1
Концентрик еще раз перечитал электронное послание.
Что это? Провокация?
Не похоже. Насколько известно Концентрику, Центр и не занимается подобными провокациями. Эта женщина и впрямь мечтает о плотском грехе и о порочном зачатии? Вполне возможно. Если Концентрик никогда прежде не получал подобных писем, то это еще не означает, что они в принципе невозможны.
«Интересно, я и впрямь так ей приглянулся, — подумал Концентрик, — или она рассылает подобные письма всем подряд?»
Последнее предположение казалось более правдоподобным. Концентрик читал об этом весьма распространенном женском недуге — атавистической похоти. Охваченные ею женщины начинают рассылать первым попавшимся мужчинам электронные письма с неизменным предложением — встретиться. Концентрик когда-то читал, что рано или поздно Центр запеленговывает этих женщин и высылает им лекарство. Концентрик привык верить этому. Но так ли это на самом деле?
Концентрик посмотрел на себя в зеркало. Для этого ему, как всегда, пришлось слегка нагнуться. Он был слишком высокого роста и знал об этом. Знал чисто статистически, но никогда об этом не размышлял. Его это не интересовало. Просто не с кем было сравниваться.
Концентрику захотелось еще раз перечитать письмо. Почему оно так возбудило его? Электронно он общался со многими женщинами, но ни одна еще не предлагала ему встретиться. Почему-то ему не хотелось верить в то, что эта женщина больна, хотя это было вполне очевидно. Почему-то ему льстила мысль, что этой женщине так понравилось его лицо, что ей неудержимо захотелось встретиться с ним — именно с ним! — в городе.
Кстати, почему именно в городе? Что с того, что они оба петербуржцы? Выходить все равно через нуль-кабину; можно встретиться где угодно. Концентрик недоумевал.
Он снова посмотрел на экран.
«Концентрик, — писала незнакомка, — только что я ознакомилась с твоей статьей „Торможение развития дедуктивного мышления биороботов типа ХУ66“. Статья совершенно идиотская, как, впрочем, и все современные научные изыскания, но мне очень понравилось твое лицо. В тебе есть что-то от древних русских мужчин — покорявших Сибирь, теснивших шведа… Ты и сам не знаешь, на что ты способен — женщина всегда это чувствует лучше. Мне кажется, что если ты забудешь об этих дурацких научных проблемах и захочешь вкусить естественной жизни — такой, какой жили наши еще совсем недалекие предки, то ты сможешь дать мне настоящее счастье взамен отвратительной необходимости вынимать время от времени мужскую сперму из своей нуль-кабины.С нетерпением жду ответа. Аделаида».
Прежде жизнь была прекрасна: люди общались, дружили, любили. Знаешь ли ты, как замечательно красив наш город? Слышал ли ты, что такое Белые Ночи? Сейчас как раз период Белых Ночей, и если в тебе есть хоть капля романтичности наших предков, ты не откажешься встретиться со мной завтра в полночь у Медного Всадника!
К письму прилагалась фотография Аделаиды — непривычно свежей брюнетки лет двадцати пяти, а также подробный план Санкт-Петербурга с подсвеченным Медным Всадником. Концентрик вызвал подсветку и моментально получил множество документов, причем один — весьма оригинальный.
Документ этот датировался концом ХХ века (заря Интернета!) и даже выглядел крайне старомодно. Заголовок был:
А. С. Пушкин «Медный Всадник» поэма
Далее шли стихи. Концентрик знал что такое стихи, но никогда ранее не пробовал их читать. Он слышал, что поэзия была очень популярна несколько столетий тому назад, но никогда этим фактом не интересовался. Не заинтересовался и сейчас. Он подумал о другом.
Двенадцати лет от роду — как и все нормальные дети — он окончил школу. С тех пор он всегда жил в этой комнате и никогда ни с кем не общался, кроме как через компьютер или нуль-кабину. Так он закончил образование, начал работать. Его рабочая тема — проблемы торможения развития биороботов — являлась очень злободневной и приносила ему как моральное, так и материальное удовлетворение. Его никогда не тянуло к физическим контактам с себе подобными. Он знал, что некоторые люди эпизодически выходят в города, посещают морские побережья, но никогда не проявлял к этому интереса. И вот незнакомая женщина, прочитав его статью, пожелала с ним встретиться.
Следует заметить, что Концентрика и раньше нередко отмечали своим вниманием различные женщины, и он отправлял им свою сперму через нуль-кабину, но то было совсем другое. То имело естественный биологический смысл — продолжение рода. Теперь же некая женщина возжелала физического контакта с ним, что по мнению специалистов являлось атавизмом. Но не носило ли атавистического характера и то возбуждение, которое охватило Концентрика после прочтения письма незнакомки? Скорее всего. Даже несомненно.
Концентрик продолжал размышлять. Машинально он отправил две кроны в свою любимую бразильскую кофейню и через несколько минут достал из нуль-кабины дымящуюся чашку кофе. Он впервые всерьез задумался о том, что еще сто лет назад не было нуль-траспортировки. Не было и биороботов, точнее они были еще совсем примитивны. В те времена люди сами выращивали кофе, доставляли его, продавали, покупали, варили. И не только кофе. Тогда люди работали рука об руку, дружили и ссорились, любили и ненавидели, размножались контактным половым способом. Какая-то странная была жизнь!
Концентрик задумался о влиянии научно-технического прогресса на социальные отношения вообще и на половые в частности. Ему даже захотелось что-нибудь почитать об этом. Он тщательно задал критерии отбора и максимально — чтобы не получить слишком много материалов — сузил интеллектуальные границы. Почти мгновенно компьютер выдал несколько документов. Теперь Концентрик дал задание процессору законспектировать все полученные материалы, указав особо интересующие его аспекты. Для этого уже потребовалось известное время, и, воспользовавшись вынужденной паузой, он попил наконец кофе.
Через несколько минут Концентрик получил готовые конспекты и начал читать. Первый же документ оказался весьма любопытным. Впрочем, первый документ, как правило, и бывает самым интересным, если запрашиваешь материалы не в хронологическом порядке, а в порядке наибольшего соответствия с заданными критериями.
Copyright: 11224536817. 20.08.2170. Автор: Аргонавт ([email protected]), доктор исторических наук. Содержание: Окончательное решение полового вопроса как следствие научнотехнического прогресса и вызванных им социальных преобразований общества
Два важнейших инстинкта издавна движут людьми: половой — с момента появления на земле человека как вида, и классовый — со времени зарождения государств и образования классов. Нам еще предстоит указать на связь между этими инстинктами, а сперва дадим их краткий исторический анализ.
Начнем с более древнего.
