Переправа, переправа! Берег левый, берег правый, Снег шершавый, кромка льда…
Кому память, кому слава, Кому темная вода, – Ни приметы, ни следа…
Ни снега, ни льда в середине октября на Волге в районе Сталинграда еще не было, но все к этому шло. Переправы были жизненно важны для обороны города. Нескончаемым потоком шли через Волгу понтоны, баржи, пароходы, лодки, плоты – словом, все, что могло держаться на воде и держать живые души и холодный, до поры до времени, металл боевой техники.
А обратно те же баржи вывозили раненых и убитых – тысячами, десятками тысяч, но это была та высокая цена пока еще не свершившейся Победы, которую нельзя забывать и через века.
Жизненно важные переправы прикрывали от налетов немецкой авиации бронекатера Волжской флотилии. Некоторые из этих суденышек, оснащенные реактивными пусковыми установками «Катюша», прикрывали наши войска – «давали прикурить» гитлеровцам!
«Речные танки» – так называли эти небольшие, но отчаянно смелые кораблики. У бронекатера малая осадка и плоское днище, он может пройти даже по малым рекам, ему не страшны отмели. Достаточно мощное вооружение из танковых башен от «тридцатьчетверок» и крупнокалиберных пулеметов ДШК позволяли бронекатерам речной флотилии и самостоятельно вести бой даже с танками противника.
Но основным врагом «речных танков» оставались все же вражеские самолеты. Стервятники Вольфрама фон Рихтгофена вели непрерывную охоту за волжскими пароходами, баржами, катерами, буксирами – любыми плавсредствами. Они атаковали причалы, переправы, скопления людей и техники. Советские зенитчики сражались с запредельным мужеством, небо над Волгой буквально кипело от трассирующих очередей и разрывов снарядов зенитных орудий. В воздухе то и дело завязывались яростные и скоротечные воздушные бои между «Мессерами», «Юнкерсами» и краснозвездными «ястребками».
Но с некоторых пор налеты стервятников Люфтваффе стали весьма результативными. Не проходило и дня, чтобы немецкие бомбардировщики не утопили бы или сильно не повредили бы какую-нибудь баржу с важным стратегическим грузом или пароход с пополнением или с ранеными на борту. Самолеты с черными крестами на крыльях действовали расчетливо и дерзко, появлялись именно над советскими судами, стремительно атаковали их и тут же уходили, избегая встреч с краснозвездными истребителями, которые защищали переправы с воздуха. Также фашистские стервятники обходили зоны стационарных средств противовоздушной обороны.
Дело в том, что волжские переправы кроме береговых зенитных батарей и позиций крупнокалиберных пулеметов прикрывали еще и две зенитные плавбатареи. Они были тщательно замаскированы и время от времени скрытно меняли свое место дислокации. А это уже наводило на некоторые весьма тревожные размышления…
* * *
Виктор Ракитин привычно разобрал свой пистолет-пулемет, ППС-42 отличался потрясающей простотой и технологичностью. Оружие разбиралось на две части, извлекался затвор, направляющий стержень и возвратно-боевая пружина. Отдельно разбирался ударно-спусковой механизм. Вот и все. Этот неприхотливый автомат был еще проще, чем знаменитый ППШ-41.
Чистка и смазка пистолета-пулемета Судаева никаких вопросов не вызывала – все предельно просто и понятно. А вот с глушителем звука выстрела приходилось повозиться! Вычистить от порохового нагара толстую стальную трубку с несколькими кольцевыми мембранами было совсем непросто. Ведь именно здесь и оседала основная часть порохового нагара.
В свободное от боевых заданий время бойцы мотоманевренной группы НКВД лейтенанта Ракитина занималась обычными солдатскими делами, главным из которых был тщательный уход за оружием.
Несколько бойцов спали на двухъярусных нарах. Старшина Хрящев, сидя за столом, при свете керосиновой лампы «Летучая мышь» писал письмо родным в эвакуацию. Кто-то из пограничников вполголоса, чтобы не мешать остальным, читал выпуск фронтовой многотиражки с поэмой «Книга про бойца» – о неунывающем Василии Теркине.
Фронтовой корреспондент и поэт Александр Твардовский и сам хлебнул фронтовой жизни. Прорывался из окружения под Ржевом в январе 1942 года, многое повидал лично. В отличие от веселой поэмы о неунывающем Василии Теркине, его поэтические строки «Я убит подо Ржевом…» потрясали глубиной душевных переживаний. За это и любили фронтовики Твардовского – за то, что знал он солдата, его простые, но вечные как мир желания и устремления.
