Китти – это наша собака. Китти большая умница и талант, и если бы она была человеком, то закончила бы, вероятно, философский факультет или, в крайнем случае, МГИМО. Породу ее не установили, ни при жизни, ни после.

Однажды на улице Алабяна я увидела старика с девочкой, и рядом бежала собачка. Она была с длинной пуделиной шерстью на спине цвета соль с перцем, с ушами спаниеля, с бородой терьера и с благородной сединой в челке. Ростом со среднего пуделя.

Собака мне очень понравилась, и я пошла за ними. Мужчина начал нервничать, оборачиваться. Тогда я подошла к нему:

– Это ваша собака? Какая же она симпатичная! А она вам нужна? А то бегает без поводка.

Старик посмотрел на меня как на сумасшедшую. Тогда я спросила:

– А у нее щенки будут? Я бы с удовольствием купила.

– Нет, нет, мы ее продавать не собираемся, а щенки если и будут, то очень нескоро.

Я все же им оставила свой телефон на будущее. Собака мне совершенно была не нужна. Квартиры нет, живу в съемной комнате. Мне только собаки не хватало. И, слава богу, что это на далекое будущее.

Про собаку я быстро забыла. Нет и не надо.

Месяцев через пять или шесть мне вдруг звонит хозяин собаки. Я даже не сразу вспомнила. Он объяснил, что лично он собаку очень любит, но его дочь и зять ее терпеть не могут, ребенок тоже ее мучает; они хотят от нее избавиться; он вспомнил меня.

– Может возьмете? – с надеждой спросил дед.

Это было очень неожиданно. Начинались весенние каникулы. Хозяйка комнаты хотела, чтобы я съехала, а тут собака. Но я сказала:

– Да!

И за собакой поехала сразу. С меня за такую красавицу попросили пятьдесят рублей, жила я на сто рублей в месяц, включая такси. Деньги привезла сразу. Собаку взяла. Все произошло очень быстро, даже опомниться не успела. Куда ее деть? Надо было срочно отвезти на аэровокзал. Созвонилась с братом, который улетал к родителям, и всучила ему Китти. Она очень удобно и доверчиво уселась на его коленях, и они уехали в аэропорт.

Отец был в Сочи. Беню встретила удивленная мама.

– Это собака Ариелы. Она ее очень любит и просит хорошо за ней ухаживать.

Собачка понравилась. Все поняли, что это породистая дама, просто порода нам неизвестная, тем более что мы в них не разбирались.

Но через два дня собака исчезла. Брат ее выпустил на минуту раньше себя, пока надевал ботинки.

А я звонила и интересовалась, как им нравится моя Киттичка. Как-то очень сдержанно мне отвечали:

– Очень симпатичная.

Прямо скажем – немногословно. Тем временем весь город был обклеен объявлениями о пропаже собаки с обещанием большого вознаграждения. Клеили все: знакомые мамы, ее студенты, общие друзья, друзья братьев. Уже потеряли всякую надежду, когда позвонила женщина и спросила:

– Это собака доктора?

Мама подтвердила; и нам ее привели. Но собака на наших совершенно не реагировала, а все липла к той женщине. Она нам сказала, что собака бегала в стае, была какая-то потерянная, а ей очень понравилась. Это было взаимно. Она недавно увидела на столбе промокшее объявление. Никогда в жизни не отдала бы собаку, если бы не фамилия и адрес. Она была бесконечно благодарна отцу, оперировавшему дочку, и они, узнав, что хозяин тот самый доктор, решили ее вернуть. Только собака к нашим не шла, и женщина предложила, что она ее заберет в любой момент, если животное все же не приживется.

Так появился новый член семьи. Китти гордо вышагивала по центральной аллее города с отцом. Они очень украшали друг друга. Мама, которая к людям относилась с должной осторожностью и скептицизмом, полюбила Китьку…

Любовь была взаимной. Так они жили счастливо в городе Каунасе на зависть всем любителям красивых собак. Папе за нее предлагали большие деньги. Он всегда отвечал, что членов семьи не продает.

