Слегка освежившись, Кэнди вышла из дома и пошла по Четвертой улице. Дождя уже не было, дул легкий прохладный ветерок; в общем, вечер обещал быть приятным.

Сейчас, разумеется, было уже поздно переживать о работе; на самом деле, когда Кэнди дошла до угла Шестой авеню, было уже темно, и она решила — спонтанно — зайти в «Ривьеру» и выпить «Перно».

Там уже заседали Джек Кэтт и Том Смарт. Они расположились за столиком у входа — и были оба в изрядном подпитии и изрядном же половом возбуждении. Иными словами, им явно хотелось кого-нибудь трахнуть. Этих парней Кэнди знала не очень хорошо и старалась, по возможности, избегать их общества. Это были настоящие красавцы и, в общем-то, очень неглупые мальчики, и Кэнди, похоже, была единственной из всех девчонок, кто сумел устоять перед их убойным обаянием; что, кстати сказать, жутко их раздражало. Когда Кэнди вошла, они любезно пригласили ее за свой столик, но она отказалась. Ей хотелось побыть одной, посидеть в тишине, лелея воспоминания о часах, проведенных с… но она даже не знала, как его зовут! И это была та самая пресловутая ложка дегтя, потому что теперь она называла его про себя просто «горбун» и каждый раз, когда это слово звучало у нее в голове, она так на себя злилась… так злилась, что готова была укусить себя за руку. Ей очень не нравилось думать о нем вот так. Как же она так сглупила?! — продолжала терзаться Кэнди, обиженно надувая прелестные губки и сжимая кулаки от злости. Но потом она вспомнила имя, которым она называла его про себя, «Дерек», и ей опять сделалось хорошо и легко. Она улыбнулась и отпила свой «Перно».

— Что с тобой? — вдруг спросил бармен, который наблюдал за Кэнди и видел, как меняется ее лицо — полный спектр эмоций.

— Ты все равно не поймешь, — надменно проговорила Кэнди; ей очень не нравился этот парень, и ее раздражала его напористая манера общения. Она уставилась на бокал у себя в руке, демонстративно не замечая бармена; но он от нее не отстал. Он вышел из-за стойки, подошел к ней и встал, глядя на нее в упор.

— Что-то не так? — высокомерно спросила Кэнди ледяным тоном, от которого, по идее, по спине у бармена должны были побежать мурашки.

— Да вроде все так, — отозвался он, но при этом его лицо оставалось напряженным. — Просто когда я увидел, как ты вдруг поменялась в лице, я подумал, что табурет вошел тебе в штучку.

— Прошу прощения? — Кэнди действительно не поняла, о чем он говорит, но ей не понравился его тон.

— Ну, понимаешь, — бармен снова вернулся за стойку, — тебе в щелку, в укромное местечко… я подумал, что табурет вошел тебе к щелку… как-то так пропихнулся в тебя. У нас тут был один случай, зашла к нам девица, такая… крупногабаритная… тоже села на табурет у стойки … не на твой табурет, где ты сейчас сидишь, а на этот, который рядом… а я, значит, за ней наблюдаю. И вдруг я вижу, что она постепенно опускается вниз, ну, понимаешь, как будто ее табурет медленно так проваливается под пол, и… в общем, как я уже говорил, я все это вижу, и вижу, как она изменяется в лице… Господи Боже мой… как потом выяснилось, табурет как-то вонзился ей в щелку, прямо проткнул ее снизу и утянул за собой всю одежду, трусики, юбку… прямо туда, в ее штучку… все сидение и где-то около фута от ножки. Боже, я в жизни такого не видел! Конечно, она была тяжелее тебя, причем значительно тяжелее. Как я уже говорил, это была крупная птичка…

Кэнди вовсе не нравилось, что какой-то придурок лезет к ней с идиотскими баснями и мешает ей думать про Дерека и про то, что у них было сегодня, и она не постеснялась изобразить на лице крайнее раздражение; впрочем, она не перебивала бармена, пусть болтает, что хочет — она все равно не слушает. Наверное, она ему нравилась, и он пытался ее закадрить, но сейчас ей было не до того, сейчас она наслаждалась мгновением радости и полноты от этого «удивительного и прекрасного занятия — жить», как говорил профессор Мефисто. Она представляла себя очень красивой и очень довольной кошкой… которая уютно устроилась у камина и урчит от своего пушистого кошачьего счастья. Ей хотелось обнять себя за плечи и засмеяться от полноты чувств. И все же — на каком-то другом уровне — у нее было стойкое ощущение, что вся обстановка в баре как-то принижает ее сегодняшние переживания, а ей так хотелось сохранить их в памяти чистыми и нетронутыми грубой прозой жизни, чтобы лелеять эти воспоминания наедине с собой, чтобы нянчиться с ними, как счастливая молодая мама нянчится со своим новорожденным малышом. Она уже пожалела, что зашла в «Ривьеру», ей надо было пойти в какое-нибудь более изысканное место, и Кэнди решила узнать, нет ли сегодня какого-нибудь хорошего иностранного фильма в местном кинотеатре.

