Исцеление любовью. Матери Терезе посвящается

Татьяна Роменская

Мне часто вспоминается один случай в метро. В вагон вошел здоровенный парень, немного подвыпивший. Пробираясь к свободному месту, он задевал стоявших пассажиров, раздражал их, раздражался сам. Кто-то с брезгливостью отворачивался, кто-то говорил ему вслед, что можно быть и аккуратнее. Наконец он дошел до свободного места и плюхнулся на него. В вагоне повисла атмосфера сдержанного неприятия. Неожиданно старичок, сидевший рядом с этим парнем, повернулся к нему и сказал: «Сынок, я тебя понимаю, и мне было так же плохо, когда меня бросила девушка». И представьте себе, этот верзила начал рыдать на плече у старичка. Меня тогда это поразило до слез.

Не знаю сама, почему с этого начала. Я врач. Я люблю людей. Но каждый раз, сталкиваясь с подобной историей, понимаю, что мне еще учиться и учиться настоящей любви. Любви, которая очищает, раскрывает сердца, достает из них самое лучшее, а значит, и исцеляет. В такой любви нуждаются все, потому что без нее не было бы ничего на земле. Счастлив тот ребенок, который рождается в любви. Счастлив тот человек, который в любви уходит на небо…

Мать Тереза

Для меня один из ликов настоящей любви – Мать Тереза. Сколько детей, обреченных на самое страшное существование, нашли хлеб, кров и самое главное – любовь благодаря ей! Сколько бездомных, больных и гниющих в канавах приняли из ее рук миску с рисом, были отмыты и самое главное – обрели Бога! Сколько людей, изголодавшихся по человеческому теплу, получили его перед самой смертью и ушли такими счастливыми, какими они, возможно, не были никогда за всю свою жизнь!

Агнес Бояджиу (так звали Мать Терезу) родилась в Скопье, в семье албанских католиков 26 августа 1910 года. Она была доброй и внимательной, романтичной и набожной, с удовольствием помогала маме, научившей ее трудолюбию, стойкости и деятельной любви. А в 18 лет Агнес уехала в Дублин, где поступила в монастырь сестер Лорето, чтобы через два месяца, уже став сестрой Терезой, сесть на пароход в Калькутту…

Шестнадцать лет сестра Тереза преподавала девочкам в школах ордена Лорето историю и природоведение, пользовалась любовью учителей и учеников, стала директрисой одной из школ. И вдруг.

«Я ехала в поезде из Калькутты в Дарджилинг. – запишет мать Тереза 10 сентября 1946 года, – и мирно молилась, когда вдруг ясно ощутила в себе другое призвание внутри того, которому я следовала. Эта весть была абсолютно недвусмысленной. Я должна была оставить монастырь и полностью посвятить себя помощи беднякам и жизни среди них. Это было повеление».

А незадолго до этого мать Тереза стала свидетельницей ужасной и обычной для Калькутты сцены. Она увидела, как покрытую коростой, заживо гниющую, обездвиженную женщину в городскую больницу привез на тачке сын и оставил у входа. Мать Тереза попыталась пристроить ее в больницу. Но женщину туда не взяли. Мать Тереза попыталась помочь умирающей, но не могла заставить себя прикоснуться к ней, не могла переносить ее запах. «Я убежала. И стала молиться: „Святая Мария! Дай мне сердце полное чистоты, любви и смирения, чтобы я могла принять Христа, Христа коснуться, любить Христа в этом разрушенном теле“. Я вернулась к ней, я к ней прикоснулась, я вымыла ее, я помогла ей. Она умерла с улыбкой. Это был для меня знак, что любовь Христова и любовь к Христу сильнее, чем моя слабость».

Годы спустя у одного журналиста, наблюдавшего ежедневные занятия Матери Терезы и сестер с умирающими, вырвалось: «Я бы не сделал этого и за миллион долларов!» – «За миллион и я бы не сделала, – ответила Мать Тереза. – Только бесплатно. Из любви к Христу».

Так начался ее путь к тому предназначению, которое ей определила Судьба. Но она не представляла, что ей делать, как служить беднейшим из бедных. А Бог молчал…

Целыми днями она скиталась по улицам, время от времени пытаясь просить подаяния. Учила никому не нужных детей мыть руки и писать на асфальте. Стаскивала под какой-нибудь кров умирающих бездомных и старалась облегчить им страдания. Городские власти отдали ей огромное полутемное помещение, примыкавшее к храму богини Кали, где раньше держали жертвенный скот, – так появился дом для умирающих в Калькутте, который местные жители назвали «Домом Чистого Сердца».

Это были трудные годы для Матери Терезы. Ей нелегко было покинуть сестер-лоретанок, непросто было получить разрешение из Рима и добиться индийского гражданства. Но еще труднее было быть одной: в 1946 году она записала в своем дневнике: «Господь! Что за муки одиночества сегодня…»

Только через три года у нее появилась первая последовательница, одна из ее бывших учениц. Она стала первой монашенкой еще не существующего ордена. Вслед за ней в том же 1949 году к Матери Терезе присоединились еще одиннадцать девушек, в основном ее бывших учениц. А через год, после долгих сомнений, Рим разрешил ей основать Орден миссионерок милосердия.

В 1953 году, «наводняя небеса своими молитвами», сестры смогли купить первый дом, где разместился генеральный штаб ордена. На той же улице сестры открыли приют для нежеланных и ненужных детей. «Я согласна принять любого ребенка в любое время, будь то ночью или днем. Только скажите мне, и я приду за ним», – говорила Мать Тереза. В 1965 году в ордене уже было триста сестер, приехавших со всех концов света, и несколько домов. Позднее появились дома для прокаженных в нескольких городах Индии…

«Чтобы быть миссионером или миссионеркой милосердия, нужно обладать физическим и душевным здоровьем, способностью учиться, нужной долей здравого смысла и радостным темпераментом», – записывает Мать Тереза. Не обязательно совершать что-то из ряда вон выходящее, достаточно просто полностью принадлежать Богу. И в этом настоящее счастье! Сестры Ордена милосердия, которые кроме традиционных монашеских обетов бедности, безбрачия, послушания дают еще обет служения беднейшим из бедных, живут так же, как и их подопечные. Их собственность – сари, сандалии, зонтик на случай дождя, тощий матрас. Монахинь отличает только маленькое распятие у левого плеча.

