Пара дней выходных прошла достаточно быстро, пора было уже думать, где искать попутную колонну грузовиков, которую следует охранять, и возвращаться в республику. Именно этим был обеспокоен капитан Соболев. А его команда, пока выдалось свободное время, «подшаманивала» свои броневики. Фаря вместе с Сергеем Бродягой и заодно с Игорем отправились на переговоры в автотранспортное предприятие при агломерационной фабрике и огромном горнорудном карьере. Здесь, среди гигантских самосвалов и могучих экскаваторов, они были «своими в доску» для тех, кто управлял этими многотонными стальными монстрами. Переговоры, которые проходили при «дипломатической поддержке» двух бутылок виски по 0,7 литра каждая, увенчались успехом. На складах и у местных в гаражах нашлась кое-какая «неучтенка»: топливные фильтры, шланги, штуцера для гидравлической системы. Бродяга даже разжился комплектом «родных» поршневых колец.

Все эти сокровища немедленно пошли в дело, механики-водители переоделись в рабочие брюки и куртки, к пятнам камуфляжа которых обильно добавились разводы масла и солярки. «Мехводы» буквально нырнули в стальные внутренности своих «бронированных зверей». Мастерам помогали все остальные, свободные от дел ребята из экипажей. Под звон гаечных ключей и легкий матерок, обильно пересыпанный техническими терминами, работа спорилась.

Очередное задание пришло неожиданно, и не совсем такое, как ожидал Александр Соболев.

Николай Иванович спросил, смогут ли сотрудники «Эх, прокачу!» сопроводить его по пути в Полтаву и обратно. Глава фирмы не возражал.

– Возникла необходимость в переговорах с местной украинской администрацией. Но это ненадолго. Думаю, одной машины сопровождения, вашего «Носорога», достаточно, – сказал наниматель.

Соболев покачал головой:

– На маршруте у нас находятся минимум две машины эскорта. Таков порядок. О цели поездки командир не интересовался более, чем это было необходимо. Таков порядок.

– Ну, как скажете, вам решать, – согласился Николай Иванович.

– Фаря, ты как?

– Не, нужно еще мотор погонять, что-то он у меня греется на пониженных оборотах…

– Ладно, занимайся грузовиком. Мы управимся двумя: «Носорогом» и «Вахтовкой». Выезд завтра, в семь ноль-ноль.

* * *

Ровно в назначенное время два бронированных эскортных грузовика выехали за ворота Комсомольска. Вскоре донецкие дальнобойщики добрались до зажиточного райцентра Кобеляки. А оттуда по Кременчугской трассе покатили к Полтаве. Дорога была пустынна, только изредка мимо проносились фуры и топливные автоцистерны. Легковушек было мало, пару раз встретились бронированные джипы «Кугуар» Нацгвардии Украины с пулеметными турелями на крышах и неизменными «желто-блакитными» флагами. Качество асфальта позволяло уверенно держать шестьдесят – восемьдесят километров в час. Стволы пулеметов на донецких броневиках были расчехлены, но подняты выше линии прицеливания. Этим демонстрировались одновременно и мирные намерения, и готовность к немедленному отпору. Хотя, впрочем, в светлое время на дороге и в окрестностях города было довольно спокойно.

Николай Иванович ехал в головном «Носороге», рядом с ним в кабине за курсовым пулеметом сидел капитан Соболев. В бронированном кузове за башнера был Андрей Лемур. Сергей Бродяга уверенно вел вооруженный грузовик.

По обе стороны дороги за густыми лесопосадками тянулись широкие поля, засеянные неказистыми кустами с венчиками желтых соцветий. Николай Иванович рассмотрел эти растения повнимательнее, когда грузовики съехали на обочину – по малой нужде их экипажей.

– А что это такое? Ни на что не похоже – ни на картошку, ни на помидоры…

– Это – «светлое европейское будущее» Украины!.. – криво усмехнулся Бродяга, поправляя ремень автомата на плече.

– А поподробнее, а то я чего-то не понял?..

– Это – рапс, из его зерен делают масло, а уже из этого масла гонят биодизель, – пояснил капитан Соболев. – Украина заключила контракт с Евросоюзом на экспорт готового биодизельного топлива, а европейцы в обмен на это построили и передали в эксплуатацию завод в Полтаве по его изготовлению. Также, по-моему, двадцать процентов всего биодизеля из рапса остается на Украине.