– Нет, ребята, я не гордый. Не загадывая вдаль, Так скажу: зачем мне орден? Я согласен на медаль.
На медаль. И то не к спеху. Вот закончили б войну, Вот бы в отпуск я приехал На родную сторону.
Буду ль жив еще? – Едва ли. Тут воюй, а не гадай. Но скажу насчет медали: Мне ее тогда подай.
Обеспечь, раз я достоин. И понять вы все должны: Дело самое простое – Человек пришел с войны…
В каждом слове фронтового поэта буквально сквозила солдатская правда. Прийти с войны хотели все – к оставленным в эвакуации, а то и в фашистской оккупации, семьям. Освободить родных и близких от страшной гитлеровской кабалы.
Два пограничника играли в шахматы, двигая плексигласовые фигурки. Судя по обилию битых пешек, коней и офицеров рядом с клетчатым «полем боя», партия близилась к финалу.
– Шах и мат! – провозгласил один из бойцов, занося над «вражеским» королем плексигласового ферзя.
Подобные безделушки из латуни, плексигласа, бакелита и прочего расходного материала во множестве делали техники и сами танкисты в редкие минуты затишья на фронте. Кроме шахмат пользовались популярностью портсигары из дюраля со сбитых немецких самолетов, неизменно – с гравировкой и инкрустациями. Финки с наборными рукоятками, зажигалки из стреляных гильз.
– Так, дневальный, сбегай-ка на кухню, принеси обед, – распорядился лейтенант Ракитин. – И чая обязательно.
– Сейчас сделаем, товарищ командир, – дневальный Илья Михайлов встал с табурета, поправил ремень автомата и расправил широкие плечи.
– Ваня и Семен – сходите с Ильей, помогите ему донести провиант.
Солдаты, те самые, что играли в шахматы, убрали фигуры в деревянную коробку, служившую доской. Поправили одежду и, набросив шинели, все втроем вышли из подвала. Сколоченная из снарядных ящиков дверь раскрылась, впуская осенний холод, здесь, в приволжской степи, уже к середине октября были серьезные заморозки.
Вернулись пограничники минут через сорок, принесли несколько дымящихся котелков со щами и кашей, ну и с горячим и сладким чаем. Отдельно высыпали на застеленный газетой стол головки лука и чеснока. Увидев съестное и ощутив заманчивые запахи, заворочались и проснулись остальные. Кто-то уже полез в свой вещмешок, доставая продукты в «общий котел». На столе появилось несколько кусков копченого сала и черный хлеб. В чистой тряпице искрился белый кусковой сахар. Лейтенант Ракитин вынул из планшета пару плиток шоколада – царское угощение!
Фельдшер мотоманевренной группы покряхтел, но все же достал заветную фляжку. Разлил каждому по чуть-чуть «наркомовских».
– Ну, давайте, мужики, – за Победу! – произнес лейтенант Ракитин традиционный тост.
Звякнули кружки, все выпили и закусили. Некоторое время ели молча, только хрустел лук и чеснок на крепких зубах да позвякивали ложки. Наваристые щи и пшенная каша с тушенкой, приправленная лавровым листом, всем пришлись по вкусу. Солдатская еда – простая, но сытная и вкусная. На фронте немного радости, и вволю поесть – одна из немногих.
После обильной еды всех разморило, но поспать так и не удалось. В дверь постучали – посыльный из штаба.
– Лейтенанта Ракитина – срочно к командиру!
– Сейчас буду, – Виктор привел себя в порядок, взял автомат и планшет и отправился в штаб.
Отсутствовал он долго, часа два, а когда вернулся – объявил боевую тревогу по подразделению.
– Командование Волжской военной флотилии привлекает нас к спецзаданию. Нужно вместе с катерниками прочесать малые островки на Волге. Командование предполагает, что некая диверсионная группа немцев специально наводит самолеты Люфтваффе на наши корабли. Нужно это проверить. Вместе с двумя группами на бронекатерах выдвигается наш бронеавтомобиль БА-20, он понадобится, чтобы поддерживать радиосвязь. Времени на сборы – пятнадцать минут.
– Есть, командир! Но водичка больно прохладная, купаться как-то не тянет, – пошутил один из пограничников.
