Соне было грустно, она не могла бегать после побоев, поэтому, пока подруги любовались цветами и делали букеты, пошла отдохнуть к садовнице.

– Здравствуйте барышня, – приветствовала девочку садовница. – Что это вы прихрамываете? Уж не больны ли вы, как Пальмира? Та вывихнула ногу и почти не может ходить.

– Нет, мадам Луше, я здорова.

– А, значит, маменька опять учила вас? Ей только попадись, она не станет разбирать, всему достанется: и голове, и шее, и рукам.

Соня, не ответив, заплакала.

– Полно-те, барышня, незачем плакать, нечего стыдиться, только себя тревожите. Мы знаем, что у вас житье не сахар. Я всегда говорю Пальмире: «Ох, кабы я тебя учила, как барыня свою падчерицу, ты бы меня слушалась». Если бы видели, в каком виде она домой воротилась: платье все в пятнах, руки и лицо все в песке. Видите ли, упала она!

– Как же она упала? – поинтересовалась Соня.

– А не знаю, право, спрашивала – не говорит. Верно, играла в замке. У нас тут и песка-то нет, а потом у нее платье в красных пятнах, точно вином облито. Мы сами вина не держим, сами знаете, пьем яблочный сок.

– Вином? – удивилась Соня. – Где же она вина достала?

– Не могу сказать, – пожала плечами садовница. – Она молчит, как воды в рот набрала.

– А не пила ли она вина у моей маменьки в спальне?

– Чего доброго! Она часто относит туда разные травы вашей маменьке для ванны. Может, она там и хлебнула винца, да сказать не смеет. Знай я это, я бы ее так высекла, как вас мачеха сечет.

– Меня мачеха высекла, потому что думала, будто это я вино выпила, – вздохнула Соня. – А я и не думала!

Мадам Луше изменилась в лице и с негодованием сказала:

– Возможно, барышня, и впрямь Пальмира напроказила, а вам за нее досталось. Ну и девчонка!.. Пальмира, поди-ка сюда, мне надо поговорить с тобой.

– Не могу, мама, нога очень болит, – отозвалась Пальмира из соседней комнаты.

– Ну, так я сама к тебе приду, и с барышней вместе.

Они вошли к Пальмире, которая лежала на постели, нога была разута и опухла.

– Скажи-ка, негодяйка, где это ты ногу себе так поранила? – недобро прищурилась садовница.

Пальмира вспыхнула, но промолчала.

– Так я тебе сама скажу, – подступая к дочери, повысила голос мадам Луше. – Ты понесла барыне травы для ванны, вошла в спальню, увидела бутылку, стала пить и облила платье. Как быть? Тогда ты решила выскочить в окно и упала. И не посмела сознаться, зная, что тебе даром это не пройдет. Ну, так?

– Да, мама, так, – заплакала Пальмира. – Все так и было, но Бог наказал меня: и рука, и нога ужас как болят!

– А знаешь ли, что из-за тебя барышню высекли? – не унималась садовница. – Что ей больно было, что все тело у нее теперь в рубцах? Не думай, что тебе это сойдет с рук, уж я тебя проучу!

– Нет-нет, мадам Луше, пожалуйста! – вмешалась с испугом Соня. – Если любите меня, не наказывайте ее! Видите, как у нее ножка болит. Уж это вино! Сколько оно бед наделало, позабудьте о нем, мадам Луше. Простите Пальмиру, как я ее прощаю.

– Ах, барышня, какая вы добрая! – воскликнула Пальмира. – Как мне жалко, что из-за меня вам досталось! Ах, если бы я знала! Никогда больше не дотронусь до вина. Простите, простите меня! Господь заплатит вам за меня.

Соня подошла к постели Пальмиры, взяла ее за руки и поцеловала. У мадам Луше на глазах показались слезы.

– Видишь, Пальмира, что значит обманывать? Видишь, барышня вся точно кошками исцарапана? И все это из-за тебя! И что же? Сердится она на тебя? Ничуть, да еще просит тебя простить. Ты за ее здоровье свечку должна поставить! Досталось бы тебе от меня! Но ради доброй барышни я тебя прощаю, молись, чтобы и Господь простил тебя! Ты сделала гадкое дело, гляди, исправься!

Пальмира плакала слезами раскаяния, Соня была счастлива, что избавила девочку от наказания, жестокость которого испытала на себе. Мадам Луше была рада, что не пришлось наказывать дочку, которую очень любила и наказывать которую было для нее истинным испытанием. Женщина от всего сердца благодарила Соню.

Среди этой сцены вошли Камила, Мадлен и Маргарита. Садовница рассказала им обо всем случившемся и о том, как Соня великодушно вела себя относительно Пальмиры. Подруги расцеловали Соню и похвалили ее.

– Милая Соня, – спросила ее Камила, – разве ты не чувствовала себя счастливой, избавив Пальмиру от заслуженного ею наказания и победив в себе желание отомстить за то, что по ее вине тебя так жестоко и несправедливо наказали?

– Да, Камила, – кивнула Соня. – Я рада, что выпросила Пальмире прощенье, но мне вовсе и не хотелось отомстить ей, я знаю, какое жестокое наказание ей грозило, и боялась за нее так же сильно, как боюсь за себя.

Камила и Мадлен еще раз поцеловали Соню, потом все четверо простились с Пальмирой и мадам Луше и вернулись в комнаты, услышав звонок к обеду.