась и уцелевшая терминально-стартовая площадка, на которой стоял интересующий Эйприл корабль.

«Судя по тому, что я вижу, астропорт не был специально разрушен, просто поднялся уровень океана... Точно! Вот почему опоры маглева едва торчат из воды. Но тогда, почему корабли не взлетели? Может, в результате атаки погибли все люди? И что это была за атака, случившаяся ещё до войны между Союзом и Сопротивлением?»

Эйприл уже осматривала корабль.

«Звездолёт не простой — элитная яхта. Жаль, весь оброс. От былой красоты ничего не осталось. Даже название не прочитать... Интересно, как Эйприл рассчитывает в него попасть?»

Девчонка показала на подсоединённый к фюзеляжу рукав телетрапа, покачала кулаком с поднятым большим пальцем, и, заработав ластами так, что пошли пузырьки, взмыла вверх, к колышущемуся серебристому покрывалу.

— Думаешь, корабельный шлюз не заблокирован?

— Кир, нужно хотя бы попробовать!

Держа ласты в руке, по изъеденному солью и солнцем покрытию, они взбирались наверх — к венчающей астропорт стеклянной башне командно-диспетчерского пункта. В другой руке, словно поверженный монстр, шевелил отростками-щупальцами акваланг.

Уже на подходе Кир понял: что-то не так.

— Это вообще не стекло! Ретро-декорация!

Эйприл подошла к «стеклянной» стене, похлопала рукой и вздохнула.

— Поплыли на берег? — спросил Кир с надеждой. Чувство, что вскоре случится непоправимое, не покидало.

— Ещё чего! Ищем вход! Кажется, зря я тебя сюда притащила.

Она зашагала назад, к воде.

Глотать щупальца снова, было ещё хуже, чем в первый раз.

Уйдя под воду, Эйприл добралась до огромных окон, опоясывающих здание кольцом. Стукнула по ним рукояткой фонарика, хоть без того было ясно, что внутрь через них не попасть. Раз они уцелели после штормов...

Погрузившись глубже, Эйприл подплыла ко входу в один из телетрапов, ухватилась за стенки и включила фонарь. Посветила вовнутрь и замахала Кириллу рукой. Когда он оказался рядом, юркнула внутрь.

Кир плыл во тьме тоннеля, смотрел на мелькающий впереди луч фонаря и недоумевал, как его угораздило оказаться в этой ловушке. Разве он не видел во сне, что случается, если послушать девчонку? Так почему не прислушался к предупреждению?

Тоннель кончился, и они, сквозь череду извилистых коридоров, вплыли в огромный зал...

Обросшие водорослями и мидиями эскалаторы, колонны, скульптуры. Куски бетона, отвалившиеся от купола. Мебели не осталось, экопластик давно истлел. Наверху, чуть выше окон, плескалась поверхность.

Девушка показала: «вверх» и стала всплывать, паря над одним из обросших эскалаторов. Пронзив плёнку воды, взобралась на ступени.

Уже наполовину выкарабкавшись из воды, Кир увидел, как Эйприл вытаскивает акваланг: в руках студенистое тело, из которого тянуться в рот перемазанные слизью отростки. Его передёрнуло. Забывшись, он встал на колено — и вскрикнул, порезав колено о мидии. Дёрнувшись, свалился на бок. В глазах полыхнуло от новой боли — куда острей. Он дёрнул ногой — сильно, как только мог, но в ответ получил только порцию страданий. Нога даже не шевельнулась, словно попала в капкан. Он опёрся на руки и поглядел назад.

В бедро вонзилась заострённая водой арматура, торчащая из упавшего сверху обломка бетона. Зажмурив глаза, Кир рванул ногу вверх и выбрался на ступени.

Из распоротого гидрокостюма по ноге заструилась кровь. Кир надавил контрольную точку на акваланге и резко вытянул «щупальца». В груди сразу разгорелся пожар.

— Спасибо! Накаркала!

— Я предупреждала! Но ты не послушал! А теперь заявляешь: «накарка... — Эйприл осеклась. — Кир... — она смотрела вниз.

Кир проследил её взгляд и похолодел. Под ногами была уже целая лужа. Крови, его собственной крови — она толчками текла из проколотого бедра.

Он зажал рану рукой.

Бесполезно. Теперь кровь текла из-под пальцев.

Кир побледнел и осел на ступеньки. В поиске поддержки взглянул на девчонку.

— Нужно перетянуть...

Эйприл отстегнула пояс, вытянула утяжелители и попыталась наложить на рану импровизированный жгут... Не вышло: отверстия были только в начале, а сразу после них ремень расширялся и не пролезал в пряжку.

Она огляделась...

— Дай мне свой нож!

— Внутри, в кармане штанов.

Дрожащей рукой Кир попытался расстегнуть комбинезон. Не получилось.

Эйприл придвинулась к нему и надавила на активатор. Застёжки открылись. Прижавшись к мальчишке щекой, она засунула руки вовнутрь.

— В правом... — подсказал Кир.

Вытащив нож, Эйприл одним движением отсекла от акваланга отросток. Тот обвил её руку, а после — бессильно повис. Она, пыхтя, обернула его вокруг ноги. Хватило лишь на один оборот, но кровотечение остановилась. Из другой раны — на колене, сочилась кровь. Но это была ерунда.

Акваланг дёргался, разбрызгивая прозрачный гель...

— Что ты наделала... Можно было и от костюма отрезать...

— За время возни ты бы кровью истёк.

Кир сожалел, но в то же время, ощущал удовлетворение — к аквалангу он испытывал неприязнь.

«Он мне, скорее всего, не понадобится».

— Эйприл... Киберхируг давно сломан. Но если бы он и работал, мне до него не добраться. Даже до берега не доплыть, — он опустил глаза, на заляпанный кровью гидрокостюм. — Я здесь умру...

Эйприл отвернулась. Потом прислонилась спиной к стенке эскалатора, закрыла глаза и замерла — только веки легонько дрожали.

Текли минуты...

Сначала Кир трясся от страха. Потом, лихорадочно стал выдумывать несбыточные проекты спасения. И наконец, смирился.

Над головой нависал чёрный купол. Слегка колыхалась подсвеченная вода. Капал с потолка конденсат, и под сводами разносилось гулкое эхо. Хотелось лишь одного — выбраться из этого мрачного места наружу, на солнечный свет. А там — будь, что будет.

Эйприл вздрогнула, открыла глаза и подползла к нему.

— Кир, послушай. Ты не умрёшь. Где твой Олень?

— Вот...

— Снимай. И опускайся в воду. Не целиком, только ноги. И, в этот раз будь осторожен. Я помогу.

Когда Кир, лёжа на спине и опираясь на локти, погрузился в воду по пояс, Эйприл прижала к ране Оленя. Боль начала утихать.

— В нём плещется Тьма — через неё пройдёт моя искренняя готовность тебя спасти, позабыв о себе, и о собственных страхах. Желания другого также важны. Но ты ведь и так жаждешь жить, — заметив удивление мальчишки, она добавила: — Посоветовалась с Маяком!

Из-под её руки шёл свет, амулет разгорелся сильнее. Кир ощутил лёгкое жжение.

Эйприл закрыла глаза, целиком отдавая себя Кириллу... Растворяясь... Становясь истинной, безусловной любовью...

Свет в амулете угас. Эйприл убрала руку.

На месте ранения не было даже шрама.

— Вот и всё! С порезанной коленкой справишься сам. Приложи камень к ране и пожелай.

На ватных ногах Эйприл поднялась по эскалатору и без сил опустилась на пол.

«Не так-то это легко, полностью забывать о себе!»

Пока Кир занимался самолечением, она лежала, глядя на чёрный купол.

«Будто небо без искорок звёзд. Одна чернота... Тьма — беспросветная, какой её видит Кирилл».

Рядом шлёпнулись ласты, и следом опустился мальчишка.

— Я принёс снаряжение. Акваланг у нас только один, но это не страшно. Я сплаваю на Станцию и найду на складе второй.

Эйприл села, обхватив руками коленки.

— Нету там ничего.

Кир опешил.

— Ты в этом уверена?

Эйприл молчала, и он уныло продолжил:

— Значит, выбраться сможет только один. Ведь ты понимаешь, что мне не нужна жизнь в обмен на твою? Так для чего меня было спасать?

— Разве я виновата? Всё твоя неосознанность!

— Ты о чём?

— Сам подумай, из-за чего всё случилось. Привычные действия постепенно становятся автоматизмами, ты начинаешь их выполнять неосознанно. И всё работает хорошо, но лишь в знакомой среде... Мы не в уютном Логове, просыпайся! Иначе умрёшь!

Кириллу подумалось, что до появления этой девчонки он так и жил — автоматически, изо дня в день повторяя одно и тоже, ничего при этом не чувствуя. Встречая рассветы и провожая закаты — даже не просыпаясь... Как быстро всё изменилось!

— Ты готов?

— К чему?

— Искать вход на корабль.

Кир уже и забыл, из-за чего они тут оказались. Он давно думал лишь об одном — как уцелеть.

— Эйприл! Нужно думать, как выбираться отсюда!

— Ты уже принял решение. Моя жизнь в обмен на твою. Значит, я вытащу отсюда только твой труп.

Кир отвернулся. Эйприл толкнула его локтем в бок и расхохоталась.

— Ты от страха ум потерял? Притащу я тебе баллон с кислородом со склада! А ещё, очень вкусных консервов! И даже, если б его не нашлось, неужто бы мы ничего не придумали? В старину люди погружались с колоколами на головах...

— Блин... — Кир облегчённо вздохнул. — Не будешь считать меня идиотом? — он застыл и прищурил глаза. — Слушай, а что ты там говорила про желания и Тьму?

— Я давно намекаю: ты виновник того, что с тобой происходит.

— Желания?

— Ага... Не те, о которых ты вечно твердишь. Они, по большей части, самообман... А те, которые ты не осознаёшь и не контролируешь. О которых тебе ничего неизвестно. Именно эти глубинные побуждения формируют твою реальность.

«Только мою? А реальность Эйприл?»

Вспомнилась Тень, катастрофа и вышка. В голове крутились слова девчонки о том, как важно смотреть на ситуацию со стороны.

«Так почему бы тогда не взглянуть на неё глазами другого?»

Он положил руку на девичью коленку и заглянул Эйприл в глаза. Пока что, он видел лишь чёрную радужку.

— Скажи... Что ты чувствовала, когда это случилось.

— Ты про наш поцелуй?

Кир смутился, но глаз не отвёл.

«Столько всего случилось. А для неё, это — главный момент!»

— Нет. Я про вчерашний взрыв.

— Разве это имеет значение?

— Просто скажи!

— Ну... Хорошо... — вспоминать было неприятно. Эйприл закусила губу. — Я тогда думала... Что эти пожирающие друг друга монстры слишком ужасны, чтобы существовать!

— А в первый раз?

— Хотела, чтобы всё прекратилось. И не было ни голубей, ни Станции, ни этой жестокой жизни.

— Но ведь, это хотел и я! Наши желания совпали — и... Исполнились, — пробормотал Кир ошарашенно. — Маяк подчиняется нашей воле! Но только тогда, когда совпадают наши стремления. А если не совпадают, выходит по-разному... И кажется, тут важна ещё сила желания, эмоции... Выходит, нам нужно держаться вдвоём!

— Тогда почему меня обожгло?

Кир отвёл взгляд и убрал руку с коленки. Он не мог признаться в том, что хотел, чтобы не было Эйприл.

Но она догадалась сама. И замерла, даже сердце застыло.

Она оказалась не нужна единственному человеку, ради которого жила и дышала! Он хочет — от чистого сердца, иначе Маяк не исполнил бы это желание — чтобы она умерла!

Что может быть страшней?

Эйприл вспомнила красную точку на лбу Кирилла... И положила голову ему на плечо.

«Все мы — только лишь люди. Даже те, кто не совсем человек».

Кир прижался губами к её волосам.

— Ну а Тень откуда взялась? И дракон?

— Облако я принесла... Вернее, оно само за мной увязалось. Прошлое...

— Прошлое?

— Не спрашивай, не скажу.

— А ведь врала, что его у тебя нет...

— Ты знал, что я вру постоянно.

— Как же тебе доверять?

— Я тебя люблю.

Кир вздохнул.

— Спасибо... Не за то, что любишь. За то, что спасла мне жизнь.

— Если бы не любила, то не смогла бы спасти.

Кир смотрел в сторону.

— Но, если Дракон — твоё прошлое... Получается, Тень — моё?

Эйприл молчала.

— А ты сама... Думаешь, я хотел, чтобы ты появилась? Чтобы пришла, вместе с этим чудовищем, и разрушила весь мой мир?

— Кир... Я ведь не знаю твоих настоящих желаний...

— Может, они скрыты в снах?

— Что толку гадать? Нужно идти. Мы не можем торчать тут до вечера.

— Ладно... Пошли.

— Снаряжение оставим тут.

«Почему эта девчонка всё время командует!»

Не то, чтобы хотелось таскаться с вещами, но...

— И зажги, наконец, свой фонарь. Проснись!

Кир отцепил фонарик от пояса. К своему стыду, он про него совершенно забыл.

Эйприл уверенно зашагала по нависающим над водой перекрытиям, с лестницы на лестницу, с яруса на ярус. Мальчишке пришлось догонять.

— Получается, мы должны контролировать желания?

— Разве это возможно? Желания — ошейник, который природа нацепила на тебя очень давно. Считаешь, она отдаст поводок? Желания формируются в древних отделах мозга. Мотивация идёт от инстинктов, рассудок может лишь констатировать факт, да выдумать логичное обоснование поведения — тебе в утешение. Ведь осознать, что ты марионетка, не слишком приятно...

Они свернули в проход, и путь преградили стеклянные двери. Когда-то они открывались автоматически, но это было давно. Эйприл достала револьвер и отошла. Раздался многократно усиленный эхом хлопок, и дверь осыпалась градом осколков.

Миновав хрустящие под ногами кусочки двери, они углубились в бесконечную анфиладу служебных помещений. Коридор за коридором, зал за залом, мимо непонятного гнилого оборудования, труб и коробов.

— Как ты здесь ориентируешься?

— Подсказывает Маяк.

— Почему он мне не подсказывает?

— Ты и не спрашиваешь! К тому же, мы разные. Ты цельный, а я незакончена... Чтобы быть человеком, личностью, с которой ты смог бы беседовать, мне приходится добирать недостающие части. У Станции, и у тебя, — Эйприл ужасно смутилась. — Да, я немножко вампир...

