Эвмен, напевая про себя въедливую песенку, гнал коня к выходу из города. Сзади, чуть приотстав, сопровождали соматофилаки. К счастью, дождь загнал большинство жителей под крыши домов, что позволяло лошадям скакать спокойно, не расталкивая грудью толпу. Стратегу всё же удалось побыть наедине с Кахиной, благо, Эстарх подхватил бремя управления учениями на часок…
Однако, всё хорошее достаточно быстро проходит, к концу подошёл и этот недолгий перерыв… Надо было навестить лагерь — после приезда в город Эвмен ещё не успел осмотреть, что же там наворотил архитектор, Эстарх с другими таксиархами и гиппархами отзывались о нём в очень… скажем так, эмоциональном ключе. Правда, чего такого мог наворотить молодой архитектор, что его все возненавидели за несколько дней, Эвмен понять не мог. Впрочем, скоро он всё увидит и услышит.
Мимо промелькнули городские ворота, отряд вырвался на равнину. Над головой сверкнула, осветив сумрачные окрестности, молния, зарокотал гром. Сзади нагнал соматофилак и, перекрикивая вой ветра и шелест дождя, попросил пустить коня шагом или хотя бы рысью — опасно. Эвмен, мгновение подумав, придержал своего скакуна, хоть и любил штормы — чтобы в лицо хлестала вода, завывал ветер, в такую погоду он словно чувствовал себя одним во всей вселенной, наедине только со своими мыслями…
Копыта коней вязли в дорожной грязи, пытавшейся, словно трясина, засосать несчастного прохожего, оказавшегося на дороге в этот бушующий день… Да, пожалуй, надо будет озаботиться дорогами — как и любое эллинистическое государство, Пергам мало заботился о коммуникациях внутри страны, хорошими дорогами были связаны только крупные полисы с портами. Заброшенные остатки Великой Персидской дороги, не обсуживавшиеся годами и даже десятилетиями, выглядели весьма и весьма недурно на фоне остальных пергамских дорог…
Второй идеей Эвмена стало создание хорошо укреплённых крепостей на важнейших дорогах — когда они будут построены, а также в ряде пограничных территорий. Рабов он надеялся использовать как военных поселенцев — застроив всё пограничье небольшими поселениями можно было обезопасить внутренние территории от мелких и средних набегов. Поселенцам будут выделяться жалование, денежное содержание на вооружение и небольшие налоговые льготы. Весьма и весьма хорошие условия для бывших рабов, вполне может быть, что на пограничье переселится и немало свободных граждан, что ж, тем лучше — в условиях постоянной опасности социальные границы быстро стираются. Что, как надеялся Эвмен, ускорит ассимиляцию рабов в пергамском обществе и не вызовет излишнего недовольства, как, например, если бы стратег попробовал поселить их вместе с гражданами в крупных полисах на тех же правах….
Да, посторонний наблюдатель мог заметить, что всё это уже было — военные поселения, крепости, хорошие дороги… Но было одно очень важное «но» — никто не вводит подобные меры на постоянной основе и в масштабах всего государства. И на это была ставка Эвмена — массовость реформ и их социальная часть. Хотя с социальной частью он пока что решить до конца не мог — слишком много тонкостей… Как только стратег решал один вопрос, из него появлялось ещё несколько и конца или края этому видно не было.
Как, как сплотить народ с профессиональной армией? Что нужно сделать, чтобы солдат воевал за свою страну и свой народ, а не за деньги? Что сделать, чтобы люди держались за Пергамское царство — все, до единого, насмерть? Пока ответов Эвмен не знал…
Наконец, отряд подъехал к лагерю… Эвмен, остановив коня, осматривал укрепления и представление перед ними. Вышли как раз к той стороне, которую укрепили по чертежам Эвмена. Получилось… Внушительно. Как раз сейчас войска продвигались вперед, таща тараны к стенам. Из-за начавшегося ливня вся земля, и так вспаханная постоянными передвижениями войск, превратилась в болото — волы вязли в грязи по самое брюхо и, бешено ревя, пытались вырваться из западни. Тараны приходилось тащить солдатам на своём горбу. Поскольку колеса таранов так же уходили в грязь, их тащили как сани на днище, что, естественно, требовало огромных усилий от солдат.
