Пролог

Тиха украинская ночь… Укрытые седым туманом над верхушками сосен, елей и столетних дубов спят Карпатские горы. Только ухнет в ночи филин или издалека донесется протяжный волчий вой. А то полыхнут во тьме светящиеся янтарно-желтые рысьи глаза – большая кошка вышла на охоту. Скрипят под ветром стволы деревьев, шумят ветви. Раздастся треск сухих сучьев на тропе: то ли кабан или лось продирается через бурелом, то ли кто еще…

Умиротворенный покой окружающего леса обманчив, а для затерянного в глухих карпатских лесах советского гарнизона – еще и смертельно опасен. Пограничник на вышке всегда настороже: места здесь глухие и подмога в случае внезапного нападения придет не скоро, если вообще придет… А их тут на заставе всего два десятка человек при двух ручных пулеметах и одном «Максиме». Долго ли получится отбиваться?..

В Карпатах неспокойно. Бродят по лесам и крутым горным тропам бандеровцы, на словах «борцы за Украину для украинцев», а на деле – «за Украину без украинцев». Гитлеровские недобитки прорываются к своим – на запад. Просто бандиты терроризируют округу, грабят и убивают, совершают набеги на убогие, затерянные в лесной глухомани украинские деревеньки.

Застава в горах – единственная надежда селян на защиту. Но у самих пограничников возможности, к сожалению, невелики – всего-то порядком раздолбанный «Додж и три четверти» и трофейный немецкий мотоцикл с коляской, тоже отнюдь не первой молодости. Да еще телега, запряженная отнюдь не выдающейся в плане скорости кобылой.

Но при этом маленький гарнизон службу нес исправно, пограничные наряды выходили на маршруты, иногда задерживали нарушителей. Но все чаще напарывались на отлично вооруженных головорезов с трезубцами на немецких полевых кепи. Завязывались скоротечные и яростные перестрелки, а на заставе ревела сирена боевой тревоги, и старенький, побитый фронтовыми дорогами «Додж и три четверти» с мотоманевренной группой мчался на выручку. Пограничники слыли отчаянными парнями, им не было равных в огневом бою и в рукопашной схватке, а тактическая выучка позволяла успешно противостоять превосходящим по численности бандеровским бандам. Но все же везде они успеть не могли и тоже несли потери в этой тяжелой и затяжной войне уже в тылу Красной армии на освобожденной от гитлеровских оккупантов земле Советской Украины.

* * *

За полночь где-то вдалеке на карпатском перевале послышались приглушенные звуки стрельбы и раскаты взрывов. На погранзаставе объявили боевую тревогу, подняли «в ружье» маневренную группу и усилили наблюдение. Но рация молчала, никаких сообщений на специальных радиочастотах передано не было.

Спустя еще пару часов, которые прошли в напряженном ожидании на позициях, радист передал командиру заставы бланк радиограммы с красной полосой – знаком секретности. Старший лейтенант внимательно просмотрел текст и, не говоря ни слова, поднес к листку огонек трофейной немецкой зажигалки. Радиодонесение особой важности рассыпалось пеплом.

– Отбой боевой тревоги. Сейчас на заставу приедут грузовики с нашими пограничниками. Приказано встретить и обеспечить всем необходимым. Старшина, обеспечьте прием «ночным гостям».

– Есть, товарищ командир.

Вскоре за воротами затерянной в карпатской ночи советской погранзаставы раздался рокот моторов мощных грузовиков. Трехосные «Студебекеры» неспешно вкатились во двор пограничной заставы. Эти машины были не похожи на обычные грузовики – кабины забраны металлическими щитками, массивные вытянутые капоты и радиаторы имели дополнительную бронезащиту, а мощные стальные бамперы были непривычной клиновидной формы. Наверное, чтобы разбивать баррикады и завалы на лесных дорогах. Борта кузова прятались под тентом, но командир погранзаставы почему-то был уверен, что там тоже броневая сталь. К слову, он не ошибся…

Приглядевшись, старлей заметил пулевые отметины на угловатой броне кабин и продырявленный брезент тентов на кузовах. У пары грузовиков белели трещинами пробоины на ветровых стеклах, разбиты забранные решетками фары. Видимо, серьезной оказалась переделка, в которую попала неизвестная автоколонна.

Открылась массивная дверца бронированной кабины головного грузовика, и на плац спрыгнул среднего роста военный в маскировочной пятнистой куртке и широких мешковатых штанах, заправленных в сапоги. Поверх куртки был надет жилет со множеством карманов и подсумков. Под рукой на ремне висел пистолет-пулемет Судаева с необычно длинным и толстым стволом. На компактном автомате сверху был установлен массивный прицел, как на снайперских винтовках, только другой, неизвестной конструкции. На бедре у незнакомца командир погранзаставы разглядел кобуру с пистолетом. Лицо воина было скрыто глубоким капюшоном маскировочной куртки и маской-«балаклавой». В прорезь были видны только внимательные глаза, отливающие в свете фонарей стальным блеском.

– Здравия желаю, товарищ командир заставы. Мой позывной – «Волкодав». Соответствующую радиограмму вы получили.

– Так точно. Все будет сделано согласно приказу.

– Всем – из машин!

Безмолвно из грузовиков высыпали до зубов вооруженные солдаты в точно такой же, чудной, экипировке, как и их командир. Лица скрыты глубокими капюшонами курток и масками, движения бесшумные и плавные, словно танец пантер. Вытащили из кузова двоих раненых – на голове и руке одного белели бинты, у другого повязка была на ноге. Солдаты подставили боевым товарищам крепкие плечи.

– Нужна медицинская помощь, у нас есть и свой фельдшер, но в полевых условиях многого не сделать.

– Да, у нас есть медсанчасть. Послать в село за еще одним медиком?

– Ни в коем случае! Все, что нужно: горячая вода, яркий электрический свет и толковый ассистент.

– Все это у нас найдется, – кивнул командир заставы.

Пока офицеры разговаривали, водители занялись грузовиками. «Студебекеры» отогнали в капониры, укрыли маскировочными сетями. Выставили возле них караул.

Из бронированного кузова одного из грузовиков вытащили четырех пленных, связанных по рукам и ногам тонкими ремнями. Во рту – кляпы.

– Этих нужно куда-то посадить…

– У нас гауптвахты нет.

– А служебные собаки у вас в вольерах живут?

– Точно так, четыре овчарки.

– Замечательно! Как раз и этих зверей четверо. Только караул я к ним свой поставлю, вы уж не обессудьте, товарищ старший лейтенант.

* * *

Загадочным воинам, явившимся незваными и неназванными среди ночи, дали места для ночлега и еды. А прежде растопили для гостей небольшую баньку на территории заставы. Смыть с себя болотную грязь и едкий соленый пот – какое это было наслаждение!

Четверых пленных, как и обещали, посадили в собачьи вольеры. Их охраняли двое из прибывшего подразделения в полной боевой экипировке. Бойцы были молчаливы, караул несли по три часа, не сомкнув глаз, впрочем, на то и пограничники. Кстати, четвероногие обитатели вольеров были не в восторге от новых постояльцев. Тренированные пограничные овчарки скалили клыки, шерсть на загривках вздыбилась – они чуяли знакомый запах врага: дух сырости, давно нестиранной одежды, металла и ружейного масла. И дикий запах страха, смешанного с ненавистью.

«Зеленые фуражки» зря языками не треплют, но гарнизон маленькой заставы шептался за спиной у «полночных гостей». Многие о них слышали, но мало кто видел. О секретном подразделении по борьбе с бандеровскими бандами в лесах Западной Украины ходили легенды. Будто бы они не знают ни усталости, ни сомнений, всегда идут по следу, и не было еще бандеровской банды, которая смогла бы ускользнуть от жестокого, но справедливого возмездия. Таинственные воины НКВД обладали изощренным умом и потрясающим чутьем, они, словно волкодавы, вцеплялись в глотки бешеным волкам – бандеровцам. До последнего не разжимали своей стальной хватки.

Поутру, забрав своих раненых и четверых пленников, таинственная спецгруппа погрузилась в бронированные «Студебекеры» и растворилась в утреннем карпатском тумане. Остался только терпкий запах крови, смешанный с крепким духом сгоревшего пороха и ружейного масла.

 

Глава 1

Мечта «попаданца»

Сотни раз он видел этот кабинет на телеэкране, тысячи раз был в нем – в своих мечтах. А теперь лейтенант Госбезопасности Виктор Ракитин стоял перед дважды человеком года – в 1939-м и 1942-м, по версии влиятельного американского журнала Time, – Иосифом Виссарионовичем Сталиным.

Для того чтобы оказаться здесь и сейчас, Виктору Ракитину пришлось проделать огромный, просто невероятный путь. И не только по фронтовым дорогам. Эта невозможная история началась с того самого момента, когда оперативник спецподразделения МГБ Донецкой Народной Республики подорвался на гранате во время одного из силовых задержаний. Брали группу бандеровских диверсантов в Донецке. Во время штурма и выкатилось к ногам Ракитина стальное «яйцо» гранаты «РГД‑5» без предохранительной чеки.

Глухой удар, багровое беспамятство и кома, в результате которой сознание Виктора Ракитина совершенно неведомым образом перенеслось в октябрь 1941 года в тело пограничника войск НКВД, сражающегося в городе Сталино – в родном Донецке, только более чем полвека назад.

Осознав себя в новом теле и новых обстоятельствах, Виктор Ракитин не пал духом, а решил не просто изменить реальность, используя свою уникальную память «попаданца», а избрал для себя новую цель в жизни и в борьбе – уничтожить бандеровское движение в его логове – на Западной Украине.

К этому Виктор Ракитин шел долгие два с половиной года войны, выслужив собственным потом и кровью офицерские погоны из звания старшины погранвойск НКВД СССР. Отступление из Сталино – Донецка в октябре 1941 года, бои за Ростов-на-Дону, «Барвенковский капкан» весны 1942 года, новое отступление, Сталинградская битва, в которой был смертельно надломлен становой хребет доселе непобедимого Третьего рейха Адольфа Гитлера, – во всех этих событиях и принимал участие донецкий «попаданец» Виктор Ракитин.

* * *

Теперь он стоит по стойке «смирно» в кремлевском кабинете. Кроме него здесь трое: сам Верховный – Иосиф Сталин, Лаврентий Берия, сейчас он являлся членом Оперативного бюро Государственного Комитета Обороны, курировал особо важные вопросы военной промышленности. Но ведь бывших чекистов не бывает… Третьим лицом в сталинском кабинете был глава созданного в апреле 1943 года Управления контрразведки СМЕРШ Виктор Абакумов.

Длинный, обитый зеленым сукном стол для заседаний был превращен в своеобразный выставочный стенд. Здесь лежали различные образцы не совсем обычного оружия. Револьвер-карабин с глушителем и оптическим прицелом, пистолет-пулемет Судаева, тоже с глушителем и фонарем под стволом, массивный немецкий пистолет-гранатомет Kampfpistole, ручной пулемет ДП‑27 с глушителем, кустарно пошитый разгрузочный жилет с многочисленными карманами-подсумками, сетчатый костюм с зелено-желтыми камуфляжными пятнами.

– Думаю, товарищи, вы нэ будэте возражать, если старший лэйтенант Ракитин выступит гидом и расскажэт падробэнее обо всем этом вооружении, – акцент у Сталина был совсем легким, он придавал неторопливой речи Верховного вкрадчивость, как и его мягкая кошачья походка. Но глаза за пеленой дыма знаменитой трубки в прокуренных усах смотрели внимательно и цепко.

– Товарищ Верховный главнокомандующий, товарищи командиры… Перед вами доработанные образцы вооружения и снаряжения, которые использовали бойцы моего подразделения в оперативно-боевой работе. Бесшумный револьвер-карабин системы Нагана с оптическим или более дешевым – диоптрическим прицелом, отъемными глушителем звука выстрела и плечевым упором позволяет вести скрытную стрельбу на дальность от двухсот до трехсот метров. Глушитель и подствольный фонарь на пистолете-пулемете Симонова «ППС‑42» используется в ограниченном пространстве при штурмовых операциях. Это компактное, надежное и мощное оружие мы применяли, в частности, в подземных тоннелях сталинградской канализации осенью и зимой сорок второго… Самозарядная винтовка Токарева «СВТ‑40» с глушителем и оптическим прицелом и ручной пулемет Дегтярева проявили себя как надежное и мощное средство огневой поддержки. Отдельно хотелось бы рассказать о трофейном немецком пистолете-гранатомете Kampfpistole. Это очень удобное оружие, и не только для подавления огневых точек противника. Считаю, что нужно развивать эту перспективную тему – создать свой образец на базе немецких двуствольных сигнальных пистолетов – ракетниц Вальтера. Такие используются в Люфтваффе и в немецком флоте…

– А зачем нам копировать немецкое оружие, тем более в условиях массового применения артиллерии, авиации и танков? Не слишком ли мудрено?.. – поинтересовался Лаврентий Берия, сверкнув линзами круглых очков в полутьме кабинета.

– Даже такая масштабная война, как Великая Отечественная, не исключает применения диверсионных и партизанских сил. Примером этому служат успешные действия наших красных партизан. Но ведь и немецкая разведка Абвер, и западные специальные службы ведут против нас подрывную работу, используя националистическое бандподполье. В том числе и западноукраинских националистов – бандеровцев, – возразил лейтенант Ракитин. – В этих условиях целесообразно применять тактику малых, но хорошо вооруженных, обладающих высокой огневой мощью мобильных отрядов, оснащенных радиосвязью. Такой простой, универсальный и мощный гранатомет мог бы сослужить хорошую службу. Большая дальность ему не нужна, достаточно ста пятидесяти – двухсот метров. А вот применение осколочно-фугасных гранат, зажигательных зарядов, спецсредств и стандартных осветительных патронов было бы очень эффективно в напряженном скоротечном бою и в штурмовых операциях.

Как пример Виктор Ракитин упомянул реально существующий ПРГШ – партизанский ружейный гранатомет Шавгулидзе. Такое уникальное оружие создал гениальный конструктор-партизан Тенгиз Шавгулидзе. Конструкция гранатомета казалась предельно простой. К казенной части винтовки или карабина Мосина приделывался ствол из гильзы снаряда советской пушки-«сорокапятки». Сломанных винтовок Мосина и стреляных гильз от 45-миллиметровых пушек на полях сражений хватало в избытке. Выстрел гранаты из ствола повышенного калибра выполнялся обычным холостым винтовочным патроном. Дальность стрельбы партизанского ружейного гранатомета Шавгулидзе составляла порядка трехсот метров. Советские «лесные мстители» очень любили гранатомет за исключительную огневую мощь и надежность. Всего в партизанских ружейных мастерских было изготовлено 120 гранатометов и свыше трех тысяч боеприпасов к ним.

А еще раньше – зимой 1942–1943 годов, когда партизанам не хватало взрывчатки, чтобы пускать гитлеровские эшелоны под откос, оружейный умелец создал оригинальное изобретение. Конструкция, получившая название «Клин Шавгулидзе», состояла из клина и откосной рейки по размеру железнодорожного рельса. Она действовала по принципу одноразовой железнодорожной стрелки. Весил клин около двадцати килограммов и всего за несколько минут крепился к рельсам болтами. Наезжая на клин, переднее колесо паровоза накатывалось на наклонную плоскость. Поднимаясь по ней, колеса паровоза и вагонов по откосной рейке переводились с внутренней на наружную сторону рельса – и эшелон шел под откос. Первый вариант клина Тенгиз Шавгулидзе испытал лично, пустив вражеский эшелон под откос.

Также партизанский оружейник-умелец делал ручные гранаты с корпусом из обрезка водопроводной трубы, используя самый простой запал в виде отрезка бикфордова шнура и капсюля-детонатора. Гранаты Шавгулидзе были очень популярны у партизан, они превосходили разрушительной силой любые другие подобные боеприпасы. Например, с помощью таких гранат партизаны бригады имени Пономаренко в начале июня 1943 года полностью разгромили несколько гарнизонов оккупантов и подорвали несколько эшелонов с пехотой и техникой противника. К концу 1943 года только в партизанских отрядах Минской области было изготовлено свыше семи тысяч гранат Шавгулидзе.

Так что, говоря о необходимости создания серийного двуствольного ружья-гранатомета для диверсантов, Виктор Ракитин опирался на собственную уникальную память «попаданца» и на уже реально существующий образец вооружения. Он представил и варианты боевого применения такого уникального образца оружия, и его универсальность. Капитан Госбезопасности настаивал на необходимости существенного повышения огневой мощи бойцов подразделений ОСНАЗ, опять же исходя из того, что сама реальность локальных схваток с оккупантами и их пособниками диктовала такое решение. «Карманная артиллерия» благодаря изменению самой концепции ведения войны приобретала невиданную доселе огневую мощь и значение на поле боя.

Говоря о перспективах создания гранатомета на основе двуствольной 26-миллиметровой ракетницы, Ракитин не забыл упомянуть и о том, что со временем понадобится увеличивать убойную мощь и калибр такого оружия – например, до сорока миллиметров. Таким образом, «попаданец» из Донецка начала XXI века пытался обосновать предпосылки создания в дальнейшем знаменитого «подствольника» ГП‑25 «Костер» и целого ряда других отечественных гранатометных систем. Он-то знал, насколько консервативно мыслят военные, ведь им главное – надежность и безотказность на поле боя, а не сомнительные инновации…

* * *

– Вы сказали – оснащенных радиосвязью?.. Поясните, пожалуйста… – мягко направил беседу в нужное русло Иосиф Сталин.

– Ну, есть такие рации в армии США – размером чуть больше телефонной трубки и весят где-то два с половиной килограмма. Такую рацию можно носить с собой, хоть радиус действия невелик, всего около двух километров, но с помощью таких раций можно оперативно координировать действия штурмовых групп и обеспечивать эффективное взаимодействие, скажем, с подразделениями огневой поддержки или вызывать подкрепление, проводить эвакуацию раненых.

– Харашо, мы падумаэм над вашим прэдложением, товарищ старший лэйтенант… Продолжайте, – ответил Сталин.

– Еще один важный вопрос – применение приборов ночного видения. Нам на секретных Курсах ОСНАЗ НКВД читали лекции по советским и зарубежным образцам этой специальной аппаратуры. Считаю также целесообразным оснастить подразделения ОСНАЗ НКВД приборами ночного видения и ночными прицелами. Советскими учеными ведь разработаны очки для ночного вождения танков, ночные бинокли для летчиков «Гамма-ВЭИ» и даже инфракрасные стрелковые прицелы «Ц‑3» для автоматов «ППШ». Отмечу, что в случае использования ночной оптики целесообразно использовать оружие с глушителями, поскольку они не дают вспышку дульного пламени и не «засвечивают» бликами от выстрелов. Оснащенные всеми этими спецсредствами мобильные маневренные группы ОСНАЗ НКВД смогут эффективно бороться с бандитами-бандеровцами, гитлеровскими недобитками и вражескими диверсантами.

– Продолжайте, таварищ старший лэйтенант. Мысли дельные… – кивнул Сталин, присел к столу и стал неторопливо выбивать трубку. – А как вы мыслите передвижение таких мобильных групп?.. Какой это должен быть транспорт?..

– Для повышения мобильности и огневой мощи нужны еще и армейские грузовики типа «Студебекер», но только оснащенные дополнительной броней и крупнокалиберными пулеметами. А в идеале – и минометами…

– А может, сразу – танки? – не выдержал Абакумов.

– Никак нет, товарищ комиссар Государственной безопасности второго ранга, – не смутился Ракитин. Его, что называется, несло. Все, о чем думал он в минуты кратковременного затишья на фронте, сейчас выплескивалось структурированными и строго логичными фразами. – Любая гусеничная техника будет слишком заметна, а вот бронированные грузовики с крупнокалиберными пулеметами, 82-миллиметровыми минометами для огневой поддержки и обязательно рациями – совсем другое дело! Никто ведь не обратит пристального внимания на колонну военных грузовиков. А если и обратит, не придаст должного значения. А в трудные минуты боя такая «импровизированная» бронетехника может очень серьезно помочь. Ведь и воевать придется не против танковых и механизированных соединений Вермахта. А против бандеровского подполья и недобитков всех мастей. Такие бронеавтомобили использовала мотоманевренная группа под моим командованием в Сталинграде и делала это весьма эффективно.

– Интэрэсно… – обронил внимательно слушающий речь старшего лейтенанта НКВД Сталин.

– Еще бы неплохо – поддержка авиацией… – «Помирать, так с музыкой»! – решил лейтенант Ракитин.

– Какой авьацией?.. – поинтересовался Сталин.

– Такая еще не создана… Нужен легкий, простой и надежный самолет, по типу «Поликарпова‑2», но более вместительный и многоцелевой. Впрочем, в Новосибирске в конструкторском бюро работает талантливый инженер-конструктор Олег Константинович Антонов. Может, он сможет помочь…

– Что ж, дадим соотвэтствующие указания товарищам Шахурину и Антонову… Пусть разработают этот самолет.

– Но самое главное, товарищ Сталин, необходимо на законодательном уровне, в Уголовном кодексе СССР закрепить статус участников бандеровского движения. Сейчас их судят за измену Родине, за сотрудничество с гитлеровцами, за массовые убийства мирного населения на оккупированных фашистами территориях СССР. Да, в данный момент этого достаточно для вынесения самых суровых приговоров. Но все же необходимо на законодательном уровне, в Уголовном кодексе СССР четко обозначить: если был бандеровцем, состоял в ОУН-УПА, УВО, ОУН-б, ОУН-м, батальонах «Нахтигайль», «Роланд», дивизии СС «Галичина» – получи свои девять граммов свинца или веревку на шею! Иначе все представленное здесь вооружение лишь полумера. Только поставив бандеровцев вне закона, приравняв их злодеяния к черным делам войск СС и карательных подразделений гитлеровских сволочей, мы выжжем с корнем это зло из истории!

– Харашо, я дам указания в Генеральную прокуратуру СССР, товарищу Руденко. – Иосиф Виссарионович помолчал немного, с характерным прищуром глядя на Виктора Ракитина, и продолжил: – Вот слушаю я вас, товарищ старший лэйтенант, и удивляюсь, а пачэму ви еще нэ гэнерал?!

– Виноват, товарищ Верховный главнокомандующий…

– Нэт! – Сталин взмахнул трубкой. – Товарищ Бэрия, товарищ Абакумов, а почему бы не отправить старшего лэйтенанта в Техническое управление НКВД?.. Может, там он принесет больше пользы?

– Товарищ Верховный главнокомандующий, только не в тыл! Виноват… Но товарищ Сталин, я всю войну хотел сражаться с бандеровцами на Западной Украине! Война для меня – очень личное дело, и стремление мое – не только до Берлина дойти, но и уничтожить под корень бандеровское отребье!!! Я жизнь на это положить готов!

Лаврентий Берия и Виктор Абакумов удивленно переглянулись – такой дерзкой выходки от старшего лейтенанта они не ожидали. А самому Ракитину уже нечего было терять.

* * *

Сталин дрогнувшей едва заметно рукой отложил в сторону курительную трубку и внимательно посмотрел на Виктора Ракитина. Старший лейтенант увидел в его взгляде затаенную боль, которую может испытывать только отец, оплакивающий сына. Вспомнил бессмертную «стальную фразу» Сталина: «Мы красноармейцев на фельдмаршалов не меняем».

– Для меня эта война тоже очэнь личная… Вы свободны, товарищ старший лэйтенант.

 

Глава 2

Реформы и реорганизации…

Пятнадцатого апреля 1943 года на обычном утреннем построении курсантов Курсов ОСНАЗ НКВД был зачитан приказ, согласно которому 14 апреля 1943 года решением Политбюро ЦК ВКП(б) П 40/91 на базе оперативно-чекистских управлений и отделов НКВД повторно создавался Народный комиссариат Государственной безопасности СССР. Деятельность новой спецслужбы регламентировалась «Положением о Народном комиссариате Государственной безопасности СССР», утвержденным постановлением СНК СССР № 621–191сс от 2 июня 1943 года.

* * *

Виктор Ракитин, стоя в строю таких же, как и он, курсантов, внимательно слушал текст постановления, который зачитывал начальник Курсов ОСНАЗ. Да уж, получалось, что и война не помеха для различных ведомственных перестановок в структуре силовых министерств, то есть комиссариатов и ведомств Советского Союза. Официальная причина, по которой и был воссоздан Наркомат Госбезопасности, была крайне размытой: «В связи с изменившейся внешней обстановкой».

При этом подлинные мотивы решения Иосифа Сталина о реорганизации самого важного ведомства в сфере государственной безопасности огромной страны до сих пор неизвестны.

В апреле 1943 года НКГБ СССР был образован путем выделения из НКВД СССР тех же подразделений, что и в феврале 1941 года. Наркомом Госбезопасности СССР вновь стал Всеволод Меркулов. Не изменился и спектр задач нового наркомата. Так уже было раньше, когда 3 февраля 1941 года Народный комиссариат внутренних дел СССР был разделен на два наркомата: НКГБ СССР и НКВД СССР.

В ведении первого находились службы и подразделения, непосредственно занятые вопросами государственной безопасности: разведка, контрразведка, охрана правительства и так далее. В структуре собственно НКВД оставались оперативные, они же внутренние войска, конвойные подразделения, пограничники, подразделения охраны тюрем и лагерей, милиция, части местной ПВО и пожарной охраны, а также ряд других. Об этих изменениях была внесена соответствующая поправка в Конституцию СССР.

Но почти через месяц после начала Великой Отечественной войны, а именно – 20 июля 1941 года, НКГБ и НКВД были вновь объединены в единое ведомство – НКВД СССР. Структура НКГБ была реорганизована в Главное управление государственной безопасности – ГУГБ в составе НКВД СССР. Народным комиссаром государственной безопасности СССР в феврале – июле 1941 года был Всеволод Меркулов, до и после этого он являлся первым заместителем народного комиссара НКВД Лаврентия Берия.

«Если даже во времена могущественного сталинского Советского Союза происходила такая ведомственная и кадровая чехарда, то что и говорить о более поздних временах!» – подумал Виктор Ракитин.

А говорят, это в их «сумасшедшем» XXI веке происходили масштабные и не всегда понятные кадровые перестановки.

* * *

– И кто мы теперь: НКГБ или НКВД? – обсуждали новость курсанты в курилках.

Но и их преподаватели – убеленные ранней сединой «волкодавы»-оперативники, или теоретики секретных служб, рыцари «ордена меча и кинжала», тоже пожимали плечами. Как люди военные, да еще и допущенные к высшим государственным секретам, они привыкли исполнять свой долг при любых кадровых и административных перестановках.

А насчет пугающей аббревиатуры НКВД… В организме человека есть иммунная система, которая отвечает за противодействие различным инфекциям и ядам. Если она перестанет работать, то человек «загнется» от обычного и самого тривиального насморка или ангины.

Органы Госбезопасности СССР – фактически та же самая «иммунная система» великой Страны Советов. «Попаданец» из Донецка 2014 года Виктор Ракитин прекрасно знал, что бывает, когда отказывает та самая «иммунная система государства». Развал и хаос «лихих девяностых» произошел в том числе из-за того, что отлаженная десятилетиями система Государственной безопасности огромной страны дала сбой. Она практически перестала реагировать на внешние и внутренние угрозы. Именно поэтому предатель Резун и «сдал» нашу агентуру в Великобритании и США. А потом под псевдонимом Виктор Суворов стал писать «обличительные» книги, в которых, опять же, обливал грязью Советскую Армию и спецслужбы, да еще при этом и нагло лгал, перевирая исторические факты.

Отрезвление вместе с осознанием того, что сильные и высокоэффективные спецслужбы наряду с сильной и эффективной армией все же нужны, пришло только после того, как Россия с позором умылась кровью в Первой Чеченской войне. Но зато ко Второй Чеченской российское руководство сумело более-менее возродить и собственные спецслужбы, и армию. И они не подвели.

Так что боец Госбезопасности Донецкой Народной Республики, неведомым образом попавший во времена Великой Отечественной войны и в структуру НКВД-НКГБ СССР, выслуживший здесь офицерское звание, решил исполнять свой долг под любой аббревиатурой и с любой ведомственной спецификой. Тем более лично для Виктора Ракитина было главным встретиться лицом к лицу со своим, можно сказать, личным врагом – бандеровцами. И победить их!

* * *

– Курсы ОСНАЗ НКВД переименовываться не будут, поскольку это связано с серьезными изменениями в секретной документации, – пояснил начальник секретного тренировочного лагеря. – Более того, в целях соблюдения конспирации, более эффективного соблюдения режима сохранения служебной и государственной тайны подразделения, куда большинство из вас, товарищи курсанты, отправится, также будут проходить по ведомству НКВД. Запутаем подлого врага!..

Виктор Ракитин, услышав эти слова начальника Курсов ОСНАЗ НКВД, внутренне усмехнулся. Тонкость заключалась в том, что такая пугающая для современных ему, еще в 2014 году, «либерастов-дерьмократов» НКВД обозначала всего-навсего Народный комиссариат внутренних дел. А в те, точнее «в эти», суровые времена в НКВД входили не только разведывательные и контрразведывательные структуры и система общественной безопасности – Рабоче-крестьянская народная милиция, но и пожарные, и железнодорожные службы подчинялись НКВД, и даже почтальоны!.. Так что даже обычный путевой обходчик или тетка-почтальонша на вопрос «Где работаешь?» могла небрежно ответить: «Где-где – в НКВД!»

 

Глава 3

«Тяжело в ученье…»

Под Курском бушевала огнем и сталью танковая дуга. А здесь, в Подмосковье, – лепота! Птички поют, солнышко проглядывает сквозь зеленый полог леса.

Но вот птичий гомон совсем неожиданно смолк. По узкой тропке, неслышно ступая, прошел небольшой отряд в желто-зеленых маскировочных костюмах. Бесформенные кляксы камуфляжа скрывали очертания человеческих фигур. Внезапно с нависающей над тропой ветки сорвалась такая же фигура. Распластавшись в воздухе, она рухнула на замыкающего небольшого отряда. Тот упал ничком. А выпрыгнувший неизвестно откуда человек уже сцепился со следующим своим противником. Отбив летящий в голову кулак, он саданул коротким точным ударом ноги по колену противника и добавил локтем в челюсть. В это же время из кустов по обеим сторонам лесной тропы вылетели такие же «воины-тени» в пятнисто-зеленом камуфляже. Тут же завязался жестокий рукопашный бой. Вот один из них удачно перебросил через себя противника, но тут же получил мощный удар в живот и согнулся пополам. Но его соперника уже взял на болевой прием другой нападавший. В считаные секунды рукопашная схватка закончилась.

Под глубокими капюшонами камуфлированных курток оказались улыбающиеся, почти мальчишеские лица, правда, уже отмеченные синяками и ссадинами. Соперники подавали руки друг другу, помогая подняться. Весело обсуждали перипетии проведенного «боя».

После небольшого привала все построились в колонну по одному и по команде бегом отправились дальше.

* * *

«На природе» – на специальных полигонах – и в учебных классах «волкодавы» созданной недавно контрразведки СМЕРШ проходили интенсивный курс обучения всем премудростям диверсионной и партизанской тактики. Здесь же готовились и «волкодавы» в зеленых фуражках – сотрудники подразделений особого назначения. Многие из них в прошлом были пограничниками. Многокилометровые марш-броски в любую погоду и с полной выкладкой, умение читать следы, изнуряющие физические упражнения, закаливание.

Рукопашный бой – против вооруженного противника, против нескольких противников. Смертоносные удары и эффективные приемы жесткого боевого самбо. Бокс, когда в спаррингах закаляется воля к победе. Работа голыми руками или подручными средствами. Метание ножей, саперных лопаток, камней и вообще что под руку попадет. Противодействие захватам, заломам и удушениям.

* * *

Огневая подготовка являлась высшим приоритетом. Стрельба велась из всех видов отечественного, трофейного и зарубежного оружия. Пистолет-пулемет Судаева «ППС‑43» пограничники знали досконально – разбирали и собирали на скорость с завязанными глазами. Стрельба велась по принципу «увидел – выстрелил». Никаких долгих прицеливаний и «дуэльных стоек». Пистолет или револьвер пускали в ход, едва только оружие покидало кобуру – от пояса, от бедра, с последующим «дострелом» цели. Компактный пистолет-пулемет Судаева «ППС‑43» вообще стал в руках пограничников «абсолютным оружием». Скоростная стрельба, быстрая перезарядка, устранение осечек – все это были типовые темы занятий по специальной огневой подготовке. Акцент делался на уничтожение цели с первого же выстрела, но инструкторы приучали курсантов поражать мишени минимум двумя выстрелами – для надежности. Одна пробоина – «незачет».

Били по нескольким мишеням, расположенным по фронту и с переносом огня вглубь. Тренировали быструю смену с автомата на пистолет и обратно, сочетали стрельбу с броском гранат. Стреляли на бегу, кувырком, в падении и прыжке, в движении на едущем по ухабам грузовике, из легковушки на полной скорости.

Но базовым упражнением для всех без исключения был «утюг» – здоровенный, деревенский, чугунный. Такой полагалось держать на вытянутой руке или на обеих вытянутых руках, да еще и в приседе! После таких откровенных пыток что пистолет «ТТ», что револьвер «Наган», что компактный пистолет-пулемет Судаева казались просто пушинками в руках опытных стрелков!

Для имитации стрельбы в лесу по бегущей мишени использовался собственноручно разработанный тренажер. В быстро движущейся ленте делались промежутки – «кадры», расстояние между которыми было всего одна-две секунды, это достаточно точно имитировало стрельбу в лесу, когда цель появляется между стволами деревьев.

Была еще и «мельница» – макет двухэтажного дома с дверными и оконными проемами, а за ним – вертушка, и на лопастях разной длины были установлены мишени. Причем не ростовые или грудные, а только изображение головы. То есть имелось в виду, что противник не вылезет, как дурак, в окно, а будет стрелять откуда-то из-за угла дверного или оконного проема. Лопасти «мельницы» были на разных уровнях, чтобы мишени могли появляться то на первом этаже, то на втором, с разной частотой.

Вся конструкция приводилась в движение ременными передачами от велосипеда. А крутил педали солдат в специальном окопе, чтобы самому под пули не подставиться.

Виктор Ракитин сразу же узнал вариацию на тему знакомой ему по службе в МГБ ДНР «техасской звезды». Она была установлена на одном из закрытых полигонов специализированного учебного центра. Это устройство тоже показывает мишени с разной скоростью, но здесь эти самые мишени еще и скрыты за препятствиями. А сам тренажер кустарного производства был максимально адаптирован под потребности тренировки в реальном бою.

Такое упражнение было направлено на выработку скоростной стрельбы, как в биатлоне. Вот только на соревнованиях – неподвижные мишени, выстроенные в одну линию, а здесь цели могли появиться где угодно.

Сначала мишень появлялась только в строго указанном месте – например, на втором этаже, в окне справа. Времени на выстрел инструкторы давали столько, сколько требуется противнику на ответный огонь. Потом уже появляться могли две фигуры, на первом и на втором этажах, одновременно или нет. И надо было успеть сделать два выстрела в очень короткий промежуток времени. Для пограничников это было одно из главных упражнений.

Но самым сложным был уже третий этап огневой подготовки, когда отрабатывалась так называемая стрельба по направлению – синхронизировать взгляд и направление оружия на цель. То есть, используя глазомер, проводишь воображаемую линию и стреляешь по мишени. Как будто на бильярде вгоняешь шар в лузу или в гольфе, когда спортсмен бьет клюшкой и посылает мячик через половину поля точно в лунку.

В этом случае оружие являлось естественным продолжением стрелка. Тактическая стрельба – это точная наука, от постижения которой зависит жизнь бойца в крайне жестких условиях внезапного и скоротечного огневого контакта.

Старший лейтенант Ракитин удивлялся, что стрелковая подготовка войск НКВД, оказывается, оставила далеко позади те упражнения по тактической стрельбе, которые использовались в начале XXI века! Но в принципе это было логично: хочешь выжить на поле боя – учись и тренируйся! От врага глупо ждать пощады, нужно опередить его буквально во всем: в скорости реакции, тактической выучке, гибкости ума и способности к импровизации, к нестандартному мышлению.

* * *

Максимально приближенные к боевой обстановке учения тоже способствовали той самой тактической гибкости мышления. При этом сами инструкторы порой выдумывали такое, что курсантам приходилось изрядно голову поломать, чтобы решить каверзную тактическую задачу.

– Рота! Боевая тревога! В ружье! Командиры – на инструктаж, старшине и сержантам получить по два боекомплекта.

Сон слетает моментально, и тело уже само выполняет все необходимые движения. Одеться, пока горит спичка. Построиться и доложить. Пока в мехпарке прогреваются двигатели, старший лейтенант Ракитин, его зам и командиры взводов получают вводный инструктаж от инструкторов. По легенде ночных учений, вооруженные до зубов бандиты захватили небольшое село. Необходимо выдвинуться, блокировать банду и уничтожить.

Бойцы ОСНАЗ НКВД в специальной экипировке для ночного боя напоминают инопланетян. У каждого – пистолет-пулемет Судаева с ночным стрелковым прицелом «Ц‑3М», под кожухом ствола закреплен инфракрасный прожектор подсвета цели, провода от него тянутся к довольно увесистой батарее на разложенном прикладе. Конечно, в этом случае «ППС‑43» уже не такой компактный, но зато оружие приобрело новые, почти волшебные свойства. На стальных касках у солдат Госбезопасности закреплены модернизированные очки ночного видения «Омега-ВЭИ‑2», а у старшего лейтенанта Ракитина и у старшины Хрящева еще и массивные инфракрасные бинокли в чехлах на груди. Разгрузочные жилеты у всех топорщатся от запасных магазинов и гранат.

У командира роты и комвзводов слева на груди закреплены компактные американские рации. Ну, как компактные – для «попаданца» Ракитина такая все равно что кирпич, весом в два кило и размером чуть больше обычной телефонной трубки. Но все же даже такой аппарат позволяет поддерживать оперативную радиосвязь и координировать действия штурмовой группы, прикрывающей, блокирующей, снайперских расчетов и подразделения огневого прикрытия.

Старший лейтенант Ракитин перед строем поставил учебно-боевую задачу, еще раз напомнил о мерах безопасности – стрелять-то они будут при ночном штурме боевыми патронами.

– По машинам! – Бойцы заняли места в бронированных «Студебекерах». Взревели мощные моторы.

До рубежа спешивания ехать было недолго. Бронированные грузовики ехали, не включая фар, водители использовали инфракрасные приборы для ночного вождения. На каждом «Студебекере» был установлен инфракрасный прожектор подсвета. Пока приходилось использовать активную оптику: для пассивных систем ночного видения еще не было создано необходимой элементной базы. Но такие работы уже велись под руководством молодого конструктора Серго Лаврентьевича Берия.

* * *

«Учебно-тренировочная» деревенька была как на ладони. Виктор Ракитин осматривал ее через бинокль ночного видения. Аппарат был более массивным, чем те приборы, которыми он привык пользоваться в Донецке «образца 2014 года». Тем не менее и такая техника на порядок повышала тактическую эффективность подразделений спецназа или, как он тут назывался, ОСНАЗ.

– Всем – приготовиться. Штурмовая группа… Прикрывающая… Тяжелое вооружение… – Виктор отдавал приказы с помощью компактной рации, ее радиуса действия вполне хватало для координации боевых групп. – Штурм – по ракете.

– К бою готовы, вас понял: штурм – по ракете, – отозвалась рация. В принципе вести радиообмен можно было и через связную машину-ретранслятор, тогда радиус приема-передачи возрастал в разы.

– Гранатометчик – инфракрасную ракету!

– Есть, командир!

В руках бойца ОСНАЗ было необычное оружие – больше всего оно напоминало двустволку-«горизонталку», только стволы у ружья были укороченными и довольно крупного калибра. Это как раз и было то, о чем говорил «попаданец» Виктор Ракитин на секретном приеме в кабинете Сталина. Двуствольный ручной гранатомет УРГ‑1. Литера «У» означала – «универсальный». Оба ствола – гладкие, калибра 26,5 миллиметра – позволяли отстреливать стандартные сигнальные ракеты, осколочно-фугасные оперенные гранаты, стрелять стальной шарообразной пулей для выбивания дверей и разрушения преград, а также использовать свинцовую картечь и не смертельную – резиновую. Сначала хотели сделать УРГ‑1 одноствольным, но в проект вмешался сам товарищ Сталин: «А если в бою произойдет осэчка? Надо дать нашему солдату еще один шанс!»

В итоге получилось достаточно мощное и компактное оружие, которое было простым в обращении и позволяло выполнять различные огневые и тактические задачи. Кстати, на подходе были 26-миллиметровые зажигательные заряды и «ловчие» боеприпасы, выстреливающие прочную сетку с вплетенными стальными нитями для задержания особо опасных преступников.

Гранатометчик вскинул свое «ружье» и выстрелил специальной осветительной ракетой. Рукотворная ночная звезда светила тускло, но зато в невидимом инфракрасном спектре излучала довольно интенсивно. Это позволяло надежно использовать приборы ночного видения и прицелы первого поколения без дополнительной подсветки.

* * *

Тут же группы бойцов ОСНАЗ НКВД рванулись вперед, но быстро залегли – из окон и дверных проемов хат ударили огоньки дульного пламени. Конечно, стрельба со стороны «учебно-тренировочного» села велась холостыми патронами, а пулеметы, автоматы и винтовки приводились в действие электромеханическими приводами с пульта – дистанционно. Но ощущения ночного боя были очень реалистичными!

– Снайперы – подавить огневые точки! – приказал по рации старший лейтенант Ракитин.

Стрелки с винтовками и ночной оптикой справились четко. Один за другим огоньки дульного пламени погасли. Это позволило подойти на дистанцию кинжального огня. Дальше пошла классическая «зачистка» – штурмовая группа ОСНАЗ поражала внезапно появляющиеся мишени точными выстрелами компактных пистолетов-пулеметов Судаева, бросала боевые гранаты в проемы окон и дверей. Великолепно показали себя гранатометы УРГ‑1: один-два выстрела – и вражеская огневая точка подавлена! Причем без излишнего риска для самого гранатометчика. Между стрелками с ночными прицелами шла быстрая перекличка, взаимодействие в группе позволяло быстро выявлять и поражать цели. Через несколько минут ночной бой был окончен.

Но от руководителя учений поступила новая вводная: группа уцелевших бандитов отходит к лесу – ее нужно блокировать и уничтожить.

Старший лейтенант Ракитин с еще одним автоматчиком быстро взобрался на соломенную крышу хаты. С помощью ночного бинокля и компактной рации он скорректировал огонь 82-миллиметровых минометов группы тяжелого вооружения. В инфракрасный бинокль были четко различимы вспышки разрывов точно в том квадрате, в котором указал по рации командир группы ОСНАЗ НКВД.

Учебно-боевая задача была выполнена, а новейшее вооружение и оснащение прошло хорошую «обкатку» в условиях, приближенных к боевым. Такие учения – днем и ночью, в жару, дождь или снег – проходили часто. В них бойцы ОСНАЗ учились побеждать не числом, а умением, как учил еще генералиссимус Александр Суворов.

 

Глава 4

Позывной – «Волкодав»

Не менее интенсивно, чем на стрельбищах и полигонах, шли занятия и в учебных классах. Помимо общеобразовательной политэкономии и обязательной истории коммунистического движения курсанты НКВД изучали различные «спецдисциплины», а также учили украинский язык и немного – польский и венгерский. Очень тщательно изучали культуру и историю, нравы и обычаи Центральной и Западной Украины, Закарпатья. При этом преподаватели старались максимально объективно давать материал, освобождая его от излишней идеологической подоплеки. Важно было дать курсантам Госбезопасности реальный инструмент воздействия на массы людей. Внимательно и углубленно изучалось на секретных курсах и то, что позже назовут «социологией». Называлась «спецдисциплина» – «Социально-исторические основы народного строя».

* * *

Читал лекции и проводил семинары профессор с выправкой и манерами белогвардейского офицера. Звали его Владислав Кирсанов, но курсанты за глаза прозвали «штабс-капитаном».

Появилось прозвище и старшего лейтенанта Ракитина. Причем ему он был обязан именно «штабс-капитану» Кирсанову.

Курсантам задавали рефераты и доклады на разные темы, связанные с их «профилем работы». Вот и Виктору Ракитину досталась тема «Социально-экономические, исторические предпосылки организации и методов работы органов советской власти в районах Западной Украины». Виктор, будучи в своем «попаданческом» прошлом-будущем студентом-историком, решил применить кое-что из своих уникальных знаний. Это вылилось в полсотни листов альбомного формата с экономическими, а также с историко-социальными крайне жесткими методами, по которым должна работать советская власть на освобожденных от гитлеровцев западных территориях УССР. Дальнейшее обсуждение и защита реферата и привела к интересному диалогу с профессором Владиславом Кирсановым.

* * *

– Судя по вашим рассуждениям, товарищ старший лейтенант, советская власть должна опираться на довольно жесткую диктатуру на освобожденных от немецко-фашистских захватчиков западных территориях УССР. Не могли бы вы пояснить более развернуто свою точку зрения.

– Так точно. Население Западной Украины довольно длительное время пребывало под оккупацией Австро-Венгрии, потом – Кайзеровской Германии, Речи Посполитой. Соответственно, здесь выработалось два типа национального менталитета. Первый, я его называю «крестьянским», основан на давних традициях хлеборобов. Но не на таких, как, например, на Кубани или на Дону, в Новороссии. Места эти – обильные, урожайные. Там крестьянин – хозяин земли, отсюда и происходили русские бунты, как сказал классик – «бессмысленные и беспощадные». А вот на Западной Украине – леса и горы, суглинок, почва бедная. Тут особо много не вырастишь, особенно если паны все отбирают. И отбирают, и обирают простой люд. Тут уж не до «бунта, бессмысленного и беспощадного», выжить бы самим. Оттого и люди здесь дремучие и покорные – куда ведут, туда и идут. А вот представители второго типа – те, кто панам прислуживает. Они-то своих же односельчан больше, чем австро-венгры с германцами и панами, тиранят! Все хотят на мужицком горбу верхом в рай въехать! Но что самое интересное – у них это получается. Вот такие «подпанки» и перед гитлеровцами выслуживаются, и в командирах у бандеровцев ходят.

– Что же делать, товарищ старший лейтенант?.. – внимательно поглядел на Ракитина сквозь стекла очков профессор Кирсанов.

– Советская власть для начала должна показать максимально жестко и эффективно, кто хозяин на этих землях! Простому народу показать. Бандеровские банды необходимо уничтожать без всякого снисхождения и жалости. Окружили – истребили этих гитлеровских прихвостней подчистую! Поверьте, там такие нелюди, которые мать родную зарежут – не раскаются! Вот когда мы пару-тройку крупных и особенно матерых бандеровских банд в расход пустим, тогда западноукраинское крестьянство нас и зауважает.

– Это рассуждения и менталитет пса-волкодава, а не человека: всех «в расход» – так получается?.. – прищурился Владислав Кирсанов.

– Жестокие времена диктуют жестокие методы. Я готов быть псом, который охраняет общество от злобных и свирепых двуногих волков. Dura lex, sed lex – «Закон суров, но это закон»! И он все равно лучше беззакония и анархии, – парировал Виктор, припомнив курс латыни, который изучал, будучи еще студентом-историком в Донецком национальном университете в ДНР своего уникального «попаданческого» прошлого-будущего.

– Что ж, вынужден признать, что в чем-то вы правы… – задумчиво сказал профессор Кирсанов. – Но как же все-таки быть с крестьянством на Западной Украине?..

– Советская власть должна действовать жестко и последовательно, не отходя, так сказать, от «исторической парадигмы Западной Украины». Люди там темные и забитые – на первых порах их надо держать в ежовых рукавицах. Сказано – сделано! Кстати, любую попытку пойти на компромисс, что-то объяснить, выступать лояльно они будут воспринимать как нашу слабость. А вот молодежь нужно учить жить уже по советским законам, в обществе равных и свободных людей. Давать им советское образование, знакомить с техническими новинками. Но на местах бандеровцы как раз и будут стремиться уничтожать физически учителей и врачей, присланных советской властью на места. Врачи и учителя, а также председатели колхозов и совхозов, агрономы, инженеры, председатели сельсоветов – для бандеровцев они все «москалі». Поэтому из числа местных активистов, бывших красноармейцев и советских активистов нужно создавать не «истребительные батальоны» – от них-то как раз толку мало будет. Нужно организовывать охранные дружины, своеобразных телохранителей, если хотите – местную «преторианскую гвардию»! Вооружать их трофейным оружием, благо его сейчас навалом, подготовить и дать указания держать глухую оборону от бандеровцев. Эти лесные бандиты будут приходить в села и отбирать последнее у крестьян – так пусть крестьяне и борются за свое кровно нажитое. У западноукраинских людей, «западэнцев», есть очень интересная черта характера – за свое они удавят кого угодно. Они будут терпеть до тех пор, пока у них не начнут отбирать последнее. Вот это и надо использовать в борьбе против буржуазных украинских националистов. К тому же это отрежет лесных бандитов от поставок продовольствия, от ресурсной базы. А без хорошего снабжения долго по лесу не побегаешь! Хлеб, молоко, мясо, сало, яйца – все это становится предметом стратегического значения. Бандеровцам придется отнимать это у простых людей – и вот тогда эти же самые простые крестьяне и поднимут «бандерлогов» на вилы!

– Как вы сказали, товарищ старший лейтенант, бандерлогов, как в книге Редьярда Киплинга? – улыбнулся профессор Кирсанов.

– Точно так, профессор. «Слушай, детеныш! – сказал медведь, и голос его прогремел, как гром в жаркую ночь. – Я научил тебя Закону Джунглей – общему для всех народов джунглей, но у бандерлогов нет законов. Бандерлоги – отверженные. У них нет собственного языка, одни только краденые слова, которые они перенимают у других, когда подслушивают, и подсматривают, и подстерегают, сидя на деревьях. Их обычаи – не наши обычаи. Они живут без вожака. У них нет памяти. Они болтают и хвастают, будто они великий народ и задумали великие дела в джунглях, но вот упадет орех, и они уже смеются и все позабыли. Никто в джунглях не водится с ними. Мы не пьем там, где пьют бандерлоги, не ходим туда, куда ходят бандерлоги, не охотимся там, где они охотятся, не умираем там, где умирают бандерлоги. Бандерлогов очень много, они злые, грязные, бесстыдные и хотят только того, чтобы Народ Джунглей обратил на них внимание. Но мы не замечаем их, даже когда они бросают орехи и сыплют грязь нам на голову», – по памяти процитировал Виктор Ракитин.

– Хорошо сказано – прямо в точку! – рассмеялся Владислав Кирсанов. Да и все курсанты заулыбались. Шутка в армии – это святое, только так можно было разрядить напряжение непростых солдатских или курсантских будней.

– Ну, это не я, это Киплинг, – улыбаясь, пожал плечами Виктор.

– Ну, так что же по поводу ассимиляции местного населения на Западной Украине?

– Воспитывать их надо в наших, советских традициях. Подготовить из молодежи и немногочисленных там активистов новую смену, дать им передовые технические знания, а потом столкнуть со старым миром! С теми дремучими предрассудками и «бабушкиными обычаями». Вот когда новое победит, тогда и установится на Западной Украине не просто советская власть – наступит равновесие в обществе. А вот тех, кто будет нарушать это общественное равновесие, нужно отстреливать, как бешеных собак! Не зная жалости и пощады, не считаясь с потерями врага – чем больше, тем лучше. Любой акт бандитизма или терроризма по отношению к советской власти ставит этих отщепенцев вне закона. Я бы, как на Диком Западе времен становления США, назначал вознаграждение за головы бандеровских бандитов! – Виктора уже откровенно несло, но он знал, какую кровавую цену заплатит Донбасс, его малая Родина, в борьбе против новых бандеровцев.

– Что ж, очень интересные мысли…

– А еще считаю необходимым привлекать Русскую православную церковь к решению социальных вопросов на Западной Украине, – огорошил всех присутствующих Виктор Ракитин.

– Вот как! Поясните, пожалуйста, – определенно профессор Кирсанов пребывал в замешательстве.

– На территории Западной Украины традиционно сильна Униатская церковь – греко-католики. Это церковь, где при сохранении византийского обряда признается верховенство папы римского и католических догм веры. Вот с этим и должна вступить в борьбу Русская православная церковь. Ведь между иерархами и товарищем Сталиным достигнуто взаимопонимание и даже открыты некоторые церкви. Вот и нужно использовать православную веру для руководства крестьянами и мещанами на Западной Украине. Если это поможет нашей скорейшей Победе!

– Гм, вопрос, конечно, спорный… Но тут вы действуете прямо-таки с восточным коварством.

– Волкодав тем и отличается от волка, что использует не только звериные инстинкты, но и природный ум, если так можно выразиться, – снова пожал плечами Виктор Ракитин.

После этой лекции к старшему лейтенанту Ракитину и приклеилось это емкое и жесткое прозвище – Волкодав.