– А нечего было на Мамаевом кургане да на Центральном вокзале «загорать»! Вот и пропустили «пляжный сезон»! – в тон ему ответил лейтенант Ракитин и тут же посерьезнел: – Так, мужики, внимание, работаем двумя досмотровыми группами. С одной пойду я, с другой – старшина Хрящев. Со мной также пойдет и огнеметчик.
* * *
С захваченным в бою в канализационных тоннелях огнеметом вышла целая история. Вообще-то взяли таких трофеев два, но один из «Flammenwerfer-35» оказался неисправным. Вот его-то и сдали с остальным (правда, не всем) трофейным имуществом. Непосредственный начальник, старший майор Воронов, зная неутомимую и «хозяйственную» натуру лейтенанта Ракитина, догадывался, что он сдал не все находки на поле боя, как того требовали правила. Однако во фронтовой обстановке бойцы часто используют захваченное у врага оружие, были даже сформированы целые подразделения из трофейных немецких танков! Чего же говорить о стрелковом оружии. Но вот огнемет – случай особый, подобного рода уникальное вооружение не состояло в штате обычных пехотных частей. Огнеметами вооружались или химические роты, или же особые штурмовые группы. Виктор сдал трофейной команде поврежденный, неработающий «Фламмельверфер», а действующий образец оставил себе. С молчаливого согласия его «не заметили». Лейтенант Ракитин давно просил о таком мощном оружии, но выделить его спецгруппе НКВД командование и служба тыла не могли. А тут – кстати подвернувшийся трофей…
Правда, потом пришлось поэкспериментировать с огневой смесью, ведь стандартное топливо – «Flammöl-Nr.19» закончилось. Пришлось также повозиться, чтобы достать баллон с азотом для заправки малой вытеснительной емкости немецкого огнемета. Азот нашли в ремонтном батальоне, с «рембатовцами» договорились и о заправке огнемета. Правда, в ходе не совсем удачного «эксперимента» с огнесмесью один из пограничников получил ожоги. Нетяжелые, но пришлось обращаться в медсанбат. Тут уж самоуправство лейтенанта Ракитина пришлось прикрывать старшему майору Воронину.
– Смотри, лейтенант, не борзей! Огнемет пусть остается у тебя в подразделении, но смотри мне, чтобы я не разочаровался в этом нелицеприятном поступке!..
– Виноват, товарищ старший майор! Доверие – оправдаю!
– Кру-угом! И чтобы глаза мои тебя не видели!
* * *
Теперь как раз пришло время оправдать высокое доверие командира.
Виктор с бойцами маневренной группы прибыл на пристань – в расположение дивизиона бронекатеров.
Сами «катерники» были больше похожи на танкистов, чем на моряков, в их классическом понимании. Одеты они были в куртки-канадки и в теплые черные комбинезоны. На головах вместо бескозырок – танковые шлемы с переговорными устройствами. Единственное отличие, команды катеров носили тельняшки и тяжелые ботинки, называемые «гадами», вместо «сухопутных» сапог.
– Здравия желаю, товарищ лейтенант. Лейтенант Маркин Дмитрий Григорьевич, добро пожаловать на борт, – крепко пожал руку и представился командир бронекатера. – Вторая группа пойдет на такой же «посудине». Вы, товарищ лейтенант, пока размещайтесь вместе с бойцами.
– Большое спасибо, можно – просто по имени?
– А отчего же нет!
– Виктор, – кивнул командир маневренной группы НКВД.
Катер «БК-13» относился к классу малых речных бронекатеров проекта «1125». Он был построен на заводе в Зеленодольске, на том самом судостроительном предприятии, которое в России XXI века строит серию малых ракетных кораблей проекта «Буян-М» с крылатыми ракетами «Калибр». Именно эти миниатюрные кораблики удивили весь мир, атаковав террористов ИГИЛ в Сирии крылатыми ракетами «Калибр-НК» за 2500 километров – из акватории Каспийского моря. Вот так традиции надежности и потрясающей ударной мощи волжских корабелов прошли достойное испытание более чем полувековой историей!
Малый бронекатер имел полное водоизмещение около тридцати тонн. На носу небольшого, но грозного кораблика была установлена башня от «тридцатьчетверки» с 76-миллиметровой пушкой и спаренным пулеметом. На корме в открытой барбетной установке размещены два крупнокалиберных зенитных пулемета ДШК – основное средство защиты от немецких самолетов. Также на кормовой палубе были установлены рельсы и обухи для крепления четырех мин. Но минировать пока было нечего.