Вот, чуть погодя, от стоящей на пригорке группы всадников сорвался гонец — прямиком к отряду Эвмена.
— Стратег, гиппарх Эстарх приветствует…
— Да-да, сейчас я сам от него это услышу, — отмахнулся Эвмен, направляя коня к пригорку.
Впрочем, пару раз верный скакун чуть не соскользнул со склона, хотя уклон и не был таким уж сильным…
— Стратег, — склонил голову Эстарх.
— Ну что ж, дело идёт и это хорошо…
— Не знаю стратег, такими темпами у нас скоро появятся дезертиры — солдаты сильно ропщут.
— Боги, Эстарх, а когда солдаты были всем довольны и счастливы?
— И всё же, стратег…
— А где аргираспиды и фракийцы?
— Фракийцы у стены, — показал рукой Эстарх, — аргираспиды внутри — исполняют роль защитников.
— Ты ведь меняешь их местами в перерывах?
— Аргираспидов, стратег? Это же элитная часть!
— И что, если они охраняют дворец, то должны сражаться хуже полевых войск? Эстарх, что за диверсия? Кому продался?
— Стратег, да я… — начал возмущённо гиппарх.
— Ладно-ладно, верю, — прервал Эвмен, — что с пополнением?
— Пока что пришли только из Пергама — полторы сотни человек, я раскидал их по подразделениям, понесшим наибольший урон. Хотя такими темпами придётся вводить принудительный набор…
— В смысле?
— Стратег, солдаты очень недовольны подобными учениями, да ещё и регулярными.
— Ну, для начала попробуем пряником их, если не сработает, то…
— Что, стратег?
— Придётся вводить жёсткие дисциплинарные наказания. Вплоть до смертной казни.
— Стратег, мы же не какие-то варвары, чтобы убивать своих солдат…
— От тех, кто заслужит смертной казни, будет больше проблем в строю, чем в Тартаре. Мне не нужны паникёры, воры и трусы в армии. Или ты думаешь, я головы резать буду всем, кто не так на меня взглянул?
— Нет, стратег… Ах да, пришло несколько лох рабов, где их размещать?
— Я же сказал, Эстарх…
— Вместе с остальными солдатами? Я боюсь, что могут возникнуть конфликты…
— Вот на тех, кто начнёт устраивать конфликты, я и опробую смертную казнь.
— И всё же, стратег, я думаю, что рабы…
— Хватит, Эстарх, не надо слишком много думать! — разозлился Эвмен, — это не рабы, теперь это солдаты пергамской армии, и если я услышу ещё раз от тебя об их рабстве…
— Я понял, стратег, — склонил голову обиженный Эстарх.
Вздохнув — сорвался, Эвмен пустил коня к укреплениям, нужно было осмотреть, как всё понял и что в итоге наворотил архитектор…
* * *
— Живее, живее, скоты, вы думаете, у нас так много времени? — Ишпакай, следил за своими людьми, постоянно подгоняя их и посматривая на солнце сквозь кроны деревьев.
К полудню морской ветер разогнал тучи, подставив влажную, размякшую за недели дождей и ураганов землю под лучи солнца. Весело перекликались птицы, шелестели, сбрасывая последние дождевые капли, кроны деревьев. Приятный, слабый ветер гулял по округе, не давая солнцу палить всё живое, пахло… Лесом, в общем-то.
