Во всю стену коридора написано помадой: «Маша — дурак».

— Что это значит? — удивилась бабка.

Кира прочитала слева направо и справа налево, размазала пальцем хвостик буквы «а» и понюхала.

— Всё верно. Это знак.

Кира нажала кнопку звонка и закрыла ладонью дверной глазок. Дверь открылась, на пороге появился серьезный мужчина лет сорока, плотного телосложения, в длинном халате. В руке держал огромный бутерброд из черного хлеба с копченым салом, густо смазанный горчицей.

На круглой голове мужчины росли четыре длинных волоса, тщательно зачесанных слева направо.

— Что надо? — открыл рот и целиком засунул в него бутерброд.

— Машу пригласите.

— Это я. Вопросы еще есть?

Мужчина вытер жирные пальцы о подол халата и стал закрывать дверь.

— А вы чем голову моете? — вежливо спросила Чума.

— Что?

Мужчина остановился в проеме двери и с интересом на нее посмотрел.

— У вас волосы пышные. При свете лампочки так переливаются. Я представляю, насколько они хороши днём.

Бабка не спускала восторженных глаз с его головы.

Мужчина заулыбался, широко распахнул дверь.

Чума продолжала: «У меня волосы тусклые с детства. Чем только не мыла. Всегда мечтала о таких, как у вас.»

— Может, зайдете? Я вам детское яблочное пюре подарю. Именно им мою.

— Ну, надо же, — бабка с восхищением смотрела на мужчину и продолжала стоять на месте.

Он скрылся за дверями.

Через минуту вернулся и протянул Чуме баночку пюре.

— Это тебе, бабка, пользуйся.

— Как это мило, — нежно запела Чума. Лицо порозовело от удовольствия. На крышке банки фломастером было написано «Илья Дмитриевич Маша».