Хлопнули тяжелые дверцы кабин и бронированные люки донецких «ган-траков». Мощные грузовики взревели двигателями и вырулили с обочины на шоссе. До Полтавы оставалось еще чуть меньше половины пути.

– В принципе, нормальный контракт Украина заключила по этому рапсу, – оценил перспективы Николай Иванович.

– Нормальный контракт был бы, если бы соглашение заключалось в любой другой стране, а не на Украине! – довольно жестко ответил Сергей Бродяга, вертя баранку. – Сделали, б…дь, как Никита Хрущев с кукурузой! Рапс-то, он ведь тоже очень сильно высасывает из земли все питательные вещества. После него на поле вообще года три как минимум ничего растить нельзя – только держать под паром. Ну и удобрения там всякие разные правильно вносить надо. Кроме того, нужна специальная техника, уборочные комбайны. А где их на нищей Украине взять? Вот и трудятся вручную – от зари до зари, как рабы! В Европе урожайность рапса примерно 50 центнеров с гектара, а на Украине едва больше 20 центнеров с гектара. А цена за тонну – 500 долларов. Вот и устраивают украинцы «битву за урожай»! Засевают почти все этим гребаным рапсом, уже и на пшеницу, и на подсолнечник совсем немного земли остается. И полностью истощают свою же землю. Два-три урожая снимут, а потом едва сводят концы с концами. И это в богатейшей сельскохозяйственной Полтавской области! – Бродяга зло выругался. Рассудительный и хозяйственный, он никак не мог смириться с тем, как украинцы сами же разворовывают и разоряют свою землю.

Было еще довольно рано, но на полях царило лихорадочное оживление. Сборщики урожая с огромными корзинами за плечами собирали рапс вручную. Торопились добрать последнее до наступления заморозков. «Гордые укры», скакавшие на Майдане в 2014 году ради европейской свободы, получили эту свободу сполна! На Западной Украине по уши в грязи украинцы намывали янтарь, заодно разоряя верхний плодородный слой почвы, вырубали остатки реликтовых карпатских лесов на продажу в Евросоюз. Ну а в воспетой Гоголем Малороссии украинцы гнули спины ради «экологического будущего» Евросоюза, выращивая вопреки всем мыслимым агротехнологиям рапс, который истощал плодородие богатой украинской земли.

К тому же свою роковую роль в решении засеивать практически все пахотные земли рапсом сыграло и резкое падение оптовых цен на пшеницу – основной экспортный продукт нынешней «желто-блакитной» Украины. Мировая цена пшеницы за одну тонну составляет 185 долларов США, а то и меньше. А вот тонна рапса на международном рынке стоит от 300 до 500 долларов США.

Так что уж лучше свою землю испоганить, но получить прибыль – так думали украинские дельцы в Киеве и в Полтаве. Ну обычным «пересiчним» гражданам страны оставалось лишь соглашаться на очередные волчьи законы «майданной» украинской власти и добровольно гнуть спину, подставляя свой горб под сапог более сильного и богатого. Как говорится, «тяни лямку, пока не выроют ямку»!..

При этом власти в Киеве буквально визжали о «блестящих перспективах Украины в общеевропейском деле улучшения экологической обстановки». На деле же «блестящие европейские перспективы» оборачивались потом и кровью обычных украинских крестьян, низведенных фактически до уровня рабов на плантациях.

Было еще раннее утро, а крестьяне уже «робылы» в полях. Тяжелая, сплетенная из лозы корзина за плечами, в руках – остро отточенный серп – и вперед, выполнять драконовскую норму сбора урожая! Спина ломит неимоверно, лямки натирают плечи, серпом того и гляди отхватишь себе пальцы, глаза слезятся от едкой пыльцы, горло раздирает кашель… «Слава Украине»!

О такой «независимой» Украине вы мечтали? Низведенные до уровня рабов Европой, в которую так стремились?..

Что изменилось с 1858 года, когда украинский поэт Тарас Шевченко написал эти строки? Снова «панщина», но теперь уже на свободную и демократическую Европу, в которой украинцы снова – люди «второго сорта»?.. История украинского народа совершила очередной оборот, и снова по собственной глупости украинцы попали в кабальную зависимость. При этом снова причины очередной «Руïни» ищут не в собственных просчетах, а винят «злобного Путина», «диких донецких шахтеров», москалей… Точно так же, как и раньше обвиняли все тех же «москалiв» и «жидiв» в том, что сами же и пропивали свои родные хаты…

