— Тише, думаешь, аргираспиды глухие? — прошипел командир небольшого отряда. Его выделяли очень дорогие и качественные доспехи. Впрочем, чувствовал себя он в них не слишком уютно, было заметно, что ему это непривычно.
— Я тихо! — ответил второй. Хотя действительно и наступил на ветку.
Чёртовы лесные насаждения — за последние годы лесополосами и каналами перегородили всё Пергамское царство. Якобы подобные меры помогали улучшать урожай и стабилизировали природу. Хотя, что греха таить — ни засух, ни сезонов дождей не было уже достаточно давно. Но сколько земли занимали эти лесополосы… Земли, которую можно было пустить на распашку для плантаций. Как было раньше, когда страной правили благоразумие и интеллект…
Наконец, деревья расступились — впереди была видна небольшая вилла. Весь периметр был достаточно ярко освещён кострами, вокруг ходили патрули. Командир остановился и лёг на землю, подтягивавшиеся сзади бойцы следовали его примеру — незачем было испытывать судьбу… Через несколько минут все солдаты собрались вместе.
— Когда он начнёт? — спросил шёпотом один из солдат командира.
— Когда начнём мы. Все собрались? — пересчитавшись, на всякий случай, ещё раз, солдаты поползли вперёд — к вилле.
Нужно было торопиться — скоро внешний периметр заметит исчезновение одного из патрулей и поднимется тревога. Тогда захватить виллу вряд ли удастся. А она была последним козырем в той борьбе, которая велась на территории царства вот уже без малого пятнадцать лет… Борьбе, в которой они проигрывали — редели ряды, уменьшалось количество союзников, истощались финансы. Но если даже невозможно победить, почему бы не отомстить? По крайней мере, командир считал, что им уже не победить — слишком поздно появился подобный шанс…
Медленно, но верно они добрались до кромки света и, находясь в тени, начали не спеша — не дай боги, кто увидит, распределяться по периметру виллы. Аргираспиды, судя по всему, пока что ничего не подозревали. По крайней мере, тревоги видно не было. Наконец, отведённое на занятие своих позиций время вышло. Подумав, командир подождал ещё немного — чтобы точно все успели. Потом, глубоко вдохнув, он протрубил в маленький рог, болтавшийся до этого без всякой пользы на поясе.
— Вперёд! Живых, кроме целей и союзников не оставлять!
Конечно, в обычных условиях у отряда не было никакого шанса уцелеть — слишком хорошими бойцами были аргираспиды. Но на виллу под видом охраны удалось ввести лояльных людей. Вот и сейчас, лучники на крыше, вместо того, чтобы расстреливать наступающих, начали бить в спины своим бывшим соратникам — в затылки, без всякого сожаления убивая вчерашних друзей… Наступавшие на виллу кое-как расправлялись с немногими уцелевшими и добивали раненых. Внутри самой виллы так же разгорелось сражение…
Всё шло по плану. Очень скоро в руках командира окажется самый ценный козырь этого царства и продаст его он очень дорого…
Наконец, массивные двери виллы открылись изнутри.
— Я уж думал, ты струхнул, — ухмыльнулся один из «аргираспидов».
— Струхнул. Но отступать уже поздно… — ответил командир, — козырь?..
— В целости и сохранности. Пока… — добавил и рассмеялся первый.
— Хорошо. Я тоже перестраховался — даже если мы и проиграем, то его заберём с собой.
* * *
Пятнадцать лет… Как много это для человека и как мало для правителя. Эвмен стоял перед окном в своём кабинете и смотрел на ночной Пергам — сейчас освещённый уличными лампами. Масла, конечно, уходило на них немеряно, но лишний раз доказывало превосходство Пергамского царства над соседями, восхищая торговцев и путешественников. Впрочем, сейчас в полисе было неспокойно — городская стража совместно с войсками арестовывала очередную партию олигархов, в очередной раз попытавшихся организовать переворот.
