Автор вовсе не случайно выбрал емкий обобщающий «Детей гарнизона». Что происходит с замуштрованными, если роты распускают командиры? Правильно: ошалевший от нежданной свободы, наш рядовой состав пускается во все тяжкие и хмельно бузит. Это и есть ироническая пружина действия, та, так сказать, правда жизни, от которой никуда не деться. С одной стороны, от повального огосударствления всего спектра человеческих взаимоотношений, подмены традиционных нравственных ценностей нормами «зрелого социализма» – от всего этого «детям гарнизона» досталась «моральная фига». С другой?.. Молодые герои повествования не отлеживались в лихолетье на «завалинке» («и жить торопятся, и чувствовать спешат»). Это не для них – пройдут смутные времена и все вернется на круги своя! Нет, с неистовством, доходящим до самозабвения, окунулись в то, что одни историки потом назовут «возрождением капитализма», а другие – «бандитским беспределом». Но невдомек было, что вожделенное «потребительское общество» в пике: масштабная деградация человеческих ресурсов (в мире более миллиарда голодающих!) и безостановочное истощение природных ресурсов, и все ради удовлетворения прихотей ничтожного сверхбогатого процента населения? Очевиден ближайший тупик, ближайшая перспектива остаться голыми на голом земном шаре. Брошенные на произвол судьбы, без традиционных культурных, национальных, социальных подпорок, вовлеклись персонажи романа в разборки, политические игры, нечистоплотный бизнес, любовные интриги и мстительное сведение счетов, последним усилием воли выкарабкиваясь из безвыходных положений. Вот так, давящие мощные тиски исторических эпох (ушедшей и пришедшей) спрессовали вокруг «детей гарнизона» духовный вакуум.
Смею предположить, что автор, повествование которого так документально подкупающе, вывернулся из мертвящих тисков через генетическую родовую память. Характерна многоплановость романа, лейтмотив которого – возвращение исторической памяти, не позволяющей личности раствориться во мраке времени. Тяга главной героини к родовым истокам, начавшись инстинктивно, привела к катарсису, чувству очищения, освобождающего от пережитых потрясений.
Не будем подробно останавливаться на образах Мидаса, Бессараба, Боди, Дуче (по жанру роман авантюрно-приключенческий) именовать «классическими злодеями». Заметим только, что получились эти фигуры «вершителей судеб» не по-газетному фельетонными, а именно – гротесковыми (что, согласитесь, большая разница).
В поступках, мыслях действующих лиц прослеживаются характерные черточки и сходства, и различия в характерах. Персонажи художественно убедительными для той бурлящей исторической среды – 90-х годов – во временных рамках которых разворачиваются преимущественно сюжетные линии «Детей гарнизона».
И Лена, и Вик, и Нат, и доверчивые обитатели Тарханкута (событийного эпицентра повествования), вопреки свалившимся на их в общем-то простодушные головы историческим катаклизмам, становились ближе друг к другу, подставляя плечо, и если что-то выходило «не так», оступаясь, падали, и снова поднимались в ночи. Противостояние одиночек-альтруистов толпе эгоистов – это противостояние в своих крайних проявлениях, доведенное до гротескового абсурда, достоверно, пластично передано автором с мягким чувством юмора, этим умиротворителем самых невозможных конфликтных ситуаций. Улыбнувшись, мы не загоняем проблему «вовнутрь», отнюдь, так просто легче для обретения душевного здоровья и равновесия. Ирония рассредоточена умело, а не будь ее, ужасающие сцены убийства бригадира Крота, покушения на бизнесмена Белана, кошмарные ночи Стамбула беспросветно бы саднили...…
Добродушно-ироническая проза густо населена героями современными и более отдаленных эпох, событийный ряд развивается динамично, максимально приближен к киноязыку (несомненное и достоинство, и новаторство). Все служит целям более глубокого раскрытия авторских замыслов. Концептуально это выглядит так. На развалинах «советской державы» (в романе «Дети гарнизона» географически охвачены в основном Крым и дальнее зарубежье), в «руинах» этих, загнанные «иронией судьбы» в духовный вакуум, с какой-то даже истеричностью набрасываются на «запретные плоды». Нет, не стремление к гражданскому обществу с его культом права, с вездесущей доминантой; не власть помыкает гражданами, а граждане нанимают ее по контракту себе на службу – попса, масскульт, культ «золотого тельца» и «прочее», вот на какие из «запретных ценностей» набросились «изголодавшиеся» – и вывалились на запакощенной потребительской подстилке – донельзя, дальше некуда! Вот именно этот предел – «дальше некуда» – и вселяет надежду и оптимизм, что ниже пропасти не упасть, что духовный, нравственный подъем не за горами, в буквальном смысле, с четверенек, с положения навзничь… Пусть бросит камень тот, кто сам безгрешен… Роман этот-как противоядие от иллюзий и «коммунистического», и «потребительского рая».
«Каждому свой сад – возделывай его!» – простодушно восклицает в финале романа один из прозревших его героев. Эти нотки доверчивого простодушия, когда персонажи романа выглядят так естественно и в привычной, и в непривычной среде, к тому же «оживающих» в экспрессивных сюжетных иллюстрациях, – эти интонации одновременно «знаковы» и для нашего времени, и переносят в далекие эпохи, когда из язычества только-только торились тропки навстречу духовному самоутверждению... Несомненно, что призыв «Каждому свой сад – возделывай его!» – заветная авторская теза. Прислушаемся к ней, перелистнув последнюю прочитанную страницу драматического и в то же время совершенно не пессимистического произведения. Романа оптимистичного, устремленного к вечным, не истребимым никакой «гарнизонщиной» человеческим ценностям: кто я? Откуда? Зачем живу? Искренне в книге поставлены эти вопросы.
Евгений Лиховский