Некоторые достойные, но ныне, увы, забытые философы еще в ХХ веке выдвигали тезис о том, что половой инстинкт лежит в основе всех поступков и устремлений любого здорового человека. В следующем столетии этот тезис уже прочно утверждается в классической философии, и с тех пор известен как постулат Раухмана (2080 г.). Тогда же постулат Раухмана подвергся глубокому математическому анализу (работы Вайкеля и Гребера) и получил подтверждение в виде довольно высокого (0,89) коэффициента по теперь уже вышедшей из употребления шкале Ноймана. В 2096 году сам М. Раухман доказал, что его постулат абсолютен для мужчин с сексуальным индексом выше 83 и ниже 39, а также для женщин с сексуальным индексом выше 81; для всех же остальных индивидуумов постулат оказался верен приблизительно. Более поздние исследования (Масич, Шкурдода) не внесли ничего существенно нового в теорию этого вопроса, и таким образом сегодня мы вправе считать его решенным.
Резюмируя, мы можем утверждать, что любым здоровым человеком почти в любой ситуации (за исключением, разумеется, экстремальных) движет стремление удовлетворить свои сексуальные потребности.
Но каким способом? Какой путь удовлетворения своих сексуальных потребностей человек издавна считает наиболее нравственным? Попытаемся ответить на этот вопрос.
Жажда познания мира, присущая человеку, как разумному существу, еще в незапамятные времена породила религию, представлявшую собой не что иное, как попытку древних объяснить появление жизни на земле, причины стихийных явлений природы, перед которыми человек был бессилен, определить место человека в окружающем мире. Пройдя через фетишизм — веру в одухотворенность мертвой природы (камней, дерева, металла), человечество перешло к антропоморфизму, создав своих богов по образу и подобию людей. В ранних антропоморфистских религиях, так называемых — языческих (греки, римляне и проч.), боги были во всем подобны людям: добры, великодушны и милостивы, но в то же время зачастую жестоки, мстительны и коварны.
В более поздних и зрелых религиях божество неизменно идеализируется, а различные безнравственные действия считаются свойственными лишь человеку и классифицируются как грехи. В связи с этим, для нашей темы особый интерес представляет христианская легенда о непорочном зачатии Иисуса.
Вспомним вкратце ее суть.
Скромный и благочестивый плотник Иосиф из Назарета был обручен с девушкой по имени Мария. По обычаю того времени обрученные жили порознь, и присмотр за ними был довольно строгим. Тем не менее, еще до свадьбы «оказалось», что Мария беременна.
Далее Левий Матвей свидетельствует:
«Иосиф же, муж Ее, будучи праведен и не желая огласить Ее, хотел тайно отпустить Ее.
Но когда он помыслил это, Ангел Господень явился ему во сне и сказал: Иосиф, сын Давидов! не бойся принять Марию, жену твою; ибо родившееся в Ней есть от Духа Святого».
Мария тоже получила благую весть — от ангела Гавриила.
Такова легенда, на основании которой христиане веками почитали Марию как Святую Деву. Попутно заметим, что те же самые христиане называли половой акт не иначе как плотским грехом. Исходя из этих фактов, можно утверждать, что человечество издавна мечтало о непорочном зачатии, идеализировало его в своих преданиях, но не располагало достаточными познаниями, чтобы сделать его реальностью повседневной жизни.
Лишь величайшие технические достижения XXII века — в первую очередь, конечно, нуль-траспортировка — позволили осуществить давнюю мечту человечества и изжить такое позорное явление как половое сношение.
Обратимся теперь к классовой проблеме.
Классовый инстинкт наиболее ярко проявлялся во взаимной ненависти между представителями различных слоев общества. Обостряясь до предела в периоды социальных революций, классовая ненависть оставалась одним из основных побудительных инстинктов человека и в мирные времена.
Теория безклассового общества впервые была научно сформулирована К. Марксом в XIX веке. В XX столетии в Евразии (В. Ленин, Мао Цзедун) и в XXI в Америке (Р. Рауш) эти идеи прошли практическое испытание, но без особого успеха. Человечество оказалось не готово к безклассовому обществу.
Не готово!? А по какому параметру не готово? До недавнего времени многим казалось, что по философскому, и лишь сегодня нам очевидно, что прежде всего в XX и XXI веках люди не были готовы к безклассовому обществу по своему техническому уровню.
Лишь XXII век, век биороботов и нуль-транспортировки позволил человечеству полностью покончить с физическим трудом и максимально смягчить классовые противоречия. Конечно и сегодня наше общество базируется на системе частного предпринимательства, и доходы его членов существенно различаются. Строго говоря, общество и поныне разделяется на классы по характеру отношений к средствам производства. Однако сведенное к минимуму общение в значительной мере смягчает эти различия, даже можно сказать — делает их почти незаметными.
Почему мы так подробно останавливаемся на классовой проблеме?
Прежде всего потому, что согласно тому же Раухману, главным побудительным моментом для достижения человеком более высокой ступеньки в классовом обществе является повышение шансов на приобретение им в этом случае более привлекательного сексуального партнера.
Таким образом, несложно усмотреть взаимозависимость между рассматриваемыми нами вопросами: с одной стороны — искоренение из нашей жизни контактных сексуальных отношений устраняет один из основных мотивов (по Раухману — основной) классовой зависти; с другой стороны — прекращение физического общения между людьми в процессе труда позволяет вообще ликвидировать физические контакты, как основу для нездоровых форм сексуального влечения.
Резюмируем: нуль-транспортировка позволяет воплотить в жизнь давнюю идею человека о бесконтактных (непорочных) половых отношениях, а биороботы создают благоприятные общественные условия для реализации этой идеи.
Современный человек — это инженер, программист или ученый, живущий в своем рабочем кабинете, обустроенном в соответствии с вкладом его хозяина в общественное производство.
Кстати, обратим внимание на факт, никем прежде, как ни странно, не отмеченный: наше общество изжило половой акт очень органично и естественно; не было никаких запретов или приказов из Центра! Это произошло само собой, наряду с полным разоружением, отмиранием за ненадобностью прежних видов транспорта и многим, многим другим, чего нет смысла здесь перечислять.
Какие еще сексуальные революции предстоит пережить человечеству? Я адресую этот вопрос моим коллегам-историкам. Ведь для того мы и изучаем прошлое, чтобы предсказывать будущее!
Ознакомившись с этим документом, Концентрик решил им и ограничиться. Все было исчерпывающе ясно, и едва ли кто-нибудь осмелился бы высказать иную точку зрения. Во всяком случае открыто. Ее сочли бы просто антинаучной.
