Несмотря на огромную усталость, мне все никак не удавалось уснуть из-за того, что в голову лезли самые разнообразные мысли. Уже битый час я пролежала в своей постели, ворочаясь с боку на бок. Вокруг меня, словно живая, сгущалась тьма, до предела пугая и настораживая. Окна в комнате были настежь отворены, пропуская долгожданный ночной бриз, и большую спальню заполнял запах моря, соли и свежести. Как только я закрывала глаза, то перед моим внутренним взором проносились хаотичные обрывки событий слишком насыщенного прошедшего дня: всплывало испуганное лицо Баринского, когда меня понесла лошадь, Часы Времени в чужой мозолистой руке, злобный ненавидящий взгляд черных глаз. Эти воспоминания были слишком болезненны для меня. Я вздохнула в очередной раз и, по-старушечьи кряхтя, перевернулась на шелковых простынях, проклиная в душе ужасную жару и полное отсутствие кондиционера в этом веке.

Была еще одна веская причина, которую я бы не хотела даже озвучить самой себе. Это был страх. Да, самый настоящий животный страх, пробирающий до самого мозга костей. Именно страх вновь повстречать в своем сне Время, которое будет снова ругать меня, допытываться, почему не справилась с заданием и смогла позволить Часам Времени вновь ускользнуть из моих рук. С тоской я даже подумала, что удовольствием не спала бы вовсе, лишь бы никогда больше не увидеть призрачную фигуру Времени, сотканную из предрассветного тумана.

Уже было далеко за полночь, а я все продолжала лежать без сна, терпеливо ожидая рассвет. Судя по тикающим часам время, шло медленно, а иной раз казалось, и вовсе останавливало свой неутомимый бег. В моей душе даже зародилась слабая надежда на то, что если я и усну, то Время не придет ко мне в параллельном мире, где отдыхает во время сна человеческая душа. Глаза уже начали неумолимо слипаться, напоминая мне о том, что моему организму все-таки необходимы свежие силы и крепкий здоровый сон. Гнетущие мысли постепенно отступали и Морфей наконец-то почтил меня своим присутствием. Я расслабилась и через мгновение неторопливо и плавно уплыла на невидимых волнах спокойного сна…

… Вокруг был липкий и густой туман, тяжелый влажный воздух давил на грудь, мешая нормально дышать. Я бродила одна, снова и снова разыскивая выход из лабиринта, сотканного из плотной непроницаемой дымки. Отчаяние и страх ледяным ветром дышали мне в спину, подгоняя вперед и заставляя двигаться быстрее и быстрее. Впереди забрезжил просвет, и я с удвоенной силой рванулась вперед, не обращая ровно никакого внимания на то, что мои ноги увязали по лодыжку в какой-то серой вязкой массе. Я отчего-то была босая, наряженная в пышное небесно-голубое платье до колен, а мои волосы, какого-то странного жемчужно-серого цвета, спускались ниже талии. Длинные плети волос развевались на невидимом ветру, вызывая у меня чувство мистического страха, будто я и Время поменялись местами. До белого просвета оставались какие-то полтора метра, как он вдруг затянулся, а перед моими глазами уже была серая безликая стена без малейшего намека на существовавший здесь проход. Я тут же затормозила и обреченно огляделась в поисках другого прохода. Появление нового не заставило меня долго ждать. Я уже задыхалась от волнения и быстрого бега, в левом боку кололо, а мои ноги все никак не желали останавливаться, вынуждая метаться в липких космах тумана.

Это было как какая-то неведомая мне игра — ловить ускользающее нечто даже во сне. Видимо Время устало урезонивать меня во сне и поэтому устроило мне такое шоу, что наподобие веселых стартов. В этот же момент я дала себе зарок, что как только увижу эту сущность снова, то непременно скажу ей огромное спасибо и парочку непечатных фраз. Вроде бы мне не хватает в реальности бесплодной погони за часами, которые вечно ускользают буквально из моих рук. Я лениво хмыкнула, неопределенно пожала плечами и уселась в хлюпающую сероватую жижу, не обращая никакого внимания на красивое испачканное платье. Меня охватило такое сильное равнодушие ко всему, что не было ни малейшего желания даже двигаться. Серая вязкая масса с аппетитным чавканьем принялась медленно затягивать меня в свои липкие объятия. Ужас охватил мою измученную душу с новой и невероятной силой, но тело было слишком непослушным и не двигалось вовсе, словно за один миг одеревенело.

