Весна: возрождение света

Антон Мусулин, президент ассоциации «Новый Акрополь» на Украине

Календарные обычаи и праздники появились в далекие времена. До наших дней они дошли лишь как элементы современных религий, но смысл и содержание их остались неизменными. Обычаи всех культур и цивилизаций отражали связь человека с космосом, с процессом сотворения мира и воплощения Божественного в пространстве-времени. Участвуя в обрядах, человек приобщался к истокам, к началам и причинам всего сущего. Таким образом каждый раз заново создавался мир и обновлялось время, и благодаря этому становилось возможным соединение и совпадение космического, земного и человеческого ритмов.

Годовой цикл. Год – это модель космического времени, микроцикл, повторяющий схему больших космических циклов. Год – это кольцо, соединяющее вечное и преходящее. Ход мирского времени, его однообразие и монотонность нарушаются периодами праздничного религиозного времени, позволяющими человеку возобновить воспоминания о духовных истоках мира и своих собственных.

В древности не существовало разрыва между мифологией и историей: как знаменитые исторические персонажи, так и общество в целом пытались подражать примеру своих мифических героев и богов, благодаря чему сами становились образцом моральных и гражданских добродетелей для последующих поколений.

Современный человек забыл, как можно выйти за пределы обычного исторического времени. Он воспринимает год как некое подобие линейки, позволяющее узнать, насколько далеко отстоит от сегодняшнего дня момент основания Рима, дата смерти Джордано Бруно, начало Первой мировой войны, и планировать что-то на будущее. Мы утратили способность ощущать несубстанциональное, мифическое, священное – то, что дает возможность осмыслить жизнь с точки зрения метафизических ценностей.

Год является моделью циклического движения жизни и символически, и практически. В течение года природа рождается, развивается и умирает, чтобы снова воскреснуть. То же самое происходит с коллективной жизнью общества, особенно в сфере земледелия. В течение года антропос и физис – человек и природа – повторяют путь Света, Солнца во времени. На Небе происходят сражения Света и Тьмы, и эти битвы отражаются на земле как времена года.

Человек традиционных обществ жил в постоянном контакте с природой и не отделял себя от нее. Природа была для него доброй матерью, матерью рождающей и матерью кормящей; Солнце было отцом, дающим тепло и огонь. Благодаря священному браку этих двух начал жизнь не прекращается. Когда Небо и Земля отдаляются друг от друга, жизнь покидает формы, уходит в глубину, а с их новыми поцелуями она снова возвращается: в начале весны первыми подснежниками, а в конце лета – гроздьями спелого винограда.

Священное и мирское. Небо и земля символизируют два аспекта нашей жизни: священное и мирское. Мирское включает в себя все обыденное, однообразное, дни и годы, исполненные забот о земном. Мирское время не имеет ни «разрывов», ни таинств, оно течет линейно и ведет от рождения к смерти. Оно не дает возможности выйти за рамки человеческого опыта, приобщиться к метафизическому, вневременному; к реальности, которая вечно остается юной. Мирская реальность подобна лесу или лабиринту, в котором легко заблудиться, где отсутствуют ориентиры и дороги, ведущие к определенной цели.

Hо кроме будней в нашей жизни есть и праздники, прерывающие обычное течение истории, позволяющие выйти за ее пределы и прожить мифическое, внеисторическое время. Праздник и сопровождающие его церемонии возвращают то время, когда Бог или боги создавали мир, когда они рождались, страдали и умирали на этой земле и своей жизнью подтверждали возможность спасения.

Во время праздников священная история воплощается здесь и сейчас – конечно, не через застолья, а благодаря определенному возвышенному состоянию души. В эти священные дни мы сопереживаем тому, что испытывали боги (солнечные герои) в течение своего земного существования. Радуясь и страдая вместе с ними, мы становимся подобными им, на какое-то время позволяем солнечному герою воплотиться в нашей душе, открываемся Небу, становимся способными воспринимать великое, священное, тайное. Во время праздников мы вспоминаем о той длинной дороге, которую предстоит пройти нашей душе, чтобы получить право на бессмертную жизнь. Поднимаясь на цыпочки, мы заглядываем в свое будущее.

Все подлинное произошло в доисторические времена благодаря действиям божественных сил. Все реально существующее задумано и создано Богом (Логосом); с точки зрения метафизики реальным является лишь то, что подобно божественному, изначальному, вневременному. Вот почему так важны праздники в жизни людей. Они повторяют важные события священной истории.

Повторение космогонии. О том, как начал свое существование мир, нам рассказывают мифы. Так, в христианской традиции важнейшие события жизни Иисуса Христа относятся к священной истории и доисторическим временам, так как, с точки зрения верующего, мир начал существовать после свершений, о которых повествуют Евангелия. До этого мир не существовал.

Отмечая Рождество, Пасху, рождение и смерть Иоанна Предтечи, христианин приобщается к началу времени, возвращается к истокам. С другой стороны, эти праздники сов падают с началом времен года. Таким образом, в вертикальной плоскости праздники связывают человека с Абсолютом, а в горизонтальной – с природой и ее циклами. Исполняя обряды, человек участвует в процессе развития и воссоздания порядка на земле и на Небе. Праздники делают для него близкими страдания и подвиги Матери-Земли, которую греки называли Деметрой, и солнечных героев, проходивших в своих странствиях через двенадцать областей неба. Христос, Дионис, Осирис, Кетцалькоатль, Гильгамеш – все они и многие другие живут в душах людей, совершая там, «внутри», свое путешествие, целью которого является возвращение до мой, воскресение из мертвых, обретение своего места на небе. У каждого человека есть своя звезда, и каждый мечтает о ней. Подобно Маленькому Принцу Экзюпери, мы знаем, что мы лишь странники на этой земле; в нас живут воспоминания о Небе.

Самые важные события священного времени соответствуют весеннему и осеннему равноденствиям и летнему и зимнему солнцестояниям. Зимнее солнцестояние у римлян отмечалось как день рождения Митры, Непобедимого Солнца. В Египте этот день был днем рождения Гора, а у древних славян – Сварога.

Первый день лета знаменует рождение Иоанна Предтечи, старого Солнца, света, который с каждым последующим днем становится все слабее, чтобы с наступлением осени покинуть этот мир. Осенью отмечается день усопших, а с весной традиционно связывается идея возобновления и духовного воскресения.

И в западной, и в восточной традициях зимнее и летнее солнцестояния считались временем, когда открываются двери между двумя мирами. На Востоке нисходящая часть года (лето-осень) называется Питрияна —Дорога Предков, а восходящая (зима-весна) – Деваяна, Дорога Богов.

Дороге Предков соответствует символика воды, так как речь идет о процессе погружения в физическую форму. Наша мирская жизнь подобна воде, которая стекает по старым руслам, не сопротивляясь земному притяжению, приспосабливается к окружающему миру. Крещение водой очищает лишь форму, но изнутри ничего не меняется.

Дорога Богов связана с идеей восхождения, личных усилий, сжигания всего тленного; это внутренняя трансмутация, благодаря которой душа становится подобной огню – несубстанциональной, но способной давать свет и тепло всему, что ее окружает.

Весна. Весна, как мы уже сказали, представляет собой рождение года, момент, когда огонь побеждает холод, а Свет – Тьму. Символически первый день весны – это точка, соединяющая небо, землю и подземный мир. Это момент воскресения света, а значит, и мифического солнечного героя, который в этот день после долгих испытаний и нисхождения в Аид приобретает право на вечную небесную жизнь.

У многих народов началом года считалась весна. Так, в Риме январь стал первым месяцем лишь со времен Юлия Цезаря – до того первым был март. Это подтверждают названия некоторых месяцев нашего календаря; так, «декабрь» происходит от корня «дека» («десять») – в древние времена он был десятым в году.

Весенние обряды и обычаи тесно связаны с началом земледельческих работ, с магией плодородия. Желание пробудить жизненные силы природы, дать им на целый год возможность проявиться отражено в обряде хождения по свежей траве, получившем название «хождение по весне».

Весна – это время окончания борьбы животворного и мертвящего начал в природе, прежде всего в растительном мире. Вечнозеленый Осирис, Персефона-колос, Василиса Прекрасная в конце концов побеждают смерть и обретают свободу. После пребывания в рабстве, в подземном мире они выходят на свет дня, а с ними и вся жизнь, которая до тех пор была заключена в холодном каменном дворце бога смерти и неподвижности.

Возвращение в Хаос. Чтобы стало возможным рождение чего-то нового, необходима смерть всего старого, отжившего свой срок. В конце года мир становится «дряхлым, изношенным». У якутов слова «мир» и «год» имеют од но и тоже значение, они говорят: «Мир прошел». В течение года мир рождается и умирает, конец года означает и конец мира, который с первым днем весны должен начать жить заново.

Смерть года и «изнашивание» мира сопровождаются праздниками, символизирующими возвращение к изначальному состоянию, к временам, когда все существовало лишь как возможность и все было возможным.

В Риме «концом времени» являлись Сатурналии, которые дошли до наших дней как Масленица или карнавал. Карнавал – это время шуток, веселья, пиршеств, маскарадов; время хаоса, где нет ни правил, ни порядка.

Карнавал – это период земной комедии, предшествующей космической драме и возрождению.

В течение карнавала мирское набирает силу, властвует во всей своей полноте, доходит до кульминации. Можно предположить, что песни, танцы, шутки, пиры и гулянья в масках первоначально имели ритуальный характер и что их роль состояла в том, чтобы, ускорив, изжить все то, что не имело возможности проявиться в течение упорядоченной части года.

Во многих странах карнавал был одновременно и временем осуждения всех грехов общества. В последние дни Масленицы происходил суд над Карнавалом —большой куклой, набитой соломой, с головой из тыквы или глиняного горшка, – которого «прокурор» обвинял во всех возможных грехах, совершенных конкретными людьми или жителями этой местности в истекшем году. И «прокурор», и «адвокат» посредством сатиры и иронии осуждали все то, что приводило к изнашиванию времени и нарушению порядка.

Особую роль в шуточном публичном оглашении грехов играли ряженые, шествия которых были широко распространены еще в прошлом веке. Ряженых охотно принимали, так как считалось, что они приносят благополучие. Им дарили подарки, немного денег, но чаще вино и съестное.

Во время карнавала все менялось. Мужчины переодевались женщинами, юные – стариками, представляющими предков и ушедший год; люди наряжались животными и даже нечистой силой – чертями и домовыми. Благодаря маскам участники карнавала становились неузнаваемыми, и это давало каждому возможность на несколько дней выйти за рамки социальных приличий, правил поведения, соблюдение которых позволяет человеку занимать определенное место в обществе.

