Загадочные дети Этрурии

Анна Кривошеина, Илья Бузукашвили

 

Греки называли их тирренами, римляне – этрусками, сами себя они именовали расенами. Никто не знал и не знает до сих пор, кто они и откуда появились; известно лишь, что в VIII веке до н. э. этруски расселились на землях между реками Арно и Тибр – на территории нынешних итальянских областей Тоскана и Лацио.

Возможно, они были выходцами из Малой Азии, лидийцами. Но почему тогда их язык не принадлежит ни к одной из известных языковых групп?..

Возможно также, что этруски – это древнейшее коренное население Италии, не похожее на другие ни по языку, ни по обычаям. Но чем тогда объяснить внезапный взлет их культуры, великой и утонченной, самобытной, но не замкнутой в себе, открытой влияниям Египта и кельтов, греков и финикийцев? Почему и как между поселениями полуварварских италийских племен вдруг выросли величественные, хорошо укрепленные города-государства, о которых один путешественник написал: «Даже обломки внушительны настолько, что только песни и легенды могут сказать о них: город возводили богоподобные титаны»?.. Ни одна из существующих сегодня гипотез не дает ответа на все вопросы.

Этруски были первоклассными инженерами: они возводили великолепные храмы, мосты, сложнейшие ирригационные и дренажные сооружения. В их городах были проложены канализация, трубопроводы из терракоты, а города соединяли сети дорог. Они знали таинства превращения металлов, и тысячи шахт и плавилен располагались на их землях. Особенная черная керамика, золотые шлемы и канделябры, вазы и ювелирные украшения, отличавшиеся изяществом и изысканностью форм, а также тончайшей обработкой, демонстрировали, какой высоты достигало их искусство. Знаменитая Капитолийская волчица, символ Рима, – шедевр этрусских мастеров по металлу.

И вот уже 2000 лет ученые пытаются понять их язык. Из 11 ООО найденных этрусских надписей сегодня расшифровано лишь 150 слов! Прочитать тексты довольно легко: этруски использовали греческий алфавит, – но понять… Их язык не принадлежит ни к одной из известных ныне языковых групп – при этом в нем присутствуют элементы множества других языков. Попытки расшифровать надписи с помощью компьютеров как тайнопись, шифр тоже ни к чему не привели…

Найденные этрусские тексты – в основном эпитафии, все остальное по иронии судьбы погибло или было уничтожено. Сохранилось всего несколько развернутых текстов, самый длинный из них был написан на погребальных пеленах мумии, найденной в Египте. Почему он оказался там? И какое послание хранит?.. Существовали и труды античных авторов, описывавшие историю, обряды, знания этрусков, – и все они исчезли. Наверное, мы многое бы поняли, дойди до нас 20-томная «История этрусков» – труд римского императора и прекрасного историка Клавдия. Много лет этот труд по установленным дням в году, сменяя друг друга, оглашали чтецы в знаменитом Александрийском музеуме – крупнейшем научном центре, где работали многие выдающиеся люди того времени…

Как же появилась эта великая культура? И почему ушла в небытие? Ради чего жил этот загадочный народ? Какую миссию должен был исполнить?..

 

«Этрусская дисциплина»

Они считали себя потомками и наследниками самих богов. Как рассказывают их легенды, когда-то давным-давно этрускам явился бог Таг. Он возник на только что вспаханной борозде, прямо из-под земли в облике младенца, чтобы дать этрускам божественные каноны и обучить их искусству предвидения. Он знал все тайны природы и велел собравшимся вокруг него лукумонам – 12 великим правителям этого народа – записывать его рассказы. За один день Таг состарился, поседел и, исполнив свою миссию, ушел обратно в землю. Откровение записали слово в слово; позже его дополнила нимфа Вегойя, и свод древних знаний со временем стал «библией» жителей Этрурии.

На протяжении многих веков «Этрусская дисциплина» – так называлась эта книга законов, норм и правил – определяла взаимоотношения загадочного народа с богами. И хотя до нас дошли только ее фрагменты, по ним мы можем судить о взглядах этрусков на природу, человека и религию – три грани единой жизни.

В мире, верили они, ничто не происходит случайно; любое событие или природное явление есть лишь отражение того, что свершается на невидимых планах вселенной. Римский философ Сенека замечал: «Между нами, римлянами, и этрусками существует следующая разница: мы верим, что молнии обязаны своим происхождением столкновению облаков; они же, наоборот, считают, что это облака встречаются для того, чтобы произвести молнию.

Бронзовая модель бараньей печени. II век до н. э.

Бронзовые пластины сэтрускими письменами

Это изображение воина в шлеме с огромным гребнем, держащего в руках двойной топор, секиру, было найдено в захоронении, которое считают первым ярко выраженным этрусским погребением. Секира – очень древний символ: это свет, пробивающий тьму. Два ее лезвия указывали на то, что воин вел борьбу одновременно с тьмой вовне и тьмой внутри себя. Когда он одерживал окончательную победу, секира превращалась в факел – и воин мог уже осветить путь остальным. Этот символ был у этрусков одним из важнейших. Затем его унаследовал Рим

Веря в божественное происхождение всех вещей, они не считают, что события исполнены некоего смысла потому, что произошли; напротив, они происходят потому, что заключают в себе некое послание».

Одна из их священных книг называлась Ostentario, «Собрание чудес». Чудом этруски считали саму жизнь, во всех ее проявлениях, – и она всегда была больше, чем просто «жизнь».

 

Сакрализация жизни

По их представлениям все сущее было проявлением Божественной мысли в земном, двойственном по своей природе мире. Но поскольку все сотворенное неумолимо стремится к хаосу и, «разворачиваясь» в пространстве и времени, изначальный замысел Творца неизбежно искажается, необходимо вновь и вновь приводить сотворенный мир в порядок, восстанавливать его связь с Небом, с Создателем.

Тайны этой божественной науки знали жрецы этрусков. Чтобы ограничить власть хаоса и профанного, восстановить связи между землей и Небом, микрокосмом и макрокосмом, они приводили в гармонию земные объекты с движущимися по небу светилами. Так любое пространство – будь то город, или холм, или долина, любой участок земли, небесного свода либо внутренности жертвенного животного, – превращалось в священную территорию, «храм», «место Закона».

Чтобы наблюдать божественные знаки, жрец находил четыре основных точки горизонта и обозначал на земле крест с двумя главными осями – север – юг (кардо), восток – запад (декуманос). Затем он делил земной круг в шахматном порядке на 16 частей; считалось, что в каждой из них обитало свое божество. И по тому, в какой из «частей» пространства происходили знамения (куда попадали молнии, где пролетали птицы и т. д.), жрецы-авгуры определяли, кем из богов было послано предзнаменование и благоприятно ли оно.