 

Глава 5

Первое знакомство

Боевая тревога за полночь смела с нагретых коек, из-под серых шерстяных солдатских одеял, курсантов учебно-тренировочного лагеря ОСНАЗ НКВД. Привычно быстро одевались, застегивались на пуговицы-крючки и выбегали на плац под яркий свет прожекторов. Что случилось – непонятно! Может, снова учения?.. Так были же совсем недавно – только позавчера из леса вернулись, не чуя ног от усталости…

– Слушай боевую задачу! В двадцати километрах отсюда на полустанке произошло крушение «спецэшелона», который этапировал заключенных дальше – в сибирские лагеря. В результате крушения эшелона заключенные вырвались из спецвагонов и набросились на охрану – вспыхнул бунт. В дальнейшем завладевшие оружием конвоя матерые уголовники, предатели Родины и пособники немецких фашистов разбрелись по окрестным лесам. Вам предстоит их найти и обезвредить при активном сопротивлении бандитов, ввиду их особой опасности – уничтожать немедленно! Старшинам – выдать каждому по два боекомплекта и специальное снаряжение. Командир отряда ОСНАЗ и командиры взводов – на дополнительный инструктаж!

– Есть! – Плац огласился топотом сапог и резкими отрывистыми окриками команд. В мехпарке загудели двигатели бронированных «Студебекеров».

– Ну, можно сказать, что знакомство с вашими «подопечными» вот-вот состоится! В спецэшелоне ехали военные преступники, в том числе и предатели из числа бандеровского бандподполья. Драться они будут до последнего, как бешеные волки. Необходимо оцепить лесной массив, но это только полдела. С утра этим займутся курсанты училищ НКВД и линейные части. Внутри самого лесного массива находится четыре села. Это и есть ваша основная задача – «сесть на хвост» бандитам, не допустить их прорыва в населенные пункты.

* * *

Мощный грузовик, ревя мотором, мчался по проселку. Фары были потушены, но водитель неплохо видел дорогу, правда, в зеленовато-серых тонах. Он использовал советские очки ночного видения, так называемого нулевого поколения «Гамма-ВЭИ». Разработанный для летчиков и их «слепых посадок», этот прибор ночного видения, несмотря на то что был довольно массивным, неплохо справлялся со своими функциями. У стрелка крупнокалиберного пулемета «ДШК» на турели в бронированном кузове «Студера» был обычный прожектор и еще один – инфракрасной подсветки цели. А на кронштейне на ствольной коробке «ДШК» установлен еще и массивный ночной прицел. Впрочем, учитывая довольно внушительные габариты 12,7-миллиметрового пулемета и механизированную турель, новое прицельное приспособление отлично вписывалось в боевую систему.

– Группе – десантироваться и занять оборону. Броневику – отойти метров на двести назад и прикрывать огнем крупнокалиберного пулемета.

Виктор осмотрелся. В ярком свете полной луны разглядел околицу села, избы под серебристым сиянием ночного светила. Во дворах залаяли цепные псы, чуя чужаков. Но только изредка, в каком-нибудь окне затеплился лучик света. Боятся селяне – и правильно делают! Нынче предстоит схватка волкодавов и волков, и снег станет горячим и парким от крови.

– Рассредоточиться по крайним огородам, занять позиции и определить секторы обстрелов. – Старший лейтенант Ракитин залег за стволом поваленного дерева. Рядом приготовились к бою его ребята.

А в ночной бинокль уже было видно тех, кого следовало опасаться мирным селянам. По заснеженной ночной дороге мчалась телега, за нею – еще одна. Вряд ли это свадебная гулянка, иначе и это село веселилось бы… Но сейчас нужно любой ценой уберечь людей от другой – кровавой – пирушки!

– Ваня, пальни осветительной ракетой. – Виктор спрятал бинокль ночного видения, чтобы не засветить и не сжечь нежную аппаратуру.

Боец поднял свое двуствольное «ружье» четвертого калибра массивным цевьем и прикладом. В одном стволе заряжена штатная осветительная ракета, а в другом – 26-миллиметровая осколочно-фугасная граната. Рукотворная звезда прочертила небо, рассыпавшись яркими магниевыми искрами.

Тут же в ответ отрывисто ударили винтовочные выстрелы, прострекотала очередь «ППШ». Пули взбили фонтанчики далеко в стороне от позиций пограничников и без толку срезали ветви кустов – бандиты оказались не самыми лучшими стрелками. А пристреляться поточнее бандитам старший лейтенант возможности не дал.

Стало ясно, что настала пора использовать боевые гранаты. Стрелок переломил стволы гранатомета, выбросил стреляную гильзу сигнальной ракеты и дозарядил осколочно-фугасной гранатой. Снова вскинул гранатомет, прицеливаясь по рамке сбоку.

– Огонь! – коротко скомандовал старший лейтенант Ракитин.

Пограничники ударили из всех стволов по приближающимся бандитам. Оглушительно грохнул дуплетом универсальный ручной гранатомет УРГ‑1. Обе его гранаты разорвались возле саней.

Пронзительно заржали раненые лошади, животные метались, рвали постромки, передняя телега перевернулась, на них налетела идущая следом, образовалась куча-мала. Позади зарокотал крупнокалиберный пулемет «ДШК» на броневике. Ярко-красные трассеры росчерками вспороли призрачный серебристый свет луны. Тяжелые крупнокалиберные пули раненых не оставляли.

– «ДШК», прекратить огонь! – Старший лейтенант Ракитин нажал на тангенту рации, отдавая приказ экипажу бронированного «Студебекера». Оперативная радиосвязь прекрасно помогала координировать действия. – Вперед! Всем стрелкам – огонь без предупреждения!

Всего десять бойцов окружили недобитков, в живых после кровавого побоища оставалось только четверо бандитов. Как только они поняли, что им грозит «вышка», сразу же побросали оружие и дурными голосами взмолились о пощаде. Весь кровавый кураж сошел на нет – собственная шкура дороже. Теперь это были жалкие, униженно причитающие и размазывающие сопли мужики. Но все же Виктор, как и остальные спецназовцы НКВД, не обманулся этой дикой демонстрацией униженной покорности. Все прекрасно понимали, что бы произошло, если бы опьяненные кровью и вседозволенностью звери ворвались в сельские хаты и начали свой кровавый дебош…

Fiat justitia et pereat mundus! – «Да свершится правосудие, даже если погибнет мир!» – в зимнем лесу в Подмосковье в 1943 году и зимой 2014 года в Донецке эта фраза звучала одинаково – под выразительный лязг передергиваемых затворов.

– Огонь! – зашипели, словно рассерженные змеи, глушителями пистолеты-пулеметы Судаева. Через несколько секунд все было кончено. В связи с особой опасностью для советского общества бандиты были уничтожены.

* * *

Старший лейтенант Ракитин по рации связался с остальными силами мотоманевренной группы, доложил о выполнении боевой задачи. Остальные бронированные «Студебекеры» обещали быть через четверть часа. Старшина Хрящев, который командовал маневренной бронегруппой, по радио доложил, что они приняли и уничтожили до полусотни бандитов. Ну, что ж, ловить недобитков будут выставленное к утру оцепление и органы местного Управления НКВД и Рабоче-крестьянской милиции.

Вскоре подъехали грузовики. Старший лейтенант Ракитин передал захваченное у бандитов оружие. Тут же поступил новый приказ – в семи километрах отсюда в другом селе бандиты все же успели учинить кровавый беспредел…

– Снять светомаскировку с фар грузовиков. По машинам! Будем атаковать с ходу, пулеметчикам – особое внимание, – распорядился лейтенант Ракитин.

Он правильно оценил обстановку. Скрываться дальше не имело смысла, а вот в занятое бандитами село нужно было успеть как можно быстрее. Поэтому водители сняли брезентовые чехлы с узкими прорезями. Светомаскировка была обязательна для всех при передвижении ночью. Но Виктор решил иначе – ослепить бандитов ярким светом фар грузовиков, оглушить ревом моторов, ошеломить натиском и шквалом огня.

А в селе уже творилось страшное. Полыхали две крайние хаты, но их никто не тушил. На улицах чернели распростершиеся тела убитых людей, бандиты не щадили никого. В центре, в самой большой избе, шла кровавая гулянка, самогон лился рекой, бандиты велели собрать все съестные припасы, и это зимой, посреди войны. То и дело звучали выстрелы – «отморозки» куражились, стреляли в воздух или в любого человека из местных. Из соседнего дома доносились жуткие женские крики.

Два броневика ворвались в село, разнося в щепки деревянные заборы и снося подвернувшиеся по пути сарайчики. Слепящий электрический свет бил по залитым самогоном глазам, загрохотали крупнокалиберные пулеметы – стрелки били в воздух трассерами, давя на нервы бандитам. Прикрываясь бронированными бортами, спецназовцы НКВД вели бой – стреляли короткими кинжальными очередями. В плен никого не брали – любой поднявший оружие выносил себе смертный приговор с немедленным исполнением.

Ошеломленные бандиты открыли ответную стрельбу по «Студебекерам» – пули защелкали рикошетами от бронированных бортов. Со звоном разлетелся прожектор на пулеметной турели, вскрикнул раненый стрелок, но гашетку «ДШК» не отпустил.

* * *

Лицо врага. Виктор Ракитин хорошо запомнил «своего первого» бандеровца. Широкие, простоватые крестьянские черты могли обмануть неискушенного наблюдателя, но в глубине глаз горел огонек дикой ярости. Правую щеку пересекал глубокий шрам. Детина был раза в два больше и тяжелее Виктора Ракитина. В рваной советской шинели, но на голове – немецкое полевое кепи. В лапище он сжимал топор, подобранный где-то в разоренной избе.

Большинство бандитов бойцы НКВД уже или уничтожили, или же те сами сдались, видя, как жестко работают советские солдаты. Остальных, наиболее упертых, вытеснили в поле за село – стрелкам крупнокалиберных пулеметов «ДШК» на броневиках тоже надо попрактиковаться…

Вот этот верзила остался – дрался насмерть, успел ранить двоих пограничников.

– А, сволота москальская! Зараз я тебя на шматы порубаю! Ну, иды до мэнэ, я тэбэ топором прыгощу!!! – надрывался детина.

В ответ пограничники навели автоматы, передернули затворы. Но команды открыть огонь пока не было. Виктору же было важно сейчас не только уничтожить противника – это уже практически сделано. Нужно было психологически сломить коварного, хитрого и вероломного врага, доказать себе и показать остальным, что и на такого «отмороженного» битюга найдется управа…

– Отставить огонь. Я сам его возьму. – Виктор шел на смертельный риск, понимал, что если этот его скрутит, то товарищи не успеют, бандеровец сломает или удавит его раньше. Что ж, это и был для старшего лейтенанта Ракитина самый главный экзамен.

– Шо, москаляка, боишься з голыми руками на мэнэ йты?!

Виктор только пожал плечами и отдал свой автомат, «Наган» и боевой нож товарищу.

Дико заревев, бандеровец размахнулся увесистым колуном. Но блеснувшее в полутьме лезвие топора вспороло лишь воздух. Ракитин уклонился, ушел вниз и рубанул ногой жесткую подсечку. Бандеровец нелепо взмахнул руками и грянулся навзничь. Он неуклюже взмахнул топором, попытался и на земле достать пограничника. Но Виктор перехватил руку с увесистым оружием, выкрутил, а потом локтем саданул по лицу противника. Тот на мгновение ослабил хватку, и старший лейтенант вырвал у него топор. Бандеровец попытался вскочить на ноги, но тут уже Ракитин от души хрястнул его топором. Тяжелое лезвие с чавканьем вошло наискось, разрубив левую глазницу и переносицу. Обильно плеснула черная в полумраке кровь. Тело бандеровца задергалось в предсмертных конвульсиях.

– Достоевщина, бля… – Старший лейтенант Ракитин забрал у бойца свое оружие. Теперь он стал не просто командиром, а вожаком стаи.

 

Глава 6

Боевая «Аннушка»

Уже в августе 1943 года на небольшой полевой аэродром приземлились два не совсем обычных самолета. Это были «классические» бипланы с двумя парами крыльев, но, в отличие от знакомых всем военным и гражданским Страны Советов «кукурузников» «По‑2», эти машины были гораздо крупнее, имели один двигатель с трехлопастным винтом, остекленную кабину и просторный грузовой салон. Во всем облике этих самолетиков, в их толстых крыльях, немного пузатом фюзеляже, коротких и неубирающихся стойках шасси с большими колесами-пневматиками было что-то крестьянское – основательное.

Сразу же по прилету необычные бипланы завели в капониры, техники их зачехлили и замаскировали. А на следующий день два «Студебекера» с пограничниками из учебно-тренировочного лагеря ОСНАЗ НКВД прибыли на полевой аэродром для ознакомления с новой техникой.

* * *

Виктор Ракитин, увидев два новеньких биплана «Ан‑2», едва не запрыгал от радости. Видимо, товарищ Сталин всерьез прислушался к его словам тогда, в феврале 1943 года…

Биплан «Ан‑2» был создан всего чуть менее чем за полгода. В войну разработка и создание передовых по тем временам изделий велись в исключительно сжатые сроки. Например, знаменитое противотанковое 14,5-миллиметровое ружье Дегтярева «ПТРД» было создано уже в августе 1941 года, а уже в декабре первые его образцы успешно жгли гитлеровские танки на подступах к Москве. Уникальная по своей мощи, простоте и надежности полковая 76-миллиметровая пушка ЗИС‑3 была создана – от чертежей до образца «в металле» – всего за два месяца. И оставалась на вооружении в некоторых государствах до конца 2000-х годов!

И вот теперь красавцы-бипланы стояли на летном поле. Солдат Госбезопасности встретили летчики, обменялись рукопожатиями. Оказалось, что оба самолета будут проходить войсковые испытания. Причем вскоре к ним должны присоединиться еще и третий, и четвертый летные экземпляры. Так что получалось уже полноценное звено боевых специализированных самолетов.

Старшим летного отряда был капитан Артем Дягилев – бывалый летчик. Бывший штурмовик, он выполнил на грозном «Ил‑2» полторы сотни боевых вылетов с самого начала войны. Но на одном из заданий, уже после того, как группа «Илов» отбомбилась по цели, за строем штурмовиков увязались «Мессеры». С воздушным прикрытием в начале войны было худо, так что «летающие танки» отбивались сами. Артем Дягилев, тогда еще лейтенант, расстрелял один из немецких истребителей, который в боевом заходе проскочил штурмовик и вылез прямо под его пушки и пулеметы. Огненные трассы двадцатимиллиметровых «скорострелок» ШВАК и пары пулеметов ШКАС изорвали в клочья гитлеровского стервятника. Но и сам штурмовик был подбит, стрелок, прикрывавший хвост, убит, а сам Артем Дягилев ранен. Еле перетянул на горящей машине линию фронта и сел на «брюхо» в расположении наших войск. Ранения оказались тяжелыми, и после госпиталя суровые врачи из ВЛК запретили Дягилеву летать на боевых самолетах. Напрасно летчик доказывал, что здоров – врачи были неумолимы. Пришлось пересаживаться на «Дуглас» «Ли‑2», а потом – на биплан «По‑2». Артем Дягилев вывозил из блокадного Ленинграда детей, доставлял в осажденный город продукты. Летал в немецкий тыл к партизанам, сбрасывал диверсионные группы. Здесь было никак не меньше опасностей, чем в боевых вылетах на штурмовку. Смертельная игра в «кошки-мышки» с гитлеровскими зенитками и ночными истребителями, сложнейшие маршруты и «слепые» полеты ночью или при метеорологическом минимуме, когда самолет буквально вязнет в облаках, не видно ориентиров и непонятно, где небо, а где земля.

* * *

Осмотрев крылатые машины на земле, решили без долгих разговоров отправиться в первый ознакомительный полет. Военный биплан «Ан‑2» рассчитан на перевозку десяти десантников в полной выкладке или полутора тонн грузов. С левой стороны находилась дверь в салон, кроме того, она могла сниматься вместе с частью обшивки, открывая большой грузовой проем. В салоне десять откидных сидений, четыре вдоль левого борта и шесть вдоль правого.

После короткого разбега самолет взмыл в небо. Выполнил пару кругов над заснеженным аэродромом, пограничники приникли к иллюминаторам – обзор был отличный. Четко, как на картинке, видны изгиб реки, перекинутый через нее деревянный мост, дым над хатами ближайшего села, дорога, пересекающая поле и уходящая дальше за лес. Но вот «Ан‑2» пошел на посадку, и уж тут летчики сумели в полной мере продемонстрировать выдающиеся взлетно-посадочные характеристики уникального биплана! Помог и встречный ветер, существенно погасивший скорость. Длина пробега «Аннушки», в прямом смысле слова, измерялась не метрами, а шагами.

* * *

Летчики испытывали бипланы «Ан‑2», а бойцы ОСНАЗ НКВД испытывали собственные нервы парашютными прыжками. Специальная подготовка не только была необходима для внезапных воздушных десантов, но и пришлась по душе отчаянным воякам. Не с чем на земле сравнить будоражащие душу мгновения свободного падения, резкий динамический удар и хлопок раскрывшегося купола, ветер, поющий в упруго натянутых стропах, и землю, встречающую новоявленных «Икаров» достаточно жестко.

«Попаданец» Виктор Ракитин успел совершить сорок один прыжок с парашютом еще в своем времени – до войны украинской «майданной» власти с Донбассом. Он занимался в авиационно-техническом спортивном клубе в городе Моспине под Донецком. А теперь осваивал парашютные системы, которые мало чем отличались от легендарного «Дуба» – парашютной системы Д‑1–5У. Десантная подготовка давалась ему легко, и это еще раз подчеркнуло авторитет Виктора как командира.

Кроме десантных прыжков с парашютом с большой высоты практиковали ночную высадку и прыжки с малой, чуть более ста метров высоты методом «срыва». Для этого десантник становился в проеме двери и дергал за кольцо запасного парашюта. При этом купол выбрасывался за борт, наполнялся воздушным потоком и вытаскивал самого десантника. А уже в воздухе раскрывался и основной парашют. Это позволяло безопасно десантироваться прямо «на загривок» противнику.

Летчики практиковались и в сбросе грузов с парашютом для снабжения по воздуху удаленных гарнизонов или окруженных частей. В горно-лесистой местности и в бездорожье Карпат это было весьма актуально. «Аннушка» была великолепным самолетом, поспорить с ней могли только вертолеты, однако их время еще не наступило.

* * *

Вскоре прибыли еще два биплана, а вместе с ними и конструктор «Ан‑2», легендарный в будущем, и Виктор Ракитин это знал наверняка, Олег Константинович Антонов.

Авиаконструктор, которому в 1943 году было только 37 лет и у которого впереди была выдающаяся судьба создателя самых мощных и самых тяжеловесных воздушных гигантов в мире, тепло и сердечно пообщался с летчиками и бойцами ОСНАЗ НКВД. Самолет всем понравился, и люди служивые горячо благодарили главного конструктора за такой удачный, простой и надежный аппарат.

– Знаете, товарищи, впервые идея создать такой самолет – многоцелевой легкий «транспортник» короткого взлета и посадки грузоподъемностью в тонну-полторы – возникла у меня еще в октябре 1940 года. А потом началась война, заняться им вплотную не удавалось. Тогда все работали, не считаясь со временем. Но я был не в состоянии отказать себе в удовольствии урывками, поздно вечером или ночью хотя бы просто его рисовать и, рисуя, рассчитывать конструкцию нового самолета. А теперь понимаю, что все это было не зря! Мой первенец встал на крыло!

Неугомонного старшего лейтенанта Ракитина посетила еще одна идея. И как всегда – не сразу и не вдруг. Он долго обдумывал свое предложение и все же обратился с ним к Олегу Антонову:

– Олег Константинович, понимаете, мы готовимся воевать с лесными бандитами, бандеровцами на Западной Украине. А там – непролазный бурелом, горы, бездорожье… Ваш самолет, конечно, исключительно удачная машина. Но я бы хотел ее улучшить, а точнее говоря, вооружить. Создать эдакий «воздушный крейсер» или «крылатый линкор». В достаточно широкий проем грузового люка можно установить пушку, нашу старую добрую «сорокапятку», и пару крупнокалиберных пулеметов. А также смонтировать прожекторы и аппаратуру ночного видения. Кабину и салон защитить броней. «Аннушка» обнаруживает в лесу лагерь бандеровцев, становится в вираж и начинает «обрабатывать» бандитов из всего вооружения. Ведь не пошлешь же в бой против кучки вооруженных отщепенцев грозный штурмовик «Ил‑2»! А так и наземные группы пограничников могут оперативно вызвать воздушную поддержку. У бандеровцев зениток-то нет, да и использовать вооруженные «Аннушки» можно ночью, пользуясь преимуществом ночных тепловизионных прицелов.

– А почему именно «сорокапятку»? – поинтересовался Антонов.

– Ну, пушка образца 1937 года небольшая, достаточно компактная и легкая, полуавтоматический клиновой затвор обеспечивает довольно высокую скорострельность. И снарядов навалом, особенно шрапнельных и осколочно-фугасных.

– А пулемет какой планируете поставить?

– Березина – турельный, тот, что на штурмовиках «Ил‑2» и на «пешках» .

– Мысль, конечно, дельная, но я предложу более интересную альтернативу…

* * *

Когда несколько дней спустя бойцы ОСНАЗ НКВД увидели «альтернативу», то вообще едва не лишились чувств. На двух переоборудованных в «воздушные крейсеры» бипланах «Ан‑2» были освобождены широкие грузовые проемы по левому борту фюзеляжа. На каждом самолете стояла 45-миллиметровая короткоствольная пушка образца 1937 года – легендарная «сорокапятка». А рядом…

Рядом на единой турельной установке ощетинился монстр о восьми стволах с патронной лентой, уходящий в просто огромный ящик боезапаса! В гильзоулавливатель восьмиствольного пулемета можно было спрятать пару откормленных кабанчиков, как в знаменитых «Вечерах на хуторе близ Диканьки» Николая Гоголя.

– Это, е-мое, что за хрень гигантская?!! – осипшим враз голосом спросил старший лейтенант Ракитин.

– Не знаю, – ответил командир летного отряда Артем Дягилев. – Вчера ночью привезли спецмашинами и установили… Пулемет какой-то… На огненного ежа похожий.

– Это восьмиствольный пулемет конструкции Слостина с вращающимся блоком стволов, пока – экспериментальный , – просветил всех присутствующих авиаконструктор Олег Константинович Антонов. – Привезли и установили его на самолет «Ан‑2» по моему личному распоряжению.

– Это как американская картечница Гатлинга?.. – решил проявить эрудицию старший лейтенант Ракитин.

– Нет, не совсем. В системе Гатлинга блок из шести стволов имеет внешний привод – чаще ручной. А вот в пулемете Слостина вращение блока из восьми стволов происходит за счет отвода пороховых газов при стрельбе в специальный кольцевой канал. Ну, это уже детали, хотя конструкция пулемета действительно оригинальная, ничего не скажешь!.. Многие эксперты признают пулемет Слостина опережающим свое время.

– Вот бы проверить его в деле!

– А сейчас и проверим! Капитан Дягилев, все готово?..

– Так точно, товарищ генеральный конструктор. Прошу на борт «крылатого линкора», – широко улыбнулся командир Особого летного отряда. Ему тоже не терпелось испытать в действии новый арсенал такой милой «Аннушки».

* * *

Виктор внимательно следил за полем внизу – там располагались мишени. Чуть дальше, в заснеженном лесу, был выстроен целый лагерь с блиндажами и землянками. На этом макете в натуральную величину решили проверить мощь вооружения.

Пристегнутые карабинами за трос под потолком салона, с парашютами под «пятой точкой» суетились у орудийного арсенала стрелки и «номера» расчетов. В корме размещался оператор системы теплового наведения со своей мудреной аппаратурой, но сейчас, днем, она пока что была выключена.

Сначала стрелять должна была пушка. «Сорокапятку» зарядили осколочно-фугасным снарядом. Биплан лег в вираж с небольшим креном. Как раз в центре воображаемой окружности и находилась группа мишеней. Первые же выстрелы «сорокапятки» разнесли деревянные конструкции вдребезги. Результат был впечатляющим. Целиться было очень просто – сказывался хороший обзор из салона. Биплан «Ан‑2» хорошо входил в вираж, и загнать его в штопор, вызванный потерей скорости, было практически невозможно. Операторы вооружения прекрасно наблюдали цели и вели огонь интуитивно, корректируя наводку по разрывам снарядов на земле.

А когда стали испытывать восьмиствольный пулемет… Казалось, что ожили древние сказки про огнедышащих драконов и прочих Змей Горынычей! Огненный шквал обрушился на землю и превратил место, где стояли мишени, в черную дымящуюся проплешину на заснеженном поле.

Потом из этого же пулемета стреляли по макету лесного лагеря. Темп стрельбы 2500 выстрелов в минуту напоминал извержение вулкана. После пары коротких очередей «всего» по три сотни патронов каждая в белом зимнем лесу образовалась такая же обугленная дымящаяся проплешина, как и на полигоне. Это было жуткое зрелище – шквал пуль буквально перепиливал ветви деревьев и выкашивал все на земле! К фатальному урону присоединялся еще и значительный деморализующий эффект – при стрельбе восьмиствольный пулемет издавал звук, по громкости сравнимый со взрывом авиабомбы, при этом наносил практически такие же повреждения, чего никак нельзя было ожидать от простых винтовочных патронов. Иван Ильич Слостин мог гордиться своим многоствольным чудовищем!

* * *

Не менее эффективно проходили и ночные стрельбы с использованием тепловизионных прицелов. Грузоподъемность «Аннушки» как раз и позволяла смонтировать под фюзеляжем биплана вращающуюся турель с обзорно-прицельным комплексом. А в салоне по правому борту установили рабочее место оператора-«тепловизионщика». Аппаратура, конечно же, была громоздкой, совсем непохожей на аккуратные «шарики» на гиростабилизированных платформах, какие доводилось видеть «попаданцу» Виктору Ракитину в своем «прошлом-будущем». Но все же «совиные глаза» здорово помогали прицеливаться во тьме ночи или в туман и снег. Также инфракрасная система обзора здорово облегчала пилотирование в сложных метеоусловиях.

Таких вылетов экипажи боевых «Аннушек» старались выполнять как можно больше. Учитывали специфику работы над Карпатами с их переменчивой погодой. Продолжались парашютные прыжки, сбросы грузов, отработка взлетов и посадок с ограниченных площадок, стрельбы из бортового вооружения боевых бипланов «Ан‑2».

* * *

Победа и освобождение родного для Виктора Ракитина края шахтеров и металлургов, мощных сталеплавильных заводов и терриконов угольных шахт пришли вместе с золотым листопадом. Донбасс был освобожден осенью 1943 года. Но заводы были разрушены, доменные и мартеновские печи взорваны, а угольные шахты, дававшие стране «черное надежное золото», как пел потом Владимир Высоцкий, были превращены в братские могилы для тысяч советских людей.

Шурф шахты № 4/4-бис в Калининском районе города Сталино, впоследствии Донецка, стал вторым по массовости местом захоронения жертв гитлеровских оккупантов и их приспешников-полицаев после Бабьего Яра. Сюда были сброшены тела около 100 000 человек. Из 365 метров глубины ствола шахты 310 метров были завалены телами казненных. За 700 дней немецкой оккупации Донецка население города с 507 тысяч человек уменьшилось до 175 тысяч. Таков был «новый мировой порядок» гитлеровской Германии. «Попаданец» Виктор Ракитин тоже сражался с «новым европейским порядком», который несли на остриях штыков новые бандеровцы весной и летом 2014 года.

* * *

За освобождение Донбасса подняли первый тост, но повод был все же несколько иной. Офицеры собрались вместе по важному поводу – присвоение очередных воинских званий. Звездочки на погоны получали старший лейтенант Ракитин и старшина Хрящев. Виктор становился капитаном Госбезопасности, а Алексей соответственно младшим лейтенантом.

– Поверь мне, Лешка, твоя звездочка гораздо важнее моей, ведь я тоже офицерские погоны из старшинских петлиц выслужил! Да и мало нас осталось – тех, кто в октябре сорок первого отступал с Донбасса…

– Давайте за тех, кто выжил, и тех, кто в землю лег, – слава живым и вечная память павшим!.. За воинов в зеленых фуражках!

«Обмывали» новые звездочки на погоны долго, но пили мало. Засиделись за полночь, благо все офицеры, а назавтра воскресенье, выходной. Можно проснуться на час позже, а в кармане уже увольнительная в Москву и целый свободный день! Человеку, который не служил в армии, трудно понять, что такое заветный «увал», когда можно пойти в кафе или купить у частников бутерброд с колбасой, пусть и за бешеные деньги. Поесть мороженого, прокатиться на звенящем трамвае. Поглазеть на девушек, а то и встретиться со знакомой. Свобода!

* * *

Увольнительные в столицу выпадали нечасто – все же режим секретности. Но и монахами-отшельниками курсанты затерянного в подмосковных лесах учебно-тренировочного лагеря ОСНАЗ НКВД не были. Командование понимало, что несколько сотен здоровых молодых мужиков нуждаются в периодической разрядке и отдыхе от воинской рутины. Иначе мозгом тронуться можно.

Виктор любил поездки в столицу. Он не был в Москве в своем «попаданческом» прошлом-будущем, как-то не довелось… Да и вообще, Ракитину больше был по нраву Питер. Ленинград, который сейчас вот уже четвертый год находился в кольце блокады.

* * *

Виктор все вспоминал, как летом 2014 года Донецк тоже едва не попал в кольцо блокады: заколоченные деревянными щитами витрины магазинов в центре, на улице Университетской и параллельной с ней – Артема. Опустевшие улицы, на которых практически одни военные, а на дорогах – армейские «Уралы» и «КамАЗы». А то бывало, что и танки с боевыми машинами пехоты или с бэтээрами несутся к смертельно близкой линии фронта. А из городской застройки (а откуда же еще, если бандеровцы в считаных десятках километров от центра Донецка?!) бьют по «желто-блакитным» оккупантам огненные стрелы «Градов» и трофейные, с боем отбитые у «бандерлогов», самоходки…

* * *

Военная Москва 1943 года была одета в серую шинель светомаскировки. Улицы все еще перегораживали противотанковые ежи, а на перекрестках стояли зенитки. Но вот прохожих и машин на улицах значительно прибавилось. Люди были сосредоточенны, улыбались мало, но не хмурились. В москвичах военной поры чувствовалась спокойная уверенность – они выстояли в самые страшные для всей огромной страны дни и уверены в победе сейчас. Столица жила и работала, это уже не был прифронтовой город, как зимой 1941 года.

Зима 1941 года и зима 2014-го – наоборот. Но для столицы Донецкой Народной Республики – города-героя Донецка, четырнадцатый действительно стал сорок первым – без всяких кавычек…

Виктор Ракитин понимал это, как никто другой. Сейчас капитан с наслаждением зашел в столовую и набрал целый поднос всякой снеди, выложив, правда, за это немудреное удовольствие изрядную сумму денежного содержания. Не то чтобы капитан Госбезопасности был сильно голоден, но армейская еда при всей ее сытности достаточно однообразна. В Москве же нормы снабжения были гораздо щедрее, чем в других тыловых городах. Тут был даже кофе, правда, ячменный.

А потом он пошел в кино, показывали прекрасный фильм «Чапаев». Созданная в 1934 году, эта кинокартина стала классикой советской массовой культуры. В 1935-м фильм демонстрировался в США, а в 1937 году – в Дании. А уже после войны эту кинокартину увидели жители еще шести западных стран. По итогам опроса киноведов мира, проведенного в 1978 году, «Чапаев» включен в число ста лучших фильмов мирового кино. И между прочим, «Чапаев» – любимый фильм Иосифа Сталина и Владимира Путина.

Вечер, а затем и всю ночь Виктор Ракитин провел у одной славной девчонки, медсестры из московского госпиталя. Ее соседка по общежитию как раз была на смене. В суровую военную пору крупицы нежности были особенно в цене, даже мимолетный роман согревал душу теплом человеческих отношений.

А наутро капитан Ракитин вернулся в часть, боевая учеба продолжалась. Снова марш-броски, огневые упражнения на полигонах, тактика, «специальные дисциплины» в учебных классах. Но ему часто вспоминались синие, как весеннее небо, глаза и русые косы под простеньким платочком. Только на войне обретаешь способность высоко ценить домашний уют и тепло настоящих, хоть порой и мимолетных, человеческих чувств.

 

Глава 7

Отряд вступает в бой

Новый, 1944 год бойцы Особого отряда НКВД встречали на затерянном железнодорожном полустанке. Воинский эшелон шел вперед – на запад! Со всем имуществом, вооружением и оснащением отряда. Фактически это был отдельный батальон быстрого реагирования: три взвода подготовленных и обученных «волкодавов», взвод снайперов, минометная батарея, подразделение кинологов с собаками, военно-полевые медики и подразделение управления. В бою их прикрывали бронированные «Студебекеры» с крупнокалиберными пулеметами, на двух машинах дополнительно установили еще и 82-миллиметровые минометы. Сейчас броневики стояли на железнодорожных платформах. Особому отряду НКВД придавалось также звено из четырех боевых самолетов-бипланов «Ан‑2». Вся эта мощь была «детищем» капитана Госбезопасности Ракитина. «Попаданец» из Донецкой Народной Республики три года назад дал себе зарок, если уж пришлось каким-то неизъяснимым образом перенестись более чем на полвека назад, во времена Великой Отечественной войны, то здесь он будет уничтожать бандеровских зверей в их же собственном логове – на Западной Украине.

Лежа в теплушке на жестких деревянных нарах вместе со своими ребятами, Виктор Ракитин думал о собственной судьбе. Его угораздило невероятным образом «провалиться» во времена Великой Отечественной войны, выжить страшной осенью сорок первого и уцелеть в адовой мясорубке Сталинградской битвы. Теперь его мечта близка как никогда. Капитан Госбезопасности раз за разом вспоминал, как их подняли по тревоге в подмосковном учебно-тренировочном лагере…

* * *

В одну из непроглядных декабрьских ночей личный состав подразделения был поднят по тревоге. Все делали быстро, но без суеты, для военного человека тревога – дело привычное. Офицеров вызвали к начальнику учебно-тренировочного лагеря. Командиру Особого отряда НКВД капитану Ракитину вручили секретный пакет с приказом вскрыть его по прибытии к новому месту дислокации.

На выметенном от снега плацу выстроились бойцы НКВД, все в полной экипировке, с оружием и вещмешками за плечами. В мехпарке уже гудели двигателями бронированные «Студебекеры». Водители выводили машины из боксов, готовились к погрузке военного имущества и личного состава.

– Товарищи офицеры, старшины, сержанты, рядовые. Почти все из вас в прошлом были пограничниками. Сейчас Красная Армия уверенно крушит гитлеровскую сволоту, и я уверен – мы скоро выйдем на рубежи нашей Родины-матери! Ну а дальше фронтовые дороги приведут нашу победоносную армию под началом товарища Сталина и таких выдающихся полководцев, как Жуков, Рокоссовский, Конев, Ватутин, Катуков, Рыбалко, Москаленко, к логову гитлеровцев – в Берлин. Но наша задача будет иной. Вы все уже знаете, что подразделениям НКВД совместно с армейской контрразведкой СМЕРШ предстоит проводить специальные операции по борьбе с националистическим бандеровским подпольем на Западной Украине. Националисты, прикормленные гитлеровцами, будут чинить зверства и совершать диверсии на освобожденной территории Украинской Советской Социалистической Республики. Этого мы, точнее – вы, допустить не должны! Помните, ребята, – пограничники никогда не отступают без приказа!

– Служим трудовому народу, товарищ комиссар Госбезопасности третьего ранга!

– Вернитесь живыми, сынки…

Прозвучала команда «по машинам». Глухо урча моторами на пониженных оборотах, бронированные «Студебекеры» и обычные грузовики выехали за ворота учебно-тренировочного лагеря. По накатанной дороге направились к полустанку. Там, на запасных путях, исходил паром эшелон. Погрузка заняла всего пару часов с небольшим. Дав прощальный гудок, локомотив потянул воинский эшелон на запад. Впереди «осназовцев» НКВД ждали Карпаты – страна волков и волкодавов.

* * *

Добирались тяжело. Железные дороги были забиты эшелонами, идущими на фронт и обратно. С превеликим трудом дошли до уже освобожденного войсками 1-го Украинского фронта Киева. Но в столице Украины не задержались – поменяв паровоз, эшелон двинулся дальше.

От Киева путь стал еще более тяжелым. Начальник киевского вокзала, сильно хромающий на левую ногу майор со шрамом на щеке и скрещенными молоточками железнодорожных войск в петлицах, предупредил:

– Аккуратнее там, товарищ капитан. Я понимаю, вы, НКВД, – парни крутые, но… Киев освобожден не так давно. Сейчас бьют гитлеровцев под Корсунью, там сосредоточились крупные силы эсэсовцев. А по лесам шныряют разные недобитки – остатки разгромленных немецких частей, полицаи, бандеровские отряды да и просто бандиты. Будет нелегко вам добраться до Ровно, его же только вчера генерал Ватутин взял. Кончилась немецкая власть над Украиной!.. – сказал начальник вокзала, затягиваясь крепким папиросным дымом.

– Похоже, что кое-кто не разделяет радости от освобождения Советской Украины. Но ничего – это дело поправимое… – ответил капитан Ракитин.

Но он принял к сведению совет майора-железнодорожника. Эшелон имел в своем составе две платформы противовоздушной обороны, каждая из которых была вооружена крупнокалиберным пулеметом «ДШК» и счетверенным «Максимом». Оба вагона были прикрыты стальными бортами, вдоль которых уложены деревянные шпалы. Паровоз имел защищенную стальными листами кабину, это делалось для того, чтобы защитить поезд от осколков немецких авиабомб. Не бронепоезд, конечно, но от пуль защитить может. Стервятников Люфтваффе наши краснозвездные «ястребки» сбивали еще над линией близкого фронта, господство советской авиации зимой 1944 года было подавляющим. Но зенитные пулеметы могли неплохо «поработать» и по наземным целям…

К тому же капитан Ракитин приказал стрелкам в бронированных «Студебекерах» занять места на пулеметных турелях и вести огонь без предупреждения, если только заметят что-нибудь подозрительное по обеим сторонам железнодорожной колеи. Также он велел усилить броневики ручными пулеметами. А одну платформу с полевой кухней и прочими хозяйственными припасами использовали в качестве контрольной площадки, прицепив впереди паровоза. Ее дополнительно загрузили мешками с песком и деревянными шпалами. На стены теплушек снаружи приколотили шпалы и листы железа, но это была все же слабая защита.

– Угодим в «халепу» – останемся голодными, но, вероятно, живыми, – мрачно пошутил Виктор. Он дополнительно проинструктировал офицеров, старшин и сержантов. – Только без самодеятельности. Начнется стрельба – сразу падайте на пол теплушек. Ответного огня не открывать, двери вагонов не откатывать. Нас прикроют пулеметчики. Действовать только по команде. Все понятно?

– Так точно!

* * *

В «халепу» угодили на подъезде к Ровно. Стояло хмурое утро, сыпал мокрый, комковатый снег. Густой лес подступал вплотную к совсем небольшой полосе отчуждения. На крутом повороте железной дороги эшелон сбавил скорость – да он и так шел недостаточно быстро из-за плохой видимости. Именно в этот момент и ахнул мощный взрыв.

Многотонный молот взрывной волны приняла на себя железнодорожная площадка, превращенная в контрольную платформу перед паровозом. Несчастная полевая кухня превратилась в ракету, «стартовав» в неизвестном направлении. Мешки с песком и массивные деревянные шпалы вместе с хозяйственным хламом приняли на себя взрыв и частично погасили его разрушительную силу. Сам паровоз от взрыва не пострадал, только машинист получил легкую контузию. Но это было только начало.

Всколыхнулись разлапистые, покрытые снегом ветви елей. Стрелки на платформах и на броневиках успели отследить движение. В следующий момент по обеим сторонам железной дороги разверзся огненный ад!

Нападающие патронов не жалели, а по длинному эшелону промахнуться мог только слепой, да и то он стрелял бы на слух – наверняка. Треск пулеметных очередей ударил стальным вихрем. Резко и отрывисто захлопали винтовочные выстрелы.

Зенитные установки на платформах прикрытия ответили плотным огнем. Крупнокалиберные пулеметы «ДШК» косили не только ветки, но и словно пилой срезали молодые деревца из подлеска. А счетверенные «Максимы» вообще косили все подряд. На закрепленных железнодорожных платформах тоже заработали пулеметы. Воинский эшелон ощетинился раскаленным свинцом, словно огненный еж.

Виктор Ракитин в теплушке лежал ничком на полу, сжимая в руках пистолет-пулемет «ППС‑43». Вокруг визжали пули, дырявя деревянные стены вагона. В воздухе летал раскаленный свинец вместе с древесными щепками. Сейчас Виктор уже не мог повлиять на ситуацию. Но его распоряжения об усиленной защите и забота о постоянной боеготовности в пути позволили отбить первую яростную атаку лесных бандитов.

Нападавшие рассчитывали легко разделаться с обычным воинским эшелоном, а получилось, что нарвались чуть ли не на бронепоезд. Крепко получив по зубам, бандиты поспешили отступить в глубь леса.

Постепенно стрельба стихла. Капитан Ракитин поднялся с пола и отряхнулся. Негромко стонал раненый, ему уже делали перевязку. Виктор добрался до переносной рации, которая была установлена в «командирской» теплушке. Вызвал по очереди все вагоны и броневики, которые также были оборудованы радиосвязью.

– Вызывает «Первый», доложить о потерях.

Старшие по вагонам и платформам доложили о ситуации, раненых оказалось четверо – все легко. Военврач, фельдшера и санинструкторы медвзвода уже делали им необходимые уколы и перевязки. Капитан Ракитин как раз на такой случай внезапных боев и комплектовал себе медицинское подразделение и отстаивал перед вышестоящим командованием каждую штатную единицу, каждую ампулу антибиотика или сульфаниламида.

Виктор с парой автоматчиков раскрыл дверь вагона и спрыгнул на снег. Проваливаясь почти по колено, они добрались до локомотива. Паровозная бригада, машинист, помощник и кочегар – уцелели, получили только легкую контузию. Механизмы «стального коня» – серьезных повреждений от обстрела неизвестной банды тоже не получили.

Гораздо хуже дело обстояло с железнодорожной колеей. Изуродованные и перекрученные взрывом рельсы смотрели в свинцово-серое небо черными закопченными змеями. На путях зияла приличных размеров воронка.

– Ну, что скажешь, Кузьмич?.. – озадаченно спросил Виктор.

– А шо тут вдієш… Ремонтную летучку вызывать трэба.

– Хорошо, я свяжусь по рации, затребую ремонтную бригаду.

* * *

Пока ждали дежурный паровоз с путевой ремонтной бригадой со всем необходимым, Виктор организовал боевое охранение и выносные замаскированные посты-«секреты». Группы автоматчиков под прикрытием крупнокалиберных «ДШК» с поездных платформ и броневиков «прошерстили» опушку леса – там, где свинцовые очереди проложили заметные просеки. Нашли четырнадцать трупов, на истоптанном снегу ясно виднелись кровавые следы. Видимо, были и «подранки».

Вот и состоялось знакомство… Виктор вглядывался в мертвые, заросшие бородами и щетиной лица. Форма на них была невообразимой смесью «цивильного», немецкого и советского обмундирования. У некоторых на рукавах нашиты трезубцы. Он обратил внимание и на разномастное оружие – уцелевшие бандиты даже не попытались забрать его. Винтовки Мосина и немецкие карабины Маузера, попадались и австрийские «Манлихеры», видевшие еще Первую мировую войну. Немецкие пулеметы – «Машиненгеверы‑34», «Косы Гитлера» – MG‑42, наши «Дегтяри-пехотные», немецкие пистолеты-пулеметы MP‑40, опять же советские автоматы «ППШ». За поясом у убитых – «Парабеллумы», «ТТ», немецкие гранаты-«колотушки» на длинных ручках. Да, вооружены бандеровцы были весьма прилично!

Закоченевшие тела собрали на одной из платформ, накрыв брезентом. Так было нужно – их доставят в комендатуру в Ровно для того, чтобы сфотографировать и снять отпечатки пальцев. Потом сверят дактилокарты и другие данные с разыскными делами контрразведки. Трофейное оружие и снаряжение собрали в одном из вагонов.

Паровоз с ремонтной бригадой пришел после обеда. С демонтажем взорванных и установкой новых рельсов провозились до темноты. Путейцам с радостью помогали и пограничники Особого отряда. За долгое время поездки они, что называется, отлежали бока и радовались возможности размять мышцы. Работа спорилась, но караулы и пулеметчики внимательно следили за опушкой леса.

* * *

Оперативный отряд НКВД под командованием капитана Госбезопасности Виктора Ракитина прибыл в город Ровно уже под вечер. Поселились они в крепком каменном особняке на окраине города, принадлежавшем раньше, по-видимому, купцу. Очевидным преимуществом такой дислокации стали довольно просторный двор и крепкий подвал. Во дворе без труда уместилась пара бронированных «Студебекеров», а также «Додж и три четверти» с рацией и пулеметом. Это был так называемый разъездной автомобиль, чтобы не гонять постоянно броневики. Остальные машины разместились на небольшом полевом аэродроме неподалеку – одновременно и место стоянки удобное, а летчикам и обслуживающему персоналу дополнительная охрана.

На этой полевой площадке предполагалось базирование боевых бипланов «Ан‑2». Но авиационное звено пока что задерживалось из-за нелетной погоды в Киеве.

Первым делом капитан Ракитин зашел к начальнику контрразведки СМЕРШ 1-го Украинского фронта, к которому в порядке усиления был прикомандирован Оперативный отряд НКВД.

– Это хорошо, что вы сейчас прибыли. У нас тут в окрестных лесах, по селам да на хуторах сам черт ногу сломит! Ровно совсем недавно освобожден, а в чащобе кого только нет! – Полковник, с красным от недосыпа лицом, в мятом кителе, но свежем подворотничке и гладко, до порезов, выбритый, курил одну папиросу за другой, давя окурки в срезанном донце артиллерийской гильзы. В соседней комнате стучал телетайп и пищала морзянка рации. Нужно выставить мобильные заслоны на дорогах. Могут прорываться гитлеровские недобитки или же диверсанты. Ну, и бандеровцы, куда ж без них – в такую-разэдакую мать, нехай!

– Готовы приступить к боевому дежурству, – откозырял капитан Госбезопасности – «попаданец» Виктор Ракитин.

* * *

Городок Виктору не слишком понравился. Дома здесь строились в основном одноэтажные. Только в центре попадались двухэтажные каменные строения – наследия царских времен Российской империи или даже Речи Посполитой. Выделялись только церкви, католический костел да немногочисленные «маетки», то есть имения панских господ. Город Ровно в разные времена принадлежал различным польским магнатам: Замойским, Конецпольским, Валевским.

Освобождение Ровенской области от гитлеровцев началось в январе 1944 года. А уже второго февраля в Ровно вошли советские войска. К пятому февраля 1944 года завершилось освобождение города от гитлеровцев. Здесь еще были видны следы пожаров, многие дома, особенно на окраине, были разрушены прямыми попаданиями артиллерии. Да и в центре на стенах уцелевших домов оставались пулевые и осколочные отметины.

Да и гитлеровских недобитков хватало в этих краях. Сами «хозяева» из Третьего рейха бежали, сверкая пятками, на запад. А вот холуев своих бросили, что называется «напрызволяще», на произвол то есть. Бандеровцы, дезертиры, предатели и просто бандиты заполонили окрестности. Наверное, ночи не обходилось без того, чтобы комендантскую роту не поднимали «в ружье». К выстрелам тут уже все привыкли.

* * *

Во время гитлеровской оккупации это была столица так называемого Рейхскомиссариата Украина площадью 339 200 квадратных километров, поделенного на двадцать четыре округа. Рейхскомиссариат, созданный 20 августа 1941 года, охватывал Ровенскую, Волынскую, Каменец-Подольскую, Житомирскую области, северные районы Тернопольской и Винницкой областей, восточные районы Николаевской, Киевской, Полтавской, Днепропетровской областей, северные районы Крыма и южные районы Белоруссии. Вот такие были у Гитлера «аппетиты». Интересно, что в дальнейшем Рейхскомиссариат Украина должен был включить в себя еще и исторически сложившиеся русские области: Курскую, Воронежскую, Орловскую, Ростовскую, Тамбовскую, Саратовскую и Сталинградскую.

Но вместе с тем гитлеровцы продолжали играть в «местное украинское самоуправление» – 3 июля 1941 года в оккупированном Ровно была создана городская «власть». Председателем – «головою» – городской управы стал фармацевт Поликарп Бульба, вторым посадником был назначен профессор, учитель гимназии Иван Савъюк, первым членом управы стал законодатель Сергей Иллюк, вторым – Назар Шевчук.

Но такое «самоуправление» оставалось лишь номинальным. Фактически власть в Ровно, как и на всей оккупированной территории Украины, находилась в руках немецких оккупантов.

* * *

Наместником гитлеровской Украины стал рейхскомиссар, обергруппенфюрер Эрих Кох, он как раз заседал в здании бывшей мужской гимназии, наиболее выделяющемся архитектурой здании Ровно. Территория парка за оградой была перекрыта патрулями СС и пулеметными гнездами. Но он не любил этот мрачный и провинциальный городок. Эрих Кох бывал здесь лишь наездами по нескольку дней, предпочитая находиться большую часть времени в Берлине.

А вот его заместитель по «политическим делам», правительственный президент Пауль Даргель почти безвыездно находился в Ровно. Лишь время от времени он вылетал в Киев, Днепропетровск, Николаев и другие города Украины, чтобы на месте направить «деятельность» своры гитлеровских правителей. Одновременно Даргель руководил разветвленной сетью банд украинских националистов. Бандеровцы под руководством СС и полевой жандармерии выполняли карательные рейды против советских партизан, террором запугивали местных жителей, отбирали у украинских же селян последнее для своих господ с черепами на фуражках и рунами в петлицах. В общем, выслуживались, как могли.

«Мне нужно, чтобы поляк при встрече с украинцем убивал украинца и, наоборот, чтобы украинец убивал поляка. Если до этого по дороге они пристрелят еврея, это будет как раз то, что мне нужно… Некоторые чрезвычайно наивно представляют себе германизацию. Они думают, что нам нужны русские, украинцы и поляки, которых мы заставили бы говорить по-немецки. Но нам не нужны ни русские, ни украинцы, ни поляки. Нам нужны плодородные земли» – так высказывался о своей «работе» обер-палач Украины, обергруппенфюрер СС с усиками «а-ля Гитлер» Эрих Кох. А бандеровцы делали все, творили любые зверства, чтобы слова гитлеровского наместника стали страшной реальностью, воплотились бы в кровь и следы, сотни и тысячи расстрелянных и заживо сожженных украинцев, русских, поляков, евреев…

В Ровно находилось большое количество военных, экономических и полицейских учреждений немецких оккупантов, сюда прибыли сотни гитлеровских чиновников разных рангов: начальников, инспекторов, разномастных «фюреров». Немецкие оккупанты имели в своем распоряжении разнообразные полицейские силы, следившие за установленным ими очень жестоким «новым порядком». В городе проводились массовые аресты и расстрелы советских граждан, в Ровно было создано три концлагеря для советских военнопленных, которых свозили сюда из других мест. За время оккупации в Ровно и окрестностях гитлеровцы уничтожили более ста тысяч военнопленных и мирных жителей.

И еще одна выразительная цитата гитлеровского карателя и наместника Украины: «Мы народ господ и должны жестко и справедливо править. Я вытяну из этой страны все до последнего. Мы должны осознавать, что самый мелкий немецкий работник расово и биологически в тысячу раз превосходит местное население».

Именно таким палачам и служили, точнее, прислуживали бандеровские мрази! К этим зверям в человечьем обличье у капитана Госбезопасности Ракитина были собственные счеты!

* * *

Но были в Ровно, в самом гнезде гитлеровских оккупантов, и другие украинцы, настоящие – советские. Которые не боялись выступать против оккупантов и их прихвостней-бандеровцев с оружием в руках. Здесь было создано антифашистское подполье, которое было связано с партизанами. В области действовало три достаточно крупных партизанских соединения. В районе Ровно базировался разведывательный партизанский отряд Дмитрия Медведева, а непосредственно в городе работал знаменитый разведчик Николай Кузнецов – «оберлейтенант Пауль Зибер».

Естественно, «попаданец» Виктор Ракитин в своем прошлом-будущем еще ребенком читал мемуары знаменитого партизана-разведчика Дмитрия Медведева: «Это было под Ровно» и «Сильные духом». Причем ценность этих книг состояла в том, что первая вышла в 1948 году, а вторая – в 1951-м, то есть написаны они были, что называется, по горячим следам. По памяти человека, который еще в 1944-м воевал в этих самых лесах под Ровно. И читались эти произведения не как военные мемуары, а как авантюрно-приключенческие романы. Но главная особенность – это невыдуманные судьбы людей. Абсолютно обычных людей, которые нашли в себе силы и мужество прославиться героями.

А теперь и сам Виктор Ракитин нежданно-негаданно попал в этот город. Невероятная судьба «попаданца» забросила его сквозь десятилетия в самое пекло жестокого и бескомпромиссного противостояния с озверевшим бандеровским подпольем. Сможет ли, найдет ли в себе силы капитан Госбезопасности Ракитин стать достойным памяти Дмитрия Медведева и Николая Кузнецова?

 

Глава 8

Карпатское гостеприимство

– Завтра с утра выезжаем на патрулирование в села Ровенской области. Всем привести в порядок оружие и обмундирование. Механикам-водителям – проверить броневики, – приказал капитан Ракитин.

– Есть, товарищ командир!

– Разойдись!