Очищение. Непосредственно за карнавалом следовал период очищения, возвращения к священному. Это путь внутреннего уединения и самоотречения, благодаря которым становится возможно воссоздание мира. В большинстве космогоний Бог создает мир, принося себя в жертву. Началу года, а значит, и началу мира предшествует Хаос, Ночь времени и пробуждение Творца, который этот Хаос трансформирует в Космос. Так, на Востоке первый день года – это день сотворения мира Брахмой, а также день возвращения эпического героя Рамы в свою столицу после четырнадцати лет изгнания. В иудейской традиции возвращению на родину предшествуют сорок лет странствий, а в христианстве возобновлению завета между Богом и человечеством – сорок дней пребывания Спасителя в пустыне и его смерть.

Странствия, пустыня, уединение, нисхождение в подземный мир и страдания солнечного героя – все это соответствует периоду очищения. Чтобы подняться на новый виток спирали на пути восхождения к Небу, требуется освободиться от всего старого, материального и мирского. В последовательности «карнавал – очищение» можно узнать противопоставление преходящего и вечного, материи и духа. Соответствующие им церемонии и обычаи позволяют сопоставить эти два аспекта существования человека в мире. Участвуя в карнавале, человек становится полностью мирским, шутом и комедиантом, чтобы затем обновиться духовно посредством обрядов самоочищения. Для того чтобы очиститься, надо сначала пройти через грязь. Невозможно познать добро, не зная, что такое зло.

Если март обозначал начало года, возрождение жизни, то последний месяц года, февраль, был концом времени. У римлян это было время искупления грехов. Название этого месяца происходит от dies febriatus —«день очищения». В течение февраля происходило очищение и возобновление не только на индивидуальном, но и на коллективном уровне. Очистительный характер имели Луперкалии и Амбуралии, которые позднее были заменены праздником Очищения Марии и праздником свечей – Сретением.

Луперкалии отмечались в середине февраля на Палатинском холме, в волчьей пещере, символизирующей лоно земли. Земля порождает жизнь, и жизнь пребывает в ней до тех пор, пока не станет достаточно сильной, чтобы выйти на свет дня и начать свое существование. В волчьей пещере в мифические времена были воспитаны Ромул и Рем, основатели Вечного города, сыновья бога Марса и Реи Сильвии. Символом Марса, бога растительности и правителя марта, которому он и дал название, является волк. Вспомним также, что в Древней Греции Аполлона, открывающего дороги жизни и свету, называли солнечным волком. Церемонии и обряды, сопровождавшие этот праздник, играли очистительную роль на уровне государства в целом. Пройдя через Луперкалии, Рим рождался заново и вновь становился юным и сильным, как в те времена, когда под покровительством богов на земле появились его очертания.

Очищение, предшествующее началу весны, должно было быть полным. Для того, чтобы очистить и душу, и дом, и город, и поля, проводились совместное сжигание мусора, ритуальное умывание, освящение полей и домов, «омолаживание» цветами, возобновление хлеба и воды в доме, а также церемонии, призванные помочь земле «забеременеть» и дать богатый урожай. Довести процесс до логического конца – так как всегда остается то, что укрывается даже от самого внимательного взора, – был призван существовавший у многих народов обычай сжигания всех проявленных и непроявленных грехов, болезней и несчастий, перенесенных жрецом на соломенную куклу, олицетворяющую прошедший год. В Древнем Риме это была Анна Перенна, потом она превратилась или в Карнавал, или в Масленицу, или в Морену.

Масленица, персонифицированный праздник проводов зимы и встречи весны, – это персонаж, воплощающий и смерть, и плодородие, год ушедший и год наступающий. Подобно Янусу, он символизирует точку перехода, пропасть и мост над пропастью, пройти по которому могут лишь чистые, возродившиеся, так как в новом мире все должно соответствовать первым, безгрешным временам. Масленицу представляло соломенное чучело, одетое в тряпье, со сковородой в руках как знамением нового Солнца и нового хлеба. После гуляний, главным персонажем которых был Масленица, чучело хоронили, топили или сжигали, разбрасывая золу по полям (считалось, что она благотворна для будущего урожая).

После праздника убитой зимы закликали весну. Народ пел веснянки – гимны Ладе, матери Солнца, – водил хороводы, обращаясь к звездам и Луне. Благодать не приходит сама на землю. Жизнь необходимо призвать, закликать. И как Лада – новое Солнце – спускается на землю в образе кукушки, чтобы возвестить наступление весны, новое рождение, так и люди должны пойти навстречу солнечному ребенку. С этой целью по улицам селения водили козла с «песнями», посвященными Ладе и Лелю. В России этот обычай назывался «пролетье». Обряды и песни, как правило, сопровождали зажиганием священных огней, хороводами вокруг них, прыжками через костер. Огнями нагревалась земля, они помогали Солнцу исполнить его задачу. Тот же смысл – заклинания, призывания великого Пахаря Солнца, того, кто превратил первое болото в плодоносную почву, – имели обрядовая пахота и сеяние проса.

Приветствуя Солнце поднятыми к небу руками, древний человек молил о возвращении жизни как внешней, так и внутренней.

Время очищения – это время восстановления мира и согласия. Во многих христианских странах шестое воскресенье поста называется «Вербное воскресенье» или «День олив». Освящение ветвей вечного дерева символизирует, с одной стороны, возрождение природы, а с другой – возрождение дружбы и мира. Эти ветви бережно хранят – считается, что они обладают свойством охранять и защищать от всего дурного.

Вербное воскресенье связано с растительным миром. Во многих странах в этот день люди дарят друг другу цветы; существует ритуал умывания водой, настоянной на цветах и травах, которая символизирует живую воду, омолаживающую и очищающую. Необходимо, чтобы душа, подобно природе весной, расцвела и открылась лучам духовного Солнца.

Многие существующие сегодня обычаи имеют языческое происхождение и относятся к уже исчезнувшим культам и традициям. Ритуальное умывание и обрызгивание пучками травы или ветвями, смоченными в свежей воде или росе, являются, наверное, столь же древними, как и само человечество.

Великий пост – время не только очищения, но и поминовения предков. В Японии первый день весны называют срединным днем, другим берегом реки, разделяющей мир живых и мир усопших.

Конец времени знаменует и открытие дверей между мирами, что дает возможность душам покойных подняться в мир живых. В дни поста умершим приносили в дар сухие зерна, растительное масло, вино и мед, а главным угощением была каша из всех злаковых, сваренных вместе.

Этот период «времени без времени» дает также возможность предугадать будущее. Связь с миром иным проявлялась не только в поминальных обрядах, но часто включала в себя и гадания о будущем и выполнение определенных условий, которые давали возможность создать его. Кульминация ритуального очищения приходится на дни Страстной недели. Как правило, ее характеризуют строгий пост, часто ритуальное хлестание ветками, обновление хлебной закваски, которой затем пользовались весь год, прекращение всех полевых работ и большая уборка.

Возрождение. В течение последнего месяца года общество очищается от всех грехов, накопившихся за год, оно воскресает, становится способным обновить свою связь с созидающими силами природы. В результате этого восстанавливается изначальный порядок.

Обряды и символы этого периода говорят о начале, о становлении мира, о сотворении, которое нуждается в божественном вмешательстве, ибо лишь боги могут создать нечто подлинное. Поэтому с началом весны связаны идеи заключения священного брака, воскресения умершего героя (божества), нисхождения божества на землю и другие теофании и иерофании.

В Вавилоне в первый день весны отмечали праздник обручения Мардука, покровителя города, с богиней плодородия. В этот же день из храма в город возвращалась Иштар на корабле-колеснице (carrus navalis), от названия которого, как предполагают, произошло слово «карнавал».

В Греции в апреле, в разгар весны, отмечалось рождение Афродиты и Артемиды. У славян богиней весны была Лада – славянская Венера, символ любви, гармонии, красоты и согласия. Подобно Кибеле и Латоне, ее называли Матерью и изображали с младенцем на руках.

Первые дни весны связаны не только с рождением, но так же и с зачатием. В марте отмечается праздник Благовещения. В этом же месяце были зачаты солнечные герои спасители (например, Митра, Гор), рожденные в дни зимнего солнцестояния. Подобно Солнцу, которое в течение года совершает свои двенадцать подвигов, все они после смерти и нисхождения в подземный мир побеждают Тьму и воскресают весной. Христианская Пасха отмечается в первое воскресенье полной луны после весеннего равноденствия. Именно тогда Иисус становится Христом, «полночным Солнцем»; его душа, символом которой является Луна, своими страданиями очищается так, что становится совершенным проводником духа – Солнца.

Не углубляясь в детали солярных культов и инициатического символизма, можно сказать, что все они говорят о способности духа подняться над материальными аспектами существования. Душа способна выйти из пещеры и созерцать чистый свет Единого не только по милости Божьей, а в первую очередь благодаря своим собственным усилиям.

Важным символом возрождения является яйцо. Обычай раскрашивать яйца и поныне широко распространен во всех христианских странах. Кельты, греки, египтяне, финикийцы, тибетцы, китайцы и многие другие народы считали, что мир произошел из космического яйца. Оно является символом изначальной реальности, первичного порядка, а также циклического возобновления, воскресения. В некоторых гробницах археологи находили статуи Диониса с яйцом в руке – символом и обещанием возвращения в жизнь. В Греции и поныне пасхальная неделя называется неделей возобновления.

* * *

Все, что происходит в мире форм, в мире видимом, горизонтальном, каким-то таинственным образом осуществляется и во внутреннем, нематериальном мире человека. Во всех древних традициях, у всех народов есть миф о солнечном герое, о божестве, которое нисходит на землю, во тьму, где умирает и воскресает. Солнечный годовой цикл напоминает нам о существовании внутреннего света, внутреннего солнца, огня, которому нужно намного больше времени, чтобы из темноты выйти наружу, стать видимым, ощутимым, благотворным.

Внутри каждого из нас есть свое небо и ясная солнечная дорога, путь внутренней трансформации. В каждом из нас спит философ, ожидающий свою весну, делающий первые шаги к Небу и Богу, первые шаги навстречу всему прекрасному и доброму. В каждом из нас спит божественный ребенок, любящий мудрость чистой и искренней любовью; ребенок, способный удивляться неисчерпаемым чудесам жизни и задавать вопросы, которых взрослые уже не задают. В каждом из нас спит герой, способный преодолевать препятствия, падать и подниматься, умирать и воскресать, герой, бросивший вызов смерти. В каждом из нас спит мистик, который интуитивно чувствует присутствие тайны во всем, что его окружает: и в мерцании звезд, и в раскатах грома, и в узорах камня, и в шорохе листвы. Этот мистик узнает Бога и в улыбках, и в страданиях людей, ибо именно Божественное улыбается и плачет внутри нас…

 

«Приходит время – с юга птицы прилетают…»

О символике весенних птиц

Сергей Хромов

Весна – прекрасное утро года, она подобна заре, выводящей ясное Солнце из темных затворов ночи. Это время очищения и возрождения, восстановления мира и согласия, воскресения умерших героев. Воздух наполняется неповторимым ароматом, светлые и радостные чувства вновь просыпаются в нас, оживает природа – это значит, что пришла весна. Есть у весны и особые вестники – птицы.