Иначе рассуждала Аделаида, но ее обращение к Концентрику носило сугубо личный характер. Концентрик подумал, что Аделаида может вовсе и не больна. Почему следует считать больным человека, которому хочется вести себя так, как вели себя вполне здоровые люди в относительно недавнем прошлом! Можно ли считать единственно правильными выкладки д-ра Аргонавта, большинство которых известны Концентрику еще со школьной скамьи? Прежде Концентрик никогда не подвергал их сомнению, сейчас он впервые взглянул на эти вопросы иначе.
Да, ему неприятна мысль о свидании с женщиной, а тем более о плотском грехе, но может быть это только дело привычки? Его так воспитали, научили, и вот уже десять лет он безвылазно сидит в этой комнате. А эта Аделаида, между прочим, не такая уж наглая особа. Она ведь не просится к нему в комнату и не приглашает его к себе, а предлагает ему встретиться у Медного Всадника. Может она и не собирается сразу на него набрасываться с разными глупостями!
Концентрик поразмышлял еще немного и пришел к выводу, что для начала неплохо бы самому выйти в Санкт-Петербург. Он не был на улицах родного города свыше десяти лет. В школьную программу входило ознакомление с двадцатью крупнейшими городами мира, а также со своим родным городом, и в соответствии с этим Концентрик вместе с одноклассниками и в сопровождении учителя выходил когда-то из нуль-кабин в наиболее живописных и исторически важных точках Санкт-Петербурга. Вероятно он видел и Медного Всадника, хотя уверенности в этом у него не было. Города, вообще, не произвели тогда на Концентрика никакого впечатления. У него, как и у других школьников, не было привычки общения с живым миром, и он скучал на этих уроках-экскурсиях, как сто лет назад скучали перед бесценными экспонатами дети, приведенные учителем в музей в соответствии со школьной программой.
Однако, сейчас ситуация была иной. Над ним больше не довлел занудливый учитель; ему захотелось выйти в город в результате собственных размышлений.
«Не выйти ли у Медного Всадника?» — подумал Концентрик. Он вновь вызвал на экран документы, связанные с этим памятником, и снова его внимание привлекла одноименная поэма. На этот раз Концентрик решил почитать. Он понимал, что если столь древняя поэма до сих пор хранится в сети, значит она считается выдающимся произведением мировой литературы; но одно лишь осознание этого факта еще не позволяло Концентрику получить удовольствие от творения классика. Язык Пушкина, его стиль и манера изложения показались Концентрику вычурными и малопонятными.
Он перестал читать и включил легкую музыку. Как и все земляне, Концентрик слушал музыку только по компьютеру. Никогда, даже в школе, он не слышал живой музыки, а старинные музыкальные инструменты видел только в фильмах, которые смотрел в школе. Он никогда не задумывался, кто исполняет музыку, которую он слушает. Он знал, что иногда музыка исполняется биороботами, а иногда — людьми, но его никогда не интересовало, кто исполняет музыку, которую он слушает в данный момент.
Концентрик вызвал план города и уточнил индекс ближайшей к Медному Всаднику нуль-кабины. Потом он запросил время и погоду в Санкт-Петербурге.
Было три часа дня десятого июня 2182 года, солнечно и тепло.
Концентрик оделся и подошел к нуль-кабине. Он все еще колебался. Он пользовался нуль-транспортировкой ежедневно, получая таким образом все необходимое, но сам последний раз входил в нуль-кабину десять лет назад, когда из школы перемещался в свою теперешнюю комнату. И вот он собрался покинуть эту комнату и выйти в город, сам не до конца не понимая — зачем.
По хорошему, ему бы следовало оставить эту затею, забыть про письмо незнакомки и вернуться к своей работе, но он чувствовал, что послание Аделаиды лишило его покоя, что он будет мысленно возвращаться к нему вновь и вновь, и что сегодня он уже не сможет продуктивно работать.
Он отбросил сомнения, шагнул в кабину и набрал код.
2
Залитый ярким солнечным светом, Санкт-Петербург буквально утопал в зелени. Дороги отслужили людям свой срок, и теперь биороботы, согласно проекту главного архитектора города, разасфальтировали многие магистрали и засадили их деревьями. Одно время даже выдвигалась идея превратить все бывшие дороги в полосы зеленых насаждений, чтобы усилить приток кислорода в жилища людей, но осуществлять этот проект не решились, опасаясь, что в этом случае в городе разведутся дикие животные. Помимо прочих неудобств, появление диких зверей в зонах активной деятельности биороботов считалось нежелательным еще и потому, что оно неминуемо привело бы к столкновениям, а развитие любого рода боевых навыков у биороботов считалось опасным для человечества. По этой же причине все земляне в XXII веке стали полными вегетарианцами. Подобного рода профилактикой как раз и занимался Концентрик, хотя тут уместно будет пояснить, что торможение развития боевых навыков у биороботов, являлось лишь частью его профессии.
Биороботы существенно различались по своему интеллектуальному уровню. Наиболее примитивные (так называемые «пролы») осуществляли работы по обслуживанию города. Другие трудились на предприятиях, выполняя станочные, ремонтные и, порой совсем непростые, сборочные работы. Наиболее развитые биороботы обслуживали компьютеры, принимая от людей инженерную и научную документацию и внедряя ее в производство. Как раз здесь и находилось основное поле деятельности Концентрика: в то время как инженеры стремились создать максимально эффективных и совершенных биороботов, он и его коллеги «душители прогресса» пытались разумно ограничить прогресс биороботов, не дать им превзойти человека и захватить власть над своим творцом.
Быть может лишь однажды, лет пять назад, Концентрик имел случай усомниться в оправданности существования своей профессии. Тогда ему делали пустяковую операцию, удаляли аппендикс. Два биоробота вылезли в его комнате из нуль-кабины. Концентрик знал, что они проделают все в соответствии с инструкциями, полученными от докторов. Операция эта считалась очень простой, но Концентрик волновался. Он слишком хорошо знал, как тормозится прогресс подобных биороботов, как искусственно снижаются их возможности, а потому опасался, что они сделают что-нибудь не так.
Концентрик вышел из нуль-кабины с индексом ru.spb —12 и очутился прямо на Сенатской площади. Он огляделся вокруг: очень непривычно и до крайности неуютно.
Широкая как море, одетая в гранит Нева, не зная усталости и не замечая перемен, несла свои воды к Финскому заливу, а с площади на нее уже четыре столетия молча взирал Петр Великий, изображенный верхом на коне, взвившемся на дыбы на дикой гранитной скале. Все здесь веками оставалось неизменным: и Исаакий позади Медного Всадника, и Сенат, и Синод, и Адмиралтейство, и даже решетка, окружающая самое знаменитое творение Фальконета. Новыми были лишь абсолютно равнодушные глаза пришельца, впервые лицезревшего эти — теперь уже музейные — красоты.