– По местам, отдать швартовы! Малый вперед, – за кормой бронекатера взбурлила темная осенняя волжская вода.
Вскоре пара бензиновых двигателей вынесла бронекатер «БК-13» на середину протоки. По ней добрались до основного русла реки. Здесь бронекатер развил полный ход – восемнадцать узлов.
Судоходство по Волге в районе Сталинграда имеет свои особенности, вести навигацию здесь непросто – река изобилует отмелями и перекатами. Напротив Тракторозаводского района Сталинграда располагаются острова Спорный и Денежный. Ниже по течению находятся острова Голодный и Сарпинский. А кроме них хватает еще много различных островков. До войны их облюбовали рыбаки в сезон, а сейчас на этих совсем уж небольших клочках суши не осталось ни души.
Или – нет?.. Это и предстояло выяснить подразделению НКВД по охране тыла под командованием лейтенанта Ракитина.
Виктор, поднявшийся на низкий и тесный ходовой мостик, глянул направо. В нескольких от них метрах на полной скорости шел такой же бронекатер. С берега, со стороны Сталинграда, ударила очередь скорострельной пушки – курс бронекатера пересекла цепочка вспенившихся фонтанов. Устроившиеся между надстройкой и кормовой пулеметной башней пограничники невольно пригнулись. В воздухе раздался знакомый противный свист минометных мин. По обеим бортам бронекатера встали водяные фонтаны взрывов. Свистнули осколки, лязгнули о броню надстройки.
– Вот сволочи! Пристрелялись… – лейтенант Маркин выругался и плотнее прижал колодку ларингофонов танкового шлема к горлу. – Машинное отделение – больше гари, держать максимальные обороты!
– Машинное – обороты держим на максимуме, правый мотор греется.
– Семеныч, я тебя под килем проволоку, как пирата! Почему не починил правый движок?!! Держать максимальные обороты!!!
– Да держим, держим. А у нас киля-то нету, «посудина» плоскодонная…
– Поговори мне… Башня?
– Есть башня.
– По азимуту 270, удаление полторы тысячи, угол возвышения – десять. Беглым огонь!
– Есть огонь!
Носовая башня-«гайка» от «тридцатьчетверки» развернулась по левому борту и долбанула из пушки несколькими выстрелами подряд. Далеко на берегу громыхнули глухие взрывы 76-миллиметровых снарядов. На корме залились дробным грохотом крупнокалиберные пулеметы ДШК. Два ствола щедро залили позиции, с которых стреляли по бронекатеру раскаленным свинцом.
Идущий в строю пеленга второй «речной танк» тоже открыл огонь по гитлеровцам на берегу. Башенная пушка успела выпустить четыре снаряда, разрывы от которых фонтанами поднялись среди разрушенных домов в Сталинграде.
На большой скорости оба бронекатера проскочили опасную, простреливаемую зону. Виктор стряхнул брызги с шинели и поглядел на капитан-лейтенанта. Тот все так же спокойно и уверенно перекладывал штурвал. Холодный ветер трепал Военно-морской флаг на мачте бронекатера. От острого форштевня уходили белопенные «усы», а за кормой пенился мощный бурун.
– Есть соображения, где могут квартировать «незваные гости»?.. – перекрикивая шум ветра и рев моторов катера, спросил Виктор.
– А мы сейчас узнаем! Нас засекли с берега и обстреляли. А сейчас должны появиться самолеты. «Фрицы» всегда так делают – немецкая пунктуальность и тяга к порядку. А два бронекатера для них – хорошая, хоть и опасная цель!
– На живца, значит?!
– А как же?! На меньшее гитлеровцы не клюнут – они не дураки…
* * *
Действительно, вскоре послышалось знакомое и ненавистное каждому советскому солдату жужжание. С запада на фоне серых облаков были еле различимы три черных точки.
– «Юнкерсы»! Воздух, зенитные пулеметы – к бою!
Два небольших кораблика зло огрызнулись светящимися плетьми крупнокалиберных трассеров. Тяжелые пулеметы ДШК снова залились знакомым дробным грохотом, затворы молотили, выплевывая дымящиеся гильзы. Пулеметчики ловили ненавистные силуэты с характерным обратным изломом крыльев в паутину концентрических кругов зенитных прицелов.