Их задача – говорить людям о любви Бога. А говорить людям о любви Бога значит для них чистить, мыть, стирать, бинтовать, проявлять чудеса терпения, выносливости и отсутствия брезгливости (ран прокаженных сестры ордена касаются без перчаток), иногда находиться под пулями (как, например, в Белфасте или в Эфиопии). Такая любовь не знает национальных и религиозных барьеров: любовь Бога к людям не имеет границ.

Но всегда ли сестры могут быть проводниками такой любви? Это Мать Тереза определяла безошибочно – по улыбке тихой радости, отражающей душевную собранность и покой: «Если я вижу, что какой-то из сестер не хватает спокойствия, я запрещаю ей идти к бедным. У них достаточно причины печалиться; разве мы можем осмелиться обременить их еще и нашей собственной меланхолией?» Ради этих обездоленных, нищих и отверженных сестры ведут жизнь, исполненную молитвы и жертвы, сознательно борются с попустительством к самим себе, со стремлением к комфорту. Для этого надо стать воинами, одетыми в сари. Для этого надо проявлять больше любви друг к другу, просить благодати прощать друг друга.

Бог выбрал Мать Терезу для того, чтобы нести свою любовь людям, не потому что она была очень сильная, умная или какая-то особенная. Просто она не представляла свою жизнь без него: «Я думаю, нет никого, кто в такой степени нуждался бы в помощи и благодати Божией, как я. Мне случается чувствовать себя такой слабой и безоружной. Но я думаю, что именно поэтому Бог использует меня. Поскольку я не могу рассчитывать на собственные силы, я прибегаю к Нему 24 часа в сутки. И если бы в сутках было больше часов, мне следовало бы обращаться к Нему за поддержкой и благодатью все эти часы. Мы все должны держаться Бога через молитву».

Для нее молитва и любовь были неразделимы: «Призвание человека – любить мир и распространять свет. Молитва нужна не для приобретения необычного опыта или переживания, она нужна для того, чтобы выполнять свои заурядные задачи с незаурядным пылом».

Мать Тереза с незаурядным пылом заботилась о самых бедных, самых заброшенных, о тех, о ком было некому позаботиться: сиротах, умирающих, прокаженных. Учителем Матери Терезы был Иисус: «Тысячью разных способов в нем (Евангелии. – Т. Р.) говорится одно и то же: „Любите друг друга“. Это повеление Великого Бога, а Он не может требовать невозможного». Каждый человек может прийти к любви. У каждого свой путь к любви через размышление, через молитву и жертву, через интенсивную внутреннюю жизнь. Важно ощутить в себе эту потребность вступить на путь любви и пойти по нему. «Мы нуждаемся в том, чтобы любить, не иссякая. Как горит светильник? Благодаря постоянному потреблению крохотных капелек масла. Что же такое эти капельки масла в наших собственных светильниках? Самые незначительные вещи повседневной жизни: верность, доброжелательное слово, мысль о других людях, наша манера молчать, смотреть, говорить, действовать. Не ищи Иисуса далеко от себя. Он не где-то вне, Он в тебе. Храни светильник зажженным, и ты узнаешь Его».

C такой любовью Мать Тереза совершила множество чудес, хотя сама так никогда не считала. Она просто говорила: «Видите, что может совершить любовь!»

«Однажды я подобрала человека, валявшегося в канаве. Его тело было покрыто червями. Я дотащила его до нашего хосписа, и как вы думаете, что он сказал? Никаких проклятий. Он никого не хулил. Он просто сказал: „Я жил, как животное, на улице, а умру, как ангел, как человек, которого любили и о котором позаботились!“ Нам понадобилось три часа, чтобы его отмыть. Потом, наконец, он поднял глаза на сестру и сказал: „Сестра, я возвращаюсь домой – к Богу“. И скоро умер. Я никогда не видела такой сияющей улыбки, как на лице этого человека. Он действительно вернулся домой – к Богу». Видите, что может совершить любовь!

Людям очень тяжело, когда они чувствуют себя нелюбимыми, одинокими, отверженными, больными и забытыми. Рецепт Матери Терезы очень прост: «Вспомни, что ты драгоценен для Него. Он любит тебя. Прояви, в свою очередь, эту любовь к другим». И сама она понимала, как она, такая слабая и хрупкая, важна для Бога. И не уставала повторять, что Бог ее нежно любит и постоянно дает уроки любви. «Я никогда не забуду тот день в Венесуэле, когда я пришла навестить семью, которая подарила нам барана. Я пришла, чтобы поблагодарить их, и там увидела ребенка-калеку, очень сильно изувеченного. Я спросила у матери: „Как его зовут?“ Ее ответ был прекрасен: „Мы называем его Учителем Любви, потому что он постоянно учит нас любить. Все, что мы делаем ради него, есть наша любовь к Богу в действии“».

Чтобы приносить любовь, надо уметь видеть не негативные стороны, что свойственно человеку, а научиться видеть доброе и прекрасное в том, что нас окружает, и в тех, кто нас окружают. Она поражалась щедрости женщины, отнесшей половину принесенного ей риса соседям, которые тоже голодали. Несмотря на то что ее дети не ели уже восемь дней…

Нетрудно любить кого-то на другом конце света, но гораздо труднее любить того, кто рядом. Она мечтала, чтобы сердца всех людей были переполнены любовью до краев. Чтобы любовь изливалась на других через добрую улыбку и ласковое слово. «Не думай, что любовь, чтобы быть истинной и поглощающей, должна быть чудесной. Нет. Она требует постоянного желания любить того, кого мы любим». Иногда это требует больших усилий, иногда времени, иногда молитвы, но если это желание в нас живет, мы обретаем любовь.

В 1969 году Павел VI утвердил Устав соработников. Эта международная организация мирян росла поразительно быстро, люди разных национальностей и религий вместе работали в хосписах, заботились о прокаженных.

Очень многие предлагали пожертвования. Мать Тереза не все принимала: она не хотела, чтобы давали от избытка, желая «отмыть» или скрыть деньги. «Я не хочу и того, чтобы люди давали для своего удобства. Давать – это нечто совсем иное. Это делиться». Она хотела, чтобы дающий познал радость дара, чтобы он почувствовал, что он тоже в чем-то нуждается.