Важное место в сакральной жизни этрусков занимало гадание на внутренностях жертвенных животных. Жрецы-гаруспики делали предсказания прежде всего по гладкой поверхности печени, но и другие органы – сердце, легкие и селезенка – помогали объяснить божественные знаки. О науке гаруспиков мало что известно. К счастью, в 1877 году была найдена бронзовая модель бараньей печени (служившая, вероятно, для обучения жрецов), также размеченная на участки, каждый из которых «принадлежал» определенному божеству. На одной стороне выпуклой поверхности печени имелось этрусское название Солнца, на другой – Луны: эти стороны обозначали дневную и ночную сферы, а вся печень целиком являлась своеобразной «схемой» неба, и форма каждой из ее частей раскрывала опытному глазу то, что замыслили боги.

Этруски глубоко понимали закон циклов, умели читать будущее и воспринимать знамения, рожденные непрерывным движением жизни во вселенной, где единственно верный путь – одновременно горизонтальный и вертикальный. И искусство гадания было тесно связано с необходимостью хранить вертикальную ось – чтобы жизнь не опускалась лишь в горизонтальное измерение, чтобы не разрушались границы миров, а священное время не подменялось профанным.

 

Жизнь и ритуал

Мир, в котором живут люди, постоянно сбивается с заданного Творцом ритма, повинуясь которому живет вся вселенная. Из-за этого происходят несчастья и бедствия, и всеобщие, и частные. Вновь найти вселенский ритм этрускам помогали ритуалы, повторявшие действия, которые боги совершали в самом начале времен, создавая мир. И потому вся жизнь этого народа была выстроена в соответствии с ритуалами. «Книги ритуалов», очень важная часть учения этрусков, содержали описание «календаря» праздников, церемоний и приношений, которые посвящались каждому божеству, – это была живая, постоянно обновлявшаяся часть древней магической традиции. Многочисленные упоминания даров, делавшихся божествам, свидетельствуют о том, что этруски не воспринимали богов как нечто далекое и недоступное, а между ними существовали узы сотрудничества и взаимопомощи.

 

Судьба человека

Человеческая жизнь делилась на 12 семилетних циклов – «недель». Каждая такая «неделя» приносила человеку новые возможности, ставила перед ним особые задачи; он получал дары от богов и мог обращаться к небожителям с просьбами. Когда заканчивался десятый цикл и человеку исполнялось 70 лет, он утрачивал право просить и получать от богов что бы то ни было. А в конце 12-й «недели», в 84 года, люди «выходили из своего духа», и им уже не нужны были знаки. Те же самые циклы, но более длительные, определяли жизнь городов, государств и целого человечества. Эта вера этрусков в расцвет и закат всего, что существует на земле, стала основанием для несправедливых обвинений их в пессимизме. На самом же деле очень многие древние народы верили, что человек и его судьба, как и судьба любого народа, тесно связаны с ритмами космоса и что надо всем властвует единый закон циклов. Он дает обновление через смерть, которая в действительности есть возвращение к истокам.

Жизнь для этрусков была коротким мгновением по сравнению с вечностью, которой человек принадлежал и к которой возвращался. Символическим выражением этих представлений было и то, что свои жилища и даже храмы этот древний народ строил из быстроразрушающихся материалов, а гробницы – из каменных блоков, переживших тысячелетия. Дома и храмы этруски украшали образами «пограничных» животных (чаще всего это была лошадь) – они связывали мир живых с миром мертвых и указывали умершим путь в иной мир. В Аквароссе некоторые дома были покрыты черепицей с изображениями (белыми на красном фоне) змей (стихия земли), коней (стихия воды) и аистов (стихия воздуха). Причем эти рисунки видны были только сверху, с «небес», а те, кто шел по улице, не замечали их.

Статуя Аполлона из Вейо

На фреске из «Гробницы охоты и рыбной ловли» (VI век до н. э.) нарисовано глубокое море, в котором плавают дельфины, и бездонное небо, где свободно парят мириады птиц; на скалах друг против друга изображены два человека: один готовится метнуть копье, другой ныряет в воду.

Небо символически представляет духовный мир, птицы – божественных существ. Волнующееся море – это мир становления, наш мир, двойственный и меняющийся, где все рождается и умирает.

Человек, прыгающий в воду, – это душа, в начале времен «упавшая» с небес в воды становления.

Правее видны дельфины, они то появляются, то исчезают – как человек, который рождается, умирает и вновь рождается, приобретая в каждом земном воплощении новый опыт. Рыбаки – это посвященные, «ловцы» душ, те, кто выводит их за пределы становления к духовному пробуждению. Они не погружаются в воду, но остаются на поверхности, поддерживаемые мудростью: на носу лодки – божественное око.

Наконец, в правой части фрески изображен пробужденный человек: он достиг твердой земли, острова, центра мира. Своим копьем он целится в птиц – став посвященным, он научился работать с архетипами и управлять силами природы.

О том, что происходило с человеком после смерти, рассказывали Libri fatales – до нас дошли лишь небольшие отрывки из этих книг, сохраненные разными римскими и христианскими авторами. Из них мы знаем, например, что этруски верили в загробный суд, который вершила крылатая богиня Вант, и поэтому клали в гробницу умершего «книгу жизни», чтобы богиня не была к нему слишком суровой.

 

На пороге бессмертия

В книге пророчеств нимфы Вегойи, повествующей о сути границ и последствиях нарушения закона, как заклинание, постоянно повторяются слова: «Сохраняйте границы».

Священные знания этрусков хранили великие лукумоны: именно они прокладывали на земле «священные границы», проводили божественные законы на землю – и тогда наступало «золотое время». У лукумонов были свои знаки власти и атрибуты, по которым их узнавали: золотая корона, секира, пурпурная кайма на одеянии, плащ, расшитый звездами, скипетр с изображением орла… Память о подобных королях-жрецах сохранилась в преданиях и кельтов, и майя, и шумеров, и египтян: с небольшой группой приближенных – своим «племенем» короли-жрецы приходили на земли, где уже жили племена, возможно некогда великие, и учреждали мистерии и таинства, передавали символы, закладывали основы новой цивилизации. Возможно, так в Италию пришли тиррены – легендарные «пираты» и «рыбаки» с древних фресок, владыки морей, – пришли с востока, где восходит Солнце, чтобы зажечь огонь западной цивилизации.

