Если подытожить рассказ Ортона и сформулировать его в нескольких цензурных фразах, то получится следующее: «Тут полный бардак. Я просто неимоверно счастлив, что вы вернулись!». Именно так.

Половина его речи была о том, как плохо всё стало после моего ухода. Герцог впал в депрессию, а власть постепенно подминали под себя аристократы. Жрецы без меня и пошли во все тяжкие, половина хотела забрать храмовую казну и сбежать в Вольные города, а половина уже начинала проповедовать ересь или веру в других богов, благо Ортон угомонил и тех и тех ударами посоха, который, кстати, ему почти ровесник. Моя благодать распространяется и на неодушевленные предметы.

Священный посох

Описание: Некоторые утверждают, что священные вещи должны быть более существенными — разить врагов веры, быть останками святых и прочее, но в данном случае хватило лишь заботы истинно верующего и применения в богоугодных делах.

Характеристики: Иммунитет от физических атак и влияния времени; Ревнитель веры — удары по смертным увеличивают веру в божество верующего; Искоренитель зла — противники божества верующего получают больше урона.

Личная привязка: Ортон Честный

Первым предложением новоиспеченного десницы было таким: просто обойти деревни и по разочку оприходовать всех по макушке. Я отверг этот вариант — не хотелось бы начинать своё триумфальное возвращение с нанесения черепно-мозговых травм моей пастве или подданным… Да, нужно привыкать называть их именно так, мне ведь предстоит править ими, хотя в совокупности с поклонением это может дать невероятные возможности…

Но это после, а пока обстановка такова: Раскол в Аркании (а именно так называлось герцогство и его столица), пошел от центра города, на этом осколке присутствовал мой храм, десяток деревень и неожиданно целый и функционирующий замок, остатки города растащили по камешку.

Вначале жители осколка испытали шок, да и потрясло их знатно. Места себе не находили, молились мне денно и нощно, но я не отвечал. Потом они плюнули на это дело и попытались адаптироваться, начав с устранения ущерба, причиненного землетрясениями. У них вполне получилось. Деревни всегда были автономными, ну ездили пару раз в году на ярмарку в город, но её было легко заменить прямым бартером. Так крестьяне пахали, горные поселки добывали руду, а у сохранившегося участка леса не умолкали топоры. Насколько я понял — всем стало даже лучше, налоги то упразднились из-за понятных причин.

Но недолго музыка играла. Интересное действо развернулось в замке. Во времена «До Раскола» он пустовал, но, когда аристократия взяла власть в свои руки, то применение замку нашлось, причем весьма экзотическое. Им наградили контрабандиста, который возил для знати всё роскошное, изысканное, полузапрещенное и запрещенное. Проходимец был настолько приятным и обаятельным человеком, что не только являлся завсегдатаем балов, но и завидным женихом. Да-да, несмотря на низкое происхождение, его рассматривали в качестве кандидата многие незамужние леди и молодые вдовы. Ортон предположил, что именно с их подачи ему и пожаловали титул барона, а также замок в придачу.

Как только новый хозяин вступил в свои права — жизнь старой крепости кардинально изменилась. Хроники гласили, что во времена Великой Империи это был опорный пункт одного из легионов, теперь же это была база контрабандистов. Даже став аристократом, скромный делец Хофф, как он раньше представлялся, не приобрел потребности в роскоши, и замок переделывался в угоду его предприимчивости.

Всё антикварное было описано и продано, подземные ходы исследованы и расширены, все помещения максимально очищены для использования под склады.

С тех пор торговля Хоффа не прекращалась ни на миг. Днем и ночью к нему сновали то посланцы от очередного лорда, то партнеры из ближних и далеких стран. Барон крепко завязался с гильдией воров, предложив им полную защиту в замке, а к тому времени уже был принят закон о неприкосновенности территорий дворян, так что страже было легче пешком дойти до Адских Доминионов, чем попасть в имение кого-либо.