Для нее было важно, чтобы люди научились смотреть друг другу в глаза, научились улыбаться, научились принимать и прощать друг друга. Для нее все люди были равны: и те, кто жил в самых бедных кварталах Калькутты, и сильные мира сего. Она со многими дружила. Каждый мог позвонить ей, даже среди ночи, и поговорить.

Мать Тереза получила множество международных наград и премий, в 1979 году – Нобелевскую премию. Все во имя бедных. Ею восхищались, ее знали и любили во всем мире. Однако, став такой популярной, она продолжала совершать самую обыденную работу в своем ордене.

Дома Ордена миссионеров милосердия открывались по всему миру: в Ливане, Германии, Югославии, Мексике, Бразилии, Перу, Кении, на Гаити, в Испании, Бельгии, в Эфиопии, Южном Йемене, в Советском Союзе…

В 1985 году к Рождеству в Нью-Йорке открылся первый приют для больных СПИДом. «Дар любви», так он назывался.

Мать Тереза умерла 5 сентября 1997 года. Во всем мире люди оплакивали свою святую. Незадолго до этого один журналист спросил ее, боится ли она смерти. «Нет, совершенно не боюсь, – ответила Мать Тереза. – Умереть – значит вернуться домой. Разве вы боитесь возвращаться домой к своим близким? Я с нетерпением ожидаю смерти, ведь тогда я встречу Иисуса и всех людей, которых во время своей земной жизни я старалась одарить любовью. Это будет чудесная встреча, разве не так?» И лицо ее светилось радостью и покоем.

«В час смерти мы будем судимы не по количеству совершенных дел, а по любви, какую мы в них вложили, любви, которая рождается из самопожертвования, любви, испытанной до боли», – говорила Мать Тереза.

Ее молитвы, ее книги можно читать бесконечно, потому что они бесконечно глубоки, каждое слово выстрадано и прожито. Ее дела, ее переживания трогают сердце, отзываются в нем, дают надежды и силы. И хочется звучать в унисон. Хочется открыть глаза, чтобы увидеть, как много тех, кто нуждается в любви, и они совсем рядом. Хочется дарить улыбку из самого сердца, проявлять нежность и мягкость, которых так ищет мир, разделить чужие страдания, научиться все принимать с радостью, научиться слышать и людей и Бога, научиться служить, быть преданными и самое главное – лечить от этого страшного недуга, от нехватки Любви.

 

Анри Дюнан – основатель «Красного Креста»

Олег Филин

Он основал крупнейшую мировую организацию помощи раненым, стал первым лауреатом Нобелевской премии мира и умер в нищете, отдав все деньги на благотворительные цели. Его имя мало кому известно, но его творение знают все.

Жан Анри Дюнан родился 8 мая 1828 года в Женеве в семье негоцианта Жана Жака Дюнана, входившего в правящий совет города. Родители, искренне верующие люди, с детства старались научить сына не только предпринимательской сметке, но и человеколюбию, состраданию, стремлению делать добро. Дюнан увлекается экономикой, религией, общественной деятельностью. С 18 лет днем он учится экономике, а по вечерам посещает бедняков и больных. С 20 лет по воскресеньям он приходит к узникам городской тюрьмы, общается с ними, стараясь поддержать их, сохранить в них веру в людей и в Бога. После окончания колледжа он поступает стажером в банк.

Анри Дюнан. 1860 г.

В 26 лет Дюнан приезжает в Алжир и работает в представительстве женевского банка, не оставляя и своей благотворительной деятельности, принимая активное участие в борьбе против рабства. В 1859 году он решает открыть собственное предприятие и создает акционерное общество мельниц Мон-Джемиля, для финансирования которого приглашает друзей и родственников. И вот собран достаточно большой капитал, выбрано хорошее место, мельница оснащена современным оборудованием. Для окончательного осуществления планов остается получить землю. Но здесь Дюнан сталкивается с непреодолимым бюрократическим противодействием. Не добившись успеха в переговорах с алжирскими чиновниками, он отправляется в Париж, обивает пороги различных ведомств. Безрезультатно. Дюнан не опускает руки и с присущим ему упорством и целеустремленностью решает обратиться к последней инстанции – императору. Наполеон III находится в это время в Сольферино во главе французской армии, которая вместе с итальянскими союзниками готовится отразить вторжение австрийских войск. И Дюнан отправляется в Италию.

Как приходят в жизнь человека события, которые полностью меняют ее? Стечение обстоятельств? Судьба? А может быть, в каком-то смысле человек сам создает свою судьбу, призывая те ситуации, к которым он готов и через которые должен пройти?

В Италии Дюнан становится свидетелем одной из самых жестоких и кровопролитных битв XIX века – битвы при Сольферино (24 июня 1859 г.). Итогом этого сражения стало 40 тысяч убитых и раненых.

«25 июня солнце осветило самое ужасное зрелище, какое только может представить себе человеческое воображение, – рассказывает Дюнан. – Все поле битвы усеяно трупами людей и лошадей; дороги, канавы, овраги полны мертвыми телами, а в окрестностях Сольферино земля буквально сплошь покрыта ими… Несчастные раненые, которых поднимают в течение дня, мертвенно бледны и совершенно обессилены; у некоторых, особенно у тяжелораненных, взгляд отупелый, они точно ничего не понимают, но это… не мешает им ощущать страдания; иные возбуждены и содрогаются от нервной дрожи; другие, с воспаленными, зияющими ранами, точно обезумели от жестоких страданий; они умоляют их прикончить и с искаженными лицами бьются в предсмертных судорогах… Всевозможные осколки, обломки костей, клочки одежды, земля, куски свинца раздражают раны и усиливают мучения раненых». Тела погибших погребают в течение трех дней.

Ближайший город Кастильон весь заполнен ранеными. 9000 человек лежат на улицах, в церквях, на площадях. Не в силах остаться в стороне, Дюнан активно включается в оказание помощи раненым, организует добровольцев. У него нет никаких медицинских знаний, но он как умеет накладывает повязки, приносит еду, воду, табак. Даже просто разговаривает с ранеными, многие из которых находятся в очень подавленном состоянии, так как им не оказывается никакая помощь. Дюнан помогает всем – и своим, и солдатам противника – и убеждает в таком подходе остальных добровольцев. Его призыв «Tutti Fratelli» («Все мы братья») стал в дальнейшем девизом системы помощи.