Этруски знали, что должны уйти. Но рядом рождался новый мир – будущий великий Рим. И лукумоны пришли в Рим с миром, когда это было еще маленькое поселение на холме. Они осушили болота и построили стены Вечного города, заложили Капитолийский храм, провели реформы и дали законы. В конце VI века до н. э. римляне изгнали этрусских царей и начали вести войны с их городами. В это же время этруски потерпели поражение от греков под Кумами, им нанесли тяжкий удар кельты… Но описание их поражений – лишь «внешний фон» совсем другой истории. Этруски долго готовились к уходу. Постепенно, с III века до н. э., они растворились среди нового, молодого народа, успев, однако, передать ему все, что должны были: магические знания, науки и искусства, законы. И подготовить новый золотой век человеческой истории.

 

Интересные факты

При гадании этруски обращали внимание на цвет и форму молнии, время и место, куда она ударила, ее последствия. Как рассказывают античные авторы, некоторые молнии «не советовали» приниматься за дело, другие посылались уже после того, как человек совершал что-то, и показывали, хорошим или плохим был его поступок. Особые молнии предназначались для того, кто ничего не делал и не намерен был делать, и являлись напоминанием, а иногда и прямой угрозой.

* * *

Число 12, связанное со знаками Зодиака, этруски почитали одним из самых важных. В их пантеоне было 12 «советующихся» богов, в их стране существовало 12 главных городов-государств, объединявшихся в духовный союз. Каждый год правители избирали главу союза, а во время военных походов передавали ему свои 12 топоров-секир, поручая общее командование. Заселяя новые земли – например, в Кампании или долине Пада, – этруски везде образовывали союзы 12 городов.

* * *

Согласно учению этрусков, человеческая история продлится 6000 «лет» (боги создали вселенную тоже за 6000 «лет»), и каждому народу предопределено свое число «веков». Этрускам было отмерено 10 «веков», Риму – 12. Начало и конец этих периодов могли определить лишь жрецы – по некоторым, известным только им приметам. Каждый «век» начинался с «золотого» времени, но постепенно из-за жадности и зависти людей, глухоты к предупреждениям, которые посылали боги: землетрясениям, бурям, наводнениям, – начинались страшные бедствия. Когда же своими страданиями и осознаниями люди искупляли прежнюю нечестивость, начинался век новый, и заново устанавливались связи с божественным.

 

Историческая роль Рима и проблемы современнности

X. А. Ливрага, основатель «Нового Акрополя»

Лекция

Когда говорят о Риме как об империи, как правило, утверждают, что его миссией была реконструкция, восстановление элементов эллинистической культуры в искусстве, литературе и науке. И это отчасти верно. Однако, если Древний Рим в каких-то своих элементах и наследует эллинизму, все же надо признать, что на древнем полуострове было много самобытного, делающего Рим уникальным явлением. Его корни идут не только от таких малоизвестных народов, как тирренцы или сабиняне, но и от одной из великих империй – империи этрусков. То, что сегодня мы не можем прочитать их древние трактаты, не дает нам основания отрицать влияние, которое этруски оказали на развитие других цивилизаций.

Я много путешествовал по Европе и всегда рассказываю своим ученикам, что в каждой стране есть нечто замечательное, достойное внимания; что в каждой стране можно увидеть следы в камне – будь то арка, стена, каменная плита – с глубоко человечным содержанием, которое сумел вложить в них Рим. Из раздробленного эллинского мира, из разделенного на части, фрагменты и течения мира Александра Рим сумел создать единое целое, соединить все. Он создал плавильную печь, в которой из разных металлов возник удивительный сплав – римская цивилизация. Сколько мы могли бы говорить о Риме, как много нам могут поведать эти древние камни! Во время одной экскурсии в местечко Сегобрига в Кастилии я увидел огромную расколотую мраморную плиту, на которой по-латыни было написано: «Смотри, о странник, здесь прошли легионы Августа. И помни, мы проходим быстро, подобно ветру». Сегодня цитируются лишь последние слова этой фразы, все остальное забыто. Но разве даже в этих словах не чувствуется нечто истинно римское, нечто великое? Разве в этих словах не слышится нечто от оракулов?

Вспомним одну легенду времен начала существования Рима, далекого 507 года до н. э., когда пала древняя монархия. Царь этрусков не смог взять приступом город, впоследствии названный Вечным, и подверг его осаде. Отважный римский юноша вместе с небольшой группой людей (сейчас их назвали бы «коммандос») попытался убить завоевателя. Но он ошибся, потому что некоторые приближенные этрусского царя были одеты лучше своего господина – сейчас этого, наверное, не бывает, но цари древности были царями не столько по одежде или регалиям, сколько благодаря своему авторитету и любви к своему народу, – и случилось так, что вместо правителя юноша убил его писца. Храбрец был пойман и на допросе сказал, что единственное его желание – убить царя. Его спросили: «Ну и сколько вас, желающих убить царя? Кто вы?» Юноша не отвечал. «Что ж, если не скажешь, мы будем держать твою руку в огне до тех пор, пока не заговоришь». Гай Муций Сцевола (так звали юношу) сам положил руку на огонь и держал ее, пока от руки не остались лишь обуглившиеся кости. И только тогда сказал царю: «Есть еще триста юношей, которые тоже поклялись убить тебя». – «Мы пришли, – сказал царь, – чтобы сражаться с людьми, а не с богами. Если таких, как ты, сотни, тогда нам лучше уйти».

Обратите внимание, что именно после этих событий появился символ – ладонь руки, который позднее стал символом Мира Августа (Pax Augusta). Что такое Мир Августа? И кем был Август? Давайте не будем обсуждать эту тему исключительно с точки зрения истории. Это можно прочитать в книгах или услышать на других лекциях. Но я философ. И я расскажу вам об Августе и о его «безумии», его чудесном «безумии». О «безумном» стремлении объединить народы – людей различных рас, убеждений, людей, говорящих на разных языках.