Так воры поставляли краденное Хоффу, который перепродавал эти вещи, порой их же бывшим владельцам, при этом сам он был неприкасаемым ни для закона, ни для криминальных элементов. Многие воры в последний момент успевали вбежать в ворота замка, где стража, сколько не грозилась и не ночевала под дверьми так и не могла их достать, из-за чего в Аркании появились такие присказки, как: «Как у Хоффа за пазухой» и «Как к барону сбежал». Первая выражала полную защищенность, а вторая гласила, что некто избежал чего-либо в самый последний момент.

Время шло — богатство Хоффа неуклонно росло, в крайние года перед Расколом поговаривали, что добрая половина знати у него в руках. Кто-то сидел на дурман-травах, кто-то однажды хотел кинуть барона, но сильно пожалел, когда у него своровали большинство ценностей, а кто-то был денежно зависим от него, так как тот был и самым щедрым ростовщиком в герцогстве, не говоря уже о тех, кто кого барон просто-напросто мог шантажировать личными письмами, показаниями свидетелей, видавших как некто творит нечто противозаконное и так далее. Власть над Арканией была практически на расстояние вытянутой руки, ведь герцог уже давно не занимался государственными делами, его наследник мал, городская стража, как и дружина, обленились и отчаялись за годы беззакония, а у барона уже была своя частная армия и гильдия воров в кармане.

Но Наполеоновским планам, если такие имелись, не суждено было сбыться — Раскол стучался в двери.

По всем законам замок должен был пасть во время землетрясений, если бы не одно, но… Сфера Отца.

Когда Хофф стал настолько бесстрашным, что начал промышлять торговлей магическими артефактами, а за их незаконным оборотом следил Конклав магов и Святая инквизиция, то его взор пал на самую могучую реликвию герцогства.

Сфера была даром рыцарю, что отвоевал эти земли у демонов, которые захватили большую часть, отколовшуюся от Империи в смутные годы, впоследствии он стал первым герцогом Арканийским.

Артефакт обладал исключительно защитными свойствами, по преданию в тяжелейшие времена он был способен уберечь Арканию от любого бедствия, если обращаться с ним как следует и подпитывать.

Со времен основания герцогства, защитой сферы занимались мои жрецы. Будучи, как глупо бы это не звучало, сыном Отца и, имея в целом совпадающие с ним мировоззрение, мои энергетические потоки вполне воспринимались сферой, то есть обеспечивали её надлежащее хранение.

Подпитывали сферу раз в пару десятков лет специально присланные маги из Конклава, которые как нестранно, делали это совершенно бесплатно, но подолгу задерживались в Аркании, ведя записи и исследования над артефактом.

Однако, как все запамятовали — меня выпроводили. Жрецы, собирая энергию с верующих, еще пытались поддерживать её в пригодном состоянии, до тех пор, пока власть не перешла к собранию знати. Высокородные решили, что такой мощной вещице негоже быть неиспользуемой и томиться в храме. Её отобрали у жрецов и поместили в сокровищницу герцогства, уже изрядно обнищавшую.

Судя по всему, они решили и её использовать в своих интригах вплоть до того, чтобы с её помощью кто-то стал новым герцогом или герцогиней, но она умела только защищать и то неясно как, до дня Раскола…

Когда аристократии стало ясно, что артефакт для них бесполезен на помощь пришел тот же Хофф. Он предложил большую сумму деньгами, множество товаров и прощение долгов. Ясно, что сферу отдали ему без всяких вопросов, поговаривают, что сам Император заинтересовался в ней, как и все, кто хотел сохранить свои земли от демонов и нежити.

Однако барон был жаден, за сферу должны были состояться закрытые торги. Ожидались посланники империи, магического конклава, многих королевств, герцогств, республик, публичных и тайных орденов, а также нескольких влиятельных частных лиц. Все хотели спастись.

Все хотелки обломались. Самый значимый аукцион умирающего мира не состоялся.

Несколько самых лютых адских легионов прорвали последний рубеж и Враккасу пришлось действовать раньше, чем маги успели обезопасить августейших особ и крупные города.