Концентрик знал, что этот город считается совершенством красоты, но ему не было до этого ровным счетом никакого дела. Во всяком случае, до сегодняшнего дня не было. Сегодня он решил разобраться, зачем его зовет сюда незнакомая женщина. Что у нее ассоциируется с Медным Всадником? Если уж она больна и мечтает о плотском грехе, то почему предлагает ему встретиться здесь, а не рвется к нему в комнату?
Концентрик еще раз осмотрелся по сторонам. Людей нигде не было видно. Два прола перекрашивали крышу бывшего Сената. Ветерок чуть слышно шумел, раскачивая ветви деревьев, голуби важно разгуливали по площади, а внизу бежала широкая, некогда знаменитая река. Все остальное навеки застыло в немом, холодном, совершенно непонятном Концентрику, величии.
Концентрик подумал, что наверно во все века и эпохи существовало какое-то полуофициальное мнение о гениальности, бессмертности, бесценности тех или иных творений, действительно имевших прежде культурное значение, но уже отживших свой век и почти никому более не понятных. Вероятно теперь такая участь постигла этот город. Люди в нем жили лишь на окраинах, в районах новостроек, в высоких зданиях (без ненужных более лестниц!), возводимых биороботами по единому проекту. Здесь, в центре — в старомодных неудобных домах, в огромных комнатах, заставленных прежде шкафами, книжными полками, сервантами — ютились биороботы. Здесь же они трудились на старых заводах и фабриках, перестраивали эти предприятия на современный лад, получая указания от людей по компьютерной связи. Чтобы быть способным оценить красоту и значение этого города, понял Концентрик, необходимо лучше знать жизнь такой, какой она была прежде, когда эта площадь была постоянно полна людей, когда Нева использовалась для судоходства, когда ежегодно сотни тысяч туристов любовались красотой Медного Всадника. Концентрик знал все это лишь очень поверхностно, понаслышке.
В школе Концентрик видел несколько старых художественных фильмов, отснятых не то в XX, не то в XXI веке. Он не слишком ими заинтересовался; жизнь в них была показана какая-то странная. Больше всего ему запомнился эпизод из американского боевика, когда один коротышка в шляпе играет на рояле, а масса перепившихся ковбоев дерутся под музыку, причем дерутся каждый за себя. Из того же фильма в памяти у Концентрика остались индейцы, коренные жители Америки. Но, в общем, понимания старой жизни фильмы ему почти не добавили.
«Неплохо бы почитать что-нибудь из старинной литературы», — подумал Концентрик и неторопливо побрел назад к нуль-кабине.
3
Дома его уже ожидало новое электронное послание, на сей раз очень лаконичное:
«Ты почему молчишь, Концентрик? Отзовись. Аделаида».
Концентрик тяжело вздохнул и поморщился; затем вытянул из коробочки салфетку и не спеша, основательно вытер со лба пот. Почему-то ему вдруг вновь захотелось на улицу. Он выглянул в окно, но во дворе, естественно ничего не было, кроме зеленых крон густо посаженных деревьев, да беззаботно щебетавших в них птиц. Почему его опять потянуло на улицу? Ведь он только что вернулся оттуда и минуту назад был уверен, что там ему абсолютно нечего делать. А может он и хотел ничего не делать, существовать безмятежно, как он и существовал до сегодняшнего дня. Во всяком случае теперь ему так казалось.
Эта женщина побешивала и, одновременно, очень увлекала его. Одним махом она внесла в его жизнь что-то незнакомое, но очень волнующее, и вместе с тем — сумбур, чреватый неприятностями с заказчиком и даже материальными убытками. Дело в том, что по графику Концентрик должен был сейчас усиленно разрабатывать тему «Необходимость психического торможения биороботов типа ПРОЛ-17 при использовании их на работах с повышенными термическими нагрузками», а вместо этого он болтался по Санкт-Петербургу, получал любовные послания, испытывая при этом немалое волнение, и даже всерьез подумывал посвятить какое-то время чтению старинных романов.
Еще вчера он спокойно мастурбировал перед экраном, пребывая в приятной уверенности, что обеспечивает себе этим занятием физиологическую удовлетворенность, а также душевный покой, необходимый для плодотворной научной работы. И вот все смешалось.
Немного поразмыслив он напечатал простодушный ответ:
«Аделаида!
Я был сегодня у Медного Всадника, но не нашел там ничего интересного или заслуживающего внимания. Концентрик».
Ее реакция была незамедлительной:
«Так, давай, я приду к тебе!»
Прочитав такое, Концентрик аж покрылся испариной и опасливо взглянул на свою нуль-кабину, как-будто оттуда кто-то мог вылезти без его на то санкции. Очевидно, Аделаида по-своему истолковала его наивный ответ, вложив в него смысл, каковой Концентрику никогда и в голову бы не пришел.
Он машинально сказал в транслятор:
— Нет, нет. Что ты!?
Она напирала:
«А почему?»
Он смущенно признавался:
— Я боюсь.
Она недоумевала:
«Чего?»
Он «пожимал плечами»:
— Не знаю. Это, как-то, не принято.
Она отчаянно шла на сближение:
«Концентрик, дай мне свой номер. Мне надоело говорить в транслятор; я хочу говорить с тобой и видеть тебя, хотя бы на экране!»
Концентрик смутился. Дело было даже не в том, что, по своему обыкновению, он сидел перед компьютером совершенно голый, как в день своего появления на свет. Просто он, вообще, терпеть не мог видеосвязи. Да и по «обычному телефону» (старинный оборот!) он говорил редко, лишь в случае деловой необходимости, которая обычно выпадала не чаще одного-двух раз в неделю. Он предпочитал обмениваться электронными письмами: приходилось говорить в транслятор или даже печатать, зато так он чувствовал себя гораздо раскованнее. Кроме того, сейчас он действительно боялся. Ему вроде и хотелось увидеть Аделаиду, но то, что она предлагала, не лезло ни в какие ворота.
Все же он проклинал себя за этот постыдный страх (прекрасный пример атавистического мышления!) и чувствовал, что краснеет, когда печатал (именно старомодно печатал, а не произносил в транслятор) ответ:
«Аделаида!
Извини, но сейчас я очень занят. Мне очень приятно было бы с тобой поболтать по видео, но давай отложим это на неопределенное время. Концентрик».
Она не ответила, а он отнюдь не испытал от этого облегчения.
Он купил стакан крепкого чая и два свежих бублика с маком в незнакомом питерском кафе. Он так редко заказывал что-либо в своем городе, что сейчас ему пришлось даже заглянуть для этого в соответствующий справочник. Почему именно сегодня ему захотелось петербургского чаю? Он не строил иллюзий на сей счет.