Хотя этот заговор был самым массовым — после суда олигархическая оппозиция уменьшится где-то вдвое, окончательно потеряв власть даже над последним своим городом — Пергамом. Заканчивалось невидимое для простых людей сражение, длившееся больше пятнадцати лет, и заканчивалось оно победой Эвмена. Хотя, надо признать, последний заговор был организован просто великолепно — Аристей чуть не пропустил его, узнав в последний момент…
Поскольку власти над страной, даже слабой, олигархи не имели, они решили ударить по царской семье. И вдвойне вызывает уважение этот заговор тем, что он готовился годами — в царскую гвардию заведомо попали предатели, своей службой завоёвывавшие уважение и доверие. В общем и целом им это удалось. Заговор раскрылся случайно — один из олигархов сломался, выложив всю подноготную. И начались аресты в рядах аргираспидов… Однако царь всё равно волновался за свою семью и отправил жену с детьми — старшей дочерью и младшим сыном, на отдалённую виллу. Охрану ставил лично Эстарх, из самых проверенных людей, которым он доверял, как себе…
— Что ж, царь… Похоже, это победа… — прервал его думы голос Эстарха.
— Не говори гоп, пока не перепрыгнешь, стратег.
— Ну, здесь я с ним согласен, царь, — вмешался в разговор Эвклид.
Аристей, как обычно, отмалчивался в углу. Ишпакай поедал закуски со стола у стены.
— А где Поликлет? — не стал развивать тему Эвмен. Приглядевшись к своему отражению в окне, он рассмотрел серебристые нити седины в своих волосах. Да, возраст начинал брать своё…
— Он на восточной границе — пробует какой-то новый тип кладки… Или что-то вроде того, я точно не понял… — ответил Эстарх, — хотя обещал завтра прибыть в столицу.
Да… Пергамское царство медленно, но верно выходило в лидеры технического прогресса Средиземноморья — три крупнейшие в мире библиотеки находились в государстве, рост населения шёл практически по экспоненте — помимо сильно повысившегося естественного прироста, шла активная миграция из других стран — Понта, Македонии, государств Эллады… Проще было сказать, откуда мигранты не прибывали. И ситуация становилась достаточно напряжённой — на территории царства заканчивалось место для жизни, в связи с чем уже начинали формироваться новые инициативы. Поскольку большинство соседей смотрели на Пергам с откровенными ненавистью, завистью и алчностью, было понятно, что скоро настанет новая серия войн — и снова на существование. Один македонский царь поставил под копьё больше шестидесяти тысяч солдат, конечно, пока он их соберёт, но… Это была только Македония.
К счастью, Эвмену удавалось играть на противоречиях дальних и близких государств — торговля велась, в основном, с отдалёнными государствами и полисами — Сицилия, Боспор, Птолемеи, Мессина, Карфаген… Всем им подобная торговля была очень выгодна, за счёт чего они всецело поддерживали Пергам в регионе — и флотом, и, на словах, силой мечей. Поэтому, кроме пакостей и мелких диверсий ничего не предпринималось. Пока…
Но все понимали, что грядёт новая война, война, в которой Пергам либо будет стёрт с лица земли вместе со своим народом, либо станет гегемоном восточного Средиземноморья… Впрочем, на счёт этого Эвмен не переживал — в регулярной армии Пергама состояло больше двадцати тысяч солдат, под копьё в случае мобилизации можно было поставить ещё порядка ста-ста двадцати тысяч человек… При том ополчение было очень сильным — каждые несколько лет проводились военные сборы, вовсю велась пропаганда престижности хороших боевых умений пергамского гражданина.