В окрестностях Пергама, в отличие от Никомедии, никаких лесов уже давно не осталось, так, небольшие пролески и рощи, перемежавшиеся плантациями, полями и пустырями. Развитый полис поглощал очень много древесины, истребляя её запасы на всём побережье. Дошло до того, что начался импорт угля и дерева даже из Эллады… Эллады! И решения для подобной проблемы пока никто не предоставил — высадки новых лесов не приводили к желаемым результатам, да и расчищенные земли использовали под новые и новые плантации — олигархия жаждала всё больших доходов. Бонусом такая варварская вырубка привела к засаливанию многих земель, падению урожайности, изменению климата — ещё столетие назад погода была более-менее равномерна, теперь же долгие периоды засухи менялись долгими периодами проливных дождей…
В общем, показывала себя активная, ничем, кроме руки олигархов не управляемая урбанизация… Вифиния в этом плане выгодно отличалась от Пергама — из-за меньших размеров полиса, презрения к промышленному производству, зачастую более тёплого климата — хотя, казалось бы, не так и далеки друг от друга были полисы, леса сохранились здесь в больших количествах. Собственно, здесь были леса, а не рощи, и этим можно было всё сказать. В основном древесину использовали как строевой или корабельный лес, благо, нужные породы росли везде в изобилии…
И, как понял Ишпакай, Эвмен Никомедию хотел не освобождать от тирана, а подчинить её воле Пергама. И, как всегда, стратег хотел сделать всё быстро и аккуратно — таксиарх уже заметил педантичность и усидчивость Эвмена, его желание продумывать всё заранее, по возможности сокращая необходимые для достижения задачи усилия. Качества, которых он не видел среди тех греческих лидеров, с какими он воевал на Понте Евксинском…
— Таксиарх, мы нашли нескольких местных, — обратился к Ишпакаю гекатонтарх, рядом с ним стояли несколько крестьян и тройка махайрофоров.
— А что, я давал какие-то другие указания? — резко спросил таксиарх.
— Нет, но я подумал…
— Не надо пытаться думать, если ты этого не умеешь, гекатонтарх. Убить, тела закопать и замаскировать. И если ещё раз подойдёшь ко мне с такой ерундой, станешь рядовым, ясно?
— Да, таксиарх… — склонил голову гекатонтарх, пряча злой блеск глаз, способный выдать его истинные чувства.
Крестьяне, осознав смысл слов скифа, начали тревожно галдеть и оглядываться, ища поддержки и спасения. Однако, чудес, видимо, всё же не бывает — быстрые удары махайрофоров окончили их жизни. Тела тут же потащили к краю лагеря — закапывать.
Не то, чтобы Ишпакай был садистом или убийцей, но лишние проблемы он по возможности отсекал с корнем. Держать крестьян в лагере было незачем — две с лишком сотни солдат и так были достаточно заметны, а если учесть, что они ещё и активно валили лес и охотились на диких животных… Отпускать их под честное слово таксиарх тоже не собирался. Благо, он выставил засады на всех направлениях лагеря, это, конечно, отбирало чуть больше сотни человек от работы, но лучше медленнее и живее. Воевать с вифинской армией Ишпакай не смог бы при всём желании.
А то, что она появилась бы здесь сразу, как стало известно об отряде, было понятно и дураку…
* * *
— Красиво-красиво, но скажи мне, Поликлет, кто будет таскать на своём горбу все эти брёвна? Кто?
Эвмен, оглядев лагерь, понял возмущение гиппархов и таксиархов — весь лагерь был перестроен в соответствии с новым, чрезмерно вычурным планом, были прокопаны глубокие, замощённые древесиной рвы — для отвода воды из лагеря. Внешний периметр был больше похож на полноценные крепостные стены.
— Ты мне скажи, зачем, зачем все эти овалы, ромбы, трапеции?.. Зачем? Это военный лагерь, а не город, квадраты, максимум — прямоугольники, такими, и только такими фигурами надо располагать солдатские палатки!
— Но при штурме… — попробовал возразить Поликлет.
— Задача не штурмующим усложнить задачу, а облегчить нашим солдатам путь до стен — чтобы они добрались как можно быстрее. Поликлет, в твоих лабиринтах минотавр бы заблудился, хотя казалось бы!
— Но…
— Дальше, зачем тебе эти гигантские рвы?
— Отвод воды…
— А зачем ты расположил лагерь в низине, архитектор?! Вода уже почти заполнила твои траншеи, что ты будешь делать, когда места в них не останется? И главное, ты целую рощу на это дело перевёл! На рвы, рвы, которые не нужны вообще!
— Но мне не ставилась задача перенести лагерь…
— Тебе была поставлена задача построить вменяемый лагерь! Сколько времени заняло строительство?
— Где-то четырнадцать часов…
— Четырнадцать часов? Ты помнишь, о каких сроках я тебе говорил, Поликлет?
— Час-два…
— Кто тебя назвал выдающимся архитектором, я не понимаю!
— Со всем уважением, стратег…
— А вот у меня к тебе уважения пока нет, Поликлет, ну нет и всё! Да и откуда ему взяться, если ты полностью провалил поставленную тебе задачу? Мне не нужны твои оправдания и обиды, мне нужен готовый, в сроки готовый, Поликлет, результат!
Поликлет, всё же обидевшийся, стоял перед Эвменом в его палатке. Внутри больше никого не было — стратег решил поговорить с архитектором с глазу на глаз.
— Вот что… — продолжил, помолчав, Эвмен, — к вечеру мне нужен твой анализ — ошибки, твои мысли по улучшению организации лагеря и его строительства. Завтра мы уходим на новое место, так что обдумай всё хорошенько — придётся, судя по всему, учиться на собственных шишках…
— Я понял, стратег…
— Ах да, — окликнул Эвмен архитектора, уже выходившего из палатки, — по чертежам стену построил великолепно — я даже и не ожидал. По словам моих людей, словно кусок настоящей сюда поставили. Молодец.
Когда полог закрылся, отрезав Эвмена от дождя и грязи, он принялся за работу — обдумывать дальнейшие планы по обучению, да и без этого накопилось немало бумаг… Но, как всегда, поработать спокойно ему не дали.
— Стратег, к тебе пришёл Аристей, — сообщил соматофилак.
— У этого-то что, — пробормотал себе под нос Эвмен, и продолжил уже в полный голос, — впускай.
— Стратег… — склонил голову вошедший шпион.
— Здравствуй, Аристей. И почему мне кажется, что ты тоже с плохими новостями.
— Не всегда же мне тебя радовать, стратег, — с лёгкой улыбкой развёл руками шпион.
— Да, действительно, так не бывает… Так зачем пришёл?
— У нас две проблемы, стратег…
— Давай, не тяни, без тебя тошно, — поморщился Эвмен.
— Одна внутренняя и одна внешняя, о чём говорить в первую очередь?
— Давай внутреннюю, — пожал плечами стратег — какая, в сущности, разница?
— В Сардах готовится олигархический переворот.
— Ого… И когда они будут готовы выступить?
— Не раньше полутора-двух месяцев. У них возникают серьёзные проблемы с закупкой вооружения.
— А люди?
— Жители полиса не очень довольны тем, что руководство городом полностью отдано пергамскому эпистату и уж совсем не нравится местным строительство пергамской колонии. Восставать не хотят, но за деньги под копьё поставить вполне можно.
— И какая численность?
— Не больше тысячи, как мне кажется. Да и то, это по самому худшему сценарию.
— Хорошо… Что с внешней?
— Прусий активно шерстит Вифинию в поисках пергамских шпионов — пару моих уже поймали, если так пойдёт и дальше, то я лишусь своей агентуры в Вифинии за несколько недель. В Никомедии условия настолько тяжёлые, что я уже подумываю отзывать их обратно.
— Нет, — Эвмен, видя вопросительный взгляд шпиона, продолжил, — мне нужна вся возможная информация до самого последнего момента.
— А того, что я предоставил недостаточно, стратег?
— Я должен знать, что ничего не изменится, Аристей, иначе потерплю тяжелейшее поражение. Сам же понимаешь.
— Да, стратег, я понимаю…
— Хорошо, касательно Сард — замедляй их приготовления, как можешь и как хочешь, но так, чтобы они даже не подозревали, что это не череда случайностей…
— Я понял, стратег. Мне понадобятся дополнительные финансы…
— Сходишь к моему казначею и возьмешь, сколько тебе нужно.
— Тогда всё, стратег.
— Только… Аристей! Не наглеть!
— Как можно, стратег, — улыбнулся шпион в ответ.
— Тогда больше не держу тебя.
Оставшийся день прошёл относительно спокойно — войска были заняты учениями, Эвмен разгребал накопившиеся проблемы и обдумывал дальнейший план тренировок, обычная командирская рутина…
Ближе к ночи подтянулся и Ишпакай.
— Набрал? — перешёл сразу к делу стратег.