Он глубоко задумался. Сомнения охватили его. Если бы он мог предвидеть, как часто он будет вспоминать потом эту минуту! Именно эту, когда Аделаида еще так доступна!
Он вспомнил, как час назад, возвращаясь домой, он собирался ознакомиться с образцами старинной литературы. Поразмыслив, он запросил произведение, прочитанное наибольшим процентом населения земного шара в XX веке. Он решил почитать именно самый популярный старинный роман, не ограничивая поиск никакими дополнительными критериями, лишь запросив, по возможности, русский перевод.
На экране мгновенно появился документ, — как и следовало ожидать, стилистически непривычный, трудный для понимания, но Концентрик сосредоточился и углубился в чтение.
Роберт Л. Стивенсон (1850 — 1894) ОСТРОВ СОКРОВИЩ перевод с английского Н. Чуковского
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ СТАРЫЙ ПИРАТ
Глава I СТАРЫЙ МОРСКОЙ ВОЛК В ТРАКТИРЕ «АДМИРАЛ БЕНБОУ»
Сквайр Трелони, доктор Ливси и другие джентльмены попросили меня написать все, что я знаю об Острове Сокровищ. Им хочется, чтобы я рассказал всю историю…
Поначалу Концентрик не мог понять, о чем, собственно, идет речь. Он утонул в море старинных слов, морских терминов, феодальных титулов и чинов и вынужден был поминутно призывать на помощь толковый словарь. Однако постепенно он вник в повествование и даже начал испытывать незнакомое прежде чувство наслаждения от прочитанного. Едва начав наслаждаться, он подумал, что несомненно получил бы большее удовольствие от начала романа, если бы исходно обладал приобретенной лишь теперь привычкой к новому для себя старинному стилю.
И он вернулся к началу, к тому самому моменту, когда в трактире «Адмирал Бенбоу» поселился старый загорелый моряк с сабельным шрамом на щеке.
Постепенно Концентрик так увлекся, что уже не мог оторваться от чтения.
Он восхищался смелостью юного Джима Хокинса, благородством доктора Ливси, честностью и верностью долгу капитана Смоллета, труднообъяснимым обаянием морских разбойников. И еще один герой романа Стивенсона очаровывал и манил к себе Концентрика. Этим героем было само море — теплое, соленое, необъятное и насыщенное романтикой и приключениями. Концентрик видел море лишь однажды, опять же на школьной экскурсии, о которой у него не сохранилось сколько-нибудь ярких воспоминаний. Совсем иные ощущения он испытывал теперь. Это был тот редкий случай, когда лучше прочитать, нежели увидеть собственными глазами! Лишь теперь, читая морские приключения, описанные подлинным мастером, ему по-настоящему захотелось увидеть море.
И еще три желания нарастали у Концентрика по мере ознакомления с самым популярным романом XX века: поесть свиной грудинки с яичницей, покурить и пропустить стаканчик рому. Особенно острым было последнее желание, и чем настойчивее доктор Ливси внушал Билли Бонсу мысль о необходимости полного отказа от рома, тем большую симпатию к Билли Бонсу ощущал Концентрик, и тем сильнее ему самому хотелось «пропустить стаканчик».
В конце концов Концентрик прервал чтение и решил разобраться с этими своими желаниями.
Первое из них Концентрик считал совершенно невыполнимым. Учить биороботов разводить и убивать животных считалось тяжелейшим преступлением. Вегетарианство в XXII веке предписывалось землянам законом, и Концентрик, как профессиональный «душитель прогресса» прекрасно об этом знал. Поэтому он лишь глотал слюни, читая и перечитывая о том, как Билли Бонс упомянул о свиной грудинке и яичнице.
Удовлетворить второе желание не составляло никакого труда. Он сделал соответствующий заказ, уплатил четыре кроны и почти незамедлительно получил пачку американских сигарет. Концентрик и прежде пробовал курить, но не получал от этого никакого удовольствия. Теперь же он курил со смаком и старался побыстрее наполнить свою комнату «клубами табачного дыма», чтобы создать в ней атмосферу, хоть отдаленно напоминающую таверну «Подзорная труба».
Что же касается алкоголя, то ничего крепче пива Концентрик еще в своей жизни не пробовал. Он даже не был уверен, что крепкие спиртные напитки до сих пор производят. Все же он навел необходимые справки и через несколько минут вынул из нуль-кабины маленький стаканчик рому и довольно большой бокал кока-колы. Правда это обошлось ему довольно дорого, и Концентрик не почувствовал уверенности, что ром ему прислали легально.
От стограммовой стопки рому непривычный Концентрик опьянел мгновенно. Вкус же у этого древнего напитка оказался таким, что не будь у него под рукой кока-колы, Концентрик, вероятно, незамедлительно схватил бы желудочное расстройство.
Как круты должны были быть люди, которые пили ром целыми кружками, даже не запивая! Как хотелось сейчас Концентрику походить на тех славных людей!
К двум часам ночи Концентрик дочитал роман до конца. Как, вероятно, и миллионы читателей в далеком XX веке, он несколько раз просмаковал блистательные завершающие строки:
«Остальная часть клада — серебро в слитках и оружие — все еще лежит там, где ее зарыл покойный Флинт. И, по-моему, пускай себе лежит. Теперь меня ничем не заманишь на этот проклятый остров. До сих пор мне снятся по ночам буруны, разбивающиеся о его берега, и я вскакиваю с постели, когда мне чудится хриплый голос Капитана Флинта: „Пиастры! Пиастры! Пиастры!“
Затем Концентрик заказал еще рому и… вернулся к началу романа. Ему захотелось вновь перечитать особо полюбившиеся страницы и освежить в памяти отдельные реплики некоторых персонажей.
От второй стопки Концентрик захмелел окончательно. Сизые клубы табачного дыма, поднимавшиеся кверху и медленно плававшие под потолком, протрезвению отнюдь не способствовали. Ему бы сейчас заказать чашечку кофе и чего-нибудь сладкого, но Концентрик не был знаком с подобными тонкостями, и вскоре стены его непривычной к шуму комнаты уже содрогались от сольных выкриков:
Пятнадцать человек на сундук мертвеца. Йо-хо-хо, и бутылка рому! Пей, и дьявол тебя доведет до конца. Йо-хо-хо, и бутылка рому!