Вообще, пропаганда стала одним из лучших друзей правительства, поскольку прямое влияние давало результат намного более худший и, зачастую, обратный своей цели. И пропаганда давала великолепные плоды — патриотизм, трудолюбие, усиливающаяся неприязнь к рабству, желание иметь семью с множеством детей… Нашлись, однако, и те, на кого она не работала. Те, что были достаточно умны, поступали на службу царю — в органы безопасности, в пропагандисты… Работы для подобных людей было более, чем достаточно. Те, кто не соглашались, разными способами отправлялись в Тартар. Слишком уж опасны были подобные люди на данном этапе развития общества…
Вообще, в царстве произошло множество перемен. Созданные в провинции органы самоуправления в скором времени начали требовать голоса в управлении страной, на что Эвмен, подумав, решил дать положительный ответ. От каждого региона в столицу, в Совет Царства, прибывало три делегата, отстаивавших интересы своих выборщиков. Очень скоро пришлось создавать единый свод законов государства, в котором закреплялись нерушимые и рушимые законы. Первые были неизменны не смотря ни на какие обстоятельства, вроде запрета рабства или провозглашения неделимости царства… Вторые подвергались, в случае необходимости, корректировке в соответствии с выработанными заключениями Совета Царства. Законы о тяжести наказаний, пользовании природными богатствами…
Контролировались все органы благодаря постоянным проверкам благонадёжности, слежке на нескольких уровнях за основными государственными аппаратами, строгой отчётности самоуправлений перед обществом и государством. Работало всё, несмотря на некоторую громоздкость, весьма неплохо — взяточничество и присвоение государственных средств были практически искоренены по всему царству. Рецидивы без всякой пощады давились в любом уголке царства.
С помощью поднявшей голову науки удалось решить проблемы природного характера — сезоны засух и дождей ушли в прошлое благодаря простой насадке лесополос по всей стране. Они шли вдоль рек, рассекали страну на небольшие, не более километра на километр, квадраты. Так же деревья сильно укрепили грунт — прекратились вымывания плодородной почвы, урожаи постепенно росли… И ситуация, по мере роста деревьев, всё улучшалась.
Сельское хозяйство вообще очень сильно подняло голову — были созданы отдельные сельскохозяйственные поселения, с упором именно в сельское хозяйство, объединявшиеся, фактически, в единые артели, членами которых были все жители. Были поселения ремесленные — поддерживавшие сельскохозяйственные инструментом и необходимыми товарами. Пока система работала вполне себе неплохо, во всяком случае, подобные поселения не вызывали роста благосостояния одного-двух жителей за счёт соседей.
Горы постоянно исследовали шахтёрские артели — только за последние пять лет было найдено несколько месторождений качественного железа и меди и одно месторождение серебра. По разработке пришлось вводить строгие нормы и правила — поначалу артели просто перекапывали огромное количество земли, превращая плодородные земли в пустыню. Закон обязывал высаживать на выработанной земле — шлаке, деревья и кустарник, во многих местах открытая разработка была запрещена. Что самое интересное, все законы относительно природных разработок были приняты с подачи Совета Царства — лишний показатель того, что система, скрипя, начинала эффективную работу.
В общем и целом, Эвмену с отцом всё же удалось сделать невозможное… Жаль, конечно, что он не дожил до этого времени — царство преображалось буквально на глазах. Внезапно раздался стук в дверь кабинета.
— Входи! — крикнул Эвмен.
— Царь, прибыл гонец с виллы… — отрапортовал аргираспид.
— Запускай, — странно, что там, у Кахины с детьми?
— Царь! — ввалившийся в комнату гонец заставил всех напрячься — слишком безумный был взгляд, слишком громкий голос…
— Что такое? — у Эвмена нехорошо ёкнуло сердце.
— Царь! Царицу с наследником и дочерью захватили оставшиеся на свободе олигархи!
— Что?!
— Их командир требует разговора лично с вами, царь!
— Аристей, все боги тебя раздери, ты же сказал, что мятеж вскрыт!
— Я…
— Как удалось захватить виллу?! — Эвмен был и в ужасе, и в ярости одновременно, сердце пыталось и вырваться из груди, и упасть в какую-то бездну… Неведанную доселе бездну отчаяния…
— Предатели в охране, царь…
— Проклятье, Эстарх! Проверенные люди?!
— Царь…
— Свободен! — гонец, быстро поклонившись, чуть не бегом вышел из кабинета — на царя страшно было смотреть… — Это так вы выполняете свои обязанности?!
— Царь…
— Молчать! — Эвмен, напряжённо думая, начал мерить комнату шагами — как когда-то делал перед отцом…
Отступать было нельзя — олигархия должна быть уничтожена. Но жена и дети… Что же делать?..
— Аристей, у тебя нет какой-нибудь группы, способной проводить штурм зданий быстро и тихо?