Согласно славянским поверьям, на зиму улетают они в «вырей» – далекий теплый край у моря, – а весной возвращаются. В народе говорят: «Ласточка весну начинает, а соловей заканчивает». Золотые ключи, которые отмыкают лето, приносит ласточка, а ключи от вырея хранит кукушка. Осенью она улетает туда первой и по след ней возвращается весной.

По другим представлениям, птицы на зиму прячутся под землю или под воду, где, подобно Солнцу, уходящему в подземный мир, спят до весны. Считалось даже, что жаворонок на зиму превращается в мышь, а ласточка – в лягушку. Существует в традиции и такой вариант: зимой жаворонок улетает высоко-высоко в небо и находится там до тех пор, пока не блеснет первая молния и не раскроются небеса, в которые ему в это время будет позволено заглянуть.

Весна не приходит сама, ее надо призывать. Для этого в давние времена жгли священные костры, водили хороводы и пели веснянки – гимны новому Солнцу, которое спускалось на землю в образе кукушки. Пекли птичек из теста – их называли «жаворонками» (реже «куликами» и «ласточками») – и подбрасывали их вверх со словами: «Жаворонки, жаворонки, прилетите, с собою весну принесите!» Считалось, что на Сретенье жаворонок непременно должен пискнуть, даже если рискует замерзнуть, прилетев в эту пору. Своим пением птицы помогают Солнцу в его битве с тьмой, возвещают его победу.

С незапамятных времен люди видели в крылатых созданиях не только прекрасный поэтический образ, но и священный символ. Птицы – это особые существа. Благодаря своей способности летать они менее других привязаны к земному, материальному миру. Оторвавшись от земли, они легко устремляются вверх – туда, куда вечно стремимся и мы, люди, туда, куда обращены и наши взоры и самые сокровенные мечты, – к Небу, к обители богов и героев. Человек всегда мечтал о крыльях, стремился освободиться от земной тяжести, от повседневного, преходящего, прикоснуться к вечности и обрести подлинную свободу. Мечтал попасть туда, где живет его душа, которая тоже представлялась крылатой.

В птицах человека вдохновляет многое: красота полета, легкость, быстрота, завораживающее пение, необычайная зоркость, возможность находиться во всех четырех стихиях – земли, воды, воздуха и огня.

Поднимаясь высоко над землей, птица способна видеть истинную цель, благодаря быстрому полету она успевает за мыслями богов, а значит, ей дана способность связать мир Небесный и Земной, стать проводником божественных принципов.

В символике птицы есть своеобразная двойственность. В легендах мы встречаем птицу Радости и птицу Печали, белого и черного ворона, золотого (красного) и черного петуха, птицу Дня и Ночи. Этот дуализм отражает связь Земного мира не только с Небесным, но еще и с загробным планом, который в некоторых традициях представлялся как третий мир – Подземный.

Взаимодействие между этими мирами осуществляется через превращения: боги воплощаются в птиц, чтобы опуститься на землю, а люди – чтобы вознестись на небо или сойти под землю. Иногда и богов, и людей перевозят птицы, например, мифический Гаруда, огромные орлы или грифы.

Все способности птиц и их атрибуты – перо, крылья, яйцо, гнездо и т. д. – нашли символическое отражение в мифах, сказках, поверьях, приметах и загадках всех народов. Они рассказывают как о мифических, так и о реальных птицах.

Мифические птицы часто имеют огромные размеры и несут в себе элементы других животных и человека. Так, шумерский Анзуд имеет голову льва, у славянских Гамаюна, Алконоста и Сирина верхние части туловища и голова – женские. Мифические птицы отображают древнейшие пласты предыстории. Птица олицетворяет здесь природные и космические силы, выступает в роли демиурга наряду с богами или даже до их рождения (Стратим, Феникс), хранит тайны мироздания, знает прошлое, настоящее и будущее Земли и Вселенной (Гамаюн).

Самая таинственная и загадочная птица славянской мифологии – Стратим – даже не имела изображения. Она, как и индийский Гаруда, была прародительницей и владыкой всех птиц. Жила Стратим-птица посреди моря-океана – первого, изначального, как и персидский Рух, управляла ветрами и бурями, на ночь прятала под крыло Солнце, спасая его от вселенских бед, могла спрятать и Землю.

Многие космогонические мифы о сотворении Вселенной, Земли и человека утверждают, что мир произошел из яйца. Часто яйцо откладывает водоплавающая птица (гусь или лебедь). В карело-финском эпосе «Калевала» есть упоминание, что яйцо это сносит утка. По Геродоту, яйцо положено мифическим Фениксом в святилище Гелиоса. У некоторых славянских племен золотое яйцо-солнце снес огненный петух (божественный кочет), у индейцев – великий ворон.

Многие народы отождествляли Солнце с птицей. В древнем Китае считалось, что внутри него находится золотой ворон. Легенды рассказывают, что, когда на небе появилось десять солнц, легендарный Хоу И, чтобы спасти людей, выстрелил в них волшебными белыми стрелами, и все небо и вся земля наполнились золотыми перьями. Существует миф, где говорится о птице-солнце, которая сидит на старом дубе и приносит белые и черные яйца – дни и ночи. Птицей с золотыми крыльями представала и утренняя заря, а день представлялся хищной птицей, вонзающей когти во мрак ночи. В древних мифах Солнце ночью странствует в водах всемирного океана либо опускается в подземный мир или сражается с каким-либо хтоническим животным. Утром петух, своим пением приветствующий Солнце, провозглашает его победу над тьмой, подобно тому как весенний гром – небесный колокол – возвещает победу над зимой; утренняя роса – живая вода – дает силы новому дню.

Символику солнечного годового цикла выражает также принцип огня. «Огненные» птицы связаны с новым импульсом солнечного света. Среди них есть и фантастические: Феникс, Гаруда, Анзуд, Жар-птица, Фэнхуан, – и реальные: орел, сокол, ворон, дятел, аист, петух.

В противоборстве богов-созидателей с тьмой в самом начале борьбы им часто помогают орлы. Считалось, что орел способен долетать до Солнца, смотреть на него не мигая и соединяться с ним. Прибегая к помощи орлов или обращаясь в них, боги похищают напиток вдохновения (амриту). Так, сокол добывает сому для Индры, орел приносит Зевсу божественный нектар, верховное божество скандинавских народов Один, обратившись в орла, похищает мед. Испив этого напитка, боги обретают силу и своей огненной палицей разбивают тьму-тучу, выпускают Солнце, дают миру жизнь, запускают механизм времени.

С огненными птицами связан ряд мифов, объясняющих мироустройство, движение Солнца, небесные явления и т. п. В архаических мифах и эпосе эти птицы сочетают в себе качества демиурга и культурного героя, принося на землю огонь, помогая определенному народу, иногда являясь его первопредком. В волшебных сказках они встречаются на пути героя, выполняющего трудную задачу.

Созданный, полностью проявленный мир символизирует Мировое древо, на вершине которого сидит птица – орел или сокол, у шумеров – Анзуд. Далее располагаются животные, например олени, а ниже – змеи, олицетворяющие подземный мир тьмы, зимы и ночи. Огненная птица вступает в борьбу со змеями.

Этой борьбой, постоянным возобновлением, сменой тьмы и света задается ритм жизни, ее цикличность. В нулевые моменты цикла оживает связь с мифическим временем, с вечностью. Один из таких моментов – день весеннего равноденствия, который во многих древних культурах: в Греции и Риме, в Вавилонии и Шумере – был праздником Нового года. Новогодние обряды этих культур несут в себе элемент борьбы света и тьмы, смерти и воскресения. Весна в годичном цикле соответствует прохождению через стихию огня, что символизирует трансформацию и очищение, обновление жизни, уничтожение старого и рождение нового. Всякое творение как восстановление изначального единства, воссоединение с божественным, получение духовного импульса для созидательной активности подразумевает жертву.

Универсальным символом бессмертия, смерти и возрождения является Феникс. Эта мифическая птица, сгорая и оставаясь мертвой три дня, затем восстает из пепла.

С весенним возрождением природы связан также орел. Зимой в природе все замирает, Солнце закрывает черная туча, орел стареет и слепнет, его очи уже не мечут молнии. С приходом весны он поднимается высоко в небо, загорается грозовым пламенем и, омывшись в живой воде весеннего грозового ливня, обретает зрение и молодость. Другие сказания говорят о вороне, гнездящемся в грозовой туче и купающемся в весеннем дожде. Именно он приносит герою мертвую и живую воду.

Существует много поверий и о петухе – птице, тесно связанной с календарными циклами. В них повествуется, что когда-то земля была пуста и тверда, как камень (зима). Бог послал своего петуха, чтобы тот дал земле жизнь. Кочет снес чудесное яйцо – Солнце – и потекли реки, все зазеленело (наступила весна). Высоко на небе сидел божий кочет, вещал смертным, как и что им делать, и строго следил за соблюдением ритма жизни. Людям же надоело жить размеренно, и они попросили Бога убрать петуха. И вот кочет исчез с неба, нарушился порядок жизни, и вновь, скованная зимой, опустела земля. Поняв свою ошибку, люди стали молить о возвращении петуха, о том, чтобы с его первым криком вновь взошло Солнце.

Омывшись живой весенней водой, природа возрождается, прозревает небо, молнии разбивают тучу, и выходит Солнце. Ясное и светлое, оно часто уподобляется бело снежному лебедю, купающемуся в водах облачного моря. В русских сказках с весенним утренним Солнцем связан образ Царевны-лебедь, владеющей тайнами превращения, творения, обновления и любви. Весенние грозовые облака изображались девами, льющими дожди и мечущими молниеносные стрелы, либо птицами. Лебединые девы прилетали на реку или озеро и, скинув сорочки из перьев, превращались в дивных красавиц.

Летят по весеннему небу птицы. Отрывая свой взгляд от земли, мы провожаем глазами их полет, и душа наша вновь расправляет крылья, сбрасывая сковавший ее лед и устремляясь навстречу Солнцу. Весна пришла!