Так Раскол застал Хоффа во время подготовки к сделке века. Сфера, хоть и была большей частью расстроена и не пригодна к запуску всё же исполнила свою функцию. Как только Первомолот ударил о земную твердь, замок барона оказался в стазис-поле, которое уберегло его ото всех последующих землетрясений и прочих негативных последствий конца света.

Когда всё закончилось — защита спала. Для обитателей замка их пребывание в стазисе прошло незаметно. По их ощущениям буквально мгновение назад все готовились к великим торгам, миг, Аркания ушла с горизонта и многое в ландшафте поменялось.

Первый же выезд дружины принес неожиданные вести: Раскол состоялся, герцог и дворянство откололось куда-то, а нежить и демоны больше не являются первостепенной угрозой.

Целый месяц после пробуждения барон и его окружение были в шоке. Ни клиентов, ни поставщиков. Все должники испарились. Золото в этом мире потеряло цену. Достаточно что бы выбить из-под контрабандистов землю. Однако Хофф, рассудил, что раз уж власть никому не принадлежит, то пора бы её взять и вскоре во всех деревнях зачитали приказ о расширении территории баронства, то есть все населенные пункты переходили под его контроль и обязывались выплачивать оброк.

Конечно же, многим это не понравилось. Хоффа не любили в народе не только из-за общей неприязни к аристократии. Его связь с криминалом выходила далеко за пределы столицы Аркании, так что многие лесные тати и банды разбойников косвенно находились под ним. Для чего скромному торговцу кроме гильдии воров еще и лихие люди с большой дороги? А кто сказал, что у него монополия на контрабанду? Вся его «охранная организация» была призвана поставить оборот нелегального под его контроль, это раз, в деревнях жили семьи некоторых влиятельных людей столицы, капитан стражи, банковских клерков, даже дворян, это два. Ходил слушок, что одному не в меру дерзкому виконту, имевшему наглость не заплатить, а то и побить посыльного барона, выслали ухо его сельской любовницы, с подаренной им серьгой. Да и полезно иметь кучу схронов по лесам и в меру верных людей, за пределами столицы, если дела станут крайне плохи.

В общем Хофф прослыл среди простого люда, не только как нечистый на руку торговец, но и как покровитель бандитов и разбойников. Первым делом жители собрали ополчение и двинулись к замку барона, да только его дружина не зря свой хлеб ела. Крестьян с вилами и едва защищающими одежками разбили в пух и прах, закованные в латы и вооруженные мечами люди. А когда ополченцы вернулись в родные сёла, в них уже конные дружинники барона, которые обчищали дома и забирали их дочерей, что бы неповадно было восставать. «Смотрины», как это называли люди Хоффа, стали традицией и проводились каждый год, некоторых девушек отпускали, но большинство навсегда оставались в замке, будучи женами дружинников, а тем, кому особенно «повезло» становились избранницами барона.

Вначале Хофф пытался выбраться с осколка. В древних манускриптах он вычитал, что стать небожителем можно по-разному. Все крестьянские дома были перерыты в поисках артефактов и хоть какой-то магии, а все крестьяне досмотрены на предмет магического потенциала. Ничего. Возможно, в моём храме и было что-то, но тамошний вервольф был еще жив.

То есть магия ему в этом деле — не помощник. Оставалось, пожалуй, превознесение со стороны народа, однако обычная неприязнь, к разбойничьему барону перешедшая в ненависть к тирану отвергали и этот вариант, поэтому вскоре его пыл утих. Он отдался в мир пороков и страстей. Благо стазис сохранил уйму алкоголя и наркотиков, которых хватает и до сих пор.

Шли годы, вначале барона сменил его сын, взращенный уже высокомерным аристократическим подонком, который только продолжил политику своего отца по отношению к народу и даже сжег одну деревню, когда её жители отказались платить дань. А после и его сын стал хозяином. Нравом он был еще хуже отца и деда вместе взятых.

Вооот. Век истории герцогства и этого осколка. Теперь появился я и решаю круто поменять ситуацию.

— Как местные относятся ко мне? — сказал я после размышлений.

— Многие забыли. Старики помнят, их отцы рассказывали, что когда-то был бог, да исчез. — грустно пробормотал Ортон.

