Е.М. Крупеня

Доцент кафедры теории и истории государства и права, юридический институт ГБОУ ВО МГПУ (г. Москва), кандидат юридических на

Для теоретической юриспруденции понятие «функции права» – тема традиционная, описанная в разных плоскостях и с различных позиций. В этом можно легко убедиться, обратившись, например, к содержанию многообразных источников. Анализ даже небольшого количества учебной, учебно-методической, научной литературы убеждает в том, что тема функций права на протяжении продолжительного времени разрабатывается и продолжает оставаться в центре исследовательского внимания.

Это происходит, в том числе, благодаря плодотворным усилиям Т.Н. Радько – он признанный основатель данного направления в отечественной теоретической юриспруденции! Сущностные характеристики функций права развиваются и усилиями многочисленных учеников и последователей Тимофея Николаевича. Можно без преувеличения сказать, что в единстве опыта и новаторства в области теоретико-правовых разработок функций права сформировалась правовая школа, «незримый колледж» – коллектив единомышленников, прилагающих свои интеллектуальные усилия для исследования данного сюжета в общей теории государства и права. Поэтому вполне объяснимо то, что отечественная теоретическая юриспруденции накопила и располагает значительным теоретико-правовым материалом относительно такого идеального объекта исследований, каким являются функции права.

В современном научном дискурсе в области юриспруденции стало общим местом соотносить разработку того или иного вопроса, тем более, его теорию – частную по отношению к общей теории государства и права, с парадигмальными основаниями или парадигмой. По мнению ряда авторитетных зарубежных и отечественных ученых, развивающих своим научным творчеством концепцию американского историка науки Томаса Куна – именно он ввел в научный обиход понятие «парадигма» – стало широко распространенным, прежде всего, в естественных науках. Однако и гуманитарная исследовательская культура не осталась в стороне от «признания» парадигмы.

В современных науках гуманитарного и социального профиля и, в частности, и теоретической юриспруденции некоторые авторы парадигму аттестуют как исследовательскую стратегию, имеющую дальнесрочную перспективу и определяющую средства установления нового истинного теоретико-правового знания. В целом соглашаясь с таким определение научной парадигмы, предложенной Е.А. Войниканис, от себя добавим некоторые уточнения. В контексте достижений эпистимологии и философии науки представляется, что парадигма как исследовательская стратегия включает в цель – получение нового истинного знания об объекте теоретико-правового анализа или его сегменте; методы и средства – научно-исследовательский инструментарий; идейно-философские основания и принципы научного исследования.

Анализ содержания понятия «парадигма» в теоретико-правовом дискурсе вынуждает говорить о том, что различные исследовательские позиции во многом расходятся, но все же совпадают в одном. А именно в том, что непременным элементом парадигмы является тип понимания права и связанного с ним государства. По-другому: тип доктринального мировоззрения. С таким утверждением стоит согласиться, тем более, что тип правопонимания (понимания сущности права и связанного с ним государства) содержит в себе и соответствующий инструментарий для полного и всестороннего исследования объекта теоретической юриспруденции, в зависимость от которого поставлены и результаты научного поиска, его итоги по рациональному описанию и объяснению государственно-правовой жизни общества (или ее сегмента).

При этом стоит принять во внимание и постоянно иметь в виду, что по вопросу о понимании сущности права в специальной литературе фиксируется непреодолимый в условиях современной науки плюрализм мнений. Многообразие исследовательских подходов и точек зрения по вопросу о сущности права объяснятся как объективными причинами, так и субъективными условиями. В своем единстве они выступают теми фактории, которые определяют перспективу существования права в обществе и его дальнейшего развития. В связи с этим академик Г.В. Мальцев справедливо замечал, что «юридическая мысль, судя по всему, обречена на бесконечный поиск определения права, побуждаемая к этому практической необходимостью построить правопорядок на фундаменте как можно более надежных, четких и полных знаний о его сущности, предмете правового регулирования. С одной стороны, постоянная неудовлетворенность достигнутым уровнем юридических знаний, вечно актуальные ощущения неполноты права, желание его усовершенствовать, а с другой – возрастающее вместе с опытом понимание относительности результатов, добываемых юридической мыслью, ограниченного и переходящего характера выводов, в «истинность» которых люди уже успели поверить».