— У меня? Я что, сам с собой разговариваю?

Эйприл расхохоталась.

— Не только! Ещё с Маяком!

— Эйприл, ведь я — не Фиест? Я на тебя не сбрасывал бомбы? В прошлом или когда-нибудь в будущем? Помнишь, ты говорила: «Не зря у тебя этот будильник!»

— Сбрасывал в будущем? — Эйприл расхохоталась. — Вот что бывает, если немедленно не избавится от заблуждений! Сперва ты решил, что время — реальная вещь. Теперь заявляешь, что будущее — место, в которое можно приехать!

— Ты не ответила. Я — не Фиест?

— Конечно же нет! Ты — это ты, и не можешь быть кем-то ещё.

— Это хорошо, ведь я его ненавижу! Ненавижу военных и ненавижу убийц. Впрочем, разница между ними невелика...

— Ненависть — самое глупое чувство! Нужно отпускать и прощать, иначе прошлое будет преследовать вечно... Каждый готов пожалеть калеку, но кто пожалеет насильника или убийцу? А ведь они больны, и не выбирали болезнь... Всё от заблуждений! Ты думал о том, каково быть Фиестом? Да, есть на свете бессердечные психопаты-манипуляторы, но он ведь не из таких!

— Не думал, а был им самим — там, во сне! Ты тоже была.

— Раз так, ты прекрасно его понимаешь. И понимаешь, почему существует Маяк — он сочувствует всем!

— Организм без жалости уничтожает больные клетки. А природа — животных и целые виды. Почему Фиест должен стать исключением? Он сам себя уничтожит!

— Сам? Человек не способен ничего сделать «сам»! Он как облако, которое формирует ветер. Или как ветер, который дует, потому что Солнце нагрело землю. Или как Солнце, которое вынуждено светить... Знаешь притчу о мухе и пчеле?

— Нет.

— Если кратко: муха не знает, где распустились цветы — они ей не интересны. Муха видит вокруг нечистоты, да грязь. А в мире пчелы существуют только благоухающие цветы.

— Красиво!

— Да. Красиво, не более... Мудрецы считают, что каждый видит мир в кривом зеркале своего восприятия. Но на деле — это мир отражается в образе нас. Не нам выбирать, кем стать — мухой или пчелой.

Они спустились по винтовой лестнице, прошли череду коридоров и поднялись по другой. Спустились по следующей лестнице и снова поднялись. И вновь...

— Эйприл, ты наверняка уже знаешь... Сны — это прошлое?

— Я уже объясняла, что никакого «времени» нет!

— Ты ведь сама про него говоришь!

— Я — глупенькая девчонка. Какой с меня спрос?

— А я уверен, время существует! Ведь мир не застыл! В нём нет ничего, что не было бы процессом. Стул, дерево, человек и Маяк — любой процесс ограничен во времени, порождён другими процессами и должен порождать следующие. Во всём есть цель! Эти процессы кажутся нам предметами лишь потому, что мы смотрим на них в конкретный момент. Как бы, делаем срез. Но, если проследить за какой-нибудь вещью, мы обнаружим, что она вовсе не «твёрдая»! Стул вначале был деревом, а до этого — почвой. И со временем, он опять станет...

— Кир, «времени» нет. Есть только этот конкретный момент... И в нем, мы пришли!

Она остановилась перед массивной плитой, блокирующей проход. Похлопала по стальным створкам.

Кир дотронулся до контрольной панели. Загорелся экран.

—Работает! Ну и дела!

На экране возникло предложение пройти тест ДНК и сканирование сетчатки.

— Только это нам не поможет... Значит, назад?

— Открой!

— Мы не во сне. Я не хакер.

— У тебя есть Олень с Тьмой внутри. Рассказывал, что собираешь Ключ, и об этом забыл.

Понимая, что занимается ерундой, Кир приложил амулет к панели.

Ничего не произошло.

Он бросил на Эйприл раздражённый взгляд.

— Нашла момент, чтобы поиздеваться!

— Нужно ещё захотеть! Забыть о себе, стать дверями. А после — открыться.

— Стать дверями? Не говори чепуху!

— Просто попробуй! Смотри на дверь, дыши и забывай.

Кир снова приложил амулет и последовал совету девчонки.

Вдох-выдох, вдох-выдох... Постепенно мысли ушли, и Кир перестал понимать, что он — мальчишка. Потом не стало Станции, Эйприл и остального. Не стало целой Вселенной. Была только дверь.

Внезапно Кир понял, что он больше не внешнее — он и есть эта дверь. Он ощущал свою многотонную тяжесть, твёрдость каждой частицы стального тела и электрические биения внутри контрольной панели.

Он принял решение открыться.

— Видишь, как просто!

Кир вновь был мальчишкой — мальчишкой, застывшим перед распахнутыми дверями.

