Где тут Пор-Рояль, у местных лучше не спрашивать. В лучшем случае вам ответят, что нет тут таких, и про себя пошлют вас куда подальше в этот самый Пор-Рояль. Кто-то может переспросить: «Кого позвать?» Вы начнете объяснять, что это старый монастырь, там еще янсенисты… и тут вы рискуете услышать о себе всю горькую правду: мол понаехали тут, окопались, жили бы себе спокойно, так ведь нет, к людям пристают. Паскаля, Арно и грамматику Пор-Рояля лучше не упоминать. Могут вызвать полицию, обвинить в домогательстве. Угрожал расправой, скажут. Банда у них.
Эта конечная станция RER вовсе не была неблагополучным местом. Иль-де-Франс на юго-запад от Парижа – вполне буржуазный регион. На севере, где все совсем не comme il faut, вам сказали бы иначе. Паскаля, сказали бы, мы знаем, но его месяц как полиция забрала. Когда вернется – откуда нам знать. Арно – он у заправки живет, там такой дом десятиэтажный, ну еще пежо разбитый у парадного. Арно сейчас, наверно, на рынке, а может, уже и вернулся. Зайдите лучше домой.
На юго-западе живет буржуазия с приличным достатком. Мещане опасаются посторонних, опасаются, что мерное течение их жизни может быть нарушено извне. Друг к другу они уже притерлись, знают, что да как. Но придет какой-нибудь хмырь – будет лезть со своими янсенистами и испортит весь марафет. Такие провинциальные углы – оплот стабильности, как мармонские городки в штате Юта. В крепком тылу не бывает иностранцев, посторонние тут только проездом и долго не задерживаются. По правде сказать, делать среди этих приземистых новостроек – ухоженных, уютных и спроектированных не без изобретательности – действительно нечего. Все путем, у всех все как надо, все показатели в норме. Ханеке на них нет /ил. 57 /.
| 57 | Окрестности Пор-Рояль – сегодня оплот стабильности
Проходя по длинным широким улицам мимо двух-трехэтажных новостроек, палисадников, перекрестков с круглыми клумбами, посреди которых жухнет поросшая травой земляная скульптура зайца, я вспоминал, как Брассанс с расстановкой и ехидством поет одну старую песню о добропорядочных родителях, которым их неблагоразумные чада преподносят неприятные сюрпризы:
Идти было порядком, километров пять-шесть. Моя подруга верила, что расстояния не могут быть бесконечны, и мужественно шла навстречу теплому, но хмурому февральскому дню. Автобусы от станции до Пор-Рояль ходили только в туристический сезон.
| 58 | Аббатство Пор-Рояль
Городок закончился. Дорога вывернула через небольшое поле к амбарам, сложенным из известняка. Оказалось, что это живая старина – постройки времен Паскаля, теперь тут гостиница. Симпатичная девушка, вышедшая к нам на крыльцо, показала проселочную дорогу через перелесок, по которой надо было дойти до первого поворота направо, а там до музея уже совсем близко. И вот мы на финишной прямой – перепрыгиваем лужи и грязь на обочине разбитой дороги, местами превратившейся в месиво и жижу. Еще один маневр – и вдруг тучи над нами разверзлись, и к нашим ногам упал густой луч рассыпчатого молочного света. Справа и слева сквозь щели в грузных и грозных тучах пробились еще несколько солнечных лучей – и пейзаж стал барочной аллегорией, где дорога путника через поле жизненных испытаний увенчана ослепительным светом знания и всеобщей пользы. Жизнь, как водится, внесла свои коррективы, и в такой обстановке идти стало куда веселей, несмотря на пошедший тут же зимний грибной дождь.
С минимальными потерями наш «отряд» добрался до цели.
Пор-Рояль стоил такого путешествия. В старом монастыре было восстановлено многое из того, что разрушил король-«солнце», которому вся эта компания очень не нравилась. Тут есть и монастырский сад, и построенный Паскалем колодец, и дом, где жил один из авторов «Грамматики» – Арно /ил. 58–60 /. Паскаль в этом доме тоже останавливался. В нем теперь музей с разными раритетами. Например, здесь выставлен бюст Жана Сантейя – известного в XVII веке писателя, о существовании которого я не подозревал, считая его персонажем раннего романа Пруста. Оказывается, Пруст, много читавший моралистов, своего героя не придумал от начала до конца. В музее, кстати, хранится и прустовский экземпляр «Мыслей» Паскаля, по-хозяйски исчерченный вдоль и поперек синим химическим карандашом.
| 59 | «Колодец Паскаля»
| 60 | С минимальными потерями наш «отряд» добрался до цели
Паскаль работал в монастыре над новой апологией христианской веры. Он не завершил этот труд, оставив после смерти ворох записок. Некоторые из них были цитатами из любимого им Монтеня, некоторые – пересказами древних авторов, некоторые записаны не его рукой, но, скорее всего, с его слов. Есть и его собственные размышления – от строчки до больших эссе. Знаменитые «Мысли» Паскаля – монтаж этих записей, наклеенных после смерти философа его друзьями на большие листы в том порядке, который казался им разумнее, чтобы соединить все эти отрывки. Так этот текст и напечатали. Романтики, вдохновлявшиеся незавершенностью поэтической мысли, воспели эту книгу. Позднее филологи попытались определить более точный порядок расположения фрагментов, установив цитаты и пересказы. Появилось научное издание «Мыслей», которое, впрочем, тоже не считается единственно верным. Эту незавершенную книгу можно читать, открывая наугад. Пруст, судя по всему, так и поступал.