В самый последний момент, когда я уже потеряла всякую надежду выпутаться самой из создавшейся ситуации, внезапно появилась какая-то безликая серая тень, окутанная дымкой таинственности. Даже если бы это оказалось Время, то все равно мне захотелось кинуться ему, так сказать, на шею. Конечно, при условии, что эта самая шея у него вообще есть. Хотя в этом я лично сильно сомневалась.

— Ах, сердешная, моя, — прошептал добрый голос, несомненно, принадлежащий старушке, нежели вечному Времени.

Меня охватило чувство головокружения. Я судорожно всхлипнула, впуская чистый свежий воздух. Духота и влажность исчезла из воздуха, уступая место свежести и прохладе.

— Уж можешь открыть свои очи, милая барышня, — мягко проворковал немного шепелявый старушечий голос.

Я несмело приоткрыла один глаз, пытаясь разглядеть место, куда попала. Отовсюду бил мягкий золотистый свет, освещая зеленый бескрайний луг, усыпанный большими ромашками. Охваченная красотой окружающей меня природы, я даже и не заметила, как широко распахнула глаза, словно впитывая в себя свежесть воздуха, теплоту солнечного света и красоту окружающего пейзажа. Над моей головой раскинулось ярко-голубое небо с красивыми пушистыми белоснежными облаками. Внезапно повеял прохладный ветерок, обдувая мои разгоряченные щеки и лоб. Мне захотелось раскинуть в стороны руки и побежать, подхваченная неуемной радостью и восторгом. Я мелодично рассмеялась и, не обращая внимания на чужое присутствие, закружилась вальсируя. Словно из самой земли под моими босыми ногами били источники положительной энергии, заряжая меня как батарейку. Чей-то тихий добрый смех прервал мое неуместное веселье и я, прекратив кружиться, остановилась как вкопанная перед низенькой фигуркой.

Передо мной стояла сгорбившаяся под тяжестью прожитых лет старушка. Ее доброе морщинистое лицо располагало к доверию, а мудрые голубые глаза смотрели на меня с большим сочувствием, но вместе с тем изучающе, словно диковинку. Длинные белые как снег волосы были заплетены в косу и уложены на голове венком. Старушка была одета в белоснежную вышиванку с пышными рукавами, длинную ярко-синюю юбку с запахом, а на ее сутулых плечах безвольно висел цветастый платок ярко-красного цвета. Ее глаза были прищурены, а морщинистые губы растянуты в добрую улыбку.

— Тебе надобно прийти ко мне, милая, — тихо сказала она безо всякого приветствия. — Утрешние росы укажут тебе путь, солнце должно бить прямо в твои очи, но тебе идти далее… Ты найдешь меня… Ты сильная…

Я удивленно распахнула глаза и тихо спросила, ожидая услышать подтверждение своей догадке:

— Вы — Мария? Местная ведьма? Та, которая хотела меня видеть…

Старуха утвердительно кивнула и торопливо зашепелявила, словно пытаясь по-быстрому передать мне информацию:

— Девонька… В мене мало часу… Надобно тебе прийти до мене в хату. Идти тебе на восток, чтобы восходящее солнышко светило в очи, на развилке, где растет огромный старый дуб, повертай направо.

Во время ее торопливого монолога, полного смеси украинских и русских слов, ведьма потихоньку меркла, и последние слова уже донеслись до меня будто издалека:

— Приходь одна, дивчина…

Сильный толчок и я вновь лечу куда-то вниз головой, в душе костеря все сверхъестественное на свете. В животе завязывался тугой и неприятный узел тошноты, подскочив в постели, я окончательно проснулась.

Когда я открыла глаза, в спальне было еще темно, а воздух на удивление был прохладен и чист. С каждым мигом в моем теле росла небывалая легкость, и чувствовался необыкновенный подъем сил. Я с большим удивлением осознала, что необычайная магическая поляна придала мне сил и энергии, словно я каким-то неведомым мне образом подзарядилась. Я легко спрыгнула с кровати и на цыпочках прошлась по мягкому ворсу ковра от кровати к окну и выглянула во двор из-за тяжелых бархатных штор. За окном медленно серели предрассветные сумерки, а далекий восток розовел легкими перистыми облачками, предвещая близкий рассвет. Легкие клочки были снизу еще темно-серого цвета, а их верхушки уже розовели. Это придавало облакам причудливый вид, делая их более выпуклыми и загадочными.