С утра в расположении части – обычная беготня и суета. Бойцы Оперативного отряда НКВД проверяют оружие, набивают кармашки и подсумки разгрузочных жилетов магазинами к пистолетам-пулеметам и гранатами. Набирают в карманы так называемую рассыпуху – патроны россыпью. Среди бойцов суетится фельдшер, неотличимый, за исключением санитарной сумки со споротым красным крестом, от остальных. Проверяет, все ли взяли с собой положенные жгуты и перевязочные пакеты. Что ж, это его забота. Радисты проверяют рации, забирают дополнительные аккумуляторы, кутают их в старые ватники, чтобы преждевременно не разрядились на морозе.

– По машинам! – Капитан Ракитин забрался в кузов командирского броневика и ударил по крыше кабины прикладом автомата. – Ну, все, закрывай глаза и поехали!..

Бойцы рассмеялись знакомой шутке. Всех охватило знакомое нервное напряжение, мандраж перед боем.

* * *

Попетляв по узким улочкам Ровно, два бронированных «Студебекера» с крупнокалиберными пулеметами в кузовах вырвались на относительно широкий тракт. Водители пронзительными звуками клаксонов распугивали груженые телеги и немногочисленные автомобили. На блокпосту у выезда из города солдаты помахали им вслед. Ехали быстро, разбрызгивая грязь из-под колес, по обеим сторонам дороги поля сменились редколесьем, а потом лес подступил к обочинам плотной стеной.

– Осторожно, ветки! – Бойцы отпрянули от стальных бортов кузова.

Небольшое село Кам’яні потоки затерялось в лесу у берега небольшой, но полноводной речушки, скованной сейчас льдом. Примерно полсотни дворов, водяная мельница на берегу. В центре на маленькой площади возвышалась почерневшая от времени деревянная церковь. Над заснеженными крышами изб курились дымки, раздавался лай собак и мычание коров. Блеяли козы.

Переехав горбатый, опасно поскрипывающий под тяжестью броневиков мост, подразделение капитана Ракитина направилось к центру села. Грузовики с обшитыми сталью кабинами и кузовами продвигались медленно, распугивая звучными сигналами клаксонов сонных и апатичных собак. За плетеными тынами и дощатыми заборами на «Студебекеры» настороженно, но с интересом смотрели местные жители.

Виктору бросилось в глаза, что в основном это были пожилые мужики и женщины уже далеко за сорок да малые дети. Молодежи особо видно не было, так, только пара-тройка юных лиц.

– Тату, совєти прийшли! – выкрикнул кто-то из ребятни. На него сразу же зашикали взрослые.

«Н-да… Тату, совєти!.. Тут надо бы быть осторожнее», – подумал капитан Ракитин.

Их уже встречали. В большой избе в центре села, напротив церкви, располагался сельсовет. Возле него собралось местное начальство: невысокий дородный председатель с вислыми усами, молодая женщина и священник в черной рясе. Две девушки в нарядных платьях держали на подносе хлеб-соль.

– Из машин! Строиться! – приказал капитан Ракитин и передал командование Алексею Хрящеву. – Лейтенант, бойцы в вашем распоряжении.

– Есть!

– Здравия желаю, товарищу начальныку! Я тут председатель сільської рады – сельсовета. Зовут меня Сидор Филимонович. А это Оля, наша вчителька, и отец Кирилл, настоятель месной церквы. Они вместе діточок наших вчать.

– Здравия желаю. – Виктор снял фуражку, церемонно поклонился хлебу, отломил кусочек, обмакнул в солонку и съел. Потом передал поднос своему заместителю. – Проводите в хату, господарю!

– Ото ж и воно, проходьте. – Председатель засуетился, пропуская гостей. И прикрикнул на зевак: – А вы чого вытрищилыся? Робыты нічого?!

Но селяне с бесподобным спокойствием пропустили мимо ушей грозный окрик сельского головы. Для небольшого села любое изменение привычного распорядка – это уже событие. А прибытие двух бронемашин с «советами» – эпизод легенды, который будут потом с подробностями пересказывать другим. Вот только с каким чувством… Последнее зависело не только от капитана Ракитина, но и от настроений в селе. Об этом Виктор и спросил сельского голову.

– Та ні – народ у нас мирный. Бандерівців й на очі нэ бачілы! – махнул рукой председатель сельсовета.

– А молодежи чего нету?

– Та, то німці у Германию угналы. А хто – в партизанах…

– Сидор Филимонович, мы у вас погостим маленько. Займемся патрулированием окрестностей, выясним обстановку

– Та какие ж можуть буты вопросы?! Конешно. Мы вам зараз хаты для постоя подготовимо… А покы – ось, отведайте, что Бог послав… – Сельский голова прикрикнул на жену, которая хлопотала у печки.

Бог послал на сегодня большой казан рассыпчатой вареной картошки, шкварки – жареное с луком сало, да и обычное, соленое, лежало нарезанное в деревянной тарелке. В глиняной миске лежала квашеная капуста, а в другой – соленые огурцы и помидоры. Хозяин напластал ножом ломти черного хлеба.

– Погодите, пан голова, – поднялся с места капитан Ракитин.

– Та якый же ж я пан…

– Нам тоже негоже к столу – и без подарков. – Виктор взглянул на священника. – Пойдемте с нами, святой отец, тоже передадим вашему приходу кое-какие дары. Нам же на дорогу пайки выдали.

Вместе подошли к бронированным грузовикам. По приказу капитана Ракитина солдаты вытащили из кузова два туго набитых вещмешка. Через плотную ткань проступали округлые очертания банок с консервами.

– Держите, батюшка, это вам!

– Благословите, батюшка! – внезапно сказал один из бойцов НКВД, снимая шапку.

Виктор удивленно глянул на него – часом, не помутился ли воин рассудком?! Или это провокация?..

– А что, и в НКВД в Бога верят?.. – осведомился святой отец.

– Все под Богом ходим, батюшка, – ответил Виктор, глядя на бойца.

Хмыкнув, священник повернулся к бойцу. Тот приник губами к его руке, а потом священник его перекрестил. Солдат отошел и надел шапку. А потом мельком глянул на командира. Тот все понял, но и бровью не повел. Двое солдат тащили увесистые вещмешки с продуктами. Короткие автоматы с глушителями болтались за спиной.

* * *

Как только вошли в хату, один из бойцов прислонил вещмешок к стене и молниеносно перехватил шею священника удушающим захватом. Так и вошли в светлицу. Виктор вытащил из кармана «лимонку» и выдернул кольцо, приложив указательный палец к губам. Все, кто находился в комнате, буквально окаменели.

Капитан Ракитин уже успел «прокачать» ситуацию. Боец неспроста подошел за благословением – вероятно, ему нужно было рассмотреть на руках ряженого попа характерные мозоли от спускового крючка и затвора оружия. Да и частички сгоревшего пороха не так-то легко отмыть. Так же как и отбить дух ружейного масла и пороховой гари. Неизвестно, что учуял боец Оперативного отряда НКВД, но учуял. Действовать приходилось интуитивно, по наитию. И капитан Ракитин обостренными звериными инстинктами понял намерения своего бойца.

В самой хате мог находиться схрон – начни он возиться с оружием, в погребе или еще где, наверняка бы это услышали. А вот «лимонка» с кольцом от нее, болтающимся на другом пальце, – это аргумент исключительно убедительный. Его поняли правильно – кто рыпнется, три секунды и на небе!

– Ну, шо ж, спасыби, гости дорогие за подарунки! Сідайте скоріш до столу, бо картопля стынет. Сальца ось візьміть!.. – Хозяин преувеличенно радушно стал распоряжаться за столом.

Боец НКВД вскинул компактный пистолет-пулемет и, стараясь не лязгать, плавно оттянул назад затвор. Второй чуть сильнее придушил бандита, ряженного в одежду священника, и тот сполз по стене. Теперь светлицу контролировали уже два автомата.

Пистолет «ТТ» так и остался в кобуре капитана Ракитина, но в левой руке появился «Наган». Виктор большим пальцем взвел тугой курок безотказного револьвера. А в правой ладони все так же была зажата «лимонка». Командир Оперативного отряда НКВД стволом «Нагана» указал вниз и вопросительно посмотрел на сельского голову.

Тот замялся, но все ж едва заметно кивнул. Капитан Ракитин проследил за его взглядом – получается, что он угадал. Потайной ход в схрон находился возле печки, как раз там, где были навалены дрова для растопки. Вероятно, под таким капитальным домом и схрон тоже должен напоминать долговременный бункер. Сколько там «бандерлогов» и чем они вооружены – неведомо…

– А что, отнеси-ка ты, господарю , бойцам казанок картошки.

– Та, зараз й однесу!..

Вместе с председателем-предателем Виктор вышел в сени, все еще сжимая гранату.

– А ну, сука, говори, где еще есть выходы из схрона? Быстро, б…дь такая! А то сейчас все тут разнесу к едрене фене!!! – шепотом, но вполне убедительно сказал Виктор.

– У сарае, там, дэ корова… Там выхід.

– Еще где? Ну, отвечай, курва!

– У овражке, там, дэ ручей…

– Сколько в схроне бандеровцев? Ну?!

– П’ятэро… Тількы нэ вбывай!..

Виктор саданул рукояткой «Нагана» хозяина хаты по лицу и добавил коленом под дых. Тот залился кровью и с утробным стоном сполз по стенке. Ракитин на ощупь вставил выдернутое кольцо чеки обратно в запал «лимонки» и разогнул тугие проволочные усики. Это была рискованная операция, потому как пальцы уже неметь начали. Но ничего не поделаешь… Саму гранату спрятал в карман.

– Заходим, вытри, сволочь, кровь, и будь поприветливее. Кто знает, может, и выживешь…

Вернувшись, Виктор под преувеличенное веселье и разглагольствование хозяина написал несколько слов на клочке бумаги. «Наган» все так же он держал наготове.

– Вася, – обратился он к бойцу, – сгоняй к броневику, там в кабине фляжка спирта осталась. Уважим хозяина. Да побыстрее! – обратился Виктор к одному из бойцов.

– Есть, товарищ командир, это мы быстро!

Кстати, Виктор обратил внимание, что и сам хозяин хаты, и его жена держатся настолько хладнокровно, будто это и не селяне вовсе, а хорошо подготовленные агенты, привыкшие действовать в стрессовой ситуации. А вот молодая женщина заметно нервничала, кусала губы, но красноречиво смотрящие на них стволы оружия не позволяли ей скатиться в истерику. Ряженный священником бандеровец все еще валялся без чувств.

* * *

«Коровник – на прицел. Четверо с пулеметом – в овраг», – прочел на клочке бумаги Алексей Хрящев. Мгновенно сообразил, что к чему. Подозвал сержанта, объяснил задачу. Пулеметчики на турели развернули массивный ствол «ДШК» в сторону сарая, из которого периодически мычала корова.

Бойцы разбрелись по селу на первый взгляд без всякой системы. Заговаривали с местными, интересовались житьем-бытьем. Делились с мужиками махоркой. Кто-то отдал мальчишкам кускового сахара из пайка. Четверо солдат, в том числе один с пулеметом Дегтярева с круглой «тарелкой» над стволом, обошли село и оказались у небольшого овражка, по которому журчал ручей.

* * *

Вернулся боец с «фляжкой спирта», а вместе с ним и еще двое. Виктор, не переставая непринужденно балагурить и закусывать, шевельнул стволом «Нагана». Все встали, жену председателя сельсовета и молодую, то ли учительницу, а скорее всего, связную, оттерли к сеням, а потом аккуратно выпроводили во двор. Там уже покуривали в расслабленных позах несколько бойцов.

– Не рыпайтесь, ведите себя спокойно и естественно, а то свинцом нашпигуем, – сквозь зубы предупредил Лешка Хрящев. Пистолет-пулемет Судаева он держал под рукой, как и его подчиненные.

Между тем в хате автоматчики взяли на прицел схрон. Настала секундная тишина – дальше притворяться не имело смысла. Виктор подтолкнул хозяина хаты стволом «Нагана». Тот разбросал поленья возле печки и нажал неприметный рычаг. В полу что-то щелкнуло. Потом хозяин под прицелом трех автоматов бойцов НКВД потянул за веревку, открывая люк.

Снизу резко ударили выстрелы – первые пули достались предателю-председателю, ему разворотило живот. Из погреба кто-то из бандеровцев высадил весь магазин немецкого пистолета-пулемета MP‑40. Наши бойцы ответили в три ствола из автоматов «ППС‑43» – влупили, что называется, от души! Снаружи, услышав выстрелы, дико заголосила хозяйка хаты.

Некоторое время было тихо, потом в сарае замычала корова. Со скрипом открылась грубо сколоченная из досок дверь. Оттуда выбрались двое в потрепанной полувоенной форме, в кепках-«мазепинках». В руках – оружие.

– По бандеровской сволочи – огонь! – крикнул лейтенант Хрящев пулеметчику.

Загрохотал могучий 12,7-миллиметровый «ДШК», «голос» пулемета перекрыл все остальные звуки. Тело одного из бандеровцев конвульсивно задергалось, прошиваемое насквозь остроконечными пулями по пятьдесят граммов каждая. Другому бандиту тяжелая пуля из «ДШК» оторвала руку по плечо – конечность отлетела и ляпнулась кровавой кляксой на беленую стену хаты. Из зияющей раны хлестала кровь, заливая все вокруг. Сделав пару заплетающихся шагов, тело упало в лужу собственной крови. «Бандерлог» умер, еще даже не коснувшись головой земли.

Четверо бойцов Оперативного отряда заметили, как на склоне оврага, выходящего к ручью, отвалился в сторону, осыпая снег, замаскированный люк. Из темного лаза показались двое бандеровцев. Старший взял оружие на изготовку, но стрелять не спешил, наблюдал за дальнейшими действиями бандитов. Запорошенный снегом кустарник и белые маскхалаты надежно скрывали чекистов.

Те пошлепали прямо по ручью, прикрываясь склонами, густо поросшими покрытым снегом кустарником.

– Коля, дай короткую очередь впереди них, – обратился старший к пулеметчику.

– Сейчас. – Стрелок поставил «Дегтярь» на сошки и нажал на спуск.

Коротко прогрохотал пулемет, веер свинца взбил белые фонтанчики снежной пыли. Оба бандеровца инстинктивно метнулись назад, вскидывая оружие и слепо поводя стволами.

– А теперь – позади них на пару шагов…

Снова ударил пулемет. Теперь снежные фонтанчики взвились позади «бандерлогов», отрезая им дорогу к отступлению. Те «намек поняли» – побросали немецкие пистолеты-пулеметы и, не дожидаясь команды, подняли руки в гору.

А в хате в это время из подвала все еще отстреливался бандеровец, судя по словам хозяина, последний. Виктор не спешил ни сам лезть под пули, ни отправлять на смерть собственных бойцов.

– Семен, швырни дым!

– Бут-сделано, командир! – Боец выдернул чеку дымовой гранаты и запулил ее в открытый люк подвала.

Спустя пару секунд оттуда, словно из кратера, повалил густой белый дым. Без противогаза там находиться было просто невозможно. Даже в хате бойцы закашлялись – горло дерет, будто наждаком… Несколько секунд спустя сухо хлопнул одиночный выстрел.

Когда дым развеялся, Виктор Ракитин вместе с бойцами спустился в подпол. Бандеровский схрон был оборудован капитально: здесь были и оружие, и запасы продовольствия – в основном немецкие консервы. Но самым главным сокровищем стала рация – «Телефункен».

Капитан Ракитин приказал все это добро перегрузить в бронированные «Студебекеры». Консервы как раз стали законным трофеем «волкодавов» НКВД. А вот рацию вместе с запасными аккумуляторами, а главное – с шифровальным блокнотом, приняли честь по чести – под протокол. Шифроблокнот бандеровцы не успели уничтожить во время перестрелки. Даже тот «бандерлог», который застрелился, испугавшись правосудия, не «дотумкал» уничтожить важный шпионский документ. Зачастую оперативники Госбезопасности были слишком высокого мнения о подготовке бандеровцев, хотя в действительности профессионалов-террористов и диверсантов среди ОУН-УПА было немного. Лесные бандиты в основном полагались на собственное звериное чутье и такую же звериную жестокость.

* * *

В хате царил полнейший разгром, сквозь выбитые стекла задували сквозняки. С громким стоном очнулся ряженный в священника бандеровец.

– Снимите с него поповское одеяние, чтобы народ не смущать. А то потом начнется – «злая гэбня батюшку ни за что ни про что арестовала».

Подчиненные выполнили приказание. Под мышкой у этого субъекта нашлась интересная отметина: вытатуированный ряд цифр, порядковый номер.

– Что, сволочь, в Травнике служил?.. – спросил капитан Ракитин.

Лагерь смерти Травник был еще и школой, где гитлеровцы обучали охранников, преимущественно из пленных красноармейцев, власовцев, западноукраинских бандеровцев, «лесных братьев» – прибалтов. Шуцманы потом распределялись в другие лагеря смерти, где, как верные псы, выслуживались перед арийскими господами.

Волчара, который хотел спрятаться в «овечьей шкуре» облачения священника, молчал и только зыркал исподлобья.

– «Я, украинский доброволец, этой присягой добровольно отдаю себя в распоряжение Немецкой Армии. Я присягаю Немецкому Вождю и Верховному Командующему Немецкой Армии Адольфу Гитлеру в неизменной верности и послушании. …Конец моей службы, как украинского добровольца, определяет Немецкая Армия», – припомнил «попаданец» и историк в своем прошлом-будущем Виктор Ракитин текст присяги Украинской Повстанческой Армии. – Ну, что, сильно помог тебе «немецкий вождь» Адольф Гитлер, шакал ты чертов? Мразью ты жил, а гнидой тебе в петле болтаться! Уведите эту бандеровскую шваль!

Интересующийся историей «попаданец» Виктор помнил, каких огромных потерь стоила Победа в Великой Отечественной войне и скольких жертв стоила самим украинцам «деятельность» бандеровцев из УПА. Так, в 1944–1953 годах от рук бандеровцев погибли 30 676 советских граждан, в том числе военнослужащих – 6476, представителей власти – 2732, партийно-административных сотрудников – 251, работников комсомола – 207, колхозников – 15 669, рабочих – 676, представителей интеллигенции – 1931, детей, стариков, домохозяек – 860. Интересно, что подобные данные были опубликованы в 2002 году Институтом истории Украины НАН Украины. Тогда еще такой повальной героизации бандеровского отродья, как при президенте Ющенко, а потом при Порошенко, не было, проскакивали крупицы правды сквозь «желто-блакитное» сито…

Внезапно захрипел и забулькал скрюченный на полу хозяин дома, фальшивый председатель. На него удивленно воззрился один из бойцов Госбезопасности.

– Поглядите-ка, жив, паскуда! – Боец прибавил еще несколько нелицеприятных эпитетов, вспомнив близкую родню бандеровца и почему-то осла.

– Зовите фельдшера с носилками. Пусть сделает перевязку и укол. Нужно, чтобы этот гад выжил: он может многое рассказать об организации бандеровского подполья, – распорядился подошедший капитан Ракитин.

* * *

Бронированные «Студебекеры» покидали село, ответившее советским войскам «карпатским гостеприимством». Здесь бандеровцы крепко получили по зубам и не скоро выйдут из лесу. А местные жители получили наглядный «урок лояльности» и сами убедились, что оперативники НКВД «позубастее» будут, чем бандеровские бешеные волки…

– Слушай, а как же ты догадался, что священник – ряженый?.. – спросил капитан Ракитин у своего «набожного» подчиненного.

– Бросилось в глаза, что ему неудобно в этом облачении, носит он его, как новобранец – военную форму. А потом покоробило меня просто. Православная церковь сейчас фронту помогает, на пожертвования самолеты и танки строит. А эта бандеровская мразь в священника рядится!..

– А сам-то ты крещеный?..

– Крещеный, – кивнул боец. – Вот так и воюю, за Родину – за Сталина! И с нательным крестиком.

– Что тут скажешь – загадочная русская душа!

– Почему же загадочная, командир? Обычная у нас всех душа, – не согласился боец НКВД. – Просто «не в силе Бог, а в правде»!

– Знаешь, кто это сказал?..

– Точно так! Нам же его еще до войны, в тридцать восьмом году, показывали… Специально к нам в село «кинопередвижка» приезжала… А потом уже во время войны несколько раз с ребятами смотрели .

 

Глава 9

Pereat mundus, fiat justitia!

[11]

Госпиталь, где проходили лечение от ран и контузий красноармейцы, был разгромлен. Кто-то (известно, кто) прошелся по просторному и добротному двухэтажному бревенчатому дому из крупнокалиберного пулемета «ДШК». А потом началась кровавая баня. Виктора больше всего поразила сестринская. Юные девочки в белых халатах казались спящими ангелами. Если бы не уродливые кровавые дыры пулевых попаданий. Некоторых добивали выстрелами в голову или в грудь. Несколько раз капитан Ракитин едва не поскользнулся на залитом кровью полу. В помещениях госпиталя стоял тяжелый, сладковатый запах крови. Виктор думал, что за три года Великой Отечественной войны здесь и за три года вооруженного противостояния в Донецкой Народной Республике видел все. Он ошибался.

На ватных ногах он выбрался на свежий воздух. Капитана НКВД перегнуло пополам в горьком и тягучем рвотном спазме.

– Твою ж мать!.. Кто мог такое сделать, а?..

Подошел следователь, закурил. Предложил Ракитину. Тот отрицательно помотал головой.

– Не курю.

– Живых свидетелей нет. Неподалеку наши эксперты нашли следы шин, но протектор размазан. Была также и телега, запряженная парой лошадей. Судя по всему, действовала террористическая группа численностью не более полутора десятков человек при одном крупнокалиберном пулемете и одном станковом, немецком. Стреляных гильз тут немерено… – сообщил следователь. – Также был взломан и разграблен склад с медикаментами.

– С-спасибо, буду думать.

* * *

«Главнокомандующий» Украинской повстанческой армией, обер-палач Роман Шухевич так объяснял бандеровцам кровавые методы борьбы: «Не надо бояться, что люди проклянут нас за жестокость. Пусть из сорока миллионов украинского населения останется половина – ничего ужасного в этом нет». Вот эти звери и старались – убивали всех без разбору. Особенно отыгрывались на тех, кто был более слабым, не мог ответить. Но на каждого бешеного волка из ОУН-УПА найдется по волкодаву из НКВД-МГБ!

* * *

– А чего тут думать?! Пройти по окрестным лесам и деревням!.. – бушевал начальник штаба Особого пограничного отряда.

– Ага, «огнем и мечом», – вполголоса проговорил Лешка.

Виктор Ракитин молчал и думал.

– Да, нужно крепко ударить!..

– Нужно знать, по кому крепко ударить. А иначе мы мало чем будем отличаться от карателей-гитлеровцев, – заметил капитан Ракитин. – По данным следственных органов НКВД, разграблен склад с медикаментами. Лекарства – товар приметный, особенно в селах. Нужно поспрошать контрабандистов, которые в Польшу ходят. Поднять местную агентуру. Знаю, что с этим у нас – не ахти, но такой приметный товар достаточно легко обнаружить.

– Сделаем, – ответил начальник разведки.

* * *

Контрабандный промысел в Карпатах существовал еще со времен царя-батюшки. По узким тропкам и перевалам шли «рыцари беспошлинной торговли», таща папиросы, табак, янтарь, золотишко, другие ценности.

На этот раз товар должен быть особенно ценным – антибиотики. За такое лекарство по нынешним временам не грех и золотом заплатить!

Но на этот раз «гешефтмахер» жестоко просчитался. В условленном месте его ждал не поставщик, а неразговорчивые люди в штатском с колючим взглядом. Контрабандист понял, что влип, когда его мгновенно скрутили. Не помогли ни «Наган» в кармане, ни бритвенно-острая финка за голенищем сапога.

Всю дорогу до Управления контрразведки контрабандист молчал. Пограничники его не били, даже пальцем не тронули. Просто отвели в разгромленный госпиталь. Истерзанные тела уже увезли в морг, но в разбитых коридорах и комнатах витал тяжелый запах крови и смерти. Контрабандиста едва успели вывести во двор, как его скрутило в мучительном рвотном спазме.

К нему подошел Виктор Ракитин.

– Надеюсь, ты понимаешь: после того что здесь случилось, жалости у меня к тебе нет. Выкладывай все, что знаешь, тогда, может быть, – произнес с нажимом Ракитин, – останешься жив.

«Гешефтмахер» судорожно сглотнул.

* * *

Небольшой отряд из шестерых вооруженных людей охранял троих носильщиков с объемистыми баулами за плечами. По узким каменистым тропкам мог пройти только пеший, вокруг была такая глухомань, что сюда даже вороны не залетали. Контрабандисты шли медленно и осторожно. Стояла безлунная ночь, но света звезд, отраженного от белого снега, хватало, чтобы различать дорогу.

Но глаза, усиленные приборами ночного видения, без труда различали на мутно-зеленом фоне яркие по тепловому контрасту фигурки. Компактные автоматы с глушителями были обмотаны бинтами, чтобы воронение не выдавало стрелков раньше времени.

Когда две белые тени в грязно-белых маскхалатах и масках-«балаклавах» заступили на узкую тропку, это произвело эффект взорвавшейся бомбы. Глухо ударили выстрелы. Мгновенное мельтешение рук и ног рукопашной схватки.

– Который из них?

– Вот этот.

– Берем. Остальных – в расход!

– Э-э, ясновельможный пан пограничник, а как же я?.. – дрожащим голосом тихо спросил контрабандист.

– Бери семью и уматывай отсюда в течение суток. Бандеровцы тебе не простят, а на востоке, например на Донбассе, у тебя есть шанс выжить. Поступи на рабфак, устройся работать на завод… Там сейчас рабочие руки ох как нужны!

* * *

Пленного бандеровца «выпотрошили» быстро. Кстати, Виктор Ракитин с некоторым удивлением заметил, что многие «идейные борцы за незалежність України» очень быстро сдают своих подельников. Конечно, попадались и совсем уж фанатики, но таких было мало. Пока что мало…

Отряд, по-местному – «крыивка», базировался в лесу и на хуторах под Ровно. Соединение бандеровцев считалось крупным, больше сотни голов. Все с автоматами, один крупнокалиберный, два станковых и три ручных пулемета, много ручных гранат.

Капитан Ракитин призадумался. Атаковать такие силы в лоб, напрямик – это верный путь к гибели. К тому же его подразделение только прибыло в оперативный район, местности бойцы пока еще толком не знают, маневр затруднен. Тут нужно действовать хитро. Подсказала выход парадоксальная «память попаданца» и знание истории.

* * *

На лесной дороге разыгрывалась очередная драма, вполне характерная для здешних мест. «Полуторка» в сопровождении «Виллиса» с охраной перевозила четверых опасных преступников. Бандеровцев, которых удалось поймать с поличным.

Вот легкий грузовик подпрыгнул на ухабе, один из бандеровцев неуклюже повалился на конвоира. Тот отпихнул его винтовкой, а в следующий момент получил мощный удар головой в переносицу. Конвоир кувыркнулся через задний борт – прямо под колеса «Виллиса». Автомобиль резко затормозил. А бандеровцы, не теряя время, сиганули из кузова и рванулись к спасительной чаще. Вскоре все четверо уже петляли между стволами деревьев, продирались через колючий, непроходимый подлесок. Им в спины неслись отчаянная ругань и частые выстрелы. Сухо протрещала очередь автомата «ППШ», срезая молодые ветви деревьев. Но в глубь леса конвой идти не отважился.

– Фу! Кажись, відірвалысь!

– Не пораненный?

– Та ні… – отмахнулся один из «лесных братьев», стирая кровь со щеки. – Веткой полоснуло.

– А тэпэр куды йты?..

– До бісової матері! – нервно хохотнул один из бандеровцев.

– Я знаю куды, за мной, хлопцы… Тилькы скоріш.

Шли целый день, петляя по лесу и путая следы. Некоторое время шлепали по руслу ручья, отбивая запах. Все видели и знали, насколько лютые у пограничников разыскные псы.

Внезапно один из бандеровцев остановился и засвистел. С дерева стремительно упала ему на спину косматая фигура, похожая на большую обезьяну. Они оба покатились по прелой листве. Из-за кустов появились еще двое с немецкими автоматами MP‑43 с изогнутыми, как у «Калашникова», магазинами.

– Стій! Це мы, свои… – прохрипел беглец.

– Пароль?

– Тисса…

Косматая фигура в камуфляжном комбинезоне ослабила хватку. Но двое продолжали держать остальных беглецов на мушке.

– Мыкола, якого хрена?!

– Бежали от НКВД. Эти двое зі мною… Вірни товарищи. У тюрмі їх мордувалы «советы».

– Та нехай, пішлы до батьки.

«Батька» оказался рослым детиной, заросшим неопрятной бородой. Левую щеку пересекал глубокий шрам, по-видимому, оставленный ножом, темные, глубоко посаженные глаза глядели колюче из-под выпирающих надбровных дуг. В общем, «истинный ариец»… Одет «истинный ариец» был в поношенный немецкий китель со споротым орлом и засаленные штаны, заправленные в немецкие сапоги с короткими голенищами.

Он критически оглядел синяки, ссадины и кровоподтеки на лицах всех четверых. В тюрьме НКВД их крепко избивали, требуя показаний. А там работали умелые дознаватели…

– Ну, шо, беглецы… Будем служить вільной и незалежной Україні? – спросил «батько», поигрывая эсэсовским кинжалом с гравировкой на широком клинке: Meine Ehre heißt Treue.

«У этих ублюдков нет ни чести, ни верности! А служить «вільной и незалежной Україні» – это значит убивать своих же односельчан, насиловать их дочерей и жен, грабить и терроризировать обычных крестьян», – с кристальной ненавистью дончанина, пережившего 2014-й и последующие годы страшной войны, подумал Виктор Ракитин.

Он лично возглавил рейд против этой банды. А теперь стоял перед главарем банды. Все было по-честному – его и еще двоих боевых товарищей избивали и пытали «спецы» НКВД. Виктор и остальные пошли на это добровольно. И в спину им стреляли тоже боевыми патронами – конвой вообще был не в курсе, что сопровождает разведчиков. Все это было сделано, чтобы обмануть звериное, «крысиное» чутье бандеровцев в банде, куда предстояло оперативное внедрение.

Но особенно нужно было усыпить бдительность четвертого – «настоящего» бандеровца, который в итоге им поверил и привел в банду. Причем его использовали, что называется, втемную: бандеровец искренне верил, что это такие же головорезы, как и он сам. Похоже, отчаянно рискованная оперативная комбинация чекистов во главе с капитаном Ракитиным удалась.

– Конечно, будэмо служиты, – заверил «батька» – капитан НКВД Ракитин.

– Ну, шо ж… Тоді вып’етэ горілкы та лягайтэ спочивать. Й так уже намаялысь…

* * *

Виктор пнул «бандерлога» в колено, тот взвыл от боли. Следующий удар пришелся локтем в переносицу. С деревянным стуком бандит упал ничком, залившись кровью. Ракитин обшарил карманы и снял с него пистолет-пулемет MP‑40. Вытащил из-за голенища сапога поверженного противника узкий самодельный нож с наборной рукоятью из плексигласа.

Капитан Ракитин сразу же пустил холодное оружие в ход. Перехватил руку другого противника с ножом и полоснул в ответ по тыльной стороне локтевого сгиба. Горячая венозная кровь хлынула ручьем. Следующий анатомически точный и молниеносный удар узкого клинка пришелся справа под челюсть. Так, что оказалась рассечена сонная артерия. Все, и этот «бандерлог» уже готов – бессильно сполз на землю.

Ни один из троих спецназовцев НКВД, естественно, вооружен не был. Но и голыми руками подготовленные виртуозы рукопашного боя ломали «бандерлогов», как спички.

Расчет крупнокалиберного пулемета «ДШК», того самого, из которого расстреляли госпиталь, был мертв. Перерезаны глотки и паховые артерии. То же самое случилось с обслугой двух «Максимов». Часовой был приколот к дереву винтовкой Мосина со штыком, как бабочка, насаженная на иголку энтомолога. Узкое трехгранное жало вонзилось с такой силой, что выдернуть его из древесины было очень трудно. Еще несколько бандеровцев, которым «посчастливилось» проснуться до срока, заснули навсегда.

Во время «ночных приключений» троица пограничников обзавелась небольшим арсеналом. Один из них подхватил немецкий пулемет MG‑34 с лентой на сотню патронов. Другой вооружился советским «ППШ». А сам Ракитин закинул на плечо немецкий пистолет-пулемет MP‑40, а пока взял пулемет MG‑42. Патронов хватало, а таскаться по лесу Виктор с ним не рассчитывал. В ручных гранатах тоже недостатка не было.

Остальные бандеровцы пока еще спали в блиндажах и землянках, разбившись по «куреням». Пока еще… И вряд ли они уже когда-нибудь проснутся. По крайней мере, Виктор Ракитин это гарантировал.

«Эх, оказались бы сейчас волшебным образом наши ружья-гранатометы – такого шороху можно было бы навести!» – с тоской подумал Ракитин.

– Товарищ командир!..

– Да тише ты! Чего?..

– Я тут несколько канистр с керосином нашел.

– О! Вот сейчас и пригодится… Тащи к блиндажам.

Остро пахнущая жидкость полилась вниз, в дверные проемы блиндажей и землянок. Много керосина и не нужно было, вместе с ним лили и спирт, и крепкий селянский самогон. Трое бойцов спецназа НКВД наломали смолистых еловых веток, обмотали первыми попавшимися под руку тряпками. Сойдут за факелы.

– Приготовились… По моей команде… Поджигай!

Сразу в трех местах полыхнули огромные костры. Блиндажи и землянки превратились в печи крематория. Затерянная в лесной глухомани поляна наполнилась дикими криками заживо сгорающих бандеровцев. Из одной землянки выскочил рослый детина в одних подштанниках, но с винтовкой «Маузер‑98».

Виктор метнул ему под ноги увесистую ребристую «лимонку». Земля вздыбилась взрывом, бандеровец, уже «некомплектный» – без ноги, отлетел в сторону. Капитан Ракитин взялся за пулемет и начал косить выбегающих из горящей землянки «бандерлогов». Он старался бить короткими очередями, но все равно лента на сотню патронов заканчивалась слишком быстро.

С другой стороны поляны косил из трофейного немецкого пулемета другой боец НКВД. Третий «осназовец» забрасывал противника гранатами. Грянуло подряд несколько взрывов. В ослепительной огненной вспышке и чудовищном грохоте взлетел на воздух склад с боеприпасами. Нескольких бандеровцев просто разорвало на части, разодрало об острые сучья и ветки ударной волной.

Трое абсолютно «обезбашенных» оперативников НКВД продолжали стрелять, выкашивая бандеровскую бандитскую нечисть. В трофейном пулемете Виктора уже давно закончились патроны. Он отбросил бесполезную теперь железяку и бил короткими очередями из немецкого автомата MP‑40. Перебежка – очередь в три-четыре патрона, кувырок за толстый ствол дерева, и снова палец давит на спуск. Бандеровцы валятся, как снопы под серпом.

Двое спецназовцев не отстают от своего командира в благородном деле истребления бандеровской нечисти. Гремят взрывы и автоматные очереди, вслепую, беспорядочно, хлопают винтовочные выстрелы.

* * *

Но сквозь треск выстрелов и грохот взрывов уже послышался гул двигателей армейских грузовиков. Первыми подошли бронированные «Студебекеры» Оперативного отряда НКВД. Два броневика несли в кузове 82-миллиметровые минометы. Они и ударили в самый центр бандеровского лагеря. В защищенных стальными листами кузовах артиллеристы работали как на конвейере. Из ящиков подавали заранее снаряженные мины, которые тут же исчезали в стволе, чтобы через мгновение с негромким хлопком отправиться в недолгий полет. Миномет – оружие простое и страшное. На дистанции в четыре километра выкашивает все живое. От него не спрятаться за пригорком, в ложбине или в окопе – накроет взрывом сверху, потому что летит по дуге, через препятствие.

На лесной поляне посреди леса творился сущий ад. Протяжный вой и хлопки взрывов минометных мин превратились в дьявольскую какофонию. Бойцы ОСНАЗ НКВД залегли, чтобы не попасть под осколки своих же мин. А бандеровцы, бестолково мечущиеся в панике по разгромленному лагерю, падали, нашпигованные осколками минометных мин. Обстрел с бронированных грузовиков продолжался примерно минут десять, минометчики капитана Ракитина основательно перепахали бандеровский лагерь, стараясь не задеть залегших по краям спецназовцев НКВД.

Немного не получилось, один из бойцов, матерясь сквозь зубы, бинтовал перевязочным пакетом руку.

– Все живы?.. – с тревогой в голосе крикнул капитан Ракитин.

– Так точно, командир!

Чего нельзя было сказать о бандеровцах. Больше сотни трупов валялось вповалку в нелепых изломанных позах. На заросших щетиной грязных лицах застыли гримасы ужаса.

Как это ни странно, но тот бандеровец, который их и привел в банду, остался жив. Более того, на нем не было ни царапины!

– Ну, що, Остапэ, тэпэр ты розумієш, хто мы такі насправді? – с угрозой в голосе спросил капитан Ракитин.

– Так, розумію… – Бандеровец выглядел полностью сломленным.

– Тогда ты понимаешь, что это именно ты навел спецотряд НКВД на банду? Отвечать! – рявкнул Виктор.

– Так, розумію!.. – содрогнулся всем телом Остап. Похоже, его «заклинило».

– Будешь работать на нас, иначе – смерть! – спокойным тоном, четко выговаривая слова, произнес Ракитин.

Бандеровец рухнул на колени и протяжно, с нечеловеческой тоской в голосе завыл.

 

Глава 10

Спасти генерала Ватутина!

Южная часть Ровенской области была особенно опасна из-за активности бандеровских отрядов. Здесь, в затерянных среди густых лесов селах, «отмороженные» украинские националисты чувствовали себя особенно вольготно. И это серьезно осложняло действия Красной Армии.

В это же время готовилась серьезная наступательная операция: войска Первого Украинского фронта готовились нанести удар в районе Дубно – Шепетовка – Любар в направлении Черновцов. Планировался разгром группировки гитлеровцев в районе Проскуров – Винница – Каменец-Подольский.

Поэтому всем частям и подразделениям Госбезопасности и контрразведки СМЕРШ было приказано перейти на усиленный режим несения службы. Капитан Виктор Ракитин давно ожидал этого приказа. Снова уникальная память «попаданца» давала ему возможность предугадать последующие, весьма неоднозначные события. Вопрос только в том, сможет ли один капитан Госбезопасности переломить ход истории – не перемелют ли могучие жернова истории одну-единственную упрямую песчинку и на этот раз?..

* * *

Вечером 28 февраля 1944 года в Ровно возле штаба 13-й армии остановились два джипа – мощный «Додж» и «Виллис». Часовые у здания взяли оружие «на караул». Из армейского «Доджа» выбрался невысокий, широколицый и плечистый генерал, поздоровался с офицерами. Это был командующий войсками 1-го Украинского фронта Николай Федорович Ватутин. Его сопровождал член Военного совета фронта генерал-майор Константин Крайнюков.

– Здравия желаю, товарищи офицеры! – поздоровался он с начальствующим составом 13-й армии. – Автоматчиков моей охраны накормите и предоставьте отдых.

– Так точно, товарищ генерал армии. Все будет сделано.

Совещание Военного совета затянулось за полночь. А потом еще и продолжилось на следующий день. Высшим офицерам нужно было обсудить вопросы взаимодействия различных родов войск, уладить на месте проблемы с тыловым обеспечением подразделений. В общем, работы хватало.

А тут еще по радио пришло сообщение, что в районе села Гоща накануне был ожесточенный бой партизан с отрядом Украинской повстанческой армии. Местные жители также сообщали о многочисленных бандах «лесных братьев».

– Товарищ генерал армии, на дорогах неспокойно…

– Понимаю, но нам необходимо сегодня же прибыть в штаб 60-й армии в Славуту, – отрезал Ватутин.

Офицер по особым поручениям командующего полковник Семиков выслал офицера оперативного отдела штаба фронта майора Белошицкого разведать пути проезда. Изучив три маршрута, майор доложил наиболее приемлемый: Ровно – Здолбунов – Острог – Славута. Вероятно, из-за суеты и неразберихи, вызванной срочностью приказа командующего войсками 1-го Украинского фронта, решили обойтись минимумом охраны – всего восемью автоматчиками.

* * *

Возле штаба урчал двигателем на холостых оборотах «Студебекер», возле грузовика суетились несколько солдат.

– Кто старший? – окликнул Ватутин.

К нему подбежал военный в простом солдатском ватнике и с черным пистолетом-пулеметом «ППС‑43» на плече.

– Товарищ генерал, капитан Госбезопасности Ракитин по вашему приказанию…

– Вот любите вы, «бойцы невидимого фронта», простачками прикидываться! – невольно улыбнулся командующий Первым Украинским фронтом. – Что здесь делаете?

– Согласно приказу, в усилении охраны. На дорогах-то неспокойно, – ответил Виктор.

– Сколько у вас людей, капитан?

– Взвод, двадцать человек.

– Хорошо, поедете со мной.

«Ну, слава богу! Есть шанс изменить роковое стечение обстоятельств», – подумал Виктор Ракитин. Вот что значит оказаться в нужное время в нужном месте.

Капитан Ракитин побежал обратно к своему бронированному грузовику. Быстро надел поверх серого неприметного ватника разгрузочный жилет с увесистыми подсумками. Проверил, удобно ли под рукой на ремне разместился пистолет-пулемет Судаева. Переломил стволы гранатомета и вогнал два патрона – один осколочно-фугасный, а второй осветительный.

– По машинам! Водителю и пулеметчику на турели – максимальное внимание! Идем в охранении штабной колонны.

Ответом ему был взревевший двигатель и лязг передергиваемого затвора крупнокалиберного «ДШК».

* * *

Небольшая колонна из «Доджа» генерала Ватутина, «Виллиса» с охраной, еще одной штабной машины и замыкавшего группу бронированного «Студебекера» с трудом продиралась по заснеженной лесной дороге. Света фар с маскировочными брезентовыми чехлами едва хватало, чтобы ориентироваться в непроглядной темноте.

Виктор Ракитин напряженно сжимал цевье двуствольного гранатомета. Ощущение неизбежной беды все нарастало. Пулеметчик за бронещитком и стрелки с автоматами и ручными гранатометами сидели, приготовившись к немедленному десантированию и открытию огня.

Около восьми часов вечера «Додж», в котором ехали генерал армии Николай Ватутин с генерал-майором Константином Крайнюковым, и «Виллис» с охраной разъехались в разные стороны на одной из развилок дорог. Вероятно, из-за плохой видимости.

– Эй, куда он свернул?! – удивился один из автоматчиков на бронированном «Студебекере».

На «Виллисе» не было рации, а выпускать сигнальную ракету нельзя – так можно демаскировать и раскрыть всю колонну с важными штабными офицерами. Пришлось, стиснув зубы, продолжать движение. Над таким неожиданным развитием ситуации даже «донецкий попаданец» Ракитин был не властен.

* * *

При подъезде к селу Милятин послышались выстрелы. На северной околице села фары генеральского «Доджа» вырвали из темноты темные силуэты людей. Ватутин приказал остановиться и выяснить, что это за люди. Позади колонны затормозил бронированный «Студебекер».

– Внимание! Пулеметчику – огонь по готовности, – приказал капитан Ракитин и взвел курки своего ружья-гранатомета.

Внезапно темноту ночи разорвали частые вспышки выстрелов из окон ближайших домов. Били прицельно по головному «Доджу», в котором ехал командующий Первым Украинским фронтом.

– Фару, быстро! Огонь! Бойцам – спешиться. – Виктор быстро оценил ситуацию.

Удивила реакция генерала Ватутина – увидев незнакомых людей, следовало проскочить их на скорости, а не останавливаться и выяснять, кто они такие. Ведь явно же опасные незнакомцы – отнюдь не Дед Мороз с внучкой Снегурочкой!

Тьму разрезал острый клинок света мощной фары, смонтированной на турели. И тут же поверх голов зарычал-ударил крупнокалиберный пулемет «ДШК». Огненные росчерки трассеров прошлись по ближайшим хатам, откуда часто и прицельно стреляли по вездеходу генерала Ватутина.

Капитан Ракитин спрыгнул из кузова вместе со всеми и сразу же шарахнул из гранатомета-ружья осветительной ракетой. Ослепительно белая звезда врезалась в соломенную крышу одной из хат. Крыша занялась быстро, освещая сполохами пламени поле ночного боя. Вслед за осветительной ракетой в цель полетел и осколочно-фугасный заряд. Грохнул взрыв, уложив осколками сразу нескольких нападавших. Во мгле раздались предсмертные крики. Гранатометчик быстро переломил стволы, выбросив дымящиеся гильзы, и вогнал два осколочно-фугасных заряда. Щелкнули взведенные курки. Два выстрела слились в один, выбив окно в ближайшей хате. В глубине комнаты полыхнула вспышка взрыва, потянуло дымом. Строчивший оттуда пулемет захлебнулся. Вероятно, вместе с пулеметчиком.

Внезапно один из автомобилей вывернул в сторону и погнал куда глаза глядят. Наверное, у водителя сдали нервы. Попросту струсил.

Виктор заскочил на подножку водительской двери кабины «Студебекера».

– Давай, гони вперед, Ваня! Прикрой головной «Додж» бортом. Иначе генералов просто изрешетят бандеровцы!

Водитель резко дал по газам и вывернул руль. Массивный грузовик вырвался на обочину, взревев двигателем, объехал «Додж». Бандеровские пули со звоном рикошетили от вытянутого бронированного капота, массивного стального бампера, щитка пулеметчика в кузове, скошенных стальных бортов.

Над головой у Виктора оглушительно грохотал крупнокалиберный пулемет «ДШК». Вороненая машина смерти плевалась огнем и раскаленным свинцом, от 12,7-миллиметровых пуль спасения не было. Они прошивали человеческую плоть навылет с такой же легкостью, как и стены домов, сложенных из обожженных глиняных или вообще саманных, просто высушенных на солнце, кирпичей. Смесь сырой глины, песка и соломы – плохая защита от современного крупнокалиберного оружия…

Виктор кубарем скатился с подножки, закинул за спину ружье-гранатомет и взялся за автомат. Компактный «ППС‑43» с глушителем зашипел, как змея, в руках капитана Ракитина. Он короткими очередями бил по вспышкам выстрелов, рвущим ночную темень. Его подчиненные делали то же самое, ведя сосредоточенный плотный огонь из автоматов и гранатометов-ружей. Глухо молотил ручной пулемет Дегтярева с глушителем.

Пригибаясь, Виктор бросился к генералам, которые засели за изрешеченным «Доджем» и отстреливались из автоматов, у обоих были «ППШ». Их заливистый злой треск вплетался в общую какофонию боя. Высшие офицеры отбивались грамотно – короткими очередями, экономя драгоценные патроны.

– Товарищ командующий! Отходим! Это засада бандеровцев. – Виктор дал очередь, сменил отстрелянный рожок и снова ударил короткими очередями, прикрывая Ватутина и остальных. Здесь кроме генерал-майора Крайнюкова находились еще десять штабных офицеров – ну просто роскошный «улов» для бандеровской «боївки»!

Несколько солдат из охраны с трудом сдерживали натиск. Автоматы «ППШ» в принципе были у всех, даже у генерала Ватутина, ведь ситуация на Ровенщине была очень сложная. Вот только запасных магазинов – раз-два и обчелся. А штабные в большинстве своем поливали длинными очередями, расходуя боекомплект.

– Как это так – отходим?! – возмутился разгоряченный боем генерал Ватутин. – Отступить перед этими бандитами – капитан, ты в своем уме?!!

– Товарищ генерал армии, вы рискуете своей жизнью и жизнями штабных офицеров накануне важной наступательной операции! – перекрикивал Виктор Ракитин шум боя. Со стороны казалось, что он попросту орет на командующего фронтом… Собственно, так оно и было. Н-да, сюрреализм…

Но эти доводы капитана Ракитина подействовали отрезвляюще на генерала Ватутина.

– Всем – отходить, прячась за грузовиком. Пусть чекисты здесь работают: обеспечение безопасности – это их направление! – тяжело выдохнул Николай Федорович Ватутин. Видно, что эти слова нелегко даются боевому генералу.

– Вот и хорошо! – Капитан Ракитин вытащил из кармашка разгрузочного жилета «лимонку» и швырнул гранату далеко за капот разбитого и исклеванного пулями «Доджа». Грохнул взрыв.

Рядом заняли оборону несколько бойцов НКВД и сразу же открыли огонь из компактных пистолетов-пулеметов. У одного стрелка была самозарядная винтовка Токарева с оптикой. Снайпер прицельно выбивал наиболее ретивых бандеровцев.

Виктор перезарядил ружье-гранатомет и ударил с колена осколочно-фугасными зарядами.

Под плотным огневым прикрытием генерал Ватутин и остальные штабные офицеры благополучно отошли от разбитого «Доджа» в хвост колонны. Виктор уже облегченно вздохнул, как вдруг кто-то из охраняемых «очень важных персон» коротко вскрикнул. Виктор покрылся холодным потом: неужели бандеровская пуля все же нашла генерала Ватутина?!

Но нет, ранило генерал-майора Константина Крайнюкова. Член Военного совета фронта ругался и шипел сквозь зубы, припадая на правую ногу. Пуля только чиркнула по бедру, оставив кровавую отметину и вырвав кусок мяса. Но крови было много.

Капитан Ракитин подозвал двух бойцов, приказал им перевязать рану и связаться с фельдшером. Медик оставался в Ровно, но мог быстро приехать на бронированном «Студебекере» с необходимыми инструментами, лекарствами и стерильными бинтами.

«Все же судьбу не обманешь. Спасли генерала Ватутина, но зато другой офицер под бандеровскую пулю подставился. И точно так же ранило – в правое бедро», – подумал Виктор Ракитин.

Но все же дело было сделано. Броневик, смертельно огрызаясь огнем крупнокалиберного пулемета, отползал к хвосту колонны. На окраине села Милятин полыхали дома, на дороге лежали убитые, кричали раненые.

Отошли к изгибу дороги, организовали круговую оборону, прикрываясь бронированным «Студебекером». Воспользовавшись тем, что бой стих, расчет крупнокалиберного пулемета перезарядил оружие и принялся набивать ленты патронами.

Капитан Ракитин поручил защищать генерала Ватутина бойцам охраны – Кочеткову и Цареву. А сам связался по рации со штабом в Ровно, доложил о внезапном нападении на автоколонну и ночном бое. Из штаба сообщили, что помощь уже вышла, попросили обозначить себя двумя зелеными ракетами, когда прибудет деблокирующая колонна.

* * *

Около одиннадцати часов вечера на дороге послышался характерный рев танковых дизелей, а вслед за ними и натужный шум моторов грузовиков. Виктор выругался и вогнал в стволы ружья-гранатомета две сигнальные ракеты зеленого огня.

– Вот так всегда – вечно после драки кулаками машем!.. – Капитан Ракитин пальнул вверх двумя зелеными звездами. – А танки на хрена было сюда гнать?! Еще свои же и перестреляют сдуру…

* * *

Клацая стальными траками гусениц, подошли «тридцатьчетверки» танкового взвода, тяжело переваливаясь, развернулись строем фронта. Из башенного люка головной машины выглянул немолодой уже командир. Различить, в каком он звании, капитан Ракитин не мог, танкист был в стандартном черном комбинезоне, зимнем, на овчине. Но все же Ракитин мог ручаться, что свое офицерское звание этот танкист выслужил из сержантских лычек за годы кровавой войны, собственно, как и сам Виктор Ракитин. Достаточно было взглянуть на его изборожденное морщинами лицо, на белеющие в лучах фар шрамы от ожогов.

– Что там случилось?.. А то нас подняли по тревоге, приказали выдвигаться взводом – толком ничего не объяснили… – спросил танкист, закуривая.

– Прикроете отход. Тут группа офицеров в засаду попала. В селе, возможно, бандеровская банда засела.

– Ну а танки-то на хрена сюда?..

– Ты меня спрашиваешь? – в тон танкисту ответил капитан Ракитин, перезаряжая пистолет-пулемет. – Перестраховаться, наверное, решили.

– Перестраховщики, мля…

Виктор был полностью согласен с танкистом.

Между тем из подъехавших грузовиков сыпанули солдаты в ладных полушубках, все с автоматами «ППШ». Разбившись на небольшие, по четыре-пять человек, группы, стали прочесывать село. Как считал Ракитин, уже совершенно бессмысленно. Если в Милятине еще и оставались бандеровцы, то они уже давно растворились в лесу, воспользовавшись суматохой. Как пели сами украинские националисты: «Батько наш зелений ліс, ніч наша мати».

* * *

Буквально на следующий же день в район боя перебросили части войск НКВД, начались зачистки, во время которых полегло немало «бандерлогов», оказавшихся в районе села Милятин. Всего за двадцать дней было проведено шестьдесят пять совместных боевых операций НКВД и армейских частей, стоивших жизни 1129 бандеровцам.

На Волыни действовала особо законспирированная разведгруппа Госбезопасности «Тайга», она состояла из этнических украинцев, уроженцев здешних мест, и поляков. Работу группы «таежников» лично контролировал начальник 4-го Управления НКГБ СССР – так называемой зафронтовой, разведывательно-диверсионной работы – опытный разведчик Павел Судоплатов.