— К сожалению, нет, царь…
— Проклятье! Ладно, здесь справятся и без нас. Эвклид, остаёшься за главного — всё по плану.
— Я понял, царь… — склонил голову Эвклид.
— Остальные — со мной!
— Какие силы брать с собой, царь? — спросил Эстарх.
— Соматофилаков. Больше, я думаю, никто не понадобится. В этот раз количество солдат ничего не решит…
* * *
В лицо хлестал прохладный ночной ветер — Эвмен гнал коня не щадя, следом двигалась кавалькада соматофилаков. Что же делать? Царь не знал — впервые он растерялся. Он примерно представлял, чего потребует олигарх, но выполнять его требования было нельзя — на кону стояло царство… Что же делать…
Ближе к рассвету они добрались до виллы — сейчас окружённой пергамскими солдатами, в кольце ярко горящих костров. Увидев, кто прибыл, тут же подбежал с докладом старший таксиарх. Мятежники требовали одного — встречи с царём, сама вилла охранялась примерно сорока-пятьюдесятью солдатами, быстрый штурм был невозможен… Семья царя… По словам мятежников, была жива.
— Эстарх, со мной. Ишпакай и Аристей — подумайте пока, как лучше подступиться.
Выйдя на освещённое место с парой соматофилаков, Эвмен стал ждать парламентёров от мятежников. Те себя ждать не заставили — через пару минут ворота раскрылись, из них быстро выскользнуло три фигуры, сразу направившиеся к царю.
— Царь… Моё почтение… — издевательски слегка поклонился олигарх. Проклятье! Эвмен его вспомнил — тот самый, что хотел убить раба-скифа за удар… Стоявшие рядом с ним солдаты молча смотрели на соматофилаков и Эстарха.
— И зачем же ты хотел со мной встретиться? — спросил Эвмен.
— О, сущие пустяки, царь… Если ты хочешь увидеть свою семью живой и невредимой, ты должен отречься от власти и передать её олигархам…
— Ты же понимаешь, что не сможешь удержаться?
— Я не договорил, мешок ты дерьма! — прервал Эвмена олигарх. Хм, с эмоциями у него были те же проблемы, что и раньше. Просто удивительно, что такой человек оказался самым опасным врагом…
— А не много ли ты… — начал Эстарх.
— Заткни своего цепного пса, царёк!
— Эстарх… Потом.
— Также, перед отречением, ты должен будешь сам отменить основные законы царства — да-да, те самые, которые не дают нормальным людям жизни! И, наконец, ты должен выпустить на свободу и вернуть всё имущество тем олигархам, что ещё остались живы в твоих тюрьмах!
— Ого… Долго придумывал? — усмехнулся царь в ответ, — на счёт оставшихся в живых огорчу — никого уже не осталось. Вы проиграли, а потому заложники мне больше не нужны.
— А как же захваченные в Пергаме…
— Уже казнены. Дай мне полчаса на раздумья, — продолжил, после небольшой паузы Эвмен.
— Они твои, царь… — всё так же издевательски проронил олигарх.
— Что ж, тогда переговоры окончены…
— Не совсем, царь. Твой сын просил передать это тебе, — протянул свёрток ткани олигарх, — сказал, что так тебе будет лучше думаться…
Эвмен, подождав, пока парламентёры скроются в вилле, аккуратно начал разматывать свёрток — вот показались пятна крови, вот её стало ещё больше…
В свёртке оказался отрезанный детский палец.
— Эстарх, на вилле были ещё дети? — спросил охрипшим голосом Эвмен.
— Нет, царь… Только наследник…
— Ясно. Пошли обратно.
Как только они подошли к ставке, Ишпакай как-то странно глянул на царя, словно догадываясь, что ему передали. Впрочем, не так и сложно было догадаться…
— Ну что? — спросил Эвмен.
— Быстро не получится никак, царь.
— Готовьтесь к штурму, — чего стоили ему эти слова… Никто и никогда не узнает, чего стоили ему эти слова…
— Царь…
— Эстарх, мне повторить приказ? — уже совершенно спокойно, внешне, по крайней мере, спросил Эвмен. Хотя голос выдавал…
— Нет, царь.