Высокое утреннее небо постепенно бледнело, а далекие звезды медленно умирали, уступая разгорающемуся рассвету. На западе висела блеклая луна, которая уже порядком подрастеряла свою таинственность и величие. Наступал новый летний день, полный зноя, аромата сочной травы и начавшегося в поселках сенокоса. Только сейчас я сообразила, что уже начало августа, и в этой эпохе провела без малого полмесяца. Захлестнувшая тоска заставила меня сдвинуться с места. Крадучись я прошла в гардеробную, в поисках подходящего для предстоящей прогулки наряда. Но в шкафу мне так и не удалось найти платье попроще. Мои дрожащие от волнения руки бестолково вытаскивали лишь нарядные платья, висящие на деревянных плечиках. Пришлось оставить эту затею и на цыпочках пробираться в каморку Милы, находящейся рядом с моими апартаментами. Я быстро приоткрыла скромную одностворчатую крашеную дверь и тихо вошла в тесную комнатку, где помещалась лишь одна узкая деревянная кровать и обшарпанная тумбочка с оплывшим огарком свечи в медном подсвечнике. Окна здесь не было вовсе и тесное душное помещение больше напоминало мне кладовку в родительской квартире, нежели на обиталище человека. Свеча на тумбочке горела неровным светом, отбрасывая на побеленную стену неровные яркие блики и всполохи. На противоположной стене были прибиты гвозди, на которых висели невзрачные платья, фартуки и чепцы. Весь этот нехитрый гардероб был наполовину прикрыт прибитой к стене белой простыней. Контраст между роскошью апартаментов отведенных мне и комнаты Милы привел меня в такой ступор, что я еще долгую минуту неподвижно стояла и созерцала безмятежно спящую горничную.

Худенькая фигурка служанки была едва прикрыта простыней, на которой кое-где виднелись заплатки и швы. Словно это Мила прилежно штопала свое постельное белье и из нескольких рваных простыней и буквально собирала в одну целую. На девушке была длинная кое-где подшитая ночная сорочка, видимо служившая служанке и нижней рубашкой. Мила трогательно обхватила обеими руками тощую подушку и сладко спала. Я еще некоторое время прислушивалась к мерному дыханию девушки, затем на цыпочках подошла к платьям и осторожно сняла одно из них вместе с чепцом. Тихо вернувшись со своей добычей в свою гардеробную, я торопливо натянула на себя поверх нижней рубахи грубое холщовое застиранное не один раз платье светло-голубого цвета. Пригладив кое-как волосы, мне оставалось лишь только нахлобучить на голову белый чепец с оборками. Он оказался мне велик и его пышные поля полностью скрывали мой лоб и бросали густую тень на мое лицо. При скудном свете, льющемся через окно, я с огромным трудом рассмотрела свое отражение в серебристой глади зеркала. Без корсета платье сидело нелепо и немного обвисало на груди, а в уродливом чепце я сильно смахивала на служанку. Наряд дополнили порядком стоптанные туфли без задников с тупыми носами и на низком широком каблуке.

Восток пламенел яркими розовыми красками, когда я торопливо выскользнула из черного хода. В предвкушении восходящего солнца, птицы подняли гам в соседней кипарисовой роще. На траве и ветвях кустарников набухли огромные капли росы, радужно переливаясь в лучах зарождающегося рассвета. Я миг замерла, восхищенно любуясь красотой раннего утра, затем, не колеблясь, ступила на утоптанную, не одной сотней ног, тропинку и быстрым деловитым шагом пересекла задний двор. Прохладные капли обильной росы мгновенно промочили старые туфли, неприятно холодя мои ноги, но пришлось скрепя сердце пересечь большую поляну и углубиться в лес. Шла я полагаясь на внутреннее чутье, словно меня вела неведомая сила, и вскоре безошибочно вышла на неприметную тропку, ведущую в горы. Сначала мне пришлось пройти над обрывом, нависающим кряжем над заливом и восхитительным галечным пляжем. Я даже заприметила удобную тропинку, спускающуюся по самому пологому склону вниз. Солнце уже встало, а море беззаботно искрилось в его низких розовых лучах, маня выкупаться в его синих волнах. Я даже дала себе зарок, что непременно выкупаюсь по дороге назад. Но сейчас надо было торопиться, и мне пришлось тихо вздохнуть, подобрать юбки повыше и зашагать прочь, углубляясь в горы.

