— Стратег… Я ждала тебя. И даже догадываюсь, зачем ты пришёл.
— Как может столь прославленный оракул не знать, зачем пришёл к нему страждущий… Приветствую, — склонил голову Эвмен в знак почтения.
— Слава скоротечна и обманчива, стратег, для большинства людей, к чьему числу принадлежу и я…
Она приняла его в той же комнате, но теперь в глазах не проблескивали смешинки, оракул была предельно собрана и внимательна. Храм всё так же встретил Эвмена пустотой, всё так же горели лампады на алтарях, всё так же жрецы с охраной, проводившие его в комнату, словно растворились в воздухе… Впрочем, в постоянном мраке храма пропасть с глаз было легче, чем казалось.
— Иметь неземную красоту и божественную мудрость при жизни — многие ли откажутся от подобного? — улыбнулся стратег.
— Лестью свой путь не вымостишь, стратег, — рассмеялась, немного оттаяв, оракул, — зачем же ты пришёл ко мне, если всё решил?
— Мне показалось, что нужно… — замялся Эвмен, подбирая нужные слова.
— Засвидетельствовать это в храме?
— Не совсем, я хочу сказать это тебе.
— Хорошо ли ты всё взвесил, стратег? Помни, боги очень жестоки и отбирают то, что пожелают, и цена часто бывает запредельна, — оракул, снова став серьезной, внимательно смотрела стратегу в глаза.
— Да… Я готов, — помолчав, Эвмен ещё раз обдумал всё хорошенько, оракул терпеливо ждала продолжения, — я даже готов отдать божественную сущность своей власти… Готов на всё.
— На всё… Хорошо, стратег, боги услышали тебя.
Эвмена на мгновение охватило ужасное чувство тоски и одиночества, но оно тут же пропало, оставив после себя лишь испуг и опасение, которые он попытался скрыть от оракула. Впрочем, взглянув ей в глаза, стратег понял, что она всё видела. И мог поклясться, что она его жалела. Но не потому же, что увидела эту краткую вспышку слабости?
— Это… Всё? — хмуро спросил Эвмен.
— Да, стратег, теперь твоя судьба в твоих руках. Но помни о договоре — боги жестоки и выбор их может пасть на всё, что угодно их бесконечной воле…
* * *
— Отец, — почтительно склонил голову Эвмен, заходя в его рабочий кабинет. Соматофилак по знаку царя закрыл дверь, оставив их наедине.
— Ну что, уже решил? — Атталос стоял у открытого окна и смотрел на Пергам, потягивая вино — начиналась заря.
Хотя разглядеть лучи солнца было трудновато — тучи, с каждым днём становились все темнее и ниже, надёжно закрывая свет от земли. Слышался приглушённый рокот грома, изредка на западе промелькивали вспышки молний, но тучи не спешили отдавать свою влагу земле…
— Думаю, сегодня всё-таки начнётся… — продолжил царь.
— Что?
— Буря, — Атталос, отвернувшись от окна, с улыбкой взглянул на сына, — я даже вижу, что ты хочешь мне сказать.
— Да? И откуда? — спросил Эвмен.
— Слишком решительный, — рассмеялся Атталос.
— Может, и так, — улыбнулся в ответ стратег, — я решил продолжать.
— Хорошо… Что ж, кое-какие мысли у меня на этот счёт уже есть, но план я предлагаю составить чуть позже — сейчас есть дела поважнее. Заодно и обдумаем всё получше, — царь сел за стол, жестом приглашая сына последовать его примеру.
— Вифиния? — Эвмен, расположившись поудобнее, пригубил вина. Ну, не совсем — Атталос пил его сильно разбавленным, так что в кувшине был скорее просто освежающий напиток…
— Именно. Что думаешь делать с армией?
— Прежде всего, надо бы найти побольше профессиональных солдат, особенно, конечно, мне не хватает кавалерии — сам знаешь, у меня только две гиппархии ксистофоров, остальное — ополченцы. С пехотой… У меня возникла интересная идея — у нас ведь очень много рабов.
— Ты же не хочешь…
— Дать им свободу в обмен на службу.
— Дать им свободу… Не знаю, — задумчиво сказал Атталос, — сомневаюсь я в их боевых качествах. Да и в лояльности, им не за что любить Пергам.