Она подошла к столику, где сидели Джек Кэтт и Том Смарт, и спросила у них. Как и следовало ожидать, они знать не знали, что сегодня идет в ближайшем кинотеатре — и во всех остальных кинотеатрах в округе. Сейчас у них было только две цели: дешевая крепкая выпивка и тугая, скользкая щелка. Но они сделали вид, что знают программы всех кинотеатров, и настоятельно пригласили Кэнди присесть за их столик, пока они все обсудят. Обходительный Том Смарт перегнулся через стол и доверительно сообщил Кэнди:

— Я бы сегодня с большим удовольствием окунул свой хоботок в твой сладкий горшочек с медом!

— Нет, — перебил его Джек Кэтт. Его черные глаза горели жгучим нетерпением, от которого у большинства девчонок уже давно бы намокли трусики. — Дай лучше я! — Он попытался оттащить красавчика Тома от Кэнди и одновременно засунуть свободную руку ей под блузку.

— Придурки! — взбесилась Кэнди. Она понимала, что они просто хотят показать ей, как сильно она им нужна, но эти двое ей никогда не нравились, и ей не хотелось выслушивать всякие гадости — и особенно теперь, когда все ее мысли были о Дереке.

— Господи Боже мой! — воскликнул Том Смарт, повернувшись к своему приятелю. — Нет уж, давай лучше я! Ты же ее оскорбил! Идиот!

— Сам идиот! — завопил Джек Кэтт. — Вечно ты ходишь вокруг да около! А я хочу трахаться!

Они принялись громко ругаться и обсуждать наиболее эффективную тактику, но для Кэнди это была желанная передышка — и она вновь погрузилась в воспоминания о том, что случилось сегодня.

Она даже и не заметила, когда к ним за столик подсел еще один парень, то есть, не парень, а очень даже солидный дядька, доктор Говард Джонс, очень приятный мужчина средних лет; конечно, не такой красавец, как Том и Джек, но зато и не такой невменяемый, как эти двое, и уж конечно — более подходящая компания для молоденькой девушки. Кэнди сперва даже и не расслышала, как его зовут — если Том с Джеком вообще потрудились его представить.

— Слушай, ты знаешь, кто он? — спросил Том Смарт у Кэнди. — Гинеколог! Ха-ха-ха!

— Господи, — пробормотала Кэнди.

— Ага, — отозвался Том Смарт и, обернувшись к доктору, проговорил в своей обаятельно-хамской манере: — А, правда, хорошая девочка, Док? Вот ее бы ты осмотрел с удовольствием, да? Вся — мед и сливки.

— Змея подколодная! — вставил Джек Кэтт. Доктор, похоже, смутился и нервно заерзал на стуле.

— Ой, — воскликнула Кэнди. — Я ни разу еще не встречалась… с гинекологом… в обществе. Как поживаете?

— Ты что, шутишь? — заорал Том Смарт. — Как он поживает?! Да он видит больше приятствен-ных дырочек за три часа, чем иные ребята — за всю неделю! Да, Док?

— Нет, правда, Том, Джек, — пробормотал доктор Джонс. — Я и сам люблю повеселиться, но… — ему явно не нравился тот оборот, что приняла их беседа.

— Вы оба — просто кошмарные, — возмущенно проговорила Кэнди, встала и пересела за другой столик.

— Ну вот! — расстроился Джек Кэтт. — Из-за тебя мы потеряли такую пизденку! Господи Боже, я этого просто не переживу!

— Что?! — оскорбился Том Смарт. — Из-за меня?! Ты разве не понимаешь, дурья твоя башка, что если б не…

И они вновь принялись ругаться, выясняя, кто виноват.

Тем временем, доктор Джонс потихонечку поднялся и пересел за столик к Кэнди.