— Тогда вперёд. У вас есть полчаса. Хотя, уже меньше…
Вскоре всё было готово — благо, изначально готовились к нескольким исходам событий. Эвмен, медля, посмотрел на светлеющее небо — заря… Надо было сказать лишь одно слово… Недалеко летала стайка чирикающих птах, словно сражаясь за что-то в небе, где-то недалеко ревели коровы — гнал пастух на луг. Ойкумена словно и не замечала, что же сейчас творится здесь…
— Начали.
Над полем разнёсся гул трубы, бойцы бросились к вилле… Начался штурм. Солдаты, бежавшие с инвентарём, быстро закинули на стены штурмовые лестницы, тут же по ним начали забираться шедшие следом, запрыгивая во двор. С крыши виллы их обстреливали лучники, само здание забаррикадировали изнутри, приходилось пробивать бреши топорами. К счастью, солдаты работали очень быстро и слаженно — все знали, что стоит на кону…
Если лучников с крыши удалось сбросить быстро, то внутрь здания попали только через полчаса — на горизонте уже показалось солнце. Ворвавшись внутрь, солдаты начали быстро и методично перемалывать мятежников. Подумав, Эвмен приказал взять командира живьём. Для разговора…
— Царь! Там… — подбежал запыхавшийся солдат — в крови, правда, не своей.
— Что?
— Мы… Опоздали…
— Веди. Эстарх, Ишпакай, Аристей, за мной, — Эвмен еле шёл вперёд — ноги стали ватными, крутило живот, сковал страх… Он так боялся увидеть. Хоть и понимал, что ничего уже не изменить…
— Командира удалось захватить невредимым — даже покончить с собой не хватило храбрости, — дополнил доклад ведший их солдат.
Эвмен быстро шёл следом за солдатом по коридорам разгромленной виллы — везде кровь, трупы, обломки мебели, использовавшейся как баррикады. Да, штурм был очень жарким. И, наконец, комната с его семьёй…
— Нет, нет, нет, нет, нет… — Эвмен, неловко упал на колени рядом с телами — все трое были зарезаны. Совсем недавно — кровь была ещё свежей… У сына кисть была перебинтована куском ткани — останавливали кровь из отрубленного пальца.
Как же тяжело… Эвмена заполнило ужасное чувство тоски и одиночества… Боги… Он вспомнил это чувство — он уже испытывал его, и этот взгляд, полный жалости… Она знала. Она всё знала. Ярость заполнила царя до краёв — почему она не предупредила? Она могла намекнуть, она могла дать понять…
— Где этот командир? — хрипло спросил Эвмен.
— Рядом, в комнате.
— Веди. Вы — со мной, — махнул рукой Эвмен своим соратникам.
Командир был привязан к широкому столу — без одежды, видимо, чтобы никак не убил себя.
— Ну что же, олигарх. Ты тоже проиграл, — начал Эвмен.
— Да ладно? Знаешь, царь, и твою жёнушку, и твоих детишек не раз и не два пропустили по кругу! — яростно заорал в ответ командир, — впрочем, ты и сам это должен был заметить!
— И всё же ты проиграл… Аристей, Ишпакай.
— Да, царь? — хором отозвались они.
— Я хочу, чтобы он очень долго мучился. Очень. Недели, может, месяцы… Пусть физически прочувствует то, что у меня на душе. Эстарх, за мной!
— Куда мы, царь?
— К оракулу. Захвати всех соматофилаков.
— Есть, царь.
* * *
Загнанные практически насмерть кони из последних сил скакали вперёд — вот показалась внешняя ограда священной рощи с охраной, Эвмен, не сбавляя скорости, вытащил меч и рубанул ближайшего — остальное доделали скакавшие следом соматофилаки. Все уже знали, что надо делать — солдаты распределялись по дорогам и тропинкам, вырезая всё живое — они все были виноваты, все! Конечно, соматофилаки не понимали, зачем они это делают, но ослушаться никто не решался…
Когда все, до кого добрались, были перебиты, дело уже перевалило за полдень. Эвмен, как только охрану храма вырезали, а жрецов загнали внутрь, приказал заваливать его со всех сторон хворостом.
