Упасть… Впечататься в сугроб… И так лежать, раскинув руки… И улыбаясь, морщить лоб, когда снежинки ради скуки коснутся розовой щеки, подёрнут инеем ресницы, и Ветер весело с руки вспорхнёт испуганною птицей, как несмышлёный воробей, но вдруг забьётся синевою в силках берёзовых ветвей раскрывших веер надо мною… Вбираю сердцем тишину — покой могучих, стройных сосен, и не спеша иду ко дну — в безбрежность дум и неба просинь. Тону… Беспомощно скользя, за облака цепляюсь взглядом. Но вечно вверх, увы, нельзя: я вновь срываюсь снегопадом с небес — к извилистым корням столетних елей-великанов, чья потемневшая кора врачует ноющие раны прозрачной, вязкою смолой… Янтарный луч, пройдя сквозь каплю, и расколовшись надо мной на сотни нежных, тёплых радуг, нырнул в мерцающий ручей, метнувшись белочкой по веткам, остался в памяти моей незримой, солнечной отметкой…