— Да, — сказал он, — они действительно… очень веселые парни. Я бы даже сказал, что не в меру веселые. Мне очень жаль, что все так получилось. Я, правда…

— Да они просто глупые дети, — сказала Кэнди. — Это у них… это у них такой способ самовыражения…

— Гм, — хмыкнул доктор Джонс, покосившись на Тома с Джеком, которые теперь копошились на полу, в залитых пивом опилках, и что-то кричали насчет «тугих писек», «горячих пизденок», и т. д., и т. п.

Кэнди и доктор поспешно отвели глаза.

— А вы, случайно, не знаете, что сегодня идет в кинотеатре на Пятой авеню? — спросила Кэнди.

— Боюсь, что нет, — сказал доктор Джонс. — Извините.

— А мне сегодня так хочется посмотреть какой-нибудь хороший фильм, — сказала Кэнди.

— Я сам редко хожу в кино, — сказал доктор. — А вы любите кино?

— Я люблю только хорошие фильмы, — сказала Кэнди. — Настоящие фильмы.

— Понятно.

— Типа «Кабинет доктора Калигари» или «Спокойный».

— А хотите, я схожу за газетой? — предложил доктор Джонс. — Там наверняка есть программа.

— Ой, нет, не нужно, — сказала Кэнди. — Большое спасибо. — Ей очень понравилась его обходительность.

— Вы уверены? — спросил он.

— Да, спасибо. Сейчас сюда наверняка придет кто-нибудь из знакомых, кто знает. Я здесь почти всех знаю, ну, кто сюда заходит.

— Боюсь, не могу сказать то же самое про себя, — сказал доктор.

— Ничего, еще познакомитесь, — «утешила» его Кэнди. — Ребята, в общем-то, неплохие, разве что любят выпендриваться.

— Да, было бы интересно, — проговорил доктор с некоторым сомнением. — А кто у вас доктор… может быть, я его знаю.

— Ну… я только недавно в Нью-Йорке и еще не была у врача… во всяком случае, у гинеколога. Я не замужем, разумеется, и… в общем, я думаю, что незамужней девушке не надо ходить к гинекологу слишком часто, правильно? — она улыбнулась, но при этом густо покраснела.

Доктор Джонс нахмурился.

— Проверяться следует периодически, — сказал он. — То есть в обязательном порядке. Когда вы в последний раз были у гинеколога?

— Ой, дайте подумать. — Кэнди попыталась припомнить. — Наверное, год назад.

— Год — это много, я бы даже сказал, очень много, — серьезно проговорил доктор.

— Ой, тогда мне, наверное, надо бы записаться на прием, — сказала Кэнди.

— Понимаете, в чем дело… у меня отпуск. На два месяца, начиная с завтрашнего дня. — Доктор Джонс оглядел бар. — Знаете, что, — сказал он, поднимаясь из-за стола. — Вы подождите, я сейчас вернусь. — Он направился к выходу.

Кэнди как раз напевала тему из «Александра Невского», одного из ее самых любимых фильмов, когда доктор вернулся в бар с каким-то маленьким черным чемоданчиком. Он встал рядом с их столиком и улыбнулся Кэнди. — Мы можем вас осмотреть прямо здесь. — Он протянул Кэнди руку, помогая ей встать.

— Прямо здесь?! — удивилась она. — В «Ривьере»? Господи, я не знаю…

— Да, — сказал доктор Джонс. — Прямо здесь… вы не беспокойтесь, все будет в порядке. — Он довел девочку до дверей мужского туалета, быстро огляделся по сторонам и втащил Кэнди внутрь. Это была очень тесная комнатка с одним унитазом. Док запер дверь на задвижку.

— Ой, я не знаю… — смутилась Кэнди.

— Все в порядке, — заверил ее доктор Джонс. — Все замечательно. — Он поставил свой маленький чемоданчик на пол и принялся снимать с Кэнди юбку. — Это мы сейчас снимем, — прокомментировал он свои действия.

— А вы уверены, что… — Кэнди была смущена до предела.

— Так, а теперь трусики, — сказал доктор, стягивая с Кэнди вышеупомянутую деталь туалета. — Очень они у вас милые, — сказал он, приподнимая ее над полом и ставя на унитаз.

— Вы просто стойте, ноги расставьте вот так, руки в стороны… так… хорошо… да, упритесь ладонями в стены… так вам будет удобнее. Да. Замечательно.