 

Новогодняя елка

Анна Кривошеина

«Наконец раздался высокий серебряный звон колокола, и дверь распахнулась, впуская детей в Рождество. Они остановились на пороге, застыв от удивления. Комната купалась в золотом свете сотен свечей. У стены, горделиво поднимаясь до потолка, стояла рождественская елка. Тон кие свечи мерцали на ней, будто зеленые ветви заманили все звезды зимы, чтобы осветить плоды лета, висевшие среди хвои: серебряные и золотые яблоки, бутоны засахаренного миндаля, марципановые цветы, позолоченные орехи и ягоды…» (Гофман «Щелкунчик»). Не правда ли, когда в доме появляется елка и запах хвои наполняет комнату, все вокруг меняется: в душе вновь рождается детское ощущение тайны и ожидания чего-то необыкновенного и чудесного?

Во все времена дни зимнего солнцестояния были великим праздником открытия дверей между Небом и Землей – в это время Сокровенное могло прийти в гости к человеку. Сохранившиеся предания говорят, что в полночь накануне Рождества открываются небесные врата и пресветлый рай становится зримым: «в райских садах на деревьях распускаются цветы и наливаются золотые яблоки; из райских пределов Солнце рассылает на одетую пеленой землю свои щедрые дары, и хрустальный звон небес слышен на всей земле».

В эти дни как бы сеялись семена мечтаний и идей, которые предстояло осуществить в следующем году. И фрукты, ягоды, орехи, которыми украшали новогоднюю елку, становились символическим выражением мечты о будущих плодах. Плодами этими были не только конкретные вещи: люди мечтали о любви, дружбе, умении творить и всех тех качествах, которые хотели приобрести.

В старину был такой обычай: на листках бумаги писали достоинства, которые считали особенно ценными, и выбирали из них наугад те двенадцать, что должны были помочь мечтам воплотиться. Для каждого достоинства придумывали символическое изображение, которое рисовали или вылепливали, – именно так и создавались украшения на елку.

Наряжали ее несколько дней. Сначала пытались проявить каждое достоинство, хоть немного приблизиться к нему. Если это удавалось, на елку вешали соответствующее украшение.

Например, если человек мечтал получить дар любви, он пытался до Нового года преодолеть хотя бы одно препятствие, которое мешало ему обладать этим даром. В новогодние дни не забывали сказать близким слова нежности, доброты, а влюбленные делали друг другу подарки и делили их на две части, чтобы носить с собой весь год свою половинку. И на елку вешали изображения белых лебедей, ракушек – атрибутов богини любви. Символом дара милосердия и доброты служили колосья пшеницы – «золотые плоды» умения отдать самое дорогое. Мужество, отвага и искусство побеждать заслуживалось символической победой в каком-то одном маленьком деле, победой над самим собой. И на елку вешали изображения меча или богини победы.

Такие украшения называли «упавшими звездами». Считалось, что они падают из бесконечного звездного мира и поселяются в душах людей.

Елка была целым миром, целой вселенной, она представляла все то, что должно было вдохновлять людей в следующем году. Наряжали ее снизу вверх, а на вершине всегда горела звезда – символ вестника Неба.

В эти дни зажигали свечи и обязательно ставили их на елку. Ведь без огня, зажженного внизу, в темноте, звезды не будут знать, куда им приходить. Земной огонь на елке подхватывал свет звезд и сам становился звездным. В Новый год, в двенадцать часов ночи, когда время замирало, все пожелания, все то, что рисовали и вешали на елку, на одно мгновение становилось уже не надеждой, а реальностью. И если человек жил этим мгновением, звезды переселялись в его душу и в его глаза. Рассказывают, что после зимнего солнцестояния можно встретить людей со звездами в глазах, несущих в себе благословение Неба.

Все это – следы очень древних обрядов. Но мы до сих пор верим, что если что-нибудь сильно-сильно пожелать, пока бьют новогодние куранты, то желание обязательно исполнится. А легенды говорят: мы сами создаем свою судьбу.

 

Цвет глазами души

Символический язык древнеегипетской росписи

Ольга Гребенникова

Наш мир похож на крутящийся цветной калейдоскоп. Рекламные щиты переливаются ультра-яркими красками, огнями всех оттенков горят витрины, разноцветные автомобили, пестрая одежда… Но почему же свою повседневную жизнь мы нередко называем серыми буднями?

В палитре древнеегипетского художника на протяжении трех тысяч лет было всего семь цветов, а похоже, что мир его был по-настоящему цветным.

B древнеегипетском языке для слов «цвет» и «сущность, характер» был один иероглиф – iwen. Цвет понимался как отражение истинной природы вещей, их души, а не внешнего облика. Такое восприятие цвета мы встречаем во всех областях жизни египтян. Нередко в текстах упоминается цвет как выражение сути явления, предмета. Например, «делать зеленое» буквально означает «творить добро»; «сделать красным», напротив, означает разрушение. Среди титулов фараона есть такой, как «Золотая гора». Интересно, что египтянин называл центр глаза (зрачок) «белым», хотя очевидно, что это не так. Быть может, он имел в виду чистоту и ясность взгляда?

Цветовая гамма Древнего Египта целостна. В ней нет явного предпочтения одному или нескольким цветам – каждый имеет свою функцию, свое предназначение. Символика каждого цвета многогранна и раскрывает его значение с разных сторон.

Удивительную силу притяжения имеют древнеегипетские фрески. И она не ослабевает, а, наоборот, усиливается, когда пытаешься приоткрыть их тайну.

В белом цвете египтяне видели символ чистоты и святости. Именно в белых одеждах изображается Душа умершего на Суде Осириса, произносящая знаменитую Исповедь отрицания: «Я не делал худого людям. Я не был жесток с близкими. Я не подменял Правду Неправдою. Водам текущим я путь не пытался закрыть. Не потушил я огня, что гореть был назначен. Проявлению Божьему я не мешал. Я чист! Я чист! Я чист!..»

Белый цвет символизировал Душу, прошедшую через двери испытаний в этой и в той жизни и готовую к встрече с Божественным. Это образ человека чистого настолько, чтобы пропускать через себя Духовный Свет. На стенах гробниц мы видим изображение не физического облика людей, а их Ка – светящихся двойников в белом облачении. Белый не только обозначает чистоту, но и дарует очищение всему, с чем соприкасается. Особый ритуальный смысл имел белый цвет для жречества: для церемоний предназначались белые одежды и сандалии, из белого алебастра делались многие ритуальные предметы (чаши и сосуды, канопы и столы для бальзамирования). Благодаря своему цвету в церемониях очищения и жертвоприношения использовалось молоко. Белый цвет стал обозначением освященных вещей и особого, сакрального пространства.

Город Мемфис, священный город бога Птаха, древнейшую столицу Египта, египтяне называли «Белые стены». В настенных росписях гробниц и храмов (например, в гробнице Нефертари) можно встретить фрески на белом фоне – это тоже подчеркивает ритуальную чистоту и ставит изображаемое над земной реальностью, над временем.

Белый – это цвет одежд бога Осириса, владыки мира иного, а также бога Птаха, «Ваятеля земли». В этом аспекте белый – изначальный цвет, рождающий все остальные цвета спектра, – говорит о полноте неземной власти.

Черный цвет в Египте не был противоположностью белому, как это привыкли воспринимать мы (свет и тьма – белое и черное). Строго говоря, черный не является цветом, скорее это отрицание всех цветов. Черный цвет – символ таинств мироздания, Сокровенного, которое находится за пределами нашего восприятия, а потому не может быть выражено земными средствами. Осирис, Повелитель Аменти – священной страны, царства мертвых, изображается с черным цветом лица. Он тот, кто владеет тайной смерти и нового рождения: «Именем своим, Господин Порядка всей Вселенной, ты ведешь с собою то, что есть, и то, чего еще нет; ты пребываешь во веки веков» (Книга Мертвых. Гимн Осирису).

Таинства необходимо охранять от всего, что может оказаться недостаточно чистым. Бог Анубис, страж «Священной Страны Запада», всегда изображался в виде черной собаки. Он хранитель таинств и мистерий, доступных лишь прошедшим испытания. Анубис, покровитель и защитник мертвых, встречает души умерших у дверей загробного царства и помогает им не сбиться с пути, ведет их на суд Осириса. Анубис взвешивает сердце усопшего, чтобы выяснить, будет ли оно таким же легким, как перо богини Справедливости – Маат.

Та Кемет, «Черная земля», называли свою страну египтяне. «Загадка, тайна» («айгюптос», Египет), назовут ее позже греки. Черной землей называли также плодородные почвы нильской долины после разлива. Изображения Мина, бога плодородия земель, согласно древнему ритуалу, окрашивали в черный цвет. Черный символизировал скрытое, непроявленное, содержащее семена новой жизни, как земля весной до положенного срока прячет молодые ростки: «Взгляни в Сокровенное. Каждый день Бог заботится о том, чтобы Земля узнала тайны Его сотворения» (Анхшешонк).

Проявление творческой силы Бога в мире земном отражал зеленый цвет. Цветок зеленого папируса (гербовое растение Нижнего Египта – заболоченной Дельты) был символом мира, возникающего из Первичных Вод. Колонны в виде папируса поддерживали своды храмов, где каждый день ритуально повторялся акт созидания. Все сотворенное Богом несет миру благо, поэтому зеленый цвет стал синонимом понятия добра. С зеленым цветом лица изображались боги-творцы – Птах, созидающий с каждым ударом своего сердца, Хнум, ваятель людей и богов, Тот, творящий силой слова. Осирис, возродившийся после смерти и дарующий Душе человека вечную жизнь, тоже имеет зеленый цвет кожи. Есть изображения Осириса, прорастающего зелеными всходами.

Зеленый цвет – символ жизни и победы над смертью, это сама природа, возрождающаяся весной.

Символика красного цвета на первый взгляд кажется полной противоречий. С одной стороны – жизненная энергия, сила и радость, с другой – разрушение, опасность. Красный – цвет крови, наполняющей жизнью все существа; он символизирует жизненную силу, постоянно возобновляющуюся, неиссякаемую. Красным всегда изображался солнечный диск – зримое воплощение бога Ра: «Ты плывешь по небу, и каждое лицо видит тебя и путь твой изо дня в день. Лучи твои на всех лицах. Красные лучи твои не могут быть познаны, сияющие лучи твои не могут быть описаны словами» (Папирус Ани). Ра дарует свою животворную силу и благословение всему на земле, мир существует благодаря его любви, проявленной в солнечных лучах.

С символикой красного цвета связана также богиня Исида. Ее одежды рисовались темно-бордовым цветом. Исиду египтяне называли «оком Ра». Она олицетворяет Божественную Мать, Мать Мира. Исиду почитали во многих странах Средиземноморья, а в христианстве ее образ воплотился в Деве Марии, Богородице, укрывающей своим покровом весь мир. Исида – богиня-защитница, оберегающая живущих на земле и умерших. Она часто изображалась на саркофагах.