— Да, ты прав, им не за что любить вообще всю Ойкумену. Но если предложить им достойную награду в виде счастливой альтернативы рабству, они полюбят именно Пергам…
— Какую, например? Деньги? Деньгами мёртвый не воспользуется.
— Свобода не только для них, но и для их членов семьи, в случае их смерти — крупное денежное вознаграждение для семьи. Есть и ещё несколько идей, но их я предложу, если смогу убедиться в эффективности своих мер. Для пробы думаю создать один таксис — бунт, если что, не поднимут, а в бою их увижу.
— Сомневаюсь, всё-таки рабы… Да и ты не учитываешь, что среди них немало сломанных людей — такие в бою ничего не стоят, — Атталос, судя по всему, в эту затею не особо верил, — опять же, если освободим всех рабов — кто будет работать в шахтах и на плантациях? Сейчас вся экономика цивилизованных стран держится на рабском труде, Пергам не исключение.
— Ну, во-первых, мы не станем освобождать всех сразу, мы создадим ту экономическую систему, при которой рабство станет невыгодно. Варвары…
— Что варвары?
— Варвары рабов практически не используют, и у них экономика работает не хуже, чем в греческих полисах.
— Не сказал бы.
— Отец, единственный недостаток их системы в чрезмерной децентрализации — если бы они смогли создать единые государства с жесткой иерархией власти, то разнесли бы нас в пух и прах за несколько поколений.
— Сама их экономическая организация основана на сильной децентрализации, вот в чём проблема, — задумчиво произнёс Атталос, — если вводить её, мы потеряем контроль над страной, заменим диктатуру плутократии на диктатуру местных автономий, что приведёт в итоге к развалу страны, не больше…
— Отец…
— Однако, — поднял руку царь, продолжая, — проверка не помешает. Да и на начальном этапе ещё можно будет корректировать развитие. Но придётся думать и решать на несколько шагов вперёд — одна малейшая ошибка обрушит всё… Набирай таксис, мне даже интересно, что из этого получится.
— Всё выйдет так, как я рассчитываю, — уверенно ответил Эвмен.
— Конечно, не сомневаюсь, — рассмеялся в ответ Атталос, — а зачем ты вывел войска из города?
— А зачем им в Пергаме сидеть? Будем тренироваться в поле — всё же плац это не место для отработки перестроений, думаю, ещё построить форт — внешний периметр укреплений Никомедии это деревянный частокол, за него надо прорваться максимально быстро.
— И в чём интерес?
— Интерес в том, что хранится между деревянным частоколом и каменной стеной….
— Не хочешь же ты сказать, что Прусий…
— Пошёл на поводу, да, аристократы за это его щедро наградили. Собственно, именно эти финансы и позволили ему начать блокаду Пергама.
— Откуда такие сведения? — уточнил Атталос.
— У меня есть очень способный человек…
— Ты уже собственную шпионскую сеть у меня под носом построил? — восхитился царь.
— Да нет, в основном она работает за границей — в ближайших пограничных полисах, денег-то не очень много, как ни крути, на всё не хватает. Да и я, строго говоря, просто нашёл крайне способного человека.
— Как я и учил, — довольно улыбнулся в ответ Атталос, — сподвижники — основная сила правителя. Но я отвлёкся от разговора. Что тебе нужно в ближайшее время?
— Парочка архитекторов-фортификаторов, продовольствие… С денежным довольствием всё хорошо — того, что я захватил в Сардах и Эфесе хватит на полгода точно. Может, и на год, если ужаться… Ещё думаю о создании отдельной медицинской службы при армии.
— А не многовато ли? Создавать отдельное медицинское подразделение…
— Я тоже так думал, отец, но… Если бы я имел достаточно врачей, то мог бы сократить потери среди раненых на несколько сотен человек точно. Очень много погибает из-за недостатка ухода.
— Ну, тогда тебе нужны не столько врачи, сколько помощники для них. Чтобы поменять повязку, не обязательно иметь врачебное академическое образование, сам знаешь, у нас костоправов хороших раз-два и обчёлся…
— Ну, есть у меня одна кандидатура… Посмотрим, в общем.