Мила была права — дорога вела вверх и была очень каменистой. Мне частенько приходилось останавливаться, чтобы вытряхнуть мелкие камешки, забившиеся в туфли. Я шла, руководствуясь указаниями ведьмы из моего сна, и вскоре тропа повернула так, что восходящее солнце било мне прямо в глаза, заставляя меня щуриться. Затем я едва не прошла мимо развилки со старым дубом, и по ошибке едва не повернула налево, но в последний момент, все-таки выбрала правильное направление. После развилки дорога взяла круто вверх, и скорее мне пришлось буквально карабкаться наверх, хватаясь за уступы и камни и попутно вспоминая науку скалолазания. В этот момент мне даже вспомнилась Машка, когда мы в первый раз полезли в горы. Помнится, как она ныла над своим шикарным маникюром, когда выяснилось, что нам придутся лезть вверх. Хорошо, что Ромка принял свою участь стоически и как подобает мужчине, спокойно выдержал испытание, а точнее мое дикое желание пожить парочку дней на горном плато. Я мрачно улыбнулась, вспоминая недовольные лица моих друзей с утра, когда выяснилось, что за водой придется лезть вниз. С тех пор лишь только Ромка разрабатывал наш маршрут, а мы с подругой целиком и полностью ему доверяли.

Но теперь, когда на мне не было удобных спортивных кроссовок и костюма со страховкой, а на руках кожаных перчаток, лазить по горам было значительно труднее, а желание наплевать на все и вернуться в апартаменты настоящей Габриэль росло с каждой минутой. Лишь только огромное желание вернуться домой заставляло двигаться дальше, ломая ногти и царапая ладони об острые края камней. Несколько камней сорвалось из-под моей ноги и упало вниз, сразу послышался глухой стук. Сердце замерло в груди от страха. Прикусив губу, я в последний раз подтянулась на руках и тяжело дыша, вылезла на плато, поросшее низкой травой. Под горой, стояла низкая хата, словно прилепленное к скале гнездо ласточки. Стены были обмазаны желтоватой глиной, а крыша покрыта свежескошенной травой, а из низенькой трубы вился сероватый дымок. Два маленьких окна, застекленных мелкими мутными стеклышками окаймляли по периметру причудливые узоры синих и красных цветов. На пороге низких дверей стояла уже знакомая фигурка старушки. Мария приветливо улыбалась мне, суетливо оправляя юбку и вокруг головы повязывая платок на украинский манер. В этот момент, мне здорово напоминая Солоху из известного всем произведения Гоголя. Я даже невольно заулыбалась этому сравнению.

— Здорова будь, дивчина, — поздоровалась ведьма, когда я остановилась перед хозяйкой странного домика.

— И вы будьте здорови, хозяйко, — отозвалась я, подражая ее речи.

Ведьма пытливо разглядывала меня, словно ожидая увидеть у меня как минимум хвост и гриву, но вместо ожидаемых чудес, я была похожа на обычную двадцатилетнюю девчонку в поношенном платье, которая с трудом переводила дух от усталости. Правой рукой я стерла пот со лба, а сухим языком облизала пересохшие губы.

— Заходь в дом, дивчина. Воды дам и побалакаем, — ворчливо отозвалась Мария после минутного молчания и игры в гляделки.

В этот момент я вдруг осознала, что до смерти хочу попасть в дом настоящей ведьмы и осмотреть ее жилище, предвкушая очередные невиданные чудеса и зрелища. Да, и было мне весьма любопытно, что же хочет сказать мне старушка. Ведьма жестом пригласила меня войти в дом, а следом вошла и сама, плотно притворяя за собой двери. После яркого солнечного света в ее доме было ужасно темно, и мои глаза с огромным трудом привыкли к полумраку, едва освещаемого открытым очагом.

— Шо стоиш, як засватана, заходь и сидай до столу, снидаты будьмо, — пробубнила ведьма, порхая между низким столом и открытым очагом.

Мои ноги едва передвигались от усталости и напряжения, когда я карабкалась последние сто метров по скалам. Мария меж тем ловко всунула мне в руки большую глинянную кружку, наполненную до краев студеной колодезной водой. Я даже на миг задумалась над тем, откуда у ведьмы колодец, если в ее странном дворе я такого не приметила. Увидев мои колебания ведьма пробурчала:

— Пий вже, що ж ее греть… а вона ж така холодна и терпка, як сами трави крымских гор. Це родникова вода, девонька… Ее пьют только студеной.