После нападения на командующего 1-м Украинским фронтом генерала армии Ватутина «Тайга» получила указание немедленно переключиться на розыск участников этой дерзкой акции. Уже 9 апреля 1944-го разведчики передали в НКВД УССР информацию об обстановке накануне боя. Дорогу между селом Сеянцы и Милятином «держала» «боивка» службы безопасности – СБ подполья ОУН из села Колесники Гощанского района под командованием Феодосия Павлюка.

Туда же подтянулись отряды «Черкеса» и «Жука» – всего около сотни бандитов. Они и организовали ту, чуть было не ставшую роковой для генерала Ватутина засаду. Бандеровцы, вероятно, планировали нападение на маршевую воинскую часть. А бандеровцы Павлюка должны были прикрывать основные силы у Милятина.

По данным «Тайги», среди людей «Черкеса» был некий «видный немец». Скорее всего, речь идет о немецком офицере, что, в общем-то, неудивительно: в 1944-м командование УПА сотрудничало в разведывательно-подрывной сфере с гитлеровцами. Но среди нападавших был венгерский лейтенант – искусный стрелок, поражавший любую цель из обычной винтовки с нескольких сотен метров. Именно он, по утверждениям некоторых источников «Тайги», ранил генерал-майора Константина Крайнюкова. Хотя та самая пуля, и Ракитин был в этом абсолютно уверен, предназначалась именно генералу Ватутину.

Но все это было потом. А пока подразделение капитана Ракитина вместе со всеми участвовало в облавах по лесам и деревням. Бойцы Оперативного отряда НКВД рисковали жизнями наравне со всеми, но вот отменная выучка и специальное вооружение позволили им действовать на порядок эффективнее, чем многие подразделения. По итогам спецоперации в Гощанском районе Ровенской области в вышестоящие штабы ушло представление к ордену боевого Красного Знамени на капитана Ракитина и на ордена и медали для его подчиненных. Оперативники НКВД заслужили их собственной кровью и готовностью идти на смертельный риск.

 

Глава 11

Неспокойный город Ровно

Виктора Ракитина, привыкшего к большим городам, таким как Сталино – Донецк или Ростов-на-Дону, небольшой городок Ровно поразил своим простоватым, если не сказать захолустным, видом. Двух- и трехэтажные каменные дома были только в центре – вместе с мощеными дорогами, электричеством и канализацией. Окраины же имели вполне себе деревенский вид. Беленые одноэтажные домики, избы из потемневшего от времени дерева жались друг к другу на узких извилистых улочках.

Впрочем, толком разглядеть Ровно капитану Ракитину все никак не удавалось. Вместе со штабом Оперативного отряда командир постоянно находился в разъездах и на боевых операциях. Виктор всегда удивлялся, почему наместник Гитлера – рейхскомиссар Кох – выбрал Ровно, а не, например, Львов?.. Вероятно, в маленьком городе проще контролировать население и поддерживать охрану.

Бывший купеческий особняк, одноэтажный, но с мансардой и обширным подвалом, был на окраине города счастливым исключением из одноэтажной, серой и покосившейся от времени застройки. Хотя все же по городу были разбросаны и другие такие здания – имения, или «маетки», бывших польских господ.

Солдаты Оперативного отряда НКВД сами благоустроили свою базу – провели от полевого аэродрома электрический кабель, наладили телефонную связь. Кинули еще одну ветку электрического провода к центру. Кроме того, в доме стоял собственный электрогенератор и рация. Так что связь со штабом и электричество были.

Кроме того, на обширном купеческом дворе имелись собственный колодец и многочисленные хозяйственные постройки. Это пришлось очень кстати. Сарай, например, приспособили под гараж для командирского «Виллиса». А один из бронированных «Студебекеров» с пулеметной турелью в кузове постоянно стоял в боевой готовности во дворе прямо напротив массивных ворот.

На узкие, напоминающие бойницы окна дома вместо традиционных на Западной Украине ставен солдаты приспособили проволочные сетки, чтобы брошенная с улицы граната спружинила обратно и не попала в комнату. На ночь комнаты изнутри занавешивались плотными шторами – светомаскировка!

На мансарде расположился пулеметный расчет с «Максимом». Дополнительно в мансарде по периметру были сделаны амбразуры для наблюдения и стрельбы. В паре сотен метров от дома была оборудована позиция для снайперов. Пара стрелков с ночными прицелами скрытно занимали эту позицию, едва на город опускались сумерки. Как говорится, «тиха украинская ночь, но сало трэба перепрятать»! В данном случае «трэба було» следить в оба.

Каменный купеческий особняк превратился в настоящую крепость, способную выдержать и внезапный яростный штурм, и длительную изнуряющую осаду. Бойцам ОСНАЗ НКВД хватало и провианта, и воды, и патронов. На перекрестке и на окраине, на дороге, ведущей к полевому аэродрому, находились блокпосты из мешков с песком.

Но там несли службу местные милиционеры. У них тоже было свое спецподразделение, а по вооружению советские стражи порядка мало чем отличались от линейных армейских частей. Все те же «Наганы», карабины и автоматы «ППШ». На блокпостах были и пулеметы – в основном трофейные немецкие. В общем, этот район города был неплохо укреплен.

* * *

Но пока что подобные меры безопасности были введены только лишь для того, чтобы личный состав не слишком-то расслаблялся. Основной состав Оперативного отряда, как и его командир, постоянно был задействован в спецоперациях против бандеровцев по всей Ровенской области и за ее пределами. И в расположении части, в старинном купеческом особняке, оставался максимум взвод.

За всеми этими заботами и хлопотами капитан Ракитин и не заметил, как в Карпаты пришла весна. Апрель здесь – просто загляденье! На деревьях распускаются почки, зацветают сады. Нежная зелень листвы и воздушные цветы преображают горы, покрытые сизой дымкой. Ручьи и горные речушки наполняются силой от таяния снегов где-то высоко в горах.

Город Ровно тоже преображался. Грязь и хлябь уступали нарядному благоуханию цветов. Лица горожан как-то посветлели даже. Красная Армия уходила все дальше на запад – освобождала захваченные гитлеровцами Польшу и Венгрию. А здесь, в оперативном тылу фронта, постепенно налаживалась мирная жизнь.

Но были и те, кто этой мирной жизни не хотел.

* * *

Капитан Ракитин возвращался из центра города к себе, в расположение части. Командирский «Виллис» находился в ремонте, его водитель ругался до хрипоты с тыловыми, но нужные запчасти выбить пока не смог – обычное дело… Шел Виктор, естественно, не один, а, как полагается, с бойцом охраны. Весенние сумерки сгущались – в Карпатах вообще темнеет быстро.

Внезапно из бокового проулка раздались выстрелы. Сопровождающий командира солдат резко развернулся и дал короткую очередь на звук – в черный провал переулка. Там кто-то коротко вскрикнул. Но крик сорвался и с губ бойца НКВД, он упал как подкошенный.

Капитан Ракитин и сам не сообразил, как оказался на земле, кувыркнувшись вперед. В правую руку будто бы сам собой прыгнул из кобуры пистолет «ТТ». Курок взведен, патрон – в стволе. Виктор, лежа на мостовой, выстрелил. Снова кувыркнулся. На этот раз и в левой руке у командира Оперативного отряда НКВД оказался безотказный «Наган». Встав на колено, Ракитин стрелял по-македонски, с двух рук. Бил по вспышкам и на слух. В темноте переулка кто-то захлебнулся собственным вскриком. Виктор метнулся в сторону – пули выбили искры рикошетов из мостовой, противно взвизгнули над ухом.

Между тем распростертый на мостовой солдат из охраны подал признаки жизни. Приподнявшись, он дал короткую очередь из пистолета-пулемета Судаева.

Виктор продолжал стрелять, нещадно кляня себя последними словами, ведь он еще думал захватить с собой компактный автомат, с которым вообще редко когда расставался. Ну, что ж, как говорится, «и на старуху бывает проруха»…

Внезапно офицер НКВД почувствовал, как чужой, враждебный взгляд холодит затылок. Ледяной «ветер смерти», как называют его самураи, прошелся по спине между лопатками. Не раздумывая, Виктор кувыркнулся, выстрелив в движении назад, когда сам находился фактически вверх тормашками. Попал – на другой стороне улицы, в темной подворотне, послышался звук падения грузного тела. Развернувшись, Виктор высадил туда последние патроны. И тут же метнулся в сторону – за тумбу, на которой расклеивали объявления. Семизарядный барабан «Нагана» был пуст, возиться с ним, по одному выбивая и снаряжая патроны, было некогда. Ракитин сунул револьвер в карман и перезарядил пистолет «ТТ», тоже вставший на затворную задержку.

Вовремя – офицер НКВД успел уловить движение в глубине улицы и послал туда две пули подряд. Тут же сменил позицию. Стреляя, Виктор считал патроны. У него было с собой еще три обоймы к «ТТ» и пачка «нагановских» патронов. Револьвер ему был нужен как «быстрое» оружие, но вот перезаряжать его были долго, потому Ракитин много боеприпасов к нему и не брал. В общем-то патронов было негусто, но показать зубы неведомым бандитам вполне хватит. Тем более что стрелял Ракитин прицельно, а не просто жег патроны для острастки.

По его прикидкам стрельбу должны были слышать на перекрестке, там находился милицейский участок. Хотя не факт, что дежурный наряд рискнет подставить свои головы под пули. И в этом Виктор их понимал. Жить хотелось всем, да к тому же милиционеры в основном были все же местные.

– Эй, Сашка! Ранен?.. – Капитан Ракитин окликнул бойца.

– Да… Зацепило…

Виктор, держа пистолет наготове, пополз к раненому. Одна пуля прилетела ему в стальной «рожок» в разгрузочном жилете, который был надет поверх ватника. А вторая попала в левую руку – навылет. Ракитин разорвал упаковку перевязочного пакета и крепко перебинтовал рану поверх уже кое-как перекрученного бинта.

Оба прислушались, но вокруг стояла тишина, только где-то на другой улице лаяли собаки. Но вскоре и они смолкли. Н-да, тиха украинская ночь… Виктор достал «Наган» и перезарядил барабан. Мало ли что…

Вскоре послышалось тарахтенье мотоциклетного мотора, по мостовой и по стенам домов запрыгало желтое пятно света. На мотоцикле прибыли трое милиционеров с автоматами. Держа «ППШ» на изготовку, они переговорили с капитаном Ракитиным. Потом усадили раненого в коляску и с одним милиционером отправились в участок. Виктор оставил себе пистолет-пулемет Судаева и разгрузочный жилет с дополнительным боекомплектом. Вместе с оставшимися двумя милиционерами он обшарил окрестные переулки, дворы и подворотни. Там они обнаружили четверых убитых, рядом валялось оружие: один массивный длинноствольный «Маузер», пара «Наганов» и пистолет «ТТ».

Подъехали «Полуторка» с солдатами и легковая «Эмка» со следователем Госбезопасности и судмедэкспертом. Эксперт сразу стал фотографировать, мелькая магниевой вспышкой. Часть солдат сразу образовала оцепление, а часть пошла на прочесывание. Но организованные на скорую руку мероприятия никакого результата не принесли. Нападавшие с места преступления скрылись.

* * *

– Объявляю вам взыскание, товарищ капитан Госбезопасности, за проявленную беспечность и недооценку ситуации, повлекшую ранение вашего же подчиненного! – тон заместителя Управления МГБ был категоричен.

– Так точно, товарищ комиссар Госбезопасности третьего ранга, – ответил капитан Ракитин. Ни один мускул на его лице не дрогнул, и взгляда он не отвел.

– Ваше подразделение включено в план оперативно-разыскных мероприятий по городу Ровно и его окрестностям. Вы имеете опыт штурма зданий?

– Так точно.

– Прекрасно! Вот и примените свой опыт, он нам сейчас нужен. И автомат больше не забывайте…

– Есть! – Виктор был готов провалиться сквозь землю.

– Свободны.

* * *

Первый адрес, по которому действовала штурмовая группа Оперативного отряда, находился в двухэтажном доме на втором этаже. На лестничной площадке находились три квартиры, оперативникам нужна была средняя.

По улице, скрипя давно не видевшими смазки колесами, проехала груженная какими-то мешками телега. Ее тащила флегматичная пегая коняга с таким же флегматичным возницей. Никто и не заметил, как с телеги незаметно спрыгнули два мужика в серых ватниках.

На дереве прямо напротив окон квартиры устроился снайпер с бесшумным револьвером-карабином Нагана, оснащенным оптическим прицелом.

– Все готовы, объекты на месте, – доложила по рации группа наблюдения. – Пути отхода заблокированы.

– Начинайте, – дал команду капитан Ракитин.

К подъезду двухэтажного дома подкатила полуторка с закрытым тентом кузовом. Оттуда быстро выпрыгнули четверо бойцов в разгрузочных жилетах, касках и с бесшумными пистолетами-пулеметами в руках. Молниеносно поднялись по добротной деревянной лестнице наверх. Один из бойцов саданул заранее припасенной кувалдой в район замка. Деревянная дверь практически вылетела от пары увесистых ударов, заскрипев на петлях.

– Вперед!

В дверной проем полетела «хлопушка», оглушительно грохнув внутри. А бойцы штурмовой группы уже ворвались в двухкомнатную квартиру, поводя толстыми глушителями на стволах компактных автоматов «ППС‑43». Они были готовы мгновенно открыть огонь.

Прямо перед бойцами ОСНАЗ НКВД была спальня, а дальше – балкон. Справа – зал, слева по небольшому коридору – ванная с туалетом и кухня. Для сорок четвертого года – вполне себе неплохие апартаменты. Особенно если учесть, что большинство людей ютились по коммунальным квартирам, где роскошью считались отдельный шкаф и тумбочка. Да и жили там вполне солидные люди: муж работал заместителем начальника городской типографии, а жена преподавала в школе немецкий и польский языки. Но сейчас в квартире находились трое. Этим третьим был связной ОУН-УПА.

За этой троицей следили уже давно. Связник появлялся регулярно, но его пока не трогали. А вот сейчас пришел приказ – брать штурмом «осиное гнездо». Вообще-то оперативники Госбезопасности предпочитали взять агентов Украинской повстанческой армии по-тихому, чтобы выбить максимум показаний, а то и перевербовать. Но сейчас нужно было показать, что советская власть может действовать жестко.

– Справа в зале – чисто! – Боец штурмовой группы в полуприседе обшарил взглядом, поводя стволом комнату.

Во второй комнате под стенами стояли две железные кровати с пружинными матрацами, застеленными покрывалами, с горками подушек. Рядом столик и этажерка с книгами. Из-за этажерки раздались два выстрела.

Но тут же мгновенно на стрелка обрушилась сверху через балконную дверь фигура с коротким автоматом и в альпинистской обвязке. Высотная группа проникла на чердак еще затемно и подготовилась к своему «броску по вертикали». По команде один из бойцов буквально влетел на балкон с крыши. Используя инерцию, он сокрушил дверь и выбил маленький «Браунинг» из руки женщины.

– Чисто!

А двое бойцов, вошедшие через дверь, уже продвинулись дальше в спальню и связывали заломленные руки школьной учительницы.

Выстрелы раздались слева – из-за закрытой двери туалета. Полетели щепки, пули свистнули в тесном пространстве. Боец, стоящий в проеме двери в зал, успел отпрыгнуть. Другой стрелок стремительно развернулся, прячась за тумбочку в прихожей, на которой стоял массивный телефонный аппарат.

Пули с глухим стуком ударили в дерево, размолотили телефон. Боец ОСНАЗ НКВД ответил двумя короткими очередями. Пистолет-пулемет зашипел глушителем, выплевывая раскаленный свинец. Деревянная дверь совмещенного санузла не стала серьезным препятствием для высокоскоростных пистолетных пуль калибра 7,62 миллиметра. Пистолет-пулемет Судаева превратил ее в решето. За дверью раздался грохот падающего тела.

В кухне оставался еще один враг. Двое бойцов штурмовой группы метнулись на угол, держа автоматы на изготовку. Идущий впереди спецназовец успел увидеть, как высокий черноволосый мужчина засовывает ствол «Нагана» себе в рот. Он попытался большим пальцем взвести курок, но тот был слишком тугим. В этот момент ведущее на кухню окно буквально взорвалось осколками стекла, во все стороны полетели деревянные обломки рамы. Это спрыгнул с крыши второй альпинист штурмовой группы и тут же взял последнего уцелевшего противника в мертвый захват. «Наган» полетел на пол, его курок так и не был взведен.

– Чисто!

– Один готов! – Боец штурмовой группы распахнул изрешеченную дверь в туалет и в ванную комнату. На залитом кровью кафеле лежало тело в обычной гражданской одежде. В руке мертвой хваткой был зажат «Парабеллум».

– Двое захвачены!

– Оцепить квартиру и ничего не трогать до приезда оперативно-следственной группы.

* * *

Вскоре прибыли следователи Госбезопасности и эксперты-криминалисты. Разгромленная квартира озарилась магниевыми вспышками фотоаппаратов. Обнаружили и вскрыли тайники – там нашлись листовки, воззвания, газеты ОУН-УПА. Все эти материалы были отпечатаны в той самой типографии, где был заместителем хозяин квартиры. В зале сейчас вели экспресс-допрос следователи Госбезопасности, «потрошили» хозяина квартиры и его жену. Убитый в туалете боевик, видимо, был связным, который привез новые клише.

* * *

Кроме террора по отношению к своим же (а своим, ли?) украинцам бандеровцы активно использовали и агитацию. Особенно на первых порах, когда еще местное население их поддерживало. В подпольных типографиях печатались листовки, прокламации и даже газеты. В них рассказывалось о «прекрасной жизни» в «незалежной Україні» – без «совєтов». Фактически такая агитация ничем не отличалась от гитлеровской пропаганды. Да и служили они одной цели – оккупации Украины, которая ни с Гитлером, ни с Бандерой никогда не была бы свободной. А оставалась бы марионеточным псевдогосударством, которое пляшет под дудку Берлина или Вашингтона.

Вот, например, 19 августа 1942 года газета бандеровцев ОУН из города Бердичева «Нова Доба» отмечала год своего существования. В этой связи главный редактор, он же глава отдела пропаганды местной организации ОУН, Владимир Семенюк разродился радостной статьей. В этой статье Семенюк четко указал цели бандеровцев:

«Все наше внимание обращено на одно: это дело борьбы с мировым еврейством. Год назад, как и теперь, наша газета радостно приветствовала немецких воинов, которые на острие своего оружия принесли освобождение, благосостояние, свободный труд на бескрайних бархатных степях Украины. Наша газета показывает широким кругам украинцев, как смело рыцари немецкой земли громят орды сатаны Сталина».

А свою «борьбу против нацистов» оуновец свел к обещанию «лелеять дружеские отношения между великим немецким и освобожденным украинским народами».

Чтобы уж никто не сомневался в шакальем верноподданичестве бандеровцев по отношению к гитлеровцам, Семенюк заканчивает свою статью кличем: «Слава Гитлеру! Слава Новой Европе! Честь и слава немецким воинам!»

Это после развала СССР, после 1991 года, повылезали на свет из небытия бандеровские недобитки и стали рассказывать небылицы о «героической борьбе ОУН против нацистов».

В той же газете «Нова Доба» под редакторством Семенюка бандеровцев за их верную службу немцам благодарит местный гебиткомиссар Кунке. Естественно, он прямо написал, как на самом деле устроена работа его прихвостней:

«Нынешняя украинская пресса, которая выходит под немецким руководством, должна быть посредником, который передает украинцам волю Рейха, который под руководством Адольфа Гитлера строит Новую Европу».

И здесь же поздравление еще от одного украинца, тесно связанного с Организацией украинских националистов – главы городской управы города Бердичев. Глава городской управы Слипченко тоже говорит прямо:

«В решающее время героической борьбы великого немецкого народа под руководством Адольфа Гитлера за строительство Новой Европы… наша газета «Нова Доба» исполняет почетное задание мобилизации и объединения всех тех сил нашего населения, которые открыто встали на сторону героической борьбы» .

«Попаданец» Виктор Ракитин прекрасно знал на собственном горьком опыте ужасные плоды этих отравленных зерен бандеровской пропаганды. Так и не доучившись в университете, в 2014 году молодой донецкий парень был вынужден взять в руки оружие – линия фронта пролегла через пригороды столицы вольного края шахтеров и металлургов. Потом спецназ МГБ ДНР, война без линии фронта против диверсантов-бандеровцев. Жизнь слилась в сплошную череду штурмов, молниеносных огневых стычек с диверсионно-разведывательными группами украинских карателей, дежурства на усилении и на блокпостах. До того самого дня, когда роковой взрыв «эргэдэшки» прямо под ногами не швырнул его через пропасть прошедших десятилетий в родной город Сталино – в осень 1941 года…

* * *

– Послушай, командир, а то, чем мы тут занимаемся, не то же самое, что делали сами немцы? Они ведь тоже запугивали местное население, устраивали облавы и обыски?.. – спросил, понизив голос, его заместитель, лейтенант Хрящев.

– Вот от кого ожидал такое услышать, но только, Лешка, не от тебя! – искренне удивился капитан Ракитин. – Но все-таки попробую объяснить. Пусть нас боятся те, кто поддерживает бандеровцев, предателей, бандитов. Мы сейчас приехали и сработали «точечно». Сам видишь, кроме захваченных агентов ОУН-УПА никто не пострадал. В этом есть некий элемент… показательного выступления, цирка, может быть. Мы сами демонстрируем одновременно и беспощадность к врагу, и заботу об обычных гражданах, которым нечего бояться. Да, это в большей степени террор, но по отношению к самим бандитам и террористам. Фактически мы бьем врага его же оружием. К тому же бандеровские ублюдки чересчур дорожат своей шкурой. А потому запугать их не в пример легче, чем было это сделать с советскими красными партизанами. Те понимали, что, борясь против гитлеровцев и тех же бандеровцев, кладут все на чашу весов: и свободу, и жизнь не только свою, но и родных и близких. Бандеровцы же, как и всякие уголовники, пойдут на любое сотрудничество, сапоги тебе вылижут до блеска, лишь бы остаться в живых! Вот в этом-то и отличие нашей боевой работы – отбить даже мысли о том, чтобы нападать на советскую власть!

 

Глава 12

Месть и амнистия

– Вашему Оперативному отряду, капитан Ракитин, приказано выдвинуться в район села Гола Скала. Будете обеспечивать выход крупной банды, которая решила порвать с бандеровщиной.

– Есть, товарищ комиссар Госбезопасности третьего ранга!

Снова привычные сборы в дорогу, лязг затворов, суматоха и громкая перекличка команд, приправленная цветистой и образной солдатской руганью. Чекисты рассовывают боекомплект по кармашкам и подсумкам разгрузочных жилетов, проверяют снаряжение.

Капитан Ракитин инструктирует бойцов:

– Занимаем намеченные рубежи, но приказ – огня не открывать и на провокации, если они последуют, не реагировать. С нами едут представители Госбезопасности, которые будут руководить операцией. Мы – на подстраховке, если что-то пойдет не так. Вопросы?

– Никак нет.

– По машинам!

Три мощных бронированных грузовика еле плелись по извилистой и узкой горной дороге. Цепи противоскольжения на сдвоенных задних колесах скрежетали по камням. Разлапистые еловые ветви хлестали по бронированным бортам, роскошный вековой лес подступал вплотную. Над Карпатскими горами занимался рассвет, лучи солнца едва пробивались сквозь лежащие прямо на склонах слоистые пепельно-серые, серебристые и отливающие синевой облака. С головокружительной высоты склона были видны тусклые огоньки деревеньки в долине.

Вслед за тремя бронированными «Студебекерами» шла колонна обычных армейских грузовиков. Всего в чекистско-войсковой операции участвовал полк Госбезопасности, в дальнем оцеплении находился еще и мотострелковый полк. Сил и средств в борьбе с бандеровской заразой не жалели, и это приносило свои позитивные плоды.

Капитан Ракитин поежился: здесь, в горах, было значительно холоднее, несмотря на август месяц. В кузове в разгрузочных жилетах поверх курток-«горок» сидели его бойцы. Многие добирали минуты сна, подремывая вполглаза. Конечно, на боевых заданиях требовалось проявлять бдительность, но командир отдавал себе отчет, что люди измотаны постоянными заданиями. К тому же нынешняя миссия предполагалась мирной. Да и обеспечивали ее чекисты местных органов Госбезопасности, они владели оперативной информацией в районе не в пример лучше.

* * *

Подъехав к небольшому селу на опушке густого леса, все три импровизированных броневика остановились. Капитан Ракитин внимательно осмотрел местность в бинокль: несколько улиц с не слишком зажиточными домишками, в центре на площади – потемневшая от времени деревянная церковь, здесь ее называют «каплычка», водяная мельница на берегу реки. Опушка леса находилась примерно в полутора километрах от села.

Бойцы ОСНАЗ в кузове броневиков мгновенно выныривали из липкой паутины «волчьего» полусна, выпрыгивали наружу и строились возле угловатых машин.

– Товарищи бойцы! Нынешняя операция носит мирный характер: крупная банда бандеровцев решила сдаться. Однако обращаю ваше внимание на возможные провокации. Поэтому пулеметчикам на бронемашинах – особое внимание. С воздуха операцию прикрывает пара агитационных самолетов «По‑2» и пара наших «Аннушек» с пушками и пулеметами. Бойцам обратить особое внимание на постоянную визуальную и радиосвязь, товарищи пограничники, будьте бдительны! Всяческие попытки вооруженных провокаций пресекать максимально жестко. Разрешена стрельба на поражение без всякого предупреждения. Бандеровцы об этом знают. В случае любых, я подчеркиваю, любых, провокаций – действовать как в бою! Вопросы? – Виктор проводил усиленный инструктаж, чтобы каждый еще раз уяснил свои действия.

– Никак нет!

Подбежал офицер местного управления Госбезопасности, придерживая висящий на ремне под рукой автомат «ППШ». На поясе – запасной магазин, кобура с пистолетом и пара гранат. Рядом строились бойцы МГБ, мелькали васильковые фуражки с малиновыми околышами. Рядом расположились фронтовые кинооператоры с массивными камерами – они будут снимать выгодный пропагандистский сюжет. Что ж, и это тоже надо.

С автомобилей сгружался местный партийный и комсомольский актив с красными флагами и транспарантами. После сдачи банды запланирован торжественный митинг. Показуха?.. Да, но только лишь отчасти. Советская власть должна сразу наглядно продемонстрировать, кто в этих местах настоящий хозяин.

– Как на параде, черт возьми! – сквозь зубы выругался местный чекист, как и Ракитин, капитан ГБ.

– Ну, что поделать, бороться нужно не только силой оружия, но и словом, силой убеждения, – философски ответил командир отряда ОСНАЗ. – Когда начинаете?

– Через полчаса, условный сигнал по радио тот же – «Червона рута».

– Все, ждем. Мои все проинструктированы, рации на приеме на обозначенной частоте. В случае любых провокаций встретим «бандерлогов» кинжальным огнем!

– Хорошо бы, чтобы все обошлось… – Коллега-офицер вытер пот под малиновым околышем фуражки.

Да, нервы у всех были на пределе. Капитан Ракитин всмотрелся в бинокль в опушку леса – там было пока тихо. Перевел поле обзора на околицу будто бы вымершего села. Там тоже не было видно ни души. Даже пронырливых и вездесущих мальчишек родители держали дома взаперти.

Виктор тяжело вздохнул. «Вызвольна боротьба», которую вели бандеровцы, выливалась в жуткий кровавый террор против своего же украинского народа. Лесные отморозки действовали так же, как и их хозяева – гитлеровские оккупанты. И методы у эсэсовцев и у бандеровцев тоже были одинаковы: запугать террором, повязать кровью, сжигать в хатах живьем, убивать, мучить до смерти всех, кто пытается строить мирную жизнь на освобожденных Красной Армией территориях Западной Украины. По подсчетам самих же нелюдей из Украинской повстанческой армии, на 10 000 убитых красноармейцев и военнослужащих Госбезопасности приходилось более 50 000 зверски замученных и убитых местных жителей, простых украинцев.

* * *

Над головой послышалось приглушенное стрекотание, а вскоре появились силуэты четырех самолетов-бипланов. Они кружились в глубокой синеве неба, постепенно снижаясь. Два легких «Поликарпова‑2» пролетели над опушкой леса, от них отделились белые легкие россыпи листовок. Агитационные машины прикрывала пара боевых самолетов-бипланов «Ан‑2» с мощным бортовым вооружением.

– Прием, прием. «Червона рута». Повторяю, «Червона рута», – раздалось в наушниках рации. Радист протянул черные овалы головных телефонов на гибкой дужке Ракитину.

– Началось! Всем вперед, выдвигаемся к опушке леса. Огня не открывать, – скомандовал капитан Ракитин в гарнитуру связи.

Бронированные грузовики с крупнокалиберными пулеметами на турелях и цепь спецназовцев медленно двинулись вперед. Пулеметчики настороженно всматривались в опушку леса. Спешенные бойцы прикрывались бронированными бортами грузовиков. Мигом вспотевшие от нервного напряжения ладони сжимали оружие.

– Вояки УПА, виходьте з лісу з піднятими догори руками. Зброю тримайте над головою, кидайте її одразу ж на узліссі. Підходьте повільно до прийомних пунктів, які означено червоними прапорами. Там відмічайтесь у представників органів державної безпеки та сідайте у вантажні машини. Попереджаємо – будь-яка спроба провокації буде розцінена, як акт агресії. Тобто буде відкрито вогонь на ураження без попередження! – громовой, с металлическими нотками голос лился с неба – из громкоговорителей агитационных самолетов «По‑2». На бандеровцев – фактически неграмотных или малограмотных селюков – такая вот «крылатая пропаганда» имела исключительно сильное воздействие. «Советы» подавляли волю воззванием с небес!

Зеленые ветви подлеска заколыхались и выпустили на опушку несколько сотен человеческих фигур. Они брели медленно, озираясь, как зомби. Одеты в разномастное полувоенное тряпье – преимущественно в серые немецкие мундиры в различных сочетаниях с гражданской одеждой. Либо в цивильный пиджак, явно с чужого плеча (о хозяине одежды и спрашивать не приходилось – понятно, какая лютая судьба его настигла) и в серых немецких брюках. Или же, наоборот, в сером кителе с орлом Третьего рейха и со споротыми погонами, грубо пришитыми трезубом на рукаве и в деревенских просторных штанах из грубой серой ткани. Разномастные шляпы, фуражки, немецкие полевые кепи с трезубцами также дополняли наряды. Все это «обмундирование» перетянуто ремнями, у некоторых лесных бандитов – пулеметные ленты крест-накрест. В руках – советские «Мосинки», немецкие армейские винтовки Маузера, «Манлихеры», у некоторых – советские автоматы «ППШ» или немецкие MP‑40, последних было больше. Ручные пулеметы тащили на плечах. Двое бандеровцев везли за собой «Максим» на колесном станке.

Выбросив на опушке леса все, до последней железки, эти живые мертвецы с трезубцами продолжали все так же медленно брести.

Ракитин повел биноклем: по всему получалось, что из лесу вышли никак не меньше четырех сотен «бандерлогов»! Ну ни хрена себе Госбезопасность СССР работает! Но самое главное – ведь чекисты никого в затылок не расстреливали, иглы под ногти не загоняли и живьем кожу не сдирали. Капитан Ракитин прекрасно знал, что здесь оперативники ГБ действовали силой убеждения и нередко со смертельным риском для собственной жизни. Это был высший пилотаж оперативно-агентурной работы! «Переагентурить» противника, убедить его, а не запугать, найти подходы к самым убежденным и твердолобым «националюгам» – это все дорогого стоило. Да и сам по себе факт сдачи столь крупной банды значил очень много именно в аспекте идеологии.

Как бы то ни было, а на деле побеждала все же советская идеология! Просто тогда ею занимались, как сказал бы «попаданец» из Донецка 2014 года Виктор Ракитин, креативные товарищи из «органов». И занимались со всей душой, которая, как доказано марксистско-ленинской идеологией, является не чем иным, как пережитком буржуазного прошлого…

Тем временем бандиты, уже без оружия, проходили мимо бронированных грузовиков. С огромным удивлением Виктор Ракитин заметил на глазах многих бандеровцев слезы. Да-да, здоровенные, заросшие до бровей и не мывшиеся месяцами детины плакали как дети! Но это, скорее всего, были слезы облегчения.

Месяцами, а то и годами они жили в лесу, как дикие звери, испытывая такой же животный страх перед головорезами из СБ ОУН-УПА и «крайовымы провідныкамы», то есть командной верхушкой бандеровского бандподполья. Многие из тех, кто сейчас шел с поднятыми руками, были из этих самых мест. Их насильно мобилизовали, пригрозив вырезать на корню семьи вместе с детьми и сжечь хаты. Повязали кровью, заставляя расстреливать красноармейцев и советских, русских активистов.

«Все, тэпэр вы наши! Вбывав красноармійців – тэпэр ніякої пощады от Совєтов і не чекай!» – на суржике говорили главари бандеровских отрядов. Кстати, они, как и в 1944 году, так же и в 2014-м, даже украинского литературного языка не знали! – «Попаданец» из Донецка Виктор Ракитин неоднократно обращал на это внимание.

А получилось все наоборот. «Советы» – страшные чекисты из НКВД-МГБ – не только беспощадно и сурово карали, но и великодушно миловали. Именно такая суровая милость и притягивала рядовых «вояк» Украинской повстанческой армии. Настолько, что некоторые из них – и Виктор Ракитин видел это своими глазами – вели связанными собственных командиров из банды ОУН-УПА! Надеялись хоть так вымолить пощаду у суровых чекистов…

Толпы бандеровцев собирались у столов приемных пунктов, отмечались, а потом рассаживались в кузова грузовых полуторок, закрытые брезентовым тентом. В это же самое время специальные команды солдат собирали брошенное на опушке леса оружие и сносили под навес из маскировочных сетей. Выкладывали на специально расстеленный на земле брезент. Арсенал бандеровского отряда выглядел внушительно.

Каждого бандеровца фотографировали и снимали отпечатки пальцев. Каждый из них ставил корявую роспись напротив своего имени-фамилии в списках, оставляя еще и собственную кличку. Работали и фронтовые кинооператоры, готовя материалы для спецархива Государственной безопасности СССР.

Оружие, боеприпасы и военное снаряжение также документировалось и фотографировалось. Команды чекистов тут же разряжали и сортировали его: винтовки – отдельно, автоматы, пистолеты, пулеметы – отдельно.

– «Волкодав», прием, это «Первый»…

– На связи, прием… Что случилось?

– Требуется ваше участие, прием.

– Вас понял, выдвигаюсь. Конец связи. – Капитан Ракитин отпустил тангенту связи и передал микрофон радисту. Потом гулко ударил прикладом автомата по бронированной кабине. – Вперед давай! Пулеметчику – внимание…

Головной броневик с ревом сорвался с места и мгновенно преодолел совсем небольшое расстояние. Здесь, ближе к опушке леса, Виктор увидел странную картину: несколько обросших до звериного состояния бандеровцев в полувоенной форме, в рваных немецких мундирах, с трезубцами на рукавах тащили связанными таких же, как сами. Только мундиры и ватники пленных чуть получше сохранились.

– Это что за хреновина?! – удивился капитан Ракитин.

– Бандеровцы своих главарей на привязи притащили, – пояснил один из чекистов с автоматом «ППШ» на изготовку.

– Ребята, разгружаемся и принимаем «клиентов»! – скомандовал Ракитин, перекрикивая рев мотора.

У главарей бандеровцев глаза были завязаны. Не церемонясь, их подхватили под связанные руки и втолкнули в бронированный кузов «Студебекера». Ну, уронили пару раз для профилактики…

* * *

Сдача банды тянулась до сумерек, пока оформили всех по спискам, решили все возникшие в таком сложном деле накладки, уже и подступил вечер. Как водится, в селе провели митинг, где районный голова, назначенный советской властью, много говорил, убеждал селян вернуться к мирной жизни и давать отпор бандеровским бандам. Даже вынесли резолюцию о создании в селе истребительного отряда.

В немалой степени этому способствовали и четверо бывших бандеровцев, которые вернулись из лесных схронов домой, в родное село.

Наконец вереница грузовиков с пленными бандеровцами и со всем их смертоносным «скарбом» – оружием, патронами, гарантами, амуницией – отправилась в райцентр. Чекисты вместе с пехотой сняли оцепление, погрузились на свои машины и тоже двинулись в пункты постоянной дислокации.

– Спасибо, капитан! Благодаря твоему спецотряду у нас все прошло более-менее гладко, – пожал руку Виктору Ракитину коллега-офицер Госбезопасности. – Вы как, с нами или остаетесь?

– Да побудем маленько, поглядим, что оно да как… – неопределенно отвечал Ракитин.

* * *

Бойцы отряда ОСНАЗ НКВД остановились в крайней хате, как раз в семействе одного из вернувшихся в село из леса бандеровцев. Теперь уже – бывшего бандеровца, о чем свидетельствовала выданная в Управлении МГБ СССР справка. В течение трех дней Мыколе Перебийносу все равно нужно было выехать в райцентр, чтобы встать на учет в МГБ. Но все же пока его отпустили повидаться с семьей.

– Я вот не понимаю, командир: а какого же черта стоило так носиться со всеми этими бандеровцами?.. Покрошить на хрен из пулеметов – и дело с концом! – улучив момент, негромко спросил основательный Лешка Хрящев. В его словах, конечно, был резон, тем более подкрепленный немалым боевым опытом. Но…

* * *

«Попаданец» из Донецка 2014 года Виктор Ракитин своей уникальной памятью знал и то, что еще не случилось, но обязательно произойдет. Касалось это и той жесткой, а порой даже жестокой борьбы, которую вели спецслужбы СССР против бандеровского подполья.

Случилось это уже после Великой Отечественной войны – в мае 1954 года. Именно тогда Госбезопасности СССР удалось выйти на след командующего вооруженным подпольем ОУН-УПА Васыля Кука. Собственно, бандеровский главарь был захвачен спецгруппой МГБ, то есть членами самой Украинской повстанческой армии, перевербованными МГБ СССР. Спецоперация по поимке Васыля Кука называлось «Западня». Розыском важного бандеровского руководителя занимался 1-й отдел 4-го Управления КГБ УССР. Специально был подготовлен один из бункеров в Иванцевском лесу Львовской области, где Васыль Кук прятался и раньше.

Схрон привели в порядок, установили «тревожную кнопку» специальной сигнализации и поселили в бункере троих перевербованных агентов-боевиков ОУН-УПА.

В ночь на 23 мая 1954 года в этот бункер из Рогатинского района явился ничего не подозревающий Васыль Кук со своей женой и двумя охранниками. Агентов он лично знал как надежных, преданных делу «Вільної України» бандеровцев. А потому и отнесся к «хлопцам» совершенно спокойно. Как оказалось, зря.

Уже потом он на допросах в Госбезопасности СССР вспоминал, что его удивило наличие в схроне хорошей еды, книг и прочих мелочей… Но это было потом…

Во время обеда, который приготовили агенты, он особенно хвалил одного из них, а потом даже прочел им лекцию, как лучше убегать от погони с собаками. По обычаю ОУН-УПА, Васыль Кук попросил одного из парней приготовить все, чтобы помыть ноги. А потом лег отдыхать, дав поручение агенту почистить свой американский автомат, подаренный ему Охримовичем, показав и рассказав заодно, как им пользоваться.

Когда Васыль Кук и его жена уснули, боевики разрядили автомат, вытащили из-под подушки жены Кука Ульяны пистолет и связали спящих. А потом один из них нажал на «тревожную кнопку».

Неожиданно проснувшись связанным, Васыль Кук устроил форменную истерику. Он орал боевикам: «Сколько вам заплатили?» На что получил ответ самих бывших бандеровцев: они это сделали не из-за денег, а для того, чтобы быстрее закончилось кровопролитие на Западной Украине.

Потом Кук пытался подкупить перевербованных боевиков огромными деньгами – предлагал 20 000 рублей, золото, но все безуспешно. Как заявил ему один из агентов: «Я колишній есбіст і знаю правило – хто наказав зв’язати, той і наказує розв’язати. Хіба не ви вчили нас цьому?..»

Агенты вызвали оперативную группу, и вскоре прибыли оперативники Госбезопасности СССР. Они приветствовали Кука словами: «Ну вот наконец мы и встретились, Василий Степанович!» Да, действительно, главарь бандеровского подполья до того изрядно запутал следы, но все равно попался…

Оперативники подошли к охранникам Кука, которые находились в нескольких сотнях метров от бункера и еще не знали, что их командир арестован. Сам Кук не разрешил им заходить в бункер, а приказал находиться на расстоянии. Чекист объявил им: «Вас заарештовано за наказом провідника!» И те без колебаний сдались и позволили себя связать.

В это же самое время Кука и Ульяну обыскали, причем жена сама указала место, где прятала яд. Затем им позволили умыться, и тут Кук внезапно попросил у чекистов выпить. Водки не оказалось, и тогда он заявил: «Люди-люди, как вам не стыдно. Такой момент, и чарки не нашлось». После этого в машине семью Куков повезли во Львов, а оттуда самолетом – в Киев.

После ареста известного главаря бандеровского подполья была создана следственная группа под руководством начальника следственного отдела КГБ УССР подполковника Пивоварца. Кук проходил под псевдонимом «заключенный № 300», а Ульяна – № 88. Их арест держали в глубокой тайне, об этом событии знали только высшее руководство КПУ и Москва. Официально же продолжали вести поиск, даже проводили оперативные мероприятия по поимке. Делалось это с целью скрыть факт ареста руководителя подполья не только и не столько от рядовых бандеровцев, сколько от руководства «закордонных» представительств Организации украинских националистов.

На допросах Васыль Кук, правильно прикинув ситуацию, сразу же «раскололся». Он дал развернутые показания о структуре Организации украинских националистов, деятельности ее референтур, охарактеризовал лидеров ОУН-УПА, в том числе и заграничных центров. Кук дал подробнейшие показания об их связях с разведками Англии, США и ФРГ. Также он написал соображения по ликвидации остатков подполья, а в ноябре 1954 года показал место на территории Рогатинского района, где были закопаны бидоны с шифрами, адресами и кодами для корреспонденции с заграничными центрами, разведками США и Англии. Там же нашли вопросники от Лебедя, которые тот посылал Куку для сбора информации о советском военном потенциале.

Короче, Васыль Кук, как говорится, «раскололся до самой жопы». Вот тебе и легендарный «борэць за вільну Україну»!..

Интересно, как сотрудничество Васыля Кука с органами Госбезопасности СССР «интерпретируют» нынешние «украинские историки», далее цитата: «На допросах Кук не молчал – рассказывал о своей борьбе и борьбе своих собратьев. Эта информация была не особенно полезной для КГБ, ведь большинство из тех, о ком идет речь, уже погибли, другие – находились в лагерях. А Кук таким способом превратил свое немалое четырехтомное дело в чрезвычайно ценный источник для современных историков УПА, которое сохранилось до наших дней стараниями самих чекистов…» .

Ну, конечно, теперь сотрудничество одного из высших руководителей бандеровского подполья с чекистами представляется как попытки некоей «игры» со всемогущим МГБ-КГБ СССР…

Вот только упрямые факты свидетельствуют об обратном. За такое «примерное поведение» Куку даже разрешили жить с женой в одной тюремной камере. Сотрудники МГБ-КГБ устраивали им вечеринки, празднование дня рождения жены и Нового года. Регулярно дарили Ульяне конфеты, в камере установили телевизор и радиоточку, приносили свежие газеты. Из ссылки вернули родню Васыля Кука, включая родителей. В феврале 1955 года его возили на месяц в Москву, а 4 мая 1955 года Кук написал «Декларацию о политическом признании победы советской власти над подпольем».

Каждый день в Москве семье Куков выделяли суточные плюс деньги на диетическое питание и одежду. Ульяну возили по магазинам, где она делала богатые покупки. Семью Куков регулярно осматривали врачи и проводили квалифицированное лечение.

Постепенно «веселую семейку» отъявленных бандеровцев стали водить в кинотеатры, зоопарк, возить по колхозам, на Днепрогэс, Харьковский тракторный завод, на Донбасс, на экскурсию по музеям, в лавру, Софийский собор и даже в заповедник Аскания-Нова. В итоге они объехали практически все регионы советской Украины.

Один из главных руководителей «запеклої боротьби за вільну Україну» собственными глазами увидел, как возрождается после разрушительной войны советская Украина. Он видел счастливые улыбки на лицах украинцев и украинок, гулял по широким улицам, площадям и паркам украинских городов, наблюдал работу на украинских заводах, стоял на гигантской плотине восстановленной Днепрогэс. Так за что же он воевал в дебрях Западной Украины, за какую «нэзалэжність» – от кого «независимость»?.. От здравого смысла или от мирной жизни? Тем украинцам, которых он встречал, такая независимость, омытая реками крови своих же соотечественников, не была нужна.

Васыля Кука с женой Ульяной поселили в Киеве, в отдельном особняке на Нивках, естественно, под наблюдением. В таких условиях негласного контроля, но в относительной свободе они и провели целых шесть лет.

А 14 июля 1960 года в связи с ходатайством КГБ УССР указом президиума Верховного Совета СССР Васыль Кук и его жена были помилованы и освобождены от уголовной ответственности. На них было распространено действие указа пленума Верховного Совета СССР от 1955 года «Об амнистии советских граждан, сотрудничавших с оккупантами в период Великой Отечественной войны». Уже 21 июля было подписано постановление об освобождении четы Куков из-под стражи. Им вернули изъятые при аресте деньги и вещи.

В том же 1960 году Васыль Кук написал «Открытое письмо к Ярославу Стецько, Мыколе Лебедю, Степану Ленкавскому, Дарье Ребет, Ивану Гринеху и всем украинцам, которые живут за границей». В нем Кук признал советскую власть законной на Украине, отрекся от ОУН-УПА и призвал украинское правительство в изгнании признать СССР как законное государство и вернуться на Украину.

Тогда же сотрудники советских спецслужб объявили, что все эти годы они вели с заграничными представительствами ОУН-УПА оперативные игры, гнали им дезинформацию от имени несуществующего подполья! Представители МИ‑6, ЦРУ и их оуновские помощники были шокированы этими заявлениями.

В завершение всей этой шпионско-агитационной истории Васылю Куку выделили отдельную квартиру, дали 1000 рублей на обзаведение хозяйством. В 1964 году «великий и ужасный» КГБ помог Васылю Куку получить диплом – он заочно окончил Киевский университет по специальности «историк». Бывший глава бандеровского «провода», а ныне, в шестидесятые годы XX века, примерный советский служащий с помощью все того же Комитета государственной безопасности устроился работать старшим научным сотрудником в Центральный исторический архив Киева, а затем на ту же должность в Институт истории АН УССР.

Идеологическая победа над бандеровцами была полной! В результате блестяще и филигранно проведенной оперативной комбинации удалось фактически перевербовать одного из руководителей бандеровского подполья. Причем еще и заставить его добровольно сотрудничать и признать советскую власть. Вот это – настоящий успех Госбезопасности СССР!

* * *

Первое обращение президиума Верховного Совета и Совета народных комиссаров УССР к участникам так называемых УПА и УНРА вышло 14 февраля 1944 года. Чекисты, естественно, знали об этом, поскольку решение проходило по их ведомству. Более того, сотрудников Госбезопасности СССР привлекали для «реализации» этого обращения. В нем говорилось: «Именем Правительства Украинской Советской Социалистической Республики мы гарантируем всем участникам так называемой УПА или УНРА… которые искренне и полностью прекратят всякую борьбу и враждебные выступления против Красной Армии и Советской власти, полное прощение их тяжелой ошибки, их прошлой вины перед Родиной».

Более того, Виктор Ракитин своей уникальной памятью «попаданца» знал, что совсем скоро – 27 ноября 1944 года – президиум Верховного Совета, СНК УССР и ЦК КП(б)У примут обращение «К населению западных областей УССР», в котором снова гарантировалось полное прощение всем, кто «оставит националистические банды и вернется к мирному труду». А 19 мая 1945 года было опубликовано еще одно обращение «К рабочим, крестьянам и интеллигенции западных областей Украины» с предложением «участникам националистических банд… покаяться и честным трудом искупить свою вину перед украинским народом. Не желая напрасно проливать кровь… Правительство Советской Украины простит им их участие в бандитских группах».

Эти обращения транслировались по радио, были опубликованы во всех областных и районных газетах западных областей, в виде листовок и плакатов распространялись по селам, вывешивались в общественных местах, на базарных площадях и перекрестках дорог. Подобные шаги советского правительства, с одной стороны, и настроения местного населения – с другой возымели действие, и «хлопцы» массово повалили из леса сдаваться «советам».

* * *

– Нет, Леша, ты не прав! Перестрелять бандеровцев мы и так сможем, тем более когда вышло дополнение в Уголовном кодексе СССР конкретно по поводу «лиц, служивших или пособничавших националистическому движению ОУН-УПА, ОУН(б), ОУН(м), и других карательных подразделений украинских националистов». Там и так высшая мера.

А в случае помилования мы выбьем из-под ног самых «отмороженных» бандеровцев их главную основу. Ведь они имеют наглость говорить о «незалежной Украине» от имени всего украинского народа. А вот этот самый народ хочет как раз другого – мира и нормальной возможности трудиться и зарабатывать себе на хлеб.

– Но ведь есть и те бандеровцы, которые мстят вот этим, которые из лесу вышли! – резонно заметил старший лейтенант Хрящев.

– Да, Лешка, ты прав. Именно поэтому мы и остались в селе… – ответил капитан Ракитин.

* * *

Командир Оперативного отряда ОСНАЗ НКВД не зря так говорил. Он ждал, когда остальные бандеровцы, прослышавшие о сдаче целой банды, придут мстить мирным жителям. Именно поэтому бойцы, отправив бронированные грузовики, рассредоточились и остались ждать в полной боевой готовности…

По сути, бандеровцы воевали не только и не столько с подразделениями Госбезопасности СССР, сколько устраивали карательные акции среди местного населения Западной Украины. Возглавлявший УПА Роман Шухевич говорил: «Наша политика должна быть страшной. Пусть погибнет половина населения, зато оставшаяся будет чистая, как стакан воды». И все эти зверства они творили со своим же народом.

Например, во Львовской области в августе 1944 года членам двух семей выкололи глаза будто бы за то, что их близкие сообщили о передвижениях повстанцев советским властям. Трупы затем изрубили на куски на виду у испуганных односельчан .

В районном центре Милятино Львовской области на сельском сходе крестьянин Иван Пришляк сказал: «Моего сына за службу в Красной Армии наградили орденом Славы III степени. Разве могло такое случиться при польских панах – чтобы бедный крестьянин получил такую правительственную награду?» После этого выступления за несколько недель были зверски вырезаны девять человек по фамилии Пришляк.

И это далеко не полный список подобных зверств и злодеяний бандеровцев на украинской земле. А в современной «европейской» Украине победившего после 2014 года неофашизма, русофобии и оголтелой бандеровщины палачей украинской земли и многострадального украинского народа возвеличивают как героев.

Впрочем, «попаданец» из Донецка 2014 года Виктор Ракитин здесь именно для того, чтобы исправить историческую несправедливость самым радикальным образом!..

* * *

На темном небе высыпали яркие звезды, почти полная луна бросала на окрестности холодный свет. Виктор профессионально отметил, что в такую лунную ночь будет удобнее пользоваться инфракрасными приборами наблюдения. Небольшое село погрузилось в настороженный и чуткий сон, побрехивали по дворам собаки, приглушенно мычали в хлеву коровы.

– Командир, вижу их, – сообщил по рации снайпер на колокольне небольшой церквушки – «каплычки». Вооруженный самозарядной винтовкой Токарева с массивным ночным прицелом, он четко видел в лунном свете приближающихся бандеровцев. – Две группы, в каждой примерно полтора десятка голов. Два… Нет, три пулемета.

– По-над берегом речки еще десять. Один пулемет, – сообщил второй снайпер, засевший на водяной мельнице.

– Вас понял. Огня не открывать, только наблюдайте, – ответил шепотом в рацию капитан Ракитин. – Работают «вторые номера» снайперских пар с бесшумными револьверами-карабинами. Всем остальным – гранатометы использовать только с усиленными картечными зарядами. Рядом – мирные жители.

– Понятно, командир.

– Они подходят – триста метров…

– Принял.

Пулеметчики с бесшумными «Дегтярями» засели на крышах крайних хат. Их страховали бойцы с пистолетами-пулеметами Симонова, также снабженными глушителями.

Бандеровцы из числа самых непримиримых приближались к селу с неумолимостью самой судьбы. Они хотели покарать «запроданців» из числа тех, кто, по их мнению, продался «москалям». Перешел на услужение «Советам»… За это есть только одна кара – смерть! Только так можно очистить украинскую нацию.

Несколько лесных бандитов тащили канистры с бензином, остальные приготовили факелы – «смолоскыпы». Бандеровцы ощетинились стволами автоматов, в каждой группе был еще и пулемет. Но легкую смерть от пули нужно было еще заслужить… Месть оставившим ОУН-УПА «запроданцам» будет жестокой!..

* * *

Капитан Ракитин всматривался в зеленоватое поле ночного инфракрасного прицела «Ц‑3», установленного на пистолет-пулемет Судаева. Вот ярко-зеленая фигура появилась в поле зрения. Виктор плавно нажал на спусковой крючок – верный автомат отозвался приглушенным шипеньем глушителя и лязгом затвора. Бандеровец упал как подкошенный.

– Огонь!