— Какие версии выдвигались о причинах исчезновения?

— Разнообразнейшие. Некоторые думали, что вы просто устали от нас, кто-то считал, что вы смылись, не желая участвовать в битвах богов. Официальной версией было признано то, что вы скрываетесь от своих божественных собратьев, которые решили вас прикончить.

— Официальной?

— Именно. Мастер вор, явившийся в храме, высказал такую версию, а он был посланником Сагота, это подтвердила и леди-паладин от Темис, пришедшая чуть позже. Покровитель воров и богиня правосудия обещали защитить герцогство от вмешательства других высших сил и поискать вас. Далее паладинша Темис попыталась схватить вора и оба выбежали за пределы храма, оставив меня со жрецами в изумлении.

— Хмм… Я обязательно отблагодарю их, если они еще живы.

— Ооооо, не беспокойтесь. Ещё как живы! Воровство и правосудие будут всегда существовать. Воры — люд суеверный, разок на деле, но вспомнят Сагота, да и сам их повелитель — парень не промах, думаю, схоронился где-то. Темис не менее почитаема людьми. Судьи, шерифы, благородные и справедливые лорды, да и обычные люди — все взывают к правосудию. — какой же он умный для храмового сторожа.

— Ладно, от дел божественных к людским. Как говоришь, называется деревня, куда мы направляемся?

— Камышанка. Я знаком с тамошним старостой, нормальный мужик. Оттуда можем начать сбор армии. — Ортон улыбнулся, перешел в якобы боевую стойку и ударил воздух посохом.

— Вначале завоюем их умы и сердца. Почему ты думаешь, что там нам станут помогать?

— У Митра, старосты, есть особенная причина не любить барона и его дружину. Его дочь сильно от них пострадала.

— Смотрины?

— Да. Пару лет назад её вернули, после нескольких недель в замке. Эти ублюдки не сказали, что с ней делали, а девочка не может физически. Я лично её осматривал. Она не парализована… но сломлена… — его голос становился всё мрачнее.

— Полно. Вон, уже частокол виднеется.

— Вы точно не хотите явиться более… пафосно? — с мольбой в глазах спросил мой любящий спецэффекты десница.

— Нет, был в одном параллельном измерении мужик, который не извергал искр из глаз и не материализовывался из дыма, просто ходил по воде, превращал воду в вино и единично возвращал мертвецов к жизни, очень большой культ сумел создать.

— Пффф, звучит как шалости адепта магиков, а по последнему пункту становится ясно, что некромантского факультета… — пробурчал Ортон.

Мы подходили к небольшому поселку, который был огорожен деревянным частоколом. Ворота были закрыты, оно и правильно, деревенские не часто выходят, а лихих людей да зверья в лесах полно. У ворот были пристройки, видимо предназначавшиеся для бдящих стражников.

— Кто на вахте?! — громоподобным голосом воскликнул Ортон, ну, правда, до моего конечно не дотягивал, но для смертных должно быть более чем достаточно.

На пристройках начались копошения, перемешанные с криками и матершиной. Спустя несколько минут нам соизволили ответить.

— Чаво людей пугаете, олухи лесные?! — сказал нам грубый и невнятный голос.

— А я сейчас кое-кого не только испугаю, но и приложу посохом! — весело ответил Ортон. — Благо его удары теперь будут иметь полный эффект — сказал он гораздо тише и с удовлетворением зыркнул на меня.

— Да погодь ты! — крикнули с той стороны, видно тому, кто назвал нас олухами — Ортон, ты?!

— Я! — с гордостью воскликнул он.

— Голос у тебя какой-то странный…

— Голос странный был у тебя, Вакдим, после пьянки на дне рождения кузнеца, до сих пор помню: «Ва…ик…дички, не най…ик…дется у ко…ик…го-то?» — сухим и хрипловатым голосом передразнил, видно событие давности, Ортон. — То-то мы тогда поняли, почему у тебя такое странное имя, видать, ты уродился на следующий день опосля хорошей батиной пьянки! — за частоколом поднялся дикий смех.