В контексте темы, вынесенной в название настоящего раздела работы, стоит особо отметить принципиальный, а не второстепенный момент. А именно: понимание сущности функций права, а в последующем и создание научно обоснованной их типологии – сложной классификации, которая конструируется на основе того или иного существенного признака изучаемого явления и, тем самым, способствует получению полной и всесторонней научной информации о нем, поставлены в зависимость от решения вопроса о сущности права.

В этом легко убедиться, обратившись к существующим в науке наработкам по данному вопросу.

Выше уже было отмечено, что значительный вклад в разработку теории функций права внес Т.Н. Радько. Исследовательская позиция признанного в корпорации теоретиков права эксперта привлекает внимание и вынуждает пристальнее к себе присмотреться по ряду причин.

Прежде всего, для анализа, претендующего на статус теоретикоправового исследования, принципиально важно уяснить, как понимает маститый ученый сущность функций права – его устойчивые характеристики, которые фиксируются при формулировании определения самого понятия.

В части конструирования дефиниции профессор Радько Т.Н. выражает солидарную позицию с подходом, который можно считать устоявшимся в теоретическом правоведении, так называемым «общим местом». В общей теории государства и права под функциями права признается динамическая характеристика права как социального явления, основные направления воздействия права на общественные отношения. «Функции права, пишет Т.Н. Радько, – это проявление его имманентных, специфических свойств, вытекающих из его качественной самостоятельности как социального феномена».

Исследовательская позиция маститого ученого – а она формируется на прочном фундаменте теоретических знаний о правовом воздействии и его связях с правовым регулированием и реализацией права, о его задачах и др. – проявляется в том, что в процессе теоретического освоения феномена функций права, научный интерес концентрируется на собственно правовой материи. Известно, что для номинации такого единства правовых норм в юриспруденции используется термин «система права». Отсюда и убеждение исследователя в том, что функции права существуют не изолировано друг от друга, но только в единстве свойств и их проявлений на уровне системы и ее элементов и компонентов (нормы, институты, отрасли)..

Полагаем важным отметить, что Тимофей Николаевич представил детальный анализ видов функций права, конкретизируя, тем самым, его характерологические черты. Принимая это во внимание, подчеркнем, что ученый в рамках предложенной им классификации нюансировал представления о типах и видах функций. В интерпретации Т.А. Радько все многообразие функций права можно разделить на общесоциальные и собственно юридические. На основании такого фактора тождества как степень их значимости в пределах каждого типа функции права подразделяются на два вида: основные и неосновные. И уже вслед за этим Т.Н. Радько описывает каждую из них.

Интерпретация основателя научного направления в области теории функций права вопроса о видах и содержании функций давно уже обрела

заслуженное признание. Действительно, право в обществе проявляет себя, действует или функционирует по-разному. Следовательно, и функций у права много и поэтому они, разумеется, нуждаются в описании – это важно для практики. Одновременно в научном плане не менее важно обобщение имеющейся информации с целью защитить ее от потерь при трансляции. Но вот, что не может не привлекать себе внимания, так это то, насколько всесторонне в концепции Т.Н. Радько представлено право в своем функционале. Такой широтой отличается далеко не каждая исследовательская позиция. Приведем для иллюстрации лишь один пример.

Не менее известный своими научными достижениями в области теории и методологии права В.М. Сырых, который известен теоретикоправовому дискурсу как специалист в области социологии права, разделяя позицию Т.А. Радько в отношении понимания сущности права, тем не менее, по вопросу о его функциях представляет иную модель объяснения. По мнению Владимира Михайловича право – это система общеобязательных правил поведения, которые устанавливаются государством и охраняются им от нарушения. При этом профессор Сырых В.М. признает за правом лишь три социальные функции: регулятивную, охранительную, воспитательную.

Не требуется больших интеллектуальных усилий, чтобы заметить, что приведенные выше авторские позиции относительно понимания функций права и их классификация сформировались в рамках юридического позитивизма (нормативизма и социологического позитивизма). Количество авторских версий, которые функции права выводят из понимания его сущности, аналогичного изложенным авторским позициям, можно множить и дальше. Не секрет, что позитивизм (легизм) по-прежнему сохраняет свои лидирующие позиции в теоретико-правовом дискурсе современной России, что находит свое объяснение востребованностью в сфере слоившейся практики и современными тенденциями ее развития. Однако прервемся, чтобы вернуться к анализу интересующей нас проблемы, и подчеркнем следующее.

Отдавая дать глубокого уважения исследователям, которые разрабатывали теорию функций права, ориентируясь на познавательные ресурсы юридического позитивизма с его основным инструментом – правовой догматикой, тем не менее, отметим следующее.

Представляется, что определенные перспективы для дальнейшей теоретико-правовой разработки такого идеального объекта теоретической юриспруденции как функции права имеет исследовательская программа, которая формируется в рамках неклассической научной парадигмы. Такое утверждение обосновывается, в частности, имеющимися философско-правовыми разработками эволюционной динамики парадигм и философско – правового мышления. Они убедительно показывают, что существуют закономерности движения от классической рационалистичной парадигмы с ее единой методологией и тенденцией к универсализации полученных выводов к «неклассической парадигме, предполагающей многомерное понимание права и методологический плюрализм».

Своевременность исследования проблемных вопросов функций права с использованием методологических установок и инструментов неклассической научной рациональности поддерживается несколькими моментами.

В современной юриспруденции все в большей степени проявляется неспособность позитивистского мировоззрения адекватно и всесторонне объяснить многообразие государственно-правовых явлений, процессов и состояний. В этой связи эвристическую привлекательность приобретают непозитивиские исследовательские программы и адекватные им методы, которые объективировались в современных условиях развития научной рациональности, именуемой различно: неклассика, постнеклассики или постмодерна.

Складывающаяся в рамках неклассической парадигмы методология демонстрирует продуктивность широкого использования знаний философского, социологического, психологического, культурологического, политологического плана для решения сугубо юридической проблемы – действенности, т. е. функционирования права в социальном пространстве. Такой подход в области теоретико-правовых исследований, думается, имеет определенные перспективы. Они состоят в том, что благодаря «трансляции концептуальных средств и методов из одной дисциплины в другую можно сформировать действительно новое юридическое знание. Целый ряд перспективных направлений в науке возник как раз за счет такого рода междисциплинарной трансляции» .

Сегодня уже очевидно, что юриспруденция не может оставаться в стороне не только от сугубо научных, академических проблем, но и от актуальных социальных процессов, необходимости адекватно отвечать на вызовы глобального мира и др.

Принимая во внимание изложенное выше, позволим себе с большой долей вероятности предположить, что в процессе теоретико-правового исследования сущностных характеристик функций права полно и всесторонне они могут быть раскрыты в контексте той аналитической установки, которая исходит из полимодальности самого права.

В связи с этим обращает на себя внимание позиция Л.С. Мамута. Маститый ученый, признанный в области теоретико-правового анализа и философии права эксперт справедливо заметил, что право «как непременная часть определенной социальной реальности полимодально, полиморфно, т. е. складывается из ряда взаимозависимых величин, среди которой нет доминантной. Он (этот ряд независимых величин) образуется совокупностью состояний, из которых и возникает (а возникнув, бытийствует) часть определенной социальной реальности, именуемой правом».

Перспективной в эвристическом плане для настоящего исследования является модель понимания права, предложенная академиком Г.В. Мальцевым. Представляется, что будет не лишним, а вполне оправданным остановиться на ней несколько подробнее, тем более что данный подход коррелирует позиции Л.С. Мамута.

Геннадий Васильевич анализирует право, прежде всего, в контексте социокультурной регулятивной системы общества, которая задает праву родовые свойства и характеристики социально-культурного комплекса – «единство норм, отношений, идей, определяющих характер и направление человеческой деятельности через формирование поведенческих стереотипов». Это фундаментальное основание, которое едва ли можно подвергнуть сколько-нибудь аргументированной критике, привело к тому, что исследовательская позиция ученого получила наименование социократической теории права.

Эвристическую привлекательность для настоящей темы представляют предлагаемые Г.В. Мальцевым онтологические характеристики права как необходимого продукта общества, органично вплетенного в ткань общественных связей и взаимозависимостей, придающих праву общие, родовые признаки. Наряду с ними (право как часть регулятивной системы общества, представленной нормами, отношениями и ценностями), право обладает рядом видовых, характерных только для него признаков. Их суть выражается в том, что право предстает как официальный, поддерживаемый ресурсами государственной власти регулятор. Г.В. Мальцев вполне резонно отмечал в своем известном труде «Социальные основания права» следующее. Право «имеет сложное онтологическое строение, включающее в себя разнообразные элементы – предметную и умопостигаемую реальность, нормы и факты, материальные и идеальные комплексы явлений».

Социологический подход к пониманию права позволяет обоснованно утверждать, что право – элемент социальной системы, который находится в «плену» взаимообратных связей с обществом. Принимая во внимание данное аксиоматическое утверждение, заметим, что наиболее важной и сложной проблемой в описании и познании права становится вопрос правового бытия человека, личности (гражданина) – социокультурной переменной и первичной, не поддающейся дальнейшему элиминированию части «великого коллективного целого», субстанциональной основы сложно организованного общества и государства. Очевидно, что вне человека правовая реальность существовать не может. Этим объясняется потребность в скорейшем разрешении наукой проблемы гуманитарного оправдания правовой реальности общества.

Наряду с этим едва ли стоит игнорировать то, что в современном научном дискурсе заметно возросла роль концептуального мышления и широких социальных обобщений в связи с выдвижением Человека в качестве центральной проблемы исследований, обусловленных неклассической методологией. Антропологический «поворот» изменил представления о научном знании, способах его представления, средствах разработки и т. п. В современных условиях изучение государства и иных субъектов права нуждается в более широком исследовательском подходе, привлечении культурологических, социально-психологических, аксиологических и т. п. методов, т. е. в комплексном освещении.

Стало очевидным, что теоретическая юриспруденция испытывает настоятельную потребность в том, чтобы прояснить человекоразмерность права как общественного (публичного) института, показать зависимость его сущности и функций от социально-гуманитарных, психолого-правовых и духовно-нравственных влияний, обосновать его гуманитарное оправдание. Это вносит свой вклад в научные разработки, посвященные поискам человеческой самости, которая занимает антропологов, философов (экзистенциалистов, постструктуралистов, постмодернистов), культурологов, других представителей научного цеха и, разумеется, правоведов.

Отрадно, что юридическая наука, неустанно выверяя и расширяя границы изведанного, не отрекается при этом от познания существа генетических связей права с человеком, в зависимость от которого поставлены не только «работа» права в обществе, его функции, но само его существование. Поэтому, безусловно, прав академик Г.В. Мальцев, который обратил внимание на то, что «полная и неискаженная картина правового регулирования в обществе может быть составлена на основе познавательного материала, добытого на основе научного, нормативного и ценностного постижения юридической действительности».

Из посылки о праве, которое имеет сложную онтологию, включающую в себя помимо предметно-постягаемых сегментов и те, которые не могут быть описаны и изучены средствами классической науки, следует логически обоснованное утверждение о следующем.