Капитан Соболев тяжко вздохнул, видимо уловив ход мыслей Николая Ивановича. Тот с тоской глядел на плодородные украинские поля, которые всего лишь через год-два превратятся в бесплодные земли. Сейчас он невольно вспомнил произведение классиков «прогрессорской» советской фантастики Бориса и Аркадия Стругацких – «Трудно быть Богом». Теперь он понимал мысли и чувства дона Руматы Эсторского – пришельца высокоразвитой космической цивилизации. Современная Украина после Майдана-2014 все больше скатывалась в «темные века» альтернативной «желто-блакитной» реальности. Остановить этот процесс, увы, было почти невозможно. Несмотря на то что Россия через Донбасс старалась влиять на украинское государство, внутри его развивалась огромная социальная инерция, которая на корню губила любые здравые, прогрессивные начинания. Украинцы в массе своей уже не хотели ничего, согласившись на вот такое добровольное рабство и «европейский» самообман. Проще было существовать в альтернативной «желто-блакитной» реальности. И не важно, что современная Украина – всего лишь аграрно-сырьевой придаток Европейского союза в самом худшем варианте.

* * *

С такими невеселыми мыслями донецкие дальнобойщики добрались до Полтавы и, миновав уже неизменный блокпост с устаревшей советской техникой под сине-желтым флагом, въехали на улицы областного центра.

Капитан Соболев и его спутники огляделись. Честно говоря, Кременчуг, а тем более Комсомольск показались гораздо более современными городами, нежели центральный город всей Полтавской области. На первый взгляд Полтава напоминала сильно разросшееся село. Донецкие броневики катили по относительно широким улицам уже довольно долго, однако в застройке преобладали одно- и двухэтажные частные дома. Внезапно без всякого перехода из одноэтажной частной застройки выросли «свечки» шестнадцатиэтажных современных зданий.

– Этот жилой массив был построен еще во времена Януковича или даже раньше, когда он был премьер-министром при Кучме, – пояснил Бродяга. – Я тогда дальнобойщиком работал, водил фуры и по Украине, и по России, и в Евросоюз мотался. Тогда можно было нормально работать – тяжело, конечно, но копейка шла… А сейчас – только война и осталась…

Лишь ближе к центру стали появляться действительно старинные дома, отстроенные в дореволюционном стиле. Вот чего было действительно много, так это деревьев. Ухоженные клумбы и подстриженные газоны дополняли идиллическую картинку.

Улицы Полтавы были пустыми, только изредка можно было встретить прохожих или машины. Николай Иванович обратил внимание на странные массивные грузовики и автобусы с непонятными агрегатами за кабиной и высокими выхлопными трубами, из которых валил дым. Ехали они медленно, собирая немногочисленных пассажиров по остановкам.

Грузовики выглядели вполне обычно, если бы не странные агрегаты за кабинами, оплетенные металлическим трубками. Из-за этого кузова открытые грузовые платформы были существенно короче обычного. Впрочем, встречались и длинномерные модели. Двигались по разбитым дорогам они медленно, словно выбиваясь из последних сил.

– Что это за автомобили, на биотопливе?

– Да, на биотопливе!.. – рассмеялся капитан Соболев. – На дровах!

– Как это так?! – изумился собеседник.

– Вот так! На заводе «Авто-КрАЗ» строится большая серия грузовиков, автобусов, автофургонов с двигателями, работающими на дровах. Точнее, используются газогенераторы, но все равно заправка происходит либо специальными топливными брикетами из спрессованной лузги семечек подсолнуха, соломы и древесной стружки, либо же просто наколотыми поленцами.

– Прямо как в Северной Корее! – удивленно отметил Николай Иванович.

– Вообще-то подобная модель знаменитой «полуторки» была еще во время Великой Отечественной войны. Только использовалась она в тылу, поскольку ходовые качества были просто ужасные. Зато топлива много. Да и после войны в СССР, особенно в Сибири, такие машины использовались весьма активно вплоть до пятидесятых годов XX века.

Более того, даже местные жители все больше переводили свои четырехколесные развалюхи с бензина или сжиженного газа на дрова. Например, полтавчанин Василий Шпигоцкий собственноручно и всего за неделю перевел свою «Волгу» с бензина на твердое топливо – дрова. Отныне поездки, которые раньше разоряли мужчину, теперь обходятся ему во много раз дешевле. Заводить автомобиль нужно на бензине, а потом можно переключиться на дрова. До «модернизации» на 100 километров пробега машина «съедала» пятнадцать литров бензина. А сейчас хватает нескольких деревянных колодок. Василий проехал на твердом топливе уже более десяти тысяч километров.