Со всех сторон раздались тихие выстрелы. Словно швейные машинки, затарахтели-застрекотали ручные пулеметы Дегтярева, снабженные глушителями. Практически бесшумно били снайперские револьверы-карабины системы Нагана – Ракитина. Словно рассерженные гадюки шипели в руках бойцов НКВД компактные и надежные пистолеты-пулеметы Судаева. Раскаленный свинец за считаные секунды выкосил половину бандеровского сброда, который осмелился напасть на спящее украинское село.

Бешеные волки падали, падали, подраненные – выли, но никто из них не понимал в первые мгновения, что произошло. Понимание к временно уцелевшим пришло чуть позже – они вдруг осознали, что на всякого бешеного волка найдется волкодав. Или охотник с позывным «Волкодав».

Сейчас оперативники ОСНАЗ НКВД расчетливым и убийственным огнем теснили остатки побитой банды в одном, четко им известном направлении.

– Хлопці, гайда до лісу!

– Не можемо ми до лісу. «Энкаведісти» заблокували відхід!

– О, тут хата якась стоїть, давайте сюды!

Бандеровские недобитки ринулись к пустующей на отшибе пустеющей хате. Ворвались внутрь, забаррикадировались, перевели дух…

Что-то было не то. Снаружи стрельба сразу же прекратилась, чекисты явно чего-то выжидали. Но чего именно? Внезапно один из бандеровцев, наверное, самый сообразительный среди них, подозрительно потянул носом.

– Бензин! Стійте, тут усе у бензині! Якщо тут хоч маленька жаринка впаде – спалахне уся хата!

Ответом сообразительному «бандерлогу» был разноголосый вой голосов. Запертые в ловушке бандиты попытались выбить деревянные ставни на окнах и двери, но те были закрыты и прочно подперты снаружи. Бандеровцы бесновались, как бешеный волк в капкане, но поделать уже ничего не могли…

Между тем к запертой и добряче облитой бензином хате подошел один-единственный человек с пылающим факелом в руке. Багровые отблески падали на его полное решимости лицо, плотно сжатые губы, упрямые складки у рта, отражались огненными сполохами в глазах.

Его увидели, и разноголосый вой бандеровцев утих.

– У меня приказ – в связи с особой опасностью бандеровской банды в плен вас не брать. Даю вам минуту на размышление. А потом сделаю с вами то, что вы намеревались сотворить с этим украинским селом, паскуды бандеровские! – Виктор Ракитин крутанул факел в руках так, что он превратился в размытый огненный росчерк во тьме, а во все стороны посыпались искры. Судя по всему, его не волновало, что из одной такой искорки могло разгореться пламя…

 

Глава 13

Операция «Перья стимфалид»

Базовый лагерь одного из бандеровских атаманов Стецька Пройдысвіта находился высоко в горах, в лесной чащобе. Непролазный бурелом и скалы превращали эту местность в протяженный укрепрайон. В такой местности обычный марш-бросок превращался в пытку – грешников на Страшный суд по таким дорогам гнать! Тем более все время – в гору… На броневиках по крутым глинистым серпантинам с каменными осыпями нечего и думать подобраться к банде незаметно!

Безопасность самой банды и ее базового лагеря обеспечивалась простой, но действенной системой. В окрестных селах и на хуторах, на дорогах, ведущих в горы, размещались невооруженные наблюдатели. Часто это были «мирные пастухи». Дальше, в глубине леса и на горных дорогах, дежурили «секреты» и патрули. А непосредственно охрану лагеря бандеровского отряда обеспечивали «боевки СБ» и часовые с винтовками и пулеметами.

Подобраться скрытно к банде Пройдысвіта было просто невозможно, у него также имелась разветвленная агентурная сеть в Ровно, во Львове, в Ивано-Франковске. Главарь узнавал о «спецмероприятиях» НКВД и уходил. Или же атаковал – жестоко и дерзко.

Стецьку создать небольшой обвал и камнепад – раз плюнуть! А потом добить тех, кто останется, из пулеметов, и вся недолга. Банда у Пройдысвіта была большая – около двух сотен, и дисциплину он держал лютую, опираясь на «боевки СБ» – самых «отмороженных» бандеровских головорезов из тех, кто еще при гитлеровцах лютовал – что здесь, в Карпатах, что в соседней Белоруссии. Зверства они там чинили такие, что и уму непостижимо. На таких вот, от которых и сам Сатана отказался, и опирался хитрый и злобный главарь бандеровцев.

Поговаривали, и не без причины, что Стецько служил в карательном 201-м «охранном батальоне» – Schutzmannschaft Battalion‑201, в 1942 году в Белоруссии. А нарек его Пройдысвітом за хитрость и звериное чутье сам Роман Шухевич, который был замкомандира этого карательного подразделения.

Тот же Шухевич сделал Стецька Пройдысвіта «головою краевого провода ОУН(б)» и вручил ему «особый мандат» на зверства.

Многие обманывались простоватой, мужиковатой внешностью Стецька, для них подобная роковая ошибка стоила жизни. Да и для родни несчастных – тоже. Пройдысвіт любил лично пытать родственников на глазах у тех, кого обрекал на медленную и мучительную смерть. Любил сжигать хаты, предварительно заколотив двери и ставни, разрывать людей за ноги молодыми деревьями или конями. Живьем в землю закапывать или со скал сбрасывать. Изобретательным был Пройдысвіт, оправдывал свое прозвище.

Но и чутье имел звериное на всякие засады, «подставы» да «подляны». Уже нескольких ликвидаторов подсылали к нему и «волкодавы» СМЕРШ, и оперативники НКВД. Да все тщетно. Трижды стрелянный был Стецько Пройдысвіт. А с советских контрразведчиков он живьем кожу рвал. Или же выкалывал глаза – и отпускал.

На подконтрольных банде Пройдысвіта территориях селяне безропотно платили дань хлебом и скотиной, снабжали бандеровцев всем необходимым. В многочисленных бункерах и схронах было припрятано и добротное немецкое обмундирование, и оружие с патронами и взрывчаткой. Осознавая свою практически неограниченную власть, Пройдысвіт совершал дерзкие рейды, громя колхозные управы, советскую почту и даже нападая на отдаленные гарнизоны советских войск.

Черная слава полностью «отмороженного» атамана, не признающего никаких авторитетов, кроме звериной жесткости и такой же звериной хитрости, заставляла таких же отморозков пополнять ряды банды. Рекрутировали и насильно, «по-бандеровски» заставляли расстреливать пленных, участвовать в зверствах, вроде бы как «теперь ты – наш и хрен куда денешься». Причем не только от «советов» пулю получишь, но и свои же односельчане за бесчинства на вилы поднять могут.

«Покончить с таким крупным формированием бандеровцев нужно было одним решительным ударом – обезглавить! Но как»?.. – рассуждал начальник контрразведки подполковник Тимофеев.

– Разрешите поднять наши самолеты, товарищ подполковник? – подал идею Виктор Ракитин.

– Но это же авантюра! Вы как себе это представляете, капитан?..

– Десант из двух десятков хорошо вооруженных и экипированных бойцов скрытно, ночью, на парашютах десантируется рядом с базовым лагерем этого Пройдысвіта и устроит там настоящую бойню! А потом мы вызовем пару наших «воздушных крейсеров» с пулеметами и полностью добьем бандеровскую сволочь!

– Что значит «мы»?

– Разрешите возглавить операцию – личным примером повести своих ребят в бой! К тому же я наиболее опытный парашютист среди них. Буду непосредственно, из боевых порядков по рации координировать удар с воздуха и огневое прикрытие.

– Разрешаю. Действуйте, товарищ капитан! Как назовем операцию?

– «Перья стимфалид» – это такие чудовищные птицы из древнегреческих мифов, со стальными клювами и бронзовыми перьями. Они метали эти перья во врагов, убивая тех наповал. – Виктор использовал свою эрудицию историка.

– Хм, как-то мудрено… Но годится! – одобрил подполковник Тимофеев.

* * *

Виктор Ракитин надел основной парашют, закрепил впереди «запаску». Под ремни удобно был заткнут дырчатым кожухом ствола вниз пистолет-пулемет Судаева со сложенным прикладом. На бедре в плотно застегнутой кобуре – верный и безотказный «Наган» с глушителем. На пузе, на ранце запасного парашюта закреплен нож-стропорез на шнуре. Сверх него за лямки на груди был надет туго набитый вещмешок, а сзади, под «пятой точкой», приторочен еще один тюк, поменьше. И это не считая туго набитого запасными магазинами и гранатами разгрузочного жилета.

Со всей этой амуницией капитан Ракитин был похож на медведя-увальня, но там, на земле, каждый патрон будет в цене.

У одного из бойцов еще и большая рация закреплена в специальном вьюке под ранцем запасного парашюта. Оперативная радиосвязь необходима для координации действий с воздушным прикрытием.

Точно так же, как и командир, экипированы еще девять наиболее опытных бойцов. Что ж, нужно подавать личный пример подчиненным!

– Так, ребята, прыгаем с предельно малой высоты – 120 метров, отделение от самолета методом «срыва», раскрытие основного купола – принудительное с трехсекундной задержкой. Высота маловата, но разлапистые ели, если что, самортизируют удар при приземлении. Ориентировочная площадь разлета – полтора на полтора километра.

– Эх, жаль, что сейчас не зима, снег бы смягчил приземление, – посетовал один из бойцов.

– Да, но сейчас, как ты можешь видеть, Вася, середина августа.

Бойцы Особого отряда рассмеялись на едкое замечание командира.

– Наша задача – внезапным ударом ошеломить бандеровцев и обеспечить прикрытие высадки второй волны десанта. Пока самолеты вернутся и загрузятся по новой, пройдет примерно два с половиной – три часа. Все это время мы должны, слышите, братцы, обязаны продержаться! Авиаподдержку с воздуха нам будут оказывать две наши «Аннушки» с бортовым вооружением и со скорострельными пулеметами. Вжарим бандеровской сволоте! Вопросы?

– Вопросов нет, командир.

– Нале-во! В самолет – шагом марш.

Две военно-транспортные «Аннушки» поднялись в ночное небо, чтобы обрушиться смертоносными бронзовыми перьями стимфалид на бандеровский лагерь «головы краевого провода ОУН(б) Стецька Пройдысвіта.

* * *

В лунной ночи ревел двигателем трудяга-биплан «Ан‑2». «Кукурузнику», каким его знал донецкий «попаданец» Виктор Ракитин, было еще далеко до мирной профессии. Сейчас это был многоцелевой военно-транспортный самолет особого назначения. В его салоне тесно, как позволяла парашютно-десантная экипировка, сидели бойцы ОСНАЗ НКВД. Эта десантная операция была беспрецедентной по дерзости и замыслу.

Виктор Ракитин намеревался атаковать гораздо большие по численности силы бандеровцев, используя неоспоримое преимущество в техническом оснащении. Военно-транспортный биплан «Ан‑2» был оборудован комплексом ночного видения для «слепых полетов» и поиска источников теплового излучения на земле. Выйдя в предполагаемый район поиска, экипаж самолета довольно быстро засек большое «тепловое пятно» – так «светились» в инфракрасном спектре нагретые землянки. Лес, конечно, рассеивал избыток тепла, но разница с окружающей местностью была довольно значительной.

С земли бандеровских сволочей было не взять, так почему бы не атаковать с воздуха? Такого необычного хода звери из ОУН-УПА явно не ожидают. Своей животной, звериной хитростью, невероятной интуицией опасного хищника «бандерлоги» могли учуять любую, даже самую изощренную ловушку. Вот только против гения человеческого разума, новейших военных технологий бандиты, предатели и пособники гитлеровцев были бессильны. Это просто было за гранью их понимания.

Бойцы ОСНАЗ НКВД были вооружены пистолетами-пулеметами Судаева и ручными пулеметами с глушителями и ночными тепловыми прицелами. Двуствольные гранатометы и бесшумные снайперские комплексы дополняли внушительный арсенал десантной группы. А достаточно компактные рации позволяли координировать действия между подразделениями. Самое интересное – ведь «попаданец» Ракитин вовсе ничего не изобретал, все эти технические новинки уже существовали. Он только объединил наиболее эффективные системы вместе и получил в итоге совершенно невероятные результаты.

Самолет потряхивало в непредсказуемых воздушных течениях Карпат, каждый из бойцов думал о своем. По салону привычно гуляли сквозняки, норовили забраться под обмундирование. В иллюминаторах ни зги не было видно. На полу у ног десантников лежали тюки с надежными ручными пулеметами «ДП‑27» и патронными дисками к ним. Их тоже сбросят на парашютах вместе с десантной группой.

– Приготовиться! – Бортмеханик раскрыл и законтрил дверь самолета. Дыхание тут же перехватило от стеклянного морозного воздуха. Под потолком салона дважды мигнула сигнальная лампа.

Виктор неуклюже из-за амуниции встал одной ногой на обрез раскрытой двери – в ночную тьму высоты и неизвестность. Руками взялся за края проема. Каким же сейчас надежным и монолитным казался ему этот маленький самолетик! Но нужно сделать маленький шаг вперед – в бездну. Каждый прыжок с парашютом – это преодоление себя. Именно в этом и заключается его прелесть! Невесомость и легкость свободного падения, парение под куполом в поднебесье – это потом. Главное – маленький шаг к самому себе, но уже другому, превзошедшему собственный страх.

– Пошел! – хлопок бортмеханика ладонью по плечу.

– Есть пошел!

Виктор сразу же рванул кольцо запасного парашюта – шелковый купол вылетел из раскрытого ранца, «схватил» спрессованный скоростью и пропеллером самолета воздух и вытащил отважного парашютиста. Уже потом, через три секунды, показавшиеся Виктору вечностью, вытяжной фал раскрыл ранец основного купола. Тело рвануло резко вверх на ремнях подвесной системы.

Оба купола едва успели «схватить воздух» и затормозить падение, а ноги в яловых сапогах больно и жестко бьются подошвами о землю. Но переломов нет, первое правило на приземлении – «ноги вместе». Испугаться просто физически не успеваешь – времени нет.

Виктор отстегнул замки подвесной системы парашюта, высвободил пистолет-пулемет из-под лямок, сорвал контровки. Сноровисто распаковал вещмешок и дополнительный сверток под задницей. Увесистый брусок «портативной» (да-да – это тебе не микронаушники и «электронные коробочки» начала XXI века!) рации переместился в специальный карман на левой лямке разгрузочного жилета. Еще более увесистый футляр ночного бинокля Ракитин повесил на грудь. Быстро установил на креплении «ласточкин хвост» ночной прицел, повесил под ствол инфракрасный фонарь подсвета, а на разложенный приклад пистолета-пулемета – батареи питания. Соединил всю конструкцию проводами. Пощелкал переключателем – работает. Громоздко, но надежно!

Зато теперь советский воин НКВД имел неоспоримое преимущество в ночном видении. Он мог прицельно стрелять на дистанцию до полутора сотен метров, оставаясь невидимым в ночи.

На сборы – четверть часа, за это время его группа собралась вокруг командира. Пулеметчики распаковали сброшенные на парашюте тюки, установили на стволы «Дегтярей» глушители. С этими устройствами звуки пулеметных очередей напоминали стрекот швейной машинки. Ровно по истечении этого времени ожила рация на левой лямке разгрузочного жилета.

– «Второй» вызывает «Первого», прием, – раздался сквозь назойливую трескотню помех едва узнаваемый голос лейтенанта Хрящева, который возглавлял вторую группу первого броска. Виктор был уверен: Лешка Хрящев – парень надежный, сказал – сделал!

– «Первый»! На связи, прием. – Виктор зажал тангенту рации. – Выдвигаемся на исходные, без команды – не стрелять.

* * *

Лагерь был добротным. Темными холмиками виднелись ряды землянок – в них жили «курени» бандитов. В центре – просторный штабной блиндаж в два наката бревен. Такой и выстрел из пушки выдержит! На окраине лагеря – хозяйственные и складские землянки, кухня. По периметру вырыты окопы полного профиля, оборудованы пулеметные точки и стрелковые ячейки с крепкими деревянными брустверами. Все замаскировано так, что и с самолета не засечь. На деревьях – снайперы, только вот ни шиша они не увидят – тьма хоть глаз коли.

Но на зеленоватом фоне массивного бинокля ночного видения четко отсвечивают в невидимом инфракрасном диапазоне раскаленные трубы буржуек и огоньки папирос караульных. Курят на посту, балбесы – ну ничего, это ненадолго…

– Сохранять позиции, снайперам – огонь по готовности, – приказал Виктор Ракитин.

– Есть огонь по готовности.

Понятное дело, прыгать с парашютом вместе с самозарядной винтовкой Токарева почти невозможно, такое длинное и неудобное «весло» трудно упаковать под ремни подвесной системы, да и мешать оно будет очень сильно. Это же не компактная немецкая винтовка Fallschirmjägergewehr‑42. «Уникальное и парадоксальное» стрелковое оружие объединяло в себе компактность, автоматическую стрельбу мощными «маузеровскими» винтовочными патронами, снайперский прицел и складной игольчатый штык под стволом. Как говорится, на все случаи жизни. Отличительной особенностью винтовки FG‑42 был горизонтальный двадцатизарядный магазин, который примыкался с левой стороны.

У «осназовцев» НКВД такого уникального оружия не было, но зато имелись диверсионные револьверы-карабины конструкции Нагана – Ракитина. Удлиненный ствол с глушителем звука выстрела и съемный металлический приклад делали это оружие достаточно компактным и скрытным при стрельбе. Теперь, в 1943 году, наганы-карабины комплектовались не упрощенным диоптрическим прицелом, а гораздо более эффективным – оптическим. В итоге прицельная дальность без изменения патрона и конструкции самого оружия увеличилась на добрую сотню метров. Снайпер на дистанции до трехсот метров мог спокойно поражать цель. Прицелы для диверсионного револьвера-карабина, который сконструировал Виктор Ракитин еще два года назад, использовались особые – с увеличением всего в два раза, но с гораздо более широким полем обзора. Но это днем. А сейчас на револьверах-карабинах стояли «ночники». Обзор и прицельная дальность похуже, но сам факт способности видеть в темноте давал огромное тактическое преимущество.

Выстрелы были практически не слышны – только выразительные щелчки курков, бьющих по капсюлям, но и эти звуки рассеивались за полсотни шагов. Зато эффект от «работы» бесшумных револьверов-карабинов был ошеломляющий – вот один бандеровец затянулся в последний раз самокруткой и осел на землю. А другой головой вниз, с хрустом ломая ветви, сверзился с дерева. Немецкий карабин «Маузер» Kar‑98 упал рядом.

Всего четверо снайперов с бесшумными револьверами-карабинами даже не отстреляли по полному барабану патронов. Но каждая мишень поражалась дважды – таков принцип тактической стрельбы, только наверняка!

Фактически в августе сорок четвертого модернизированный диверсионный револьвер-карабин системы Нагана – Ракитина с глушителем и ночной оптикой являлся своеобразным аналогом бесшумной снайперской винтовки «Винторез». Бандеровские «секреты» и часовые были уничтожены в считаные минуты.

* * *

Диверсанты НКВД подбирались к бандеровскому логову по-пластунски, хочешь быть незаметным – полюби землю! Ни одна веточка не шелохнулась, ни один сухой сучок не треснул.

Остановившись, Виктор снова приник к биноклю ночного видения. Отсюда весь лагерь был как на ладони. Бойцы ОСНАЗ НКВД окружили звериное логово полукольцом. Вооружение двух штурмовых групп было значительно усилено. Штатных гранатометчиков насчитывалось всего четверо из двадцати, но у всех стрелков кроме пистолетов-пулеметов с глушителями были и двуствольные гранатометы-«переломки» на базе 26-миллиметровых ракетниц.

Виктор вскинул двуствольный гранатомет-ружье и замер у входа в одну из землянок. Остальные бойцы ОСНАЗ рассредоточились каждый у своего объекта. В одном стволе у Ракитина был 26-миллиметровый патрон с зарядом картечи. Такой вполне вышибет грубо сколоченную деревянную дверь землянки и нашинкует свинцом тех, кто внутри. А второй ствол заряжен зажигательной гранатой – адская перспектива для бандеровцев!

Атака должна была начаться по выстрелу командира. Виктор выждал еще секунд десять и взвел курки – два негромких щелчка прозвучали набатом из-за адреналина, бушевавшего в крови Ракитина. По ком звонит колокол? Не важно. А важно, по ком раздается тихий щелчок взводимого курка или характерный лязг затвора.

Облизнув привычно пересохшие из-за адреналина губы, Виктор прицелился и нажал на спуск – гром выстрела разорвал хрупкую ночную тишину карпатского леса. Сноп пламени, вырвавшийся из короткого ствола, на мгновение багровым отблеском озарил лицо капитана Ракитина, казалось, в его глазах бушевало пламя. В плечо ударила довольно ощутимая отдача. Но дверь в землянку буквально испарилась, аннигилировалась. Командир группы ОСНАЗ НКВД выпалил из второго ствола ружья-гранатомета.

Казалось, огонь выплеснулся из его мерцающих благородной яростью глаз. Он полыхнул в темноте землянки, разливаясь внутри, среди спящих тел, клубящимся раскаленным вихрем. В лицо пахнуло нестерпимым жаром и сладковатым, тошнотворным духом горелой человеческой плоти. Виктор отшатнулся, укрывшись за стволом ближайшего дерева. Переломил стволы, выбрасывая дымящиеся гильзы. Загнал две осколочные гранаты и выпустил одну за другой в скачущие в пламени сюрреалистические фигуры врагов. Бандеровцы метались, словно черти в аду.

Виктор снова перезарядил гранатомет, но стрелять не стал, убрал оружие за спину. Вместо этого он вскинул пистолет-пулемет Судаева и затаился. Такую тактику ночного штурма спецназовцы НКВД отрабатывали еще в учебно-тренировочном лагере. В ночном бою главным было не перестрелять в суматохе друг друга. Поэтому после первого массированного удара из гранатометов бойцы затаились и «работали» прицельно, кинжальным огнем из бесшумных автоматов «ППС‑43».

А вокруг творился огненный и кровавый кошмар! Пылали подожженные землянки, штабной блиндаж и вовсе превратился в огромный погребальный костер. По лагерю метались обезумевшие от ужаса и паники бандеровцы, палили почем зря во все стороны. При этом «валили» таких же, как сами, «отморозков».

На звуки выстрелов очертя голову ринулись бандеровские патрули и «секреты». Бандиты в лагере приняли их за «войска НКВД» и открыли шквальный огонь, обрадовавшись, что нашли наконец-то «достойную цель». Те тоже были не с гармошками – рассредоточились и ударили в ответ, думая, что базовый лагерь уже захвачен «НКВД». Жесткое «мочилово» между бандеровцами продолжалось около четверти часа – в жестком и скоротечном бою такое время равно вечности. Куда многие из «бандерлогов» и отправились от пуль таких же двуногих шакалов.

* * *

На звуки стрельбы в лагере потянулись отряды бандеровцев, которые квартировали в ближайших селах.

Но к тому времени отряды капитана Ракитина и лейтенанта Хрящева перегруппировались и закрепились на лесистой возвышенности над догорающим лагерем. В бой бойцы НКВД уже не вступали, ведя наблюдение.

Светало. Короткая летняя ночь уступала место утренней заре. По дымящемуся лагерю, словно тени в преисподней, бродили уцелевшие бандеровцы. Возле пепелища, в которое превратился штабной блиндаж, лютовал Стецько Пройдысвіт. Никто из бандеровцев так и не понял, кто дерзнул напасть на хорошо охраняемый крупный лагерь в лесной чащобе. Патрули на лесных дорогах и тропах, агентура в городах и селах «проворонила» выдвижение крупных сил НКВД. Но такого просто не могло быть! Даже если операция секретная и от местных удалось скрыть подготовку к ней, все же должны были выдвигаться бронетранспортеры, грузовики с личным составом, выходить патрули для разведки местности.

Стецько Пройдысвіт не понимал, а все непонятное пугает. Оттого он и лютовал, расстреляв уже нескольких своих «побратимов». Забивал страх жестокостью.

Вообще-то главарь бандеровской своры более всего грешил на предательство. Несмотря на вроде бы единую «національно-визвольну боротьбу», в самой организации существовал раскол, параллельно действовали ОУН-Бандеры и ОУН-Мельника, были разногласия и среди начальства «краевых проводов ОУН-УПА». Предательство шло рука об руку с бандеровцами.

Пока Стецько выяснял, кто же его предал, высоко над лесом появились два самолета. Бандеровцы сначала не придали этому значения. А потом было уже поздно. Да и что могли поделать лесные бандиты?!

* * *

– «Аннушка», «Аннушка», я – «Волкодав», прием. Мы находимся в полутора километрах от базового лагеря бандеровцев. Вокруг него наших нет, можете работать.

– Вас понял. Лагерь обнаружен – атакую!

Это были два «воздушных крейсера» – вооруженные пушками и пулеметами бипланы «Ан‑2». На каждом самолете слева по борту в широком проеме грузового люка была установлена турель с пушкой «сорокапяткой» и восьмиствольным 7,62-миллиметровым пулеметом Слостина. В иллюминаторах тоже стояла пара танковых ручных пулеметов «ДТ‑27».

Стрелки, затянутые в тугие парашютные лямки, суетились у пушки и восьмиствольного пулемета Слостина. Вот головной биплан снизился, накренил крылья и вошел в широкий разворот. Рев мотора сделался тише. Центром описываемой окружности был бандеровский лагерь в пятистах метрах ниже. Сначала коротко рявкнула «сорокапятка», ее полуавтоматический клиновой затвор обеспечивал неплохую скорострельность. Внизу четко были видны в лучах восходящего солнца дымные клубы разрывов в бандеровском лагере.

Особенно эффективны в таких случаях при стрельбе с самолета были шрапнельные 45-миллиметровые снаряды «Щ‑240», они несли в себе несколько слоев свинцовых пуль, уложенных вокруг центрального заряда. После его подрыва образовывался сноп раскаленного свинца, который выкашивал «бандерлогов», срубал средней толщины ветви деревьев. Поскольку подрыв снарядов был воздушный, спастись от шрапнели в окопах было просто невозможно.

Но, собственно, и обычные осколочно-фугасные снаряды «воздушных сорокапяток» справлялись неплохо. Тупоконечные же бронебойные «болванки» с легкостью пробивали крыши бандеровских блиндажей в два наката бревен.

А потом словно огнедышащий дракон проревел с небес, выплевывая языки пламени! Это заработал экспериментальный восьмиствольный пулемет Слостина. Что и говорить – эксперимент удался на славу! Раскаленное свинцовое дыхание дракона пожрало остатки бандеровских националистов. Шквал пуль обрушился на лесной лагерь, буквально вгрызаясь в зеленые кроны деревьев. Темп стрельбы страшного оружия был уменьшен до «всего» полутора тысяч выстрелов в минуту – за это время сорок килограммов раскаленного свинца разрывали и терзали гнилую бандеровскую плоть.

Стреляные гильзы сверкающим медным дождем летели за хвостом неуклюжего на вид, «лобастого», но, как выяснилось, исключительно смертоносного биплана. А на цель уже заходил и второй самолет «Ан‑2»… Вместе два биплана устроили настоящую «карусель смерти» – залпы «сорокапяток» сменялись громогласным ревом убийственных пулеметных очередей. Скрыться от смертоносного потока раскаленного свинца и металла было просто невозможно. Вскоре бандеровский лагерь стал напоминать район падения Тунгусского метеорита – бурелом по краям и перепаханный «лунный ландшафт» в центре.

Летчики с высоты засекли крупный отряд бандеровцев, который шел по направлению к уже разгромленному лагерю, о чем и сообщили капитану Ракитину. Он по рации дал «добро» на атаку.

Два биплана с красными звездами на крыльях добряче «проутюжили» бандеровское зверье, уничтожив на корню большую часть и рассеяв по окрестностям обезумевших от внезапного авиационного удара «подранков».

Вскоре прямо на выкошенный подчистую бандеровский лагерь на парашютах приземлилась вторая волна десанта. Собственно, делать им здесь было уже нечего. Собравшись вместе, бойцы НКВД отправились по окрестным селам на «зачистку».

Уцелевших бандеровцев осталось совсем немного, большей половине из них требовался не фельдшер, а психиатр – они просто тронулись разумом от внезапной, яростной и безжалостной атаки войск НКВД. А тем временем по горным дорогам прибыли бронированные «Студебекеры» с крупнокалиберными пулеметами. Особого сопротивления наземные маневренные группы не встретили, если не считать пары слабеньких засад.

Главарь бандеровского бандитского подполья в этой части Карпат Стецько Пройдысвіт был убит, вместе с ним стерта с лица земли и остальная кровавая нечисть. Советская власть пришла в этот край Западной Украины всерьез и надолго.

 

Глава 14

Бронепоезд НКВД «Смерть бандеровцам!»

Шестнадцатого июня 1944 года в районе Равы-Русской бандеровцы остановили поезд. Машинист поезда Захарьяш Процик также сотрудничал с нацистами. Пассажирами были украинцы, немцы и поляки, однако бандитов интересовали только поляки. Из семидесяти несчастных сорок шесть были зверски убиты, еще двадцать скончались позже от пыток. Людям рубили конечности, разбивали головы. Беременная полька была прибита штыками к земле. Почти у всех убитых были изуродованы лица. Все зверства были подробно описаны поручиком Армии Крайовой Тадеушем Желеховским.

Бандеровцы не только терроризировали отдаленные деревни и хутора, но и охотились на пассажирские и грузовые эшелоны, подрывали железнодорожные пути. Нападали лесные двуногие звери и на железнодорожные станции: грабили склады, ломали оборудование дороги, убивали железнодорожных рабочих. Для борьбы с бандеровскими бандами привлекались кроме обычных боевых групп НКВД-МГБ еще и специализированные противодиверсионные бронепоезда Госбезопасности СССР.

Имеющий весьма неплохой исторический кругозор и уникальную память «попаданца» Виктор Ракитин знал, что и в современных ему войнах применялась такая, казалось бы, архаичная бронетехника. Например, во время боевых действий в еще Первой Чеченской кампании почти сразу же включились бронепоезда.

Первый из них появился в Чечне уже в декабре 1994 года, он использовался в основном на перегоне Грозный – Назрань. «Чеченский бронепоезд» имел классическую компоновку: в начале и конце состава находилось по нескольку контрольных платформ со всем необходимым для ремонта поврежденных железнодорожных путей. На грузовых платформах стояли боевые машины пехоты БМП‑2. Они могли своими скорострельными пушками обрушить на внезапно появившегося противника настоящий шквал огня. Также их дополняли своим мощным вооружением и размещенные на платформах танки – преимущественно Т‑62 и Т‑72. Кроме платформ с бронетехникой в составе «спецпоезда» находились вагоны, на которых были оборудованы хорошо защищенные шпалами и мешками с песком огневые точки. Данный поезд фактически являлся «железнодорожной крепостью», которая патрулировала перегоны, прикрывала работы по разминированию железнодорожного полотна, перевозила солдат, боеприпасы и другие припасы к месту боев. Под прикрытием данных составов осуществлялось сопровождение военных эшелонов на особенно опасном участке Моздок – Гудермес – Ханкала. Со временем, заслужив уважение у военных, эти эшелоны обрели собственные имена: «Амур», «Байкал», «Терек», «Дон» и «Казбек». База специальных поездов располагалась в Ханкале, а на боевые задания и на дежурства они выезжали по графику.

А сейчас, когда все еще грохотала Великая Отечественная война, время для Виктора Ракитина как бы повернулись вспять, и он мог наблюдать истоки развития многих событий и формирование военных концепций, в том числе и противодиверсионных бронепоездов Госбезопасности СССР.

* * *

В один из дней в Оперативном отряде НКВД было объявлено общее построение. Бойцы бросали свои привычные занятия: тренировки, чистку оружия, теоретическое изучение и повторение «спецдисциплин». Из гаража, вытирая промасленные руки ветошью, шли техники и механики, которые обслуживали бронированные «Студебекеры».

– Равняйсь! Смирно! Слушай боевой приказ: наш отряд перебрасывается в полном составе на железную дорогу, будем помогать «коллегам» в борьбе против бандеровцев на важных путях сообщения. Напоминаю, безопасность железнодорожных магистралей является исключительно важной задачей командования. – Капитан Ракитин стоял перед строем вооруженных до зубов «волкодавов», позади них замерли угловатые громадины бронированных «Студебекеров» с крупнокалиберными пулеметами.

Колонна покинула пункт постоянной дислокации в городе Ровно и направилась во Львов. Здесь базировались части и подразделения 10-й дивизии НКВД по охране железных дорог. Зоной ответственности «железнодорожных чекистов» этой дивизии являлась вся Западная Украина.

Бронированные грузовики со всеми необходимыми припасами остановились у штаба. Капитан Ракитин и его заместитель, старший лейтенант Хрящев, пошли к командиру железнодорожного дивизиона НКВД.

– Здравия желаю, товарищи офицеры! – приветствовал их майор Госбезопасности Столяров. Офицер представился и пожал руки новоприбывшим. – Будем сотрудничать для более эффективного исполнения совместного указания НКВД СССР/НКГБ СССР № 246/136 «Об усилении охраны железнодорожных коммуникаций и недопущения на них диверсий». Согласно этому указанию, в составе бронепоездов формируются десантно-маневренные группы. Каждый из ваших бронированных грузовиков будет придан одному из бронепоездов НКВД. Задачи, которые на вас возложены: охрана перегонов и станций, отражение нападений и борьба с бандеровскими бандами.

– Такая работа нам знакома! – улыбнулся капитан Ракитин. – Но перед началом активной работы хотелось бы изучить оперативные сводки и вникнуть, так сказать, в местную специфику.

Майор Столяров одобрительно посмотрел на офицера. Ему понравилось отношение к порученной задаче молодого капитана. К тому же позывной «Волкодав» уже стал именем нарицательным и среди чекистов, и, как говорится, по ту сторону леса.

– Конечно, оперативные карты и сводки вы получите у начальника штаба. Если есть какие-нибудь особые пожелания…

– Никак нет, товарищ майор. Единственное, хотелось бы уточнить по снабжению… – осторожно спросил капитан Ракитин.

– Боекомплект, горюче-смазочные материалы и все виды довольствия на период вашей «спецкомандировки» – за наш счет, – улыбнулся майор Столяров. – Бронепоезд, к которому прикомандирована ваша штабная машина, стоит как раз на одном из путей Львовского железнодорожного вокзала.

* * *

Львов лета 1944 года напоминал растревоженный улей. Освобожден от гитлеровцев этот древний город был 27 июля, и на потемневших от времени стенах готических домов-крепостей еще виднелись следы от пуль и осколков. Львов сейчас являлся важной узловой железнодорожной станцией, через которую шло снабжение фронта. Соответственно, толпы военного люда, гудки паровозов на железнодорожных путях, спешащие с востока на запад военные эшелоны с боевой техникой и людским пополнением, идущие с запада на восток санитарно-эвакуационные поезда с десятками тысяч раненых.

Капитан Ракитин искренне посочувствовал сотрудникам этапно-заградительной комендатуры и оперативникам военной контрразведки СМЕРШ. В свое время он еще в октябре грозового 1941 года недолго прослужил в комендатуре города Сталино, а потом – в мае 1942-го – работал в составе комендантского подразделения на железнодорожной станции Барвенково во время первого, неудачного, наступления на Харьков. Тогда Виктор Ракитин, «песчинка, попавшая в жернова истории», все же смог если и не переиграть неумолимую судьбу, то все-таки спасти войска и обеспечить отход армии, стойко обороняя железнодорожную станцию Барвенково.

Массивный, угловатый, с проклепанной сталью бронепоезд НКВД находился на отдельном пути. Бронепаровоз с небольшой командирской башенкой над будкой машиниста пыхтел белым паром, как огромный самовар. За ним шел штабной бронированный вагон с двумя пулеметными башенками на нем и центральной – командирской, с перископами наблюдения. В защищенных стальных бортах находились еще и стрелковые амбразуры для «Максимов». Массивные пулеметы с водяным охлаждением ствола как нельзя лучше подходили для «выкашивания живой силы противника. Для них в броневагонах даже была создана централизованная система водяного охлаждения.

Штабной вагон отличался высокой мачтой мощной радиостанции, дополнительными прожекторами и вращающейся командирской башенкой. Он также имел по бортам амбразуры для пулеметов.

По обе стороны от бронепаровоза располагалось по броневагону с двумя башнями от «тридцатьчетверок» каждый. Они были заметно ниже и снабжены наклонной броней, а мощное танковое вооружение 76-миллиметровых пушек и спаренных пулеметов позволяло вести почти круговой обстрел. Да и огневая мощь была как у танкового взвода!

Дальше, с обеих сторон бронепоезда, располагались защищенные зенитные площадки: на них были установлены крупнокалиберные пулеметы «ДШК» и по трофейной немецкой счетверенной автоматической пушке «Эрликон».

– Хороша «газонокосилка»! – оценил Виктор Ракитин и добавил непонятно: – На «Зушку» смахивает…

* * *

«Зушкой» или «Зинкой» называли в Донецке 2014 года советскую спаренную 23-миллиметровую пушку ЗУ‑23–2. Благодаря бешеной скорострельности, простоте применения и эффективности Народное ополчение Донбасса использовало эти «скорострелки» против бандеровских карателей. Собственно, и украинская армия также применяла в боях те же самые спаренные «23-миллиметровки».

Виктору как-то даже самому пришлось пострелять из такой «Зушки», установленной в кузове армейского «Урала». В самом начале вооруженного противостояния на Донбассе защитникам самопровозглашенных республик ДНР и ЛНР критически не хватало бронетехники. Поэтому появилось много импровизированных «Ган-траков» – обшитых сталью и толстой резинотканевой транспортерной лентой грузовиков, джипов и даже легковушек. Вооружены они тоже были разнообразно: обычными и крупнокалиберными пулеметами, автоматическими гранатометами и легкими скорострельными пушками.

Кстати, именно этот «опыт попаданца» Виктор Ракитин использовал при создании броневиков на базе грузовых «Студебекеров». Как показала практика, его идея явилась очень эффективной.

Сам Ракитин, выкашивая «диких бандерлогов» тогда, огненным летом 2014 года, и представить себе не мог, что летом 1944 года он будет примеряться к счетверенной зенитной установке 2-cm Flakvierling‑38 на бронепоезде НКВД во Львове…

* * *

В начале и в конце бронепоезда НКВД были также установлены контрольные платформы. Это были самые обычные железнодорожные платформы, нагруженные балластом – мешками с песком, а также запасными рельсами со шпалами. Это была защита от железнодорожных мин нажимного действия: если бронированный эшелон наезжал на мину, взрывалась только контрольная платформа. А разбитые миной пути можно было починить силами экипажа бронепоезда.

Также бронепоезд имел в своем составе еще и базу – несколько товарных и пассажирских вагонов. В них размещались места для десанта, кухня, мастерская, склад с дополнительным боезапасом. На перегонах к месту следования база бронепоезда шла в общем составе. А в бою базу оставляли на тыловой железнодорожной станции.

Теперь дополнительно к бронепоезду прицепили еще одну грузовую платформу со специальной аппарелью. По ней пулеметный «Студебекер» мог съезжать на твердый грунт и вести автономные боевые действия, прикрывая основной эшелон. Такая возможность существенно расширяла тактический потенциал всего бронепоезда.

Саму платформу с бронированным грузовиком дополнительно защитили мешками с песком и шпалами, деревянными шпалами, в которых вязли пули. Борта нарастили стальными листами. Не бог весть какая защита, однако в сочетании с собственной броней массивного угловатого «Студебекера» – вполне надежно!

Командир бронепоезда НКВД старший лейтенант Иван Кулик сразу оценил боевые возможности.

– Здравия желаю, – приветствовал он капитана Ракитина. – Теперь уж мы «накрутим хвост» бандеровцам!

– Не сомневаюсь! – улыбнулся Виктор. – Когда в рейс?

– Завтра утром. А пока располагайтесь, знакомьтесь с экипажем.

– У вас тут как – сухой закон? – осведомился Ракитин.

– Ну, за встречу можно и по сто пятьдесят «наркомовских»! Но в рейсе – ни в коем случае.

– Это понятно.

Остальные боевые грузовики Оперативного отряда распределились по другим бронепоездам НКВД по охране железных дорог. Капитан Ракитин и старший лейтенант Хрящев крепко обнялись на прощание. Они воевали вместе с осени 1941 года и понимали друг друга без слов.

* * *

Пуская клубы пара, пыхтя черным дымом из трубы обычный, «линейный» паровоз серии «Ов» потащил бронированный состав. В середине также находился локомотив серии «Ов», но уже прикрытый листами брони. Собственно, его обозначение расшифровывалось как «Основной». С 1890 по 1915 год на двенадцати паровозостроительных заводах было изготовлено более девяти тысяч локомотивов этой серии. Он стал самым массовым в России и в Советском Союзе. Трудолюбивая «Овечка», как называли паровозы серии «Ов», вполне могла тянуть состав массой до 700 тонн – вполне достаточно для бронепоезда.

На одной заправке топливом и водой бронепоезд мог преодолеть до 120 километров с максимальной скоростью 45 километров в час.

* * *

К началу Великой Отечественной войны в составе Красной Армии находилось пятьдесят три бронепоезда, еще двадцать пять – в составе НКВД. В 1941 году, когда катастрофически не хватало танков, именно бронепоезда использовали для усиления пехотных частей. Кроме того, «железнодорожные крепости» выполняли охрану узловых станций, режимных объектов, мостов и переправ, боролись с десантами противника.

Нередко бронепоезда, в том числе и частей НКВД, отступали последними, прикрывая отходящие советские части, и нередко гибли в боях с превосходящими силами гитлеровцев. Особенно от ударов бомбардировщиков Люфтваффе.

Во время обороны Киева в 1941 году последними из города уходили подразделения 4-й дивизии НКВД, а бронепоезд этого же ведомства своим огнем прикрывал саперов, которые должны были взорвать мосты через Днепр. В итоге все три железнодорожных моста, соединявшие берега седого Славутича, взлетели на воздух.

На железнодорожной линии Дарница – Борисполь отход 87-й стрелковой дивизии прикрывали три бронепоезда из состава внутренних войск НКВД. Рядом отходили на восток и два бронепоезда киевской постройки. Ситуация для них ухудшалась с каждым часом. Утром 20 сентября немецкие танки рассекли основные силы 37-й армии и прорвались к Борисполю.

Бронепоезда успели вырваться из-под удара танков и отошли к станции Березань. Немецкая авиация ежедневно наносила удары по прячущимся в лесах советским бронепоездам, командам которых приходилось постоянно восстанавливать разрушенный железнодорожный путь. Однако в районе Яготина уничтоженный бомбардировщиками мост через реку Супой преградил путь бронепоезду «Литер-А». У станции Переяславская его команда приняла свой последний бой. После того как закончились боеприпасы, экипаж подорвал бронепоезд, пытаясь налегке вырваться из окружения.

Через неделю тяжелых боев во вражеском кольце, в районе станции Ромодан, командами были взорваны три бронепоезда войск НКВД. У них закончились снаряды и патроны, отступать было некуда, всюду немецкие войска…

Немного ранее – в начале сентября – в районе станции Макошино, на берегу реки Десны, немецкими танками были отрезаны от основных сил два бронепоезда 6-го отдельного дивизиона бронепоездов. После этого за эшелоны взялись немецкие пикировщики «Юнкерс‑87» и гаубичная артиллерия. Маневрировать составы не могли, поэтому время жизни бронепоездов зависело только от точности немецких летчиков и артиллеристов. Через несколько часов на рельсах догорали развороченные взрывами бронепаровозы и бронеплощадки, еще недавно бывшие бронепоездами войск НКВД… В живых остались всего четырнадцать человек из их команд, а ведь личный состав каждого насчитывал более сотни бойцов.

«Попаданец» из Донецка 2014 года Виктор Ракитин с военной историей был знаком. В том числе читал он и о боевых действиях бронепоездов по защите Украины. Даже внутренне иронизировал: получается, столь ненавидимые нынешними бандеровскими властями «карательные» подразделения НКВД стояли насмерть, защищая Киев и другие украинские города. А какой хоть самый небольшой украинский городишко освободили от гитлеровских оккупантов бандеровские «вызволителі»?!!

* * *

Мерный перестук колес на стыках рельс, паровозные гудки и облачка дыма убаюкивали идиллической картиной. Бронированный грузовик стоял на платформе, замаскированный, как и весь состав, ветками. Кстати, кроме своей основной – маскировочной функции зеленые ветки неплохо защищали от летней жары, или, как тут говорили, «від літньої спеки». Даже пулеметчик пристроил над своей турелью с «ДШК» здоровенную ветку.

Бойцы ОСНАЗ НКВД лениво грелись на солнышке, курили, вели неторопливые разговоры.

На бронепоезде находился и собственный взвод автоматчиков. Поначалу отношения между ними и прибывшими «варягами» были несколько натянутыми. Но их командир лейтенант Игорь Смирнов хорошо знал позывной «Волкодав». А капитан Ракитин, в свою очередь, заверил, что не будет огульно вмешиваться в боевую работу бронепоезда и его подразделений. Напротив, осторожному капитану Ракитину было важно изучить специфику боевых действий на железнодорожных коммуникациях, те особенности, которые не отражены в служебных инструкциях и рапортах, а могут проявиться только в реальной обстановке. Такая позиция пришлась по душе и командиру бронепоезда, и автоматчикам пехотного прикрытия.

Внезапно эшелон стал сбавлять ход, бойцы ОСНАЗ НКВД насторожились, праздные разговоры стихли. Как-то незаметно оружие оказалось у всех под рукой. Пулеметчик на броневике развернул турель с крупнокалиберным «ДШК».

Капитан Ракитин тут же по своей рации на «Студебекере» связался с командиром бронепоезда.

– «Волкодав», прием. Впереди мост, вы не могли бы прикрыть нашу саперную группу?

– Так точно, выполняю. Конец связи. – Виктор щелкнул тангентой рации. – В ружье!

Ракитин в бинокль наблюдал, как его ребята выдвинулись вперед, за контрольную платформу, нагруженную рельсами, шпалами и мешками с песком. Осторожно, держа оружие наготове, две группы спецназа спустились по откосу, прикрывая саперов. Снайперы с самозарядными винтовками Токарева «СВТ‑40» взяли на прицел опушку леса по обе стороны от железнодорожного полотна и участок впереди, сразу за мостом. Неизвестно, где бандеровцы могли устроить засаду.

По рации от командиров групп и от снайперов с интервалом в четверть часа приходили доклады. «Эх, запустить бы сейчас «беспилотник» – гораздо легче было бы работать!» – с тоской подумал Виктор Ракитин. Но, к сожалению, в этих временах технологии пока серьезно отставали от потребностей «попаданца» из Донецка 2014 года. В принципе, более-менее компактный и небольшой самолетик можно было бы собрать и даже оснастить его миниатюрным бензиновым «движком». Но вот вес фото- или видеоаппаратуры, да еще и с радиосистемой передачи данных оператору, учитывая элементную базу на радиолампах, мог разместиться разве что на их «Аннушке» или даже на двухмоторном «Дугласе» «Ли‑2».

Приходилось рисковать людьми. Сейчас бойцы отряда ОСНАЗ НКВД заняли позиции в ста метрах по обе стороны от моста. Шорох камышей и осоки под легким летним ветерком действовал на нервы. Все чудилось, что через прибрежные заросли кто-то подкрадывается.

Тем временем саперы в своих стальных нагрудниках и касках с индукционными миноискателями и щупами в руках осторожно обследовали железнодорожное полотно, полосу отчуждения вокруг и даже спустились под мост, проверили состояние опор. «Инженерная разведка» – так размыто на казенном армейском языке называется смертельный риск нарваться на засаду бандеровцев или же совсем уж безрадостная перспектива быть разорванным в мелкие клочки от разрыва мощного фугаса. Или того хуже – выжить после такого взрыва слепым, пускающим слюни от контузии, искалеченным обрубком…

– «Волкодав», это группа инженерной разведки, прием.

– На связи «Волкодав»…

– Мы закончили – отходим.

– Вас понял, прикрываем.

Группа саперов уже подошла к передней контрольной площадке, когда действительно в прибрежных камышах на берегу речушки раздался сильный шорох и треск.

– Ложись!!! – без всякой рации проорал капитан Ракитин.

Рядом с ним тут же развернул пулеметную турель стрелок с тяжелым «ДШК». Он был начеку и ждал только команды открыть огонь.

– «Волкодав», тут какая-то хреновина прямо на нас ломится! – доложил по рации один из командиров групп прикрытия.

Действительно, в зарослях камыша и осоки раздавались какой-то хруст, топот и непонятное кряхтенье. Заросли ходили ходуном. Капитан Ракитин за четыре года Великой Отечественной войны, да еще и раньше – в Донецке 2014-го, привык в опасных ситуациях действовать, а не раздумывать.

– Огонь на поражение!

Стрелок сразу же развернулся на своей турели в кузове бронированного «Студебекера» и нажал на гашетку крупнокалиберного пулемета «ДШК». Скорострельный монстр загрохотал, выплевывая вместе с дымом и пламенем тяжелые пули. Одновременно ударили из компактных автоматов «ППС‑43» залегшие возле моста бойцы группы прикрытия. Затарахтел, как швейная машинка, оснащенный глушителем надежный ручной пулемет Дегтярева «ДП‑27». Пару раз оглушительно бахнули короткоствольные ружья-гранатометы. Только снайперы с самозарядными винтовками Токарева не участвовали в этом побоище. Для высокоточных стрелков основополагающим был принцип «не вижу – не стреляю». Ураган раскаленного свинца обрушился на прибрежные заросли, пули со свистом «стригли» камыш и осоку – только клочья летели!

Внезапно из зарослей раздались отчаянный визг и какое-то утробное хрюканье. Среди камыша и осоки мелькнуло что-то серое и массивное. Визг и возня в камышах прекратились.

– Отставить огонь! – капитан Ракитин уже представлял, что увидит на месте побоища. Он щелкнул тангентой рации. – Группе прикрытия – обеспечить контроль.

– Вас понял, «Волкодав», выполняю

Как и ожидал Ракитин, в изрядно «постриженных» зарослях обнаружились туши кабанов. Пара секачей, свиноматка и трое подсвинков лежали в лужах крови. Страшные дела может натворить 12,7-миллиметровая пуля «ДШК», да и остальной свинец большей частью не прошел мимо…

– Наши доблестные «волкодавы» свинок постреляли!!! – громыхнули раскатистым хохотом бойцы. Нервное напряжение ожидания схватки выплескивалось бурным беспричинным весельем.

Уже почти «разделанные» плотным ружейно-пулеметным огнем туши передали в вагон-кухню. Повар – вислоусый старшина «з-під» Полтавщины – долго и забористо ругался, выковыривая свинцовые «маслины» из свинины. Но зато обилие свежего мяса согрело и размягчило душу потомка малороссийских, воспетых Гоголем, казаков. Он сотворил настоящую кулинарную феерию – чего стоила поджаренная, как говорят на Украине – «смаженая», колбаса с салом и пряными травами. Была и кровяночка – колбаса по старинному полтавскому рецепту: с чесноком, кусочками сала и вареной гречкой. А о наваристом гуляше, роскошном борще и огромных, с ладонь самого старшины, котлетах и говорить нечего! Солдаты ели да нахваливали.

Ну и, конечно, «героями дня» стали прикомандированные бойцы Оперативного отряда капитана Ракитина, добывшие такую гастрономическую роскошь.

На одном из полустанков рядом с небольшим карпатским селом старшина с ведома командира бронепоезда выменял у местных жителей свинину на соль и специи. Для местных жителей такой обмен стал буквально даром с небес! В бедных западноукраинских селах остались лишь бабы, ребятишки да калечные и хворые. Они сами на кабанов охотиться – «вполюваты» – не рискнули бы.

А хозяйственный старшина затеялся готовить тушенку, причем не чета армейской, которую выдавали в качестве котлового довольствия.

– Можно будет потом обміняты на шось хороше, – многозначительно пояснил многоопытный старшина начальнику бронепоезда и командиру Оперативного отряда НКВД.

Виктор Ракитин да и старший лейтенант Кулик – командир бронепоезда – поняли его прекрасно. Конечно, сейчас, летом 1944 года, снабжение фонта было не в пример лучше, чем в Сталинграде в 1942-м. Однако более-менее дефицитные вещи приходилось все равно «добывать» у тыловиков. Сам Ракитин неоднократно за спирт, трофейное оружие или сэкономленную «горючку» таким полулегальным образом «добывал» необходимые медикаменты, боеприпасы, которые вроде бы были не положены, но наличие которых было весьма желательно, запчасти для машин и радиолампы для раций. Да и многое другое. Конечно, за такие аферы могли и под трибунал отдать, и к стенке поставить. Но натура человеческая такова, что, с одной стороны, хочется жить лучше, а с другой стороны, желание этого добиться толкает на разного рода авантюры. Собственно, любая армия любого государства подобным «бартерным обменом» и живет.

* * *

Бронепоезд вышел в свой обычный рейс. Обстановка была напряженной, и поэтому базу с небронированными вагонами и обычный локомотив оставили на ближайшей станции. Сейчас бронепоезд «Смерть бандеровцам!» шел по затерянному в карпатской глуши железнодорожному перегону. Командир эшелона заметно нервничал, курил одну папиросу за другой. Его бойцы внутри бронированных площадок находились наготове. В танковых башнях-«гайках» 76-миллиметровые осколочно-фугасные снаряды поданы в казенники орудий.