Давным-давно, две тысячи лет тому назад, Август был гражданином мира. Он построил алтарь – Ага Pads, Алтарь Мира. Алтарь с раскрытой ладонью, являющейся символом мира и согласия между всеми людьми. Он созвал правителей разных стран, представителей различных религий, всех и отовсюду, чтобы создать великое Государство, кровоточившее сердце которого должно было исцелиться. И он провозгласил Согласие как самое разумное, самое прекрасное, самое гуманное и самое естественное равенство. Что такое Согласие – Concordia? Чем оно было для Августа? Что такое римское Согласие? Для Августа оно означало то, что означает и само слово con-cordia, – «сердце с сердцем». Сегодня, пытаясь объединить людей на основе равенства, мы забываем, что одинаковое отталкивает друг друга, а противоположности притягиваются. Забываем, что за днем следует ночь, а за холодом – жара; забываем, что основой семьи является не связь мужчины с мужчиной или женщины с женщиной, а союз мужчины и женщины. Согласие Мира Августа было единством. Что получится, если мы захотим все уравнять, сделать одинаковым, если скажем, что эта картина такая же, как та, что столбы равны лампам или что светильники равны полу? Чтобы быть гармоничным, этот зал нуждается в разных предметах: ему нужны колонны, потолки, кресла, ковры, разные столы, нужна люстра, освещающая всех нас, нужен и этот красивый узор паркета. И Август это понял, Август открыл Согласие, не исключающее индивидуальности; Согласие, не подавляющее индивидуальность, не требующее, чтобы люди отказались от собственной силы, от того, что каждый несет в себе. И прежде всего, он дал возможность каждому жить с честью – с той древней честью, которая и сегодня присутствует в мире, но сокрыта от большинства глаз.

Единство, о котором мы говорим, было присуще даже рабам Рима. Во времена Августа один из городов был окружен варварами. Воины вышли на битву и были побеждены. В городе остались женщины, дети и рабы. Услышав о поражении, рабы обратились к своим госпожам: «Разрешите нам сражаться! Дайте нам оружие, дайте нам доспехи ваших мужей, и мы будем бороться». В это время катапульты забрасывали город посланиями: «Если этот город падет, женщины и дети будут предоставлены рабам, и рабы смогут ограбить дома и сжечь все, что захотят». Узнав об этом, рабы стали настаивать на своей просьбе и наконец получили разрешение. Вооружившись, они вышли на поле сражения и победили, а потом сложили в центре города большую пирамиду из оружия. Когда женщины спросили у них, почему они так поступили, рабы ответили: «Лучше быть рабами Рима, чем свободными в мире варваров».

Чему может научить нас это чувство чести, верность данному слову, которые в Риме были присущи даже рабам? Сегодня обещания ничего не значат. В те времена люди знали тайну силы данного слова. Вспомним того стража, охранявшего ворота Помпеи, который видел идущую с Везувия лаву, но остался на месте, так как не получил приказа оставить пост. Ему было приказано охранять ворота, и приказ не был отменен. Ему не было сказано: «Охраняй ворота от врагов, а не от лавы с Везувия». Ему сказали просто: «Охраняй ворота». И он остался там, перед воротами, с обуглившимися ногами, остался, встретив лаву с Везувия на своем посту. В истории Рима были люди, способные бросать вызов царям; рабы, бросавшие вызов целым армиям; стражи, которые не отступали перед грозной силой Природы. Откуда эта сила? Откуда эта мощь? Откуда этот идеал, каким являлся Рим?

Римские матроны

Император Август

Воины. Античный рельеф. Музей Римской цивилизации. Рим

Рим – это не город, не место. Рим – это центр, фокус, мощный источник, освещающий весь мир. Рим вобрал в себя все самое ценное, что было у других народов. Часто, говоря о Риме, его оценивают несправедливо. Говорят о развращении, об упадке. Конечно, было и это. Рим был сильно развращен, и он пал… Но почему пал Рим? Рим пал потому, что однажды был велик. Горе тем народам, у которых никогда не будет возможности пасть! Пасть может лишь тот, кто был велик. Несомненно, есть народы, которые умирают «детьми», умирают карликами. Они так и не смогли подняться, не смогли стать чем-то – и поэтому, естественно, не могли пасть. Говорят, что в Римской империи были бездны безнравственности. Да, это так. Но, с другой стороны, Рим имел высочайшие вершины чести и достоинства. Видели ли вы когда-нибудь горы, у которых есть пики, но нет склонов и пропастей?

В чем заключается наш Идеал, который мы называем Идеалом «Акрополя»? В стремлении опираться на самое лучшее, видеть вершины, а не пропасти. Мы стремимся вспоминать великих людей, а не карликов, помнить великие триумфы, а не поражения. У нас есть Идеал, корни которого уходят глубоко в землю и в память предков. Это Идеал великого мирового гражданства, при котором все люди могли бы быть римлянами не по происхождению, а благодаря высокому уровню культуры, нравственности, в силу глубокого чувства, которое нельзя почерпнуть из книг, ибо оно не относится к сфере интеллектуального.

Это такое же наследство, доставшееся нам от предков, как вода, как земля.

Иногда мы забываем, что можно учиться у природы. Мы изучаем историю по книгам. Но давайте учиться и у воды. Вода падает с высоких облаков, спускается с гор и неустанно движется к морю, удаленному иногда на тысячи и тысячи километров. И вода бежит, струится по скалистым горам, среди утесов, она течет, преодолевая препятствия, течет, сопровождаемая песней водопадов, течет, даря жизнь новым деревьям и сметая все препятствия. Свободная, она, вернувшись в море, снова испаряется, чтобы подняться к небу; и так она движется по кругу от жизни к смерти, от смерти к жизни.

Рим научил нас тому, что можно иметь Столицу Мира. Он научил нас, что все дороги ведут в Рим. Иными словами, все дороги могут привести к центру силы и духовности. Знаете ли вы, что на римских дорогах (как и на древних дорогах здесь, в Америке) первыми пропускали тех, кто возвращался из Рима, а не тех, кто шел в Рим? Ибо возвращавшиеся из Рима несли с собой дух великой Столицы, и люди уступали дорогу тем, кто нес в себе этот дух. Сегодня мы не уступаем дорогу тем, кто является носителем духовного; по правилам дорожного движения мы пропускаем тех, кто движется справа.

Мы живем в эпоху техники, но, друзья мои, техника же и убивает нас. Она позволяет нам путешествовать, общаться, но посмотрите: единственное, что усовершенствовалось, – это машины, но не люди. Человек, управляющий космическими аппаратами, не стал лучше тех, кто стоял у кормила римских кораблей. Расти должен сам человек. Он должен обрести самого себя. Поэтому мы предлагаем новый Гуманизм, несущий в себе нечто от Рима. Речь идет не о гуманизме, опирающемся на преходящие ценности, а о Гуманизме, корнями уходящем в глубь Истории; о Гуманизме, который основан на Согласии и дает возможность жить «сердце с сердцем». Это не интеллектуальное согласие, а единение сердец. Это Согласие, благодаря которому мы можем видеть брата и в человеке с другим цветом кожи, и в человеке другого вероисповедания, поскольку в нем также живет жажда созидания.