— А «рабским» таксисом кого поставишь управлять?
— Найду среди рабов, сомневаюсь, что кто-то захочет с ними иметь дело по первости…
— В принципе, верно. Хорошо, основную часть обсудили, начинай подготовку. Если что, приходи.
— Да, отец, — Эвмен слегка склонил голову и вышел из кабинета царя.
* * *
Пергам, как всегда, был забит толпами людей — соматофилаки расталкивали горожан конями, чтобы дать проезд Эвмену с Эстархом. Кто-то в ответ грязно бранился, кто-то заведомо изменял свой путь на более безопасный, парочка совсем безумных попытались пройти напролом и получили пару чувствительных тычков пятками копий. Да, жизнь в полисах никогда не отличалась вежливостью и учтивостью…
— Эстарх, набор уже начат?
— Почти, стратег — приказы уже раздают по филам Пергама, через несколько дней набор начнётся по всему царству.
— Хорошо, что с войсками?
— Выведены в поле, сейчас разбивают лагерь.
— Так, что я ещё хотел спросить…
На глаза попалось интересное происшествие — впереди охрана аристократа забивала какого-то раба, сам аристократ, трясясь рядом от ярости, кричал что-то невразумительное. Вокруг постепенно собиралась толпа зевак. Внимание Эвмена привлёк раб — тот, в короткий промежуток времени между ударами, встретился взглядом со стратегом. И взгляд у раба был совсем не рабский — забитый или подобострастный, глаза горели яростью, да такой, что даже у Эвмена прошли мурашки по спине.
— Эстарх, прекрати экзекуцию.
Соматофилаки, подскакав к аристократу, что-то быстро начали объяснять последнему, ещё несколько телохранителей, видя, что охрана продолжает избиение, спешились, обнажили мечи и подошли вплотную к рабу, тонко намекая, что будет со следующим, ударившим невольника. Когда стратег подъехал к месту происшествия, всё было относительно улажено, по крайней мере, аристократ уже немного пришёл в себя и не требовал продолжить избиение невольника.
— Стратег… Для меня большая честь встреча с тобой, — насмешливо, чуть не кривляясь, поклонился аристократ Эвмену.
— Как и для меня большое удовольствие встреча со столь важным членом нашего общества…
— Что могло заинтересовать царского наследника в избиении простого раба?
— Причина.
— Он… Ударил меня, стратег. За что и поплатится жизнью, скот, — гневно скорее прошипел, чем сказал, смотря на раба, аристократ.
— Я вижу, он не местный?
— Нет, стратег. Это скиф — вы же знаете, как они обожают продавать своих сородичей в рабство. Я думал, что смогу сломать дикаря, но, похоже, ошибся. Что бывает нечасто… — словно между прочим, добавил аристократ.
— Я хочу его купить.
— Стратег? Со всем уважением, зачем он тебе?
— Для эксперимента, — ничуть не скривил душой, отвечая, Эвмен.
— С удовольствием, более того, я вам его подарю, стратег, — со злорадством проговорил аристократ.
Хм, кажется, под экспериментом аристократ расслышал не совсем то, что имел ввиду Эвмен. Впрочем, какая разница? Лишних денег у Эвмена не имелось, так что подобная щедрость была ему по душе.
— Эстарх, этот раб в самый ближайший срок должен быть на ногах в твёрдом сознании, как — не важно.
— Понял, стратег, — гиппарх быстро раздал несколько команд — пара соматофилаков, загрузив раба на коня, поскакали с ним в обратном направлении, распугивая людей…
— Было приятно с вами встретиться, стратег.
— Взаимно, — смотря в глаза аристократа, Эвмен прекрасно видел фальшь его слов — собственно, в последнее время аристократия особо и не скрывала своего отношения к царской семье, всё активнее разжигая демагогию о необходимости царской власти и царя вообще…
* * *
— Доказать, что мне можно доверять, значит? — Ишпакай, на бегу сплюнул тягучую слюну — таксис стремительно продвигался в самое сердце вифинских земель.