Красный цвет – это огонь. Огонь может согревать и давать жизнь, а может быть беспощадным, уничтожающим все на своем пути. Красный – символ борьбы, трансформации, разрушающей старые формы, чтобы дать место для развития новых. Он ассоциировался с «Красным богом пустыни» Сетом, богом необузданных сил природы – бури, грозы. Красной краской писались имена змея Апопа, опасных духов и опасных дней в календаре. Начиная со времен Древнего царства тела мужчин расписывались красно-коричневой краской. Цвет не копирует оттенки кожи, символически он говорит о жизненной силе, о необходимости борьбы добра со злом внутри самого себя и в мире.

Красный цвет может представляться противоположностью зеленому: это созидание и разрушение, добро и зло. Но на самом деле эти два цвета дополняют друг друга, как день и ночь, жизнь и смерть являются двумя сторонами единой Жизни. Их гармоничное звучание вместе говорило о всеобщем порядке, справедливом и благом.

Другая пара дополняющих друг друга цветов – желтый и синий – уносит нас совсем в иные сферы.

Желтый (золотой) цвет ассоциируется со светом, сиянием звезд. Золото благодаря своей неизменности стало символом вечного, всего того, что не подвержено земному времени, что имеет высшую ценность. Из золота изготовлялись маски для мумий, чтобы душа могла получить новую, нетленную плоть и существовать вечно. Желтыми всегда изображались тела богов.

«Золотой богиней» называли египтяне Хатхор – богиню любви и гармонии. Не ее ли позже греки назовут Золотой Афродитой?

Хатхор – любовь божественная, любовь, связывающая воедино вселенную, благодаря ей движутся звезды и растут цветы на земле. В образе священной коровы шествует она по зарослям тростника, указывая путь заблудшим душам. На своих рогах она поднимает на небо Солнечного младенца. Она дает душам умерших испить воды, тем самым даруя им новую жизнь. Хатхор – «женского сердца Владычица», душа каждой женщины принадлежит ей. Не потому ли еще со времен Древнего царства тела жриц и знатных дам расписывались светло-золотистой краской?

Синий – цвет небес, космического пространства, предвечного океана Нуна. Лазурит – синий с золотыми крапинками драгоценный камень – ассоциировался с небом, наполненным звездами. Небесный свод египтяне представляли в образе богини Нут. Нут – владычица небесных светил, путешествующих по ее телу. Каждое утро она рождает молодое Солнце и проглатывает звезды, на закате же она проглатывает Солнце, и вновь являются миру звезды. Нут изображалась в виде темно-синей женской фигуры, покрытой золотыми звездами. Она склоняется над землей, ее руки касаются западного горизонта, как будто зовут души вернуться на свою небесную родину: «Даю тебе силу, чтобы ты мог улететь, чтобы мог подняться к небу и стать сияющей звездой на Востоке» (Тексты пирамид).

Очень часто потолки храмов и гробниц синего цвета и расписаны звездами – как напоминание душе о ее небесном происхождении, о Бесконечной Вселенной, с которой она должна слиться: «Я войду в светящееся пространство, и полечу мимо Духа-хранителя Земли, и буду подниматься по пути света, ведущему вверх, и доберусь до своей Звезды» (Тексты саркофагов).

Синий – символ глубоких воспоминаний, символ Вечности, символ традиции. Синими всегда изображались парики богов. Синие парики надевались на фараона и царицу во время церемоний как указание на их божественное происхождение.

Синий цвет посвящен также богу Амону – «Скрытому», неведомому. Амон вдыхает жизнь во все существующее, он «душа всех вещей», он подобен свежему дуновению воздуха, глотку прохладной воды. Амон всегда с теми, кто «помещает его в свое сердце». Синий небесно-голубого оттенка – цвет божественного начала, пронизывающего весь мир.

С голубым цветом ассоциируются воздух и вода. В египетской мифологии это два первичных элемента, благодаря которым рождается жизнь. В росписях гробниц часто можно встретить изображение человека, пьющего из источника, или струи воды, ниспадающие с небес. Вода освобождает душу от оцепенения, очищает ее и дает ей новое рождение. Вода и воздух могли символически изображаться как Анк – ключ жизни. В церемонии отверзания уст Хор держит голубой Анк у носа фараона, открывая ему дыхание жизни. Струи воды могли быть представлены «льющимися» Анками. Голубой цвет – символ небесного благословения, причастия.

Один из любимейших цветов древних египтян – бирюзовый, удивительный цвет, сочетающий в себе качества небесно-голубого и зеленого. Пер-Рамсес, столицу Египта эпохи Рамессидов, называли «городом бирюзы», поскольку бирюзовой эмалированной плиткой были отделаны стены зданий. Из бирюзы и фаянса изготавливали амулеты и украшения, ритуальные предметы и сосуды для благовоний. Каждая принцесса перед замужеством совершала паломничество на Синай, к священным месторождениям бирюзы и малахита. Нередко бирюзовыми делали скарабеев. Египтяне считали, что скарабей самовозрождается, катя перед собой навозный шарик, заново создает сам себя. Скарабей становится символом возрождения, очистившейся молодой души. Его ассоциируют с молодым утренним Солнцем – Хепри. Скарабея бирюзового цвета часто клали в саркофаг, заменяя им сердце умершего. Оперение бирюзового цвета имеет священная цапля Бену, сотворившая себя сама на заре мира. Ба, душа человека, изображалась в виде ласточки с бирюзовыми крыльями, что указывало на способность души вновь и вновь становиться молодой и сильной, поднимаясь к небу. Бирюза и ее символический заменитель – голубой египетский фаянс говорили о вечной молодости, о причастности к небесному источнику вдохновения, о силе любви, которая, наполняя душу, дает ей крылья, возрождает.

Древний Египет как никакая другая цивилизация древности создает впечатление вечности и целостности. Природа Египта – просторы неба и земли, огненный диск Солнца, огромная медленно текущая река, горы с плоскими вершинами, пальмовые рощи, заросли папируса и цветы лотоса – дарила искусству мотивы и формы, служила источником вдохновения. Но за красотой внешних форм древнеегипетский художник видел гораздо больше. Для него весь мир был огромной книгой, которую можно читать бесконечно, книгой о Боге, о пути человека к Богу. Можно считать глупым или наивным, что небо художник представляет в виде золотой коровы или что жука почитают как символ бога Солнца, однако жителям страны священного Нила не была свойственна наша логика.

Современный человек пытается понять мир путем измерений и расчетов; он разбирает его на части, анализирует. И все же Вселенная хранит для нас не меньше загадок, чем для людей древности. Египетский художник жил, мыслил и чувствовал символами, образами и полными поэзии метафорами. «Драгоценный камень и цветок лотоса, лягушка и цапля, лодка и пирамида волновали душу египтянина, поскольку через них он ощущал встречу с бесконечностью. Все низшее указывает символически на нечто высшее, каждый фрагмент – на целое, и все преходящее, в конечном счете, является только рассказом о Вечном» (М. Луркер «Египетский символизм»).

Именно религия определила особенности древнеегипетского искусства; таинственное, сокровенное, оно было обращено не столько к миру земному, сколько к миру богов, к иной, высшей реальности. Росписи египетских мастеров – яркий пример того, как архетипальные идеи, универсальные принципы природы могут быть изображены в зримых образах через метафоры, поэтические сравнения и непосредственно символический язык, пришедший в Египет из неведомых далей истории человечества.

Ушел ли в небытие символический язык цвета вместе с загадочной страной Кем, или он продолжает жить? А может быть, язык символов – это язык самой природы, и покуда существует этот мир, язык символов не станет мертвым языком. Четыре тысячи лет – не такой уж большой срок. Все так же Солнце восходит на востоке и заходит на западе, те же звезды мерцают нам с вышины, люди рождаются и умирают, любят и мечтают, ищут свой путь. Искусство Древнего Египта – послание, говорящее с нами языком символов, универсальнейшим из языков, потому что его всегда готово понять наше сердце, если мы будем достаточно чисты и открыты. Для того чтобы начать понимать искусство Древнего Египта, не обязательно знать название и ритуальное назначение каждой детали. Важно лишь одно – постараться увидеть. И может быть, нам чаще станут сниться цветные сны.

 

Живые орнаменты кельтов

Татьяна Чернышева

…Тонкие линии причудливо переплетаются, одна фигура переходит в другую, и нет им конца, и нет им начала. Только примешься вглядываться в замысловатый узор, как невольно попадаешь в таинственный, загадочный мир, где царят совершенно другие законы: фантастические птицы встречаются с драконами, сказочные деревья соседствуют с веселыми дельфинами. И очень хочется разгадать эту загадку и трепетно нести в себе как залог связи между прошлым и настоящим, между реальным и нереальным…

Кельтские орнаменты. В них много поэтического, много на первый взгляд детского и наивного, но если приглядеться – как все тонко и изящно, рассчитано до мельчайших деталей, как точны и как мудро выстроены образы!

Историки и искусствоведы давно пытаются найти корни кельтского искусства. Существует множество гипотез о его происхождении, но нельзя не заметить очевидную связь кельтских орнаментов с орнаментами восточных стран (Индии, Тибета) и славянскими узорами. Что это – случайность или закономерность? Следы ли это одного народа, пронесшего свою культуру через огромные расстояния, или простое совпадение? Хочется верить, что не совпадение. Хочется верить, что древние люди, назовем ли мы их ариями или как-то по-другому, в разных формах пытались донести простые, универсальные знания, мудрость, истинную для всех.

Древние кельты верили, что человеческий дух – это частица мирового Духа. Что через множество жизней, смертей и возрождений человек проходит путь к божественному совершенству. Каждый путь – особенный, каждый путь – неповторимое переплетение событий, судеб, испытаний и преодолений. Кельтские орнаменты – это символические карты Пути. Законы кельтов строго запрещали совершенствовать или менять ключевые детали орнаментов: считалось, что их дали боги. Но, с другой стороны, это не мешало мастерам проявлять врожденный дар творчества.

Каждый орнамент составлен из отдельных узлов. Каждый узел создается из отдельной нити – нити жизни. Нить жизни, нить орнамента нигде не прерывается, она переходит из одного элемента в другой, а потом, образовав множество переплетений, возвращается обратно. Это символ непрерывности и связи всех вещей во вселенной.

