Упасть…
Впечататься в сугроб…
И так лежать, раскинув руки…
И улыбаясь, морщить лоб,
когда снежинки ради скуки
коснутся розовой щеки,
подёрнут инеем ресницы,
и Ветер весело с руки
вспорхнёт испуганною птицей,
как несмышлёный воробей,
но вдруг забьётся синевою
в силках берёзовых ветвей
раскрывших веер надо мною…
Вбираю сердцем тишину —
покой могучих, стройных сосен,
и не спеша иду ко дну —
в безбрежность дум и неба просинь.
Тону…
Беспомощно скользя,
за облака цепляюсь взглядом.
Но вечно вверх, увы, нельзя:
я вновь срываюсь снегопадом
с небес — к извилистым корням
столетних елей-великанов,
чья потемневшая кора
врачует ноющие раны
прозрачной, вязкою смолой…
Янтарный луч, пройдя сквозь каплю,
и расколовшись надо мной
на сотни нежных, тёплых радуг,
нырнул в мерцающий ручей,
метнувшись белочкой по веткам,
остался в памяти моей
незримой, солнечной отметкой…