Но «Лаптежники» выполнили противозенитный маневр и по очереди обрушились в пике на советские бронекатера.
От истошного воя и рева двигателей заложило уши. С оглушительным грохотом разорвались бомбы, подняв огромные столбы воды и пены. Брызги вместе с осколками наотмашь хлестнули по бронированной рубке и по корпусу бронекатера, корабль едва не ушел под воду от огромной волны. Острая носовая часть практически целиком скрылась под водой, но тут же появилась вновь на поверхности.
Но капитан «речного танка» сманеврировал, резко переложив штурвал. Небольшой, но верткий кораблик резко развернулся почти на полной скорости.
Виктор судорожно схватился за поручень, опасаясь вылететь за борт при очередном крутом маневре бронекатера.
«Юнкерсы» перешли в набор высоты, а им вслед все так же заливались огнем и раскаленным свинцом крупнокалиберные зенитные пулеметы. Но и кормовые стрелки немецких пикировщиков на выходе из атаки крепко приложили по бронекатерам из турельных пулеметных установок.
Очереди пуль винтовочного калибра рикошетами рассыпались по броневой надстройке катера. Хлестнули по кормовой открытой башне. Коротко вскрикнул стрелок за пулеметом ДШК.
– Валерка ранен!
– Сбавить ход, средний вперед! – приказал капитан бронекатера.
Лейтенант Ракитин и не помнил, как слетел по трапу на палубу и рванулся к кормовой открытой башне с пулеметом. Фельдшер из его группы уже оказывал помощь раненому, его ребята вытащили на палубу.
– Вниз его, в кубрик!
Виктор встал за пулемет, в относительно тонкой броне открытой барбетной установки зияли пулевые пробоины, виднелись пятна еще свежей крови. Лейтенант-«попаданец» передернул затвор мощного пулемета. С лязгом новый патрон из ленты дослался в ствол.
Ракитин развернул ствол ДШК навстречу снова заходящим на цель «Юнкерсам» с паучьими крестами на крыльях с характерным обратным изломом.
* * *
В который раз «попаданец» из Донецка XXI века вспомнил грозовой май 2014 года и кружащие над донецким аэропортом боевые вертолеты Ми-24 «Крокодил» с сине-желтыми кругами и трезубцами на бортах и дымно-огненные стрелы неуправляемых ракет, бьющих по родному городу!..
Международный аэропорт «Донецк» имени Сергея Прокофьева после реконструкции стал настоящей жемчужиной Донбасса, он мог принимать все существующие типы воздушных судов. На реконструкцию было затрачено около 900 миллионов долларов. Новая взлетная полоса длиной в четыре километра, а диспетчерская башня высотой 52 метра гордо возвышалась над Донецком. На территории Украины было всего две такие воздушные гавани: в Донецке и в Борисполе.
Но в мае 2014 года украинские боевые вертолеты и истребители разрушили мечты жителей шахтерской столицы, открыв огонь ракетами и автоматическими пушками по донецкому аэропорту.
Виктор хорошо помнил тот день, когда украинская авиация ударила ракетами по аэропорту. Он стоял на возвышенности и смотрел, как украинские летчики атакуют воздушную гавань Донецка, – происходящее просто не укладывалось в голове! В понимании дончанина Виктора Ракитина для военного летчика главное – честь. И он вполне может отказаться выполнять преступный приказ – атаковать собственных граждан.
Ведь тут же есть одна исключительно важная особенность: пилот боевого вертолета или самолета все же находится в относительной безопасности, он защищен броней. Да и ракеты с бомбами не сравнить по мощи с другим оружием. Фактически это – воздушный терроризм по отношению к собственным гражданам!
* * *
Тогда, в мае 2014 года, Виктор Ракитин ничего не мог поделать, у него были совершенно иные боевые задачи. Сейчас, в октябре 1942 года, лейтенант Ракитин ловил в концентрические кольца прицела воющий немецкий пикировщик, но вместо крестов на крыльях виделись ему сине-желтые трезубцы. Фашизм – везде одинаков, и не важно – гитлеровский он или бандеровский!
Чтобы не возник «жовто-блакитный» фашизм, нужно на корню уничтожить его первопричину – гитлеровский национал-социализм!