Он оказался в это время в этом месте по чистой случайности. Он мог бы просто пройти мимо – как это и сделали многие другие. Но не смог. Может быть, именно это и отличает настоящего Человека?

Медицинская служба армии в те времена была очень немногочисленна и не могла справиться с таким количеством раненых. В городе всего шесть французских врачей. «В течение первой недели после сражения раненых, про которых доктора говорили „тут ничего нельзя сделать», оставляли без всякого ухода, и они умирали совершенно заброшенными. И это было вполне естественно, ввиду ограниченного количества фельдшеров и огромной массы раненых. Это жестоко и ужасно, но неизбежно; нельзя терять драгоценное время на безнадежных, когда оно нужно тем, кого еще можно спасти». «Сколько молодых венгерцев, чехов, румын, только что поступивших на военную службу, пали от усталости после сражения или от потери крови, и даже легкораненные – погибли от голода и истощения!»

В эти страшные дни у Дюнана рождается идея создания системы добровольных медицинских обществ, которые могли бы оказывать помощь раненым во время войны. «Как нужны были бы в этих городах Ломбардии сотня-другая добровольных фельдшеров и фельдшериц, но опытных, знающих свое дело!.. Действительно, что могла сделать в громадном и спешном деле горсть единичных личностей, как бы ни были они воодушевлены добрыми намерениями». «…Если б было достаточно лазаретной прислуги, чтоб поднимать раненых на равнинах Медоля, в оврагах Сан-Мартино и на холмах Сольферино 24 июня, несчастные не оставались бы по несколько часов без помощи, в страшной тоске и страхе быть забытыми и не делали бы неимоверных усилий, только ухудшающих их положение, чтоб подняться, невзирая на жестокие мучения, в надежде, что их увидят и принесут носилки. И, наконец, на другой день, не грозила бы еще худшая опасность живому быть похороненным с мертвыми!»

Является ли слабостью способность чувствовать чужую боль как свою собственную, если не острее? Или, наоборот, такое сострадание становится движущей силой, позволяющей человеку совершать казалось бы невозможное?

Несколько дней перевернули жизнь Анри Дюнана. Так и не встретившись с императором, он возвращается в Женеву и пишет книгу «Воспоминание о битве при Сольферино», в которой натуралистично описывает всю ту ужасную оборотную сторону войны, о которой в те времена было не принято говорить. В ней он высказывает и свои идеи организации добровольных обществ помощи раненым.

Книга оказалась своевременной и оказала сильнейшее воздействие на многих людей. Со всех концов Европы к Дюнану приходят письма. Его идеи начинают воплощаться в жизнь. В феврале 1863 года в Женеве организуется небольшой комитет, ставящий своей целью создание таких добровольных обществ. Дюнан – секретарь комитета. Ведутся переговоры с правительствами разных стран, идет подготовка к международной конференции, которая объединила бы усилия национальных групп помощи.

Дюнан рассылает письма правительствам разных стран, излагая свои идеи, лично встречается со многими из них. И вот, благодаря его усилиям и неимоверной энергии, 29 октября 1863 года 39 делегатов из 16 стран встречаются в Женеве. Подписывается договор, известный как Женевская конвенция. В него вошли такие важнейшие положения, как гарантия неприкосновенности для тех, кто оказывает помощь, введение для этих людей опознавательного знака – красный крест на белом фоне (видоизмененный швейцарский флаг – как знак признательности стране, представитель которой выдвинул эти идеи). 29 октября 1863 года считается днем рождения Красного Креста. Менее чем через два месяца открывается первое Общество помощи в Вюртенберге. В течение следующего года открываются еще 10 обществ Красного Креста: в герцогстве Ольденбургском, в Бельгии, Пруссии, Дании, Франции, Италии, Макленбурге, Испании и Германии.

8 августа 1864 года на Конференции Международного комитета по оказанию помощи раненым эмблема Красного Креста обретает особый статус: теперь она обеспечивает защиту людям, которые ее носят, средствам передвижения, зданиям. Это было узаконено межправительственным соглашением – «Женевской конвенцией об улучшении участи раненых и больных воинов во время сухопутной войны», подписанной 22 сентября 1864 года.

Задумаемся на минуту. За два года пройден путь от создания комитета из пяти человек до подписания международного соглашения правительствами 16 стран (причем Женевские конвенции до сих пор считаются одними из наиболее стойких соглашений международного права). И все это было сделано в основном благодаря усилиям и борьбе одного человека!

Из-за разногласий, возникших с членами Комитета, Дюнан, хотя и остается его секретарем до 1867 года, дальше продолжает действовать практически в одиночку. Он выступает также за предоставление защиты военнопленным, раненым и потерпевшим кораблекрушение на флоте. Между тем, алжирское предприятие Дюнана, которому он уже давно не уделял внимания, развалилось. В 1867 году Дюнан объявляется банкротом и подвергается резкому осуждению со стороны женевской общественности. Несмотря на это, в том же году он объявляется почетным членом Комитетов Красного Креста Австрии, Голландии, Швеции, Пруссии и Испании. И все же, так как одним из условий членства в МККК был определенный материальный достаток, желая избежать кривотолков, Дюнан вынужден подать в отставку с поста секретаря Международного Комитета. Отставка принимается.

Есть расхожее выражение: «человек не от мира сего». Таких людей не волнует материальное благосостояние, положение в обществе – они живут ради одной идеи, в которой видят свое предназначение, и посвящают ей все свои силы, весь свой талант. Не правда ли, странно звучит применительно к деловому человеку? Однако Анри Дюнан полностью соответствует этому образу.

1870 год. В Европе новая война (между Пруссией и Францией). Несмотря на катастрофическое финансовое положение, Дюнан снова помогает раненым. Он активно участвует в снаряжении медицинских лазаретов, которые французское Общество помощи раненым отправляет на фронт. Посещает раненых в больницах Парижа. Именно по предложению Дюнана вводятся в обращение солдатские медальоны, позволяющие опознавать погибших и тяжелораненых.

Многие идеи Дюнана опередили его время. Например, понимая необходимость просвещения людей, он берется за осуществление проекта международной библиотеки. Первые книги начали выходить в 1869 году, но война помешала реализации этого проекта. В 1874 году Дюнан снова заявляет о себе, выступая инициатором компании против работорговли. 1 февраля 1875 года в Лондоне состоялось последнее общественное выступление Дюнана. Его материальное состояние на нуле.