И неслучайно один из самых древних кельтских символов – лабиринт. Кельтские лабиринты – это отображение человеческого пути, они ведут к центру – духовному началу, которое присутствует во всем. Много позже английские и ирландские монахи использовали подобные орнаменты в ранних христианских рукописях, указывая таким наглядным способом дорогу тем, кто идет по духовному пути.

Кельтский крест имеет во многом похожее значение. Крест – символ универсальный, он встречается во всех культурах. Отличие кельтского креста – окружность вокруг центра. Это возможность создания гармонии, вселенского порядка только там, где есть соединение Земного и Небесного, где есть точка встречи. Это вообще отличительная особенность мировосприятия кельтов. Для них не существовало противоположностей, которые исключают друг друга. Нет только черного или белого, нет только добра или зла, но есть и то, и другое одновременно. Человек, в понимании кельтов, не только живет в этом, реальном мире, но и находится в мире Ином, нереальном. И символы Иного мира помогают человеку продвигаться по пути земному. «Для греков спираль – это спираль, а лицо – это лицо, и всегда ясно, где кончается одно и начинается другое, в то время как кельты „видят“ лицо в спиралях или завитках… Это похоже на сны, когда контуры предметов размываются, и одни вещи плавно перетекают в другие», – читаем в книге М. Диллона и Н. Чедвика «Кельтские королевства». И еще: круг с точкой в центре – это древний солнечный символ. Всякое соединение, всякое пересечение есть источник духовной силы, огненный центр, обладающий способностью рождения и возрождения.

Трискел.

Иллюстрация из Келлской книги, одной из кельтских рукописей.

Серебряная позолоченная «брошь из Тары», украшенная золотой филигранью, янтарем и разноцветным стеклом. Найдена в Бетти-стоуне (Ирландия). VIII в.

До сих пор в полях Ирландии, Шотландии или Уэльса, лучше всего, как считается, сохранивших свои кельтские корни, можно встретить одинокие каменные кресты, полностью покрытые замысловатыми кельтскими узорами.

Еще один древний символ объединения мы находим в Ирландии – знаменитый ирландский трилистник. Это тоже символическое изображение креста, только состоящего из трех лучей. Это древний символ троичности, соединения земного, человеческого и небесного. Когда-то давно святой Патрик, прибыв на ирландскую землю, объяснил язычникам с помощью листа клевера великий принцип Троицы.

Удивительно, но лишь в Ирландии христианизация прошла очень тихо. То ли все дело было в миролюбивом характере Патрика, то ли в том, что христианские представления о Троице полностью совпали с пониманием троичности у древних кельтов, ведь еще задолго до трилистника существовал символ, называемый трискел или трискеле (в переводе с греческого tri – «три», а skelos – «кость, нога»). Он изображался в виде трех бегущих ног, исходящих из одной точки, и символизировал равновесие и гармонию с природой, а также переплетение трех стихий: Огня, Воздуха и Воды. Позже он стал изображаться не в виде ног, а в виде спиралей, образующих в центре треугольник. В разных вариантах такой символ встречался у крито-микенцев, этрусков, древних японцев и народов Гималаев. Но везде он передавал один и тот же смысл – гармонию всех элементов вселенной и неудержимое движение вперед, движение в бесконечность, которое и есть жизнь, которое и есть настоящая радость. Трискел иногда так и называют – символ Радости.

Кельтские орнаменты не только были символическими вехами пути, но и могли отражать реальные события. Это своего рода летопись о жизни отдельного человека или целого народа. Мастер, создавая узор в ознаменование какого-либо подвига, мог заложить в орнамент не только «запись» о том, сколько героев приняли участие в событии, каков был их путь, но и о том, кто, какие силы помогали или препятствовали героям. Однако, прежде чем создать узор в камне или на бумаге, мастер выкладывал его из простой веревки, словно моделируя свою мысль, а уже потом тщательно переносил на подходящий материал.

Птицы, часто встречающиеся в орнаментах, – это небесные посланники, символ свободы, символ духа, освобожденного от земных связей и общающегося с небесными силами. Возвращаясь на землю, они приносят весть богов – прорицания и указания. Птицы помогают смертным в их духовных и земных путешествиях. В кельтской традиции ворон – птица реальных предзнаменований; голуби – птицы духовной жизни, любви и духовной гармонии; утка – мост, соединяющий живительные силы земных вод с океаном небесных сил; цапля – птица бдительности.

В местах, где жили древние кельты, вдоль берега моря стоят камни со стилизованными изображениями дельфинов, посвященных богине Негаленнии, «Указывающей Путь». Как богиня-покровительница она дает защиту путнику и на земных дорогах, и на дорогах небесных. Ее силы воплощены в дельфинах, воронах и собаках. Дельфины – проводники души через воды Океана к Священному Ост рову. Вороны говорят о великих таинствах, связанных с опасностями этого перехода. А собаки – символ верности, защиты на Пути. Собаки защищают Путь и Пут ника…

 

Кошка, приглашающая счастье

Надежда Нестеренко

Давным-давно, когда Японией правили могущественные сегуны, к западу от Токио находился небольшой и очень бедный буддийский храм. Настоятелю с трудом удавалось сводить концы с концами на скудные пожертвования, но все шло к тому, что храм придется закрыть.

Как-то вечером, сидя в компании своих кошек, настоятель обратился к ним с вопросом: «Что же нам делать? Как нам спасти храм?» Но кошки ничего ему не ответили, а просто продолжили умываться и заниматься своими кошачьими делами. Ведь кошки отвечают на вопросы совсем не так, как мы.

И вот некоторое время спустя дождливой темной ночью мимо обветшавшего храма проезжал отряд самураев. Застигнутые непогодой, они искали место для ночлега. Могущественный дайме, возглавлявший отряд, вдруг увидел сидящую за воротами храма кошку – ему показалось, что она приглашала воинов войти. Дайме остановил свою лошадь и пригляделся.

А надо сказать, что японцы, чтобы привлечь чье-то внимание или позвать кого-то, не машут рукой в свою сторону, как это делаем мы. У японцев ладонь поднятой полусогнутой руки направлена вниз, и они делают пальцами волнообразное движение. Движения умывающейся кошки очень походят на такой жест.

Удивленные воины спешились и направились к храму. Оттуда вышел настоятель и пригласил их войти. Внезапно началась ужасная гроза, и самураи очень обрадовались тому, что так удачно нашли прибежище в храме. Настоятель приготовил для них чай, извиняясь за убогость своего жилища. Воинов потрясли его доброта, просветленность и образованность. И спустя некоторое время правитель провинции Оми Ии Наотаке из Хиконе – а это он возглавлял отряд самураев – прислал в дар храму щедрые пожертвования…

Эта история стала широко известна, и на ее основе было создано множество народных сказок и легенд. А кошка с поднятой лапкой, а то и с двумя сразу стала маленьким символом счастья, который сейчас можно встретить в Японии повсюду.

Их зовут манэки-нэко. В переводе с японского «нэко» – это «кошка», «манэку» – «манить, приглашать», а в сочетании эти два слова означают «кошка, приглашающая удачу, благосостояние и счастье». Обычно кошек с поднятой правой лапой изображают для привлечения богатства и удачи, а с левой – для привлечения друзей или покупателей (если она стоит в магазине) либо того и другого сразу.

Манэки-нэко раскрашивают в разные цвета, чтобы привлечь разную удачу. Считается, что пятнистые – белые с рыжими и черными пятнами – приносят наибольшую удачу (наши трехцветные кошки тоже пользуются такой славой), белые символизируют чистоту, черные отгоняют злых духов, красные также являются охранными и отгоняют болезни, золотые притягивают благосостояние, а розовые приносят удачу в любви.

В лапе манэки-нэко иногда держат золотую монету кобан, использовавшуюся в эпоху Эдо, а на шее у них висит колокольчик.

А легендарный храм существует по сей день. К Западу от Токио находится железнодорожная станция Готоку, недалеко от которой и располагается храм Готокудзи. После щедрых пожертвований и поддержки влиятельного дайме храм стал процветать. Позже, когда та самая кошка отошла в свой кошачий иной мир, ее похоронили на монастырском кладбище и даже поставили надгробие. С тех давних пор это место стало широко известно как приносящее удачу. И сегодня многие приезжают сюда, чтобы оставить маленькую фигурку кошки в надежде, что манэки-нэко поможет и им.

 

Врата Небесного Спокойствия

Ольга Сизова, кандидат психологических наук

Перемены то и дело входят в нашу жизнь, нарушая ее привычный порядок, и мы не всегда им рады. Но нет ничего постояннее непостоянства, говорили древние китайцы, ведь жизнь есть вечное движение, постоянные изменения. Причем происходят они не случайно, а по определенному закону. Согласно легенде, пять тысяч лет назад император Фу Си описал этот закон в «Книге Перемен» И-Цзин. В ней в виде гексаграмм (фигур, состоящих из шести черт, непрерывных либо один раз прерванных) представлены все последовательные изменения, которые вместе образуют полный цикл развития любого процесса, явления, государства, человека. Поскольку внешние изменения неразрывно связаны с внутренними причинами, вызвавшими их, – сами гексаграммы образованы двумя триграммами (фигурами из трех черт): одна относится к внешней жизни, другая – к внутренней. Верхняя линия каждой триграммы символизирует Небо, нижняя – Землю. Что же символизирует средняя?

Небо _____

? _____

Земля _____

Посередине, между Небом и Землей, находится Человек, живущий под Небом. (Поэтому в древности китайцы дали своей стране имя Поднебесная.) Человек призван связывать земное и небесное, проводить законы Неба на Земле. Но осуществлять это может не любой человек, а совершенный, или, как говорят в Китае, благородный муж. Самый совершенный из совершенных – император, сын Солнца. Именно он гарантировал, что при всех изменениях воля Неба неизменно будет осуществляться на Земле.

Поэтому все указы императора провозглашали у Врат Принятия Небесного Мандата, Чэнтяньмэнь. Их построили в Пекине в 1417 году. Но через 40 лет в них ударила молния. Возможно, так Небо дало понять, что его не очень хорошо «слышат». Сгоревшие ворота восстановили лишь через семь лет, в 1464 году. Во времена смуты, когда пала династия Мин, их сожгли уже люди. В 1651 году при династии Цин врата вновь восстановили, и они обрели новое имя, под которым известны сейчас: Врата Небесного Спокойствия, Тяньаньмэнь. Они отделяют Запретный Город, куда не допускался ни один простой смертный, а только высшая знать, от площади, где располагался административный центр и где вершились судьбы людей и всего государства. Это самая большая площадь в мире, даже в те времена на ней могли находиться до одного миллиона человек.

Недалеко от ворот течет речка, которую называют Рекой Золотой Воды или Нефритовой Лентой. Ее берега соединены пятью белыми мраморными мостиками. Число «пять» – священное в Поднебесной: пять сторон света, пять элементов, пять движущих сил Вселенной. Гармония возникает, когда эти пять элементов сбалансированы.