Во-первых, право функционирует, т. е. действует, проявляя свою сущность как регулятор общественных отношений на каждом модусе своего бытия (нормативном, правореализационном, ценностно-идеологическом) и делает это по-разному; во-вторых, типология функций права как действие собственно правовой материи (системы права) может быть дополнена и другими функциями, которые раскрывают его онтологические характеристики на правореализационном и ценностно-идеологическом уровнях.

Выскажемся об этом подробнее.

Так, в отношении нормативного сегмента права, характеризующим право в статике сохраняет свою актуальность классификация, предложенная профессором Т.Н. Радько. На основании такого принципа неклассической методологии как внутриотраслевая (юриспруденция) интеграция, следует бережно относится к опыту маститого ученого в отношении функций права в следующем. Безусловно прав Т.Н. Радько, постулируя, что, во-первых, праву присуще функции как системному образование (нормативной системе); во-вторых, что функции права как системы существуют не изолировано друг от друга, но только в единстве своих проявлений и свойств; в – третьих, как система право продуцирует такие функции, которые свойственны всем отраслям права (общеправовые), свойственные смежным отраслям права (межотраслевые), отраслевые, реализуемые на уровне института права и на уровне нормы права.

Востребованным и для теоретической юриспруденции, и для практики, думается, окажется и предложенный Т.Н. Радько подход при характеристике собственно-юридических функций права, в частности, охранительной.

Тем не менее, как уже было отмечено выше, право существует не только на своем нормативном уровне, а его онтологические характеристики не ограничиваются системой правовых норм. Это тем более важно иметь в виду, что сама эта система норм являются результатом творчества людей, поддерживающих своими суммарными усилиями функциональную достаточность правотворческих институтов государства.

Право бытийсвует (в терминологии Л. С. Мамута) и на уровне правоотношений, которые в своем единстве формируют правовую практику общества, созидая его правовой сегмент.

Едва ли можно аргументированно оспорить или поставить под сомнение известный специалистам в области теории государства и права тезис о том, что правоотношения конкретизируют действие правовых норм благодаря субъектам, выступающих в личном качестве. Поэтому при размышлениях о функциях права важно помнить и постоянно иметь в виду следующее. Право функциорирует, действует в обществе, поддерживает собственную идентичность в качестве социального явления благодаря деятельности людей. В подтверждение сказанному обратимся к авторитету российского энциклопедиста права дореволюционного периода Н.М Коркунова и приведем пространную выдержку из работы «Лекции по общей теории государства и права». В этом труде находим следующую мысль Н.М Коркунова: «Право не есть, подобно, так называемым физическим, природным силам, нечто существующее помимо действий человека, нечто объективно ему противополагаемое. Напротив, это есть порядок, установленный самими людьми для себя. Подчиняется ли в своей деятельности человек закону причинности или действует свободно, произвольно, – в данном вопросе это безразлично. Как бы то ни было по закону причинности и по закону свободы все же создается не помимо, а напротив, не иначе, как через деятельность человека, через его посредство».

Переосмысливая теорию функция права в контексте неклассической исследовательской парадигмы и адекватной ей методологии, важно осуществлять прямую корреляцию между функциями права и правомерной активностью субъектов, прежде всего, индивидуальных субъектов права, обладающих различными публичными статусами (рядового гражданина, специальным или компетенционным статусом). Такой подход позволяет функции права – его динамическую характеристику – описать и объяснить с позиции человеческого измерения.

При этом человек – центр правовой системы общества – презентуется как правовое существо, т. е. феномен, которому черты права присущи имманентно, для которого «правовое бытие является всеобъемлющим и самодостаточным». Как верно заметил В.П. Малахов, «единственно возможным условием для объяснения факта понимания права может быть только признание человека правовым существом, включенным в правовую жизнь, пребывающим, бытующим в ней, органичным ей».

В этой связи, представляется, что определенный вклад в развитие теории фикций права и их классификации в рамках неклассической парадигмы может внести теория правомерной деятельности (публично-правовой активности) субъектов публичных статусов: общегражданского и специального (компетенционного).