Он не сказал бы, что было просто. Но главное, получилось.

— Судя по толщине плиты, эта часть астропорта — для избранных... Ладно, пошли!

Направив луч во тьму коридора, Эйприл бодро зашагала вперёд.

Опять бесконечные повороты и спуски...

Через пару десятков минут, пройдя рукав телетрапа, они добрались до корабельного шлюза.

— Дай амулет. Моя очередь.

У Эйприл вышло быстрее...

Двери открылись, и Кир содрогнулся. На стене красовалась табличка с датой постройки, характеристиками корабля и названием: «Зимнее солнце».

Переборов страх, он подошёл к табличке.

— Погляди на дату постройки! Девятьсот семьдесят третий год. А сейчас тысяча тринадцатый. Значит, сны вполне могут быть моим прошлым!

Эйприл погладила цифры рукой.

— Сколько раз тебе повторять? Времени не существует! — голос девчонки звучал очень уверенно.

Поэтому Кир удивился, заметив, как сильно дрожат её пальцы.

По длинному коридору они прошли в рубку, но лишь для того, чтобы взглянуть на пару ложементов в центре пустого зала. Управление было ментальным, через нейроимплант, и в рубке не было даже обзорных экранов.

Развернувшись, Эйприл начала методично обследовать помещения. А Кир, в основном, смотрел на неё: он не понимал, отчего она нервничает всё больше.

Осмотр столовой, пары кают, кладовой и спортблока не принёс ничего интересного. Необследованным остался лишь инженерный пост.

Эйприл направилась туда, но вдруг заметила ещё какую-то дверь. Коснулась сенсора...

Умывальник и унитаз.

Сердце застыло. Перед глазами замельтешили картинки из снов...

«Вот и всё...»

Всё стало ясно. И от понимания перехватило дыхание, будто упал в ледяную воду.

— Что там?

— Просто кладовка, — она закрыла телом обзор. — Давай, на инженерный пост!

Вход был заблокирован.

— Открой! — Эйприл разволновалась настолько, что начала задыхаться. Кир испугался, что девушка свалится в обморок.

В этот раз, у него получилось легко.

Зал — небольшой, метра четыре в длину. Белый свет, струящийся с потолка. На стенах, по обе стороны, ряды погасших экранов. А на полу — шесть одетых в подростковую одежду высохших мумий. Ткань утратила фотокаталитический слой и стала прозрачной.

Не то, чтобы Кир удивился. Он был готов увидеть подобное. И всё же, не это.

— Будто живые...

— Системы биологической безопасности корабля не позволили им разложиться, — голос Эйприл даже не дрогнул.

— Похоже на экопластик... — Кир разворошил ногой горку пыли.

— Ведро, — Эйприл подошла к одной из мумий, привалившейся к стене, будто в раздумьях. Погладила почти невидимые шорты и топ, прикоснулась к болтавшемуся на шейных позвонках ярко-красному ошейнику, и достала что-то из сжатых высохших пальцев.

Кир подошёл и взглянул через плечо.

Половинка брелока-одуванчика. Эйприл приложила к нему найденный возле клёнов кусочек. Сверкнуло, и до ушей донеслись мелодичные хрустальные перезвоны. В руках теперь был одуванчик, но уже не такой, а объёмный, прозрачный, хоть по прежнему небольшой — размером не больше мизинца.

Не сказав даже слова, Эйприл спрятала одуванчик в кармашек на поясе.

— Зачем ему... — Кир сглотнул. — Куда он их вёз?

— Их? — вскинула брови Эйприл. — Ну ты и трус!

— Ты о чём?

— Всё Кир, пошли... Тут больше нечего делать...

— Ничего не расскажешь?

— После. На Станции.

Под бушующим чёрным пламенем, Облако отращивал новую голову. Он едва сюда возвратился — лишённый всех сенсорных ощущений, повинуясь какому-то смутному чувству. Но это чувство не помогло избежать столкновения со стеной, и он переломал добрый десяток костей.

Нападение не удалось. Кто мог подумать, что у девчонки найдётся оружие! Значит, нужно расти ещё больше.

Голова восстановилась, мигательная перепонка съехала в сторону, и вытянутые, как веретено, зрачки уставились вдаль.

«Тут больше нечего есть, а главное — пить. В городе и степи уцелело побольше животных. А в горах найдутся озёра и реки».

Трансформация завершена, осталось только расти. С этим он справится и без Тьмы.

Взмахнув чёрными крыльями, Змей пронёсся над Станцией и взял курс на развалины города.

После того, как Эйприл нашла одуванчик, она замкнулась в себе. Кир даже отстал, чтобы не попасть под горячую руку.

«Остаётся только надеется, что она меня тут не бросит, вернётся с баллоном...» — невесело думал он, подсвечивая под ноги и глядя, как мельтешит вдалеке луч фонарика Эйприл.

Чарующий аромат гниющей листвы Змей почувствовал издалека.

