Эдельвия 329 год от разделения Лиории.

Отблески от мерцающего над столом светового кристалла дробились гранями на высоких сводах. Полутемный кабинет находился в башне старинного замка и не блистал богатством отделки: каменные стены задрапированы старинными гобеленами с изображением древних битв, там, где не были заставлены высокими шкафами.

Большинство из них, до самого потолка были забиты толстыми фолиантами, свитками и рукописными грамотами, на которых родные лиорийские буквы соседствовали с непонятными закорючками чужих языков, вычурными рунами мертвых наречий, сложными схемами и чертежами.

Полки оставшихся двух шкафов занимали разных форм, цветов и размеров пузырьки, колбы и другие емкости непонятного назначения. Огромный письменный стол стоял около стрельчатого башенного окошка. Впрочем, сейчас все равно была ночь, и свет луны терялся в ярком свечении кристалла.

Казалось, что это кабинет великого чародея или, в крайнем случае, алхимика, но за столом сидела молодая женщина в кожаных охотничьих штанах и свободной белой рубахе. Она сосредоточенно водила по пергаменту тонким пером, иногда прерываясь и сверля невидящим взглядом воздух за окном. Ее лицо не поражало неземной красотой, ее глаза не таили в себе мудрости великих знаний. Это было обычное, открытое миловидное личико, тонкие черты которого портили совершенно неаристократичный загар и выражение какой-то затаенной печали. Темные, бесконтрольно отросшие волосы были небрежно стянуты шнурком на затылке и неровными прядками спускались на шею.

— Мама, мама, — неприметная дверь между шкафами резко распахнулась, и в комнату влетел мальчик лет десяти. Черные растрепанные вихры, выбивались из-под такого же, как у женщины, шнурка, — Эния сказала, что наша гостья пришла в себя, выпила бульон, и теперь спит.

— Ну и прекрасно, милый. — Хозяйка кабинета отложила перо и обняла подбежавшего сына. — Завтра мы поговорим с ней и узнаем, какие новости она нам привезла.

— Миледи графиня, — в комнату заглянула пожилая дама, одетая в черное платье, строгость которого нарушалась только очками на цепочке, висящими на шее. Седые волосы ее были заплетены и убраны в высокую прическу. — Простите, он побежал к вам, как только услышал новости о молодой леди, нашей гостье. Я не смогла его остановить. Юный Хальмий, вы совершенно не слушаете меня!

— Ничего страшного, мадам Эния, ваш приход не помешал, — улыбнулась женщина, ласково перебирая непослушные пряди сына.

— Я не Хальмий, мое имя Хальм! Это древнее имя великого героя Севера! Почему вы всегда называете меня не моим именем? — надулся мальчишка.

— Возможно, потому, что по-лиорийски твое имя звучит именно так, сынок.

— Мне не нравится! Когда я вырасту, то тоже стану великим воином, вот! — И, с беспокойством глядя на мать, спросил. — Но ведь какие бы вести наша гостья ни принесла, я все равно поеду учиться? Ты не передумаешь?

— Конечно, мой хороший, если ты так хочешь. Я ведь обещала тебе, — графиня кивнула воспитательнице, отпуская, и та тихо вышла за дверь.

— Мам, расскажи что-нибудь! — Мальчик присел на низенькую скамеечку у ног женщины и положил голову ей на колени.

— А хочешь… — в глазах матери вдруг вспыхнули искорки переживаний, будто огоньки давно забытых чувств пробились на поверхность, — я расскажу тебе сказку?

— Ага, волшебную сказку со страшными приключениями. И чтоб чудовища… и смелый рыцарь. Ну, как ты умеешь.