— Да точно он, баронских не было на той гульбе, отворяй ворот! — отсмеявшись, сказал один из наших незримых собеседников.

Ворота медленно открывались, представляя нашему взору типичную такую деревушку. Деревянные домики, бегущая и орущая ребятня, лошадь тащит телегу, аж скучно… Хотя я бог, мне в принципе должно быть скучно от смертных.

— Погодь, Орт. — остановил нас мужик, который явно не брился и что главное — не мылся с неделю — Какой-то ты не такой, ох упасут боги! Это не он! — мужики тут же всполошились и направили на нас вилы и самодельные копья, кто-то даже смастерил самодельный лук и пытался натянуть тетиву, но та порвалась.

— Тише Вак… — попытался Ортон утихомирить их.

— Умолкни демон! — Вакдим же попытался ткнуть его виллами по лицу. Но не смог, от удара посохом те разломались.

На нас бросились все остальные. Надо отдать должное моему деснице в области владения древковым оружием он — дока, то, что я в пути принял за пародию на боевую стойку оказалось самой эффективной позицией в драке с многочисленными соперниками. Десяток ударов и все агрессивно настроенные селяне упали на пятую точку, держась за головы. Я даже рукой взмахнуть не успел, но нас уже окружала толпа вдвое, а то и втрое больше, у одного даже было нечто напоминающее меч. Пора заканчивать балаган.

— Бросьте оружие, неразумные, прошу по-хорошему. — грозно сказал я выходя из-за спины Ортона.

— А то што?! — рявкнул некто с мечеподобной корягой. Народ недовольно загалдел, повторяя его слова, присовокупляя ругательства и позванивая своим «оружием». Мирно вопрос они явно не хотели решать.

— На колени. - сказал я тем же спокойным, но громким голосом, которым посвящал Ортона.

Селяне упали на колени, у всех в глазах читалось изумление. Что же, сейчас добавим страху.

— Так смело и безрассудно хвататься за оружие можно лишь тому, кто готов умереть. Клинки к груди. - а вот и страх, появился, когда они дрожащими руками стали подносить свои неказистые орудия к сердцам.

— Шеф… — Ортон попытался меня остановить.

— Нет, Ортон, им до́лжно преподать урок. Вдавите их. До крови.

Они сделали это, некоторые закричали, у типа с «мечом» накатывались слезы.

— Такое жестокое нарушение законов гостеприимства не делает вам чести. Готовность разорвать двух уставших путников, только потому, что вам что-то не понравилось… Это недостойно арканийцев. Оружие наизготовку.

А теперь уже многие плакали и бормотали, видно молились непонятно кому, пока их руки поудобнее перехватывали то, что может их убить. Ортон смотрел на меня с ужасом, но не мог противиться моей воле. Но, я же сказал, может.

— Но я вас понимаю. Нечто непонятное всегда пугает и отталкивает. Вы будете жить, бросьте оружие. - звон нескольких десятков железяк резанул по слуху. — Но помните: в чрезмерной жажде чей-то крови — будьте готовы пролить свою.

Вами применено божественное действие

Усмирение

Утихомиривает неспокойных существ, вполне вероятно, что надолго.

Энергия: 7/10 (-1)

Усмиренным нанесена метка, до её полного заживления ими будет проще манипулировать

Ортон вздохнул с облегчением, а я осмотрел тех, кто минуту назад хотел нас убить. Много мужчин, пара женщин и подростков, у всех на груди пятна от крови. Никто не поднимается с колен, видать шок.

— Что здесь происходит!? — я даже не услышал, как отворилась дверь одного из домов и оттуда вышел властный мужчина в самом чистом одеянии из всей деревни.

— Староста Митр? — наугад спросил я.

— Для тебя — Митродон, колдун проклятый. — ага, значит угадал. Индивид в хорошей одежде, властным взглядом и спокойным тоном в критических ситуациях — явно важная шишка.

— Хорошо господин Митродон, у меня к вам разговор.

— Зачем мне разговаривать с душегубцем, который запросто так готов перебить мой народ?