Время от времени, Концентрик прерывал чтение и, стараясь придать своему голосу несвойственную ему хрипотцу (что было, впрочем, нетрудно, после такого количества выкуренных сигарет), выкрикивал «Пиастры! Пиастры! Пиастры!» Он больше не вспоминал о своей научной работе. Ему хотелось видеть пальмы и попугаев, пить ром и курить, заставлять людей ходить по доске и протягивать их под килем.
Славная была эпоха, и славные были люди! Такие не побоялись бы встретиться с Аделаидой.
Впрочем, теперь и Концентрик ничего не боялся. Вспомнив про Аделаиду, он решил встретиться с ней незамедлительно. Сейчас он дернет еще стаканчик и сразу с ней свяжется. Если она еще не связалась с кем-нибудь другим. С нее станется!
Концентрик сделал заказ и встал со стула в нетерпеливом ожидании новой порции рому, а больше всего — того, что последует за ней. Однако едва поднявшись на ноги, он почувствовал, что его шатает, словно он уже испытывает морскую качку, вся комната заходила перед ним ходуном, и с криком «Довольно рому!» он повалился на кровать и немедленно уснул.
Ему снились неведомые моря и тропические острова, пираты — одноногие и одноглазые, а также невероятные приключения, в финале которых он выносил Аделаиду из стен объятого пламенем средневекового замка.
4
Концентрик проснулся далеко за полдень. Во рту у него пересохло, но голова не болела. Он заказал сразу два стакана абрикосового сока, а через несколько минут еще один.
Затем он припомнил подробности предыдущего дня, и его охватило неприятное предчувствие. Ему показалось, что вчера он не успел сделать что-то очень важное, что-то такое, чего уже нельзя будет исправить сегодня, и о чем ему придется горько пожалеть.
Предчувствия не обманули: его уже ожидало новое письмо от Аделаиды, оказавшееся, увы, последним.
«Концентрик, прощай навсегда!Еще раз прощай, Аделаида».
Будучи не в силах выносить далее окружающий маразм, я отправляюсь на мыс Галапагос. Надеюсь, что там мне удастся найти настоящую жизнь со всеми присущими ей искушениями и грехами.
Тебя я буду помнить всегда, как единственного мужчину, честно признавшегося, что он «хочет, но боится».
Концентрик в отчаянии сжал кулаки и вознес их к небу. Ему хотелось закричать, что он прочитал «Остров сокровищ», что он пил ром, что теперь все изменилось, что он уже все понял, что он больше не боится…
Он простоял так несколько секунд, а затем взял себя в руки и отпечатал:
«Аделаида!Жду с нетерпением, Концентрик».
Номер моего видеоканала: apricot-36311.
Но еще лучше: приходи сразу ко мне! Индекс моей нуль-кабины: ru.spb.concentric.apricot-1. Немедленно высылай запрос, и я включаю прием.
Он подчеркнуто старомодно — нажатием клавиши — отправил письмо.
Ответа не последовало.
«Наверное уже ушла», — подумал Концентрик. Он ужасно расстроился, но продолжал ждать и надеяться, хотя чувствовал, что его отчаянное письмо уже запоздало.
Пребывая в томительном и нервном ожидании, Концентрик решил пока выяснить, что это за место такое — мыс Галапагос. Он быстро обнаружил, что так называется узкая длинная полоска земли, выдающаяся в Тихий океан с одного сравнительно крупного острова, расположенного далеко к западу от Австралии и Новой Гвинеи. Мыс был не слишком велик, но разыскать там женщину, не зная из какой нуль-кабины она вышла, представлялось задачей неблагодарной. Все же Концентрик запросил карту расположения нуль-кабин на этом острове.
Результат оказался неожиданным. Разумеется на острове было полным-полно нуль-кабин, но что касается самого мыса, то на нем имелась лишь одна кабина, да и та располагалась в самом начале выдающейся в море полоски земли. Этот так называемый мыс фактически являлся вытянутым с юга на север полуостровом шириной около трех миль и длиной около двадцати, и на всем этом протяжении не было ни одной кабины нуль-транспортировки! Больше того: к востоку от Галапагоса, располагалось множество мелких островов, абсолютно не охваченных нуль-связью!
Концентрик недоумевал и было от чего! Он и не подозревал о существовании на планете мест, до сих пор не охваченных нуль-транспортировкой. Теперь он решил разобраться с этим вопросом поподробнее и запросил соответствующую информацию. Компьютер немедленно выдал карту, не слишком удивившую Концентрика: не считая мелких, затерянных в океане островков, на Земле не было мест, не охваченных нуль-кабинами, за исключением мыса Галапагос и прилегающих к нему так называемых островов Загадочного Архипелага.
И вдруг Концентрик понял, почему именно туда ушла Аделаида. Она и ушла туда, потому что там не было нуль-кабин! Но что же тогда там есть!? Вероятнее всего там пустыня — безлюдная и необжитая, и если он найдет в ней Аделаиду, то они будут там совершенно одни, подобно Адаму и Еве, некогда изгнанным из рая. Впрочем, он и сейчас один в своей комнате. Да, но сейчас благодаря компьютеру и нуль-кабине он поддерживает связь со всей планетой. Но ведь и на Галапагосе есть нуль-кабина — правда одна-единственная, но через нее современные Адам и Ева всегда смогут вернуться в рай. Это так, но зачем исходно добровольно бежать из рая!? Аделаида устала от одиночества? Но зачем бежать к еще большему одиночеству, лишая себя даже электронных контактов!? Концентрик этого не понимал.
— Древние считали женщину загадочным существом, — вслух констатировал Концентрик. — Древние были правы!
А еще он понял, что сегодня же отправится искать Аделаиду. Безлюдный мыс, необитаемые острова, тропическое море и красивая женщина — все это как раз то, что ему теперь было нужно.
Концентрик разыскал ее первое письмо — то, к которому прилагалась фотография. Была Аделаида, пожалуй, не слишком красива, чуть полновата, но очень свежа и здорова. У нее был большой наглый рот и чуть хищноватый взгляд широко поставленных черных глаз. Концентрик представил себе на мгновенье свое не по годам дряблое неумелое тело во власти этой ловкой особы и трусливо поморщился.
Интересно, почему он ей так увлечен? Ведь он же уже почти влюблен, хотя ни разу ее даже не видел! Вероятно, это типичный успех искусительницы. Впрочем, Концентрик не разбирался в такого рода делах, что и неудивительно.
Он запросил информацию о времени и погоде на интересующем его острове. Выяснилось, что в данную минуту там ночь, и солнце взойдет лишь через несколько часов. Днем ожидается теплая сухая погода, и, вообще, климат в тех краях очень благоприятный.
