Когда всему подводится черта, и ты всерьёз готов к свиданью с Богом, теряет смысл земная суета. Останется лишь малость… лишь немного… Снять со стены забытый пистолет и старое, потёртое сомбреро. Ах, эти пальцы вот уже сто лет в упор не разряжали револьвера. Шагнуть во двор, и пристрелить коня. Не слыша за спиной глухого ржанья, уйти в закат, где красная земля обласкана космическим пожаром. Где только пыль да выжженный гранит, и в небе распластавшиеся птицы. Там вечность с отрешённостью глядит в пустые, леденящие глазницы. Там смерчи оживляют горизонт в безмолвии полуденного бреда. И раненый, озлобленный койот бредёт за мной сквозь сумерки по следу. Ещё чуть-чуть — и он свернёт с тропы, поняв, что человек недосягаем. Мы так сильны, увы…… когда мертвы… Или, когда стоим почти у края. Уже ни зверь, ни враг, ни скорпион не вызовет испуганного стона, когда ты лбом упёрся в небосклон над бездною Великого каньона. И просто ловишь шквальные ветра, горячее, расплавленное солнце. Лишь тихое, короткое «пора» стучит в висках, пульсирует и бьётся. Пора… пора(!) Вот крылья за спиной. Ты делаешь два первых робких взмаха и падаешь сорвавшейся звездой вжимая в плечи голову…… от страха… Да, всё же страх — коварнейший инстинкт. Сковал мечту. Взлететь не получилось. Но вдруг мой Конь, мой Конь ко мне летит… Убитый Конь. «Прости. Погорячилась…» Он всё забыл: и смерть… и револьвер… Отходчива Любовь… «Моя ты радость…» Животные — вы людям не в пример — умеете прощать чужую слабость. А ты крылат? Ну, надо же…… Пегас… Убила? Не поймёшь меня, наверно… Я не могла представить этих глаз, другому присягающих на верность. Исчезла б я…… Ты под чужим седлом чужой руке доверился б без боя? Но, нет… Один лишь выстрел… Мы вдвоем… Смотри, какое Небо голубое…