«Ну конечно! Любимые клёны! Ладно, город пока подождёт».

Не прошло и минуты, как он опустился возле свежеразрытой земли.

«Что она тут искала? Решила слегка покопаться в прошлом? А сегодня куда собралась? Гидрокостюм нацепила! Неужто, в затопленный астропорт?»

Змей усмехнулся — из чёрных ноздрей вырвалась туманная взвесь. Лапы стали раскапывать землю.

Эйприл брела, не чувствуя ног.

Перед глазами стояла сцена из сна, в которой ей виделся «ключ»: Кир, выкрутив ручку мощности излучения на полную, моет в умывальнике сферу реверс-процессора...

В Логове не было ни умывальника, ни душа, ни туалета. Они с Кириллом ели и пили, но... И даже не умывались, не чистили зубы. Это казалось естественным.

С одной стороны, Эйприл с первой минуты было известно: она — не человек. Сомнения были только насчёт Кирилла.

С другой...

От понимания, НАСКОЛЬКО она не настоящая, по коже бежал мороз.

«Мы — лишь две куклы... Две куклы, воссозданные Станцией... Вот, что насторожило в том сновидении про Мэйби и лужу на набережной! Я бы тогда догадалась, если бы не смущала сама эта сцена, и я не старалась её поскорее забыть...»

Нахлынуло новое озарение, от которого стало намного ужасней.

«Нет, я бы не догадалась. Во сне про астропорт, Кир стоял перед умывальниками, но наутро это меня ничуть не смутило. Настоящий человек разобрался бы в первый же день. Но я, марионетка Маяка, буду думать так, как захочет он...»

Эйприл начала сомневаться уже через десяток шагов.

«Или нет? Ведь мы с Кириллом разрушили Станцию! Лучшее подтверждение нашей свободной воли! Маяк выполняет наши желания, а не наоборот!»

Ещё через пару десятков, она осознала, что по-прежнему ничего не понятно. Наоборот, всё только больше запуталось.

«Нет! Кир не такой, как я. Он цельный, не кукла. Настоящая личность! Человек, но в нечеловеческом теле! Да и потом, здесь только я и Кирилл. Где остальные, ведь тел было шесть? И что за историю мы смотрим каждую ночь?»

До этой секунды она не знала, как рассказать правду Кириллу. Теперь поняла, что рассказывать попросту нечего...

За спиной послышался странный звук — будто скрежет когтей. Луч сразу стал менее ярким.

Эйприл потрясла фонарь. Тот ненадолго разгорелся, потом замигал и погас, точно кто-то задул в нём огонь.

Она потрясла опять. Фонарь снова начал светить. Но луч стал другим — не жёлтым, а мертвенно-голубым.

— У тебя сексуальные гольфы, — донеслось откуда-то сзади. Голос был странно знаком.

— Кир?

Эйприл обернулась и посветила назад.

Пустой коридор.

Эйприл закружилась на месте, направляя луч в разные стороны.

— Кир? Кир?

— Вот только, они сползли.

«Но я же не в голь...»

Эйприл направила луч на ноги.

Никакого гидрокостюма. Кроссовки и весёленькие, со зверушками, гольфы.

— Нужно поправить... Я помогу, — голос теперь был у самого уха.

Эйприл обернулась. Бледный свет фонаря выхватил из мрака мужское лицо.

«Фиест! Значит, все эти дни он был здесь, рядом с нами! Следил за каждым движением!»

Эйприл заверещала и бросилась наутёк.

Кривые чёрные когти царапали камни.

Змей отчётливо чувствовал запах металла, аромат одуванчика. Но самого цветка не было.

«Похоже, его утащила девчонка...»

Он понимал, что напрасно тут приземлился, поддавшись воспоминаниям. Теперь, когда по жилам растеклась жажда, остановится было уже невозможно.

В мире был только он и девчонка. И единственный смысл: прикоснуться, вкусить, ощутить и понять! Узнать, что такое Единство, что такое Любовь...

Дракон взмахнул крыльями, потревожив прошлогоднюю сухую листву, и устремился ввысь.

Кир не заметил, как исчез мелькавший впереди свет.

«Так... Поворот... Похоже, она за углом».

Кир повернул и погасил фонарь.

Тьма — абсолютная, полная. Эйприл не было.

Кир нажал кнопку включения фонаря.

Свет не зажёгся.

Змей опустился на диспетчерскую башенку астропорта. Царапнул покрытие.

«Не стекло, а муляж... Ничего...»

Когти окутало голубое сияние. Змей повторил попытку. На этот раз коготь вошёл в сталь так, как раскалённый нож входит в масло.

Пятно света металось по потолку. Эйприл мчалась сквозь тьму, размахивая фонарём.

Если бы она хоть на секунду задумалась, то поняла бы, насколько это опасно, ведь впереди могла быть стена или провал. Но Эйприл могла лишь бежать, задыхаясь от ужаса.