Вспомним старого Катона, который пахал землю, когда к нему пришли с вестью, что он должен занять трон. Он сказал: «Дайте мне закончить эту борозду. Правители уходят, а борозды остаются». Безусловно, сегодня мы считаем борозды маловажными, недооцениваем все то, что исходит из земли, все то, что обладает внутренней глубиной. Мы забыли, что именно в этой глубине заключается сила нашей цивилизации. В ней заключалась мощь латинского мира – не во власти машин, а в чести. Вы задавались вопросом, почему римский воин был так храбр, даже стоя лицом к лицу с противником, собирающимся его атаковать и превосходящим его по силам? Римский воин нес в себе дух Рима, он чувствовал себя частью Империи, частью возвышенной и сильной Идеи. Человек силен и велик настолько, насколько силен и велик Идеал, который он несет в душе. Человек, узнающий в другом своего брата, брата по Согласию, брата, с которым он может идти вместе, способен преодолеть все препятствия, выйти из всех кризисов.

Идеи Единства, Согласия, Духовной Силы – это идеи, которые не умирают. Эти идеи, посеянные или даже втоптанные в землю, снова прорастают, подобно семенам. Тот, кто сеет семена, обязательно увидит мириады новых, выросших в колосьях. Те, кто сеют идеи Гуманизма и Духовности, кто стремятся посеять чувство чести, которое оберегало Рим, сеют семена, и однажды в будущем они увидят поля с новыми колосьями и новыми семенами чести, новую силу, новую мощь.

Римский форум

Этому научил нас Рим. Он научил нас также, что первично не золото, а качество души. Рим показал, что мы можем преодолеть пропасти, построив мост на прочных опорах. Он убедил нас в том, что люди, которые кажутся сломленными, могут вновь обрести силу, позволяющую достичь любой цели. Рим научил нас силе Слова, божественной силе Слова, того Слова, о котором говорят все религии. Цицерон говорил, что Слово – это самая мощная из всех сил, что оно ведет армии, что перед его силой отступает мощь монархов. А что сказал Марк Аврелий, прибыв в Александрию, когда его приветствовали с поднятой рукой, как цезаря? Глядя на своих друзей, друзей по риторике, он сказал: «Мне бы больше понравилось, если бы вы просто обняли меня». Когда его спросили почему, он ответил: «Цезари приходят и уходят, а Риторика остается». Риторика, та Риторика, которую нам завещал Рим, – это Риторика триумфа и силы, это не обычная риторика.

Сегодня в мире, где мы живем, мы постоянно сталкиваемся с одной и той же проблемой. И это не проблема демократических или недемократических форм правления. Есть лишь одна форма в разных ее аспектах и окрасках – я называю ее «карликократией», «правлением карликов». Все стали карликами; одни говорят, что мир должен быть желтым, другие – что он должен быть зеленым, но все они – карлики. Если говорят об искусстве, то не ищут вдохновения у великих Мастеров Духа, не вдохновляются космическим Величием, не вдохновляются тем, что находится в Душе, тем, что Божественно. Говоря о политике, все сводят к массам; к людям относятся так, будто они пельмени в упаковке или шарики в коробке; все – карлики. Если речь идет о литературе или о поэзии, великих людей истории стараются представить мельче, чем они есть. С помощью психоанализа пытаются найти их слабости, жаждут любыми способами выявить их ошибки, недостатки, найти у великих темную, плохую сторону. Если говорят о святой Терезе Авильской, спрашивают, не было ли у нее фрустрировано либидо. Если говорят об Августе, утверждают, что он был великим Императором, но тело у него было слабое, и поскольку он не смог стать гладиатором, то вообразил… и т. д. и т. п. Я слышал, что снимается фильм о любовных похождениях Иисуса. Оказывается, некоторые считают, что Иисус передал человечеству свою доктрину Любви не потому, что нес в душе великую весть, а потому, что был охвачен мирской любовью и, не имея возможности реализовать это чувство, скажем так, ненароком приобщился к высоким материям. Это и есть то, что я называю карликократией, это как масса все пожирающих муравьев, это то, что принижает все и вся. Поэтому мы советуем молодым людям в «Акрополе» изучать Рим, ибо Рим имел много недостатков, но карликом он не был никогда. Римляне были гигантами, а их супруги – героинями, подобно той, которая спросила Юлия Цезаря, возвращавшегося из боевого похода: «О Цезарь, шестеро моих сыновей были в легионах. Скажи мне, что с ними?» Натянув поводья, Цезарь сказал: «Матрона, плохие вести. Скорблю, но твои сыновья погибли». На это матрона сказала: «Цезарь, я не спрашиваю, живы они или нет, я спрашиваю, исполнили ли они свой долг». – «Да, матрона, они исполнили свой долг. Они умерли как герои, умерли за своих Орлов, умерли за то, во что верили глубоко и искренне». Со слезами на глазах, но со светлым сердцем она повернулась к своим родным и рабам: «Идемте. Пусть сегодня вечером будет праздник, ибо сыновья мои погибли за родину». Такими были женщины Рима, такими были его мужчины, такой была их идея: они ощущали себя Орлом – символом Империи, который обладал силой подняться высоко над горизонтом, глядя вдаль.

Если вы отправитесь туда, то найдете следы величия, мудрые слова, остатки огромных стен. Это следы гиганта… Там прошел гигант, там прошел Рим.

Сантьяго, 1972 г.

 

Последний триумф императора

X. А. Ливрага, основатель «Нового Акрополя»

«Государство будет процветать, когда править будут философы, а правители станут заниматься философией» (Платон).

Эта фраза была одним из любимых высказываний императора Марка Аврелия – настоящего императора-философа, или, как сам он предпочитал, чтобы его называли, философа на троне.

Его конная статуя выполнена из бронзы, размеры ее несколько превышают натуральные. Обе части этого скульптурного изображения – фигуры всадника и взнузданного коня – полые, основа их сделана из бронзы. Вся статуя покрыта позолотой и весит более двух тысяч килограммов.

Создание ее относится, очевидно, ко второй половине II века н. э., примерно к 170 году. Эта статуя не разделила судьбу многих других, переплавленных в Средние века, лишь благодаря тому, что ее приняли за скульптуру Константина, первого императора, который принял христианство уже в зрелом возрасте. Впрочем, Константин продолжал исполнять функции великого понтифика и сохранил большую часть верований, унаследованных им от предков. Но если вспомнить, что всего лишь через 200 лет – два века спустя – Рим разграбили варвары и в это время стали вновь использоваться предметы, учения и верования, принадлежавшие древним языческим культам, если вспомнить, что все это происходило в атмосфере полного невежества и крайнего фанатизма, то ошибки подобного плана уже никого не удивят.