Через несколько часов дело было сделано. Эвмен, с зажжённым факелом в руке, подошел к входу в храм. Там стояла оракул. Всё такая же прекрасная, как в тот день, когда он с ней в последний раз виделся…
— Царь… — полилась её нежная речь.
— Заткнись, лживая ты тварь!
— Разве я в чём-то солгала тебе, царь?
— Во всём! Ты знала! Ты знала, чем всё это закончится, и даже не намекнула мне! Даже не попыталась сказать!
— Я не могла, царь. Тогда боги не приняли бы твоих условий…
— Да зачем мне всё это нужно? Царство? Величие? Зачем?! Я делал это ради своей семьи!
— Такова воля богов, царь…
— Да неужели? А ты их уста?!
— Ты и сам это знаешь, царь… Я всего лишь инструмент в их руках. Я не принимаю решений, я сообщаю о них смертным.
— Ты могла попытаться сказать мне!
— Ты сам предложил свои условия, царь. Некого винить, кроме самого себя.
— Я предлагал своё величие, свою власть, свою, боги её дери, жизнь, а не жизни жены и детей!
— Ты предлагал самое дорогое для тебя. А дороже твоей семьи у тебя ничего нет.
— У меня вообще больше ничего нет! И всё из-за тебя! — Эвмен не смог сдержаться — из глаз полились слёзы.
— Царь…
— И если нет ничего у меня, не будет и у тебя, — закончив, Эвмен кинул факел на хворост — сухое дерево начало быстро разгораться.
— Всё происходит по воле богов, царь…
— Так значит, такова воля богов — сгореть тебе в собственном храме! — развернувшись, Эвмен пошёл прочь. Его душили слёзы, как же тяжело было плакать — не умея…
* * *
— Ну что, будешь говорить? — Аристей спокойно смотрел, как мучается в руках опытного палача олигарх — времени было много, олигархия практически разгромлена. Эвмен, перед тем, как ускакать, послал во все города гонцов — арестовать оставшихся нелояльными и казнить. Через несколько дней олигархия исчезнет, как социальный слой. На полностью законных основаниях — участие в мятеже с убийством царской семьи… Победа через поражение…
— Я всё рассказал… — простонал бывший командир.
— Давай, облегчи душу. Тогда, возможно, я облегчу твои страдания…
— Ты… Не ослушаешься своего хозяина… Ты… Как раб…
— А ты представитель свободных людей, — хмыкнул в ответ Аристей.
— Да!
— Продолжай, — приказал Аристей палачу и вышел из комнаты. Когда он захлопывал дверь, в спину донёсся жуткий вопль. Впрочем, пока олигарх даже не подозревал, что это только начало его личного ада… После которого самые темные уголки Тартара покажутся ему вполне себе неплохим местом. Уж об этом Аристей позаботится…
— Ну что? — спросил сидевший рядом с дверью Ишпакай. Кто-то уже успел притащить стол и пару стульев. Рядом стояли кувшины с… вином, судя по всему.
— Пока молчит.
— А что ты хочешь узнать-то?
— Не знаю. Просто на душе как-то неспокойно…
— Мне тоже… Как думаешь, Эвмен сможет… Ну…
— Не знаю, Ишпакай. Не каждый после потери одного-то ребёнка восстанавливается, а у него убили, перед тем изрядно поглумившись, всю семью.
— Ну, так и личность других масштабов, — задумчиво сказал Ишпакай и отхлебнул вина — прямо из кувшина, — хочешь?
— Давай… — глотнув, Аристей продолжил, — не знаю… Первые несколько недель, конечно, он будет сам не свой. А дальше… Увидим.
— А если он… Не восстановится?
— Помнишь, что он всегда говорил? — помолчав, спросил Аристей.
— Царство превыше всего.
— Вот и ответ, Ишпакай.
— Господин Аристей, заговорил, — прервал беседу выглянувший из комнаты палач.
— О, отлично, я пошёл, — Ишпакай в ответ молча отсалютовал кувшином.
— Ааа… Цепной пёс… Вернулся… — встретил Аристея олигарх.
