На подъезде к городу – традиционный уже блокпост, где «стригли бабло» доблестные «воины тыла». Но колонну из мощного седельного тягача и пары бронированных шоссейных монстров «стражи порядка» пропустили с минимальной задержкой.
Бывшая столица Советской Украины выглядела как Париж времен гитлеровской оккупации. В городе прямо ощущалось, что Харьков силой вернули в состав Украины. «Желто-блакитные» флаги висели не просто на каждом здании и на каждом столбе. Словно бело-черно-красные фашистские штандарты со свастикой, они колыхались поперек улиц и на стенах домов. Концентрация синего и желтого, трезубцев и вышиванок просто зашкаливала. Столько украинских флагов, наверное, не было ни в Киеве, ни во Львове.
«Харкiв – це Украïна!» – возвещали многочисленные плакаты буквально со всех сторон. Но все же, несмотря на это, Харьков оставался русским городом. Говорили здесь на русском языке, немногочисленные оставшиеся заводы работали на Россию, хоть это всячески «вуалировалось» украинской властью. Да и сама националистическая киевская власть чувствовала всю шаткость своего положения в городе, от которого до российского Белгорода было по трассе 87 километров, а по прямой – и того меньше.
«Не корми российского оккупанта!», «Бойкотируй товары русских оккупантов!» – но харьковчане упрямо игнорировали все эти националистические «закидоны». Они по сути были русскими и прекрасно помнили, что и здесь была Харьковская Народная Республика. Протестные выступления жестко подавили наемники и «правосеки», но память вместе с болью осталась. Спрятанная глубоко, она была готова вырваться наружу и смести весь этот «желто-блакитный» националистический балаган.
Русская культура здесь развивалась веками, и это создавало крепкий фундамент для местных жителей в сопротивлении «ползучей украинизации». В Харькове располагалось сто сорок два научно-исследовательских института и сорок пять высших учебных заведений. В частности, Харьковский университет, пятый в Российской империи, был основан в 1805 году. А политехнический институт был вторым политехническим вузом в Российской империи, он основан еще в 1885 году. В городе преимущественно на технических специальностях учатся около 320 тысяч студентов. Так что Харьков даже во времена всеобщей разрухи «революции украинского достоинства» являл собой ярчайший пример лучших русских технократических традиций.
* * *
Сергей Бродяга сбросил скорость и теперь, соблюдая правила дорожного движения в большом городе, катил по Харькову. Узнать маршрут проезда было весьма непросто, потому что после декоммунизации, проведенной дебильной киевской властью, многие улицы сменили свои исконные, исторически сложившиеся названия. Например, улица Серп и Молот стала Самбуровской, Артема переименовали в улицу Алчевских, а проулок Артема – в Дизайнерский. Пожалуй, это переименование было, как говорится, ни уму ни сердцу… А вот улица Октябрьской Революции сменила название на столь же «неблагозвучное» в устах «свидомых украинцев», и стала зваться Москалевской.
Навязанный бандеровской властью в Киеве процесс декоммунизации в Харькове нещадно пробуксовывал. Так городские власти отказались переименовывать проспект Героев Сталинграда «в честь» украинского офицера карательной 93-й механизированной бригады ВСУ Мирослава Мислы, погибшего в зоне АТО, несмотря на «закон о декоммунизации». Соответствующую петицию поддержало более пяти тысяч человек. Свою позицию городские власти объяснили тем, что улица Байрона была переименована в проспект Героев Сталинграда в честь 40-й годовщины Сталинградской битвы, которая «является, по сути, собственным именем выдающегося исторического события». Также отмечается, что в Сталинградской битве участвовали и уроженцы Харькова.
Сергей Бродяга матерился вполголоса, когда пытался свериться со спутниковым навигатором, ведь старый опытный дальнобойщик не раз приезжал в этот город еще до войны на Донбассе. Теперь же большинство названий были для него незнакомы. Изрядно попетляв по промышленным окраинам города, колонна все же выбралась к пункту назначения – складу завода «Турбоатом». Там осторожно приняли донецкий груз, расписались во всех необходимых накладных.
Все так же вместе, тремя машинами, донецкие дальнобойщики отправились на транзитную станцию. Здесь можно было поставить грузовики на платную охраняемую стоянку и отдохнуть вечер. В обратный путь решили отправиться с утра. Хоть трасса Донецк – Харьков и считалась относительно безопасной, но все же ночью старались без излишней надобности не ездить.
* * *
Транзитная станция была такой же, как и во многих уголках нынешней Украины. Боксы техобслуживания, автозаправка, платная стоянка, ряды пакгаузов и дорожная гостиница, где можно перекантоваться ночь перед рейсом.
Александр Соболев милостиво разрешил экипажам по паре пива или по сто пятьдесят «беленькой» под плотный ужин в гостиничной столовой.
– Не «и», а «или» – кого наутро увижу с перегаром, тот поедет до Донецка автостопом! – сурово предупредил командир.
Впрочем, «для снятия стресса» водителям большего и не требовалось. А вот встретиться за столом с такими же вечными бродягами-шоферами, покалякать о житье-бытье, расспросить о последних новостях – это было гораздо важнее.