Девять лет назад скульптура покинула свое привычное место в Капитолии – она была снята с постамента эпохи Возрождения и отправлена на реставрацию. К тому времени позолоты на ней практически не осталось. Отчасти это объясняется чистым благоговением людей, которые на протяжении многих веков прикасались к статуе, считая, что это приносит городу удачу и процветание. Существовало поверье, что, пока цела скульптура, Риму ничто не угрожает, но стоит ей исчезнуть, как вместе с ней исчезнет и город и настанет конец света.

Автор этих строк четыре года назад имел возможность увидеть эту статую в Институте реставрации. Части статуи хранились отдельно друг от друга, их восстановлением занималась группа специалистов – весьма немногочисленная, испытывавшая острый недостаток технических средств и финансов, как это нередко бывает в средиземноморских странах. Впрочем, объем необходимых реставрационных работ оказался не очень велик, и при наличии нужных средств они могли быть выполнены гораздо быстрее – в течение нескольких месяцев. Окончание реставрации было приурочено к 12 апреля 1990 года. Парадоксально только то, что причиной этому послужило открытие чемпионата мира по футболу! Чемпионат привлек в Италию миллионы туристов – именно для них старались реставраторы.

Но за четыре года до этого спешить им было некуда… Я помню сваленные в беспорядке материалы и инструменты.

А те, кому это восстановление было доверено, проводили у скульптуры несколько часов в неделю. Даже неспециалисту с первого взгляда становилось ясно, что для восстановления статуи этого явно мало. В ответ на вопросы о сроках окончания реставрации любезные молодые люди, сопровождавшие меня по институту, пожимали плечами и с чисто итальянской беспечностью отвечали: «Примерно… Да кто знает!»

И вот в один из дней переменчивой римской весны, точнее, 12 апреля, без широкой огласки и особой торжественности обе части статуи были доставлены на прежнее место. Несколько полицейских машин и мотоциклистов охраны сопровождали два красных грузовика. Первый вез статую императора с вытянутой вперед рукой, опущенной ладонью вниз в римском приветствии, – жест, означающий одновременно и благословение.

И тут произошло чудо.

На пути следования процессии стали собираться люди, которые воодушевленно аплодировали и встречали появление статуи древним приветствием: «Аве, Император!» Над статуей кружил вертолет, обеспечивавший ее безопасность… Но эта предосторожность была явно излишней. Абсолютно все выражали свою любовь и глубокое почтение императору-философу. И хотя один из антифашистских законов Италии запрещает поднимать в приветствии правую руку с опущенной ладонью, тысячи людей в порыве, идущем из глубины души, именно этим жестом встречали статую императора. В этом порыве и в этом жесте не было ничего политического, и никому даже в голову не приходило связывать их с мрачными событиями Второй мировой войны. Просто жители Рима, так же как и почти 18 столетий назад, вдруг ощутили свою сопричастность новому триумфу императора. Сияющая в еще неярких лучах весеннего солнца простертая рука словно в последний раз благословляла заполнивших улицу людей. Народу было так много, что кортеж продвигался со скоростью пешехода. Движение, обычно интенсивное в эти утренние часы, было полностью парализовано. Но на этот раз многоголосье автомобильных гудков звучало не протестующе, а приветственно, и, наверное, никто из автомобилистов не сетовал на задержку, поскольку ее причиной была не обычная пробка. Водитель одного из автобусов со счастливой улыбкой сказал вездесущим репортерам: «Сердиться? Что вы! Разве можно сердиться на Императора?»

Апрель 1990 года. Возвращение статуи Марка Аврелия на Капитолий из лаборатории Центрального института реставрации

Колоссальную бронзовую статую всадника, словно бы слитого воедино со своим боевым конем, первоначально решили поместить в музей и закрыть колпаком из бронированного стекла. Но это решение вызвало неоднозначную реакцию многих. Известные деятели культуры, истории, ответственные чиновники, включая советника из Министерства по вопросам окружающей среды, выступали за то, чтобы статуя императора была поставлена на открытом месте у всех на виду – чтобы любой желающий мог прикоснуться к ней руками. В конечном итоге взяло верх мнение, что сильно загрязненный воздух может существенно повредить бронзу и особенно сохранившуюся местами позолоту.

Было предложено на старое место скульптуры поставить ее копию. Но никто в Италии пока не спешит изготавливать эту копию, и дальше разговоров дело не пошло. К тому же очень многие высказываются против замены реликвии подделкой. 20 апреля президент Италии Коссига посетил скульптуру императора в Капитолийском музее, где ей отныне суждено стоять.

Это событие, пробудившее интерес миллионов, показало, что в коллективном подсознании людей все еще сохранилось нечто загадочное, подлинное и удивительное, трогающее и объединяющее всех, и это «нечто» не следует оставлять без внимания. Кем же был в действительности этот император-философ?

Тот, кому суждено было стать императором, известным под именем Марк Аврелий, происходил из знатной римской семьи и родился в Риме в апреле 872 года от основания города, то есть примерно в 121 году н. э.

Согласно мифической истории, по материнской линии он был потомком царя салентийцев, а по отцу происходил от Нумы Помпилия. В шестилетнем возрасте от императора Адриана он получил титул всадника, и уже это было исключительным событием. Император даже хотел назначить его своим прямым наследником, но это оказалось невозможным, так как противоречило законам Рима: избранник был еще слишком молод. Итак, Адриан назначает своим наследником Антонина с условием, чтобы он, в свою очередь, передал власть Марку.

Его настоящее имя было Анний Вер. Означает оно «Истинный», «Справедливый»; а еще называли его Veris-simus – «Самый истинный», «Справедливейший» из рода Анниев. Император Адриан дает ему полное имя Марк Аврелий Антонин Вер.

Законы Древнего Рима разрешали цезарям передавать власть не физическим наследникам, а тем, кого они считали своими духовными преемниками. Усыновленный Антонином Пием Марк Аврелий учился у многих выдающихся философов, в том числе у стоика Аполлония. С раннего детства его жизнь протекала в императорском дворце. По преданиям, многое указывало на уготованное ему великое будущее. В числе прочих предзнаменований упоминается ритуальная игра, в которой юноши пытались набросить корону на голову гигантской фигуры бога Марса. Лишь брошенная Марком Аврелием корона удержалась на голове изваяния.

