В четвертой книге Хумаша («Бемидбар»), в главах «Балак-Пинхас» (25:1-18) есть еще один драматический эпизод: «И жил Израиль в Шиттиме, и начал народ блудодействовать с дочерьми Моава. И приглашали они народ к жертвам божествам своим; и ел народ, и поклонялся божествам их. И прилепился Израиль к Баал-Пеору. И возгорелся гнев Г-сподень на Израиль… И вот некто из сынов Израиля пришел и подвел к братьям своим мидьянитянку пред глазами Моше и пред глазами всей общины сынов Израиля, а они плакали у входа шатра соборного. И увидел это Пинхас, сын Элазара, сына Аарона, священника, и встал он из среды общины, и взял копье в руку свою. И вошел вслед за израильтянином в нишу, и пронзил обоих их, израильтянина и женщину в чрево ее; и прекратился мор среди сынов Израиля. И было умерших от мора двадцать четыре тысячи. И Г-сподь сказал Моше, говоря: Пинхас, сын Элазара, сына Аарона, священника, отвратил гнев Мой от сынов Израиля, вступившись за Меня среди них; и не истребил Я сынов Израиля в ревности Моей. Посему скажи: вот, даю Я ему Мой завет мира; И будет он ему и потомству его после него заветом священства вечного, за то, что он вступился за Б-га своего и искупил сынов Израиля. Имя же убитого израильтянина, который убит был с мидьянитянкою, Зимри, сын Салу, начальник отчего дома Шимона. А имя убитой женщины мидьянитянки Козби, дочь Цура, – родоначальник отчего дома в Мидьяне он. И Г-сподь сказал Моше, говоря: Враждуйте с мидьянитянами и поражайте их, Ибо враждебны они вам в своих кознях, которые они замышляли против вас в деле Пеора и в деле Козби, дочери начальника мидьянского, сестры их, убитой в день мора из-за Пеора»
На первый взгляд, что общего между этими событиями и историей изнасилования Дины? Разве что удивительное числовое совпадение (и не случайно в обоих случаях мы выделили числа жирным шрифтом): жертв мести Шимона и Леви и жертв эпидемии, посланной Б-гом евреям за разврат и идолопоклонство, ровно по двадцать четыре тысячи человек.
Такие совпадения не могут быть случайными. Обычно они обозначают прямую связь между явлениями: либо явную, либо тайную, скрытую от поверхностного взгляда, но доступную знатокам тайной Торы.
Попробуем выявить эту связь с помощью тех инструментов, которые у нас уже есть. И главный из них – вера в реинкарнацию.
Итак… Общего между двумя эпизодами больше, чем могло показаться изначально. Обозначим его детально.
1. Есть конфликт между двумя идеологиями: еврейской моралью и нееврейской (идолопоклоннической) испорченностью. Семья Яакова – жители Шхема. Праведные евреи пустыни во главе с Моше – евреи, осквернившиеся идолопоклонством и развратом в Шиттиме, и, соответственно, мидьянитяне.
2. В основе сюжетной линии – запретная связь между мужчиной и женщиной. Шхем – Дина. Зимри – Козби.
3. Один из этой проблемной пары – еврей (Дина, Зимри), другой – нет (Шхем, Козби).
4. Присутствие имени Шимон. Сам Шимон и глава колена Шимона.
5. Возмездие за преступление. Кровавая расправа и посланная Свыше эпидемия.
6. И, наконец, уже упомянутое выше общее количество пострадавших. 24 тысячи жителей Шхема и 24 тысячи совратившихся и, соответственно, наказанных евреев.
И это только то, что лежит на поверхности. Дополнительное сходство мы обнаружим, если вчитаемся в комментарии наших мудрецов. Оттуда мы узнаем, что поступок Зимри сопровождался его переговорами с Моше и другими праведными главами народа. И подобно Шхему, Зимри пытался подвести некую законодательную основу под свое вожделение к запретной ему девушке.
Комментарии воссоздают для нас приблизительный диалог Зимри с Моше. Глава колена Шимона позволил себе обвинить главу народа в том же грехе, к которому стремился сам. Он спросил: «Какая разница между этой женщиной, которую я пожелал взять себе в жены, и твоей женой Ципорой, которая тоже происходит из Мидьяна?»
Моше замешкался, затрудняясь с ответом. Не то, чтобы Зимри застал его врасплох. Скорее, Моше не торопился возражать, ибо был потрясен очевидностью провокации в словах насмешника, ведь всем (и в том числе Зимри) было очевидно, что Ципора, дочь Итро, стала женой Моше еще до дарования Торы, когда правила поведения евреев были несколько иными. Но даже тогда, еще до Синайского откровения женитьба Моше соответствовала более высоким будущим стандартам и Ципора была ему стопроцентно разрешена, ибо она прошла гиюр и полностью отказалась от идолопоклонства, что совершенно не соответствовало ситуации с Козби.
Моше мог попытаться объяснять все это бунтовщику, но на самом деле любой диалог был бесполезен, ибо Зимри, одержимый своей страстью, вовсе не искал ответов.
И все же его упрямство, его внезапно вспыхнувшие чувства к встреченной им мидьянитянке, и именно к ней, а также его восстание против принципов Торы, которой он доселе следовал на протяжении всех 40 лет блуждания еврейского народа по пустыне, становятся более чем понятными в одном случае. Если мы, наконец, сорвем маски и с него самого, и с других участников этой истории и обнаружим под ними героев трагических событий в Шхеме.