— Да. На вид ребята хорошие, выбирал преимущественно из бывших наёмников.
— Тем лучше. С условиями все согласны?
— Согласны, хотя и не очень верят…
— Ну-ну, что за ерунда. Смысл мне тогда всё это затевать?
— Кто его знает, — хмуро ответил Ишпакай.
— Так, таксиарх, мне такие настроения в армии даром не нужны. А если ты сам в это не веришь, как поверят в это твои бойцы?
— Трудно сразу поверить. Непонятно, зачем это тебе, стратег…
— Потому что нужно. Итак… Семьи у многих есть?
— Где-то у трети.
— Ну, на них и покажем пример.
— Какой?
— Освободим и посадим на землю. Станут вольными геоморами…
— Каковы дальнейшие распоряжения?
— Так, для начала, получите доспехи и вооружение. Возьмёшь подводы и в Пергам на оружейные склады — там тебе выделят всё необходимое, вот, — протянул пергамент Эвмен, — это соответствующее распоряжение. Смотри, не потеряй.
— И что же получать?
— Прочитаешь, там всё написано. Так, дальше — к рассвету твои бойцы должны быть в броне и с оружием. На общее построение вы идёте… И, Ишпакай, мне плевать как, но твои люди должны сообразить нормальный строй. Дальше действуете соответственно приказам. Вопросы?
— Что с обучением?
— Вместе с остальными войсками. Муштра, перестроения, штурм-оборона… Прочувствуете, в общем. Так, Ишпакай, сразу предупреждаю — у тебя будет максимум пара-тройка недель, чтобы создать из таксиса вменяемую боевую единицу, после будете проходить проверку делом.
— Если не справимся?
— Расформирую подразделение, оставшихся в живых распущу на все четыре стороны. Думай сам, в общем, что тебе нужно.
— Я понял.
— Ну, тогда, по сути, всё. Ещё вопросы есть?
— Нет, — лаконично закончил Ишпакай.
— Хорошо, тогда больше не держу тебя.
Ишпакай молча вышел из палатки — ни склонив головы, ни кивнув… Стратег хмыкнул — скифы были до ужаса гордыми людьми, считая себя равными всему и всем, даже богам. И этот-то подход ему и был нужен в новом государстве, которое он хотел построить… Подумав ещё немного, Эвмен лёг спать — завтра будет достаточно сложный день, надо было выспаться.
* * *
Ночной воздух приятно холодил кожу, пахло свежестью и влагой, округу накрыл едва заметный туман. Стратег вдохнул воздух и потянулся, слегка звякнув доспехом. Рядом стояли охранявшие палатку соматофилаки.
— Стратег…
— А, Эстарх. Уже не спишь?
— Некогда, стратег. Продолжаем, как было оговорено?
— Да, — ответив, Эвмен проводил взглядом прокатившуюся мимо телегу со звенящим содержимым — этак, Ишпакай и не успеет к подъёму…
— Хорошо, стратег.
На сегодня Эвмен запланировал марш на новое место стоянки — со строительством нового лагеря. К сожалению, начали появляться дезертиры — трое человек нынешней ночью попытались бежать из лагеря. И стратег не знал, что же с ними сделать — казнить для устрашения или просто выпороть, как рабов, унизив перед товарищами? Неправильно выбрав наказание, Эвмен рисковал окончательно подорвать и так ставший дюже мятежным боевой дух армии. Что самое удивительное, меньше всего роптали фракийские наёмники, да и то больше по привычке — на еду, условия жизни и маленькую плату. К учениям они относились в духе — деньги платят, на убой не гонят и ладно, боги с ним, этим диким стратегом.