Виктор повел стволом пулемета, выбирая упреждение по стремительно движущейся цели. В повторной атаке «Юнкерс-87» шел совсем низко над водой, «на бреющем». Наверное, очередной стервятник Люфтваффе уверовал в собственную неуязвимость! Ну, это он зря – длинной, что называется – «от души» очередью лейтенант Ракитин перечеркнул курс немецкого бомбардировщика, а заодно и жизни его экипажа!
Мгновенно вспыхнувший «Юнкерс» с ревом пронесся над бронекатером и врезался в стылые волны великой русской реки. Прогремел еще один оглушительный взрыв.
Два остальных немецких бомбардировщика резко ушли в сторону, не желая испытывать судьбу в яростной, не на жизнь, а на смерть, схватке с русским бронекатером.
Виктор порывистым движением отер пот со лба, его колотило от бушующего в крови адреналина. Оба бронекатера отошли ближе к левому берегу Волги, под защиту зенитных батарей.
* * *
– Здорово, лейтенант, ты этого стервятника срезал! – капитан бронекатера крепко пожал руку Виктору.
– Слушай, у тебя спирта нету? Мне бы глоток, а то всего колотит.
– Для героя – найдется… – рассмеялся лейтенант Маркин.
Сделав пару добрых глотков «огненной воды», Виктор окончательно пришел в себя.
– Тут наш радист принял сообщение, как раз через твой «радийный» броневик. Ну, тот, который вы для связи на берегу оставили.
– И что там?..
– Не поверишь, пеленгаторная служба засекла радиопередачу кодом с одного из островов неподалеку. Сейчас пойдем туда.
– Группа, к бою! Приготовиться к высадке на берег, – тут же «ожил» лейтенант Ракитин. – Ну, давай, капитан-лейтенант, жми на всю катушку!
– Э нет, погоди… – осадил чекиста флотский офицер. – Сейчас мы замаскируем бронекатера и тихим ходом, на мягких лапах, причалим к нужному островку. А там возьмете гадов тепленькими!..
* * *
Теперь оба бронекатера походили не на стремительные боевые корабли, а скорее – на бесформенные кучи речного мусора с обломками веток, травы и пожухлых листьев. Они очень медленно, тихим ходом шли вдоль левого берега Волги. Но вот капитан повернул к небольшому островку, поросшему низкорослыми, перекрученными злыми степными ветрами деревцами, высоким колючим кустарником и уже высохшей травой.
С другой стороны остров обходил второй бронекатер.
– Радист докладывает, они здесь. Служба пеленгации сообщает, что выход в эфир неизвестным кодом был отсюда менее часа назад, – сказал капитан бронекатера.
– Понял тебя, Игорь. Группа, приготовиться к десантированию!
– Ну, ни пуха тебе, чекист…
– К черту…
Бойцы НКВД спрыгивали с борта бронекатера и по колено в ледяной воде шли к берегу, высоко подняв оружие. Кто-то не выдержал и вполголоса витиевато выругался.
– Все же пришлось немного искупаться!..
– Тише там! Разговорчики на боевых!.. – рявкнул лейтенант Ракитин. – Прочесываем островок цепью. Осторожно, смотрим под ноги.
Виктор посетовал, что нет у них даже самого простенького тепловизора. Сейчас для его использования условия были бы – самые идеальные! На улице холодина, не больше плюс десяти, и любой источник тепла засечь можно было бы очень четко.
Но чего нет – того нет. Приходилось вот так – цепью, осторожно идти сквозь высокую траву и продираться сквозь колючий кустарник.
– Стоп! – Виктор дернул за плечо ближайшего к себе бойца, который уже поднял ногу для следующего шага. – Назад.
– Есть.
Привычка четко выполнять приказы спасла пограничнику жизнь. Едва заметная нить тянулась к низкорослому деревцу. Другой ее конец терялся в кустарнике. Пограничники рассредоточились, держа оружие наготове. Один из них осторожно обследовал окрестности.
– Растяжка. Тут все заминировано – не пройти, – подтвердил догадку командира пограничник.
– Рацию – быстро! – Виктор вызвал на связь старшину Хрящева, командира второй группы, которая заходила с противоположного края. – Лешка, отходи к своему бронекатеру, это – приказ! Мы обнаружили на своей стороне острова «растяжки», тут все сплошь перекрыто. Пока будем прочесывать – подорвемся нахрен.