– Хреновые здесь места, капитан, самые что ни на есть бандеровские, – сообщил командир бронепоезда, вышвыривая за борт очередной окурок. Они стояли на открытой бронеплатформе ПВО рядом с крупнокалиберным пулеметом «ДШК», увенчанным круглым концентрическим прицелом для стрельбы по воздушным целям.

* * *

Бронепоезд НКВД «Смерть бандеровцам!» был костью в горле окрестных банд. Уже несколько раз он врывался с боем на мелкие железнодорожные станции и полустанки, которые пытались ограбить двуногие волки, точнее шакалы. В лесу без нормальной еды – только на подножном корме – долго не протянешь. В схронах долго не отсидишься. Да и по звериной природе своей бандеровцы предпочитали нападать на беззащитных местных жителей, называя террор украинцев «национально-освободительным движением». Кстати, «попаданец» Виктор Ракитин отмечал, что и в 1944, и в 2014 годах поведение бандеровской сволочи было практически одинаковым. Дончанин был свидетелем, как на современной ему Украине победившие на кровавом майдане украинские националисты почти сразу же стали делить население собственной страны на «лыцарей» и «гречкосеев», отведя последним незавидную роль холопов, которые только и должны гнуть спину на господ – современных «панов».

На воинские эшелоны с солидной вооруженной охраной лесные бандиты нападать боялись – понимали, что для них такая акция окончится быстро и весьма однозначно. А вот на небольшие товарняки, которые курсировали внутри региона, «бандерлоги» нападали часто. Или на железнодорожные склады, многие из которых охранялись местными «истребками». Бойцы истребительных батальонов в большинстве своем были из освобожденных от воинской повинности: с хроническими заболеваниями либо с травмами или увечьями. Или же такие подразделения состояли из работников заводов или колхозов. Вооружены они были устаревшим, часто трофейным оружием, с которым толком-то и обращаться не умели. Так что такая «охрана» часто разбегалась, едва завидев лесных бандитов. А еще чаще многие местные жители, в том числе и в истребительных батальонах, сами симпатизировали бандеровцам. Так что двуногие волки чувствовали себя вольготно в лесной глуши, бывало, что и воинские эшелоны под откос пускали. А на станциях и вовсе творили, что хотели.

Но когда в разгар очередного грабежа на полустанок ворвался угловатый, словно высеченный из единого куска металла, железнодорожный монстр, плюющийся огнем из танковых пушек, из пулеметных бойниц и с бронеплощадок, бандеровцы бежали в ужасе! Правда, недолго и недалеко…

Два броневагона несли каждый по паре башен от танков Т‑34. Взрывы осколочно-фугасных 76-миллиметровых снарядов рвали бандеровцев в клочья, пулеметы полосовали их вдоль и попек кинжальным огнем. Но особенно эффективными оказались скорострельные счетверенные пушки. Трофейные немецкие «флак-системы» обрушили на «бандерлогов» ураган огня – потоки трассирующих снарядов, отрывистый пульсирующий грохот очередей деморализовали противника, сеяли в темных душах малообразованных бандеровцев почти мистический ужас. Не отставали от общего дела возмездия и крупнокалиберные зенитные пулеметы «ДШК». От их смертоносного огня невозможно было укрыться ни за деревьями, ни за деревянными станционными постройками. А что делали с человеческим телом 12,7-миллиметровые пули – страшно себе и представить!..

В критические моменты коротких, но яростных схваток очень выручал бронированный «Студебекер». Прикрытый, как и весь бронепоезд, маскировочными сетями и зелеными ветками, он на первый взгляд представлял просто еще один броневагон. Но, как известно, первое впечатление зачастую обманчиво. Когда броневик скатывался по откидным аппарелям с платформы и резво летел прямо в гущу боя, у многих самых отчаянных украинских националистов сдавали нервы.

Неуязвимый для пуль стрелкового оружия, с крупнокалиберным пулеметом в стальном кузове, «Студер» плевался огнем, ломал молодые деревца, как взбесившийся носорог, давил ребристыми колесами бандеровскую гадину! При этом расчетливый капитан Ракитин выпускал свой подвижный резерв в самый критический момент боя, чтобы переломить тактическую ситуацию на пике ее накала. В таком случае результат неизменно повторялся: недобитые «бандерлоги», видя, что уйти от расплаты не удастся, бросали оружие и поднимали «руки вгору». Иногда их даже брали в плен…

* * *

Бронепоезд НКВД сильно досаждал бандеровцам, полностью оправдывая свое название. Лесные бандиты платили тем же. Не раз на эшелон устраивались засады, причем довольно грамотные. Поняв, что из обычных винтовок и пулеметов бронепоезд не повредить, бандеровцы даже как-то раз раздобыли крупнокалиберный пулемет. Мощный «ДШК» хлестнул огненной плетью по вагонам, но, к счастью, стрелок оказался неопытным или не смог совладать с непривычно массивным оружием. К тому же большинство попаданий приняли на себя танковые башни. Но зато ответный огонь бронепоезда казался страшным: взрывами снарядов разметало нападавших, а когда с платформы внезапно сорвался броневик и пошел прямо на бандеровцев, изрыгая пламя крупнокалиберного «ДШК», некоторые националисты и вовсе сошли с ума. Рассудок человека просто неспособен адекватно воспринять несущуюся и плюющуюся огнем броневую смерть. Тем более что двуногие шакалы привыкли нападать на беззащитных селян, резать сельских учителей, стрелять в спины красноармейцам или «доблестно сражаться» с плохо вооруженными «истребками».

Но все же охота на бронированную громаду была организована серьезная – не раз и не два бронепоезд НКВД обстреливался из зарослей. Причем «бандерлоги» били не только из пулеметов, но и из тяжелых противотанковых ружей. Капитан Ракитин задумчиво оглядел крупные пробоины с вогнутыми внутрь краями. Повезло, что пули, пробив стальную закаленную обшивку, воткнулись в деревянный подбой и увязли там. Теперь деформированные кусочки свинца с калеными стальными сердечниками торчали, напоминая о близкой смерти, с которой бойцы спецэшелона разминулись буквально на миллиметры.

Командир бронепоезда распорядился усилить бдительность и продолжать движение. Но проехать удалось буквально пару километров. За очередным поворотом железнодорожной колеи бронепоезд ожидало новое испытание…

Мощный дымно-огненный фонтан взрыва взметнулся под передней контрольной платформой.

– Ложись!!!

Наваленные на нее рельсы, шпалы и инструменты для ремонта сдуло ударной волной. Сама платформа, неуклюже накренившись, сошла с рельсов. Впереди они поднялись изогнутыми стальными змеями. Чадно горели обломки шпал.

Машинист в бронированной рубке сдал назад и включил реверс. Огромный состав попятился с разрывающим барабанные перепонки скрежетом. Автоматическая расцепка не работала, и чудовищная стальная сколопендра тянула за собой искореженную контрольную платформу. Командир бронепоезда срочно провел перекличку по всем вагонам и бронеплощадкам: убитых и раненых, к счастью, не оказалось. Только двое бойцов получили легкие контузии. Броня выдержала и уберегла личный состав.

Второй взрыв грохнул в нескольких километрах позади, отрезав путь отхода. Старший лейтенант Иван Кулик витиевато выругался.

– Загоняют, как стая волков раненого лося!.. Что делать будем?

– В полутора километрах позади нас вроде бы есть железнодорожная ветка, – заметил Ракитин. – Вот там и будем «бодаться»!

– Вот туда эти суки нас и загоняют! Чтобы потом взять в кольцо.

– Ну и что?.. – усмехнулся Виктор. – Дадим радио на базу – пусть высылают подмогу. А сами пока подготовимся к «горячей встрече»! Навряд ли у «бандерлогов» есть противотанковые пушки, а с гранатами мы их не подпустим. У меня есть и снайперы, и самое главное – броневик, который оснащен тяжелым пулеметом, да к тому же еще имеет свободу маневра. Возьмем гадов «на живца»!..

– И то верно!

Пыхтя, бронепоезд вкатился по боковой ветке на заброшенный полустанок. Наверное, до войны здесь планировали расширить железнодорожную сеть, но планам помешал гитлеровский блицкриг страшного лета 1941 года. Солдаты сразу же стали готовиться к долговременной осаде. Достаточно существенным преимуществом бронепоездов являлся их большой боекомплект. Общий боезапас составлял около тысячи снарядов для пушек и без малого тридцать тысяч патронов для пулеметов. Он хранился в объемных ящиках под полом боевого отделения броневагонов. Отдельно были укупорены ручные гранаты. Сейчас бойцы ввинчивали в них запалы. Пулеметчики и снайперы определяли и подготавливали секторы стрельбы. Расчеты танковых башен доставали снаряды, обтирали ветошью 76-миллиметровые унитарные выстрелы. Зенитчики на открытых бронеплощадках крутились вместе со своими установками, выбирая оптимальные направления ведения огня. В бронированных вагонах у бойниц солдаты проверяли свои пистолеты-пулеметы, выкладывали диски и «рожки» с патронами. Звякали тускло блестящие латунью длинные пулеметные ленты.

– Командир, как стемнеет, прожекторы не включайте, освещайте только непосредственно участок до железнодорожной насыпи, – попросил капитан Ракитин.

Хоть он был и старше по званию начальника бронепоезда, но именно старлей Кулик являлся здесь командиром и полновластным хозяином. Виктор это понимал, воинскую субординацию воспринимал адекватно. И, как говорится, Бонапарта из себя не строил.

– Зачем? – поинтересовался Иван Кулик.

– Пусть мои ребята поохотятся… – туманно ответил капитан Ракитин.

Сумерки здесь опускались быстро. Зажглись на темном бархате неба крупные бриллианты звезд. Луна стояла полная, озаряя мертвенно-серебристым светом темный лес. На ночлег бронепоезд НКВД «Смерть бандеровцам!» пришел на запасной путь одного из заброшенных и полузабытых полустанков. Прямо как в старой песне поется: «Мы – мирные люди, но наш бронепоезд стоит на запасном пути!»

В такую лунную ночь хорошо объясняться в любви или бродить по тихим улочкам под руку с девушкой. Применительно к этим диким местам вспоминались различные истории о нечистой силе, о том, что в полнолуние оборотни перекидываются из человечьего обличья в диких и кровожадных зверей. Как будто подтверждая это, в отдалении послышался заунывный, холодящий сердце волчий вой.

Но капитана Ракитина красоты окружающей природы отнюдь не очаровывали. Не то чтобы он был равнодушен к девушкам – совсем наоборот. Но на первом месте всегда выполнение боевой задачи. Как в старой песне про авиаторов поется: «Первым делом – самолеты, ну а девушки – потом».

Также чекист с позывным «Волкодав» был чужд всякой мистике. Сейчас его мысли приняли совсем уж узконаправленный профессиональный оборот. «Луна – полная, значит, как раз очень удобно использовать «ночники». Выставлю-ка я своих снайперов. Самозарядные винтовки Токарева с инфракрасными прицелами сейчас – самое то», – размышлял Виктор Ракитин.

* * *

Стальная громада бронепоезда замерла на запасных путях. Солдаты пехотного прикрытия даже и не ступали на землю, часовые несли вахту на обеих платформах ПВО вместе с расчетами крупнокалиберных зенитных пулеметов. Здесь бронированные борта, хоть и относительно тонкие, вполне могли прикрыть от пуль винтовочного калибра. Хоть какая-то защита… Наготове были довольно мощные прожекторы, обычно они включались на всю ночь, отпугивая ярким светом не только двуногих хищников с трезубцами на эмблемах, но и четвероногих серых разбойников. Но сейчас обычные прожекторы были выключены. А вот «необычные» работали на полную мощь, излучая невидимые человеческому глазу электромагнитные волны инфракрасного спектра.

Виктор Ракитин, являясь уроженцем другого мира – Донецка XXI века, – прекрасно знал, что инфракрасные системы так называемого нулевого и первого поколений использовали внешний источник подсветки в тепловом диапазоне. А уже отраженные инфракрасные волны воспринимались фотокатодами, которые усиливали интенсивность сигнала и преобразовывали его в видимое изображение. В современной войне подсветочные ИК-системы практически не применяются, поскольку собственным излучением демаскируют стрелка. Но летом 1944 года на Западной Украине для полудиких «бандерлогов» и рация уже чудо инженерной мысли. А самолет этими детьми Карпатских гор до сих пор воспринимается как невиданная «стальная птица», и системы инфракрасного обзора «нулевого» поколения здесь были чрезвычайно эффективны.

Две снайперские пары с самозарядными винтовками Токарева «СВТ‑40» и бесшумными револьверами-карабинами рассредоточились неподалеку от бронепоезда «Смерть бандеровцам!» Они заняли крышу полустанка и большого полуразвалившегося сарая, в котором находился склад всякого ненужного барахла – «мотлоха», как здесь говорят. У них были массивные инфракрасные бинокли и такие же прицелы на винтовках. Но пока в задачу снайперов входило наблюдение и своевременное оповещение, чтобы вероятная атака бандеровцев не стала роковой неожиданностью. На бронированном «Студебекере» также размещался инфракрасный прицел для крупнокалиберного пулемета «ДШК». Так что стрелок мог не только вести огонь, но и выполнять целеуказание трассерами другим бойцам.

Примерно к полуночи, когда стоящее в зените «Волчье солнце» заливало окрестности мертвенно-серебристым светом, снайперы доложили, что с обеих сторон железнодорожной колеи из леса подходят бандеровцы. В инфракрасную оптику и при щедром освещении луны двуногие волки были хорошо различимы, зеленоватое поле зрения особо не мешало. «Волкодавы» капитана Ракитина приготовились. Он сам отложил массивный ИК-бинокль и взял на изготовку компактный автомат «ППС‑43» с глушителем и ночным прицелом. Под стволом находился фонарь инфракрасной подсветки, а на разложенном рамочном прикладе крепились увесистые аккумуляторные батареи. Вся система весила порядочно, но зато давала огромное преимущество в ночном бою. Пистолет-пулемет Судаева был снабжен еще и спаренными «рожками» на тридцать пять патронов каждый, чтобы в скоротечной схватке не тратить время на то, чтобы лишний раз лазить в подсумок разгрузочного жилета. Так же – попарно – были стянуты магазины на компактных автоматах остальных бойцов.

– Без моей команды – не стрелять, подпустим «бандерлогов» поближе… – распорядился по рации Ракитин.

– Есть, командир, ждем.

– Расчетам бронеплатформ ПВО и танковых башен основных броневагонов – взять под прицел опушку леса. Стрелять – только по команде, – отдал приказ старший лейтенант Кулик. Он уже понял замысел «коллеги».

Ракитин зло усмехнулся – в определенной степени было даже забавно наблюдать, как бандеровцы стараются казаться незаметными: маскировались, переползали от укрытия к укрытию, прятались в ложбинках. Но при этом оставались заметны как на ладони в приборах ночного видения и тепловых прицелах. Кода последний «бандерлог» пересек невидимую черту зоны поражения, капитан Ракитин отдал короткую команду своим бойцам.

Первыми ударили, как водится, снайперы. Четыре почти неслышных выстрела – четыре дохлых «бандерлога». Ни они, ни их пока еще живые «побратымы» ничего так и не поняли. Затем с шипением короткими очередями ударили пистолеты-пулеметы Судаева с глушителями. Виктор Ракитин тоже приник к автомату, посылая экономные, по три-четыре патрона, очереди. В зеленоватом поле ночного прицела яркими головешками горели цели. Упав, они еще хранили стремительно уходящее вместе с жизнью тепло. Ракитин самому себе казался инопланетным охотником – Хищником, который использовал инфракрасное зрение своей усовершенствованной боевой экипировки. Пистолет-пулемет «ППС‑43» позволял отсекать очереди и не бояться перерасхода патронов, командир «волкодавов» бил только прицельно.

Бандеровцы поначалу даже и не поняли, что их убивают. Они ринулись вперед, вопя «Москалей на ножи!», но при этом сами же и получали свои девять, или сколько там, граммов свинца. Подобраться незаметно не получилось, и лесные бандиты залегли, открыв шквальный огонь по замершему на путях бронепоезду. Ружейная трескотня заполнила ночь, стреляли из всего: винтовок, пулеметов, автоматов. Громыхало несколько тяжелых противотанковых ружей. Опушка леса и ближние подступы к полустанку озарились сплошной «иллюминацией» вспышек дульного пламени и трассеров.

По наклонным листам бронеплощадок рассыпались снопы искр от рикошетов. Внутри бронированных вагонов бойцы чувствовали себя, как мыши в железной бочке, по которой колотят кувалдами. От немилосердного грохота закладывало уши.

Тут уже ударили трофейные спаренные зенитки и крупнокалиберные пулеметы «ДШК» с зенитных платформ. Начали стрелять и обычные пулеметы в бронированных башенках или в ботовых бойницах.

– Выключайте «ночники»! – скомандовал по рации Ракитин.

Теперь уже командовал старший лейтенант Кулик. По его распоряжению вспыхнули мощные прожекторы, слепя бандеровцев. С неслышным в какофонии боя жужжанием развернулись танковые башни от «тридцатьчетверок» двух бронеплощадок. Ударили 76-миллиметровые пушки, разрывая осколочно-фугасными снарядами бандеровцев в клочья.

– Снаряд!

– Есть снаряд!

– Наводчик влево, ориентир два.

– Есть!

– Беглым – огонь!

В бронированной тесноте тяжело бьет отдачей танковая пушка. В прицел четко видно, как вздымается очередной черный фонтан и разлетаются маленькие черные фигурки. Серия взрывов встает на опушке леса, в темное небо взлетают искалеченные ветви, комья земли и те, кто подло вел обстрел, думая, что расстояние и густой подлесок убережет их от неминуемой, скорой и лютой смерти.

Бронепоезд превратился в разъяренного дракона, извергающего разящее пламя во все стороны. Крупнокалиберные и обычные пулеметы, зенитные «скорострелки», автоматный огонь, сполохи выстрелов пушек на танковых башнях вместе со слепящими лучами прожекторов превратили лунную ночь в настоящий ад. И финальный аккорд этой эпической драмы не заставил себя долго ждать.

– Броневик – вперед! – скомандовал капитан Ракитин.

Ревущим стальным зверем «Студебекер» разогнался, соскочил с платформы и рванулся вперед, освещая окрестности яркими снопами фар и прожектора на пулеметной турели. Тяжелый «ДШК» щедро рассыпал раскаленный свинец. Грузовик расшвырял несколько бандеровцев своим мощным клиновидным бампером. С хрустом ломались деревья и совсем неслышно трещали под колесами черепа и кости бандеровцев. Пулеметчик ворочал турель с тяжеленным пулеметом влево-вправо, и «ДШК» в его руках плевался огнем. Стремительный удар броневика стал полнейшей неожиданностью для бандеровцев. Они-то рассчитывали напасть на неподвижный, хоть и опасный, бронепоезд, который только и мог что ездить взад-вперед по довольно ограниченному участку железнодорожного пути. А вместо этого сами нарвались на крушащего все на своем пути неуязвимого стального монстра.

Как известно, у страха глаза велики, а бандеровцы к тому же и не отличались никогда особой храбростью. Что с успехом, кстати, и продемонстрировал советский украинец – маршал Рыбалко, разбив летом 1944 года под Бродами 14-ю дивизию СС «Галиция».

А сейчас «бандерлоги» переживали на затерянном в густых карпатских лесах полустанке свои «маленькие Броды». Расчет старшего лейтенанта Кулика и капитана Ракитина оказался верен: дичь сама мгновенно превратилась в охотника и нанесла сокрушительный удар. Под утро, когда небо на востоке уже порозовело, на обильно политой кровью бандеровцев траве остались только трупы лесных бандитов. Невероятно, но за весь ночной бой из экипажа бронепоезда набралось меньше десятка легкораненых. Тяжелых и погибших не было вообще. Броня «железнодорожной крепости НКВД» достойно выдержала огневое испытание, а четыре танковые башни от «тридцатьчетверок» вместе с остальным вооружением крепко «дали прикурить» бандеровцам! Массированное нападение лесных бандитов превратилось в их же избиение.

Ближе к полудню пробилась колонна грузовиков с солдатами и пара броневиков с пулеметами. Они окончательно сняли блокаду с «крепости на колесах» и собрали богатые трофеи с убитых «бандерлогов». Оглядев перепаханное снарядами поле, срезанные пулями ветки и разбросанные тела националистов, вновь прибывшие для охраны полустанка бойцы уважительно поглядели на бронепоезд и его молодого командира.

Старший лейтенант Кулик крепко пожал руку капитану Ракитину.

– Спасибо за огневую поддержку! – сказал он с чувством.

– Да не за что – одно ведь дело делаем, Советскую Украину от двуногого зверья освобождаем! – ответил Виктор.

 

Глава 15

Русский хлеб

«Сэрпэнь» – так звучит благодатный месяц август по-украински. И действительно, крестьяне берутся за серпы, чтобы собирать урожай, но, разумеется, касается это не только спелых колосьев пшеницы и «жита» – так украинцы называют рожь. «Жито» – от слова «жизнь». Причем в прямом смысле этого слова. Сколько сожнешь хлеба в августе, столько и проживешь зимой, арифметика простая.

Но на Западной Украине лето 1944 года оставило страшную отметину, равно как и три года жестокой гитлеровской оккупации. Только во Львове и Львовской области гитлеровцы и украинские националисты уничтожили около 700 000 советских и польских граждан и представителей других стран, которые находились здесь в концлагерях. Из Львовской и Дрогобычской областей на каторжные работы в Германию оккупанты угнали свыше 170 000 человек.

Относительно недавно – с 13 по 22 июля 1944 года – отгремела битва под Бродами, где советские воины 1-го Украинского фронта разгромили части Четвертой танковой армии Вермахта и украинских карателей – эсэсовцев из 14-й дивизии СС «Галичина», которые выступали под «желто-блакитными» знаменами со свастикой. Отрадно осознавать, что гитлеровских подстилок уничтожили советские украинцы – генералы-танкисты Дмитрий Лелюшенко и Павел Рыбалко!

В крае царила жуткая разруха, по лесам бродили гитлеровские и бандеровские недобитки. В полях и лесах лежали неразорвавшиеся снаряды и мины. Поэтому хлеб и другие продукты первой необходимости во Львовскую область пришлось завозить из Казахстана и Кубани.

Сначала эшелонами, а потом на грузовиках мешки с зерном доставлялись во Львов и Ровно, а уже оттуда распределялись по городам и селам Западной Украины. Огромная страна, Советский Союз, заботилась о своих гражданах на освобожденных от гитлеровской оккупации территориях. Но отнюдь не всем это было нужно. Бандеровцы понимали: кто контролирует хлеб, тот и властвует над Карпатами.

* * *

Во время гитлеровской оккупации аграрные ресурсы Украины использовались Третьим рейхом достаточно интенсивно. Фактически повторилась ситуация 1918 года, когда немецкие войска тогда еще кайзеровской Германии поддерживали марионеточного гетмана Скоропадского в обмен на зерно, мясо и фураж для лошадей. Тогда немецкие интендантские и квартирмейстерские команды грабили украинских селян. В этом они опередили даже большевиков с их «продразверстками».

Гитлеровцы действовали еще более жестко. Но в самом начале оккупации Украины они все же смягчали налоги. Геббельсовская пропаганда утверждала, что Вермахт и «Гітлер-вызволытэль» пришли на Украину «освобождать» ее жителей от большевизма. Сначала немцы объявили, что налоги для жителей оккупированных территорий будут ниже, чем при советском режиме, однако вскоре фактически к общим налогам добавились еще и сборы на двери, окна, собак, лишнюю мебель и даже на бороду.

По словам одной из переживших оккупацию женщин, многие тогда существовали по принципу «один день прожили – и слава богу». Комендантский час действовал не только в городах, но и в сельской местности. За его нарушение расстреливали на месте.

Магазины, рестораны, парикмахерские обслуживали только оккупационные войска. Жителям городов запрещалось пользоваться железнодорожным и городским транспортом, электричеством, телеграфом, почтой, аптекой. На каждом шагу можно было видеть объявление: «Только для немцев», «Украинцам вход запрещен». Вот такое вот – «освобождение»!..

Чем больше увязала «непобедимая» гитлеровская армия в русских просторах, чем сильнее громила Вермахт Красная Армия – под Сталинградом, в Новороссийске, на Курской огненной дуге, – тем сильнее становились поборы на оккупированной Украине. По состоянию на март 1943 года в Германию с Украины было вывезено 5 950 000 тонн пшеницы, 1 372 000 тонн картофеля, 2 120 000 голов скота, 49 000 тонн масла, 220 000 тонн сахара, 400 000 голов свиней, 406 000 овец. А в марте 1944 года уже были такие показатели грабежа Украины: более девяти миллионов тонн зерна, 622 000 тонн мяса и миллионы тонн другой промышленной продукции и продуктов питания.

Наместник Третьего рейха на оккупированной Украине Эрих Кох утверждал: «Мы народ господ и должны жестко и справедливо править. Я вытяну из этой страны все до последнего. Мы должны осознавать, что самый мелкий немецкий работник расово и биологически в тысячу раз превосходит местное население» .

Вот так «Гітлер-вызволытэль», которому кланялись бандеровцы, «освобождал» Украину. Точно так же «попаданец» Виктор Ракитин это прекрасно знал на собственном опыте, действовали и «духовные наследники» Степана Бандеры и Адольфа Гитлера, в 2014-м и в последующие годы уничтожающие непокоренный Донбасс. Каратели из батальонов «Донбасс-Украина», «Айдар», «Азов» ничем не уступали в лютости ни бандеровцам, ни эсэсовцам. Под кровожадными лозунгами «освобождения от Русского мира» эти каратели опустошали трудолюбивый край шахтеров и металлургов, сея смерть и горе.

«Попаданец», капитан Госбезопасности Ракитин, и в своем прошлом-будущем 2014 года, и теперь – заброшенный на поля сражений Великой Отечественной войны, знал абсолютно четко и ясно, с каким злом он борется.

* * *

Эшелоны с хлебом шли под надежной охраной, так же тщательно были перекрыты подступы к железнодорожным станциям, где происходила разгрузка зерна. А вот по пути…

«Студебекер», идущий первым в колонне зерновозов, пылал, в залитой кровью кабине – тела шофера и командира охранения. «Полуторка» с охраной догорала в кювете. Вокруг лежали трупы солдат, но еще больше мертвых было в кузове, под изорванным пулями брезентовым тентом. Огонь быстро пожирал плотную ткань.

Небритые угрюмые мужики с оружием и в старых немецких мундирах со споротыми имперскими орлами таскали из кузовов грузовиков мешки с зерном и перекладывали их на телеги. Работали быстро, сосредоточенно и молча.

– О, а тут москаль ще живый!..

– То добый його, паскуду!

Бандеровец вскинул немецкий пистолет-пулемет, взвел затвор – протрещала короткая очередь.

– Зерна багато, на телеги стільки не влізе.

– То підпалюй що зосталось!

В кузова грузовиков, в которых еще оставались мешки с русским хлебом, полетели факелы. Под резкие окрики и лошадиное ржание телеги со скрипом свернули на широкую тропу, ведущую в глубь леса.

* * *

Моторизованная маневренная группа на двух бронированных «Студебекерах» прибыла на место трагедии минут через сорок после того, как последняя бандеровская телега с хлебом бесследно растворилась в лесной чаще. Капитан Ракитин внимательно осмотрел место побоища.

Вместе с броневиками прибыли и местные контрразведчики с медиками. Только вот медицинская помощь никому из попавших в бандеровскую засаду уже не требовалась. Сверкал магниевой вспышкой массивного фотоаппарата судмедэксперт.

Оперативный уполномоченный, старший лейтенант НКВД, стоял белее мела и смотрел, как солдаты загружают обгорелые тела своих боевых товарищей в старенькую и порядком раздолбанную полуторку. Тошнотворно тянуло тяжелым сладковатым запахом сгоревшей плоти и запекшейся крови, назойливо жужжали крупные мясные мухи.

Капитан Ракитин подошел к местному контрразведчику, откозырял, как положено, тот представился:

– Старший лейтенант Вязов. Зови Сергеем.

– Виктор, – протянул руку командир Особого отряда НКВД.

– Вот черт! Район считался спокойным, вот и не доглядел…

– Проблема тут в другом. Нужно мыслить глобальнее, – поправил старлея Виктор. – Скоро осень, а за ней зима. Продукты становятся на вес золота. Ведь их не только съесть можно, но и обменять на что-нибудь полезное. Например, на информацию или на пару справных коней. Добрый шмат сала или мешок муки к Рождеству дорогого стоит!..

– У тебя «истребки» в округе есть?

– Да, наберется пара десятков хлопцев. Из тех, кто по ранению из Красной Армии воротился.

– А с оружием у них как?

– В основном винтовки – наши «Мосинки» и трофейные – «Манлихеры», «Маузеры»… А что ты предлагаешь?

– В каждом хлебном конвое теперь пойдет мой бронированный грузовик. Да и твои машины нужно усилить, как я скажу.

* * *

«Студебекеры» Оперативного отряда НКВД напоминали настоящие колесные танки! Обшитый листами брони капот двигателя, кабина, кузов. Массивный клиновидный бампер для тарана завалов, защищенные топливные баки и шины. Наверху кузова была устроена турель с крупнокалиберным пулеметом «ДШК», а два грузовика несли вдобавок еще и по 82-миллиметровому миномету. А через специальные бойницы солдаты могли вести огонь из своих пистолетов-пулеметов. Кстати, в отличие от обычных американских грузовиков, которые поставлялись в СССР по ленд-лизу, эти были оборудованы не карбюраторными, а дизельными двигателями.

Однако, несмотря на мощную бронезащиту, эти тентованные грузовики издали, да еще и в колонне, мало чем отличались от своих «механических собратьев». Но и обычные грузовики были доработаны, как указал капитан Ракитин. На дверцы кабин «Студебекеров» и трехтонных грузовиков «ЗИС‑5» были навешены стальные листы, такие же прикрывали капоты двигателей, а перед радиаторами на бамперах установлены дополнительные стальные решетки для защиты от пуль. Поверх лобовых стекол кабин сверху и снизу крепились полосы стали, уменьшавшие открытую площадь. Деревянный пол и борта кузова изнутри укреплены стальными листами. Защищен был также и топливный бак. Конечно, грузоподъемность с такой дополнительной защитой снижалась, но вот живучесть грузовиков, а значит, и вероятность того, что они дойдут из «пункта А в пункт Б», только повысилась.

* * *

Бронированных грузовиков было мало, поэтому и сам капитан Ракитин на своем командирском «Студере» тоже сопровождал «хлебные караваны». Честно говоря, он был рад поучаствовать в боевой операции, а не сидеть в кабинете и заниматься бумажной армейской волокитой. В принципе, он так и делал, предпочитая командовать своими ребятами из мобильного штаба на бронированном и хорошо вооруженном «Студебекере», ввязываясь в драку с бандеровцами при любом удобном случае.

Так или иначе, эта его черта характера импонировала и подчиненным. Бойцы ОСНАЗ НКВД постоянно видели своего командира и знали, что он не отступит и не бросит в трудной ситуации.

Очередная колонна с хлебными грузовиками направлялась из Львова в небольшой городок Злочев, который находился в шестидесяти километрах на восток от областного центра. Во главе автокаравана шел бронированный «Студебекер» капитана Ракитина. Сам Виктор находился в кузове возле радиостанции. Рациями также были оборудованы головной грузовик с зерном и полуторка с охраной из местных чекистов. Сама колонна представляла собой «сборную солянку» из полутора десятков «Студебекеров», трехтонных советских «ЗИС-пятых», трофейных немецких «Мерседесов» и «Опелей», неприхотливых полуторок. Все грузовики были с тентованными кузовами и внешне мало чем отличались друг от друга. Только знающий человек мог отметить, что на первом грузовике тент кузова несколько выше обычного – там пряталась турельная установка с крупнокалиберным пулеметом «ДШК».

Ехали по размытой дождями извилистой грунтовой дороге, грузовики тяжело плюхали в лужи, поднимая тучи брызг и расплескивая жидкую грязь. Шоферы, прошедшие множество таких же фронтовых дорог, сосредоточенно вертели баранки, переключали передачи, стараясь чутьем, водительской интуицией уловить наиболее оптимальный режим работы моторов. Солдаты крепче сжимали в руках оружие, нервное напряжение не покидало с того момента, как миновали контрольно-пропускной пункт на выезде из Львова.

* * *

За поворотом лесной дороги показалось поваленное дерево. Может, недавняя гроза была виновата, а может, нарочно кто-то перегораживает путь… Виктор дал знак пулеметчику и нажал тангенту рации, закрепленной на левой лямке разгрузочного жилета.

– Выдвигаюсь вперед, остальным грузовикам – внимание. Группе сопровождения – быть готовыми к открытию огня немедленно. Саня, жми!

И Саня нажал! Головной «Студебекер» взревел двигателем и с разгона врезался в завал. Мощный клиновидный бампер с легкостью протаранил преграду, с резким ружейным треском ломались крепкие ветки и сучья. Поднатужившись, «Студер» вылетел с другой стороны завала.

Мощным стальным бампером он буквально размазал одного из особо ретивых бандеровцев. В лобовые стекла кабины плеснуло красным, а от «борца за вільну Україну» осталось только мокрое пятно на грунтовке.

– Бандеровцы! Всем – огонь!

А вокруг уже трещали отнюдь не сломанные отчаянным тараном ветки поваленного дерева. Бандеровцы били отовсюду: из-за стволов деревьев по обе стороны от дороги и по фронту, с тыла – по замыкающим грузовикам. Украинские националисты рассчитывали шквалом огня ошеломить охрану хлебной колонны, поджечь головной и замыкающий грузовики и перестрелять остальных, как делали уже не раз. После чего добить уцелевших, забрать зерно, а то, что останется, сжечь вместе с машинами.

Но не на тех напали! Капитан Ракитин не растерялся, его резкий прорыв вперед стал полнейшей неожиданностью для бандеровцев. Особым образом устроенный брезентовый тент над бронированным кузовом слетел моментально, открыв турель с крупнокалиберным пулеметом. Виктор чуть не оглох, когда буквально над его ухом привычно и страшно загрохотал мощный 12,7-миллиметровый «ДШК».

Сам капитан Ракитин переместился к заднему борту и ударил из пистолета-пулемета Судаева. Детина в грязном немецком мундире размахнулся, пытаясь забросить немецкую гранату-«колотушку» на длинной ручке в кузов советского броневика. Виктор длинной очередью скосил бандеровца, не дав тому даже размахнуться. Совсем рядом о броню щелкали пули лесных двуногих тварей, но экипаж командирского «Студебекера» яростно отстреливался через амбразуры в стальных бортах.

Внезапно стрелок за крупнокалиберным пулеметом вскрикнул и обмяк. Видимо, одна из вражеских пуль нашла слабое место в его массивной и неуклюжей, но относительно надежной сегментной броне.

– Окажите помощь раненому, я – за пулемет! – Капитан Ракитин быстро оценил обстановку. Нельзя было дать бандеровцам шанс приблизиться к броневику на бросок гранаты.

– Что такое, куда ранило?.. – над стрелком уже склонился его боевой товарищ. Не теряя время, он разрезал ремни, скрепляющие стальной нагрудник, и расстегнул на пулеметчике пятнистый маскировочный комбез.

На груди – пулевая рана, из нее при каждом тяжелом вздохе с характерным присвистом вырывается воздух. Боец подсунул ладонь под спину – крови не было, рана, к счастью, не сквозная. Разорвав индивидуальный пакет, «осназовец» плотно прижал его плотную оболочку к ране и начал туго бинтовать.

Тем временем Виктор встал к турели «ДШК», передернул рычаг взведения затвора и покрепче взялся за рукоятки управления огнем. Указательные пальцы легли на спаренные спусковые крючки. Капитан Ракитин в этот раз патронов не жалел – он буквально прорубил огненными плетьми очередей просеки, поворачивая тяжелое тело пулемета на турели в разные стороны.

Пули весом в пятьдесят граммов, разогнанные до километра в секунду, разрывали тела бандеровцев, перерубали толстые ветви и даже тонкие стволы молодых деревьев в густом подлеске. Короткий рев и грохот «ДШК», мерцающее прозрачное пламя у дульного среза, ощутимая вибрация, которую не в силах заглушить даже массивная турель, – Ракитин буквально слился с пулеметом. От убийственного огня «Дегтярева – Шпагина крупнокалиберного» скрыться было невозможно. В мгновение ока и лес, и бандеровцы, которые там прятались, были выкошены яростным огнем скорострельного советского монстра!

Из бронированной кабины «Студебекера» в это время с заливистым треском лупил пистолет-пулемет Шпагина. Автомат «ППШ» с его скорострельностью 1000 выстрелов в минуту и вместительным диском на семьдесят три патрона выставил впереди грузовика настоящую завесу из раскаленного свинца. Из амбразур в бортах прицельно стреляли из компактных автоматов «ППС‑43» спецназовцы-пограничники, а тыл прикрывал пулеметчик с ручным «Дегтярем». Высокозащищенный «Студебекер» превратился в «огненного ежа», к которому просто так и не подберешься.

Шофер выкрутил баранку и включил заднюю скорость. Бронированная туша, медленно пятясь, вернулась к основной колонне. Виктор развернул турель назад и ударил смертоносным веером крупнокалиберных пуль. Раскаленный свинец продолжал «стрижку леса», а попутно рвал на части «бандерлогов», осмелившихся прибрать к своим грязным лапам советский хлеб. В воздухе плавал едкий кровавый туман порохового дыма.

В то же самое время и охрана остальных грузовиков не растерялась. Бойцы залегли под колесами своих автомобилей и встретили нападающих из лесу бандеровцев плотным ружейно-пулеметным огнем. Старлей, командир местных чекистов, вместе с истребительным отрядом селян упорно держал оборону. Немецкие прихвостни, не ожидавшие такой «горячей встречи», и сами запаниковали: на затяжной бой они никак не рассчитывали. Так же как и на то, что в обычной хлебной колонне грузовиков окажется настоящий бронированный монстр с крупнокалиберным пулеметом. От него спасения не было – на три километра тяжелый «ДШК» простреливал все вокруг.

Внезапно крупнокалиберный пулемет умолк. Лента на полсотни патронов «ушла» буквально за пару минут.

– Патроны! Ленту давай, – рыкнул Ракитин пересохшей от пороховой гари глоткой и открыл крышку ствольной коробки пулемета.

Один из бойцов подал тяжелую, отливающую медью металлическую «сколопендру». Виктор заложил ее в приемный механизм и захлопнул крышку ствольной коробки. Взвел затвор – снова приник к разогретому пулемету, взявшись за рукоятки управления огнем.

«Дегтярев – Шпагин крупнокалиберный» опять завел свою смертоносную песнь! Кровавая мясорубка бандеровского отродья продолжалась. Высшая мера за предательство собственного украинского народа, прислужничество гитлеровцам, все те зверства, которые творили бандеровцы в украинских, белорусских и польских селах, – с немедленным приведением приговора в исполнение.

* * *

После боя навалилась привычная ватная тишина. Виктор выбрался из-за пулемета, оставив верного крупнокалиберного друга остывать после интенсивной стрельбы. Первым делом он связался с остальными машинами. Специальная подготовка, бронирование «хлебных грузовиков» и инструктаж не прошли даром – только лишь один трофейный «Мерседес» был разбит, погиб шофер, а вот охранник, сидящий рядом в кабине, был только ранен. Тяжело, но в принципе выкарабкается… Убитых было всего трое, и еще семь человек получили не слишком тяжелые ранения.

– Обеспечить круговую оборону. Перегрузите мешки с зерном из разбитого «Студебекера» и распределите по другим грузовикам. А эту машину придется сжечь, – распорядился капитан Ракитин.

– Есть, командир.

Раненых перевязали, а погибших погрузили на одну из машин. На Западной Украине советские солдаты платили своими жизнями, чтобы привезти украинцам русский хлеб.

* * *

Дальнейшее путешествие было довольно обыденным. Ну, разве что у одного богом забытого хутора колонну грузовиков снова обстреляли. Но только издалека и не особенно прицельно. Стрелок на головном броневике только лишь дал пару коротких очередей из крупнокалиберного пулемета «ДШК». Этого оказалось вполне достаточно, чтобы поумерить пыл относительно небольшой банды бандеровцев.

В Злочев приехали уже под вечер. На контрольно-пропускном пункте, который «попаданец» Ракитин именовал по привычке блокпостом, им приветственно помахали из-за пулемета. Полосатый шлагбаум поднялся, пропуская колонну. Хлеб здесь очень ждали, ведь это жизнь. Мешки с зерном быстро перегрузили с машин на склад, комендант города распорядился выставить усиленную охрану.

Капитан Ракитин связался по рации с остальными броневиками, которые конвоировали такие же «хлебные караваны». Везде были попытки бандеровцев атаковать и захватить грузовики. И везде «бандерлоги» крепко получили по зубам и умылись кровью! Наши потери были минимальными.

Бойцам ОСНАЗ НКВД комендант города выделил места в казарме комендантского батальона, велел натопить баньку и обеспечить их провиантом. Такая инициатива «хозяина» города была встречена с полным одобрением.

Ночь прошла неспокойно, у хлебных складов разгорелась нешуточная перестрелка, коменданту пришлось даже поднимать дежурную роту «в ружье». Виктор тоже поднял своих ребят, но комендант приказал пока оставаться в резерве и не вмешиваться. Что ж, тут была его зона ответственности, а, как говорится, в чужой монастырь да со своим уставом не ходят.

* * *

С утра, основательно подкрепившись, бойцы проверили свой броневик и уже собирались уезжать. Но тут по рации пришло срочное сообщение. Бандеровцы снова напали на «хлебный караван», но теперь уже по-другому.

После того как колонны грузовиков под усиленной охраной развозили мешки с драгоценным зерном от железнодорожных станций в крупные города Западной Украины, хлеб отправлялся на местные мельницы на обычных телегах. Конечно же, и их тоже сопровождала вооруженная охрана. Но в основном это были или местные милиционеры с автоматами «ППШ», или же вообще «ястребки» – местные советские активисты из истребительных противодиверсионных отрядов. А расправиться на глухой лесной дороге с парой телег и тремя-четырьмя мужиками с «Наганом» или парой старых винтовок – для вооруженных до зубов бандеровцев не проблема.

Узнав об этом, капитан Ракитин заторопился во Львов – придумывать новую тактику борьбы с двуногими шакалами. Отдавать бандеровцам инициативу в борьбе за народное добро, за хлеб, который вырастили русские люди своим потом и кровью, Виктор не собирался.

– Как намереваетесь поступить, товарищ капитан? – спросил его начальник львовского Управления НКВД.

– Хочу использовать против бандеровцев свои трофеи… – недобро усмехнулся Виктор.

* * *

По лесной дороге тощая лошаденка неспешно тянула тяжело груженную мешками с зерном телегу. Возница в потрепанном ватнике и солдатском галифе, заправленном в видавшие виды сапоги, лениво погонял клячу. На коленях у него лежал укороченный кавалерийский карабин Мосина. Двое охранников из «ястребков» в таком же непрезентабельном виде сидели на телеге с трофейными немецкими винтовками «Маузер». У одного из охранников на поясе болталась потертая кобура с «Наганом».

Из-за густой поросли подлеска за неспешно едущей телегой внимательно наблюдали по обе стороны дороги. С десяток головорезов в поношенной советской и немецкой форме с разнообразным оружием в руках приготовились пролить кровь.

– Такых визьмэмо лэгко!.. Прыготувалысь, хлопцы… – хрипло сказал заросший черной щетиной чуть ли не по брови дюжий детина в явно коротковатом ему немецком мундире со споротыми знаками различия.

Ответом ему был негромкий, но характерный лязг затворов.

– Впэрэд, за вільну Україну! – во все горло заорал детина и дал очередь навскидку из немецкого пистолета-пулемета MP‑40.

Лошаденка испуганно заржала, упершись в землю всеми четырьмя ногами. «Ястребки» вскочили с телеги, поднимая трофейные немецкие винтовки. Возница поступил умнее, так и оставшись сидеть с вожжами в руке. К своему карабину он даже не притронулся.

Воздух разорвали сухие винтовочные выстрелы, бандеровцы выпалили в воздух – так сказать, для острастки. Телегу мгновенно обступили заросшие щетиной здоровые мужики с разномастным, больше – немецким, оружием. Одеты они тоже были в основном в немецкие кители, но на головах – кепки с трезубцем. У некоторых на рукавах нашиты сине-желтые шевроны.

– Не вертухайтэся! Сыдить тыхо – будэтэ жити!..

– Та, сыдымо вже, не бачітэ, чи що… – Возница поднял на всякий случай руки, отпустив вожжи. Он вообще опустил глаза долу, демонстрируя полнейшую покорность.

У сопровождавших телегу с хлебом «ястребков» сильные руки вырвали винтовки. Такая же сильная рука крепко удерживала лошаденку за узду.

– Ну, що, – хліб комунякам везете?! – Бандеровцы не видели для себя угрозы, держа всех троих на мушке. Карателям захотелось покуражиться, силу свою показать. Их главарь махнул стволом немецкого пистолета-пулемета.

– Та, скоріше, це воны нам хлеб везут, щоб діточки та жінки с голоду не померли… – смиренно отвечал возница, даже и не взглянув на собеседника.

– Нічого, цей хліб пойдет на правое дело боротьбы за Вільну Україну…

– Нет, не пойдет, – неожиданно твердо ответил сутулый тщедушный возница. Всю его покорность как ветром сдуло.

Впрочем, у него и слово не расходилось с делом. Отбив вниз ствол немецкого автомата, возница неожиданно быстро ударил детину снизу вверх ладонью по горлу. Тот захрипел и обмяк, заваливаясь на тщедушного, но опасного противника. Возница, прикрываясь его телом как щитом, ударил из немецкого пистолета-пулемета длинной очередью по столпившимся бандеровцам.

Поступок, конечно, геройский, но столь же бессмысленный, сколь и эффектный. Конечно, сноровки вознице оказалось не занимать, да и остальные двое «ястребков» сложа руки не стояли – «отоварили» ближайших к ним бандитов и завладели оружием. Да вот только втроем против целой банды им было не совладать.

А вот потом случилось невероятное – мешки с зерном разлетелись в стороны, оказавшись только камуфляжем. А по бандеровцам ударили массивные автоматические пистолеты Маузера в руках оперативников НКВД.

«Маузер К‑96» модели «712» Schnellfeuer обладал огромной скорострельностью в 850 выстрелов в минуту. Двое бойцов ОСНАЗ сразу же скосили нескольких бандеровцев. Эффект от неожиданного огневого натиска оказался ошеломляющим.

Двое «ястребков» и «смиренный» возница откатились в придорожные лопухи и оттуда били по «бандерлогам». Двое оперативников кубарем слетели с телеги. Сменив двадцатизарядные магазины своих автоматических пистолетов, они снова ударили по бандеровцам. Теперь оперативники НКВД стреляли короткими очередями, а массивный «Маузер» с пристегнутой деревянной кобурой-прикладом стал в руках спецназовцев аналогом легкого и скорострельного пистолета-пулемета. Это как раз и имел в виду капитан Ракитин, говоря о «трофеях». В обычном бою массивный пистолет «Маузер» был малоэффективен, особенно по сравнению с «классическим» пистолетом-пулеметом Шпагина или Судаева. Но вот для огневого контакта накоротке, когда все решает внезапность и плотность огня, автоматический «Маузер-Шнелльфойер» оказался исключительно эффективным оружием.

С бандеровцами покончили в два счета, даже с теми, кто оставался в засаде. Один из оперативников НКВД был убит, двое ранены, их спешно перевязывали боевые товарищи. «Смиренный возница» держался за окровавленную, разбитую голову.

Вскоре на дороге раздался топот копыт и ржание коней – это подоспела маневренная кавалерийская группа пограничников. Автомобилей на всех не хватало, да и не везде они могли проехать по узким и извилистым горным и лесным дорогам. А вот кони оказывались во многих случаях куда резвее.

* * *

Ложные «обозы-ловушки» с хлебом курсировали по самым разным дорогам Карпатского края – от наезженных трактов до самых глухих, проселочных или лесных. И практически везде эти ловушки срабатывали. В нескольких случаях бойцы НКВД дрались до последней капли крови, будучи окруженными превосходящими силами бандеровцев. Подрывали себя гранатами, но в плен не сдавались.

Но все же вскоре появились результаты от таких подвижных засад. Количество нападений на хлебные конвои резко сократились. Бандеровцы решили, что уж лучше быть голодными, чем мертвыми.

А капитан Виктор Ракитин получил от командования НКВД благодарность за проявленную находчивость, смелость и воинскую смекалку.

 

Глава 16

«Тоннельные крысы»

К осени бандеровцы после нескольких крайне эффективных «зачисток» отряда капитана Ракитина стали вести себя гораздо осторожнее. Да и силы Госбезопасности СССР вместе с армейской контрразведкой СМЕРШ сильно потрепали бандеровское подполье. В жестоких и скоротечных стычках бандеровцы терпели поражение за поражением. А поскольку сила сопротивления лесных бандитов была обратно пропорциональна желанию чекистов брать их в плен, то гибли как раз самые матерые волки из бешеной стаи ОУН-УПА.

Безжалостный, но эффективный план капитана Ракитина также стали внедрять везде на Западной Украине. «Бандерлогов» отсекали от снабжения, обрекали их на голодную смерть в глуши лесных схронов.

На учет были взяты все скотные дворы, мельницы, продовольственные склады. Через перевербованную среди самих же бандеровцев агентуру чекисты с большой долей уверенности знали, где и когда состоится очередной налет банды. Именно там и поджидала двуногих лесных зверей мотоманевренная группа ОСНАЗ НКВД. Исход скоротечных и жестоких схваток с профессиональными «волкодавами», как правило, был для бандеровцев довольно плачевным…

* * *

К тому же и сами селяне крайне неохотно отдавали продукты лесным «вызволытелям»: самим есть нечего, а еще и семеро по лавкам сидят, мал мала меньше… Бандеровцы пытались расплачиваться «бофонами», но и эти ничего не стоящие бумажки украинские селяне попросту не хотели брать.

Кстати, о самих «денежных единицах» бандеровцев. В различные периоды кровавой деятельности ОУН-УПА финансовый фонд назывался по-разному: «боевой», «национальный», «военный» и даже «оперативный». Наиболее часто употреблялось название «боевой фонд». Поэтому денежные квитанции ОУН-УПА стали называть «бофонами». В народе слово «бофоны» часто искажалось.

Сотрудники Госбезопасности СССР сначала не понимали значения названия неких «секретных документов», пришлось даже привлекать филологов – знатоков украинского языка и его многочисленных западных диалектов.

В зависимости от территории, которой были присущи те или иные диалекты украинского языка, например в Галиции или Буковине, на Волыни или в Полесье, их называли «бефонами», «быфонами», «бифонами». Постепенно искаженные варианты термина попали и в сами документы Украинской повстанческой армии.

По большому счету «бофоны» были не совсем деньгами, а, скорее, долговыми расписками. Их можно было обналичить, когда Украина станет «незалежной державой» под властью тех же самых бандеровцев. То есть, как с горечью думал «попаданец» из Донецка 2014 года Виктор Ракитин, как раз во времена правления кровавого украинского президента Петра Кровавого и всей его бандеровской фашистской кодлы…

Поняв, что речь идет о «бандеровских денежных знаках», чекисты усилили контроль и охоту за подпольными типографиями. Искали клише и оборудование, на котором эти «бофоны» печатались. А все сведения о финансах ОУН-УПА заносились в секретные папки.

Но, как бы то ни было, деньги бандеровцев, «финансовые гарантии» которых основывались на страхе и крови, изначально имели совсем невысокую цену. А когда «волкодавы» из Госбезопасности СССР и армейской контрразведки СМЕРШ конкретно «прищемили хвост» бандеровским «волкам», их так и несостоявшиеся денежные знаки и вовсе обесценились…

* * *

Теперь капитан Ракитин с позывным «Волкодав» мог не только контратаковать, но и перейти в наступление. Правда, объект новой охоты «волкодавов» ОСНАЗ НКВД теперь оказался еще более опасным. Чекисты теперь охотились на бандеровские схроны. Оперативно-разыскной план «Берлога» – вот как это теперь называлось. Но Ракитин назвал ребят не слишком-то благозвучно – «тоннельными крысами».

– Не уважаешь ты нас, командир, вон как обозвал! – заявил замкомандира отряда старший лейтенант Хрящев.

Третью звездочку на погоны и орден боевого Красного Знамени ему присвоили по итогам операции «Хлеб».

– «Тоннельные крысы», Лешка, это специальные подразделения американской морской пехоты, которые охотились… охотятся… – «Твою мать! Я же ведь чуть не «спалился», – в самый последний момент подумал Виктор Ракитин. А ведь и действительно – «Тоннельные крысы» из числа морской пехоты США занимались охотой в подземных лабиринтах на северовьетнамских партизан в 1961–1973 годах. А сейчас же, черт побери, только осень 1944-го, идиот он эдакий – «попаданец» хренов!

– Так чем же американцы занимались?

– Они… э… «зачищали» подземные бункеры от японских солдат на островах Тихого океана. То есть, собственно, они и сейчас там этим занимаются, – выкрутился из неудобной ситуации Виктор Ракитин. – Вот я и подумал, что нам придется заниматься такой же боевой работой – тоже «зачищать» подземные бункеры и схроны бандеровцев. Все понятно?

Он перевел дух, на ходу «слепив» более-менее правдоподобную версию. Ведь действительно, именно в 1944 и 1945 годах американцы совместно с союзниками стали освобождать острова Тихого океана от японцев. А те сражались отчаянно, именно используя подземные бункеры и тоннели, прорытые на островах.