Посвященный во многие таинства, в том числе Элевсинские и Митры-Думузи, будущий император отличался простотой и строгостью нрава. Уже в ранней юности он нередко удивлял и тревожил своих близких, которые даже склонны были считать его серьезно больным. Он очень любил древние римские ритуальные традиции, а по своим взглядам и мировоззрению был очень близок к ученикам стоической школы. Он был блестящим оратором и диалектиком. В 161 году Марк Аврелий принял на себя заботу об империи и ответственность за ее дальнейшую судьбу, разделив эту ответственность с цезарем Луцием Вером, также приемным сыном Антонина Пия.

В то время Марку было около 40 лет. Его мудрость и ярко выраженная склонность к философии, которая была его призванием, помогли ему успешно править империей и справляться с обязанностями императора. Он провел необходимые юридические реформы, успешно руководил войском. Не страшась лишиться популярности, он изменил правила гладиаторских боев, сделав их менее жестокими; также он сражался против терроризма, который, усиливаясь на этнической и религиозной почве, становился для империи все более и более серьезной проблемой.

Его деятельность особенно благотворно сказывалась на восточных государствах, которым он вернул мир и процветание.

Избрание августом не изменило жизнь Марка Аврелия, который по-прежнему придерживался учений и советов стоиков и был крайне прост и воздержан во всем, отдавая предпочтение и уделяя много времени философским размышлениям. Это помогало ему не поддаваться предрассудкам своей эпохи, что и послужило для некоторых современных историков основанием считать его атеистом.

Конная статуя Марка Аврелия в Риме

В 139 году он женился на Фаустине, красивой, но распутной женщине. Философ не осуждал ее; напротив, он всегда выражал свою признательность за терпение и благосклонность, с которыми она слушала его стихи. Несмотря на то что ему приходилось подавлять восстания, то и дело вспыхивавшие на окраинах империи, и отражать многочисленные вторжения варваров, которые уже тогда начали подтачивать ее мощь – что в конечном итоге, несколько веков спустя, привело ее к падению, – Марк Аврелий никогда не терял хладнокровия. По свидетельству его советника Тимократа, жестокий недуг (рак печени?) причинял императору ужасные страдания, но он мужественно переносил их и несмотря ни на что обладал невероятной трудоспособностью. Много раз он получал право на триумфы – особые пышные торжества, которые, согласно специальным декретам римского сената, устраивались в его честь и во славу его военных побед.

На Марсовом поле была воздвигнута величественная мраморная колонна, увенчанная бронзовым скульптурным изображением императора; ее окружала огромная библиотека. На поверхности колонны по спирали были высечены сцены, запечатлевшие подвиги Марка Аврелия. Сейчас этот памятник находится на площади Колонна, перед зданием «Нового Акрополя» в Риме, и мне посчастливилось увидеть его внутри, подняться по древним ступеням, которые недавно были отреставрированы.

В эпоху Позднего средневековья христиане сбросили и переплавили статую Марка Аврелия, и сегодня колонну украшает заменившая ее статуя святого Петра.

Смерть императора была таинственной. Существует предположение, что он был отравлен неким слепцом, который предложил ему съесть яблоко, разрезанное отравленным ножом. Думается, что слепец действовал по приказу Коммода, сына Марка Аврелия, – тот имел основания предполагать, что завещание императора окажется не в его пользу, и спешил расправиться с отцом, прежде чем оно будет составлено. Смерть пришла к Марку Аврелию в местечке Сирмия, ныне Митровица, в окрестностях Вены. Императору было тогда почти 59 лет, шел 12-й год его правления.

Во время военной кампании, в походных шатрах, жертвуя часами ночного отдыха, он создавал подлинные шедевры философии морали и метафизики. Сохранилось

12 книг его воспоминаний, написанных на греческом языке, которые назывались «К себе самому». Сегодня они известны под названием «Размышления».

Говорят, что в императоре было заложено такое глубокое понятие чести, что, не имея средств на проведение одной из военных кампаний, он продал и заложил все, что принадлежало ему лично и его семье, включая драгоценности и одежду. Торги продолжались около двух месяцев – столь велики были его богатства, с которыми он не пожалел расстаться. Когда же средства были собраны, император с войском выступил в поход и вскоре одержал блистательную победу. Радость подданных и любовь их к императору были так велики, что они сумели вернуть ему значительную часть принадлежавших ему богатств. Мало кто получал подобные доказательства всеобщего поклонения и преданности. При этом Марк Аврелий по-прежнему был прост и неприхотлив в быту. Он мало спал, был умерен в еде и воздержан в прочих удовольствиях.

В своих «Размышлениях» он благодарит всех, кого знал, и, как в случае со своей супругой, упоминает лишь достоинства этих людей, сколь бы малы они ни были, и благородно умалчивает о недостатках. Из всех вдохновлявших его философов с особой теплотой он пишет об Эпиктете и Максиме – благодаря которому, пишет Марк Аврелий, он научился не позволять себе терять равновесие в тяжелых обстоятельствах и испытаниях, сохранять присутствие духа и чувство юмора в любой ситуации, чтобы не огорчать своих близких. Император также благодарит богов, ниспославших ему вдохновение, которого, как утверждает, он был недостоин, так как хотя и был императором, но повелевал лишь частью земли, а она, в свою очередь, была мельчайшим среди мириад небесных тел бесконечной Вселенной.

Он пишет, что не следует гневаться на людей, ибо многие из них просто не умеют отличать добро от зла, как слепой не может отличить белое от черного. Посему зло в человеке Марк Аврелий воспринимает как болезнь, как некое умственное расстройство, которое нужно пытаться лечить и исправлять собственным добрым примером, стремлением установить гармонию с богами и людьми. О философии он говорит, что это лучшая из существующих в нашем мире религий, ибо все таинственное обычно смущает только не закаленных духом. Он утверждает, что не следует ничего бояться, ибо «что может произойти с быком, что было бы не свойственно быку; или с пчелой, не свойственное ей; и что может случиться с человеком, кроме того, что было бы свойственно человеку?» Он считает, что ничто не исчезает, просто все постоянно изменяется согласно законам всеобщей гармонии. Ему принадлежат слова: «Познай себя; внутри тебя бьет источник добра, который не иссякнет, если непрестанно углублять его»; «Когда ты будешь умирать, пусть дух твой остается спокоен, ибо тот, кто будет сопровождать тебя, добр по природе. Он будет милостив к тебе».

Вот каким был ты, Философ на троне!

