В женской консультации выяснилось, что Фиону Арлингтон здесь сегодня не ждут.

– Акушерка теперь будет в понедельник. Может, она на понедельник и записалась, – отрезала секретарша с одутловатым лицом.

– Но это моя жена! Я должен быть рядом! Скажите, когда мне прийти? – говорил он, вцепившись пальцами в стойку, за которой столько раз регистрировал Фиону, пока она, обессиленно упав в кресло, ждала в приемной.

– Простите, но я не могу давать такую информацию. Вы должны узнать у жены.

Джейкоб резко оттолкнулся от стойки – отчасти чтобы придать себе ускорения, но больше все-таки по другим причинам.

В коридоре он принялся яростно тыкать в кнопки телефона. Фиона взяла трубку после третьего гудка:

– Что, Джейкоб?

– У нас сегодня прием! Я пришел, а тебя нет.

– Это у меня прием.

– Не наказывай ребенка!

Молчание.

– Мы по-прежнему его родители, – снова заговорил он. – Что бы между нами ни происходило.

– Об этом нужно было раньше думать. До того, как ты нас предал.

– Ты вообще слушала, что я тебе в прошлый раз говорил? Ради бога, Фиона, сколько можно? Не предавал я тебя. Да, мне нужно кое с чем разобраться, но я не предавал ни тебя, ни ребенка, и мне все равно, веришь ты мне сейчас или нет. Ты не имеешь права меня вот так прогонять.

В трубке послышался глубокий вздох.

– Хорошо. Можешь прийти в следующий раз, если ответишь на один вопрос.

– Теперь уже шантаж в ход пошел? Да какого… – Он оборвал себя, мысленно умоляя небо послать ему хоть каплю спокойствия. – Ладно. Что за вопрос?

– Дело в другой женщине?

– Не в том смысле, в котором ты думаешь.

Отбой.

Он сразу же перезвонил, но включилась голосовая почта. Перезвонил еще, потом еще… толкая двери, в консультацию входили и выходили пациенты, а он все звонил, пока в телефоне не сел аккумулятор; впрочем, он уже не представлял, что скажет, если Фиона возьмет трубку.