— Незачем. Благо я не таков. — жестко ответил я. — Самозащита. Или у кого-то из присутствующих найдутся силы сказать, что они махали перед нами своим неказистым вооружением смеха ради? Так и в этом случае я никого не убил, просто теперь они знаю цену угроз по отношению ко мне.

Но все молчали, лишь иногда доносились всхлипы.

— Ортон, мать твою… Как ты стал таким и кого ты притащил к нам?! — сорвался на крик староста.

Я попытался одернуть и заткнуть моего не в меру рвущегося ответить помощника, но, увы.

— Это мой бог! Александер! — после этих слов люди из состояния шока и вовсе ушли в прострацию.

— Что за чушь ты несешь?! Ну, маг, признаю твой талант. Я думал одурманить отмеченного невозможно, а ты мало того, что это сделал так еще и заставил поверить, что ты его древнее божество, коим он детей пугает! — я не знаю, как, но он сказал это одновременно и с уважением, и с презрением.

— Я не маг. Не могли бы мы поговорить в более приватной обстановке?

— Конечно, один разговор ты заслужил… Да что ж вы ноете, взрослые мужики! Встали и пошли работать, солнце еще высоко! — рявкнул на расклеившуюся толпу Митр, но только несколько встали и побрели куда-то.

— Позвольте мне… Разойтись! — сказал я, не вкладывая в голос божественную мощь. И тут же все вскочили и понеслись кто куда. Вот как, ими гораздо проще манипулировать, даже не знаю, что на них больше повлияло страх передо мной лично или метка усмирённого.

Староста хмыкнул и отворил дверь, прошел в свой дом, не сделав ни единого приглашающего жеста. Ну что же, мы боги не гордые…

Внутреннее убранство было скромным, даже аскетичным. Печь, как постоянный атрибут сельской хаты присутствовала, правда ни в ней, ни на ней не было горшков или вообще какой-либо утвари. Одинокий стол и две лавки, пыли не было, что странно. Вообще в доме царила стерильность, как в больничной палате и неестественный мрак.

Староста присел с одной стороны стола, мы закономерно заняли другую.

— О чем ты хочешь поговорить колдун? — сказал староста в пол, снимая свои сандалии.

— Я не колдун. — меня уже начинает напрягать надобность в повторении. — хотел поговорить о свержении барона.

Митр на секунду смутился, а потом растянулся в презрительной ухмылке.

— Оооо… много смутьянов было, все вы полегли в битве с разбойниками-баронами. Если и ты хочешь — пожалуйста, но моих сельчан не смей одурманивать, чернокнижник. У нас с баронами негласный договор — мы не лезем к ним, они к нам, если бы еще не эти проклятые смотрины… — лицо старика стало маской боли.

— Которые забрали у тебя дочь. Я знаю, Ортон рассказал. — староста недобро взглянул на моего десницу, а полубог тем временем делал вид что ему дико интересен угол дома. — Я могу попытаться исцелить её.

— Моя дочь — мертва. — отрезал Митр. — Она лежит и не двигается многие месяца, лишь изредка кричит и плачет по ночам. А если ты, проклятый некромант, хочешь поднять её труп то не нужна мне такая «помощь». - последнее слово у него особенно удалось выделить презрительной интонацией.

Так, его неразговорчивость меня достала.

— Старыйглупец. - лицо Митра вдруг озарилось непониманием и легким испугом. — Я чувствую в этом доме двоих живых смертных. Твоя дочь жива и я осмотрю её. Клянусь Отцом, что не причиню вреда.

Я встал и направился к девушке. Конечно, я не знал планировки дома и в целом он был не святым, что лишало меня таких ощущений как в храме, но я отчетливо чувствовал, что в доме есть еще кто-то. Конечно, это мог быть его кум, сват или собутыльник, отсыпающийся после пьянки, но интуиция меня не подвела.

Когда скрипнула дверь, она лишь повернула голову и приоткрыла глаза, этим её активность закончилась.

Девушка была красивой. Русые волосы, растрепанные, но чистые. Круглое личико и синие глаза, кое-где веснушки и она была худой, уже на той грани, где стройность переходит в анорексию, ручки были очень тоненькие. В общем, передо мной предстал образ девы с Руси в ночнушке.