Китти была жуткой прохиндейкой. Как только звонок в дверь, она бежит и прячет косточку и только после этого радостно встречает гостей.

Она с отцом ездила на дачу в автобусе, прячась под скамью. Кондуктор ее видел только на выходе. Вкусы у них с отцом были очень схожие. Он любил плавать, и она тоже, он копался в огороде после работы, высаживал клубнику, Китти ее вытаптывала. Там же на даче Китти завела роман – полный мезальянс, с жутким псом-уродом, похожим на лису на коротких лапках, хотя к ней сватались лучшие пудели города. Родилось шесть щенков. От них никому не было покоя. Первые четыре недели Китти была образцовой мамой, но на пятую – она просто перестала замечать своих детей, и кормить их должны были мои родители. Этих щенков надо было срочно раздать, но раздавать их бесплатно папа отказался:

– С такой родословной отдавать даром нельзя, особенно в Литве. Выкинут. А если взять денег, да и побольше, жалко будет.

Появилось много желающих. Папа сортировал покупателей приблизительно так: с завмага – максимальную сумму; с двух учительниц – символическую, эти в любом случае не выбросят.

Щенки росли и становились все менее похожими на Китти. Когда маму спрашивали:

– Почему они такие большие, а шерсть не кудрявится?

Мама отвечала:

– Рано еще.

Только три щенка хоть чем-то напоминали Китьку, три остальных – превратились в огромных «Полканов». Самого красивого и самого кудрявого оставили для меня. Он потом стал смыслом жизни нашего друга Андрюши.

Родила Китти и в Израиле. Там были маленькие пуделята, и их быстро разобрали. А себе родители оставили самую маленькую и слабенькую собачку. Через неделю, правда, вернули еще одну. Она очень пищала и боялась оставаться одна. Китька опять на пятой неделе узнавать детей перестала. Когда их троих выводили гулять, она шла ровно в противоположную сторону. Самая маленькая и щупленькая после смерти моего папы и долгих перипетий попала к моей подруге Соне, которая до этого собак терпеть не могла, и прожила у нее до восемнадцати лет в Канаде, куда Соня ее перевезла. Собачка стала жуткой шантажисткой, как и ее мать: ела только в ресторанах, только в присутствии Сони и ее мужа-японца. Но когда Соня уехала на неделю в Париж, растерянный муж по три раза звонил и спрашивал:

– Что делать? Собака есть отказывается.

– Что делать? Веди в ресторан.

Вторая собачка, любимица папы, очень быстро после его смерти тоже умерла, то ли от тоски, то ли от гастроэнтерита.

Китька рано начала толстеть и стала похожа на лохматую тумбочку. Заменила нас, уже взрослых; капризничала, попрошайничала. Больше всего Китти не любила маленьких детей (у нее, видимо, были печальные воспоминания) и мужчин с высоким тонким голосом. И тех и других она кусала без предупреждения. Ей все прощали, выгораживали. Все в ее жизни было благополучно, но вот наступил отъезд, вернее, подготовка к отъезду, эмиграции. Китти все чувствовала и тоже начала волноваться. В квартире стали появляться какие-то мебельные гарнитуры, которые захламляли все вокруг. Эти гарнитуры не удовлетворяли моих родителей, и они так же исчезали, как и появлялись. Затем привезли пианино. Китти все очень раздражало. Особенно на нее плохо действовали грузчики.

У Китти, видимо, был хороший вкус. Она, как и вся наша семья, не хотела видеть грузчиков и их спрессованные опилки в виде мебели в нашем доме.

Мы уезжали поездом Вильнюс – Брест. Нас провожали с цветами. До Бреста Китти доехала королевой, и в поезде ее никто не беспокоил. Весь ужас начался в Бресте.

У нее были безупречные документы: