Кира вышла из квартиры и захлопнула дверь. Звук выстрелил, рассыпался по этажам и затих.

Холод медленно полз по ногам, покусывал бёдра, гладил шершавыми ладошками плечи и свернулся клубком в районе лопаток.

Девушка приготовилась спускаться вниз, но увидела, как в замочную щель на неё смотрит глаз.

Кира подошла, нагнулась и посмотрела в щель. Глаз замигал. Исчез, но снова появился.

— Здравствуйте, -тихо сказала Кира.

Глаз мигнул, но молчал.

— У меня есть конфета. Хотите?

Глаз пропал. Дверь медленно и бесшумно открылась. На пороге стояла бабка. Все соседи знали её историю. В шутку называли Танцующей Чумой, в гости не ходили, боялись заразиться. Кира представляла её совсем другой и с интересом рассматривала. Хрупкая старушка в длинной ночной сорочке с вышитыми красными маками по подолу и рукавам. На голове маленькая черная шляпка, в руке кружка с танцующими аистами.

— Конфета где? — сказала Чума и без удивления смотрела на обнаженную Киру.

Где? Где? Где? Подхватили и возмущенно закричали тысячи голосов эха. На каждом этаже был свой: басовитый, насмешливый, простуженный и тоненький детский.

— С собой нет, — Кира похлопала по бедрам, словно пыталась найти потайные карманы.

— Я с тобой пойду.

Бабка Кире не нужна. Взгляд упал на кружку. Свет от лампочки прыгал по стенкам, а аисты как будто танцевали.

— Учти, на втором этаже я тебя обману и брошу.

Чума решительно закрыла за собой дверь.

— А тебе не холодно без одежды, девочка?

— Я не совсем обычная.

Бабка застыла, и уставилась на Киру.

— Из этих? Из извращенцев? Парень недоделанный?

— Ну что вы. Просто я прошлой жизни была верблюдом.

— Кем?

— Вернее, верблюдицей.

Бабка привалилась к стенке, приложила к виску холодную кружку.

— А ну, докажи.

Кира обвела глазами лестничную площадку. Зелёные стены, красная плитка на полу. На лампочке под потолком сладко спала муха. Кира пожевала губами невидимую жвачку, прищурила правый глаз и плюнула.

Муха упала на пол к ногам бабки. Чума долго рассматривала тело в пузырях слюны и перекрестила.

— Ты чего?

— Тоже чья-то живая душа.

Кира спускалась вниз, а Чума послушно за ней.