– Так точно, командир, понятно.

* * *

Бандеровцы оказались не только жестокими, но и очень хитрыми. Теперь они предпочитали нападать из засад, а подземные схроны строили и маскировали так, что и рядом пройдешь – не заметишь. Скрытый на глубине от трех до пяти метров подземный бункер часто имел не одну, а две или три довольно просторные комнаты, в которых можно было даже стоять в полный пост. Был даже туалет, который также маскировался, чтобы резкий запах нечистот не выдавал местоположение «крыївкы».

В основной комнате возле стенок находились двух- и трехъярусные нары, стол, немудреная мебель, сундуки с оружием, боеприпасами и снаряжением. В другой комнате располагалось жилище для руководства «краевого провода» ОУН-УПА. Здесь находилась и мощная радиостанция, которая позволяла принимать и передавать шифрограммы в заграничные разведцентры.

Входов в схрон было несколько, и все они тщательно укрывались. Вентиляционные отдушины и запасные выходы также тщательно маскировались. Нередко рядом находился ручей или речка, откуда бандиты могли брать воду.

В подземных убежищах днем бандеровцы отсиживались, залечивали свои раны, изучали агитационную литературу, чистили и ремонтировали оружие. А также получали указания из центрального и «краевых проводов» УПА и разрабатывали свои разбойные нападения. По ночам связисты выходили в эфир для получения приказов из заграничной резидентуры.

* * *

Виктор Ракитин не зря упомянул о «тоннельных крысах» – он понимал, насколько велик риск подобных «зачисток» подземных убежищ. Там находились загнанные в угол бешеные бандеровские волки – они будут сопротивляться до последнего, и не потому, что такие уж «гэрои». Просто слишком уж много на каждом из них крови. Кто был меньше «замазан» во все паскудные дела ОУН-УПА, выходили из лесу, получали амнистию или же «всего» десять-пятнадцать лет лагерей, а потом – «на волю с чистой совестью»!

А вот те, кто намеренно, «свідомо», оставался в лесных схронах и на затерянных в карпатской глуши хуторах, понимали, что деваться им уж и некуда – по таким «вышка» плачет!..

Вот и предстояло бойцам ОСНАЗ НКВД спускаться по одному – во мрак и неизвестность подземных тоннелей, прямо на ножи и стволы загнанных в угол самых лютых бандеровских «отморозков», которых и людьми-то назвать нельзя…

Но на стороне Ракитина был не просто боевой опыт, а уникальная «память попаданца», благодаря которой он знал наперед практически все действия бандеровцев и мог перехватить их тактическую инициативу.

– Так, внимание, ребята. Скоро отправляемся в разведпоиск. Первую группу веду я, а вторую старший лейтенант Хрящев. Состав каждой группы – восемь человек. Вооружение: ружья-гранатометы у всех, «Наганы» с глушителями, в том числе один в снайперском исполнении, с длинным стволом, прикладом и оптикой. Крупнокалиберных пистолетов «Кольт» у нас, к сожалению, нет, и это очень плохо… На группу также по одному пулемету Дегтярева с глушителем. Пистолеты-пулеметы Судаева – у всех. Да, нужно еще и «затариться» ручными гранатами «РПГ‑40», у них корпус относительно тонкий, а вот заряд взрывчатки – будь здоров! Под землей «глушанет» так, что мало не покажется!

– Хорошо бы еще и ранцевый огнемет – выжигать эти крысиные норы! – мечтательно произнес опытный и рассудительный Лешка Хрящев.

Остальные спецназовцы НКВД одобрительно загудели.

– А что, Леша, мысль неплохая, – задумчиво почесал затылок капитан Ракитин. – Треба заняться этим вопросом серьезно. Ранцевый огнемет нам уж точно не помешает!

* * *

Как найти тщательнейшим образом замаскированный подземный бункер в лесной глуши? Ведь не дивизию же Госбезопасности каждый раз пригонять на прочесывание?!

Но у капитана Ракитина имелся надежный метод, основанный на самых современных методах советской науки. И задействовал он этот метод приблизительно недели за две до первого рейда по «зачистке» схронов лесных двуногих зверей. Правда, ему пришлось через вышестоящее командование связаться с Институтом геофизики Академии наук СССР.

В итоге после недолгих переговоров по засекречивающей аппаратуре связи на полевой аэродром на окраине города Ровно приземлился с виду ничем не примечательный двухмоторный «Дуглас» «Ли‑2».

Оттуда выбрались совсем уж непримечательные товарищи: долговязый и нескладный очкарик лет двадцати – двадцати пяти и пожилой седоусый мужчина с коротко подстриженными седыми волосами. Они оба напоминали профессора и студента, да оно, собственно, так и было, хотя нескладный высокий парень все же был младшим научным сотрудником и корпел над кандидатской диссертацией.

– Здравия желаю. – Капитан Ракитин вскинул ладонь к форменной полевой фуражке, а потом пожал руки обоим мужчинам и представился.

– Я профессор Петр Обручев, а это мой ученик, подающий надежды молодой ученый Вадим Винниченко.

В это время «молодой и подающий надежды», близоруко щурясь, рассматривал «волкодавов» ОСНАЗ НКВД в разгрузочных жилетах с компактными пистолетами-пулеметами в руках, а также стоящий на окраине летного поля угловатый бронированный «Студебекер» с пулеметной турелью наверху.

– Понимаете, я всю войну просился в действующую армию, а у меня эта треклятая бронь, да и близорукость…

– Ну, ничего, зато теперь можете считать себя мобилизованными для выполнения ответственного и совершенно секретного задания Родины! Кстати, профессор, я не шучу, – уточнил Виктор, перехватив недоверчивый и чуточку ироничный взгляд научного светила геофизики. – Вам обоим действительно придется ознакомиться в штабе с мерами по обеспечению режима секретности, пройти соответствующий инструктаж и дать подписку о неразглашении…

– Все так серьезно?.. Но ведь мы простые ученые!..

– Все, что касается Государственной безопасности СССР, очень серьезно! – твердо возразил капитан Ракитин. – Сейчас прикажу солдатам, чтобы донесли ваши вещи и аппаратуру.

– Только осторожно – там очень хрупкая и сложная электроника!..

– Да, и еще один немаловажный факт: ни вы, профессор, ни ваш аспирант ни в коем случае не должны выходить из расположения части без вооруженной охраны. Своих ребят я к вам прикреплю.

– Неужели?.. – изумился ученый. – Такой милый городок…

– В этом «милом», как вы выразились, городке убивают только за то, что вы разговариваете по-русски. Не слышали такое выражение: «Горыть москаль – додай бензину»? Тут действительно могут и живьем сжечь, и на суку повесить. Опять же ж: «Москаляку – на гілляку!» На ветку то есть… – обыденно пояснял капитан Ракитин правила поведения в этом диком крае бешеных волков и «волкодавов» из Госбезопасности СССР и военной контрразведки СМЕРШ.

Наверное, именно обыденность такого страшного инструктажа и поразила профессора, да и что греха таить – его аспиранта. Люди науки, они были несколько наивны, полагая, что Великая Отечественная война идет только против гитлеровского фашизма. Но у фашизма, национал-социализма, существует, говоря научным языком, много «мутаций». Радикальный украинский национализм Евгена Коновальца, Степана Бандеры, Романа Шухевича как раз и являлся такой смертоносной и крайне живучей «мутацией», раковой опухолью на теле советской Украины.

Что ж, острый и точный скальпель хирурга тоже имелся в наличии…

* * *

– Так вы, товарищ капитан, хотите использовать современные научные методы для обнаружения этих… лесных бандитов?

– Подземных схронов лесных бандитов, – уточнил Ракитин. – Сколько потребуется времени для оборудования «Дугласа» аппаратурой инфракрасной съемки и картографирования?

– Думаю, за пару дней мы управимся… – пожал плечами профессор.

– Даю сутки! Послезавтра вечером мы вылетаем.

* * *

Двухмоторный транспортный самолет «Дуглас» «Ли‑2» басовито гудел в сумерках. Летчики пилотировали машину в очках ночного видения «Омега-ВЭИ‑2» – наших, советских. Американцами по ленд-лизу такая сложная и уникальная техника, естественно, не поставлялась. А в заставленном аппаратурой салоне у приборов находились профессор-геофизик Обручев, его ученик Винниченко и капитан Госбезопасности Ракитин.

Кстати, профессор Обручев был несказанно рад, что научные разработки в области ночного видения, над которыми он всю жизнь трудился, нашли свое применение в Рабоче-крестьянской Красной Армии.

– Армии рабочих и крестьян нужны научные методы и подходы, Вадим, – с удовольствием говорил профессор.

Под брюхом самолета проносились скрытые ночной мглой склоны Карпатских гор, покрытые густым лесом. Маршрут полета прокладывал сам капитан Ракитин. Он руководствовался оперативной обстановкой, проводя вылеты над наиболее вероятными районами скопления бандеровцев. По его расчетам, именно там должны были находиться их подземные «сховыща», как тут, на Западной Украине, говорят.

Несколько раз «Дуглас» даже обстреляли с земли во время этих полетов. Капитан Ракитин сразу же заметил вспышки на земле – совсем не страшные отсюда, с высоты. Командир самолета, опытный «летун», сразу же заложил крутой вираж и выскочил из зоны обстрела. Но все равно их двухмоторный «Ли‑2» привез на аэродром несколько пулевых пробоин. Профессор со своим учеником натерпелись страху, но все обошлось благополучно.

Зато капитан Ракитин получил кальку съемки местности в инфракрасном диапазоне. Наиболее яркие «тепловые пятна» как раз и соответствовали наиболее вероятному расположению бандитских схронов. Бандеровцы привыкли уходить от облав с собаками, противодействовать поисковым оперативным группам Госбезопасности и пограничников. Но им и в голову прийти не могло, что безобидный транспортный самолет, который не бомбит и даже десант им на головы не выбрасывает, и есть то самое грозное оружие!

В принципе, инфракрасная аппаратура слежения была установлена и на вооруженных «Аннушках» Оперативного отряда капитана Ракитина. Но она имела ряд ограничений, в том числе и по охвату местности. А вот геофизическая аппаратура на «Дугласе» позволяла производить не только обнаружение «инфракрасных пятен», но и картографирование местности, и топогеодезическую привязку.

– Ну, вот, вы оба внесли свою важную лепту в общее дело нашей Победы! – сказал Ракитин, прощаясь. – Я буду ходатайствовать перед вышестоящим командованием о награждении вас боевыми медалями.

– Да ну что вы… Да ну как же… Мы ведь даже и автомат-то в руках не держали, – было видно, что эта новость смутила профессора. Зато его аспирант просто просиял от радости.

– В деле Государственной безопасности мелочей нет, – повторил Ракитин.

* * *

Вот именно сейчас и начинался самый сложный этап боевой работы. Используя карты с нанесенной на них инфракрасной съемкой, Виктор Ракитин смог сузить круг поиска. Теперь как раз и была задействована аппаратура теплового обнаружения на боевых бипланах «Ан‑2». На двухмоторном «Дугласе» ученых-геофизиков размещались более мощные приборы. А вот на «Аннушках» тепловые прицелы хоть и позволяли с ходу засекать термические аномалии, но определить точное местоположение на местности в привязке к другим объектам было практически невозможно. Зато когда по карте «привязывались» к конкретному району, то нужное место определяли без проблем и довольно точно. К тому же помогала погода – осень в Карпатах не балует теплыми солнечными деньками, а от этого инфракрасный контраст разницы температур проявлялся особенно четко.

* * *

Спецгруппа из наиболее подготовленных бойцов ОСНАЗ НКВД бесшумно ступала по мягкой пружинящей листве. Все были одеты в «лохматые» маскировочные комбинезоны, разгрузочные жилеты забиты запасными магазинами к пистолетам-пулеметам Судаева и гранатами. На голове у нескольких – приборы ночного видения. У командира группы – на груди в чехле – массивный инфракрасный бинокль. Чекисты внимательно смотрели под ноги, избегая наступать на сухие ветки. Все были вооружены до зубов и готовы к самой жестокой схватке.

Капитан Ракитин всмотрелся в массивный инфракрасный бинокль. В зеленоватом поле зрения отчетливо различимы ярко-белые потоки разогретого воздуха из отдушин подземного схрона. Бункер располагался внутри пологого холма, одним из склонов выходящего к большому ручью. В бинокль ночного видения было четко видно светящееся тепловое пятно замаскированного входа. Вблизи уже все почувствовали легкую гарь дымка: бандеровцы в своем схроне топили буржуйку, чтобы согреться.

– Двое – к запасному выходу у ручья. Снайперы – на пригорок, контролируете подходы. Мы с Сашкой готовимся работать внутри. Двое стерегут главный вход, – одними губами, беззвучно прошептал капитан Ракитин. – Наблюдаем…

Около двух часов они пролежали в сырой пожухлой листве под моросящим нудным дождем. Но их терпеливое ожидание затаившегося хищника в засаде оказалось вознаграждено.

После полуночи из подземного схрона вышли четверо. Двое были чем-то нагружены, остальные держали оружие наготове. Прислушавшись, они растворились в лесном сумраке.

– Радист… Его берем живьем, остальных – в расход, – решил Ракитин. Он нажал тангенту рации, закрепленной на левом плече в кармане «разгрузки». – Снайперам – наблюдать. Мы вдвоем работаем по радисту.

– Понял…

Оба снайпера были вооружены бесшумными револьверами-карабинами с массивными ночными прицелами. Они отличались от обычных стрелковых «ночников» «Ц‑3» для пистолетов-пулеметов Шпагина или Судаева. Ночная оптика высокоточных стрелков ОСНАЗ НКВД была более сложной и позволяла уверенно бить цели на гораздо большей дистанции. К тому же и видимость в этих сложных приборах была на порядок четче.

Тем временем бандеровский радист с тремя охранниками «Службы бэзпеки» облюбовали полянку для связи в паре километров от своего волчьего логова. Быстро закинули на дерево проволочную антенну. Один из бандеровцев охраны сел крутить ручной генератор. Рация этой модели работала не только от батарей – чтобы их экономить, был предусмотрен довольно увесистый ручной электрогенератор. Размером он был с саму рацию, а работать на нем было просто адовой мукой: пока еще шла настройка, можно было особо и не налегать, а вот когда начиналась прием-передача, тогда да, пот катился градом! Вот такое шпионское оборудование поставляли своим союзникам сначала немцы, а потом и американцы с англичанами. Собственно, тогда ведь еще не существовало современных «попаданцу» из Донецка 2014 года Ракитину электронных технологий.

Медленно, но неотвратимо Ракитин с напарником приближались к бандеровцам. «Эсбеки» были не какими-нибудь обычными бандитами, а настоящими головорезами, наиболее жестокими и непримиримыми националистами. На каждом из них была кровь не только советских солдат или же мирных жителей, таких же украинцев. «Служба бэзпеки» ОУН-УПА и своих же бандеровцев не жалела: при малейшем подозрении в предательстве следовал жестокий допрос.

Причем само «дознание по-бандеровски» проходило люто: подозреваемому накидывали петлю на шею – «зашморг», и в таком виде он сидел перед «дознавателем» из СБ ОУН-УПА. Уловив хотя бы малейшую тень сомнения или неуверенности в ответах, «дознаватель» делал знак палачу, и «зашморг» затягивался на шее подозреваемого намертво.

При этом пленные бандеровцы рассказывали о таких «прогрессивных» методах допроса в «Службе бэзпеки» и прочих зверствах как о чем-то само собой разумеющемся. Лесные бандиты настолько свыклись с этим, что сами же принимали это за норму жизни! Они же сами и утверждали, что все эти изощренные зверства СБ ОУН-УПА как раз и были направлены на то, чтобы не только рядовые бандеровцы, но и их командиры боялись собственных «эсбеков» больше, чем НКВД!..

«Сталинские репрессии», говорите?..

«Службе бэзпеки», «эсбекам», доверяли охранять подземные бункеры, особо важных главарей, таких, например, как Степан Бандера или Роман Шухевич, вести разведку и контрразведку. В общем, это были настоящие звери – бешеные, загнанные в угол – «глухый кут» – волки. Но и на них нашелся свой «волкодав» – «попаданец» из фронтового Донецка 2014 года Виктор Ракитин…

Сейчас он крался, словно тень. Капитан Ракитин опасался, что громкое буханье сердца и напряженная пульсация в висках станут слышны противнику. В горле пересохло от адреналина, напружиненные мускулы гудят от нервного напряжения и готовности к жестокой схватке. Но рука крепко и уверенно сжимает «Наган» с глушителем, а чувства напряжены до предела. Это предчувствие боя – бурлящий, будоражащий кровь «коктейль» из эмоций и переживаний. Ракитин знал, что в момент атаки, как это уже не раз бывало, все эти чувства «перегорят», переплавятся в холодную и яростную решимость.

Рядом крался напарник, тоже вооруженный бесшумным «Наганом». Лица у обоих были скрыты приборами ночного видения с широким центральным объективом.

В последний момент, уже перед самым броском, охрана радиста занервничала. Видимо, сработало то самое «звериное» чутье. Все же это были тренированные, опытные убийцы, привыкшие выживать в нечеловеческих условиях.

Один из «эсбеков» повернулся и встретился взглядом с Виктором Ракитиным. В зеленоватом поле зрения прибора ночного видения с небольшого расстояния отчетливо была видна гримаса ужаса.

Еще бы! Бывалый каратель «Службы бэзпеки» ОУН-УПА оцепенел от дикого, животного, всепоглощающего страха, словно гоголевского Вия увидал. Хотя тут была картина похлеще. За его черной душой пришла массивная лохматая фигура с горящими потусторонним зеленым огнем глазами! Циклоп сделал неуловимое движение лапой, раздался отчетливый металлический щелчок и слабое шипение.

Бандеровец повалился навзничь, сжимая окостеневшими пальцами немецкий пистолет-пулемет. В его остекленевших глазах навсегда застыла гримаса смертельного, всепоглощающего ужаса. Что ж, жил загнанным волком и помер, как дикий зверь.

Напарник Ракитина тоже вскинул «Наган» с глушителем, и еще один бандеровец упал как подкошенный, не успев ничего сообразить.

Третий бандит перестал вертеть рукоятку генератора и схватился за оружие. Два приглушенных выстрела из «Наганов» с глушителями слились в один, и бандеровец свалился замертво.

Радист выхватил пистолет, но на него прыгнул Ракитин. Чувство было как будто бросаешься на амбразуру: ледяной пот прошиб с головы до ног, но четко сработали отточенные боевые рефлексы. Виктор ушел с линии огня и блокировал руку противника с пистолетом. Мощный удар в колено опорной ноги, Виктор отточенным приемом вывернул руку врага с оружием так, что захрустел сустав, и выполнил жесткий бросок. Бандеровский радист захлебнулся собственным воплем от болевого шока. Пистолет отлетел в сторону. А чекист еще и добавил удар в голову уже распростертому на земле бандеровцу.

Напарник капитана Ракитина с оружием наготове прикрывал своего командира.

«Потрошить» радиста, то есть устраивать быстрый допрос по горячим следам, было невозможно, радист после жесткого болевого приема находился в шоке и не мог даже связно говорить, неестественно вывернутая покалеченная рука висела, как плеть. Голова была в крови, а глаза описывали круги независимо друг от друга. Его крепко и умело связали, заткнули рот кляпом. Пленного оттащили к бойцам, прикрывающим основной выход из схрона.

– Приглядывайте за этим ублюдком, а мы – внутрь!

Ракитин и его напарник сняли громоздкие разгрузочные жилеты. Они хороши при длительных переходах или в бою, когда все боеприпасы под рукой. Но в узких лазах подземного убежища «разгрузки будут только мешать. Оба бойца оставили себе только бесшумные «Наганы» и автоматы «ППС‑43» со спаренными магазинами. Они тоже были оснащены глушителями. Ракитин еще взял с собой похожий на обрез двустволки ружье-гранатомет. Оба ствола заряжены картечными патронами большой мощности. Как раз то, что надо в замкнутом помещении! Виктор проверил острый нож за голенищем сапога – ну это на самый крайний случай…

Две смертельно опасные «тоннельные крысы» осторожно переползли к главному лазу в бандитское логово. Как раз один из бандеровцев вышел покурить на свежий воздух.

– Снайпер, вали его, и мы заходим, – прошептал в рацию Ракитин.

– Понял. Курение опасно для вашего здоровья. – Стрелок плавно нажал на спусковой крючок бесшумного револьвера-карабина системы Нагана – Ракитина.

В ночной снайперский прицел, который был едва ли не больше самого бесшумного оружия, были отчетливо видны силуэт и тлеющая яркой точкой папироса. Раздались щелчок курка и приглушенное шипение глушителя. Бандеровец, не издав ни звука, повалился на землю. Покурил…

* * *

Выстрел снайпера стал сигналом к штурму для капитана Ракитина и его напарника. Виктор шел первым – в темноту и неизвестность. Приборы ночного видения пришлось снять, чтобы вспышки выстрелов не повредили сложную и чувствительную электронику. Все же это были громоздкие и ненадежные системы еще «нулевого» – даже не первого поколения.

Приходилось ориентироваться по-звериному, как учили на секретных учебных курсах для офицеров Госбезопасности. Спецназовцы НКВД пользовались обостренными тренировками первобытными инстинктами: могли видеть в почти в полной темноте, кожей различали малейшие перепады температуры и дуновение воздуха, слышали даже слабые шорохи. Они владели даже чем-то сродни «объемной локации», когда угадываешь месторасположение предметов и их размеры…

Все эти атавистические навыки дремлют в нашем подсознании, ненужные в эпоху прогресса, науки и технологии. Но здесь, в извилистых ходах подземной рукотворной пещеры, как раз и просыпаются усиленные уникальными методиками пещерные рефлексы.

Виктор держал наготове ружье-гранатомет, оба ствола были заряжены картечью – бахнет, мало не покажется! Напарник приготовил пистолет-пулемет Судаева с глушителем. Компактный автомат был особенно удобен в тесноте подземных лабиринтов.

– Мыкола, це ты? Ну, покурыв и заходь!

В ответ вперед выдвинулся напарник Ракитина. В его руке тускло блеснул нож – стремительный бросок, удушающий захват, и холодная сталь клинка упивается горячей кровью.

Боец сменил нож на компактный пистолет-пулемет с глушителем. Его командир кивнул и осторожно взвел курки ружья-гранатомета. За поворотом то ли коридора, то ли лаза показалась комната, тускло освещенная керосиновой лампой.

Виктор Ракитин подобрался ближе и разрядил один за другим оба ствола похожего на обрез гранатомета. В замкнутом пространстве схрона выстрелы раздались оглушительным громом, заглушив крики раненых и умирающих. Усиленные заряды картечи выкосили все внутри. Оба спецназовца НКВД ворвались внутрь основной комнаты подземного убежища и сразу разошлись в стороны. Виктор перебросил за спину ружье-гранатомет и ударил короткими очередями из пистолета-пулемета Судаева с глушителем. Рядом раздались тихие хлопки выстрелов напарника.

Несколько ответных выстрелов бестолково пропороли полумрак подземного бункера. Звякнула, разбившись, керосиновая лампа на грубо сколоченном столе, стало совсем темно. Но включились мощные подствольные фонари на автоматах Ракитина и его напарника. Тренированные опытные бойцы продолжили бить короткими очередями.

Слепящие снопы света выхватили из сумрака изломанные и залитые кровью фигуры мертвых врагов. Всего бойцы ОСНАЗ НКВД насчитали восемь тел. Капитан Ракитин вскинул кулак, останавливая стрельбу. Оба бойца затушили пляшущие язычки керосинового пламени и быстро собрали документы. Они сноровисто побросали важные бумаги в заготовленный заранее вещмешок.

– Командир, да у них тут настоящий арсенал! – присвистнул напарник. Под дощатыми нарами стояли ящики с патронами, гранатами, противопехотными немецкими минами-«лягушками». – Нужно вызвать следственно-оперативную группу и саперов, чтобы вывезти все эти боеприпасы…

– Поступим иначе, Сашок! Помоги подтащить пару ящиков с гранатами к буржуйке… – Виктор, поднатужившись, выволок темно-зеленый ящик с взрывоопасным содержимым.

Уже на поверхности, покинув эту «бандеровскую преисподнюю», Ракитин внимательно поглядел в инфракрасный бинокль. Он точно определил, где находится вентиляционная отдушина на вершине пологого холма. В нее и выходила труба печки-буржуйки внутри схрона.

Виктор достал из подсумка увесистую, похожую на банку тушенки с короткой ручкой противотанковую гранату «РПГ‑40». Она имела тонкие жестяные стенки и 760 граммов взрывчатки. Солдаты называли эту противотанковую гранату «ворошиловским килограммом». В 1944 году она уже не годилась против мощных «тигров» и «пантер», но ее фугасного заряда хватало с избытком для «зачисток» укрепленных жилых домов в ожесточенных уличных боях. Виктор вместе со своими ребятами успешно применял такие гранаты больше года назад – в Сталинграде.

Сейчас он выдернул чеку и бросил увесистую ручную гранату в отдушину схрона – прямо в трубу печки-«буржуйки»! Словно мину в ствол миномета… Ракитин быстро скатился вниз по склону пологого холма, с хрустом ломая кустарник.

Холм содрогнулся, как от землетрясения, превратившись в извергающийся вулкан. Вершина взорвалась фонтаном земли и камней, веток деревьев и пучков травы. С приглушенным подземным грохотом рвались в бандеровском схроне боеприпасы.

Холм напоминал теперь проснувшийся вулкан. Вершина его обвалилась, и оттуда вырывались дым и багровые сполохи, взрывы боеприпасов внутри походили на землетрясение в миниатюре.

– Уходим! – скомандовал Ракитин.

Еще одно «волчье логово» бандеровцев перестало существовать.

* * *

С другим схроном бойцы ОСНАЗ НКВД поступили еще проще. Подземный бункер в непролазной чащобе обнаружили тоже с воздуха и локализовали с помощью аппаратуры инфракрасного слежения с борта «Аннушки». Небольшой биплан тарахтел мотором, кружил над лесом. Конечно, самолет не раз обстреливали с земли. Но бандеровцы даже и подумать не могли, что от этого неуклюжего самолетика может исходить какая-нибудь серьезная угроза. Естественно, четырехкрылый толстячок-биплан – это далеко не бронированный штурмовик «Ил‑2», не стремительный истребитель «Як‑3» или «Лавочкин» «Ла‑7». Тем не менее именно «Аннушка» являлась для бандеровцев смертельной угрозой.

После обнаружения схрона операция прошла как по нотам. Через час после полуночи с биплана «Ан‑2» посыпался парашютный десант. Снова капитан Ракитин делает шаг в ревущую воздушным потоком черную пропасть. Воздушный поток подхватывает его, даря ни с чем не сравнимое чувство невесомости, но всего на пару мгновений. Спустя три невыносимо долгих удара сердца с привычным хлопком раскрывается парашют, и вот уже земля жестко бьет по ногам.

Приземлились в полутора километрах от подземного бункера. Снайперы с бесшумными револьверами-карабинами Нагана – Ракитина проложили дорогу через наблюдательные посты и «секреты» бандеровцев. Ядро группы, которую возглавил капитан Ракитин, работало тоже бесшумно – ножами. Стремительный рывок, жесткий захват, отточенная сталь полосует по горлу или вонзается в сердце, другие уязвимые точки, черненый клинок вдосталь пьет кровь врага.

Вышли на исходную. Ракитин с помощью ночного инфракрасного бинокля после непродолжительного наблюдения засек теплые столбы воздуха, поднимающиеся над отдушинами. Он коснулся ладонью гранатного подсумка на разгрузочном жилете и провел ладонью по горлу: «пленных не брать». Движением руки командир отправил бойцов выполнять задание, а сам лег за пнем, выставив пистолет-пулемет Судаева с глушителем.

Снова в отдушины полетели ручные гранаты «РПГ‑40», «ворошиловский килограмм» сработал и на этот раз безотказно и мощно. Глухо прогремели подземные взрывы, из отдушин повалил едкий дым. Подскочив к основному ходу, замаскированному под кустом, двое бойцов ОСНАЗ НКВД дали несколько очередей внутрь из похожих на обрезы двуствольных ружей-гранатометов.

В ответ из волчьего логова – беспорядочная стрельба и нечеловеческие вопли. Один из бойцов молча оседает на землю, держась за плечо. Двое товарищей подхватывают его за лямки разгрузочного жилета и отволакивают в безопасное место. Там уже делают ему перевязку.

К перестрелке подключился пулемет «ДП‑27» с глушителем. «Швейная машинка», как называли его бойцы НКВД за характерный звук при стрельбе с глушителем, залила раскаленным свинцом вход в схрон и заставила замолчать нескольких бандеровских стрелков. Причем навечно.

– Всем – отойти на исходный рубеж атаки! Пулеметчикам и снайперам – обеспечить огневое прикрытие и блокирование объекта. – Капитан Ракитин быстро сориентировался в ситуации.

Огнемета раздобыть ему так и не удалось – увы, даже Госбезопасность СССР не всегда всесильна. Ранцевые струйные огнеметы предназначались для вооружения Особых инженерных бригад, фактически штурмовых подразделений. Их бойцы еще отличались стальными панцирями-нагрудниками для дополнительной защиты. Оно и понятно – им первыми штурмовать укрепления врага.

Но все же капитан Ракитин не особо расстроился, ведь есть еще одна – весьма эффективная – альтернатива огнеметам. Речь, конечно же, идет о бутылках с горючей смесью. По рецептуре, предложенной Виктором, внутрь бутылок клали еще и промасленную ветошь. Когда бутылка лопалась огненным шаром, горящая ветошь разлеталась во все стороны, увеличивая зону поражения огнем.

– Давайте бутылки с «горючкой» сюда, только осторожно, – распорядился командир.

Волоча по земле проложенный внутри ватой подсумок с позвякивающей тарой, Виктор пополз ближе к входу в бандеровскую нору. Чиркнув простейшим терочным запалом, он швырнул самодельный зажигательный снаряд. То же самое сделали и другие бойцы. Через несколько секунд участок, где располагался подземный бункер бандеровцев, превратился в гигантский костер. А внутренние помещения подземного схрона стали напоминать огненное нутро печи – жар стал нестерпимым, едкий дым лез в глаза и раздирал глотку резким и мучительным сухим кашлем.

«Временно живые» националисты уже и рады были бы выбраться наружу и сдаться в плен. Но уже просто не имели такой возможности. Пара бандеровцев отчаянно бросилась к входу сквозь огонь и превратилась в воющие, катающиеся по земле клубки пламени.

Внутри от страшного жара стал рваться боекомплект. Через несколько минут все было кончено. Бойцы Оперативного отряда ОСНАЗ НКВД тихо и скрытно покинули место боя, еще до появления местных чекистов с армейским усилением. Именно местным органам Госбезопасности предстояло раскопать разрушенный схрон, обнаружить и опознать тела бандеровцев. А спецназ свою задачу выполнил.

 

Глава 17

«Свободная охота»

В лесах обнаружить и ликвидировать бандеровские схроны было сравнительно легко. Конечно, риск оставался, и риск смертельный. Но с каждой удачно проведенной операцией приходил бесценный боевой опыт, который и позволял эффективно выполнять сложные боевые задачи.

Гораздо сложнее оказалось работать в селах и на хуторах. Здесь хитроумные бандеровцы устраивали схроны на чердаках, в подполах, делали даже потайные комнаты в больших хатах, маскировали выходы из своих подземелий даже в колодцах.

Был случай, когда бойцы ОСНАЗ НКВД обнаружили лаз в схрон, замаскированный под сундук с одеждой. Собственно, это и был сундук, только с хитрым двойным дном и являлся люком в прорытый под домом подземный бункер. Тогда же, кстати, удалось взять живьем сразу нескольких руководителей «краевого провода» ОУН-УПА. За эту операцию всех участников представили к наградам – уж больно «крупная дичь» попалась!..

* * *

А заброшенные в лесных карпатских дебрях хутора и вовсе пользовались дурной славой «осередків», то есть центров бандеровского движения. Запуганные, задавленные нищетой, темные и зачастую неграмотные крестьяне боялись бандеровцев и гнули спину на своих же собственных «вызволытэлів». Нищим предкам будущих «заробитчан» было все равно, кто теперь хозяин: «фрицы» – так «фрицы», бандеровцы – так бандеровцы, «советы» – так «советы». Убогая жизненная философия позволяла худо-бедно существовать практически при любой власти. А вот жить нормально – для темных и забитых селян – это уже нечто из области несбыточных фантазий и сказок. Так всегда бывает, когда гордости предпочитают покорность.

Но существовал и еще один – очень неприятный для «волкодавов» Госбезопасности СССР – аспект. Селяне в глухих карпатских хуторах с крайним подозрением относились к чужакам и нередко сами брались за вилы, если видели поблизости отряды красных партизан или подразделения НКВД-МГБ. Но работать-то нужно было! Вот и исхитрялись «бойцы невидимого фронта». Причем зачастую в прямом смысле этого слова…

* * *

Небольшая, голов двадцать, банда националистических недобитков уходила после разгромного боя в глубь лесов, чтобы отсидеться и зализать раны на глухих хуторах. Так получилось, что у нее на пути оказались только пятеро из штаба капитана Ракитина с ним самим во главе. Медлить было нельзя – бандеровцы спешили оторваться от погони, чтобы переждать и ударить снова, неизвестно где и неизвестно когда. Змею нужно было обезглавить немедленно.

Передав все необходимые распоряжения по радио и оставив во главе подразделения надежного Лешку Хрящева, капитан Ракитин с четырьмя бойцами начал преследование. Все они были «зелеными фуражками» – пограничниками, прошедшими страшное горнило боев лета 1941 года. Двое из них были к тому же еще и уроженцами здешних мест. Такое везение выпадает редко, и тем более капитан Ракитин намеревался использовать неожиданное преимущество на все сто процентов.

Накрапывал холодный осенний дождь, время уже перевалило за полдень. Двадцать головорезов в изорванной и грязной полувоенной форме продолжали упрямо забираться в лесную чащобу. Выбившись из сил, бандеровцы остановились на короткий привал в небольшой промоине под обрывом. Сверху нависало корнями накренившееся дерево, а внизу оставалось небольшое сухое пространство. Двое сразу же схоронились за кустами, держа винтовки наготове, остальные разожгли небольшой костерок, чтобы обсушить одежду и приготовить что-нибудь поесть. Бандеровцы не боялись дымом раскрыть свою временную лежку, поскольку полагали, что уже достаточно далеко углубились в непролазные «хащи», как говорили тут.

Как водится, ложная уверенность в безопасности дорого обошлась лесным бандитам.

Одному из часовых вдруг почудилось, что высоко в ветвях могучего разлапистого дерева что-то шевелится. Он потер глаза и крепче перехватил цевье немецкой винтовки – и действительно, померещилось…

Другой бандеровец отошел в кусты «до ветру». С блаженным видом он стащил грязные серые штаны, снятые с убитого гитлеровца.

Дальше произошло совсем уж невероятное: лес ожил, сочные зеленые ветви превратились в стальные клещи, которые рывком завернули руки бандеровца за спину. Резкая боль отдалась в плечевых суставах, а в следующий миг два удара обрушились в голову и в солнечное сплетение.

Два бойца ОСНАЗ НКВД подхватили свою обездвиженную жертву и прямо так, со спущенными до колен штанами и обгаженными подштанниками, потащили в чащобу.

– Ну, что, голубь сизый, русскую речь понимаешь?! – Капитан Ракитин поигрывал перед лицом пленного финкой, остро отточенное лезвие мелькало перед глазами. – Говорить будешь?

– Я… Я… все… скажу… Я все скажу, тількы нэ вбывайтэ! – забился в истерике бандеровец – внезапность и решительность нападения полностью ошеломила его и лишила возможности сопротивляться.

– Начинай уже.

– Мы йшлы на зустріч, колы потрапылы у вашу пастку.

– Хорошо, вы шли на какую-то встречу, когда попали в нашу ловушку, то есть засаду, – растолковал Виктор заполошную речь пленного бандеровца. – С кем была назначена встреча?..

– Нэ знаю! Наш старшой знае, тількы шишка дуже важная! Иностранэць…

– Хорошо, иностранец – а кто он? Немец, может, поляк…

– Та ні, ні! Якісь інший. Його, того – з літака з парашутом скинуть должны, – бандеровца колотила крупная дрожь, капли пота катились по грязному, с грубыми, крестьянскими чертами лицу.

– То есть вы ждете парашютиста, которого должны сбросить с самолета?

– Ага!

– Он будет один или с кем-то? Понимаешь меня? Отвечать!

– Мабуть, одын, нам не говорят.

– Встреча состоится на хуторе?

– Да.

– В расход его.

Ответом были мгновенные, хлесткие и страшные удары. Тело бандеровца бросили в чаще. Дикие звери в течение пары суток максимально растерзают труп и надежно скроют следы…

* * *

Банда двуногих шакалов, потерявшая уже одного, утром снялась с места. Исчезнувшего бандеровца его «кореша» не слишком-то сильно и искали. Сбежал падлюка – в ОУН-УПА дезертирство было обычным делом, отсутствие дисциплины и постоянные потери от спецопераций Госбезопасности СССР и Красной Армии в Карпатах явно не способствовали повышению мотивации среди бандитского подполья. Как говорится: «Дэ Мыкола – нет Мыколы!..»

С развилки высокого разлапистого дуба за группой «бандерлогов» наблюдал снайпер с самозарядной винтовкой Токарева. «Светка», оснащенная прекрасным трофейным цейсовским прицелом, являлась страшным и точным оружием. Перекрестье плавно скользило от одной оборванной фигуры в грязной форме с «желто-блакитными» нашивками к другой. Они все уже были мертвы, но пока еще не догадывались об этом. Вся их мерзкая шакалья жизнь сейчас зависела от одного простого движения чуткого указательного пальца высокоточного стрелка. Если же учесть, что за спиной снайпера осталась его семья, сгоревшая в сорок первом вместе с железнодорожным эшелоном, разбомбленным «Юнкерсами‑87», то можно быть уверенным – он только и ждет приказа нажать на спуск.

– Командир, прием. Может, «грохнуть» одного из них?.. Пусть понервничают, – поинтересовался снайпер, щелкнув тангентой рации.

– Подожди. Начнем работать после полудня, когда они устанут и бдительность притупится. – Капитан Ракитин не меньше снайпера хотел покончить с этим бандеровским отребьем, но и для этого необходим точный расчет. Профессионал тем и отличается от обычных людей, что гарантирует результат в любых условиях.

После полудня, как и рассчитывал Виктор Ракитин, бандеровцы расслабились. Группа ОСНАЗ НКВД «упала на хвост» и вела преследование в довольно бодром темпе. Благодаря двум следопытам, уроженцам этих краев, удалось существенно сократить маршрут и почти постоянно держать банду в поле зрения.

Когда бандеровцы остановились на привал и развели костерок, Ракитин приказал своей группе затаиться. Радиосвязь – великая вещь! Она позволяла оперативно координировать действия бойцов спецназа Госбезопасности.

Раздались выстрелы, ребята Ракитина схватились, готовые вступить в бой. Но оказалось, что это «бандерлогам» захотелось свежатинки. В бинокль Виктор увидел, как два бандеровца тащат тушу небольшой косули.

Вскоре ощутимо потянуло дымком и жареным мясом.

– Так, ребята, пока эти гады обжираются, пора бы и нам перекусить и отдохнуть. Все равно это надолго, – решил командир отряда.

Бойцы прямо на месте подкрепились шоколадом и оприходовали по банке тушенки на двоих. Нужно было восполнить силы после довольно энергичного преследования. Банки и пищевые отходы закопали и тщательно замаскировали.

Судя по всему, бандеровцы чувствовали себя в безопасности, даже когда потеряли одного из своих. После обильной трапезы их разморило – даже часовых не выставили. Конечно, они ведь считали, что находятся на подконтрольной ОУН-УПА территории. А для группы ОСНАЗ НКВД это было просто подарком – бери их голыми руками! Если бы капитану Ракитину не нужно было захватить неизвестных «гостей с неба», то бандеровцы были бы уже мертвы. А так приходилось «пощекотать» нервы бандитам.

Вот один из них, как раньше – другой, отошел в кусты «до ветру». Мгновенно – рывок, жесткий удушающий захват, чтобы и пикнуть не мог. И тяжелый удар в висок. Когда тело, придерживаемое сильными руками спецназовцев, осело на землю, один из бойцов Госбезопасности еще и от души добавил сапогом с жестким рантом в голову. Раздался тихий хруст костей и шейных позвонков, и голова «бандерлога» вывернулась под неестественным углом. Тело оттащили к камням – типа он сам поскользнулся и неудачно упал.

Этого «кадра» хватились примерно через четверть часа. Нашли его относительно быстро и резко сбледнули с лица. Зрелище «побратыма» с переломанной шеей и разбитым лицом заставило остальных бандеровцев как-то призадуматься над бренностью бытия.

В суматохе и спешке лесные бандиты продолжили свой путь к затерянному в горах хутору. Но бойцы капитана Ракитина преследовали их и не давали покоя, устроив настоящую охоту на двуногих, загнанных в угол волков.

Вот один из них в хвосте колонны прошел над низко нависшей над тропой веткой. Мгновенно его горло захлестнула тонкая, но прочная веревка, и дергающееся тело взлетело, дрыгая ногами. Через несколько секунд раздался смачный шлепок: мертвое тело плюхнулось в грязь. Обернувшись, остальные бандеровцы увидели эту страшную картину.

Дико заорав, «бандерлоги» открыли ураганный огонь во все стороны. Затрещали немецкие автоматы, ударили вразнобой винтовки, зарокотали «ручники». Сотни пуль секли стволы деревьев, резали тонкие зеленые ветви, но поражали они только лишь воздух. Неведомые преследователи будто испарились среди призрачного зеленого шелеста леса.

Оставшиеся в живых в ужасе стали ломиться сквозь густой подлесок. Как оказалось, и это было зря. Один из «бандерлогов» угодил ногой то ли в ямку, то ли в норку какого-то грызуна. В итоге разодрал голень и умудрился вывихнуть голеностоп. Нога на глазах наливалась багровой опухолью, малейшая попытка встать на нее вызывала у подраненного бандеровца дикие крики боли.

Провозившись с ним еще полчаса, главарь банды принял вполне естественное для двуногого зверя решение. Сухо хлопнул одиночный выстрел, оборвавший страдания еще одного лесного бандита.

– Блин, да им просто мешать не нужно – сами себя перебьют и глотки перегрызут! – оскалившись, со злобной радостью отметил один из бойцов спецгруппы.

Виктор Ракитин был склонен согласиться с мнением подчиненного.

* * *

А вот и хутор… Скрипучая ветряная мельница возвышалась над пятком кособоких хат и большими сараями. Во дворах блеяли козы и овцы – самый большой из сараев как раз и являлся овчарней. В нескольких дворах брехали собаки.

Изрядно побитая банда нашла пристанище в кособоких избушках. Для привыкших к лесной жизни немытых и нечесаных бандюганов это было верхом роскоши и цивилизации. Встречать их вышло немногочисленное население хутора во главе с местным «головой», то есть старостой. «Гречкосеи» поглядывали на «лыцарей» с ощутимой опаской, а те не скрывали своего презрения и угрозы по отношению к мирному населению. Конечно, в представлениях о самих себе бандеровцы представали «защитниками украинского народа», не осознавая, что грабить, убивать и насиловать местных позволяет только их сила оружия, наглость да откровенная забитость тех, кто остался влачить здесь жалкое существование.

Вскоре над трубой сельской баньки закурился дымок. Главарь бандеровцев с парой приближенных остался в хате у старосты, а остальные набились в тесную парилку, прихватив с собой закуски и несколько здоровых бутылок с местной сивухой. Оружие они оставили в хатах, абсолютно уверенные, что местные забитые жизнью крестьяне не посмеют ничего тронуть. Ну, что ж, у каждого свои представления о прекрасном…

– Вот и прекрасно – все бандеровцы в одном месте собрались, – довольно кивнул Ракитин. – Снайперам – прикрывать ближние подступы. А я с двумя бойцами наведаюсь к старосте. Остальные бойцы пусть заблокируют баню.

– Как заблокировать, товарищ командир?

– Да бревнами ее подоприте, и вся недолга! Будут рыпаться – открывайте огонь. Но стрелять – только из бесшумного оружия.

– Есть!

Вместе с двумя автоматчиками капитан Ракитин стремительной тенью пересек небольшую улочку и ворвался в дом к старосте. А в горнице, освещаемой лишь парой коптящих каганцов с жиром, выпивали бандеровский главарь и пара его приближенных. Стол уставлен немудреной закуской: большой казан вареной картошки в мундире, шмат сала, соленые огурцы в глиняной миске, квашеная капуста. Венчали сей неприхотливый натюрморт две бутыли мутноватой самогонки и выщербленная миска с рассолом, в котором плавало несколько огурцов.

На шум первым обернулся староста – он-то и получил от Ракитина в ухо рукояткой «Нагана» с глушителем. Боец позади командира повел толстым стволом пистолета-пулемета Судаева. Глушитель «кашлянул» пару раз, лязгнул затвор, выбрасывая дым и сизые стреляные гильзы. Один из собутыльников главаря уткнулся небритой мордой в тарелку с недоеденными остатками сала и картошки. Тело пару раз дернулось в посмертных судорогах и с грохотом повалилось набок.

Ракитин подскочил к главарю и наотмашь ударил его рукояткой «Нагана» по лицу, брызнула кровь. Схватив его за воротник, Ракитин стащил его с табурета и ткнул мордой в мертвого бандеровца.

– Сука, рядом с ним сейчас ляжешь! Говори, когда самолет ждете?!! Сколько парашютистов?!! Как будете связываться – условные знаки?!! Быстро!!! – это называлось «колоть по-горячему».

– Я… Я… Я все скажу!!!

Через полчаса форсированного допроса капитан Госбезопасности Ракитин знал все. Ситуация складывалась очень интересная. На заброшенном лесном хуторе в Карпатских горах ждали двух высокопоставленных бандеровских эмиссаров. Но и они являлись только звеньями в целой цепочке событий. Важными, но все-таки звеньями. А на конце этой цепочки находились уж и вовсе «таинственные незнакомцы». По косвенным признакам из разговора Виктор Ракитин понял, что речь идет не о резидентах одной из немецких разведшкол, не об агентах разведывательного полка «Бранденбург‑800» или подобного подразделения и не о бандеровских связных высокого уровня. Нет, здесь было все гораздо сложнее и запутаннее. А для того, чтобы выяснить все, нужно было живьем взять этих нежданных «пришельцев с неба».

* * *

Звук авиационных моторов услышали на следующую ночь. Ракитин сразу после захвата бандеровских «языков» провел сеанс радиосвязи. Центральное командование приказало брать «гостей» живьем. Капитан Ракитин приказал связать пойманных бандеровцев и оставить в бане, которую превратили в своеобразный изолятор временного содержания. Караулили их два бойца ОСНАЗ. Ракитин и еще двое спецназовцев переоделись в бандеровские шмотки. Морщились, конечно, от вони, но чего не сделаешь ради выполнения приказа.

И вот теперь трое сотрудников НКВД-МГБ вместе с главарем бандеровской банды, которого держали «на коротком поводке», приготовились к «теплой» встрече.

Разожгли сигнальные костры «конвертом». Гудение авиационных моторов приближалось, самолет явно шел на снижение. По звуку моторов Виктор Ракитин примерно определил «Дуглас» «Ли‑2». Эти американские самолеты строили на советских авиазаводах по ленд-лизу. Кстати, обозначение «Ли‑2» являлось сокращением от фамилии авиационного инженера Лисунова, который осуществлял технологическое сопровождение лицензионной постройки «транспортников». Но, с другой стороны, тот же «Дуглас» являлся почти идеальным средством доставки диверсантов в советский тыл. Летчикам-истребителям и зенитчикам ПВО просто психологически было трудно открывать огонь по знакомому силуэту. А вдруг это свой?! Кто там, в небе, в боевой обстановке, будет разбираться, какого цвета звезды: красные – советские или белые – американские?!

Но вот шум моторов притих, и вскоре показались два серовато-белых купола парашютов. Десантники снижались на лес. Раздался треск веток, и один из «гостей» завис в паре метров над землей, зацепившись куполом за ветви деревьев. Второй благополучно приземлился на поляне. С приглушенными ругательствами сняли парашютиста с дерева, купола свернули и бросили в огонь костров.

– Слава Ісусу!

– Навіки слава!

Поздоровались прибывшие эмиссары с главарем местной бандеровской банды. Капитан Ракитин стоял у него за спиной с «Наганом» наготове. «Слава Иисусу!» – и под таким лицемерным лозунгом украинские националисты убивали своих же соплеменников, таких же украинцев, насиловали их жен и дочерей, грабили нехитрый, нажитый тяжелым трудом скарб. Ракитина передернуло от омерзения, «попаданец» из Донецка 2014 года едва сдержался, чтобы не перестрелять этих тварей. Он вспомнил, как и в его прошлом-будущем раскольник Филарет, «митрополит» Киевского патриархата, призывал в Киеве к братоубийственной войне на Донбассе…

– Пароль? – Один из эмиссаров держал наготове «Парабеллум».

– Тисса. Отзыв?

– Збруч.

– А хто это з тобой? – обратился бандеровский эмиссар к местному главарю. Он заметно расслабился и спрятал пистолет в кобуру.

Второй, державший наготове «Вальтер», тоже спрятал оружие. Опасаться было нечего: бандеровцы были уверены, что на несколько десятков километров вокруг не было ни единого сотрудника Госбезопасности СССР. А они-то были вот – руку протяни!..

– Надежные люди.

– Ну, хай подойдут, прывитаются!

Ракитин вышел вперед, пряча револьвер в кобуру на бедре. И тут же получил два молниеносных удара: в солнечное сплетение и в лицо – в голове будто граната взорвалась! Кто-то вырвал «Наган» из кобуры. Ракитин повалился на землю, но сознания, несмотря на боль, не потерял.

Что случилось – где они прокололись?! Видимо, у главаря банды были заготовлены кодовые слова, чтобы обозначить, что он – «под колпаком». Ситуацию необходимо было просчитать почти мгновенно: капитан Ракитин знал, что без команды его люди стрелять в бандеровцев не будут. К тому же сейчас они сгрудились тесной группой, и снайперы, даже с инфракрасными прицелами, не могли точно работать по выбранным целям. Да и «мочить» их было нельзя, не «выпотрошив» интересующие Госбезопасность сведения по полной. Между тем оба агента-парашютиста и главарь бандеровской банды держали на прицеле троих бойцов ОСНАЗ НКВД.

В руке у бандеровского эмиссара снова блеснул воронением «Парабеллум» и наведен пистолет прямо на Ракитина. Если бы эта сволочь стояла ближе, хотя бы на расстоянии вытянутой руки, то капитан мог бы взять врага на прием и обезоружить. Конечно, это смертельный риск – выходить с голыми руками против пистолета, но ведь и выбора никакого не было. Но, видимо, и бандеровских агентов в разведшколе готовили серьезные профи. Этот, с «Парабеллумом» в руке, стоял дальше и держал палец на спусковом крючке, готовый выстрелить в любую секунду.

– А, клята москальска свыня! Думав, шо зможеш перехытрыты самого Михася?! Мы ще тобі червоні зірки на плечах повырізаемо – будэш в нас генералом! – рассмеялся бандеровский агент.

Виктор Ракитин усилием воли подавил чувство злости на самого себя. Сейчас это бы не помогло. А между тем мгновения его собственной жизни стремительно утекали, как вода сквозь песок. Но оставалась еще одна совершенно невероятная возможность выкрутиться…

Командир группы спецназа дернулся навстречу пистолету бандеровца, и тот, как и ожидалось, выстрелил. Но пуля пронзила пустоту. Ракитин делая шаг вперед, скрутился влево и присел: выстрел грохнул справа и над головой. Сейчас командир ОСНАЗ НКВД напоминал скрученную тугую пружину. Но вот она распрямилась. Ракитин, уйдя вбок с линии выстрела, резко развернулся в другую сторону: его правая рука захватила руку бандеровца с оружием, а левая ладонь сильно и хлестко ударила врага по затылку, оглушая его. Виктор выполнил болевой на кисть, бросая противника на землю, и одновременно выкрутил «Парабеллум». Походя добавил носком сапога «бандерлогу» со всей силы по ребрам и тут же, развернувшись, выстрелил в местного главаря. Тот схватился за живот и упал ничком.

Одновременно прогремел другой выстрел – один из спецназовцев Госбезопасности приглушенно вскрикнул, схватившись за простреленную руку. Он успел уклониться, иначе пуля пробила бы ему грудь. Но второй боец успел подсечкой сбить агента с «Вальтером» и взять его на болевой прием. Немецкий пистолет калибра 7,65 миллиметра выпал из руки противника.

– Ну, твари, допрыгались?! Теперь колитесь, суки бандеровские, до самой жопы! Всех перемочу!!! – рычал Виктор Ракитин, размахивая трофейным «Парабеллумом». В подтверждение своих слов он несколько раз подряд выстрелил над ухом одного из бандеровских эмиссаров.

 

Глава 18

Подарок для Сталина

Группа капитана Ракитина добыла сведения, за которые, как сказал его непосредственный начальник, можно смело вертеть дырку для ордена. Но сам Виктор был недоволен: засада на парашютистов оказалась раскрыта, в результате чего один из его бойцов получил ранение. Конечно, 7,65 миллиметра в руку и навылет – это царапина. Но ведь все могло обернуться гораздо хуже. А все потому, что действовали на голой импровизации – сгоряча. А подобные акции требовали тщательной подготовки.