Он быстро нагнулся, достал из своего чемоданчика маленькую металлическую распорку и вставил ее между нежными девичьими половыми губками, чтобы они не смыкались.

— Хорошо! — сказал он. — Сперва я проверю клиторальные рефлексы — часто бывает, что отсюда-то и происходят проблемы. — И он принялся нежно поглаживать пальцем ее сладкий розовый клитор. — Вы что-нибудь чувствуете!

— Ой, да! Я чувствую! — Кэнди выгнула спину. — А вы уверены, что это…

— Ага, — сказал доктор Джонс. — Реакции в пределах нормы. Тут у нас все в порядке. А теперь я проверю клиторальные рефлексы на тактильную стимуляцию. — Он впился губами ей в клитор и принялся жадно его сосать. Он прижал к себе девочку с такой неожиданной страстью, что Кэнди не удержала равновесия. Обе ее ноги соскользнули с краев унитаза прямо в бачок. При этом включился сливной механизм, вода забурлила и пролилась через край, обдав Кэнди и доктора Джонса фонтаном брызг. Вода затопила крошечную комнатушку и просочилась в бар.

Кто-то яростно колотил в дверь.

— Что там у вас происходит? — прокричал управляющий, который только-только пришел на работу. Они вместе с барменом пытались вышибить дверь плечами. Вода между тем прибывала. Она поднялась уже фута на два. Доктор и Кэнди метались внутри, словно звери, запертые в тесной клетке.

— Ой, мамочки! — все повторяла Кэнди, когда они с доктором повалились на пол. Доктор фыркал и барахтался в воде, продолжая сосать клитор Кэнди и пытаясь при этом не захлебнуться.

Бармену с управляющим все-таки удалось вышибить дверь.

Они ошарашено замерли на пороге.

— Господи Боже! — закричали они в один голос. — Что тут у вас происходит?!

Тут как раз подоспел полицейский. Он сразу понял, что происходит, и жуть как разъярился.

Когда доктора поднимали на ноги, он был уже без сознания. Они с Кэнди оба промокли до нитки и являли собой зрелище крайне плачевное. А Кэнди, к тому же, была полуголой — без трусов и без юбки.

— Он — доктор! — заявила она полицейскому, который тянул ее за руку и одновременно пытался тащить обмякшего доктора Джонса, как куль с мукой.

— Ага, — скептически проговорил полицейский. — Доктор Калигари, я так понимаю.

Кэнди очень не понравилось, что о таком замечательном фильме отозвались так непочтительно и издевательски.

— Мы проводили осмотр, — сказала она нарочито презрительным тоном.

— Ага, сестричка, я вижу, — сказал полицейский, выразительно глядя на ее самое сладенькое местечко.

— Ой! — тихо ойкнула Кэнди и быстро вытащила зажим.

Управляющий и бармен были просто вне себя от ярости.

— Ты… ты… — управляющий, кажется, утратил дар речи.

— Это был медицинский осмотр у моего доктора! — надменно проговорила Кэнди.

— Чтобы больше я тебя в «Ривьере» не видел! — наконец, выпалил управляющий, неумолимый, как сама судьба.

Доктор уже более-менее оклемался, но едва он увидел Кэнди, в нем опять разгорелась животная страсть, и он набросился на нее с таким рвением, что они снова ввалились в крошечный туалет и плюхнулись на пол, подняв фонтан брызг.

— Господи! — закричала Кэнди. Полицейский все-таки вытолкал их наружу и провел через бар на выход, подгоняя дубинкой.

Два сумасбродных красавчика, Кэтт и Смарт, по-прежнему копошились под столом у двери.

— Ага, — сказал полицейский с гадливым презрением. Он пару раз огрел каждого дубинкой, с таким видом, как будто пытался прибить змею. ОН бы, наверное, уделил им значительно больше внимания — но у него было два арестованных.

— И че, интересно, он делает с этой палкой? — полюбопытствовал Джек Кэтт, глядя вслед полицейскому со своего лежачего места на грязном полу посреди большой лужи прокисшего пива.

— Ты что тупой? — сказал Том Смарт. — Это ж ежу понятно: палку он запинлюрит ей в пипку.

— Вот, бля! — заорал Джек Кэтт. — А че у нас нет такой палки?! Это все из-за тебя, козел!

И они вновь принялись собачиться в куче мокрых опилок у себя под столом.

А Кэнди и доктора вытолкали на улицу и запихали в патрульную машину, которая с ревом сорвалась с места.