Если быть точнее, то бежал — коней им не выделили, и регулярным-то войскам их не хватало, кто же даст подобное богатство рабам… Поэтому приходилось идти на своих двоих, что было не так легко — стратег действительно постарался и расщедрился на снаряжение — кольчуги, тяжёлые бронзовые кирасы, махайры и щиты-туреосы, хорошие пергамские шлемы. Создавалось впечатление, что из рабов Эвмен решил создать новые элитные войска… Или он просто игрался. Ишпакай был достаточно опытен, чтобы понимать, что он ещё слишком плохо знает стратега. Но не согласиться он не мог — подобные предложения даются раз в жизни, это был его второй шанс. По крайней мере, Ишпакай так считал.
У бегущего рядом солдата звякнул кинжал, Ишпакай, извернувшись на бегу, ударил в сочленение доспеха нерадивому вояке, тот, сбившись, чуть не упал. Кое-как выровнявшись, он продолжил бежать — слегка согнувшись от боли и кое-как проверяя, не может ли звякнуть ещё что-то. Видевшие это солдаты последовали его примеру — характер у Ишпакая был тяжёлый, как и удар — прочувствовавшие это раз, не стремились повторить подвиг вновь.
Провести таксис через границу тихо ему, к сожалению, не удалось — Вифиния активно готовилась к обороне, всё пограничье тщательно прочёсывали постоянные разъезды, что, с одной стороны, было хорошо для Прусия. С другой — плохо. Видимо, тиран ещё не достаточно хорошо понял характер стратегии Эвмена, который в последней кампании действовал на редкость решительно, громя главные силы противника, пока те не объединились — и сейчас Прусий подставлялся под такой удар. Особенно в свете того, зачем послал своих махайрофоров эпилектов стратег. Ишпакай ухмыльнулся — ну и названия у этих греков…
Эвмен, как понял таксиарх, решил молниеносным ударом занять чёрный город, правда, что это ему давало, Ишпакай не понимал. Вернее, не знал. Ну, займут пергамские силы чёрный город, дальше-то что? Белый с ходу не взять, осаду не устроишь — каждый день будет играть в копилку тирана, чьи силы успеют собраться и пойдут на подмогу. Дальше — штурм с одной стороны и вылазка с другой, всё, поражение. Видимо, был у Эвмена какой-то козырь, о котором он не сообщил таксиарху…
— На месте, — команда шёпотом пошла по рядам назад, ещё пара мгновений и колонна встала, — привал.
Надо было дождаться разведчиков, заведомо высланных в нескольких направлениях — поскольку местные шпионы были, по словам стратега «вне досягаемости», таксису приходилось идти чуть ли не на ощупь, зная только примерное направление. Благо, тучи скрывали луну и звёзды — темень стояла невероятная. За эту ночь надо было пройти все сельские угодья — рядом с Никомедией располагался обширный лес, в котором, по плану, и должен был засесть отряд Ишпакая.
В эту ночь по всей границе внимание вифинских войск отвлекали на себя маленькие — буквально в две-три лохи, отряды пергамских войск. Таксиарх понятия не имел, сколько сил участвовало в данном мероприятии, но, судя по разгоравшимся на горизонте сигнальным огням, суматоху подобные прорывы вызывали немалую. Ишпакай гнал своих людей по кустарнику — иначе их бы давно заметили, а провал операции интересовал таксиарха меньше всего, и так уже успели наследить на пограничье, столкнувшись лоб в лоб с вифинским отрядом. Благо, хоть успели вырезать всех, очень повезло, что отряд был пешим — сидели в засаде.
Разведчиков прождали очень долго — видимо, из-за кромешной тьмы отряды заблудились… В лес прошли только с утренней хмарью, к счастью, всё же незамеченными. Что ж, пока план стратега шёл так, как он задумывал.
* * *
— Эстарх, лагерь уже разбили? — Эвмен, выехав за пределы города, вдохнул полной грудью — канализация канализацией, но от пыли среди ужасной толкотни улиц спрятаться было очень сложно. Духота настроения также не добавляла…
— Занимаются этим, стратег.
— Ровно, красиво?..
— Я… Не знаю, стратег, — растерялся Эстарх от такого вопроса.
— Ты же знаешь, что мы начинаем общеармейскую реформу?
— Реформу, стратег? — спросил все ещё растерянный гиппарх.
— Да, реформу. И начнётся она с разбивки лагеря.