Поэтому неудивительно, что Ворота открывают дорогу к императорскому дворцу – Павильону Высшей Гармонии. Там совершались все важнейшие церемонии: празднование дня рождения императора, коронование, возведение на престол, празднование Нового года, зимнего солнцестояния.

Каждый год в день зимнего солнцестояния император направлялся для принесения жертв в храм Неба, а в день летнего солнцестояния – в храм Земли. Церемониальный выезд совершался через ворота Тяньаньмэнь. Если император отправлялся в поход, то перед вратами совершали жертвоприношения и устраивали молебствия.

Ритуалы сопровождали почти все дела в Поднебесной и помогали жить в гармонии с Небом. А это было очень важным для всех китайцев, от императора до простого крестьянина. И конечно, оглашение указа императора тоже сопровождала особая церемония. Перед надвратной башней оборудовалась специальная площадка для оглашения указов. Все старшие чиновники выстраивались лицом к северу возле мостиков через канал Золотой Воды и преклоняли колени. В Китае стороны света символизировали пространство и светила. В соответствии с этим на востоке Пекина стоял храм Солнца, на западе – Луны. За южными воротами города находился храм Неба, а за северными – храм Земли. Таким образом, чиновники становились спиной к Небу и лицом к Земле. Ведь указ должен был выполняться именно на Земле. Мостики, у которых они опускались на колени, символизировали связь Неба и Земли.

Когда все были готовы, министр церемонии выносил указ императора на деревянном подносе, имевшем форму облака, ведь указы попадают на Землю прямо с Небес. Поднос ставили на паланкин, украшенный изображениями дракона. В Китае дракон – дух изменения, а следовательно, и дух самой жизни. Этот паланкин подносили к башне, поднимали наверх, и чиновник вслух зачитывал его. Затем текст указа вкладывали в клюв позолоченного деревянного феникса, символа радостных свершений и доброго предзнаменования, и птицу опускали на площадь.

Другой чиновник принимал феникса и ставил его на паланкин, который уносили в министерство церемоний. С этого момента указ принимал силу, с него снимали множество копий и рассылали по всей стране.

Таким образом, церемония обеспечивала поддержание равновесия Неба и Земли. В Поднебесной перемены встречали торжественно. Китайцы знали, что мир и гармония достигаются именно благодаря переменам. Но толь ко тем, которые совершаются в соответствии с высшим законом. Чтобы удержать равновесие Дао в Поднебесной, они стремились двигаться вместе со всей Вселенной. Ведь, как известно, наша Земля, наша Солнечная система и Галактика даже в буквальном смысле постоянно движутся к какой-то неведомой нам цели, а вместе с ними движемся и мы.

 

Что рассказала Гигиея

Татьяна Роменская

Как сохранить здоровье?

Вопрос этот задавал себе каждый. Но абсолютного ответа на него современная медицина не дает. Неудивительно, что все чаще мы обращаемся к «традиционной» медицине, подразумевая, как правило, медицину народную. А если заглянуть еще дальше, во времена легендарные и мифологические? Что нам подскажут боги?

В древней Греции не существовало больниц в нашем понимании, а были асклепийоны – лечебницы при храмах, названные по имени бога медицины Асклепия. Мифы донесли до нас рассказы о великом врачевателе и его детях. Среди дочерей и сыновей Асклепия мы видим и Телесфора – гения выздоровления, и Панацею, отвечающую за лекарственное лечение, и Иасо, богиню исцеления. Однако старшая дочь Асклепия Гигиея была просто… богиней здоровья. Все, что связано с этой богиней, – мифы о ней, ее атрибуты и символы – хранит в себе огромный опыт человечества, бесценные знания о том, что такое жизнь и что такое смерть, что такое здоровье и что такое болезнь.

Самое распространенное изображение Гигиеи – с чашей, из которой она кормит змею. Обратимся к символике ее атрибутов.

Змея. Почти во всех традициях змея – символ тех богов, которые обладают ясновидением и мудростью. В Греции змея является священным животным богини мудрости Афины. Есть изображения Афины в образе Гигиеи, и наоборот, на некоторых монетах найдены изображения Гигиеи с атрибутами Афины. В асклепийоне афинского Акрополя была найдена статуя Афины-Гигиеи. Она олицетворяет принцип справедливой войны за здоровье как свет и гармонию на всех планах. И если Асклепий начинает действовать, когда порядок нарушен, то Гигиея поддерживает порядок-закон, который царит первоначально.

Змея символизирует также и очищение. Подобно змее, которая сбрасывает старую кожу, человеку необходимо отбрасывать старую, закосневшую личность и возрождаться новым и чистым существом.

В ряде эпосов змея изображается с травой или цветком, приносящим бессмертие. Так, например, в вавилонском эпосе «Поэма о Гильгамеше» змея похищает у Гиль-гамеша цветок бессмертия.

Яд змеи может быть лекарством, а может нести смерть. С этим связан один из основных принципов медицины – мера.

Чаша. Чаша представляет сосуд с исцеляющими средствами природы в широком смысле этого слова.

В античной мифологии боги пили из чаши напиток бессмертия. Чаша с небесным напитком встречается и в других мифах, в которых она иногда принимает форму рога, символа изобилия. В скандинавской мифологии этот же рог служит символом здоровья, передавая людям божественную силу. По-видимому, такое же значение небесного напитка, сообщающего здоровье, имеет чаша и рог Асклепия и Гигиеи.

Греческая чаша без ножки, фиал, использовалась в различных ритуалах. Именно с ней обычно изображалась Гигиея. Она изготавливалась из дорогих металлов и украшалась изнутри изображением лепестков лотоса, символа жизни.

Особый вид чаши для измерения уровня воды в Ниле изображается на голове у бога Сераписа. Это символ гармонии, ведь, чтобы Нил давал жизнь, воды в нем должно быть не много и не мало, а столько, сколько нужно. Так же и на всех планах человека должна быть соблюдена мера: не больше и не меньше.

Богиня Гигиея – божество, которое символизирует принцип здоровья как гармонии на всех планах, которой мы учимся у Природы, живущей по божественным законам. Несоблюдение этих законов, разлад между человеком и Природой – главная причина всех болезней. Поэтому основным принципом, свойством Гигиеи была чистота. Только благодаря чистоте на всех планах: физическом, энергетическом, эмоциональном и мыслительном – человек может оставаться здоровым и выполнять свою жизненную задачу.

 

Янус

Елена Косолобова

Традиция украшать двери домов венками, оказывается, происходит из древнего Рима.

В древнем Риме за праздник Нового года и за последующий январь (оттуда и название!) отвечал древнейший и самый загадочный из богов – Янус двуликий, страж всех ворот и дверей, в том числе дверей года. Январь и его первый день считались священным временем, когда бог Янус, в давние времена правивший людьми, снова ненадолго возвращается к нам.

Имя Януса производят от janua «дверь» и janus «проход», но возможно, что, наоборот, эти слова произошли от имени бога.

Когда-то он научил людей строить города и прокладывать дороги, жить в содружестве друг с другом и уважать законы Вселенной. Он снова приходит – единственный день в году, – неся с собой воспоминания ушедших времен и возможность на мгновение заглянуть в будущее. Он приходит, чтобы снова учить людей делать свои дела с совершенством, как это было в далеком золотом веке. Поэтому в первые дни января считалось важным в символической форме делать то, чем будешь заниматься весь год, как бы закладывая модели своей будущей жизни.

Словно бдительный страж порога, Янус следит, чтобы в новый год не прошло ничего недостойного. Он ждет на пороге времени, ждет шага, который сделает человек, чтобы открыть дверь, перешагнуть порог – и оказаться в будущем. Перейти в новый год – еще не значит быть пропущенным Янусом. Можно просто стать на год старше. Но можно пройти двери Януса, которые во все времена означали возможность перемен. И раз в году каждому человеку давалась возможность изменить свою жизнь, начать по-новому.

И как напоминание об этой великой мудрости древних к нам пришли венки, которыми римляне в эти таинственные и волшебные дни украшали двери своих домов, чтобы помнить о дверях Януса. Потому что круг-венок напоминает о том, что в жизни бывают моменты, когда встречаются прошлое и будущее. Достаточно открыть дверь, перешагнуть порог… и произойдет чудо.

 

Сампо

Ольга Сизова, кандидат психологических наук

Далеко на севере, там, где смыкаются земля и небо, лежит холодная «страна дна» – Похьела, иной мир. Для ее владычицы, старухи-колдуньи Лоухи, кузнец Ильмаринен из Калевалы, «родины героев», выковал волшебную мельницу Сампо. Выковал за то, что Лоухи отдала ему в жены свою дочь и отпустила домой его друга, мудрого Вяйнемейнена. Так рассказывают руны (народные песни) карело-финского эпоса «Калевала». Борьба за Сампо – один из его центральных сюжетов.

Одно Сампо уже было в Похьеле, но оно куда-то подевалось, и Ильмаринену надо было выковать новое и обязательно сделать цветистую крышку «из пушинки лебединой, из кусочка веретенца, и из молока коровы, и из ячменя крупинки». Интересно, что эти символы встречаются во многих мифах (не только северных), рассказывающих о сотворении мира.

Задача оказалась непростой. Только на седьмой день, и то с большим трудом, с пятой попытки – после лука, который каждый день просил жертвы; лодки, которая без нужды рвалась в битву; коровы, которая все время спала и пускала молоко в землю; плуга, который пахал чужие поля, – Ильмаринен смог выковать Сампо. И из жерновов чудо-мельницы потекли рекой мука, соль и деньги – и для питанья, и для продажи, и для припасов. Настоящий рог изобилия, источник благополучия и богатства!

Крылья мельницы крутятся вокруг оси – небесный свод со звездами вращается вокруг своей оси, Северного полюса, Полярной звезды. А значит, «узорный купол» – само звездное небо! Когда-то в стародавние времена Ильмаринену уже приходилось ковать небесный свод. Потому и цветистая крышка Сампо ему удалась так хорошо.

Элиас Леннрот, собравший народные финские песни-руны в одно произведение «Калевалу», полагал, что слово Сампо произошло от русского «сам бог». А может быть, Сампо происходит от санскритского Скамбха: в древнеиндийских ведах есть гимн Скамбхе, «в которой заключена земля, атмосфера, небо, огонь, луна, солнце и ветер… Скамбха сохраняет небо и землю. В Скамбху входит все сущее».

