Не оставляя шансов никому, предательской слезой из-под ресницы душа скользнула в тёмную волну, отчаянья. А чувства, словно птицы — рассеялись по людным площадям, униженно собрав с чужих ладоней те зёрна, что кидают голубям, но зёрна превратились в крошки боли, царапая сознание и рот бесстыдством унизительной подачки. Кровь взбунтовалась… Даже пищевод, не мог душе простить подобной фальши, отказываясь жалость принимать, он спазмом тошнотворного рефлекса хотел меня за слабость наказать, и выправить сюжет нелепой пьесы. Неистово кричали облака о гордости. И солнце заклинало быть сильной…… неподкупной быть… пока… пока еще возможно быть…… Я знала, что рано или поздно не смогу мириться с постоянным униженьем в плену любимых глаз, горячих губ… И обрывая нити притяженья, с улыбкою шагнула в темноту — в чертоги одиночества и неба, достоинства провисшую струну натягивая в сердце до предела. И вновь в моих глазах блеснула сталь привычно… …………очарованно… ………………………победно… Ах, видит Бог, ни капельки не жаль чужого, опьяняющего неба, где мне уже, наверно, не летать и крыльями не гладить тёплый ветер… Я Шёпотом ушла в седой закат, и Музыкой воскресла на рассвете… Как тысячи, давно погасших звёзд, легла на дно, захлёбываясь морем, и долго ещё лёгкий Альбатрос кружился, обезумевши от горя, как будто бы искал мои следы в седых волнах, вскипавших белой пеной, и требовал сурово у воды улик и подтверждения измены. А я не изменяла никому — давным-давно повенчанная с Ветром, смывала иллюзорную вину потоками воды, тепла и света………