В Париже дождь… Губами тысяч капель касался он незримо и легко прохладной кожи юной Эсмеральды, танцующей фламенко босиком………… Звони, звонарь! — за гулом красной меди никто уже теперь не различит, как бряцают невидимые цепи, ритмично ударяясь о гранит, и в кровь стирают щиколотки в танце… Блаженная — я чувствовала лишь волшебное скольженье капель-пальцев по телу обнажённому… А с крыш слетали растревоженные птицы под мерный перезвон колоколов…… Мой Дождь, сверкая каплями в ресницах, дарил душе Небесную любовь…… И я не замечала, как с укором, вонзив мне в спину беспощадный взгляд, под сводами старинного собора стоял в тени взволнованный аббат… Герои величайшей из мистерий — мы каждый исполняли свою роль: он силился остаться в рамках Веры, а я хотела быть сама собой — повязана верёвками догматов, закована цепями аксиом, пыталась безуспешно разорвать их… Отчаялась… как будто бы…… А он смотрел, как зачарованный на площадь, где юная цыганка правит бал…… Хотел сказать: «Спаси…… помилуй, Отче…» Но только почему-то не сказал…… А выйдя неуверенной походкой на мокрое, гранитное крыльцо, дождю подставил искренне и кротко измученную душу и лицо…… Искал меня…… искал в толпе народа, но словно по иронии судьбы столкнулся с хмурым взглядом Квазимодо под злое улюлюканье толпы…… Звони, звонарь! — за гулом красной меди никто уже теперь не различит, как бряцают невидимые цепи, ритмично ударяясь о гранит, и в кровь стирают щиколотки в танце, а сердце девы бьётся гулко… в такт…… войди в него случайным постояльцем, войди в него, ты слышишь, мой аббат……