Вести поиски на пустынном полуострове в непроглядной ночной тьме Концентрику не хотелось. Кроме того, он все еще надеялся, что Аделаида никуда не ушла и вот-вот отзовется. Он решил подождать до полуночи: если за это время Аделаида не объявится, то он отправится на ее поиски. Решив пока подготовиться к этому приключению, он быстро приобрел удобный для ходьбы джинсовый костюм, три пары носков и кроссовки, снял со своего счета тысячу крон наличными — на всякий случай — и рассовал их по карманам новой куртки. Затем он посидел недолго в нерешительности и снова бросил взгляд на неубранную с экрана фотографию Аделаиды.
Вдруг ему пришла в голову удачная мысль. Он вспомнил, как в школе многие его сверстники носили медальоны — очень древние безделушки, неожиданно вошедшие в моду у школьников конца XXII века. Какой смысл вкладывали в медальоны древние, теперь уже никто не помнил, а современные школьники носили медальоны с изображениями своих любимых фруктов, конфет и тому подобных вещей. Некоторые фирмы, ориентируясь на эту моду, даже наладили производство медальонов со своим товарным знаком и рассылали их всем подряд, разумеется, абсолютно бесплатно. Концентрик решил сделать медальон с изображением Аделаиды. Он быстро изготовил необходимые чертежи и направил их вместе с фотографией в машинный цех, услугами которого всегда пользовался в подобных случаях. Срок выполнения заказа он установил предельно жесткий — два часа, что, разумеется, стоило недешево, но Концентрика сейчас волновало другое. Он хотел иметь медальон как можно быстрее, еще задолго до полуночи, на тот случай, если Аделаида еще никуда не ушла и откликнется на его призыв. Ну, а если она все-таки ушла, то в полночь он отправится на Галапагос и возьмет медальон с собой.
Через полтора часа он получил изящный маленький медальончик и цепочку из нержавеющей стали. Концентрик раскрыл медальон и долго рассматривал фотографию своей любимой.
Как видим, он собирался весьма серьезно, хотя наивно полагал, что ему предстоит короткая прогулка по пустынной местности в поисках любимой женщины и незамедлительное возвращение назад, как только его поиски увенчаются успехом. Он готовился столь серьезно лишь потому, что для него и такое приключение было явлением экстраординарным.
Если бы он знал, что ему предстояло на самом деле!
5
Концентрик вышел из нуль-кабины и огляделся по сторонам. Солнце уже близилось к зениту, и Концентрик невольно зажмурился: ему еще не доводилось видеть столь яркого солнца. Он стоял на окраине города. Обыкновенного города с высокими белыми зданиями, очевидно возведенными по тому же самому проекту, что и современные дома в Санкт-Петербурге — без подъездов, с обилием крохотных, удобно устроенных квартирок.
Прямо за городом начинался лес. Пышный тропический лес. Очевидно туда и ушла Аделаида. Город Концентрика не интересовал. Он стоял спиной к городу, а лицом к лесу. Справа вдали зеленело море — сверкающее и необъятное. Чуть вправо от нуль-кабины начиналась узкая тропинка, которая убегала в лес и, очевидно, вела к морю. По ней и пошел Концентрик.
Погода стояла прекрасная, а в лесу даже ощущалась некоторая прохлада. В отличие от Острова Сокровищ, лихорадкой на Галапагосе и не пахло: воздух был сухой и чистый. Никакой живности Концентрик не видел, но лес прямо-таки дышал жизнью. Многоликий гул мириада невидимых, укрытых в кронах пышных тропических деревьев птиц не умолкал ни на мгновенье. Концентрик видел множество незнакомых, но очень привлекательных на вид фруктов, однако пока не решался их пробовать. Вообще, лес был замечательно красив, и Концентрик мысленно признал, что он никогда в жизни не видел ничего столь же прекрасного. Вероятно, нужно знать нечто, чтобы оценить красоту городов, но понимать лесную красоту свойственно самой природе человека. Происходит это наверное от того, что лес был всегда, а города построены самим человеком.
Битый час Концентрик шел по тропинке. Он полагал, что если Аделаида вышла из той же нуль-кабины, то она почти неминуемо должна была избрать эту же тропинку, а значит искать ее следует где-нибудь на морском берегу. Затем его начали одолевать сомнения: он понял, как нелегко будет отыскать на этом острове женщину, высадившуюся здесь много часов назад. Еще через полчаса непривычный к такого рода прогулкам Концентрик совершенно выбился из сил и натер себе ноги. Он уже подумывал присесть под деревом, передохнуть и полакомиться фруктами, как вдруг заметил, что лес начал редеть, и в просветах между деревьями показалось море. А еще через десять минут Концентрик вышел из леса, и глазам его предстала странная картина.
Справа, шагах в ста лежало море; точнее даже не лежало, а жило: необъятное, шумное, зеленое, искрящееся в солнечных лучах. Концентрик впервые увидел море так близко и в первую минуту не мог отделаться от ощущения, что оно живое. Прямо перед Концентриком начиналась широкая немощенная дорога, которая тянулась вдоль моря и являлась продолжением той узенькой тропинки, по которой Концентрик прошел через лес. Вдоль дороги кое-где росли пальмы, и стояли удивительные одноэтажные и двухэтажные домики. Подобные домики Концентрик видел на школьных картинках; также он представлял себе средневековые строения, описанные Стивенсоном.
Концентрик пошел по дороге, с любопытством поглядывая по сторонам.
Во дворе первого дома, весьма невзрачного с виду, бегали и галдели большие, белые, незнакомые Концентрику, явно одомашненные птицы. За ними наблюдал лысый безногий человек, катавшийся по двору на каком-то подобии тележки, ловко отталкиваясь при этом двумя гирями. Позади дома лениво паслись жирные пятнистые коровы. Этих животных Концентрик знал из школьной программы. Концентрик понял, что здесь живут мясоеды, но его это уже не слишком удивило. Его не покидало ощущение, что он каким-то непостижимым способом перенесся в прошлое.
Следующим строением оказалась таверна с очень заманчивой вывеской, на английском языке предлагавшей попить пива с раками. Усталому Концентрику очень хотелось туда заглянуть, но прямо перед дверью стояли какие-то люди — по виду моряки — с серьгами в ушах и с платочками, повязанными вокруг головы. Они курили трубки, поминутно сплевывали и ожесточенно ругались матом, пытаясь что-то друг другу доказать. На проходившего мимо Концентрика они не обратили никакого внимания, вероятно даже не заметили его, а сам Концентрик не решился к ним обратиться.