— Давай по делу, — поморщился Аристей, — у меня и без тебя мало времени.
— А… Пытки… Прекратятся?..
— Зависит от информации, которую ты предоставишь.
— Информация… Интересная… Есть ещё одна группа…
— Так, — напрягся Аристей.
— И она… Она должна будет устранить царя, если… Мой план не сработает…
— Где группа?! Быстрее говори!
— Не… знаю… Но она уже рядом с ним — его преследуют, ожидая наиболее удобного момента для атаки… Ещё отсюда — они были где-то в окрестностях виллы…
— Продолжай, — обратился Аристей к палачу и вышел, не обращая внимания на нёсшиеся в спину проклятья.
— Ишпакай, сколько здесь твоих кавалеристов?!
— Сотня, а что?
— Быстрее седлай их — на царя готовится покушение, и если мы не успеем, его убьют.
— Боги раздери этих олигархов, — Ишпакай, подорвавшись, побежал на улицу — раздавать приказы.
Только бы успеть… Только бы успеть…
* * *
— Царь… — тихо сказал Эстарх.
— Что, Эстарх? — Эвмен наблюдал за дымящимися развалинами храма. Оракул смотрела на него до самого последнего момента — пока пламя не скрыло её фигуру… Но ему казалось, что она и сейчас смотрит на него. Даже, скорее, в него… Но внутри ничего не было. Только бесконечная пустота. Так бы он, наверно, и просидел весь день, ни о чём не думая…
— Нам не пора возвращаться?
— Куда?
— Домой… В Пергам.
— У меня больше нет дома, Эстарх…
— Царь…
— Да, Эстарх. Мёртвого достанешь… — проворчал Эвмен. Стратег незаметно перевёл дух — кажется, всё будет нормально, царь приходил в себя…
— Так мне…
— Сколько людей осталось?
— Двадцать четыре человека, царь.
— Ладно. Пора возвращаться, — кое-как поднявшись — за часы сидения всё тело затекло, Эвмен поковылял к своему коню.
На Ойкумену опускался вечер. Сильно воняло гарью — ни птиц, ни зверей в ближайшей округе не было. Что ж, к утру они должны были дойти до Пергама. Запрыгнув на коня, Эвмен пришпорил его, за ним, тут же пристроившись, двинулись соматофилаки. Эстарх скакал справа. Плечом к плечу…
Когда кавалькада приблизилась к выходу из рощи, из кустов с обеих сторон дороги полетели дротики — прицельно били по коням и по первым двум всадникам. Эстарху повезло — только конь погиб. А вот Эвмену…
Один из дротиков пробил доспех под рукой, войдя в лёгкое, конь, убитый несколькими дротиками, упал, несколько раз перевернувшись вместе с царём — в шоке тот не успел спрыгнуть со своего старого верного скакуна… Копьё, и так засевшее внутри, несколько раз провернулось и дёрнулось в стороны, фактически превратив лёгкое в кашу. Древко обломилось у самого доспеха, загнав остатки дротика ещё глубже и повредив второе лёгкое… Конь придавил одну ногу. Хотя Эвмен так и так не смог бы подняться, не та рана…
— В круг! К царю! В круг! — закричал Эстарх, подбежав к лежащему без движения царю. Разглядев в сгущающихся сумерках рану, он застонал от отчаяния — такого и Эвклид бы не вылечил…
Эвмен, ничего не понимая от жуткой боли, смотрел во все стороны и пытался вдохнуть воздуха, но у него ничего не получалось — изо рта шла кровавая пена, очень хотелось вдохнуть… Воздуха… Начавшаяся было паника начала тут же стихать. Царь посмотрел на суетившегося над ним Эстарха — тот пытался как-то закрыть раны, но получалось не очень — под Эвменом быстро увеличивалась лужа его крови. Вокруг стояли верные до конца соматофилаки, прикрывая щитами стратега с царём…
— Х… Ххолодно… — кое-как просипел Эвмен.
— Сейчас, сейчас… — Эстарх, мгновенно скинув плащ, укутал им царя.