— Стратег, мне кажется…
— Что это очень важная часть подготовки войск? Да, я с тобой согласен, — продолжил Эвмен, — поэтому, как только прибудут фортификаторы, мы станем учиться строить лагерь, как положено. Впрочем, пожалуй, что одного будем всегда таскать с собой. И с частоколом вокруг будет помогать.
— Частоколом?
— Да, Эстарх, частоколом, что это ты сегодня всё переспрашиваешь, не выспался?
— Нет, стратег, — гиппарх решил больше не интересоваться подробностями, итак уже появилось подозрение в невменяемости стратега, становившегося с каждым днём всё страннее и страннее…
Реформы… До захвата Никомедии Эвмен решил особо не торопиться и начать с восстановления железной дисциплины времён Александра, за последние десятилетия эллинистическая военная доктрина сильно сдала. Никто уже не помнил истинного залога успеха — гибкости и стойкости войск, наоборот, эллинистические армии становились всё более костными и неповоротливыми — во весь фронт выстраивалась гигантская фаланга, состоящая, преимущественно, из ополчения. Что из этого выходило прекрасно показали Сарды с Эфесом — много толкотни и практическая невозможность сформировать единый фронт перед наступающим врагом. Такие армии были очень уязвимы и совершенно неуправляемы, но, к сожалению, мало кто понимал это.
Постепенно шло заимствование варварской системы боя — появились так называемые торакиты, практически полностью перенявшие тактику и вооружение дикарей с севера. И опять эллинистические армии разделились на крайности — одни стремительно начали замещать всех сариссофоров новыми торакитами, вторые в гневе отвергли подобное святотатство — как же, лес сарисс доказал свою эффективность в добивании сгнившей изнутри Персидской империи. Никто не думал о времени, а оно, между тем, стремительно шло вперёд. Менялась тактика, совершенствовалось оружие, появлялись новые империи и рушились старые и только чудом пока эти процессы практически не задевали греков…
Эвмен этих крайностей хотел избежать, создав что-то среднее — смесь фаланги и простых пехотных таксисов, способную, на его взгляд, одинаково эффективно вести бой как на пересеченной, так и равнинной местности. Македоняне именно из-за неровной, изрезанной и местами горной земли к северу от Македонии не держали эффективно границу на замке — фаланга просто не могла удержать строй в подобных условиях, чем пользовались варвары, каждые несколько поколений устраивая великие походы на юг. Одно из которых и вовсе чуть не стёрло Македонию с лица Ойкумены…
Учитывая, какую заваруху начинает стратег, Пергаму понадобится сильная, профессиональная армия, способная вести бои как на пространстве всей Малой Азии — как на побережье, так и в его горах и холмах. При том она должна быть быстра и способна начинать бой сразу после марша, что добавляло дополнительные сложности в организацию войск…Эвмен начинал создание принципиально новой для Малой Азии, да и для большей части государств мира армии.
Не выдержав, стратег рассмеялся вслух — слишком громкое заявление для начала…
* * *
— Ты хочешь построить крепость под Пергамом, стратег? — никак не мог понять задачу старый, седовласый уже архитектор.
— Боги, нет! Эстарх, ты-то понимаешь, что я хочу? — обратился Эвмен к единственному, как он полагал, человеку в палатке, который его понимал.
— Стратег, я… Не совсем понимаю, — осторожно открестился гиппарх.
К счастью, в палатку заглянул соматофилак, сообщив, что пришел второй архитектор, чем спас находящихся внутри от праведного гнева стратега.
— Пускай, — махнул рукой Эвмен.
В палатку вошел молодой, лет тридцати, парень. Осмотревшись, он небрежно кивнул Эвмену, признав в нём старшего.
— Меня вызывали…
— Вызывали, вызывали. Итак, задача — построить временный лагерь для войск, но максимально укреплённый и всего за несколько часов.
— Стратег, а лагерь нужно укреплять единожды, или вы намерены перенять опыт римлян? — спросил, немного подумав, архитектор.
— Опыт римлян, — заинтересованно ответил Эвмен, кажется, он нашёл подходящего человека, — хотя небольшой участок необходимо будет возвести по определенным чертежам.
— Чтобы его…
— Ну-ну, архитектор… Как зовут?