– Что предлагаешь, командир? – раздался в наушниках чуть хрипловатый голос старшины.
– Есть у меня одна идея… Всем – вернуться на бронекатера!
– Есть!
На бронекатере лейтенант Ракитин попросил включить громкоговорители общесудовой трансляции и взял в руку «лягушку» микрофона.
– Говорит командир специальной группы НКВД! Обращаюсь к немецким диверсантам на острове – мы знаем, что вы здесь. Если в течение трех минут вы не сдадитесь, мы подожжем островок! Пеняйте, гады, на себя…
Три минуты прошли сравнительно быстро.
– Не понимают, думают – мы блефуем. А ну-ка, Сашка, дай фрицам прикурить!
– Есть, командир.
Боец НКВД в кожаном летном реглане нацепил на глаза летные очки и выставил вперед ствол трофейного немецкого огнемета. Открутил вентиль подачи огнесмеси и щелкнул электрическим запалом. Яркая струя пламени вырвалась метров на сорок с лишним, сразу же подпалив сухую траву и кустарник. Огнеметчик дал еще несколько факелов, создавая новые очаги пожаров, а пронизывающий ветер проделал остальную работу. Не прошло и получаса, как огненный вал прокатился с одного края совсем небольшого островка к другому. В огне раздались частые взрывы – это детонировали те самые противопехотные мины – «растяжки». Еще минут через пять на берег перед жерлами пулеметов бронекатера показалось трое задыхающихся и кашляющих от едкого дыма диверсантов. Одежда на них тлела.
– Оружие на землю! Поднять руки! – Halt! Hände hoch, суки!
Трое немецких диверсантов бросили оружие на землю и покорно подняли руки. Их связали и затащили на борт бронекатера. Оба «речных танка» самым быстрым ходом рванулись обратно, снова лавируя среди взрывов и всплесков, встающих на реке.
Задание было выполнено на «отлично» – всех троих немецких радистов-корректировщиков на причале уже ждали две черные легковые «Эмки» и «полуторка» сопровождения с бойцами НКВД. Капитан Госбезопасности крепко пожал руки лейтенанту Ракитину и лейтенанту Маркину.
* * *
Виктор оглянулся, глядя на выстроенные вдоль берега под маскировочными сетями небольшие, но грозные кораблики. И в очередной раз подивился мужеству их экипажей. Странно, но свою боевую работу Ракитин не считал какой-либо выдающейся. А вот моряки Волжской речной флотилии, по мнению Виктора, были достойны самых высоких наград. За все время Сталинградской битвы артиллеристы Волжской военной флотилии уничтожили около трех полков гитлеровцев, двадцать танков, тринадцать самолетов Люфтваффе, около сотни дзотов и блиндажей, 26 артиллерийских батарей противника. В сражающийся Сталинград было переправлено около 90 000 солдат и офицеров, 13 000 тонн грузов. Из города было эвакуировано 52 000 человек. За мужество и героизм, проявленные в ходе сражения, 1-му и 2-му дивизионам бронекатеров были присвоены звания гвардейских, а канонерские лодки «Усыскин» и «Чапаев» награждены орденами Красного Знамени.
Виктор Ракитин своей уникальной «памятью попаданца» знал также, какая славная судьба выпадет на долю бронекатера «БК-13», на котором они сегодня выходили на боевую операцию. Этот «речной танк» воевал на Волге почти до конца декабря 1942 года. Потом он был переведен в Днепровскую флотилию. В ее составе отважный бронекатер прошел от Сталинграда до Берлина, а его командир, лейтенант Дмитрий Маркин, был награжден орденом Красного Знамени. После войны по решению Правительства СССР бронекатер с полным вооружением был передан в дар Музею обороны Царицына – Сталинграда.
А уже в 1994 году, после ремонта был установлен у центрального входа в музей-панораму «Сталинградская битва». В 1995 году, к 50-летнему юбилею Победы, катер был установлен на постаменте, 7 мая того же года состоялось торжественное открытие монумента. В 2013 году рядом с памятником была установлена мемориальная доска с именами всех членов экипажа.
Виктор Ракитин не только видел, как на его глазах куется история, – он и сам был ее кузнецом. И тогда – в своем «прошлом-будущем» Донецкой Народной Республики, и сейчас – в грозовом 1942 году – в самом сердце России и в самой гуще переломного сражения Великой Отечественной и всей Второй мировой войны.