Коридор залил свет — невидимые датчики среагировали на приближение девчонки, и теперь впереди отъезжала в сторону массивная бронеплита. Эйприл забежала вовнутрь. Плита замерла и начала движение обратно.

Пробежав по инерции ещё десяток шагов, Эйприл остановилась, и взглянула на ноги.

Оранжевый гидрокостюм. Никаких весёленьких гольфов.

«Что это было? Галлюцинация? И, где Кир?»

Эйприл осмотрелась...

Она стояла на платформе. Рядом, в гигантской трубе, распахнул двери вагон вакуумного поезда. Уютный салон, в пастельных тонах. Широкие и мягкие с виду сидения. Вагон приглашал: «Заходи, да поедем!»

Но Эйприл решительно отвернулась и зашагала к проёму, через который попала на станцию — полагая, что при её приближении, плита спрячется в стену.

К её удивлению, этого не случилось.

Она положила руку на гладкий блестящий металл. В этот же миг, плита содрогнулась от мощных ударов.

Эйприл в ужасе отскочила назад. Удары затихли.

Она облегчённо вздохнула.

От нового, страшной силы удара, плита выгнулась пузырём. По станции прокатилось эхо, а после — разнёсся скрежет когтей, будто на той стороне был не человек, а зверь. Из толщи вылез предмет, похожий на огненную саблю из человеческих фильмов про магию. Брызги металла прожгли гидрокостюм и прилипли к коже.

Эйприл заверещала и захлопала ладошками по бокам. Между тем, на плите появился разрез с раскалёнными дымящимися краями.

Эйприл бросилась к вагону. Заскочила в салон и затарабанила пальцами по экрану, соглашаясь с бесчисленными подтверждениями. Наконец, заиграла мелодия, а ласковый голос предупредил, что пневмодверь вагона опасна.

Снаружи донёсся рык.

Эйприл спряталась за спинкой дивана и оттуда наблюдала за входом в вагон.

Платформа вздрогнула от упавшего на неё многотонного груза.

Пневмодверь захлопнулась, и вагон начал набирать скорость.

— Эйприл! Эйприл!

Кир шагал во тьме, ведя по стенке ладонью.

«Что могло произойти с фонарём? Неразборная конструкция и „вечный“ топливный элемент! Стопроцентная надёжность!»

— Эйприл!

«Без неё мне отсюда не выбраться! Даже со светом!»

От осознания этого факта нахлынула паника, и Кирилл побежал.

Вагон начал торможение, едва набрав скорость.

«Да уж! Дорога явно не на другой континент! Значит, от преследования мне не уйти».

Вагон замер. Под аккомпанемент весёлой мелодии дверь распахнулась.

Эта платформа отличалась от той, с которой началось путешествие, закреплённой над выходом плазменной пушкой.

«Ого! Только у военных бывают такие штуковины! Куда это я попала? Похоже, лучшего места, чтоб спрятаться, и не сыскать! Если конечно, меня пустят вовнутрь...»

Едва Эйприл приблизилась, бронеплита исчезла в стене.

«Какое гостеприимство! Надеюсь, к драконам, хозяева этого места не будут также добры!»

В памяти Маяка не было данных о том, где она оказалась. Либо, он их скрывал. Но у Эйприл не было выбора.

Она прошла небольшой коридор и оказалась в тамбуре. Под потолком была закреплена ещё одна пушка. Кожу защекотало.

«Какая-то обработка».

Эйприл зажмурилась. Ей казалось, что хозяева, кем бы ни были — нейросетью или людьми, вот-вот поймут, что у неё нет права тут находится, и она превратится в газ.

Щекотка прошла, и следующая плита спряталась в стену.

Эйприл зашагала по коридору. Похоже, убивать её не собирались.

Страх исчезал. Теперь девушку смущала только судьба Кирилла — из-за её глупости он оказался в смертельной опасности. Но она полагала, что единственный способ ему помочь — продвигаться вперёд.

Через покорёженную башню, Змей выбрался на крышу астропорта.

Жажда ослабевала...

Всё опять сорвалось... Ничего. Может, так даже лучше...

Надо расти. А девчонке не спрятаться — аромат одуванчика слышен издалека.

Дракон взмыл в небеса.

Кир выбился из сил. Споткнулся, зацепившись за собственную ногу, и рухнул на пол. Поднялся на четвереньки и сел, прижавшись спиной к стене.

Паника уходила, уступая место отчаянию. Он с грустью понял, что раньше «ловушки» он просто придумывал. Но теперь попал в самую настоящую — в ловушку астропорта. И выбраться из неё не получится.

Лишь потому, что сидеть без движения было невыносимо, Кир достал фонарь и нажал кнопку включения.

Фонарь загорелся.

Мальчишку захлестнула волна облегчения, перешедшая в ужас: «Что, если он погаснет опять?!» Он понимал, что без Эйприл, выход всё равно не найти, но боялся опять оказаться во тьме. На всякий случай, он заблокировал кнопку, чтобы фонарь светил постоянно.