Забытый почти всеми, Дюнан десять лет пребывает в безысходной нищете. Он странствует пешком по Эльзасу, Германии, Италии, Швейцарии, часто не имея денег на еду, скрывая ветхость сюртука с помощью чернил и отбеливая рубашки мелом. Благодаря небольшим денежным средствам, которые стали высылать ему родственники, он поселяется в Хайденском приюте, где живет до конца дней.

Страдал ли он, лишившись всего – состояния, элементарных жизненных условий, общественного признания? Трудно сказать. Но рискну предположить, что эти лишения не были для него ужасными. Ведь то, что он утратил, не играло существенной роли в его жизни. А то, что было в ней главным, отнять у него не мог никто – милосердие, сострадание, готовность откликнуться на чужое горе, способность жить ради других.

К 1895 году Красный Крест существует уже в 37 странах мира, Женевская конвенция об обращении с ранеными подписана 42 государствами. В том же году мир снова вспоминает о Дюнане благодаря журналисту Вильгельму Зондреггеру, которому удается его отыскать. Интервью с Дюнаном становится сенсацией, его перепечатывают ведущие газеты мира. Узнав о бедственном положении Дюнана, русская императрица назначает ему денежную пенсию. Дюнан не притрагивается к этим деньгам, как и к другим денежным субсидиям, и переводит практически все деньги в Красный Крест, оставляя себе лишь минимальные средства на жизнь.

В 1901 году Анри Дюнан становится первым лауреатом Нобелевской премии мира, разделив ее с Фредериком Пасси. Полученную крупную денежную сумму он передает на благотворительную деятельность в Швейцарии и Норвегии.

Дюнан умирает 30 октября 1910 года. Надгробный камень на его могиле изображает опустившегося на колени человека, подающего воду раненому солдату.

 

«Святой доктор» Гааз

Дмитрий Зубов

Есть люди, которые становятся знаменитыми не благодаря шумихе в прессе или масштабным рекламным кампаниям. Их имена с любовью и уважением повторяют люди, их помнят многие поколения, их величают по имени-отчеству. Доктора Фридриха Иосифа Гааза знали в Москве все и, признав этого немца своим, москвичом, называли просто Федором Петровичем.

Родился он в 1780 году в небольшом немецком городке Мюнстейфеле, окончил медицинский факультет в Вене, где специально занимался глазными болезнями. Вылечив русского вельможу Репнина, он поддался уговорам последнего и в 1802 году приехал в Москву. В 1829 году Гааз был назначен на должность старшего врача московских тюремных больниц, а московский генерал-губернатор Голицын предложил ему должность члена комитета попечительства о тюрьмах.

Фридрих Иосиф (Федор Петрович) Гааз

Столкнувшись с арестантским бытом, Гааз очень много сделал для того, чтобы создать человеческие условия для заключенных и хоть как-то облегчить участь своих пациентов. Его настоянием, например, металлический прут, который на марше продевался сквозь наручники попарно скованных заключенных, был заменен на легкие кандалы, изнутри обшитые кожей. Он добился отмены поголовного бритья арестантов и существенного улучшения их пищи. На эти цели он внес 11 тысяч рублей – огромные по тем временам деньги – от неизвестного благотворительного общества. На Воробьевых горах на собранные им пожертвования был перестроен московский «тюремный замок», при тюрьме же он организовал мастерские и школу для арестантских детей. В 1814 г. он издал – за свой счет – книжку «А.Б.В. христианского благонравия. Об оставлении бранных и укоризненных слов и вообще неприличных на счет ближнего выражений, или О начатках любви к ближнему». Для бродяг и неимущих он открыл Полицейскую больницу для бесприютных, которую москвичи называли гаазовской. При ней он и жил в маленькой квартирке, там лечил больных, там же и скончался.

Гааз присутствовал при отправке каждой партии заключенных из «замка» на Воробьевых горах, боролся с жестокостью тюремщиков. Больных и слабых арестантов он оставлял в городе до полного выздоровления, а когда арестанты прибывали на место назначения, Федор Петрович посылал им деньги, книги и вещи. «Святой доктор» – так звали Гааза и в пересыльном «замке», и во всех тюремных больницах Москвы и на длинных сибирских дорогах.

«Старый, худощавый, восковой старичок в черном фраке, коротеньких панталонах, в черных шелковых чулках и башмаках с пряжками», – таким описал доктора Гааза А. И. Герцен в «Былом и думах». Обращался к образу Гааза и Достоевский – в автобиографических заметках, романе «Идиот» и черновиках «Преступления и наказания» (там он именуется «Гасом»).

14 октября 1909 года во дворе Полицейской больницы (М. Казенный пер., 5, близ Курского вокзала; сейчас здесь Институт гигиены детей и подростков) был открыт памятник «святому доктору». Он был создан на средства, собранные общественностью Москвы. Скульптор Н. А. Андреев работал бесплатно – бюст стал его даром городу Москве.

На постаменте памятника Гаазу высечен его девиз, к сожалению слегка затертый нами сегодня: «Спешите делать добро».

 

Сотворившая чудо. Жизнь и судьба Элен Келлер

Татьяна Курбатова

Что испытывает человек, внезапно ослепнув и оказавшись в полной темноте? Панику, страх, ужас. И мечется, не зная, что делать, пока не успокаивается и не начинает прислушиваться… А если его лишить еще и возможности слышать?

Слишком трагично для начала?

Увы. Примерно с такой сцены начинается спектакль «Сотворившая чудо» в Российском академическом молодежном театре, только перед зрителями появляется не взрослый человек, а ребенок пяти лет, потерявший после болезни зрение и слух.

Капризная, нетерпеливая, своевольная девчонка. Она делает что хочет… Родители даже не пытаются ей перечить, угадывают желания, жалеют и ласкают, иногда едва сдерживая нетерпение, и только старший сводный брат называет вещи своими именами, призывая избавить дом от такого «ужаса».

Элен Келлер со своей учительницей Анной Салливан

Но если читатель узнает, что через несколько лет этот маленький «монстр», не умеющий ни читать, ни писать, ни говорить, ни слышать, поступит в колледж и закончит его, поступит в университет и закончит его, создаст Фонд поддержки глухих и слепых людей и удостоится признания Марка Твена: «В XIX веке были два по-настоящему великих человека – Наполеон и Элен Келлер», – не назовет ли он это чудом?..