Катастрофическое повышение цен на бензин и привычка последних лет «незалежности и достоинства» экономить практически на всем вынуждают украинцев включать смекалку и искать замену привычному топливу.

Можно сказать, что перевод автомобилей и тракторов с бензина и солярки на дрова уже стал своеобразным «трендом» нынешней убогой украинской реальности.

– Я что-то не пойму, а зачем использовать газогенераторы, работающие на дровах с явно низкой производительностью, если здесь же налажено производство биодизеля из этого самого рапса?

– Элементарно, потому что дрова – дешевле. Украинцы стараются экономить на всем, чтобы выгадать хоть какую-то дополнительную прибыль, – пояснил Александр Соболев.

– Моя прабабка, ровесница века, которая померла в 1998 году, говорила по такому поводу: «На говне, извините, сметану собирать»! – веско высказался Бродяга, сбрасывая скорость и вписываясь в поворот.

– Грубо, но в общем-то верно.

* * *

Откуда-то сбоку вдруг истошно заверещала сирена. Наперерез «Носорогу» устремился массивный «КрАЗ-Спартан» в камуфляжной раскраске и с сине-желтыми полосами по бортам. На капоте и на передних дверцах – стилизованное изображение трезубца. Нацгвардия Украины, будь она неладна!

Бродяга с видимым неудовольствием принял к обочине и нажал на тормоз. С куда большей радостью он бы рванул руль вправо – навстречу «Спартану» украинских националистов – и смял бы его всей массой угловатого «Носорога», словно консервную банку!

– Я поговорю, – глянул на водителя капитан Соболев.

Николай Иванович молча придвинулся к курсовому пулемету РПК, сдвинул предохранитель и передернул затвор. Эти характерные движения вышли у него легко и непринужденно, он «думал телом», как всякий опытный воин.

«Спартан» остановился чуть впереди, при этом пулеметная турель на крыше развернулась назад, беря «Носорога» на прицел.

– Лемур, отражение атаки, огня не открывать, – капитан Соболев отдал приказ стрелку-башнеру спокойно и даже как-то буднично.

– Понял, командир, оружие снято с предохранителей. – На крыше бронированного модуля в кузове «Носорога» развернулась башня от БТР-80 со «спаркой» крупнокалиберного пулемета Владимирова и танковым пулеметом Калашникова. «Донецкие аргументы» выглядели более внушительно.

– Вот теперь можно и поговорить. – Соболев передвинул ремень автомата на плече и открыл массивную дверь кабины.

К донецкому броневику подошли трое украинских нацгвардейцев в полной боевой экипировке образца НАТО. Американские автоматические карабины M-4 они держали на виду.

– Слава Украïнi!

Капитан Соболев оставил бандеровское приветствие без внимания, только положил ладонь на ствольную коробку «калашникова», удобно висящего под рукой.

– На каком основании произведена остановка транспортного средства?

– Ваши документы? – пожалуй, излишне резко ответил командир патруля Нацгвардии Украины с лычками старшего сержанта на грудной пластине бронежилета.

Оно и понятно, когда на тебя нацелены сразу три пулемета, один из которых – крупнокалиберный, становится слегка не по себе. А ведь чуть поодаль остановилась и «Вахтовка», пулеметная башенка на крыше бронированного кузова с ПКТ тоже развернулась в сторону украинского джипа.

Капитан Соболев молча подал документы. Нацгвардеец долго их изучал. Командир донецких дальнобойщиков не менее внимательно изучал самого нацгвардейца. Молодой, явно из поколения так называемых детей Майдана, хотя сам Соболев был склонен именовать таких не иначе как «майданными ублюдками». Этот свято верит в так называемые «идеалы Майдана», которые дали индульгенцию украинским убийцам, грабителям и насильникам на Донбассе. Теперь же изрядно «получившие по щам» «одвiчнi лицарi» предпочитали воевать с собственным народом уже в Центральной Украине. Да вот незадача – рассудительные крестьяне воспетой Гоголем Малороссии могли и на вилы поднять за излишнее «служебное рвение»…

Нацгвардеец вернул документы командиру донецких дальнобойщиков.

– Їхалы бы вы в свою Москальщину, из-за вас, русских, у нас одни злыдни!.. – с трусливой ненавистью, которую так блестяще описал киевлянин Михаил Булгаков в «Белой гвардии», заявил «детеныш Майдана».