Я подошел и аккуратно положил руку на её лоб. Я всего лишь хотел погладить её по голове, как внучку, что бы начать разговор, но вместо этого у меня самого начали возникать образы.

Девчушка набирает воды с колодца. Девчушка идет домой. Девчушка видит столпотворение и хочет узнать что там. Девчушка пробивается через толпу и смотрит на то, как её подругу тягая за волосы, кладет на коня какой-то чужак. Девчушка бежит на помощь. Девчушка обливает чужака водой и пытается бить ведром. Чужак от неожиданности отпускает подругу, которая тут же убегает и с изумлением смотрит на девчушку. Девчушка думает что победила, но тут удар кулаком заставляет её потерять сознание. Девчушка просыпается лежа поперек коня, повернув голову, она видит замок.

Замок был последним четким образом, который она увидела. Далее были ощущения. Страх, боль, отвращение… Они проявлялись очень ярко. Её насиловали, одурманивали, били и пытали, при всех действах кто-то оглушительно смеялся. Потом её сознание померкло очень надолго. Она не поняла, что её выкинули у ворот родной деревни. Увидев отца она не испытала никаких эмоций.

— Убери руки от тела моей дочери лиходей! — очухался староста и попытался напасть на меня. От столько опрометчивого поступка его спас Ортон сбив с ног.

— Я уже не понимаю кто тут её отец и, кто о ней заботится. — сказал я, глядя на распластавшегося старосту, прижимаемого посохом. — по всему выходит, что я. Ведь ты утверждаешь, что она якобы мертва, я же говорю обратное, при этом я хочу её исцелить, а ты, по своей извращенной логике держишь в доме труп и её имеешь наглость называть меня некромантом. — сказал я насмешливым тоном, староста открыл рот, но мне не хотелось выслушивать поток его брани. — Я могу ей помочь.

— К…как? — и вновь гнев сменился изумлением. — Лучшие знахари осколка не смогли ей помочь, а они в лечебной ворожбе смыслят по-больше твоего, магус. — О! Наконец-то сдвиг в отношениях, магусом почтительно называли архимагов, которые были близки к выходу в астрал, значит, он почти признал во мне владыку.

— Я не магус и не исцелю её в привычном значении. — Его брови вновь нахмурились, и он явно хотел вякнуть что-то о некромантии, но и тут я его опередил. — Я могу запереть участок памяти, наполненный страданиям в дебрях её сознания, это вернет твою дочь, но в будущем она может неожиданно вспомнить эти вещи и вновь впасть в это состояние или хуже.

— То есть… ты можешь вернуть мою дочь? Такую как она была? — не веря спросил он.

— Да. Но вот что я придумал: я сделаю оболочку преднамеренно разрушаемой, не пугайся, она будет постепенно истончатся, выпуская её пережитые кошмары понемногу, может это будет провялятся в ночных кошмарах или в неожиданном страхе чего-то, но со временем она полностью переживет их и не будет опасаться внезапной потери рассудка.

— Я… согласен. — теперь в его голосе чувствовалась надежда.

Ух ты, модифицированная идея из одного древнего сериала про охотников на нечисть прокатила. Что же приступим к божественной лоботомии.

Теперь я возложил обе руки ей на голову и постарался вобрать все ужасы в её сознании, все кошмары и страдания. Было очень трудно. Они были, будто липкие и не хотели лезть в ментальную сферу, но мне удалось их туда запихать.

Когда я закончил и отнял руки от её головы она… захрапела.

— О боги! — вскрикнул Митр, ну всё, триндец, сейчас начнется: «Колдун окаянный что ты сделал, раньше хоть тихо лежала!» — Ты её исцелил! — ух них… как я ошибаюсь в людях… неписях.

— Да ну? — встрял Ортон — Как ты понял?