Опираясь на стену, поднялся. Посветил в одну сторону, в другую... И зашагал, еле переставляя ноги, в том направлении, куда и бежал.

Бетон стен сменился стеклом, и Эйприл зажмурилась — уж слишком тут было светло. Когда глаза адаптировались, она осмотрелась.

Стерильная белизна, хром и стекло. Прозрачные перегородки и стеллажи, уставленные аппаратурой. Шкафы с инструментом. Ложементы и кресла, экраны и сенсорные панели, рукоятки и индикаторы.

Она стояла посреди подземного лабораторного комплекса.

Взгляд зацепился за кулер с водой. Эйприл провела по нёбу сухим языком и отвернулась — в бутыли плавали зелёные хлопья.

Она побродила среди оборудования, покрутила ручки, прикоснулась к экранам... Надежды вывести на экран схему базы улетучились: лаборатория была обесточена. Работало лишь освещение.

Идей не появилось. Делать тут было решительно нечего.

Выход она заметила раньше. Но углубившись в коридор, столкнулась с дилеммой.

В стене обнаружилась дверь. А вдалеке, загораживая проход, блестела металлом массивная бронеплита — от пола до потолка.

«Эти огромные плиты любят пропускать лишь в одну сторону. Лучше осмотреть всё, пока есть возможность. Не факт, что удастся вернуться обратно».

Она прикоснулась к сенсору, и дверь открылась. Заходить вовнутрь Эйприл не стала, побоявшись оказаться в ловушке. Стоя на пороге, она разглядывала зал, в центре которого стоял нейросканер. На ложементе лежало иссохшее тело.

«Не взрослый, скорее подросток. Как и тела на яхте... Но что это значит? Зачем военным понадобились дети? Зачем они сканировали их мозг? Он что, какой-то особенный?»

Представлялось всё что угодно: секретные программы по созданию сверхгениев и суперсолдат. Но для чего они могут понадобится, если есть квантовые кластеры, нейросети и геноморфы?

«Геноморфы! Так вот, в чём дело!»

От постижения тайны волоски на руке поднялись, словно Эйприл пыталась, подняв дыбом шерсть, казаться побольше перед наводящим ужас противником: «Не трожь! Я сильная и опасная! Тебе не удастся засунуть меня в нейросканер! И не мечтай!»

Но, никаких противников давно уже не было. Она развернулась и зашагала по коридору.

Вопреки её ожиданиям, плита не открыла проход.

Рядом на стене, светилась контрольная панель. Эйприл коснулась экрана. Система потребовала ввести пароль и подтвердить ДНК.

«Ну вот! Приехали...»

Эйприл вернулась обратно в лабораторию. Что делать дальше, она не представляла. Опустившись в глубокое кресло, от усталости, отчаяния и пережитых кошмаров, она задремала...

Твари рычат. Изрыгают вонь. Лезут на нашу землю.

Нашу! Выстояли! В который раз. Отстояли детей и подруг.

Помним! Вечно! Слава!

Ноги волочатся. Позвоночник перебит в прошлых схватках.

Жуткий страх. Но — вперёд! Рядом товарищи. Проверены в бесконечных боях.

Когда это кончится? Когда? Изо дня в день этот ужас. Днём и ночью. Всегда.

Враг лезет и лезет.

Светятся фары во тьме. Слепят. Хлопья мокрого снега в лучах.

Вой! Скрежет.

Друг вцепляется зубами в колесо врага. Капельки мочи на снегу. Враг бьёт друга подножкой по голове и давит колёсами хвост.

Вой! Ужас!

Отскакиваю в сторону. Другой враг резко меняет направление движения. Боится?

Хруст костей. Не наш! Наши рядом. Побитые, но живые. Пока...

Эйприл проснулась.

Белизна, хром, стекло. И хоровод грязных хлопьев в бутыли с тухлой водой.

«Вот, как влияет место на человека! Разве смотрела бы я сновидения бродячего пса, разве носилась бы по перекрёстку за автомобилями — не будь я в гостях у военных! Ведь их идеалы столь схожи!»

Нет, надо убираться отсюда. Она поднялась.

«Но откуда эта запись в памяти Маяка? Подопытная собака с вживлённым чипом удрала из лаборатории?»

Эйприл вышла в коридор, села прямо на пол, прислонившись к стене, и закрыла глаза.

Луч фонаря выхватывал из тьмы бесконечные серые стены. Всё казалось нереальным. В нескончаемом коридоре Кир ощущал себя персонажем игры.

Ноги не слушались, и он опустился на пол. Кир не понимал, отчего так обессилел: от кровопотери или от ужаса и безысходности. Он достал из-под гидрокостюма Оленя и положил руки на амулет, словно пытаясь напитаться силой и мудростью.

От Оленя исходило тепло, пальцы приятно покалывало... Спустя полчаса Кир впал в забытьё.