За немудреной, но сытной едой – а подавали в столовой суп или борщ на выбор, картошку с котлетой или отбивной и разные салаты – тек неспешный разговор. Шоферы – народ особый, можно сказать, закрытая каста. Они понимали друг друга, несмотря на цвет флага и язык общения. Тем более что последний был общим, в Харькове и в области почти все разговаривали по-русски. Без всякого украинизированного «суржика».
К сидящим за сдвинутыми столами донецким дальнобойщикам подсели и несколько водителей-харьковчан. Под пивко потек неспешный разговор.
– Куда направляетесь?..
– Пока не знаем, как командир решит, – пожал плечами Сергей Бродяга.
– А мы вот к вам едем, а из Донецка – на российскую границу двинем с грузом, – сообщил немолодой уже харьковчанин. – У вас проще таможню пройти.
– А таможенный сбор? В республике он немаленький, – заметил механик-водитель «Мамонта».
– Но зато как заплатил, то можешь быть уверенным, что все формальности при пересечении границы пройдешь быстро и четко. Нет этой тягомотины и постоянных поборов, как на украинской таможне.
– Это верно…
– А вообще, что еще остается здесь делать?.. Заводы в Харькове почти все закрыты. На те, что работают под российскими компаниями, – вообще не устроиться, даже по блату. Они куда охотнее набирают работяг из Луганска и из Донецка. Вот я, инженер-сварщик, вынужден вертеть баранку и молиться, чтоб меня прижимистый хозяин не уволил… Какие тут могут быть перспективы?..
– Да, а мы вот на себя работаем. С войной в душе, тем более – с такой жестокой и кровопролитной, как гражданская, непросто распрощаться, – тяжко вздохнул Сергей Бродяга. – Вот и мотаемся по всей оставшейся Украине, охраняем грузы… Хотя вам-то чего жаловаться, вон – я видел, трубы дымят, заводы работают. Во всей остальной Украине и половины не наберется того, что у вас есть. А главное – Россия близко!
– Вот это единственное, что вселяет оптимизм. По этому поводу да, конечно. А ты знаешь, сколько у нас эти б…ские «укропы» наших заводов закрыли?! – И уже немолодой водитель стал загибать огрубевшие от машинного масла и тосола пальцы…
В самом деле, перечень закрытых недалекой и откровенно убогой киевской властью промышленных предприятий Харькова скорее напоминал расстрельный список. Научно-исследовательский институт и завод «Кондиционер» – снесен подчистую в 2005–2006 годах. Один из старейших моторостроительных заводов «Гельферих-Саде», переименованный в «Серп и Молот», выпускал дизельные двигатели для тракторов и комбайнов. Он упразднен, а территория в 2007 году продана под технопарк. Харьковский завод тракторных двигателей объявлен банкротом с 2005 года. Сейчас на месте завода офисный центр и складские помещения. Ивановский пивоваренный завод был вообще взорван в марте 2007 года. Харьковский элеватор, снабжавший огромный город хлебом, объявлен банкротом с 1995 года. Ну как тут не вспомнить разбомбленные гитлеровцами Бадаевские склады под Ленинградом?.. Харьковский домостроительный комбинат № 1, крупнейшее предприятие по производству сборного железобетона и строительству. С шестидесятых по восьмидесятые годы XX века работниками этого комбината построены целые жилые районы Харькова: Павлово Поле, Салтовка, Алексеевка, Роганский жилмассив. Но вот ущербная киевская власть, видимо, не планировала развивать один из крупнейших городов и промышленных кластеров Юго-Восточной Украины… Харьковский завод электромонтажных изделий был ликвидирован по «очень большому поводу» – к Чемпионату Европы по футболу 2012 года. Как раз тогда министром экономического развития Украины был Петр Порошенко.
Но все же жители Харькова хранили глубоко в душе надежду, ведь удалось Донбассу защитить независимость от «желто-блакитной» чумы, отвоевать свои границы и приумножить промышленный потенциал. Получится и у Слобожанщины стать вольным краем и назвать русских братским народом, а не как сейчас, по указке киевских властей, – «государством-агрессором»!..
* * *
Поздно вечером в гостиницу вернулся довольный Александр Соболев. Критически оглядел своих подчиненных. Но все было нормально, пили в меру.
– Ну что, гаврики, нашел я нам работу на обратную дорогу! Грузовик забирает готовый станок из ремонта. Представляете, «укропы» выбросили на продажу почти новый токарно-расточной станок с программным управлением. Его купил один из донецких машиностроительных заводов меньше чем за половину реальной цены. Назавтра грузимся и едем.
– О, неплохо! Ну ладно, мужики, бывайте.
– Давайте, на дороге встретимся, – ответил водитель-харьковчанин.
Наутро дальнобойщики разъехались по своим маршрутам. Кому – на север и на восток, в Россию. А кому – на юг, в Донецкую и Луганскую Республики. Вместе с «донецкими» в общей колонне отправлялись в путь и несколько харьковских фур. «Водилы» договорились с капитаном Соболевым о вооруженной охране за небольшую плату.
– Вместе оно спокойнее, – рассудительно сказал вчерашний собеседник Сергея Бродяги, который сокрушался закрытию заводов.
Существенно разросшийся караван грузовиков под охраной «Носорога» и «Мамонта» наутро двинулся в обратный путь. Бронированные грузовики донецких дальнобойщиков оставляли позади Харьков – город контрастов, где ущербным «желто-блакитным» тенденциям все еще противостояла русская культура, основанная на глубоких научных и технических традициях.