Элен Келлер, наша героиня, родилась 27 июня 1880 года в маленьком городке на севере Алабамы. До полутора лет она отличалась от других детей разве что пылким и решительным характером и привычкой повторять все, что в ее присутствии делали другие. В середине второго года жизни, напишет она потом, «пришла болезнь, замкнувшая мне уши и глаза и погрузившая меня в бессознательность новорожденного младенца».

Девочка не поняла, что с ней случилось, постепенно привыкла к темноте и молчанию и забыла, что когда-то было иначе. Но пытливый ум, вопросы, рождавшиеся внутри, не давали Элен покоя.

«Бедное дитя! Ее мятежная душа ищет себе пищи во тьме, ее неумелые руки разрушают все, чего касаются, так как она попросту не знает, что делать со встречными предметами», – скажет о ней та, которая придет освободить Элен из темноты, – ее учительница Анна Салливан.

Это о ней спектакль РАМТ. Это она сотворила чудо, она обуздала и приручила неразумное дитя, как обуздывают и приручают норовистую лошадь. И она имела на это право, потому что любила свою ученицу. Она открыла для Элен путь к познанию: сначала познакомила с ручной азбукой и с именами всех предметов и явлений мира, затем отвечала на многочисленные вопросы, позже пересказывала лекции, читала домашние задания, отыскивала в словарях значения латинских, немецких и французских слов (когда Элен училась в университете). Она прожила всю жизнь рядом со своей воспитанницей, считая, что история ее преподавания и есть история ее жизни, а ее работа и есть ее биография. Их связывали узы искренней дружбы, которые с годами становились крепче и крепче. Анна Салливан достойна отдельных строк, которые непременно появятся в нашем журнале, а сегодня рассказ об Элен.

Ее судьба интересна не потому, что эта девушка смогла получить образование, будучи слепоглухонемой, а потому, что смогла раздвинуть границы возможного: страшный недуг не помешал ее душе впитать в себя все красоты и сложности этого мира, а ей самой искать – и обрести – смысл жизни.

Ее учителями были природа, книги и ее собственное сердце, требовавшее ответы на множество вопросов, а мисс Салливан помогла Элен услышать голос этих учителей.

«Поистине все, что жужжало, щебетало, пело и цвело, принимало участие в моем воспитании: громкоголосые лягушки, сверчки и кузнечики, которых я бережно держала на ладони, пока они, освоившись, не заводили вновь свои трели и пиликанья, пушистые птенчики и полевые цветы, цветущий кизил, луговые фиалки и яблоневый цвет.

…Однажды какой-то джентльмен… прислал мне коллекцию окаменелостей. Там были ракушки с красивыми узорами, кусочки песчаника с отпечатками птичьих лапок и прекрасный выпуклый рельеф папоротника. Они стали ключами, открывшими мне мир до потопа.

В другой раз мне подарили раковину, и с детским восторгом я узнала, как этот крохотный моллюск создал себе сияющий домик.

Рост цветка давал пищу другому уроку.

Одно время на подоконнике, уставленном растениями, стоял стеклянный шар-аквариум с одиннадцатью головастиками. Как весело было запустить туда руку и ощутить быстрые толчки их движения, дать головастикам проскальзывать между пальцами и вдоль ладони. Как-то самый честолюбивый из них подпрыгнул над водой и выскочил из стеклянной чаши на пол, где я и нашла его, скорее мертвого, чем живого. Единственным признаком жизни было легкое подрагивание хвостика, однако, едва возвратившись в свою стихию, он рванулся ко дну, а затем стал плавать кругами в бурном веселье. Он совершил свой прыжок, он повидал большой мир и теперь готов был спокойно ждать в своем стеклянном домике достижения зрелого лягушачества. Тогда он отправится на постоянное житье в тенистый пруд в конце сада, где наполнит летние ночи музыкой своих забавных серенад».

Об уроках природы Элен может говорить бесконечно. Ее книга «История моей жизни» полна красивейших описаний цветов, неба, морских брызг, золотых колосьев, коробочек хлопка, ветра, грозы… Каждое описание завораживает, очаровывает, как музыка или стихи, в каждом новое понимание себя и других, и невольно задаешься вопросом: «Кто из нас незрячий?»

«Я слышу песнь корней, радостно трудящихся в темноте… Они никогда не увидят своей прекрасной работы. Но именно они, скрытые во мраке, возносят к свету цветы!»

И вопросы, вопросы, вопросы. Едва научившись изъясняться с помощью ручной азбуки, она задает их тысячи, а научившись писать, заводит тетрадь (по договоренности с Анной), куда записывает все, что хотела бы узнать и понять: «Кто сделал землю и людей и все? Отчего Солнце горячо? Где я была прежде? Как я пришла к матушке? Растения растут из семян, но я уверена, что человек растет иначе? Почему земля не падает, если она такая тяжелая?.. Объясни своей маленькой ученице очень много таких вещей, когда у тебя найдется время».

Одна из родственниц, ревностная христианка, попробовала поговорить с Элен о Боге, но так как подбирала для этого не всегда понятные ребенку слова, рассказ не произвел на девочку впечатления. Однако через несколько дней Элен делилась со своей учительницей: «А. (так звали ту самую родственницу) говорит, что Бог сделал всех людей и меня из песка. Наверное, она пошутила. Ведь я сделана из мяса и костей, не правда ли? Еще А. говорит, что Бог везде и что он есть любовь. Но я не думаю, что можно сделать людей из любви. И еще она сказала такую смешную вещь: будто Бог – мой отец. Я очень смеялась, потому что знаю, что мой отец – капитан Келлер!»

Не принимая в ту пору Бога как отца, девочка встретила в одной из книг выражение «мать-природа», оно ей очень понравилось, и Элен долго приписывала матери-природе все, что неподвластно человеку. И вновь она размышляла: «Что делает отец-природа, ведь, если есть мать-природа, у нее должен быть муж?» Через несколько дней, проходя мимо глобуса, Элен спросила: «Кто сделал мир?» Анна Салливан ответила: «Никто не знает, как в действительности создавалось все сущее, но я могу рассказать тебе, как мудрые люди старались это объяснить. После долгих трудов и размышлений люди уверовали, что все силы исходят от одного всемогущего существа, и этому существу они дали имя Бог». Элен умолкла в глубоком раздумье и через несколько минут спросила: «Кто сделал Бога?»