По мнению автора публично-правовая активность – это свойство субъектов действовать энергично, целенаправленно и избирательно в рамках имеющихся субъективных прав и юридических обязанностей в целях обеспечения и защиты прав и свобод человека, иных правовых ценностей, а также в целях формирования собственной личности, своих взглядов и установок. Интенсивность проявления публично-правовой активности может варьировать от высокой («борьбы») до низкой степени (осуществление прав, исполнение обязанностей). Ценность публично-правовой активности состоит в том, что она связывает, трансформирует нормативный уровень публичных статусов в эмпирический уровень – правовые отношения и правопорядок на основе ценностей права и прав человека (т. е. в правопорядок органического типа).

Экстраполируя изложенное выше на предмет настоящего исследования, подчеркнем следующее. В теоретико-методологическом плане особую значимость обретает то, что одна из наиболее актуальных в теоретической юриспруденции современности проблема действенности права – его функций «поставлена» в зависимость от человека как субъекта, активно реализующего свои статусы в разных сферах общественной жизни, и прежде всего, публичной. Поэтому инструментом действенности права, его социального функционала становится публично-правовая активность обладателей публичных юридических статусов.

В рамках неклассической, ориентированной на человека методологии (человкоцентризм) теория функций права может перейти на иной уровень благодаря роли личности в истории общества и государства – деликатного момента в обществознании, который в недалекие времена нашей науки если и не замалчивался, то значительно «сглаживался». Вместе с тем жизнь доказала, и продолжает это делать, что роль рядового обладателя статуса гражданина государства в истории вообще заметна, а роль агента государства – гражданина, обладающего компетенцинной правосубъектнстью, – может существенно повлиять на ее судьбу.

Принимая во внимание то, что публично-правовой активности присущи ряд функции в процессе регулирования (регулятивная функция конкретизируется нонконформисткой и управленческой) различных сторон общественной жизни, можно обоснованно утверждать, что на уровне правовой практики праву свойственны аналогичные функции. В своем единстве они легализуют и легитимируют правопорядок органического типа. В этой связи к общеизвестной типологии социальных функций права – доминирующей выступает регулятивная функция – в контексте теории статусного публичного права и публично-правовой активности субъектов можно добавить такие функции как: легитимирующая, управленческая, нонконформитская.

Еще одним уровнем существования права как социального явления, обладающего сложной онтологической структурой, выступает уровень ценностно – идеологический. Авторитетный отечественный эксперт в области теоретико-правового анализа Г.В. Мальцев настоятельно призывал коллег по научному цеху перестать «стыдится того, что право всегда было, есть и будет специфической идеологией, за которой стоят интересы различных социальных сил, именно это и делает его предметов, так называемой борьбы за право».

Оценивая различные подходы, сложившиеся в отечественном научном дискурсе в отношении функций права в духовной сфере социума, заметим коротко следующее.

Прежде всего, согласимся с теми авторами, которые справедливо отмечают, что право выполняет воспитательную функцию. Добавим лишь, что это функция права реализуется благодаря механизмам интериоризации (восприятие) и экстериоризации (распространения) правосознанием содержащейся в правовых нормах информации о возможном, должном, желательном или запретном, а потому подлежащим вытеснению из социального пространства поведению. Думается, что логически правильнее было бы говорить о том, что воспитательная функция права состоит в том, что правовая информация может оказать и оказывает влияние на формирование мотивов правомерного поведения. Это, во-первых. А, во-вторых, поскольку мотивация правомерного поведения субъекта связана с его правосознанием, постольку воспитательная функция права едва ли может мыслиться вне контекста правосознания индивида.

Данный аспект анализируемого вопроса еще раз позволяет актуализировать проблему функций права и их детерминанта – правомерного поведения субъекта, образ которого формируется благодаря активности структур правосознания человека: правовой идеологии и правовой психологии.