Наконец, обстрел закончился — в живых осталось семнадцать соматофилаков, вставших вокруг царя и стратега в два круга, прикрывая друг друга. Из кустов ринулись напавшие — в хороших доспехах, с хорошим оружием… Их было много — на глаз десятков семь-восемь. Удивительно, что хоть кто-то под обстрелом выжил. Хотя… Понятно — это были олигархи. Вояки из них были ещё те…
Бессмысленно и бессвязно крича, они толпой кинулись на соматофилаков — хотели добить оставшихся в живых… Эстарх, проклиная всё на свете, пытался перевязать рану, поглядывая изредка в глаза царя — всё более безжизненные и отстранённые.
Хоть большинство соматофилаков и были ранены, они не зря назывались элитой — солдаты спокойно держали строй, отбивая неумелые атаки мятежников, перед ними уже лежало несколько убитых… Эстарх, в очередной раз глянув в лицо царю, прекратил перевязку. Всё… Отмучился… Тяжело, надсадно вздохнув, Эстарх закрыл устремлённые в небо глаза. Всё… Конец.
— Соматофилаки! Вперёд, за царя! Не жалеть ублюдков! В бой! — выхватив меч, Эстарх ринулся в толпу мятежников — охранять было больше некого… Соматофилаки рванули во все стороны, не сдерживаясь и уничтожая как можно больше вражеских солдат… Видимо, так они и полягут все до одного…
Однако… Не судьба… Вблизи пропела пергамская боевая труба, практически сразу в сражающихся врезалась кавалерия — Эстарх, приглядевшись, понял, что это бойцы Ишпакая. Слишком поздно… Всадники переломили ход сражения — олигархи, запаниковав, начали бежать. Впрочем, вряд ли кто-нибудь из них сможет так спастись…
Практически сразу к Эстарху подскакали Ишпакай с Аристеем.
— Где царь? — прокричал второй.
— Там… — указал Эстарх.
— Опоздали?
— Да… Буквально на полчаса.
— Покажи…
Встав рядом с телом Эвмена, все трое смотрели на него. Рядом ходили соматофилаки — добивали раненых.
— И что теперь делать? — спросил Эстарх, — Атталидов больше нет…
— Нет… Надо же. За пятнадцать лет мы не совершили ни одной ошибки, и тут, в последней битве, так облажались… — вторил Ишпакай.
— Я знаю, что делать, — Аристей, достав откуда-то из одежды платок, полил его водой из фляги и, склонившись над царём, начал аккуратно стирать следы кровавой пены с лица.
— Что? — не выдержал Эстарх.
— То, — продолжил свою речь Аристей, закончив своё дело, — что требовал от нас Эвмен. Отечество превыше всего… А как можно использовать эти события на пользу нашей страны?
— Не тяни, Аристей, мы вояки, а не эпистаты…
— Мы сделаем из него символ государства. Символ, полностью преданный отечеству — он пожертвовал всем ради своей страны, своей семьёй, своей жизнью, всем, для него дорогим. И всё это ради будущего нашей страны и ради нашего народа. Он тот человек, который был нам так нужен, и которого мы не заслуживали… Как-то так…
— А кого сажать на трон?
— Не думаю, что это необходимо. Монархия, я думаю, уходит в прошлое — теперь страной начнёт править Совет Царства. Думаю, в конечном счёте Эвмен создавал этот орган как раз для подобного перехода власти… Да и… Он наш царь. Теперь навсегда…
— Скоро начнётся война.
— Да. Как только всё это просочится за границу, нам половина соседей объявит войну. Поэтому надо начинать готовиться. Ведь именно этого, — Аристей вытащил застрявшую в стремени ногу царя, уложив тело аккуратно, словно на погребальном костре, снова прикрыл его плащом, — хотел наш царь. Он хотел, чтобы и после его смерти наш народ и наша страна продолжали жить…
Втроём они молча смотрели, как тело Эвмена грузят в повозку поникшие солдаты — все были потрясены смертью, казалось, заговорённого царя. Начиналась новая эпоха, и только богам было известно, к чему же она приведёт Пергам и его народ. Но Эвмен мог спать спокойно — всё, что мог, он сделал. Он создал единую нацию, он создал новый великий народ …