Царевич Шхем – это Зимри, сын Салу, глава колена Шимона. Тот, который когда-то начал свой путь к еврейству за счет обрезания, но так и не успел закончить этот путь, прерванный деянием Шимона и Леви (и, в особенности, Шимона – старшего брата). Теперь, на новом витке истории, Шхему предстоит сформировать духовный облик именно этого колена. Так осуществляется вечный принцип «мера за меру». И так проверяется в ходе новых испытаний, кто же прав и кто виноват.
Шхем, он же Зимри, не мог иметь претензий к Тому, кто дал ему новый шанс продемонстрировать свою искренность в принятии Торы и ее моральных принципов. Таковы были условия соглашения, подписанного им самим в результате Высшего Суда. Не мог он также избежать и главного испытания своей жизни – испытания страстью к той, с которой уже связана неразрывными узами его душа.
И это, конечно же, новое воплощение Дины. Она все так же прекрасна, только зовут ее теперь по-другому – Козби, дочь Цура. И еще: эти два человека немного поменялись ролями, в которых, правда, невозможно не отметить строгую и судьбоносную симметрию. В первый раз он был неевреем, принцем и соблазнителем, а она – его жертвой. Теперь – все наоборот: она – нееврейка, принцесса и соблазнительница, он – жертва ее чар.
По крайней мере, так обстоит дело на первый взгляд. И если бы мы не были в курсе всей подоплеки этой истории, тянущейся из прошлой жизни, то мы могли бы, как это и делает большинство читателей Торы, однозначно осудить развратную мидьянитянку и поразиться, как это праведный еврей мог так внезапно потерять голову.
На самом деле, все гораздо глубже и сложнее, как это обычно и бывает в жизни, о которой мы судим поверхностно, не предполагая о существовании всех подводных ее течений.
Наша искусительница идет на развратный поступок не по своей воле, а по велению Свыше и по призыву своей души, которая страдает все то время, пока она не искуплена. И именно в этом ключе можно понимать уже приведенную нами в прошлой главе фразу из Торы, в которой Шимон и Леви пытаются оправдаться перед их отцом Яаковом после убийства в Шхеме. Объясняя мотив своего поступка, они говорят («Ваишлах», 34:31): «…неужели как с блудницею поступать ему с сестрою нашею?»
Но это, так сказать, литературный перевод. Буквально же их фразу можно перевести так: «…неужели он как блудницу сделает ее?» И здесь, по мнению мудрецов кабалы, содержится пророчество. Ведь Шхем своим поступком провоцирует, что в следующем воплощении, в роли Козби, ей придется принять роль блудницы и соблазнительницы.
Итак, она – Дина, униженная, превращенная в жертву насилия и в наложницу, опущена со своей первоначальной блистательной ступени и даже рождена в новой жизни нееврейкой.
Он – Шхем, возвышенный близостью с Диной и «прилепленностью» к ней своей души, кажется прочно стоящим на высоте своего социального и духовного статуса. Но на самом деле он еще так некрепок и так легко может упасть.
И в тот момент, когда роковое свидание, наконец, происходит, у этих мужчины и женщины две возможные дороги. Он, ослепленный внезапно вспыхнувшей страстью, может подождать, пока она примет гиюр, и тогда они соединятся законным образом и помогут друг другу. Он ей – в искуплении страданий, она ему – в исправлении ошибок.
Или же все обернется худшим образом: новой запретной связью и новыми смертями.
В реальности, как мы уже знаем из текста Торы, был воплощен второй сценарий. И не потому, что у Зимри и Козби не было свободы выбора. Конечно, она была, ведь Б-г никогда не посылает людям испытаний, которых невозможно выдержать.
И, тем не менее, как оказалось, Шхем рано клялся на Высшем Суде, что им двигала любовь к истине, а его новый роковой поступок лишь подтвердил опасение судей, что он может пренебречь Торой из-за плотской страсти.
Но почему был наказан не только он, но и другие люди – представители колена Шимона? 24 тысячи человек пали жертвой внезапной смертоносной эпидемии. Чем провинились они?
Из рассказа Торы мы узнаем, что это были те, которые подобно Зимри, не выдержали испытания развратом и идолопоклонством. Они, правда, не осмелились грешить в священном стане Израиля, а делали это на чужой территории, и, тем не менее, их конец был горек и молниеносен.
И это – естественно, ведь в их телах жили души тех самых 24 тысяч обитателей Шхема, которые тогда помогали своему предводителю в его преступлении, а сейчас одобрили его же в его новом воплощении и новом грехе. Они стояли перед тем же самым выбором: мораль Торы или порочное желание. И они точно так же проиграли, уже во второй раз.
Что же теперь? Перелистнем страницу, увлечемся новыми яркими событиями в истории еврейского народа и забудем происшествие в Шиттиме и всех пострадавших там? Да, пожалуй, пока очередной сюжет своим призрачным, но настойчивым сходством с предыдущими не навеет нам смутные воспоминания о тех, кто так и не совершил свой подвиг и так и не достиг счастья.
И это обязательно произойдет, ведь мир должен стать прекрасным и гармоничным, а душа каждого из его обитателей должна достигнуть блеска и величия. И именно такое задание получили души Зимри, Козби и 24 тысяч заблудших в Шиттиме. Так было решено на очередном заседании Высшего Суда. Надо было только подождать немного, пока наступит подходящий момент.