— Поликлет Младший, стратег.
— Ааа, из Эпидавра?
— Да, стратег.
— Так вот, Поликлет из Эпидавра — не стоит озвучивать все свои догадки на людях, да и в одиночестве. Архитектор, — обратился Эвмен к более опытному собрату Поликлета, — спасибо, что пришли, я вас больше не держу.
— Стратег, — склонил он голову в ответ и вышел.
— Всем, кроме архитектора, наружу, — ожидая, пока все выйдут, Эвмен рассматривал Поликлета.
Парень производил хорошее впечатление — живой, с умными, ясными глазами и, что просто отлично — понимал Эвмена с полуслова. Ещё один соратник в будущем.
— Итак… Теперь выкладывай свои мысли.
— Я считаю, что участок стены будет скопирован со стен, которые вскоре будут штурмовать наши войска…
— Так.
— А с фортом — судя по всему, война будет идти на землях, преимущественно находящихся во власти врага.
— Ну, неплохо, неплохо, — удовлетворенно сказал Эвмен, — теперь слушай, что мне от тебя нужно…
Эвмен действительно решил позаимствовать опыт римлян с фортами — необходимо было готовиться к будущим войнам, вести которые он предпочтёт на земле врага. Римляне уже показали, насколько хороша эта идея, хотя, и сами пользовались подобной организацией очень редко — в нынешней Италии для них серьёзных врагов уже не было. Бонусом это станет повышать дисциплинированность солдат — аккуратная расстановка внутреннего пространства лагеря, внешний вал, чётко организованные патрули…
— И за сколько мне надо продумать детали… Стратег?
— Завтра лагерь должен быть перестроен в соответствии с твоим планом, послезавтра должен быть поставлен основной частокол, через три дня должна встать стена с чертежа. Ах, да, — Эвмен на несколько мгновений закопался в сундук и достал оттуда несколько листов пергамента, — держи, это то, что ты должен возвести. Вопросы?
— А успею ли я…
— Поликлет, — перебил Эвмен архитектора, — ты теперь военный инженер. А военный инженер не спрашивает о сроках — он выполняет поставленные задачи за то время, что ему дает стратег. Так что если кроме этого…
— Есть ещё… На какие силы я могу рассчитывать при возведении лагеря?
— Все солдаты. Но и задача не из простых — силами армии укреплённый лагерь должен возводиться где-то за час-два. Чем меньше, тем лучше, будем корректировать по результатам.
— Не уверен, что за один раз будет возможно…
— А у тебя не один раз будет. Но если в итоге не выполнишь задачу — повешу на центральной площади Пергама как последнего вора.
— Я… — запнулся Поликлет, подбирая слова, — могу отказаться?
— Нет.
— Тогда вопросов больше нет…
— Отлично, не задерживаю тебя. Позови Эстарха и подожди его снаружи.
Архитектор, что-то напряженно обдумывая, вышел из палатки — едва не промахнувшись мимо выхода…
— Стратег…
— Эстарх, обеспечь архитектора отдельным шатром со всем необходимым, охрану — как у меня. Головой за парня отвечаешь.
— А что ему нужно?
— Откуда я знаю, у него спроси! Эстарх, что ты сегодня такой заторможенный?
— Понял, стратег, это всё?
— Да, выполняй.
Откинувшись на спинку стула, Эвмен вздохнул — надо обдумывать, что делать дальше. Так, войска заняты на три дня, можно заняться другими делами… Внезапно потянуло домой, к жене, на Эвмена навалилась невероятная тоска. Но усилием воли он задавил подобный взбрык чувств — не время и не место.
Обдумав всё хорошенько, Эвмен решил съездить к оракулу — почему-то ему казалось, что сделать это необходимо…
* * *
— Отец, ты хотел меня видеть? — Эвмен зашёл в кабинет отца.
— Вечно тебя не найти, когда это нужно, — проворчал в ответ Атталос, — у меня просто прекрасные новости.
— Было дело… — ответил Эвмен, — какие?
— Дело… Знаешь, что пелопонесская война затихла?
— Теперь — да… И пока не вижу для нас выгоды.
