Сегодня ночью цветку снилось, как из керамического кувшинчика токкури в небольшие чашки чоко наливается холодное саке. А утром протягивал ветки каждому проходящему мимо, цеплялся листьями за одежду и умоляюще шелестел:

— Гиндзёсю

То ли его плохо слышали, то ли не знали японский, но люди смотрели с уважением на размеры цветка и проходили мимо.

Раз в неделю сверху спускалась старуха и выливала из железного ковша хлорную воду.

Он отказывался хлебать. Не дышал, сжимался, но жидкость просачивалась сквозь землю, всасывалась в корни и заполняла каждую клеточку до макушки.

— Я не должен пить, должен умереть, — тихо шелестел листьями и продолжал жить.

Цветок больше всего ненавидел пчел. Они терлись волосатыми пузиками, мягко покусывали хоботками его тело и впрыскивали в нежные изгибы пыльцу. Как хотелось прихлопнуть этих летающих тварей!

Спустя какое-то время, рождались иссиня — черные дети, напоминающие полураскрытые зонтики. Не успев созреть, отпадали. Их тела лежали на земле, на полу, а ему не было грустно или радостно. Ему было всё равно.

В прошлой жизни он был гвардейский поручиком Синдзи Такэяма. Не в силах смириться с приказом императора, приказавшего подавить мятеж, сделал харакири маленьким мечом.

Каждую ночь ему снилась прекрасная жена Рэйко. Они сидели друг напротив друга. Синдзи не видел в лице любимой ни малейшего признака печали. Восторгался ее выдержкой и вновь подумал, что не ошибся в выборе.

— Позволь мне последовать за тобой.

— Пришли мне смерть, — отвечал ей Синдзи.

Но разве цветок может спать и видеть сны? Огромная японская фатсия уже не помещалась на подоконнике подъезда и стояла в пластмассовом ведре на старой табуретке, раскинув узорчатые листья под самым потолком.

А утром от преданной Рэйко прилетела белесая крошечная бабочка, обсыпанная мукой. Цветок Фатсия раскинул ветки- я весь твой.

Белокрылка спряталась в листьях и засыпала их гнилью. Огромные листья быстро чернели и сворачивались. Фатсия мучительно умирал.

И только старуха каждый день спускалась сверху и боролась с белокрылкой.

Словно щиты, она везде ставила куски фанеры, смазанные канифолью с медом. Белокрылки всем телом бросались на врага и прилипали. А сегодня старуха вынесла ядреное химическое оружие — воду, настоянную на измельченных зубчиках чеснока. Мучнистые тела покрыли пол подъезда, но их быстро сдуло ветром из открытого окна.

Бабка победила.

Солнце ласкало сильные листья цветка. А вечером в ведро посадили еще одну фатсию.

— Расти тут, Рэйко, — говорила бабка и поливала их хлорной водой из ржавого ковша.