И граждане Рима, забывшие большую часть того, что ты завещал им, тем не менее, любят тебя и опять, как и много веков назад, воздают тебе почести.

Это твой последний и самый большой триумф.

Аве, Император!

 

Алтарь, которого нам не хватает

Вадим Карелин

В 29 году до н. э. в третий раз в римской истории были закрыты двери храма Януса: пришел конец продолжавшимся более ста лет гражданским войнам. Лишь пять коротких мирных периодов знал воинственный Рим в течение первых восьми веков своего существования, и три из них пришлись на время правления императора Августа.

Самого Августа трудно назвать пацифистом. Его путь наверх – это путь жесткого и бескомпромиссного политика. Усыновленный самим Цезарем, после его смерти он активно включился в борьбу за власть в Риме. Проявив чудеса политической дальновидности, в 43 году до н. э. создал триумвират вместе с Антонием и Лепидом, но уже к 31 году сумел устранить обоих конкурентов и добиться единодержавия. В 27 году он принял титул Августа (Возвышенного), положил начало новой форме правления (принципату) и вернул стране мир.

Что-то изменилось в Августе в это время: предметом его заботы стали не войны и расширение и без того огромной империи, а мир и культурное возрождение страны. Неизвестны подлинные причины изменений, произошедших в душе первого римского императора и, как сказал бы Платон, размягчивших ее. Некоторые историки склонны объяснять их влиянием Ливии, третьей и самой любимой супруги Августа, но нам важно не это.

Важно и удивительно то, что впервые в мировой истории в пантеоне богов, почитавшихся на общегосударственном уровне, появилась Пасис – богиня Мира, известная в Греции как Эйрена. Она изображалась молодой женщиной с оливковой ветвью, кадуцеем, колосьями и рогом изобилия. Именно ей в ознаменование мира, установленного им на земле, посвятил Август Алтарь Мира – Ага Pads. Алтарь был сооружен в Риме на Марсовом поле и освящен в 9 году н. э. Он представлял собой четыре мраморные стены без крыши, внутри на четырех колоннах стоял жертвенник. Шестиметровые стены алтаря были сплошь покрыты искусной резьбой – сценами из жизни основателей города Ромула и Рема, легендарного Энея, прародителя рода Юлиев и Августа, изображениями самого императора, членов его семьи и сенаторов, а также Матери-Земли. Растительный орнамент, украшавший алтарь, состоял из сплетенных листьев аканфа – растения, которым, согласно верованиям римлян, расцветет вся земля, когда на ней установится веселое и беззаботное правление бога Сатурна.

Но было бы наивным предполагать, что одного только декларативного обожествления мира было достаточно для того, чтобы объединить миллионы людей огромного государства. Людей, исповедовавших разные религии, принадлежавших к разным культурам, имевших разные традиции, разное образование, живших, в конце концов, на разных континентах. В свое время подобная задача стояла перед вторым римским царем – Нумой Помпилием. Тогда Нуме удалось объединить римлян и сабинян, враждовавших друг с другом, отвратив их взор от существовавших между ними различий и противоречий и обратив его к тому, что их объединяло. Нума разделил оба народа на цеха по профессиональному принципу и дал каждому цеху собственное божество – именно вокруг него сплотились люди. Нечто подобное предстояло сделать и Августу, но уже с огромной империей.

Алтарь Мира в Риме

Аллегория Мира. Фрагмент рельефа стены Алтаря Мира

Эней приносит жертву пенатам. Фрагмент рельефа стены Алтаря Мира

Что же сможет повести за собой и свободного гражданина, и раба, араба, египтянина и испанца, жреца Юпитера и последователя Ахурамазды? Что сможет стать таким объединяющим центром – идея, божество, человек, место? Есть ли вообще что-то, что будет святым для любого человека – независимо от его возраста, цвета кожи и религии, которую он исповедует? Август велик уже потому, что не побоялся задать себе этот вопрос и, обратившись к опыту древних, того же Нумы Помпилия, принять новые законы. «Новыми законами, введенными по моей инициативе, многие примеры древних, забытые уже нашим веком, я вернул, и сам многих дел примеры, достойные подражания, потомкам передал», – написал император в своих «Деяниях».

Центром столь необходимого объединения Август выбрал древнее понятие Конкордии – согласия. Но не формального согласия, а согласия сердца с сердцем (concor-dia – «с сердцем»). Согласия, объединяющего человеческие сердца. Согласия, объединяющего людей на основе универсальных ценностей. Август очистил от пыли времен и вновь вернул гражданам древние римские идеалы: fides – верность, pietas – благочестие, virtus – доблесть. И сделал это не на словах, а через лучшего посредника между идеалами и человеческими сердцами – культуру.

Время правления Августа называют «Золотым веком» Римского государства во многом благодаря возрождению поэзии, литературы и иных искусств, которым император покровительствовал лично. Он окружил себя писателями и художниками, понимая, какое огромное влияние может оказать искусство на настроение и образ мыслей римлян. И сам присутствовал на публичных чтениях новых произведений. Чаще всего они происходили у его близкого друга Мецената. Меценат привлекал в свой кружок самых талантливых писателей и поэтов; он был сказочно богат и щедро вознаграждал лучших. Возможно, не без его влияния Август стал уделять культуре и искусству столь большое внимание.

Храм Януса, воздвигнутый, по преданию, царем Нумой Помпилием, находился на римском Форуме. Он представлял собой две большие арки, соединенные поперечными стенами, с двумя дверями, находившимися друг против друга. Когда принималось решение об объявлении войны, царь или консул отпирал ключом тяжелые двойные дубовые двери храма, и перед Янусом под арками проходили вооруженные солдаты. Когда война заканчивалась, двери храма закрывались.

Храм Януса. Гравюра неизвестного художника. 1883

«Я принял Рим кирпичным и оставляю его белокаменным», – любил говорить император. Ведущим искусством при Августе была архитектура. Строительство приобрело грандиозные масштабы: повсюду прокладывались дороги, водопроводы, возводились мосты. В Риме был сооружен Форум Августа, отстроены целые кварталы.

Во имя Рима, его величия и его идеалов, столь простых и понятных сердцу любого гражданина, строились дворцы и храмы, писались картины и поэмы, создавались исторические произведения и делались жертвоприношения. Это было так просто и так глубоко по сути – жить благодаря согласию и во имя согласия.

В самой большой и самой воинственной империи без оружия был установлен мир. И раз в год благодарные римляне приходили на Марсово поле, чтобы принести жертву на Ага Pads, Алтаре Мира – Алтаре, которого нам так не хватает сегодня.