— По сути, её и нет, кроме одного — и македоняне, и греки распустили своих наёмников, судя по всему, перемирие там воцарится надолго.
— Начинаю чувствовать, куда ты клонишь… С чего они прекратили войну?
— У греков появилась заноза в виде Спарты, решившей, судя по всему, восстановить былое величие. Пока что они действуют вполне успешно — Афинский союз выбит с Пелопоннеса, посмотрим… А Македония потеряла контроль над Византием — олигархическое восстание…
— Хм.
— Да нет, это даже для них странно — думаю, что там есть какие-то подводные камни, не всё мы знаем…
— Ну, это хорошо — пусть воюют дальше, хотя македонские войска у наших границ мне не очень нравятся, конечно.
— Тут проблем особо нет — Филипп не намерен начинать войну — я договорился о поставке нам боевых коней, сможем позже сформировать несколько гиппархий.
— Ааа, — махнул рукой Эвмен, — в основных боевых действиях они мне не помогут.
— Ну, задел на будущее неплохой, да и надо начинать разведение боевых коней в царстве — в будущем мы не сможем рассчитывать на союзников.
— Да… Это всё?
— Нет, теперь самое главное, все наёмники — фракийцы и достаточно большое количество эллинов, вчера прибыли в Пергам. Слава о нашей заварушке дошла до Эллады.
— Так, и…
— Да, у наёмников есть две гиппархии фракийских всадников.
— Это которые…
— Именно. Принимай пополнение, сын, — довольно улыбнулся Атталос.
Так в армию Эвмена попали две полнокровные гиппархии фракийцев — их стиль боя был схож со стилем тарантинцев — засыпать дротиками и вырезать оставшихся в живых. Но в плане качества вооружения и доспехов, боевых возможностей они сильно превосходили подобные греческие силы. Впрочем, что с них взять — фракийцы, сыны Ареса…
— Всё, я пошёл, — Эвмен хотел успеть проведать Кахину, а то опять только и делал, что бегал по делам, словно и не было у него жены…
— Хорошо, гиппархии я отправил к тебе в лагерь.
Поворот, прямо, поворот, поворот… И вот двери его покоев под надёжной охраной аргираспидов, солдаты слегка склонили головы, пропуская Эвмена внутрь. Стратег зашел в зал, аккуратно прикрыв за собой двери.
— Кахина! — почти сразу же его жена вышла из их покоев.
— А что ты… — удивленно начала она.
— Выкроил пару часиков для нас, — улыбнулся Эвмен.
* * *
— Стратег! — послышался голос Эстарха из-за двери.
Только добравшийся до кровати Эвмен едва заметно выругался — вроде вот она, Кахина, ждёт, но… Вздохнув, он, под рассерженным взглядом жены вышел из покоев, аккуратно притворив дверь. Да, его не смогли оставить в покое и на полчаса.
— Эстарх, если это что-то не срочное, я откручу тебе голову, — добродушно приветствовал гиппарха Эвмен.
— Я по поводу раба, стратег.
— Какого раба?.. Ааа, боги, и угораздило же его окрепнуть именно сейчас. Ладно, он здесь?
— Да, стратег, ждёт в коридоре.
— Заводи, — сказал, вздохнув, Эвмен. Дело, к сожалению, действительно было срочным — времени до выступления было всё меньше.
Эстарх завёл звенящего цепями раба в комнату — обритый, во множестве шрамов и свежих ссадин и порезов, он всё ещё не был сломлен. Злой взгляд впился в лицо Эвмена, внимательно изучая нового… Нет, не хозяина — у этого человека хозяина быть не могло. Скорее врага. Ну, пока что — Эвмен был уверен, что сможет превратить этого человека в одного из своих сподвижников, ведь именно такие люди ему понадобятся для окончательного разрушения старого строя, злые и решительные…
— Эстарх, а почему он с ног до головы закован? — недовольно спросил стратег.
— Буйный.
— Плевать, прикажи расковать.
— Может напасть, стратег, — предупредил Эстарх.
— Ничего, не нападёт. Зови кузнеца.
— Стратег, может, всё же…
— Нет, не надо. Ничего мне не грозит, Эстарх, всё, иди выполняй.
— Понял, — склонил голову Эстарх и вышел, притворив за собой двери.