Научившись читать, Элен заказывает одну книгу за другой, изучает и размышляет. Она обожает историю. В ее библиотеке Гете и Шекспир, Гюго и Шиллер, Бальзак и Мериме, «Герои Греции», «Илиада» и «Одиссея».

Читая о жизни Элен, можно удивляться и восхищаться без конца, судите сами: «Когда дождливая погода удерживает меня дома… я люблю вязать на спицах и крючком, иногда играю в шахматы или шашки.

Музеи и художественные выставки… представляют для меня источник удовольствия и вдохновения. Я получаю удовольствие, касаясь великих произведений искусства. Когда кончики моих пальцев обводят контур, изгиб или линию, они раскрывают мне мысли и чувства, которые художник хотел отобразить. Я осязаю на лицах мраморных богов и героев ненависть, отвагу и любовь, точно так же как ощущаю их на живых лицах, которых мне разрешают коснуться. Душа моя наслаждается безмятежностью и грацией изгибов тела Венеры.

Еще одно удовольствие, которое мне, к сожалению, приходится испытать достаточно редко, – театр… Во время действия мне вполголоса пересказывают, что происходит на сцене. Это нравится мне даже больше чтения, так как создается впечатление, что я нахожусь прямо в центре волнующих событий. Мне довелось испытать счастье встречи с несколькими великими актерами и актрисами… мне разрешили потрогать лицо и костюм Эллен Терри, когда она представляла королеву. В ней было божественное величие, превозмогающее глубочайшую скорбь.

Ничто не приносит мне большего удовольствия, чем посадить в лодку друзей и покатать их. Разумеется, я не могу определять направление подобной прогулки. Поэтому обычно кто-то садится к рулю, а я гребу.

Мне также нравится каное. Наверное, вы улыбнетесь, если я добавлю, что особенно люблю плыть на каное лунной ночью…

Из письма м-ру Крелю: Мой дорогой друг м-р Крель, я только что узнала… о Вашем любезном предложении купить мне ласковую собаку, и я благодарю Вас за эту добрую мысль. Я очень счастлива узнать, что у меня есть такие добрые друзья в других краях… теперь хочу рассказать Вам, что собираются сделать любители собак в Америке. Они собираются прислать мне денег для бедного маленького слепоглухонемого ребенка. Его зовут Томми, ему пять лет. Родные его слишком бедны, чтобы платить за школу. Так что вместо того, чтобы дарить мне собаку, джентльмены собираются помочь сделать жизнь Томми такой же светлой и радостной, как моя. Разве это не прекрасный план? Образование внесет свет и музыку в душу Томми, и тогда он непременно станет счастливым».

Элен учится, много читает и сравнивает, отдавая учению сил намного больше, чем любой другой студент колледжа Рэдклифф. Ее одолевают грусть и смятение, когда приходится читать быстро и много, когда перегруженный ум не в силах оценить сокровища, добытые столь дорогой ценой.

В колледже она обретает новую силу, знакомясь с трудами древних мыслителей, следуя за рассуждениями Сократа и Платона. «Когда я узнала Декартову максиму “Я мыслю, следовательно, я существую”, во мне пробудилось нечто, до сих пор дремавшее. Я поднялась над своими ограниченными способностями. Я не сразу поняла значение философии как путеводной звезды моей жизни, но теперь мне радостно вспоминать, сколько раз она меня ободряла в моих недоумениях, как часто позволяла мне вполне разделять наслаждение других чудесами жизни, недоступными двум моим запечатанным чувствам».

К этому моменту Элен научилась говорить, тренируясь днями и ночами правильно произносить звуки. Позже она читала лекции перед многочисленной аудиторией, выступала на конгрессах, посвященных проблемам слепых людей, беседовала в Белом доме с президентом Кулиджем о государственной поддержке Фонда помощи глухим и слепым людям. Этот Фонд был создан для заботы о школах для глухих и слепых детей, приютах для раненых, потерявших зрение на войне, и о тысячах других одиноких, потерявших надежду людях.

Элен поможет многим, напишет четыре книги и, заканчивая одну из них – «Историю моей жизни» – скажет: «Моя жизнь – хроника дружбы. Друзья каждый день создают мой мир заново. Без их ласковой заботы всего моего мужества не хватило бы, чтоб укрепить сердце мое для жизни. Но, как Стивенсон, я знаю, что лучше делать дела, чем воображать их».

 

Созидатель мостов. Памяти Иоанна Павла II

Вадим Карелин

Ушел из жизни Иоанн Павел II, и мир словно затаил дыхание. Шок первых дней, четыре миллиона паломников, соболезнования со всей планеты, траурная церемония… И над всем этим – попытка осмыслить произошедшее и такой несвойственный современной самоуверенности вопрос: «Что же будет дальше?» Единственным в мире телевидением, оставшимся в стороне от траурных событий, стало российское. Но даже несмотря на это мы ощутили себя причастными событиям, которые уже называют историческими. Мир стоя прощался с человеком, служившим ему.

Иоанн Павел II

Его запомнят как Иоанна Павла II, Папу Римского. Или как Кароля Войтылу, бесконечно доброго и миролюбивого поляка, совершившего более 100 (!) поездок в разные концы мира. И возможно, позабудется один из титулов, который носит Папа Римский, – Великий понтифик. «Понтифик» в переводе с латыни означает «тот, кто строит мост», мост между двумя берегами, мост между людьми и божественным. Именно этот титул лучше всего раскрывает суть той миссии, которую выполнял Иоанн Павел II.

Мост между человеком и Человеком

Папа был выдающимся общественным и религиозным деятелем – бесспорно. Но, прежде всего, он был неординарным человеком. Как сказал глава буддистов России Пандидо Хамбо-лама Дамба Аюшеев, «его политические взгляды должны анализировать политологи и историки. Для нас важнее, что он проповедовал мир, добро и общечеловеческие ценности». Стоит добавить: не только проповедовал, но и своим примером показывал, что значит быть Человеком. О нем напишут как о самом-самом: больше всех ездил, больше всех встречался, больше всех написал. Но поражает другое – его любовь к людям. Как иначе объяснить феноменальную память Папы на людей? Он встречался с десятками и сотнями людей в день и каждого запоминал с первого раза. А через несколько лет мог не только узнать человека, но и вспомнить его имя, содержание предыдущего разговора с ним.