Тем не менее оказалось, что бандеровские эмиссары, сброшенные на парашютах, готовили прибытие более серьезных разведчиков. Причем даже не немецких!

Еще во время Второй мировой войны американская секретная служба и военные начали вербовку высокопоставленных нацистов и фашистских пособников для идеологической, политической и военной борьбы против Советского Союза. Гитлеровцы и военные преступники из Германии и Восточной Европы, которые принимали непосредственное участие в жестоких убийствах миллионов советских граждан, были использованы для тайной войны против СССР американскими спецслужбами. Предшественник ЦРУ – ОСС, вместе с Британской секретной разведывательной службой SIS, уже помогал в необъявленной войне, которая велась Украинской повстанческой армией – УПА и Организацией украинских националистов-бандеровцев ОУН(б).

«Попаданец» из Донецка 2014 года Виктор Ракитин, пользуясь своей уникальной памятью, знал это наверняка. В свое время он интересовался данной проблемой и был прекрасно осведомлен, например, о труде некоего Тараса Кузио, конкретно: Taras Kuzio: US support for Ukraine’s liberation during the Cold War: a study of Prolog Research and Publishing Corporation, in Communist and Post-Communist Studies, no. 45, 2012.

В некоторой степени «тихая война» бандеровцев на Украине против советской власти стала прототипом для аналогичных операций ЦРУ по всему миру уже во время холодной войны. В этом случае все средства были хороши, и США вместе со своими союзниками по НАТО закрывали глаза на то, что сотрудничать приходится фактически с военными преступниками – настоящими зверьми в человеческом обличье. Так, например, одним из очень важных людей в УПА был сотрудник по связи с ЦРУ Мыкола (Николай) Лебедь, которого американская военная разведка в 1946 году описывала как «хорошо известного садиста и соавтора немцев». В 1949 году ЦРУ спонсировал его въезд в Соединенные Штаты. В эмиграции он возглавлял ОУН-Z – «Закордонье», ответвление бандеровской ОУН, которая финансировалась Соединенными Штатами. Он обеспечил связь между США и головорезами из Украинской повстанческой армии. После 1953 года Мыкола Лебедь принимал участие в управлении эмигрантского издательства «Прологе», которое финансировало Центральное разведуправление США. Это издательство распространяло националистическую и антикоммунистическую литературу.

Так вот, оба захваченных парашютиста-бандеровца должны были ни много ни мало обеспечить прибытие группы американских разведчиков-диверсантов!

А вот тут-то Виктор Ракитин и решил сыграть, что называется, по-крупному. Он прекрасно помнил, что в марте 1945 года, то есть, по нынешним меркам, совсем скоро, состоится знаменитая Ялтинская конференция. На ней главы СССР, США и Великобритании будут говорить о послевоенном переустройстве мира – наиболее глобальном политическом акте, который определит жизнь фактически всего населения планеты Земля почти на век вперед.

Захват живьем американских агентов-разведчиков, которые сотрудничают с бандеровцами и ведут подрывную деятельность против Советского Союза, стал бы настоящим подарком для Сталина. Тогда глава СССР смог бы еще более жестко диктовать свою волю и наглой Америке, и чванливой Британии. Свои соображения капитан Ракитин доложил в совсекретном рапорте командованию. И получил «добро» на проведение такой рискованной операции. Прибытие американских агентов ожидалось через две недели – вполне подходящий срок для детальной проработки и оперативного сопровождения акции. Были задействованы агентурные каналы, банды бандеровцев, которые находились под контролем «кураторов» из Госбезопасности СССР, подняли даже глубоко законспирированных «спящих» агентов.

* * *

Старшим спецгруппы захвата, замаскированной под одну из бандеровских банд, выступил лично капитан Ракитин. Отбор был очень жестким: сила, ловкость, владение огнестрельным и холодным оружием, приемами рукопашного боя, высокие морально-волевые качества, обязательное знание украинского языка на уровне носителя, знание обычаев и местности, на которой придется действовать. Его проводил лично Виктор Ракитин, в итоге из сотни кандидатов-«волкодавов» было отобрано восемь настоящих супербойцов. Вооружение «банды» также подбирали очень тщательно. Сам Ракитин оставил верный «Наган» и пистолет-пулемет Судаева: «захваченное у «советов» оружие не вызывало особых подозрений. Остальные вооружились автоматами «ППШ» и трофейными немецкими MP‑40. В группе имелся немецкий пулемет MG‑42 и одна германская «снайперка». Гранаты – у всех. Даже рация была немецкой – надежный и эффективный трофейный «Телефункен». Группа переоделась в соответствующую, тщательно подобранную одежду. Она представляла собой смесь немецкой и советской военной формы с повседневной гражданской одеждой. В ней преобладали традиционно гуцульские элементы: подбитые овчиной и украшенные орнаментом жилеты, шапки, расшитые бисером пояса. Все это носилось в условиях лесного лагеря постоянно. Все разговоры – только на украинском. Точнее, на местном «суржике» – смеси украинских, русских, немецких, польских и венгерских слов. Одновременно с этим изучали нравы и обычаи бандеровского подполья.

А вот в этом спецгруппе капитана Ракитина помогали те самые пленные парашютисты-бандеровцы. Оба заграничных эмиссара ОУН-УПА были включены в состав спецгруппы НКВД-МГБ. Конечно, с ними провели «разъяснительную работу». Она заключалась в следующем.

В один из дней в расположение секретного лесного лагеря, где обосновались «хлопцы» капитана Ракитина, прибыл немолодой седобородый и седоволосый мужчина, по виду университетский профессор. В его руке был только лишь кожаный саквояж. Двоих бандеровских эмиссаров завели под конвоем в отдельную комнату.

– Что вы хотите с нами сделать?! – на чистом русском заорал Михась – тот, что едва не убил самого Ракитина.

В это время седобородый профессор выкладывал на стол из объемистого саквояжа упаковки ампул, какие-то пузырьки, блестящий металлический стерилизатор со шприцами внутри. Сноровисто, как снайпер собирает винтовку, эскулап собрал стеклянный шприц, аккуратно навинтил острую стальную иглу.

– Я собираюсь ввести вам внутривенно медленный яд. Он будет постепенно убивать вас, и для нейтрализации его действия потребуется раз в три дня, точнее, в семьдесят два часа, вводить антитоксин. Иначе вы умрете в страшных мучениях. Так что вам обоим придется быть послушными, как ласковые овечки, – не меняя интонации, как на лекции, пояснил профессор.

– Но как вы можете – это же бесчеловечно! – надо сказать, что на устах «отмороженных» бандеровцев из Центрального «провода» заграничной резидентуры ОУН-УПА слова о человечности и сострадании звучали несколько нелепо.

– Меня эвакуировали из блокадного Ленинграда только потому, что я профессор и специалист в области биохимии, фармакологии и физиологии. Моя жена и двое детей умерли голодной смертью. Поэтому да – я потерял очень много из того, что обычные люди и даже вы, звери, называете человечностью. Остались лишь профессиональные навыки и огромный опыт, который я направил со всей своей силой и яростью на борьбу с врагами моей Родины. Как вы понимаете, разжалобить меня невозможно, так что подобное обращение явно не по адресу.

Бойцы спецгруппы захвата тоже были не в восторге от того, что в их состав «влились» два матерых бандеровца. И первым вполне естественным порывом было растерзать новых «боевых товарищей». Но у капитана Ракитина был свой очень серьезный резон. Эти двое сейчас думали только, как спасти свои шкуры. Но когда вся спецгруппа окажется в бандеровском логове, эти двое будут доверять именно им, а не искать возможности сотрудничать со своими же «бандерлогами».

К тому же они оба стали источниками неоценимой информации в бандеровском бандитском подполье: имена и клички главарей банд, непростые отношения внутри ОУН-УПА, последние сплетни – то самое «окопное радио», которое зачастую может оказаться гораздо информативнее самых подробных разведсводок. Какие-то бытовые жаргонные словечки и специфический жаргон. Словом, Виктор Ракитин приказал своим бойцам «впитывать» любую информацию. «Познай своего врага» – этот принцип капитан Госбезопасности исповедовал твердо.

В программе ускоренной подготовки преобладали марш-броски и длительные переходы со снаряжением и полной загрузкой боекомплектом. Курящих в спецгруппе у Ракитина не было, следовало беречь дыхание.

* * *

Напряженные, до предела насыщенные событиями дни подготовки пролетели как одно мгновение. Вскоре спецгруппа захвата капитана Ракитина предстала пред ясны очи проверяющих. Один из прибывших был из Центрального аппарата Госбезопасности СССР, а второй – из Управления НКВД-МГБ УССР. Имена обоих держались в тайне, одеты они были в офицерские шинели с полковничьими погонами. С ними еще пятеро, ординарцы и охрана.

– Хороши! – Проверяющий из Москвы аж прищелкнул языком от удовольствия. – Сброд больных и шайка нищих!

– Так, оце, теж нам й треба було… Ми ж якось так… лицарі Соборної України без комуняків та клятих москалів, – ответил капитан Госбезопасности Виктор Ракитин. Разговаривали в спецгруппе захвата НКВД-МГБ СССР только на украинском языке, до предела косноязычно, с добавлением колоритных словечек и оборотов из местного карпатского «суржика».

Пятеро бойцов Госбезопасности являли живописнейшее зрелище: в полувоенной, частично советской, а частично немецкой одежде, в странного вида портупеях.

– Рука прям к кобуре с «Тэтэшником» тянется, чтобы вас тут же расшлепать! Матерые! – похвалил проверяющий из Киева.

– Желаю удачи. По возвращении офицерские звания – всем. А вам, господа бандеровцы… Или как вас там – «паны»?.. Полное прощение и новые документы с пропиской в любом городе Советского Союза. То же касается и ваших близких родственников, – напутствовал проверяющий из Москвы.

* * *

Спецгруппа капитана Ракитина шла по лесным тропам вот уже четвертые сутки. На привалы останавливались только тогда, когда пути уже не было видно. Настоящие бандеровцы вели себя смирно и сбежать, несмотря на абсолютную свободу, не пытались. И немудрено: в их венах плескался медленный и абсолютно смертоносный токсин, который сдерживался только противоядием. Но концентрация этого полезного химиката в их крови с каждой минутой снижалась. Минимального количества антидот достигнет через двенадцать часов – после этого капитан Ракитин выдаст двоим предателям пару ампул. Это гарантирует еще около трех суток жизни. А на обратном пути – еще.

– Завтра утром выйдем в квадрат и дадим радио, – сообщил один из бандеровцев.

– Понятно, разбиваем лагерь, можно разжечь костер, – приказал капитан Ракитин. В глубоком рейде он бы сам никогда не разжег огня – это грубейшая ошибка, которая будет стоить жизни на вражеской территории. Но сейчас они вели себя как настоящие бандеровцы и в глубине «собственной» территории не опасались ничего. К тому же и с дисциплиной перебарщивать не стоило.

Подкрепившись тушенкой и салом, бойцы спецгруппы ОСНАЗ НКВД заснули на нарубленном еловом лапнике. От усталости разговаривать не хотелось вовсе, только бы забыться в тягучем временном небытии и дать роздых натруженным мышцам. Тревожный сон бойцов охраняли часовые в секретах.

Наутро бойцы капитана Ракитина встретили отряд ОУН-УПА, «вояки» выглядели еще более затасканными и оборванными, нежели люди Ракитина. По тому, как напряглись оба «своих» бандеровца, Виктор понял, что от подобной встречи можно ждать только неприятностей. Для «попаданца» из воюющего Донецка 2014 года не было секретом то, что и между отдельными отрядами ОУН-УПА, и между их организациями шла неприкрытая вражда. Примером мог являться раскол на ОУН-бандеровцев и ОУН-мельниковцев, хотя для Ракитина это были не более чем два сорта одного и того же дерьма.

Тем не менее сам Степан Бандера, которого сами американцы называли в своих докладах «членом террористической организации ОУН», вел настоящую террористическую войну и против своих вчерашних «побратымів», которые кучковались вокруг Андрея Мельника – политического конкурента Бандеры. Так именно бандеровцами были убиты мельниковцы Николай Сциборский и Емельян Сеник. В иерархии ОУН(м) они занимали далеко не последние роли. Николай Сциборский являлся ни много ни мало теоретиком украинского национализма, Емельян Сеник был командиром «особой походной группы ОУН», которая должна была вместе с гитлеровцами войти в Киев и объявить о создании «независимой прогерманской Украины». Но паранойя Степана Бандеры и его маниакальное стремление к единоличной власти были столь велики, что он «валил» таких же бешеных волков, как сам, направо и налево. Эти факты в истории ОУН-УПА современные украинские пропагандисты стыдливо обходят стороной, не хотят рассказывать, как «символ українського визвольного руху» уничтожал участников этого самого движения.

Сам Виктор Ракитин в свое время, еще в Донецке XXI века, успел ознакомиться с исследовательской работой сотрудника историко-архивного отдела ЦРУ Кевина Раффнера о сотрудничестве американских спецслужб с ОУН-УПА. Она была выложена в открытом доступе в Интернете, а Виктор Ракитин знал, где искать. Теперь же он всего лишь в очередной раз воспользовался своей уникальной памятью «попаданца».

Сейчас именно память «попаданца» заставила Ракитина передвинуть пистолет-пулемет «ППС‑43» ближе под руку и положить указательный палец на спусковой крючок. Остальные бойцы тоже подобрались, увидев незнакомый отряд «бандерлогов».

– Обэрэжно, то не наши… – Оба «своих» бандеровца с тревогой и собачьей преданностью в глазах посмотрели на капитана Госбезопасности СССР. Они тоже знали о непримиримой вражде внутри ОУН-УПА, особенно острой в конце войны.

– Разберемся!..

Между тем два отряда продолжали сближаться, выставив настороже стволы автоматов и винтовок. С десяток потрепанных, немытых и заросших «бандосов» с разномастным оружием, но с неизменными шевронами в виде трезубцев и грязноватых сине-желтых лент выглядели как ожившие мертвецы. Их глаза горели неистребимой жаждой убийства и насилия – любой встречный расценивался двуногими шакалами карпатских лесов как потенциальная жертва. От немедленного нападения их останавливал только вид готового к бою оружия. Виктору Ракитину вдруг подумалось, что если бы Великая Отечественная война продлилась еще хоть на полгода дольше, то эти бандеровские твари вполне бы начали пожирать человечину…

– Слава Україні!

– Слава нації!

– Смерть ворогам!

Вот и поздоровались. Дальнейший диалог двух главарей банд проходил на непередаваемой смеси русских, украинских, немецких, польских и венгерских фраз, сдобренных красочными, но маловразумительными оборотами местного «суржика». Само общение свелось к обсуждению того, где сейчас находятся «советы», и обмену новостями-сплетнями-слухами о том, что творится в самом бандеровском движении. В частности, капитан Госбезопасности Ракитин узнал, что Сорока, падлюка, продался «кровавой гэбне» и теперь сотрудничает с «советами». А за это он и вся его родня приговорены краевым «проводом» ОУН(б) к смертной каре. Что на железнодорожные склады под Львовом привезли крупную партию «борошна», то есть муки. Но соваться туда – значит потерять голову, потому что по разъезду возле пакгаузов курсирует бронепоезд НКВД «Смерть бандеровцам!» Узнав об этом, Виктор Ракитин внутренне усмехнулся: молодец старший лейтенант (или – уже капитан?) Иван Кулик – держит «бандерлогов» за их протухшие яйца! А вот отряд Щура, крысы по-украински, напал на сельскую почту. Порешили двух милиционеров и начальника отделения, взяли много денег. «Да, то не наши «бофоны», которыми зараз – сейчас можно только зад подтереть!» – посетовал главарь встреченного бандеровского отряда.

На том и разошлись, причем так же настороженно, как и встретились. Кто его знает, какую «подлянку» могут выкинуть бандеровцы. Но все обошлось. Видимо, встреченные на узкой лесной тропинке по достоинству оценили вооружение спецгруппы Ракитина.

* * *

– Всэ, прыйшлы! – Михась ткнул грязным обгрызенным ногтем в карту капитана Госбезопасности.

– Когда сеанс связи? – уточнил Виктор.

– Через пятнадцать хвылын після заходу сонця.

– Тогда – привал. Выставить часовых, – распорядился командир.

Огня на этот раз не разжигали, перекусили трофейными немецкими консервами с химическим разогревом. Солнце неторопливо закатилось за зубчатую стену леса. Светящаяся стрелка на трофейных наручных часах неторопливо отсчитывала секунды.

– Связисту – приготовиться! Остальным – обеспечить прикрытие, – приказал Ракитин, держа свой автомат наготове.

Связист-бандеровец забросил гибкую проволочную антенну на ветви ближайшего дерева, повращал верньер настройки под светящейся шкалой.

– Є, передають! – Ссутулившись и нахлобучив наушники, связист внимательно вслушивался в шорох и треск радиоэфира. Под рукой у него лежал шифроблокнот.

– После приема тоже выходи на передачу и дай кодовую группу цифр, которая означает свободную работу без контроля, – напомнил Ракитин. Вороненый ствол компактного пистолета-пулемета в дырчатом кожухе выразительно покачивался у виска радиста, напоминая тому о бренности земного бытия.

Бандеровец застучал ключом Морзе, отправляя ответные точки-тире.

– Ну?..

– Прыйняли… Сьогодні, о трэтій ночи будэ самолет.

– Заканчивай сеанс стандартной кодировкой и сразу получишь антидот.

Виктор Ракитин в точности выполнил обещание и вколол радисту дозу препарата. А вот Михасю – нет. Пообещал только по возвращении. Этим ушлый капитан Госбезопасности еще и вбивал клин между двумя «побратымами»-бандеровцами. Теперь они будут ненавидеть не бойцов спецгруппы захвата, а друг друга. Один – за то, что к нему проявили большее доверие, а другой – желая выслужиться и тоже получить укол вожделенного антидота.

* * *

Гул моторов капитан Ракитин и его бойцы услышали в 2.58, вскоре над лесом повисли два купола парашютов. С хрустом ломающихся веток оба диверсанта приземлились на поляне. Невысокого роста, без особых примет, какие-то блеклые. Но плавность движений и внимательные взгляды выдавали опытных волчар. В руках у каждого был «Вальтер» с глушителем. Проявлять дружеское расположение посланцы службы-предшественницы ЦРУ не спешили. Да и капитан Ракитин тоже держался настороженно, разглядывая незнакомцев поверх наведенного на них пистолета-пулемета.

– Кто здесь командир? – сказано было по-русски, довольно чисто, но с едва уловимым акцентом: собеседник растягивал слова и глотал окончания.

– Ну, я головный, – ответил Михась.

Ракитин оставался в тени, не проявляя перед «гостями» своей руководящей роли.

– Представьтесь, пожалуйста, – русский язык «пришельцев» был уж очень правильным.

– Мыкола Лютый, псевдо – Михась, уповноваженный, то есть уполномоченный, референт Головного «провода» ОУН(б). Вхожу до Головного аттентату Української повстанської армії.

– Сожалею, но вы – не командир, слишком скованно держитесь! – щелкнул взведенный курок.

«Однако, подготовочка у американских диверсантов – настоящие психологи! Враз нашего подставного бандеровца просчитали. Причем он как раз и настоящий», – отметил про себя Виктор Ракитин, выходя из тени на освещенное место. Автомат он так и не опустил.

– Здоровэньки булы! – беспечно приветствовал Ракитин американских агентов и назвал пароль.

Те настороженно произнесли отзыв, причем он состоял из двух частей, которые сказал каждый из американских разведчиков. Потом один из американцев протянул Ракитину сложенный вчетверо пожелтевший листок. Глаза диверсанта все еще оставались настороженными, однако пистолет с глушителем он спрятал. Виктор широко улыбнулся и развернул бумагу. Это оказалась старая, еще сорок третьего года, тактическая инструкция УПА:

«Постій 24.XII.1943

Тактична інструкція

НІМЦІ: боротьба окупантів затягується. Найвищим завданням є активно зберегти якнайбільше фізичних, духовних і матеріальних сил і засобів нації для вирішального моменту боротьби. У зв’язку з цим УПА переводить у терені тільки самооборонні дії.

Самооборонні дії мають за завдання при якнайменшій власній втраті сил і засобів зорганізуватися, вишколитися і зберегти якнайбільше фізичних, духових та матеріальних сил нації для слушного моменту. Із повищого заложення випливають такі напрямні:

Самооборона охоплює військові відділи УПА та цивільне населення. Військові відділи не вдаються у зачіпні бої із ворогом.

ВИНЯТКИ:

1. Оборона цивільного населення під час пацифікації.

2. У скрутному становищі (наприклад, брак амуніції).

Тому не чіпати малих відділів, а на найбільші відділи чинити наскок, щоб перешкодити пацифікаційній акції або робиться засідку по пацифікаційній акції, щоб покарати за злочин і цим відстрашити ворога перед дальшими його злочинами.

Щодо справи здобуття амуніції, то на зудар із ворогом рішатися:

1. Коли наскок може удатися з якнайменшими нашими втратами.

2. Коли це поодинокі чисті роботи.

3. Коли відділові загрожує цілковите вичерпання амуніції, а терен амуніції не має.

Головне: виграти на часі. Кожний день, перебутий в зимі без втрат із нашої сторони, то наш зиск.

…

Іван Чорнота Тарас Чупринка

в. о. Нач. Штабу в. о. Гол. К-р УПА» .

– Нам нужен аффтар этого документа Тарас Чупринка, он же – Роман Шухевич, – твердо выговорив двойную «ф» вместо привычного «в», сказал один из американцев.

– Могу предложить пока что только такой же документ. – Виктор протянул посланнику западных спецслужб точно такую же тактическую инструкцию УПА. Не копию, а именно точно такой же, до мельчайших ошибок и типографского шрифта, факсимильный экземпляр. В свое время над ним немало потрудились в спецтипографии в Москве, а потом фельдъегерской связью доставили лично в руки капитану Ракитину.

Это был еще один уровень конспирации. По выражению лиц американцев Виктор понял, что этот – самый главный – этап взаимного опознавания пройден.

– Нам нужен аффтар! – с нажимом повторил американец.

– Ну, теперь-то я вас к нему и приведу! – обрадовался капитан Госбезопасности СССР. – Только сначала вам следует переодеться, чтобы меньше привлекать внимание.

Американцы тоже заулыбались. Лед недоверия был сломан.

Повинуясь жесту командира, двое бойцов развязали туго набитые, но не слишком тяжелые вещмешки. Там была такая же, в меру чистая, полувоенная бандеровская одежда. «В морге тебя переоденут», – выплыла из памяти «попаданца» из Донецка начала XXI века фраза из культовой советской кинокомедии «Кавказская пленница». Странные иногда фокусы выкидывает подсознание.

Но, даже переодевшись, оба американских агента слишком выделялись своим опрятным внешним видом на фоне изрядно потасканной «банды» капитана Ракитина. Ну, что ж, хотя бы издали оба иностранных разведчика сливались с остальными ряжеными «бандеровцами».

Вместе зарыли парашюты и двинулись к заранее известному Виктору бандеровскому схрону. Уже светало, и лес тонул в молочно-белом тумане. Повсюду слышался шум пробуждающейся ото сна дневной живности. А вот ночные хищники спешили забраться в свои логовища. На траве и на листьях лежала густая роса. Группа шла быстро, уже прилично удалившись от места приземления двух американских диверсантов.

Теперь Ракитин понимал, для чего, собственно, и забрасывались американские разведчики: чтобы установить прямую связь с Романом Шухевичем. Совсем недавно, в июле 1944 года, по инициативе ОУН(б) и УПА был создан объединенный «Украинский Главный Освободительный Совет», или УГВР. По-украински – Українська Головна Визвольна Рада. На первом Большом сборе УГВР, прошедшем в подполье, Роман Шухевич, он же Тарас Чупрынка, был избран председателем генерального секретариата УГВР и главным секретарем по военным делам. Фактически Шухевич руководил Украинской повстанческой армией и Организацией украинских националистов бандеровского крыла единолично на огромных территориях Западной Украины и Юго-Восточной Польши.

«Значит, спецслужбы США решили «списать» окончательно помешавшегося на личной власти Степана Бандеру и налаживают отношения с Романом Шухевичем – единоличным главарем всей бандеровской сволочи и идейным «отморозком» в борьбе с властью «клятой Московии». Да, лучшей кандидатуры для борьбы с советской властью и Красной Армией, пожалуй, и не найти! Интересная информация – обладая ей, можно вполне вбить клин между Бандерой и Шухевичем. А какой общественно-политический резонанс в мире вызовет известие о том, что спецслужбы США пытаются вербовать агента, который состоял на связи с подполковником гитлеровской разведывательной службы «Абверкомандо‑202» Зелигером!» – напряженно размышлял капитан Ракитин. Будучи «попаданцем» из Донецка начала XXI века, Виктор видел ситуацию гораздо шире и масштабнее. Вот это будет товарищу Сталину подарок!

* * *

Как говорится, «не так сталося, як гадалося»! Тайный схрон, куда Ракитин вел эмиссаров американской разведки, чтобы отсидеться некоторое время, оказался занят другой бандой. Более того, полтора десятка оборванных и злых «отморозков» в полувоенной форме оказались еще и «эсбеками» – настоящей «Службой безопасности» ОУН-УПА.

Виктор, естественно, такому соседству не обрадовался. Но деваться было некуда, его группе нужно было отсидеться, прежде чем продолжать путь. Капитан Ракитин предполагал, что не только перехваченные «референты» Главного аттентата ОУН(б) обеспечивали безопасность американских агентов. Вполне возможно, что и на месте на их поиск и сопровождение могла быть ориентирована какая-нибудь местная банда из состава самых непримиримых. Или же – «Служба бэзпеки» УПА.

– Ну, здоровэньки булы! – широко улыбнулся новым знакомым капитан Госбезопасности Ракитин.

– Прывіт, якщо нэ шуткуеш, – буркнул худой и небритый, с бледной кожей, похожий на вампира, местный главарь СБ УПА. Изможденный вид и нездоровый цвет лица являлся следствием долгого пребывания в подземных схронах и плохого питания. – Шо вы за люды такие?

– Та от важных господ зустрілы, – ответил Ракитин, не снимая ладони с расстегнутой кобуры. Внутренне он был раздосадован: врать не было смысла, поскольку оба агента спецслужбы США уж очень выделялись своей опрятностью на фоне остальной публики. Не помогал даже «бандеровский маскарад».

– А хто такие? Може, москали? – лениво поинтересовался бледный, как смерть, «вампир».

– Ага, они такие ж москали, как и я, – не покривил душой Виктор Ракитин. – А тебя как звать?

– Упыр!

– Похож! – оскалился Ракитин.

– Ладно, проходьте, трэба ще пообідаты.

Оба американца осматривались, плохо скрывая удивление. Схрон представлял собой просторный подземный бункер, состоящий из двух жилых комнат, кладовой, умывальни и отхожего места. Имелась печь, которая сейчас жарко топилась, чтобы разогнать подземную сырость. Дым по наклонному дымоходу выходил наружу и рассеивался в кустарнике и в ветвях молодых деревьев. В комнатах под стенами располагались дощатые нары. На столах, сколоченных из снарядных ящиков, стояли керосиновые лампы, лежали пачки газет и пропагандистских листовок ОУН-УПА.

Снаружи схрон был отлично замаскирован, полностью сливаясь с окружающей местностью. Он имел один главный выход, также искусно прикрытый травой и кустарником, и пару запасных тоннелей для быстрого отхода. Что ни говори, а прятаться и убегать бандеровцы были большими мастерами!..

– О, у вас и радіостанція есть. – Упыр наметанным взглядом оценил трофейный немецкий «Телефункен». – Мабуть, й справді серьозні люды!

– Ото ж – серьозні! – в тон «новому знакомому» ответил Ракитин. Уж очень ему не понравился взгляд Упыря. Он смотрел на них как на добычу.

Обедать собрались все вместе. Ракитин достал пару банок трофейной немецкой саморазогревающейся тушенки и шмат сала – настоящий деликатес по здешним меркам. Вклад бандеровцев Упыря оказался скромнее – кусок подозрительного вида домашней кровяной колбасы, гниловатая картошка, яблоки. Но американцы удивили всех, выложив на стол две плитки настоящего горького шоколада из летного пайка. Виктор заметил, как в глазах Упыря вспыхнул алчный огонек, и мысленно обозвал «забугорных» разведчиков ослами.

Всю эту снедь разложили на пожелтевшей газете «Нова Доба» – печатном органе бердичевских оуновцев. Как она попала в конкретно этот схрон, кто его теперь знает. Наверное, в порядке «культурного обмена». В свете керосиновых ламп Виктор Ракитин невольно вчитался в передовицу от 19 августа 1942 года. В статье главный редактор газеты Владимир Семенюк лизал то, что и собаки не лижут «фюреру великой германской нации». В переводе это выглядело следующим образом: «Год назад, как и теперь, наша газета радостно приветствовала немецких воинов, которые на острие своего оружия принесли освобождение, благосостояние, свободный труд на бескрайних бархатных степях Украины. Наша газета показывает широким кругам украинцев, как смело рыцари немецкой земли громят орды сатаны Сталина». Заканчивается этот хвалебный опус Семенюка традиционным для бандеровцев восклицанием: «Слава Гитлеру!»

На этой же странице, только в другой колонке, местный гебиткомиссар, некий Кунке, благосклонно отзывается о «творческих» потугах Семенюка: «Нынешняя украинская пресса, которая выходит под немецким руководством, должна быть посредником, который передает украинцам волю Рейха, который под руководством Адольфа Гитлера строит Новую Европу». Сдержаться и не хмыкнуть скептически для капитана Ракитина было делом непростым, но он справился. Самое главное – конспирация.

– Жалко, що горілкы нэмае! – тяжело вздохнул Упыр.

«Очень хорошо!» – подумал Ракитин. Перспектива ночевки с пьяными бандеровскими упырями как-то не внушала оптимизма.

– А як же ж! Е в нас горілка! – Один из замызганных «борцов за Украину» потряс бутылью, на две трети наполненной прозрачной жидкостью. Он откупорил пробку, и в схроне потянуло сильным сивушным духом. – Давай вып’ємо за вільну й могутню Україну без москалів.

Мгновенно появились жестяные кружки, в которые Упыр щедро плеснул горілки. Виктор Ракитин только пригубил, чем вызвал очередной подозрительный взгляд исподлобья не только у главаря, но и у остальных его «бандерлогов». Но Ракитин все же твердо поставил кружку на стол. Остальные его бойцы к выпивке даже не притронулись.

– Слышишь, отаман, а твої люды шо, спортсмены, на нормы ГТО здають?!

– Мои люди – при исполнении и под контролем референтуры Головного аттентату ОУН-УПА! – веско ответил капитан Ракитин.

– Ну а я Упыр – сам собі й референтура, й аттентат! Між іншим, моя боївка – то Служба бэзпеки ОУН-УПА! – Главарь банды вытащил из ножен широкий эсэсовский кинжал и с глухим стуком вонзил в столешницу.

Капитан Ракитин, ни слова больше не говоря, выхватил «Наган» из кобуры. С характерным металлическим щелчком взвел курок, направив револьвер прямо промеж глаз Упыря. Бандеровцы в конце войны почти что поголовно стали параноиками. Постоянная жизнь «на взводе», в ожидании облав НКВД-МГБ, распри, расколы и предательства внутри самого движения ОУН-УПА явно не способствовали сохранению нормальной психики. Психоз и повальное ожидание удара в спину стало вполне обыденным для украинских националистов. А копящееся внутри напряжение прорывалось всплесками чудовищной жестокости не только по отношению к представителям советской власти или к местным жителям. Нередко и внутри отрядов ОУН-УПА вспыхивала кровавая «різанына». Сейчас был явно такой случай.

Встретив незнакомую банду, Упыр сразу обратил внимание на то, что вооружена и оснащена она богато. Несмотря на затрапезный внешний вид, оружие у незнакомцев тщательно вычищено и смазано, амуниция подогнана так, что все необходимое – запасные магазины и обоймы, ножи и пистолеты – было под рукой. А чего стоила мощная немецкая рация «Телефункен»! Такой в округе у всех бандеровских банд не было! Странные были бандеровцы – слишком «правильные», по мнению самого Упыря, который не гнушался нападать на бедные лесные деревеньки и отбирать у украинских селян последние крохи. Кстати, о крохах. То, что выложили на стол вновь прибывшие «правильные бандеровцы», вообще заставило и самого Упыря, и его прихвостней судорожно сглотнуть обильно выделившуюся слюну. Шмат сала, немецкие консервы в саморазогревающихся банках и шоколад доконали вечно голодную свору двуногих шакалов с «желто-блакитными» нашивками на грязной полувоенной одежде. Доходящая до паранойи подозрительность получила новый мощный толчок, имя которому – алчность и зависть. Самое тупое человеческое чувство, но именно оно сорвало последние ограничительные механизмы в виде страха и осторожности. Так голодная крыса готова вцепиться в горло любому, у которого увидит еду. Или кого сама посчитает за еду…

Но даже в этом случае «отморозку» из бандеровской «Службы бэзпеки» нужен был формальный повод, серьезное обвинение, чтобы напасть на вроде бы таких же, как он сам, бандеровцев. Повод нашелся очень легко.

– Так значить, за вільну Україну з бойовымы побратымами выпыты нэ хочэш?!! А ты, мабуть, й сам продався москалям. От этим от! – Упыр в патетическом «обличающем» жесте выбросил руку в сторону двух ошарашенных таким своеобразным «карпатским гостеприимством» американцев.

Несмотря на всю опасность «взрывной» ситуации, капитан Госбезопасности СССР едва не расхохотался: принять за «москалей» двоих американцев – это ж каким «проницательным» надо быть!

* * *

По-крысиному пронзительно взвизгнув, бандеровец атаковал первым. Только что эсэсовский кинжал был воткнут в столешницу, и вот уже широкий, остро отточенный клинок полоснул по руке Виктора с оружием. Капитан Госбезопасности нажал на спуск, но пуля прошла мимо.

– Ах ты, сволочь! – Заметив краем глаза движение, Ракитин развернулся и всадил две пули в бандеровца, который стоял чуть в стороне с автоматом «ППШ» наготове. Враг схватился за живот и упал на пол. Пистолет-пулемет с массивным патронным диском и дырчатым кожухом ствола отлетел в сторону.

Тут же грянули автоматы спецгруппы захвата. Причем и «свои бандеровцы» от души палили в своих же «побратымів»!.. Бойцы ОСНАЗ НКВД отличались отменной выучкой и скоростью реакции. Здесь огневой контакт происходил не просто на короткой дистанции, а в упор – фактически врукопашную. Виктор «качнул маятник», уходя с траектории огня другого бандеровца, и двумя выстрелами из верного «Нагана» застрелил его. Палец врага намертво зажал спуск, повалившись навзничь. Очередь из немецкого пистолета-пулемета MP‑40 ударила в потолок. Посыпались щепки и пыльные ручейки сухой земли.

Автоматная очередь разбила керосиновую лампу – мгновенно вспыхнувшее пламя выплеснулось на бандеровцев. Бойцы спецгруппы Госбезопасности сражались в багровом, подсвеченном огненными сполохами полумраке, который разрывался вспышками выстрелов, как в аду! Да и черти присутствовали – окончательно обезумевшие от крови бандеровцы действительно нападали с ожесточением загнанных в угол крыс. Сколько ни стреляй, а патроны все равно закончатся. Огнестрельное оружие в руках бандеровских дикарей превратилось в примитивные дубины.

Но вот противостояли этим двуногим шакалам настоящие «спецы». Для бойцов капитана Ракитина этот бой стал апофеозом всей предыдущей подготовки и многочисленных боев. Особенно опыта «зачистки» таких же подземных схронов.

Вот один из бандеровцев бросается на спецназовца с длинным немецким штык-ножом. Но его рука попадает в жесткий захват – мгновенно выворачивается в нем. И тут же следует короткая очередь в упор из трофейного немецкого автомата. Чтоб наверняка. Закончились патроны – в ход идет отточенная финка со звездой на удобной рукояти. Несколько молниеносных росчерков по живой плоти, несколько секущих ударов – и другой бандеровец оседает на пол окровавленной разделанной тушей.

В багровом полумраке прямо перед глазами снова мелькнул широкий клинок эсэсовского кинжала. Главарь бандеровской банды Упыр, подтверждая свое прозвище, умудрился уцелеть одним из последних в этом аду. Недолго думая, Виктор подхватил чудом уцелевшую керосиновую лампу и метнул ее в Упыря. В верном «Нагане» оставался последний патрон – седьмой. Ракитин выстрелил навскидку. Керосиновая лампа на лету превратилась в зажигательную гранату – главаря бандеровцев обдало волной яркого пламени. Он завопил, превратившись в гигантский костер, слепо метнулся в сторону и врезался в стену подземного схрона, рассыпав во все стороны искры и пылающие ошметки одежды и собственной плоти.

– Уходим через запасной тоннель! – скомандовал Ракитин. Жутко болело обожженное лицо, саднило в боку от случайного удара бандеровца.

– Командир, Ваську убили!

– Черт! – выругался капитан Ракитин. – Вытаскивайте его.

Погибший боевой товарищ лежал на плащ-палатке. Он был опытным воином, дрался с июля 1941 года. Не раз выходил победителем из серьезных переделок. Но пуля – дура, нашла его здесь, в багровой тьме подземного бандеровского схрона…

Бойцы спецгруппы с откровенной ненавистью глядели на обоих «своих» бандеровцев и были готовы разорвать их в клочья. Еще бы! Эти двуличные твари уцелели в жестокой мясорубке, а опытный пограничник, прошедший не один смертельный бой, погиб от шальной, случайной пули!..

Командир спецгруппы забрал его оружие и патроны. Никаких документов и личных вещей у убитого, как и у всех остальных, не было. Бойцы стояли рядом у свежевырытой могилы. Разрядили оружие – сухие щелчки курков раздались прощальным салютом. Виктор Ракитин, как командир группы, даже не имел права сказать над телом своего бойца прощальные слова. Нужно было соблюдать конспирацию перед двумя американскими разведчиками. Виктор бросил полный ненависти взгляд на «господ из-за океана».

 

Глава 19

Подарок доставлен адресату

Спецгруппа капитана Ракитина в максимально быстром темпе двинулась в путь. Уже заметно смеркалось, а в лесу и вообще темнеет быстро, но выхода не было. Суровая реальность снова грубо вторгалась в оперативные планы. Взрыв в подземном схроне привлек внимание окрестных отрядов ОУН-УПА. Уже несколько раз приходилось отрываться от преследования. Причем только благодаря трофейному немецкому пулемету удалось охладить пыл наиболее резвых «бандерлогов». Отличился и снайпер, «сняв» главаря преследующей банды, а заодно и нескольких бандеровцев.

Пришлось петлять по лесу и путать следы, значительно отклонившись от намеченного первоначального маршрута. Оторвавшись от погони, группа влетела в болото. Вооружившись длинными слегами, бойцы долго блуждали, проваливаясь иногда по пояс в вонючую хлюпающую жижу. Это вообще был смертельный риск и огромная удача, что никто не утонул в темноте в этой чертовой топи. Капитан Ракитин, несмотря на то что его бойцы вылезли из болота грязные, как черти, запретил разводить костер и обсушиться.

– Бегом марш! Сейчас согреемся… – скомандовал Виктор. – А вам что, особое приглашение нужно?!

Оба американца рванулись вперед, словно их хлестнули плетью вдоль спины.

«Легкая согревающая пробежка» продолжалась километров пять по звериным тропам, пока уже окончательно не стемнело. Вели группу те самые двое пограничников, которые служили до войны и в самом начале в здешних местах. И опять им просто сказочно повезло: никто не сломал и не вывихнул ногу, хотя пару раз все-таки здорово запинались о ветку или об корягу. Бойцы повалились на пожухлую траву и опавшие листья и забылись тревожным сном. Первым нести караул вызвался сам капитан Ракитин, несмотря на то что мог воспользовался собственным правом командира и отдыхать. Но он видел, насколько вымотаны его люди, а потому попытался дать им хоть немного больше отдыха.

– А почему на нас напал другой отряд ОУН-УПА там, в подземном бункере? – похоже, американских разведчиков этот вопрос мучил давно, но только сейчас представилась возможность поговорить. Почти восемь часов весь маршрут представлял собой суровый курс выживания со стрельбой.

– Та це воны з глузду з’їхалы! С ума посходили! – охотно пояснил Ракитин. – Сейчас украинское националистическое движение переживает не самые лучшие времена. Некогда единая организация ОУН-УПА раскололась на бандеровское и мельниковское движение. Между ними происходит еще более лютая вражда, чем даже по отношению к советской власти. Да и сама лесная жизнь без нормальных продуктов и гигиены превращает и так не слишком образованных, а порой и вовсе неграмотных бандеровцев в настоящих животных. Ненависть и агрессия зачастую выплескиваются не на врага, которым, без сомнения, является советская власть, а на тех, кто находится ближе всего.

– Ну а вы? Ваш отряд ведь не превратился в кровожадных животных? – задал резонный вопрос американский разведчик.

– Наш командир Роман Шухевич уделяет огромное значение не только боевым аспектам деятельности ОУН(б), но и дисциплине. Отступники жестоко караются, а в отрядах нет случайных людей – только идейные! – несколько высокопарно, но вполне в соответствии с образом непримиримого к «советам» командира бандеровского отряда ответил капитан Госбезопасности Ракитин. – Именно поэтому командующий боевым подпольем Организации украинских националистов-бандеровцев на всей Западной Украине, в Западной Белоруссии и Восточной Польше приказал моему отряду обеспечивать нашу безопасность.

Видимо, американского разведчика удовлетворил ответ Виктора Ракитина. Но все же, наверное, еще и посеял семена сомнений, поскольку для американцев стало уж совсем понятно, какой кровавый сброд рядится в сияющие одежды «борцов за вільну Україну»…

* * *

Пробуждение оказалось непосильно тяжелым, все тело ломило от запредельной усталости, и бил озноб от холода. Но все же Виктор Ракитин заставил себя раздеться до пояса и сделать несколько гимнастических упражнений. Командир – пример для подчиненных. Видя, что командир разминается, и остальные бойцы повеселели, сами устроили небольшую физзарядку. Подкрепились поутру галетами и оставшимся шоколадом, которым поделились американские разведчики. Теперь следовало подумать, как все-таки выйти к своим.

Сориентировавшись по карте (тоже немецкой – трофейной), Виктор присвистнул. Они умудрились отклониться километров на двадцать с гаком. Вот тебе и запутали следы – теперь и сам черт не разберет, куда идти!

– По рации связаться с нашими можем?

– Никак нет. Отсюда мой «Телефункен» не достанет, горы глушат сигнал. Да и выход в эфир повысит риск обнаружения группы, – отрицательно покачал головой радист.

– Нужно взять «языка» и допросить с пристрастием, – подал здравую мысль один из пограничников спецгруппы.

– Так и сделаем, – согласился капитан Ракитин. Сейчас, когда оба американских разведчика были в его руках и, более того, не подозревали об этом, операцию нужно было довести до логического завершения с ювелирной точностью и осторожностью. Идти на ненужный и неоправданный риск Ракитин не любил никогда.

* * *

«Добычу» увидели примерно в полдень. Группа из трех бандеровцев пробиралась по узкой тропинке. Винтовки были за плечами, да и сами «бандерлоги» вели себя довольно беспечно, абсолютно не опасаясь нападения на территории, которая, как им казалось, полностью контролировалась ОУН-УПА. Насколько они ошибались, бандеровцы поняли уже в следующую секунду, но им это уже совсем не помогло.

По обе стороны от узкой тропинки взвились опавшие листья и сухие ветки. Два спецназовца работали только голыми руками, но действовали исключительно жестко. Третий боец спецгруппы бесшумной тенью прыгнул с низкой ветки, зависающей над тропой – уже за спинами «бандерлогов». Те успели только шарахнуться в стороны, заполошно скидывая с плеч винтовки. Но один из них рухнул, сваленный, как подрубленное дерево, жесткой подсечкой, и получил локтем в солнечное сплетение. Другой все же успел взять свой карабин на изготовку, но ему это помогло мало. Жесткий захват – и удар выбил оружие из рук украинского националиста. Последовавший за приемом самбо жесткий бросок впечатал «бандерлога» в пожухлую осеннюю листву и грязь, выбив из легких остатки воздуха. А мощный удар сапогом по ребрам довершил жесткую, но исключительно эффективную комбинацию рукопашного боя ОСНАЗ НКВД. Третий бандеровец остолбенел от неожиданности, и поэтому с ним обошлись более «мягко»: всего-то двинули кулаком в челюсть, а потом жестко вывернули руки назад.

Те даже и пикнуть не успели, как оказались скрученными в морской узел! «Языков» быстро и умело связали и потащили в чащу леса. Один из них попытался сопротивляться и угомонился, только получив по печени.

Виктор Ракитин критически оглядел лежащих перед ним связанных «ласточкой» бандеровцев. Командир спецгруппы присел перед валяющимися на пузе «бандерлогами», поигрывая остро отточенной финкой. Пленники силились рассмотреть, куда и к кому они попали таким волшебным способом. Но, стоило им пошевелиться, и веревочная петля, захлестнувшая горло, стягивалась, потому как концы веревки туго стягивали завернутые за спину руки и связанные ноги. Вот это и была «ласточка».

– Так, добродії, быстро рассказывайте, из какого вы отряда, где он расположен и далеко ли находится ближайшее село или железнодорожная станция.

– Нэ скажу!

– А если так? – клинок финки легонько чиркнул по лбу над линией волос, оставляя кровавую полосу. Это была профессиональная чекистская хитрость: мягкие ткани лица обильно снабжаются кровью, и льет она при порезе действительно как из ведра. Но при этом такие раны практически не опасны и заживают относительно быстро.

– А-а-а! – заорал бандеровец с залитым кровью лицом.

– Следующий… – Виктор покрутил перед лицом другого пленника финкой. Сверкающее на солнце острие нацелилось на левый глаз. И прочертило кровавую полосу под глазницей.

– Мы з отряду Сороки! Нэ вбывайте нас!

– Стоп! Из отряда Сороки? – Виктор уже слышал где-то это прозвище. Но откуда…

Ага, выходя на точку рандеву с парашютистами, они встретили такой же малочисленный отряд бандеровцев. Тренированная память офицера Госбезопасности надежно хранила, казалось бы, самые незначительные детали. Тогда они разговорились с главарем этого отряда, и он сообщил, что «Сорока продался «советам» и будет за то ему кара лютая».

Вот, значит, как! Но если и действительно Сорока продался «советам», что частенько бывало с бандеровцами, то в его отряде есть и курирующий офицер НКВД-МГБ, а через него можно выйти и на региональное управление. А там знают, что в определенном квадрате оперирует спецгруппа захвата. Конечно, местным чекистам ни Киев, ни тем более Москва не раскрывали всего замысла операции. Но вот всякое содействие и эвакуацию местные «органы» обязаны были обеспечить.

– Ну, друг сердечный, похоже, что ты со своими «отморозками» еще поживешь… – как можно ласковее произнес капитан Ракитин, убирая финку в ножны. – Если приведешь к Сороке.

* * *

«Заагентуренная» банда Сороки размещалась в лесном урочище. «Зашхерились» они неплохо – просто так и не найдешь. Несколько качественно отрытых просторных блиндажей в два наката бревен, по периметру – окопы в полный рост. Ракитин заметил замаскированный пулемет и несколько часовых, расставленных довольно грамотно: те на глаза не лезли, практически сливаясь с растительностью, но секторы наблюдения и обстрела держали четко. Видимо, курирующий офицер постарался здесь и гонял своих «подопечных» до седьмого пота.

Передовые посты охраны группа Ракитина обошла тихо – не зря бойцы носили зеленые фуражки! Населяющие лагерь «свои» бандеровцы настороженно оглядывались на группу капитана Ракитина, но присутствие знакомой троицы успокаивало. Правда, у бывших «языков» оружие отобрали.

– Хто такие будете? – заступил дорогу высокий и худой, как жердь, мужик в потрепанной немецкой камуфлированной накидке. В руках он держал автоматическую винтовку «Штурмгевер‑43».

– Нам нужен Сорока, – кладя ладонь на висящий на боку пистолет-пулемет, ответил Ракитин.

– А може ще «Залізный хрэст»?..

– Я тебе щас деревянный обеспечу… Головной аттентат ОУН(б) Служба бэзпеки!!! – рявкнул Ракитин так, что бандеровец чуть в штаны не наделал. – Быстро веди до командира загону!

Командир «загону», или, по-русски, отряда, обитал в просторном блиндаже. В данный момент он возлежал на деревянном топчане, отдыхая от трудов праведных. Сотрудничество с Госбезопасностью позволяло не думать о том, что на его отряд обрушится спецгруппа страшного «Волкодава», о котором в бандеровском подполье ходили легенды, одна страшнее другой. От этого позывного даже у самых «отмороженных» бандеровцев выступал холодный пот.

– Панэ командыр, до вас тута прыйшлы… – косноязычно доложил бандеровец.

– Кого там чорты прынеслы?..

«Черти принесли» невысокого худощавого мужика с ранней сединой на висках и цепким взглядом бойцовского пса, привыкшего атаковать первым и молча рвать глотку любому противнику.

– Ну, шо, Сорока, допрыгался ты, зраднык! По твою голову прыйшлы… Служба бэзпеки ОУН(б), Головный аттентат! – представился мужик, с характерным щелчком взводя курок «Нагана».

– Ну, шо ж, стріляй, падлюка, тількы сім’ю не трогайте!..

– А это уж как командование решит, – ответил Ракитин и сразу без перехода продолжил: – Сорока, мне нужен твой курирующий офицер из НКВД-МГБ.

Сбитый с толку главарь банды, что называется, «вытріщився», то есть вытаращился, на незваного и страшного гостя.

– А… э…

– Мой позывной – «Волкодав», – буднично обронил Ракитин. – Слышал, наверное?

Сорока поверил сразу. Такими словами не бросаются.

– А пока что обеспечь мне и моим людям максимальный комфорт и безопасность. Естественно, что для всех остальных мы остаемся «Бэзпекой» Головного аттентата ОУН(б). Нарушения конспирации, естественно, тоже не должно быть.

* * *

Ночью в расположение «заагентуренного» бандеровского отряда приземлился связной «Кукурузник» «По‑2» с курирующим офицером Госбезопасности. С капитаном Ракитиным новоприбывший старлей быстро нашел общий язык. И уже на следующую ночь на поляну приземлилась их родная отрядовская «Аннушка». А над боевым бипланом Оперативного отряда с ревом пронеслась пара краснозвездных и красноносых «Лавочкиных». Пилоты, используя очки ночного видения советского производства «Омега-ВЭИ-М», ювелирно выполнили посадку на ограниченный «пятачок» лесного аэродрома, подсвеченного только небольшими костерками.

Переодевшийся во все еще бандеровскую, но уже чистую форму вымывшийся и отскобливший грязь Ракитин снова предстал перед двумя американскими шпионами.

– Разрешите представиться, господа, капитан НКВД-МГБ СССР Ракитин, командир спецгруппы захвата, направленной специально для вашего задержания, – улыбнулся Виктор. – Как вы сами можете убедиться, операция увенчалась успехом.

Американцы были ошарашены услышанным, а еще больше тем, что двух отлично подготовленных разведчиков спецслужбы самой богатой страны мира советская контрразведка мастерски обвела вокруг пальца.

Они безропотно перенесли самый тщательный обыск и в полнейшей прострации загрузились в самолет вместе с остальными бойцами спецгруппы захвата. «Аннушка» Оперативного отряда ОСНАЗ НКВД взревела мотором и после короткого разбега уверенно взмыла в ночное небо. По бокам к ней пристроились два истребителя «Ла‑7» воздушного эскорта. Сложнейшая и опаснейшая миссия советской контрразведки была блестяще завершена, но ценой жизни одного из бойцов. Капитан Виктор Ракитин всегда помнил об этой, самой высокой плате за нашу общую Победу.

 

Эпилог

Майор Ракитин сверкал орденом Александра Невского, который вручался только высшему комсоставу за блестяще проведенные войсковые операции. После того как боевой самолет «Ан‑2» приземлился на полевом аэродроме на окраине Ровно, обоих американских агентов передали более компетентным товарищам. На этом операция для Виктора завершилась, но для многих офицеров разведки и контрразведки СССР тщательно засекреченные оперативные «спецмероприятия» только начинались.

А для многих сотрудников НКВД-МГБ, включая и новоиспеченного майора, беспощадная война в карпатских лесах продолжалась. В 1944 году на одного убитого сотрудника войск НКВД приходилось около шестнадцати ликвидированных двуногих зверей из ОУН-УПА. Но ожесточенное противостояние бандеровцев длилось вплоть до начала шестидесятых годов. Бандеровцы обнаглели настолько, что решили совершить покушение на генерального секретаря Никиту Хрущева! Но попытка убийства главы СССР была нейтрализована советскими спецслужбами. А майора Ракитина, «попаданца» из опаленного войной Донецка 2014 года, ждали новые боевые задачи. Войну против бандеровцев и в прошлом, и в будущем он воспринимал не иначе как свою личную борьбу. Не только ради мира на земле, но и ради мира в его родном Донбассе.

Георгий Савицкий

Донецк, 12 ноября 2018 г.