— Не хочешь поесть? — обратился Эвмен к рабу.
Тот молча наблюдал за стратегом.
— Зря, готовят здесь прекрасно, — продолжил Эвмен, выбирая себе что-нибудь съестное, — особенно ярко это чувствуется после той баланды, которой кормят в войсках. Или в рабстве… Удивительно, но качеством и та, и другая еда очень схожа. Итак… Если хочешь, перейдём сразу к делу.
А дело шло к обеду. Эвмен, выбрав-таки блюдо с какими-то мясными закусками, уселся за стол, подумав, добавил ещё и кувшин вина. Раб всё так же неподвижно стоял у дверей. Стекло в окнах задребезжало от раската грома, мгновением позже небо расцветила молния. Начал дождь.
Когда Эвмен закончил сервировку стола, в комнату ввалился Эстарх с кузнецом.
— Стратег… — задыхаясь, начал гиппарх.
— Ты что, бежал сюда, что ли? — удивился Эвмен.
— Что? Нет. Кузнец, — показал рукой гиппарх. Впрочем, тот уже сноровисто расковывал раба.
— Быстро нашёл его… У нас что, есть кузница на этом этаже? — удивился Эвмен.
— Я не знаю, стратег…
— Всё, готово. Стратег, если не возражаете, — обратился кузнец к Эвмену приятным баритоном.
— Да-да, конечно, я больше тебя не задерживаю. Эстарх, передай приказ продолжать учения.
— Понял, стратег, — посмотрев с сомнением на раба, гиппарх вышел из комнаты. Явно накажет аргираспидам внимательно прислушиваться к происходящему в зале…
Раб тем временем аккуратно растирал конечности — судя по ссадинам и стёртой местами до мяса коже на руках, ногах и шее, цепи на нём висели очень давно. Наконец, заметив, что стратег за ним наблюдает, раб прямо взглянул ему в глаза. Вроде, злобы стало поменьше, хотя Эвмен не был уверен.
— Может, всё же присоединишься? — вновь спросил Эвмен, — в любом случае, я уже даровал тебе свободу. Так что можешь быть покоен — ты равный гражданин.
— Как бы не так, — ответил с сильным акцентом скиф. Постояв, он, наконец, последовал приглашению, сев за стол напротив Эвмена.
— Ну, пока, конечно, нет, но я могу дать тебе возможность им стать. И даже больше…
— А если я откажусь? — скиф смотрел, как Эвмен неспешно ест, но сам к еде не притрагивался.
— Тогда я тебя отпущу на все четыре стороны.
— И что за предложение? — спросил после недолгого молчания скиф.
— Возглавить таксис, в будущем — армию.
— Неожиданное… Предложение, — запнувшись, ответил скиф, — и кто же встанет под команду раба?
— Другие рабы.
— Не уверен, что они станут хорошими солдатами… — с сомнением ответил скиф, — им не за что бороться.
— А как на счёт свободы для них и их семей и выделения земли на поселение с денежным довольствием?
— Это может разбудить жар сердец… У тех, кто не погас полностью.
— Как же мне тебя называть, таксиарх? — продолжал Эвмен, обедая.
— Моё имя Ишпакай… Стратег.
— Эвмен, — склонил голову стратег, — итак. Тогда вот тебе задача — из государственных рабов отбери себе людей — тех, с кем вскоре пойдёшь в бой. Сделать это надо за сегодня-завтра. Нет, за сегодня… В приоритете — бывшие солдаты и наёмники, учитывай, что на подготовку будет очень мало времени. Подобранных людей стразу организуй в лохи и отправляй в военный лагерь, для этого я дам тебе людей. Закончив, придёшь ко мне на доклад. Не позднее завтрашнего утра. Можешь приходить и ночью. Так, пока что всё. Вопросы?
— Мне нужны соответствующие полномочия.
— У моих людей есть нужные грамоты, впишешь своё имя.
— Тогда всё, — подумав, ответил скиф.
— Значит, говоришь, грамотный? — усмехнулся Эвмен, — ладно, можешь не рассказывать. Но, сдаётся мне, ты не простым солдатом был…
Ишпакай промолчал. Впрочем, стратег и не ждал ответа. По крайней мере, не сейчас…