Древние руны рассказывают, что герои Калевалы, похитив Сампо из Похьелы, смогли довезти до своей земли только осколки волшебной мельницы, так как в пылу борьбы на море она раскололась на кусочки. Но и от этих осколков море стало богатым, земля плодородной, растения обрели силу роста, а животные – потомство; солнце, луна и звезды начали давать свой свет земле. А цветистая крышка Сампо досталась хозяйке Похьелы, и та унесла ее в свой мир.

Части Сампо есть в Похьеле, в море и на земле людей. А целиком оно не принадлежит ни одному миру. Наверное, и не должно. Может, поэтому и надо было ехать в далекую Похьелу, чтобы выковать Сампо: там находятся «ворота», связывающие разные миры. Кстати, финно-угры верили, что где-то на крайнем севере есть дыра, проход в нижний мир, а над дырой, упираясь верхним концом в Полярную звезду, стоит мировой столб или мировое дерево, с которыми Сампо также отождествляют.

Сам верховный бог Укко вмешался в борьбу между людьми и силами мира иного. Он напустил на море ветры, и те перевернули лодку героев Калевалы. Космическая возрождающая сила Природы не может принадлежать никому, но благодаря ей существует и постоянно обновляется мир в своем вечном движении, вращении, возрождении. И потому периодически надо создавать новое Сампо, новый мир. Космический закон жизни связан со сменами циклов, эпох, эр. И то, что Сампо получается только после пятой попытки, неслучайно: миф указывает на определенный этап развития человечества, определенную эпоху.

С появлением Сампо в Калевале началась уже не мифическая, а человеческая история, стала развиваться культура. В рунах говорится, что в Сампо заключены «пахота и посевы», которые символически связаны не только с земледелием, но и с самой идеей творения, зарождения жизни вообще, постоянного возрождения и возобновления.

Посеянные в землю семена содержат закон будущей жизни – как будет расти и что вырастет. Что нужно, чтобы зерно проросло? Нужны солнце, вода и земля, почва, то есть условия, в которых жизнь будет развиваться. Во всем есть «зерно», хранящее в себе смысл, причину и цель, предназначение, заложенные Природой, Небом. А в Сампо заключены не только «пахота и посевы», но и «сила всяческого роста». То есть то, что пробуждает, приводит в движение тот закон, который заключен как зародыш будущей жизни в зерне.

Импульс жизни, что он хочет от нас? Ведь сила жизни, роста, развития и возрождения проявляется во внутреннем мире человека, точно так же как в Природе. От чего зависит наше возделывание и наш урожай?

 

Колокольный звон

Анна Сейфулина

Колокольный звон… Этот звук можно услышать в самых разных местах: и за стенами древнего монастыря, и высоко в горах при входе в буддийский храм, и на площади европейского города у здания ратуши. Даже в суете современного мегаполиса, наполненного грохотом машин и многоголосицей толпы, этот звук останавливает, словно приподнимает над шумом, над повседневностью.

Есть в колокольном звоне нечто такое, что властно захватывает нас, даже помимо нашей воли, затрагивает не только эмоции, но и более глубокие, сокровенные струны души. Психологи и физики строят самые разные модели, чтобы понять механизмы этого воздействия. Диапазон звучания колокола очень велик, он включает частоты, которые неспособно воспринять человеческое ухо; фактически мы воспринимаем этот звук не только ушами, а всем своим существом. И не только мы: на колокольный звон отзывается вся природа, даже камни – когда в храме звучит колокол, все здание вибрирует в резонанс, словно единый организм…

Литье колоколов всегда было таинством. Дело даже не в «рецептуре», хотя, конечно, у мастеров были свои секреты. О колоколе говорили как о живом существе, при рождении ему давали имя. Когда отливали колокол, при этом обязательно присутствовало духовенство, стояли с обнаженными головами. Новый колокол обычно несли к колокольне на руках…

К чему такая церемониальность? Чему призваны служить литые великаны? Зачем звонит колокол?

Колокольный звон – это всегда зов.

На Руси колокол всегда призывал людей в храм, на встречу с Богом. Величественный звон колоколов, который невозможно не услышать, побуждал человека вырваться из круговерти земных забот, чтобы обратиться к вечному, к Небу.

Особенно торжественен звон на колокольне, когда производится во все колокола, что бывает в большие праздники. А наиболее торжественный из всех – когда звонят в «красные» колокола, самые красивые, благозвучные.

В Москве в ночь под Пасху «красный звон» совершался по особому, старинному обычаю. Все московские церкви ждали, пока ударит громадный Успенский колокол Ивана Великого. Гул его первого удара перекатывался с кремлевского холма за Москву-реку и разливался далеко вокруг. Вдали, подобно эху, отзывался колокол Страстного монастыря, и затем уже разом начинали гудеть колокола всех «сорока сороков» московских церквей. Звуки, дробясь и переливаясь среди торжественной тишины ночи, постепенно наполняли город радостным, величавым звоном. Этот «язык неба» лучше всего было слушать с высоты Воробьевых гор.

Но не всегда колокола звонили радостно. Возвещая о нашествии, о мятежах, о пожарах, голоса их звучали тревожным всполохом или набатом. При эпидемиях, неурожаях и прочих бедствиях в колокола звонили непрерывно. А в последний земной путь человека сопровождал трезвон (когда все колокола перебираются поочередно друг за другом), возвышающий душу своей светлой печалью.

Не только Русь – и Китай, и Япония, и Монголия, и Тибет полны перезвоном колоколов и колокольчиков. Особенно колокольчиков – они здесь повсюду: в доме, в храме, у ворот, в руках шамана, предсказывающего будущее…

На Востоке колокольчики и многоголосье их звонов всегда были символом очищения.

В восточной традиции мир представляется как единое целое, где все связано, все зависимо друг от друга: различные существа и предметы, человек и природа, человек и предметы – и все пронизано энергиями. Чистые энергии взаимодействуют чисто, не нарушая законов природы. А если где-то в системе взаимосвязей возникает конфликт, раздражение, обида, злость – нарушается чистота и гармония целого. В этом тонком кружеве связей и взаимопроникновений колокольчики своим серебряным перезвоном приводят энергии в резонанс, очищают от дисгармоничных влияний и дают возможность чистому голосу природы и Неба пронизывать все без препятствий.

В Китае колокольчики играли важную роль в ритуалах, к которым здесь всегда относились особенно. Из колокольчиков чжон создавали наборы, подбирая их по размеру и по форме. Такие колокольчики были безъязыкими, из них извлекали разные звуки, ударяя в центр или по бокам.

Тибетский высокогорный монастырь всегда обнесен оградой из веревок, протянутых между колышками и увешанных колокольчиками. В землю воткнуты высокие шесты, потемневшие от солнца и дождя; легкие разноцветные полотнища с начертанными на них словами молитв выцвели, но ветер читает молитвы и несет их к вершинам Гималаев, где обитают боги. А потревоженные им колокольчики звенят, создавая непреодолимую преграду для демонов.

В Японии о приходе Нового года возвещают 108 ударов колокола, доносящиеся в полночь из храмов. Здесь считается, что человека обременяют 108 забот или грехов; с последним ударом колокола все они уходят в прошлое, и новый год начинается «с чистого листа»…

Колокольный звон – это зов. Зов иного мира, поднимающий нас над обыденностью. Это таинственная музыка природы, изливающаяся в голосе металла призывом к чистоте, гармонии, согласию. Это призыв отбросить все лишнее, настроиться в резонанс с величественным звучанием природы и Неба.

Колокол звонит для нас. Давайте прислушаемся…

 

Из истории геральдики

Юлия Кужель

История гербов началась много тысяч лет назад. Каждое племя или род почитало своими заступниками различных животных или птиц: медведей, орлов, волков, оленей и др. Их изображали перед входом в жилище, на стенах, их брали на охоту и на войну. Считалось, что они приносят удачу и защищают от бедствий, поскольку являются проводниками божественной силы. Это и были первые известные нам родовые символы, так называемые тотемы.

В Древнем Египте символы сопровождали всю жизнь человека и имели очень большое значение в жизни государства. Например, имя фараона или знатного человека заключали в особую рамку-картуш, тем самым открывая для него путь к вечности. Физическое уничтожение подобного изображения несло тому, кому оно принадлежало, полное забвение. Так наносили самый страшный вред врагам.

Символические покровители – божества в образе животных – были и у древнеегипетских городов: бык в Мемфисе, корова в Дендере, баран в Элефантине, сокол в Эдфу.

Подобная традиция существовала и в Древней Греции. Символом Афин была сова, Коринфа – Пегас, острова Родос – роза. Их изображения встречаются на монетах и печатях. Многие греческие герои имели также личные символы.

Все древние цивилизации имели в традиции священные изображения, которые сопровождали все важные исторические события.

Вообще говоря, никто до сих пор не знает, когда появились изображения, которые мы сейчас называем гербами. Само слово «герб» (herb, erb, irb) имеет славянские корни и переводится как «наследство». В западноевропейских языках мы встречаем другое значение. Французское слово armes, английское arms, немецкое Wappen переводились двояко: «гербы» и «оружие».

Ключевой точкой в истории гербов стали знаменитые крестовые походы XI—XIII веков. 24 ноября 1095 года множество людей дали обет папе Урбану II освободить Гроб Господень в Святой земле от мусульман. Символом того, за что сражались эти люди, стали кресты, нашитые ими на одежду, – поэтому их называли и крестоносцами.

С этого момента использование крестов получило массовый характер – они служили в походе или в бою знаком, по которому узнавали воина. Средневековые воины по примеру воинов древности стали изображать свои гербы на щитах, плоская поверхность которых идеально для этого подходила. Но, как кажется, главная причина подобного расположения герба не в этом. Ведь щит защищает воина в битве физически, а герб символизирует духовную защиту, одновременно указывая на то, за что сражается рыцарь. Самые первые гербы были очень просты и делили поле щита на четыре части с помощью креста – главного символа этой двухсотлетней войны.

Эта традиция – изображать на гербах святыни рода, города или государства – сохранялась довольно долго. Гербы, заслуженные в сражении и пожалованные государем, становились наследственными и передавались из поколения в поколение. Любые нарушения моральных или других законов пятнали святость родовых или государственных символов и считались великим позором. А захват вражеских геральдических знаков считался подвигом и значил даже больше, чем разгром вражеского войска.

В эпоху расцвета рыцарских турниров (XIII—XIV вв.) пропуском на турнир служил именно герб. Его разбирала комиссия герольдов, и на основании ее решения рыцарь либо допускался на турнир, либо нет.

Со временем гербы очень распространились и усложнились. Появилась необходимость в том, чтобы упорядочить и узаконить правила их построения. Так появилась наука о гербах – геральдика (от ср. – век. лат. heraldus – «глашатай») – и ее особые представители – герольды.