– Конечно, если хер коротковат – это Путин виноват! – за словом в карман не полез донецкий офицер-танкист. – А тут, кстати, и есть «наша Москальщина»: под Полтавой стоит поклонный крест и памятник императору России, Петру Великому. В память о победе над шведами в 1700 году. Да и гоголевский кузнец Вакула из полтавской Диканьки на черте аж в Санкт-Петербург летал – за «хрустальными черевичками» для своей любимой Оксаны. Кстати, гоголевский Вакула – первый украинский космонавт!..

Капитан Соболев явно издевался над лопоухим молодым нацгвардейцем, весь интеллектуальный багаж которого состоял из «Краткого курса боротьбы бандеровцев з москальской оккупацией» и истории майданной «Революцiï гiдностi». Хотя лично для танкиста Александра Соболева и его боевых товарищей «Революцiя негiдностi» стала прологом к обороне родной донбасской земли от украинских националистов. Для него война все еще не закончилась.

– Ну, вы это… аккуратнее на поворотах. – Молодой «укроп» не нашел ничего лучше, чем начать читать мораль офицеру-танкисту Донецкой Народной Республики.

– Пошел на хер, – все так же спокойно, с отсутствующим видом произнес капитан Соболев. Его глаза при этом сузились, а ладонь непроизвольно погладила ствольную коробку автомата, висевшего под рукой.

На этом обмен дипломатическими любезностями был завершен.

* * *

Донецкие броневики продолжили свой путь. Недолго попетляв по городу, они остановились перед проходной завода «Полтава – биодизель». После того как Николай Иванович предъявил документы, массивные ворота с колючей проволокой поверху со скрежетом и визгом поползли в сторону по направляющим.

Завод по производству биодизельного топлива из рапса был небольшим и аккуратным. В нескольких просторных цехах размещались все промышленные линии. Здесь происходила первичная обработка поступающего с полей рапса, очистка, выжимка масла и ферментация полупродукта в собственно биодизельное топливо. Завод также занимался выпуском кормовых смесей для крупного рогатого скота из отходов производства. Имелись также и собственная небольшая котельная, и дизельная электростанция, правда, вот незадача – работала она на привозной российской солярке.

За воротами бронированные донецкие грузовики встретил лично директор завода вместе с главным инженером. Николай Иванович подхватил небольшой кожаный дипломат с документами и попросил капитана Соболева сопровождать его в предстоящих переговорах. Тот только хмыкнул и пожал плечами.

Лысоватый и полноватый директор, назвавшийся Степаном Богдановичем, долго тряс руку нанимателю капитана Соболева.

– Зараз я вам все покажу. У нас завод – европейского рiвня, – говорил он, мешая в речи украинские и русские слова. Впрочем, жители всей Украины разговаривали на «суржике», различной степени смеси русского и украинского с добавлением других языков и местных диалектов. – Мы выробляемо от 4000 до 16 000 килограммов биодизеля в час з одного агрегата. Таких агрегатiв у нас п’ять. Ото ж обеспечиваем Европу экологически чистым топливом! Биодизель у нас сертифицирован по евростандарту EN-14214 и американскому стандарту ASTM.

Вместе с главным инженером они прошли по всему заводу. Судя по всему, работа была в самом разгаре. На участок первичной обработки сырья приезжали грузовики, вываливая содержимое кузовов в специальные бункера. Рабочие вилами набрасывали рапс в дробильно-сортировочную установку. Там семена отделялись от зеленой массы. Дальше на производственных линиях в специальных молотилках из семян рапса изготавливалось масло, которое и ферментировалось в специальных биохимических реакторах, превращаясь в экологически чистое биодизельное топливо. Всего из одной тонны семян рапса можно было получить более 250 килограммов масла и примерно 550 килограммов шрота – кормовой массы для крупного рогатого скота с высоким содержанием белка.

– Уважаемый Степан Богданович, а не хотите ли вы улучшить эти показатели, а кроме того – увеличить сроки хранения запасов биодизельного топлива? Ведь, насколько мне известно, именно небольшие сроки хранения биодизеля являются главной проблемой. Мы же можем предложить специальные биологически активные ингибиторы, а также специальные ферменты, которые позволят повысить производительность биотоплива в полтора раза. А вот с разницей вы, думаю, знаете, что делать!..

– Вопрос цiкавий, но а что вы будете с этого иметь?

– Совсем небольшой процент и гарантии сотрудничества в будущем.