Концентрик продолжал идти по набережной и видел на своем пути трактиры и таверны, птичьи дворы и огороды, покосившиеся лачуги бедняков и добротные жилища тех, кто побогаче. Навстречу ему попадались пожилые женщины, разносившие молоко и яйца, и лихие мужики с платками на головах и с завитыми бакенбардами, развозившие пиво на запряженных лошадьми телегах. Один раз ему встретился уличный торговец табаком, и Концентрик даже купил у него пачку американских сигарет, оказавшуюся, кстати, на удивление дорогой. В другой раз путь ему перегородили козы, которых гнала через дорогу подвыпившая старуха.
Концентрик с трудом верил глазам своим, потому что абсолютно все это он видел впервые в жизни. Особенно его удивляло, что всю работу по-видимому исполняли люди; во всяком случае он до сих пор не встретил ни одного биоробота.
Еще издали Концентрик различил очертания больших кораблей и понял, что приближается к порту. Его охватило любопытство, но одновременно и беспокойство: увидев порт, он окончательно убедился, что попал отнюдь не в пустыню и даже не в маленькую деревушку, а в некую большую загадочную страну, и разыскать Аделаиду здесь будет очень непросто.
В порту кипела работа, и Концентрик растерялся от шума, толчеи, обилия каких-то тюков и фургонов. Никогда прежде Концентрику не доводилось видеть одновременно столько людей. Правильнее даже сказать, что сейчас он видел людей больше, чем за всю свою предшествующую жизнь. И по-прежнему нигде он не видел ни одного биоробота! Но больше всего его поразили корабли. В этом сказочном порту стояли корабли самых разных размеров и эпох: многовесельные галеры, оснащенные старинными карронадами и кулевринами, небольшие быстроходные галиоты, какие еще в раннем средневековье использовали берберийские пираты, солидные трехмачтовые галеоны, а также большие многопушечные корабли, построенные по образцу военных фрегатов XVIII столетия.
Да и люди здесь были какие-то колоритные — загорелые, с серьгами в ушах, с просмоленными косичками, ступающие вразвалочку. Эти люди словно сошли со страниц Стивенсона, и Концентрику очень хотелось походить на них. Он даже пошел вразвалку, старательно подражая качающейся походке моряков.
И пахло в порту особо: вероятно, это и был пресловутый запах соли и дегтя.
Прямо напротив доков, через дорогу стояла хорошенькая, ухоженная таверна. Свежепокрашенная вывеска сообщала название
— «Подзорная труба», а перед дверью, прямо под вывеской стоял, опираясь на костыли, одноногий долговязый моряк и курил трубку. Уставшему, мучимому жаждой Концентрику и так уже не терпелось куда-нибудь зайти, а тут, при виде такого удивительного совпадения он автоматически свернул с дороги в сторону таверны.
— Привет одинокому путнику! — радостно приветствовал его одноногий. — Привет одинокому путнику, истомленному солнцем и спешащему промочить горло в каюте старого Джона! Хоть ты и новичок, но курс держишь верно. Клянусь святым влагалищем, «Подзорная труба» отнюдь не худшая якорная стоянка в этой бухте.
Одноногий дружески похлопал Концентрика по плечу, затем протолкнул его в таверну, и сам зашел следом.
— Эй, Бен, пива новичку! — прямо с порога закричал Одноногий Джон — Да разберись с ним по полной программе!
Внутри таверна была тускло освещена электрическим светом и очень тесно заставлена видавшими виды, но добротными деревянными столиками. Вокруг столиков сидели почти сплошь одни моряки. Они балагурили, крепко ругались матом, гремели глинянными кружками, а курили так, что сквозь пелену дыма Концентрик с трудом мог разглядеть стойку бара у противоположной стены, на которую ему указывал Одноногий Джон.
— Пройди к Бену, парень, — говорил при этом Джон. — Бен тебя живо обслужит. Бен мастак по части обслуживать новичков, не знающих курса. Бен кого хочешь обслужит.
И слегка подтолкнув Концентрика к стойке, Одноногий снова вышел на улицу.
У стойки невысокий широкоплечий субъект с огромными волосатыми ручищами — по-видимому это и был Бен — протянул Концентрику большую тяжелую глинянную кружку с шапкой пены и спросил:
— Первый день на Галапагосе?
— Да, — ответил Концентрик и, решив по неопытности, что расплачиваться следует сразу, вытащил из кармана сразу всю пачку денег. При этом он даже не заметил, как Бен слегка изменился в лице и сделал кому-то знак.
К Концентрику подошли два бородатых моряка со свирепыми рожами и встали по обе стороны от него. У одного из них — одноглазого, со страшной черной повязкой через все лицо — был особенно жуткий вид. Бен оставался за стойкой.
— Новички обычно угощают завсегдатаев ромом, приятель,
— недобро ухмыльнувшись, сказал Бен. — Такая уж на Галапагосе традиция.
— Пожалуйста! — доброжелательно воскликнул ничего не подозревающий Концентрик. — Налей этим морякам рому, Бен.
— С какой целью ты бросил здесь якорь, парень? — грубо осведомился одноглазый.
— Я ищу молодую женщину по имени Аделаида, — с готовностью ответил Концентрик. — Она должна была прибыть на Галапагос часов десять или пятнадцать тому назад.
— За такой срок на Галапагосе женщина обычно уже успевает найти свое счастье! — воскликнул Бен и громко расхохотался.
— А еще быстрее здесь устраиваются такие как ты, — зловеще усмехнулся одноглазый.
— Я хочу лишь найти эту женщину, — пролепетал Концентрик, уже почувствовавший недоброе, но еще толком не понимавший, что происходит.
— У него абсолютно не развиты мышцы, — презрительно сказал одноглазый, пробуя на ощупь бицепс Концентрика. — Хотя сложен хорошо, широк в плечах.
— Сколько бы за него не дали — всё деньги, — сказал Бен. — Хотя сдается мне, что за него дадут гораздо меньше, чем сам он сейчас держит в правой руке.
— Такой дохляк на галерах подохнет в первый же день, — вступил в разговор второй моряк. — А ведь красивый мальчик! Может лучше продать его на острова?
— Ну что ты говоришь! — ухмыльнулся одноглазый. — На островах его кастрируют. Брось свои разбойничьи шуточки, Лог, да и возиться с ним неохота. Бен прав: сколько дадут — всё деньги.
— Ну хрен с ним! — согласился Лог и выхватил у опешившего Концентрика пачку денег, которую тот все еще держал в руке, собираясь расплатиться за ром.
В то же мгновенье одноглазый, коротко размахнувшись, нанес Концентрику страшный удар в живот. Концентрик согнулся и сел на колени, задыхаясь от ужасной, совершенно незнакомой боли. Два бандита тут же подхватили его под руки, выволокли из таверны и потащили через дорогу в порт.
— Да, тяжело порой приходится новичкам на Галапагосе, — глядя им вслед, промолвил Одноногий Джон.