Я кивнула и тихо прошептала:

— Спасибо…

Первый глоток буквально ошеломил меня богатством вкуса и послевкусия. Раньше я думала, что вода везде одинаковая на вкус, то есть пресная, но эта жидкость буквально поражала меня своими свойствами. Ведь она утолила не только мою жажду, полыхающую в моем пересохшем горле, а и еще вернула некоторую часть, потраченных на дорогу, сил.

— Удивительная вода, — прошептала я, осторожно проходя вглубь тесной комнатки. — Спасибо.

Я вернула абсолютно пустую кружку старушке. Хозяйка удовлетворенно кивнула, соглашаясь с моим утверждением.

Мария суетилась между столом и открытым очагом, а неровные языки пламени отбрасывали на ее фигуру загадочный багровый свет, придавая ей несколько фантастический вид. Я зачарованно присела на дощатую лавку, и устало оперлась подбородком о правую руку. Внутри было несколько душновато, и голова кружилась от смеси различных запахов трав, свежего хлеба и какого-то варева, подозрительно булькавшего в чугунке на огне. Аккуратно побеленные стены хаты были увешаны гирляндами чеснока, лука, пучками всевозможных трав и кореньев. Мне даже пришло в голову проверить наличие у старухи банки с жабьими глазами, сухими жуками огромных размеров, куриными лапками

и прочими, по моему мнению, главными атрибутами настоящей ведьмы. Вместо этого на полках стояли баночки со всевозможными снадобьями, а вот всего вышеперечисленного не было и в помине.

Мария меж тем ловко поставила на грубо сколоченный стол из некрашеных досок две глиняные миски для себя и меня, затем расписные диковинным орнаментом деревянные ложки. Полное отсутствие ведьминских атрибутов, как и стеклянного шара, огромного котла и черного кота с дьявольскими зелеными глазами, я даже приуныла и засомневалась в том, что передо мной настоящая крымская ведьма, настолько могущественная, что в ее силах было возможно прийти ко мне во сне и преспокойно давать мне указания. Увидев мои заинтересованные взгляды, которые я задумчиво бросала на полки и стены скромного обиталища, старуха расплылась в доброй улыбке, ловко ставя на стол большую румяную свежую паляницу, украшенную цветами и листьями. Вслед караваю на стол перекочевал горшочек с пшоной кашей с подливкой, блюдо с варениками и мисочкой творога. Вся еда пахла так аппетитно, что мой желудок моментально скрутило голодным спазмом, напоминая мне о том, что пора завтракать.

— Я не знала, що ты любыш и пригощаю всим що в мене есть, — пояснила она мне, спокойно помешивая в котле мутноватое варево, пахнущее мятой и мелиссой.

— Спасибо, — как можно вежливее отозвалась я, вкладывая всю свою благодарность в это слово.

Мария в очередной раз пытливо взглянула мне в глаза и ласково пробормотала:

— Прыгощайся.

Завтрак оказался неимоверно вкусным. После трапезы, хозяйка горного домика быстро убрала грязную посуду и остатки еды со стола, решительно отклонив мое робкое предложение о помощи. Оставив лишь только кружки с импровизированным чаем, заменившим мне сегодня утром мой любимый зеленый чай без сахара, старуха неторопливо вытащила засаленную колоду карт, холщовый мешочек на кожаном шнурке и пригоршню мутноватых толстых свечей в медных подсвечниках. Вскоре по углам стола стояли зажженные свечи, и морщинистое лицо старухи ясно было видно в необычайно ярком свете огоньков свечей. Она, молча, перетасовала колоду, что-то бормоча себе под нос, затем она несколько раз провела над верхом карт правой рукой и протянула мне колоду на левой ладони.

— Загадай первый вопрос и сыми первую карту зверху, милая барушня…

Это было что-то наподобие гаданий, проводимых с подружками еще в моем далеком детстве и шуточное гадание всегда вызывало у меня улыбку и презрение, несмотря на это Маша всегда безропотно верила в подобного рода мероприятия, наивно полагая на правдивость карт. Вот теперь мне даже не верилось, что я участвую в подобном фарсе и посему пришлось подавить привычную презрительную улыбку и окончательно распрощаться с желанием увидеть хрустальный шар с загадочной дымкой внутри него. Конечно, я хотела перво-наперво узнать о Часах Времени и когда мне доведется их найти, но зачастую наш язык опережает мысли и что вот я уже выпалила свой первый вопрос, даже перед этим хорошенько не подумав:

— Жива ли графиня Габриэль Миллер?