– Надо это обсудить…

Обсуждение, как водится, продолжилось в кабинете, где дополнительно к современному компьютеру и оргтехнике имелась длинноногая и полногрудая секретарша, а также выпивка и закуска. Ударили по рукам, выпили мировую – «за успех предстоящего дела». Николай Иванович передал всю документацию и пробные партии ингибиторов и ферментов. Инструкции были предельно простые и понятные для химиков-технологов. В общем, учитывая гостеприимство Степана Богдановича и его приверженность к местной перцовке и домашней колбасе «з часныком», управились часа за четыре. Самое время было отправляться в обратный путь, чтобы засветло успеть в Комсомольск.

Директор завода даже предложил заправить биодизельным топливом оба донецких броневика. Но капитан Соболев все же тактично отказался. Правда, оборотистый Фаря наполнил дармовой соляркой четыре здоровенные канистры.

– Запас карман не тянет! – резонно заметил опытный вояка с хитринкой в глазах.

Капитан Соболев возражать не стал.

* * *

На обратном пути зарядил сильный дождь. Стеклоочистители на бронированных стеклах едва справлялись с потоками воды. Механики-водители сбавили газ, стараясь не лихачить на разбитых дорогах.

За очередным поворотом показалась целая кавалькада разномастных грузовиков и автобусов. Длинные дымовые трубы над кабинами указывали на их «дровяное отопление». В этих неказистых машинах под дырявыми тентами, слабо защищавшими от злого осеннего дождя, ехали с проклятых рапсовых полей усталые «робiтники». Над колонной вместе с едким дымом топливных брикетов вилась заунывная и протяжная украинская песня – о тяжкой доле и тяжелом труде, о бесчисленных невзгодах и беспросветной жизни. Такое впечатление, что жили несчастные «рабы рапса» в вышиванках не в двадцать первом веке, где в космическую высь устремляются могучие ракеты, стремительные и изящные самолеты проносятся над сияющими небоскребами современных мегаполисов, утопающих в электрическом свете атомных электростанций, а застряли где-то в веке восемнадцатом – в панской и крепостнической Украине…

Во главе колонны гордо, словно на параде в Киеве на «День Незалежности», катили два бронированных джипа «КрАЗ-Спартан» Нацгвардии Украины. Непонятно: то ли охрана, то ли конвой для новых украинских рабов. Завидев угловатые бронированные грузовики с башенными пулеметными установками, украинские нацгвардейцы включили синие «мигалки» и развернули стволы пулеметных турелей на крышах джипов.

Донецкие броневики притормозили, капитан Соболев по рации объявил стрелкам башенных установок «Носорога» и «Вахтовки» повышенную боевую готовность. На малой скорости массивные бронированные «Уралы» проехали мимо «грузовиков-паромобилей» с неизменными «желто-блакитными» флагами, тяжело хлопающими на ветру мокрыми полотнищами. Донецкие дальнобойщики в кабинах смогли хорошо рассмотреть отрешенные, ничего не выражающие лица.

На сбор рапса отправлялись все – от мала до велика. Школьники и старики, женщины и дети до поздней осени становились, по сути, «рабами рапса». Даже были организованы так называемые летние трудовые лагеря. Для экономии времени и жили здесь же, в поле – в потрепанных армейских палатках. Все удобства – в ближайшей лесопосадке да на берегу ближайшей речки. Еду готовили кашевары на кострах в огромных казанах. «Желто-блакитная» пропаганда преподносила это как «возврат к истории предков». Но таким же самым образом можно было деградировать и до «пещерных предков», которые, как известно, были «протоукраинцами»…

Сейчас сезон уже заканчивался, рабочих на поля возили из окрестных сел. Два часа по тряским дорогам, потом – десять часов, не разгибая спины, трудиться с получасовым перерывом на обед и снова – два часа пути. И так – каждый божий день. Траурные ободки под ногтями от грязи, воспаленные от сырости суставы, ломота в костях, слезящиеся, красные от недосыпа глаза. За адский, рабский труд – заработок меньше ста долларов в месяц. Такова плата за «европейское будущее» Украины.

Массивные бронированные «Уралы» с пулеметными башнями проехали мимо паровых автомобилей с сине-желтыми флагами и прибавили газу. «Донецкие» соляру – настоящую, русскую – не экономили сверх всякой меры. Использовали бережно, но не настолько, чтобы переходить на дрова. А позади долго еще в сыром воздухе стоял дым украинских паровых грузовиков и вилась беспросветная, словно осенний дождь, протяжная песня обретшего «европейскую свободу» народа…