Анализ функций права в контексте неклассической методологии актуализирует исследование сложного механизма социально-психологического действия права – его первый уровень представлен уровнем самореализации права и предполагает включенность правосознания человека. Точнее: психологического аспекта действия права, его функций. Актуальность этой проблематики трудно переоценить, а поэтому стоит признать правоту утверждения Г.В. Мальцева, который на этот счет высказывал мысль о том, что «юристы, как правило, располагают достаточной суммой фактов, объяснению которых и посвящают свое творчество, подробно восстанавливая ход событий, прогнозируя некоторые государственно-правовые процессы и явления на основе специального научного исследования. А вот объяснить мотивы, побудительные причины, движущие как рядовыми гражданами, так и теми, в ком персонифицируется государственная власть на всех ее уровнях… С этим в нашей науке дело обстоит сложнее».

Тем не менее, едва ли можно оставить без внимания и тот факт, что право является важным социальным институтом, в терминологии Л.И. Спиридонова и его ученика и наиболее последовательного продолжателя и сторонника И.Л. Честнова – генеральная функция общества. Как сегмент регулятивной системы социума, формируемой в процессе исторического развития, как продукт культуры право фиксирует в себе ценности и передает их из поколения в поколение, благодаря оформлению в источниках права.

Поэтому прав Г.В. Мальцев, который отдельно выделял трансляционную функцию права, т. е. функцию фиксации и передачи правовых ценностей, которые фундируют правовую культуру общества.

Неклассическая методология в состоянии придать традиционным проблемам функций права, а так же смежным с ними понятиям «действие» права» и «реализации права» значительны импульс в контексте их социокультурной и субъективно-личностной обусловленности. Из чего логически следует, что прорывные решения проблемы функций права «ожидают» своего часа в области правовой культуры личности. Поскольку именно индивидуальная правовая культура гражданина позволит минимизировать крайние проявления системоцентристкого, подданнического типа политико-правовой культуры российского общества и сформированного ею на протяжении многовековой истории типа человека – обладателя патерналистко-инфантильного правосознания и крайне неразвитых индивидуальных качеств, подпитываемых правовым нигилизмом и обеспечит продвижение российского общества и государства в направлении правового идеала, закрепленного Конституцией РФ.

Представляется, что ценность неклассической методологии при исследовании функций права в том именно и состоит, что в процессе объяснения действенности права, ее инструмента, описания субъекта права, который выступают не абстрактным и отвлеченным понятием, а личностью, сформированной специфическими условиями политико-правовой культуры, гражданами – плоть от плоти именно российской культуры можно не только ставить вопрос «почему?» Но, что особенно важно, отвечать на него.

Оценивая эвристические перспективы неклассической парадигмы и методологии теоретико-правового анализа функций права, в заключении отметим лишь три принципиальных момента.

Во-первых, исследование функций права в рамках неклассической парадигмы и адекватной ей методологии, позволяют подвергнуть необходимой коррекции традиционную типологию функций права, их делении на социальные и специально-юридические – максимально соответствующие праву как нормативному регулятору общественных отношений, поддержанному ресурсами государства. В контексте неклассической методологии, детерминированной принципами научной междисциплинарности (меж– и внутриотраслевой) и человекоцентризма (субъектоцентризма) необходимо признать, что все функции права являются социальными, иных у права не существует.

Одновременно право как регулятивная система, обладающая своими специфическими характеристика, родовыми, специфическими признаками (связанность с государством, формальная определенность, обеспеченность, процессуальность и др.), в состоянии проявлять себя через производные (вторичные) функции.

Во-вторых, теория функций государства в контексте неклассической методологии позволяет уточнить и, в некоторых случаях, расширить перечень функций, особенно на правореализационном и ценностно – идеологическом уровнях. Думается, что для понимания функционала права значение имеют и такие функции как управленческая, легитимирующая, нонконформисткая, тарнсляционная и др.

В-третьих, все без исключения функции права и первичные, и производные реализуются только благодаря публично-правовой активности индивидуальных субъектов права.