Необходимо было каким-то образом переломить подобные настроения в «родных» пергамских подразделениях. И, честно говоря, пока кроме устрашения и наказаний Эвмен выхода найти не мог. По крайней мере, на уговоры он не слишком-то и надеялся…
В темноте разнёсся звон медных колоколов — подъём. Лагерь, только-только казавшийся сонным и практически вымершим, наполнился шумом, гамом и беготнёй. Эвмен смотрел на это действо, обдумывая речь, которую он будет говорить солдатам — как те позавтракают и выйдут на общее построение. Небо начало понемногу светлеть — заря. Впрочем, тучи, как всегда, скрывали её своим тёмным нутром, обещая продолжить поливать Ойкумену ливнями…
К рассвету войска были построены в поле перед лагерем, Эвмен, оглядев такую массу солдат, приготовился рвать глотку — надо было, чтобы все его услышали… По рядам ходило волнение, но, наконец, командиры смогли установить полный порядок — да, с дисциплиной всё ещё было очень плохо. Наконец, Эстарх доложил о построении войск стратегу.
— Солдаты Пергама!..
Эвмен, подумав, решил не казнить первых бегунов — их с позором выгонят из армии с запретом иметь личное оружие. Как и с запретом вступать в ополчение — всё, эти люди больше не были солдатами, они не были мужчинами в полном смысле слова, только рабам в Пергаме запрещалось иметь своё оружие. Они — никто, люди, на словах имеющие гражданство, но на деле полноправными гражданами не являющиеся. И стратег позаботится о том, чтобы всё это случилось с тремя дезертирами. Ставка на личную гордость здесь была сильнее, чем ставка на страх…
— За подобное позорное поведение эти… Люди лишаются права ношения оружия, лишаются права вступать в ополчение. Вы больше не мужчины, не защитники, вы хуже рабов, — обратился Эвмен к стоящим перед строем дезертирам, — вы предатели. Снять ножны! Стоящие рядом аргираспиды сорвали с солдат ножны, заведомо одетые на них поверх туник — как ещё один знак унижения. Пошли отсюда вон!
Тут же аргираспиды начали выталкивать троих бывших солдат подальше от лагеря и построенных таксисов. Один попытался сопротивляться — с чего бы это, но сильный тычок под рёбра заставил двигаться дальше. Строго говоря, это было даже хуже казни — Эвмен собирался сделать из этих дезертиров показательный пример, их будут травить, унижать, всячески смешивать с грязью и притеснять, да так, что последний ребёнок в Пергамском царстве об этом узнает…
— Однако, я дам шанс тем, кто чувствует, что не сможет выдержать подобных испытаний. Кто не хочет состоять в моей армии? Выйти из строя — сегодня я дам вам шанс уйти достойно., уйти мужчинами без потери своих прав!
Тишина… Гнетущая, давящая тишина опустилась на поле. По таксисам шло тихое оживление, все переглядывались, шептались, размышляли… Наконец, из строя начали выходить ополченцы — на взгляд Эвмена, вышло человек пятьдесят. Все смотрели себе под ноги или поверх голов, не решаясь взглянуть на товарищей или стратега. Что ж, Эвмен ожидал худшего…
— Да будет так. Вы свободны от службы. Забирайте своё оружие и доспехи и возвращайтесь домой — к спокойной мирной жизни, больше я не смею вас держать. Солдаты Пергама, — вновь обратился Эвмен к таксисам, — отныне вы — главная защита и оборона, последний оплот царства, мужчины, на чьих плечах лежит защита их семей — жён, детей, родителей… И, как от защитников, я буду требовать от вас беспрекословного подчинения своим командирам, применения всех своих сил к тому, чтобы стать достойными подобного звания! Разойдись!
Эвмен, сходя со стены — выступал на ней, как на самом высоком месте в округе, услышал словно взорвавшее тишину бурление солдат — все говорили, спорили, кричали. Долго придётся наводить порядок в подразделениях, долго…
В небе мелькнула молния, начал дождь.
* * *
За две недели перенесли лагерь четыре раза — удалось, наконец, снизить время разворачивания до трёх часов, ещё много, но в разы лучше, чем было в первый раз. Солдаты, проклиная стратега, активно тренировались — всё так же штурмовали опостылевшую стену, маршировали с утра до ночи, бились стенка на стенку… Муштра имела место только военная — без парадных маршей, солдаты учились держать строй в любых условиях и на любой местности, штурмовать укрепления и оборонять их… И хотя пока заметные улучшения произошли только в плане дисциплинированности — Эвмен, к радости своей, смог достучаться до солдат, дела шли всё лучше и лучше. Если бы не необходимость смять Вифинию в самые короткие сроки, стратег предпочёл бы тренировать своих солдат ещё парочку лет и только потом бросать в бой.