— Шестнадцать лет она храпела как мужик и я отчаивался найти ей мужа, в деревни нет глухонемых. — он припал к кровати дочери и стал гладить её волосы. — В тот день как её нашли я понял, что с ней всё очень плохо потому что из её комнаты не доносилось ни звука. Даже если она тяжело болела, то знатно сопела, а теперь в доме воцарилась тишина. Знаете, нет ничего страшнее для родителя, чем чрезмерно тихий ребенок. В детстве потому что он явно шкодит — мажет стены дегтем или медовуху откупоривает, а в зрелости — явно тягарь на душе и чем тише, тем хуже. — что-то он разболтался, видать-таки сменил гнев на милость.

Вами применено божественное действие

Исцеление души

«Раны на теле заживут, ну в крайнем случае затянутся шрамами, однако раны душевные не заживают просто так, а шрамы их способны покрыть весь разум и изменить больного» — архимаг коллегии Психиков

Исцеляя смертную, вы заперли её ужасы в ней же, что бы она воспринимала их в малой дозе подобно яду. Мудрое решение, однако, самым слабым нужна лишь капля, что бы умереть

Вами открыта способность врачевания. Вы можете видеть состояние смертных и бессмертных и лечить их болезни, если того позволят ваши навыки

Энергия: 6/10 (-1)

На мгновение мне почудилось что около меня стоит скелет с посохом, а возле кровати сидит набор из органов. Мда… Новое умение подогнало мне рентгеновское зрение, нас познакомили еще в храме, но теперь, видать, это можно использовать всегда, в перспективе неплохая плюшка, увидеть, что у противника больная печень и зарядить туда — эффективно.

— Встань Митр, оставь дочурку в покое, пускай выспится. — сказал я, поднимая старосту.

— Да… да.

— Будь добрым хозяином — накорми нас. — предложил Ортон.

Митр резво зашуршал по дому, откуда-то в его руках оказалась бутылка медовухи и три стакана, а в другой глубокая тарелка с лепешками.

Медовуха была хороша, пробирала даже полубогов, судя по отборному мату Ортона, но мне было, пожалуй, слабовата, как наливка в двадцать градусов. Первый тост был за знакомство.

— Значит ты бог? — выдохнув спросил староста.

— Да.

— Александер?

— Именно.

— Тот, о ком так долго говорил Орт?

— Несомненно.

— Какого ляда ты нас бросил? — нравится он мне. Мужественный и называет вещи своими именами.

— Родственники организовали пеший тур в Доминионы. Безо всяких удобств, дикарем считай. Туда и обратно.

— За возвращение! — воскликнул Ортон.

— Будем. — сказал я, и мы чокнулись.

— Значит, ты боролся с демонами? Что же, нужное дело, многие боги и этого не сделали. А раз ты ушел не по своей воле то можно и народу вновь обрести веру в тебя.

— И я о том же. Но сперва я хотел бы свергнуть барона. Иначе, какой я бог-покровитель, если даю злу безнаказанно эксплуатировать вас, тем более, что это благодаря сфере, которую должны были охранять мои жрецы.

— Трудное дело предстоит. У него армия…

— А у нас Ортон. — десница в знак подтверждения стукнул посохом, громко так, вся хата задрожала.

— Ну что же… соберем ополчение, бросим клич по соседям, скажем: «С нами бог!», авось и выйдет чего. — задумчиво и с улыбкой предложил староста.

— У меня несколько другой план.

— За обдуманные действия! — воскликнул Ортон.

— Будем. — сказал Митр, и мы чокнулись. — Что ж, поведаешь?

— Чуть позже. Вначале следует отдохнуть, насыщенный денек был.

— Хех, собрались как-то за бутылкой медовухи староста поселка, бог и полубог… Звучит как начало анекдота! — старик рассмеялся.

— Так, тебе больше не наливаем. — смеясь сказал я и отодвинул от него стакан.

— Эт чавой то? — попытался он изобразить обиженку, но улыбка на лице его выдавала.

— Тебе еще с дочкой общаться после долгой разлуки.

— Да она поди…

— Папааааа! Чего так темно? Ой-ой-оюшки, как животик сводит, а есть что покушать? Сейчас бы корову съела! — перебил его приятный, но пронзительный девичий голосок.