Мэйби укладывает меня на постель и прикладывает лёд к разбитому лбу.
— Что это ты выдумал, сознание терять? Сидел-сидел, и свалился!
— Мэйби? Помнишь, когда мы прилетели... Ты говорила, что это ещё не конец, что всё хорошо.
— Я только сказала: «не обязательно». Могу и сейчас повторить.
— Не стоит. Я делал томографию весной, ещё до знакомства с тобой, — я ощущаю, как холод от пакета со льдом проникает под череп, как застывают мысли. — Это конец.
Она опускает глаза.
— Кир, ничего не потеряно. Мы на Земле, надо ждать.
— Ждать? Чего? Думаешь, я смирюсь? Даже не попытаюсь взломать Маяк?
— Я тебя не удерживаю. Но помогать не буду, не хочу зря растратить последние тёплые дни.
Последние тёплые дни? Ну да... Они не такие уж тёплые даже сейчас, а что будет потом? Холод, только лишь холод...
Накатывает тоска. С одной стороны, в холоде нет ничего ужасного, а с другой...
— Знаешь Мэйби, я столько дней зря растратил. На мелочи, на чепуху.
Она удивляется:
— И что? Считаешь себя каким-то особенным? Все так и делают: тратят дни не на то, не на тех. Ведь кажется, что весна навсегда!
— Особенным? Вряд ли... Наверное, каждый ждёт: ну когда же, начнётся настоящая жизнь? Которая в это время проходит.
Девушка сводит к переносице брови:
— Вот и нечего быть идиотом! Смирись и трать время только на важное! Смотри на облака, траву, океан. На то, как закат окрашивает антенны. Выбирайся из дурацкого кокона! Пока тепло, пока не пришли холода! Я и Облако всегда будем рядом с тобой.
— Нет. Я попробую побороть судьбу. Взломаю Маяк.
Дождь барабанит по куполу. На некогда кристально прозрачные окна, налипла такая грязь, что потки воды их не могут отмыть.
«Видно, эта грязь — навсегда», — пришедшая мысль не вызывает эмоций.
Пустой экран, лишь мигает курсор, в готовности превратить мои мысли в слова.
Думаю: «жизнь». Моментально возникает ответ: «вечность».
Думаю: «правда». Маяк откликается: «пустота».
«Любовь — смерть. Отец — сын. Маяк — Тьма».
Вздрагиваю.
Тьма? Да ещё и с большой буквы? Странная ассоциация! Как может быть связан Маяк и Тьма?
«Человек — частность. Болезнь — выбор. Желание — боль. Смерть — нет».
Нет? Смерть — нет? А ну-ка! Вновь думаю: «Жизнь».
Маяк отвечает мне: «Да».
Улыбаюсь.
Диалог — не важен. Смысл — в работающей в фоновом режиме программе-декодере.
Разговор разочаровывает. Ассоциации, в целом, банальны, и я подключаю словарь. Пусть машины беседуют сами с собой.
А часов через шесть — запущу анализ и перейду к следующему этапу.
Со временем, я смогу понять логику Маяка.
Встаю и иду к двери.
— Ты куда? — Мэйби наконец-то проснулась. А я — не ложился, спать уже не выходит. Только закроешь глаза, накатывает отчаяние. Мышцы напрягаются, колотится сердце, каждая клеточка каждого органа кричит: «Не валяйся, сейчас не до этого! Делай что-то! Спасай, спасай нас всех! А мы уж тебе поможем!»
Режим «бей или беги». Телу не объяснить, что смерть не поборешь, от неё не сбежишь. Что она — неизбежность...
— Пойду, заварю чай. Тебе принести?
Натыкаясь от усталости на разбросанные повсюду коробки, ковыляю в кухонный блок.
Чудесно, теперь я могу ментально управлять чайником! Ну, и компьютерами, конечно. Других применений для ВДК на этой пустынной помойке мне не найти.
Превосходный подарок на совершеннолетие!
Слезящимися глазами смотрю на весёлый танец листиков в чашке.
— О! Чаёк! Угостишь? Очень хочется пить. А ты, как я погляжу, жируешь: две чашки на одного!
Отец. Он какой-то другой: свеженький, бодрый. И — очень быстрый.
Отдаю ему свою чашку. Он шумно прихлёбывает и обжигается.
— Тьфу ты! Горячий!
Да, похоже я остался без чая! Заваривать ещё одну чашку — тут, рядом с ним, нет никакого желания.
Вытаскиваю из микроволновки бутерброды, беру чашку Мэйби, и шагаю обратно к себе. Отец увязывается за мной:
— Сын, ты ведь больше не злишься? Понял мой замысел? Осознал, как я был прав?
Я вообще не понимаю, что он несёт. Но действительно, больше не злюсь. Честно сказать, об отце я даже не вспоминаю.
— Слушай, Кирилл, у нас были с тобой разногласия, но теперь ведь всё позади?
Я захожу в свою комнату. Он — за мной.
Просто отлично! Хорошо хоть, я погасил экраны.
Мэйби удивлённо таращится на отца, а тот её словно не замечает. Бегает вокруг меня и тараторит:
— Кирилл, ты не беспокойся, у нас ещё полно времени! А я уже недалёк от успеха! Пойдём ко мне, сам всё увидишь!
Я ставлю чай и тарелку с бутербродами перед Мэйби:
— Не забудь поделиться с Облаком!
Отец озирается удивлённо. Смотрит сквозь девушку, словно не замечая:
— С кем это ты разговариваешь? С тобой всё хорошо? Какой-то ты странный!
— Не страннее тебя!
Он поправляет:
— Правильно говорить: «страньше»! Ладно, пошли!
Не прекращая кудахтать, он волочёт меня в свою комнату...
Ну и бардак! Всё опутано кабелями, аппаратура подключена в каких-то немыслимых сочетаниях. На экранах — какая-то абракадабра. Всюду раскиданы баночки и разноцветные капсулы.
Надо последить, чтобы сюда не зашла Мэйби...
Он тычет в экран:
— Видишь? Видишь, насколько я близок к разгадке?
Наверное, близок. Только к разгадке чего? Я давно отключил его аппаратуру от нейросети Маяка...
Возвращаюсь к себе.
— Кир? Ну что? Он какой-то чудной!
Я только машу рукой...
Компьютер продолжает беседовать с Маяком... Ничего интересного.
Падаю на кровать.
Очередной потолок. Для разнообразия — вогнутый. Но тоже не интересный.
Без чая, глаза сами собой закрываются...