Однако всё хорошее заканчивается намного быстрее плохого, как не раз подмечал Эвмен. И период затишья подошёл к концу.
— Стратег, к тебе Аристей.
— Впускай, — кивнул Эвмен в ответ.
— Стратег…
— Аристей, — приветливо улыбнулся Эвмен, — может, хочешь выпить с дороги?
— Не откажусь, стратег…
— Прошу, — показал рукой Эвмен на стоящие на столе кувшин с вином и неказистые стаканы. Не во дворце живут, не до роскоши…
— У меня плохие новости, стратег, — продолжил, выпив целый стакан, Аристей.
— Кто бы сомневался, — хмыкнул в ответ стратег.
— Всю мою вифинскую сеть раскрыли.
— Плохо. Очень плохо… И каким же образом?
— Крот в моём ближайшем окружении…
— Уже знаешь кто?
— Нет, но он на очень высокой должности — скоро найду…
— Что с Сардами?
— Там заняты другие люди, так что всё идёт по плану. До конца вифинского похода я их удержу точно.
— И на какие сроки ты рассчитываешь?
— Месяц-полтора…
— Хорошо, наводи пока у себя порядок. Ах да, данные захватить сумели?
— Насколько я знаю, нет, стратег.
— И насколько точно ты знаешь, Аристей?
— Самые ценные бумаги были уничтожены — остались только общие отчёты о ситуации в стране.
— То есть о моих планах они ни сном, ни духом?
— Да, стратег.
— Смотри… Ладно, можешь идти.
* * *
— Не рановато? — Атталос опять осматривал город — в разрывы облаков его освещал свет, солнечные лучи расцвечивали мраморный город, делая похожим на Олимп…
— Рано, но иного выхода не остаётся. Как раз будет проверка для рабов.
— Хм, не слишком ли важное дело ты доверяешь им?
— Даже невыполнение этого плана не повлияет на развитие событий значительно.
— Смотри…
— Всё будет отлично.
— Хорошо. Кстати, есть хорошая новость…
— Какая?
— Не догадаешься никогда. Ко мне приходил селевкидский дипломат.
— Хм, и чего же такого они нам предложили?
— Союз, — улыбнулся Атталос.
— Неожиданно…
Селевкиды с давних пор считали Пергам отколовшимися от их державы повстанцами, хоть это и было глупостью — Пергам завоевал свою независимость ещё при жизни Александра, так что Атталиды, при желании, могли в подобном преступлении обвинить самих Селевкидов… Все отношения формировались в соответствии с подобными представлениями — до войны, конечно, не доходило, но…
— И чем они подкрепляют свои слова? — спросил стратег.
— Я договорился с дипломатом о поставке коней для катафрактов — как для всадников, так и для разведения и о весьма льготных правах торговли…
— И что же им требуется взамен?
— Спокойный и крепкий тыл на нашем направлении.
— И всё?
— Да, — вновь улыбнулся Атталос.
— Подозрительно как-то оно…
— Почему? По моей информации, Селевкиды сейчас не в самой лёгкой ситуации — война идёт и на востоке, и на юге, и на севере… Судя по всему, фронт на западе им нужен в последнюю очередь. Если я правильно понял, Селевкиды надеются вести торговлю через наше царство — поскольку сами находятся в сильной экономической блокаде. И это даёт нам очень много возможностей — если мы сможем провести шёлковый путь через Пергам и закрепить его, то вопрос о финансах отпадает сам собой — денег хватит на что угодно…
— Надо будет ещё удержать его на нашем направлении после того, как у Селевкидов всё устаканится…
— Время есть — этим и займёмся. Тем более, многие цели переплетаются с этой в исполнении…
— Тоже верно. Хорошо, всё решили, я пойду к жене…
— Иди-иди, а то она меня чуть не каждый день о тебе спрашивает…
* * *
— Ну, начали! — Эвмен увидел, как за одной горящей стрелой в небо взвились другие, сигнализируя по всей границе начало наступления.