Папу обязательно канонизируют. Формально – за чудеса исцеления, которые он совершил при жизни. Реально – потому что именно такие святые нужны людям: способные показать пример. В каждом из нас есть зерна подобных качеств, но далеко не каждый осмеливается эти качества проявлять. Он же своим примером показал, как можно быть, а не казаться. Он сам стал мостом между идеальными общечеловеческими ценностями и реальной повседневной жизнью. А благодаря его знаменитому «Не бойтесь!» (с которого Иоанн Павел II начал свое служение) этот мост долго будет крепким.

Мост между людьми

Формально перед Папой не стоит задача объединять людей. Этим должны заниматься политики и общественные деятели. Но они, как правило, стремятся не столько объединить, сколько уравнять, навязать людям политические, экономические и социальные шаблоны и загнать нас в эти рамки. И вот мы уже привыкаем мыслить одинаковыми категориями, забывая об их сути. Стремимся к формальным демократии и толерантности, почти забыв, что в основе этих понятий когда-то лежали идеи истинной свободы человека и братства людей. Иоанну Павлу II удалось найти другой путь к объединению людей – путь, ведущий к их сердцам. Где бы он ни был, он говорил о главном, о мире, любви и согласии. Ему верили, его слушали, его словам хотели следовать, как это было, например, в Ирландии, где множество людей на коленях и со слезами слушали его слова о необходимости мира и прощения.

Но в той же Ирландии сразу же после его отъезда прокатилась волна террористических акций ИРА. Неужели все было напрасно? Конечно нет. И доказательство тому – президенты Сирии и Израиля (стран, находящихся в состоянии войны), на глазах у всего мира пожавшие друг другу руки. Им пришлось объяснить возмущенным гражданам своих стран, что это было сделано в знак уважения к Папе.

Иоанну Павлу II удалось возродить древнеримский принцип конкордии – согласия между людьми. Согласия сердца с сердцем, согласия, способного объединить разных людей на основе общих человеческих ценностей, которые проповедовал Папа. И пусть его речи не всегда превращались в дела тех, к кому были обращены, «Горе мне, если я не проповедую!» – повторял он слова апостола Павла.

Мост между человеком и Богом

«Целиком твой» – девиз Папы Римского Иоанна Павла II на его гербе говорит сам за себя. Своей основной задачей он считал «показать миру Бога, ясного, как день», а для этого нужно было решить две проблемы.

Первую проблему Папа видел в современной цивилизации, которую описывал как цивилизацию страха. Люди боятся мыслить, люди боятся любить, люди боятся совершать поступки. И Папа призывал людей выпрямиться, освободиться, не бояться, проявить свое изначальное человеческое достоинство, достоинство человека как любимого создания Божьего. Своим собственным служением он являл пример бесстрашия, ведь последние годы он фактически был калекой, но не прекращал работы.

Вторую проблему Папа видел в современном состоянии Церкви, которая должна являться путем к Богу. Но путь этот за века изрядно зарос сорняками всевозможных предрассудков, которые необходимо искоренять. И благодаря Иоанну Павлу II полностью отошли в прошлое такие папские атрибуты, как кресло на носилках, целование туфли, местоимение «мы» в публичных выступлениях. В 1997 году Ватикан благодаря Папе реабилитировал Галилея. Мир увидел не формального деятеля, а «ученика Христова», как он сам однажды назвал себя.

Мост между религиями

Эту сторону его деятельности нам еще предстоит осмыслить, потому что не укладывается пока в голове, как такое вообще могло произойти в наше время. В вышедшей в 1994 году книге «Переступая порог надежды» Папа писал о том, что во многих мировых религиях содержатся «семена Слова» (semina verbi). Эта идея впоследствии нашла свое развитие в его действиях в отношении основных мировых религий.

Иоанн Павел II стал первым с апостольских времен Папой, который вошел в синагогу. Не только вошел, но молился в ней вместе с иудеями. Он прикоснулся к главной иудейской святыне – Стене Плача – и публично попросил прощения у евреев за Холокост. За время его понтификата между Ватиканом и Израилем были установлены дипломатические отношения. Находясь с визитом в Сирии, Папа молился вместе с муфтием (главой мусульман) этой страны в древней мечети Омейядов в Дамаске, став – опять-таки – первым Папой, вошедшим в мечеть. Иоанн Павел II восемь раз встречался с главой буддистов – Далай-Ламой XIV. Единственной Церковью, отказавшейся сделать хоть один шаг навстречу Папе, осталась, увы, Русская православная. Даже произнося слова соболезнования после смерти понтифика, Патриарх Алексий II обозначил свою позицию: «Надеюсь, что наступающий новый период в жизни Римско-католической церкви поможет обновить между нашими Церквами отношения взаимного уважения и братской христианской любви». А что же мешало сделать это раньше?

Но прислушаемся лучше к Генеральному секретарю ООН Кофи Аннану, назвавшему Папу «настоящим первооткрывателем в диалоге с другими религиями». Интересно, знает ли история еще хотя бы одного человека, сделавшего столько для устранения межрелигиозных противоречий, сколько сделал Иоанн Павел II?

Мост между эпохами

Александр Солженицын считает, что Папа «повлиял на ход всей мировой истории». Хочется верить, что это действительно так. Хочется верить, что не будет возврата к эпохе мелочного индивидуализма, страха и предрассудков, с которыми боролся Иоанн Павел II. Его понтификат пришелся не просто на стык двух веков и тысячелетий, а на стык двух эпох. Уходит в прошлое эпоха безнадежности, принявшей форму всеобщего цинизма. Идет новая эпоха, которой только предстоит дать название. Папа проповедовал надежду, он говорил о лучшем будущем для человека и человечества. Написанные им тексты, превосходящие по объему всю сумму документов предыдущих понтификов, полны присущей ему силы обновления традиции. «Будем все-таки надеяться, что красота спасет мир, как сказано у Достоевского!» – говорил Папа. Слыша эти слова, вспоминая Кароля Войтылу, Папу Римского Иоанна Павла II, хочется не только надеяться, но и сделать хоть что-то во имя новой эпохи, вернув тем самым малую толику любви, которой так щедро делился Понтифик. Его закон был простым: «Не бойтесь!»