О, как давно со мною было это! Но в проблесках кошмарно-вещих снов я в образе Якопо Тинторетто [3] опять стою на Площади Цветов. И совесть задыхается от жара, от близости ужасного костра…… — Целуй распятье… Покорись, Джордано! Но нет… Он отвернулся от креста. Разверзлось небо… Распахнулись двери…… Вознесся вверх не усмирённый Дух, А я рисую «Тайную вечерю» — Где с овцами прощается Пастух и говорит, как будто, между прочим, что завтра будет снова чья-то казнь: — Скажи, Иуда, ты, возможно, хочешь в Историю всемирную попасть? — Хочу ли я? Учитель… Что ж ответить? Все сделаю, как скажешь… Но позволь, Когда-нибудь пройдут тысячелетья — я добрую сыграть мечтаю роль……… — Договорились…… (Вихрь перерождений слепые души кружит день и ночь…) По прихоти Небесных озарений Я — чей-то сын, а завтра — чья-то дочь…… Прошли века…… Дуэль у Черной речки…… И выстрел оборвал последний стих… Ушел Поэт… Шагнул в седую Вечность… Рыдают ивы… Я — одна из них. К воде склонилась с тихою печалью: «Ах, где же ты, мой златокудрый Лель?» Брел пастушок по лесу гулкой ранью — Из нежной Ивы вырезал свирель. И заиграла, засмеялась Лира, окрасив Душу в теплые тона — Таинственная, сладостная сила была Творцом Свирели той дана. Но вот опять горят у гроба свечи: строг приговор и суд Небесных сфер, Я стала Ветром, и в ненастный вечер случайно заглянула в «Англетер». Предсмертный взгляд Поэта полон муки. Тугой петлей стянула шею ночь — НКВД заламывало руки…… А я… Я не могла Певцу помочь!!!! Металась сквозняком, срывая шторы, кружилась ветром… плакала… звала…… Но странный человек в цилиндре черном уже успел завесить зеркала…… И тишина…… Пугливая Эпоха в молчанье погрузилась, как во тьму… Вдруг шепоток: доносчик с полу-вздоха мне выдает билет на Колыму… Идет этап… Накатана дорога — Родная колея — из века в век…… Но в этот раз, не призывая Бога, несет свой крест советский человек. Днем — валит лес, а ночью спит на нарах. Я отвлеклась… Ведь стих мой не о том… Вы слышите? Как будто бы гитара звучит негромко где-то за окном. Все чище и отчетливее звуки, а в голосе какой-то странный хрип. О, как же мне знакомы эти руки, так бережно сжимающие гриф! С каким безумным, жадным упоеньем Я слушаю «Охоту на волков»… И презираю всем на удивленье смешной барьер раскрашенных флажков… А Он летит над пропастью, по краю, И заклинает бешено Судьбу: «Еще чуть-чуть…… Немножко…… Прропада-ааю… Повремени-ии! Я песню…… допою……» О, мой Седок, о, мой наездник певчий, пройдет еще совсем немного дней — я стану самой ветреной из женщин и самой верной спутницей твоей. Пусть отдохнут, воды напьются кони — им дальний путь начерчен в этот раз… Губами теплыми берет с моей ладони пучок травы измученный Пегас. Ну что ж пора… И мне приспело время… Счастливый путь! «Володя, подсади… Пошли-ии родимые!!!» — покрепче ногу в стремя… А сердце рвется…… рвется из груди……