Обдумав всё, Эвмен решил воспользоваться ситуацией в свою сторону — подобная операция Прусием воспримется исключительно как месть за казнённых шпионов. И этим, кстати, Эвмен показывал и пергамским шпионам, что они будут достойно отмщены… На самом же деле таксис Ишпакая под прикрытием должен был прорваться к Никомедии и подготовить за несколько недель штурмовой инвентарь, чтобы подошедшие к городу войска с ходу начали штурм — сделать это было жизненно необходимо…
— А зачем мы всё это делаем, стратег? — спросил стоящий рядом Эстарх.
— Много будешь знать, быстро и болезненно умрёшь, Эстарх.
— И всё же я не понимаю, стратег…
— Не бойся, Эстарх, через несколько недель ты всё узнаешь и увидишь собственными глазами. Это весьма забавно…
Невдалеке послышалось несколько вскриков — видимо, столкнулись с первой засадой. Да, шумиху солдаты должны были навести знатную — если пехота действовала, в основном, в ближнем пограничье, то кавалерия гекатонтархиями прорывалась в глубокий тыл Вифинии, уничтожая на своём пути разрозненные силы противника. Заодно и натопчут посильнее, чтобы скрыть следы таксиса Ишпакая, благо, местность, в основном, была каменистой…
Вот на горизонте начали разгораться сигнальные огни — сейчас начнётся потеха, в эту ночь пергамская армия соберёт богатый урожай…
— Эстарх, может, и нам прокатиться?
— Не думаю, что это хорошая идея, стратег, можем попасть в засаду.
— Экий ты ленивый стал… Ладно, возвращаемся в лагерь. Эстарх, завтра к обеду у меня должна быть информация о наших потерях — до единого человека.
— Понял, стратег. По коням! — скомандовал соматофилакам Эстарх, запрыгивая в седло.
* * *
— Эвклид, а я всё ждал вас, — Эвмен внимательно оглядел вошедшего в палатку аристократа.
— Стратег… Я прибыл сразу, как получил ваше извещение…
— Да, верю. Как дела в Сардах?
— Не очень, стратег — экономика хиреет, аристократы меня ненавидят и травят… В общем, могло бы быть и лучше, — сразу взял быка за рога Эвклид. Стратег в ответ рассмеялся.
— Что же, что же, я наслышан о твоих злоключениях, однако, вызвал тебя по другому поводу. Но… Он прямо касается твоего благосостояния.
— Я слушаю, стратег.
— Мне очень понравилось, как ты организовал медицинскую службу в Сардах.
— И ты хочешь, стратег, чтобы я возглавил медицинскую службу твоей армии? Но, насколько я знаю, никаких отдельных подразделений для этого нет…
— Нет. Но могут появиться. Итак, как я понимаю, возражений нет?
— У меня нет особого выбора — жизни в Сардах мне уже не дадут, стратег, — честно ответил аристократ.
— Что ж, тогда слушай… Мне нужна организация медицинской службы на том уровне, который позволит избежать небоевых потерь и потерь среди раненых настолько, насколько это вообще возможно в условиях войны. Для начала у тебя будет моя армия, но, постепенно, твоя юрисдикция распространится на все войска Пергама. Но, если не оправдаешь моих надежд…
— Виселица, я полагаю, стратег?
— Именно. Ну, что, берёшься?
— Это очень интересное и рискованное предложение, стратег…
— Тем не менее…
— Да, стратег, я согласен.
— Отлично. Тогда вот тебе задача… Сомневаюсь, что ты успеешь организовать всё до похода на Никомедию, однако же, ты пойдёшь с армией — увидишь всё сам, по наблюдениям накидаешь примерный план — что нужно, почему, как и зачем. Сейчас можешь уже начать искать хирургов — я предполагаю, что одного на… Два таксиса будет более, чем достаточно, однако, в конечном счёте, решать тебе. Вопросы?
— Сложно так сказать, стратег…
— Ну, ничего, тебе уже выделили палатку — заселяйся и думай. Появятся вопросы, сразу заходи ко мне — отвечу. Всё, я больше тебя не держу, Эвклид…
Смотря в спину уходящему аристократу, Эвмен прикидывал будущую организацию медицинской службы — какой видел её он…