Несколько дней в замке царила суматоха: в теплице, примыкавшей к гостиной, вбивали гвозди, выносили и вывозили на тачках цветы, в кухне пекли пирожки, простые и сладкие, готовили конфеты. Дети таинственно поглядывали на Лизу, они не пускали ее к теплице и старались не оставлять ее одну. Няня предчувствовала, что ей готовится сюрприз, но делала вид, будто ничего не знает, чтобы не уменьшить удовольствия, которого дети ждали для себя.

Наконец в следующий четверг, в три часа, в доме началось необыкновенное движение. Лиза хотела переодеться, когда к ней вошли дети, неся огромную закрытую корзинку, в которой обычно хранились их праздничные платья.

– Мы пришли одевать вас, Лиза, – торжественно объявила Камила, – и принесли все, что нужно для вашего туалета.

– У меня и без того есть во что одеться, – смутилась няня.

– Да вы же еще не видели, что мы принесли! – и с этими словами Мадлен сняла кисею с корзинки.

Внутри оказалось коричневое шелковое платье, кружевные воротничок и рукавчики, кружевной чепчик, отделанный лентами, и черная шелковая мантилья с такими же оборками.

– Это для меня чересчур нарядно, – испугалась Лиза. – Я не надену такого пышного платья, в нем я буду точно госпожа Фичини.

– Нет-нет, вы вовсе не похожи на эту толстуху Фичини! – весело возразила Маргарита.

– Надо говорить не госпожа Фичини, а графиня Благовская, – поправила ее Камила.

– Не все ли равно: Благовская или Фичини? – прервала их Мадлен. – Лучше оденем поскорее Лизу!

И прежде чем Лиза успела опомниться, девочки сняли с нее передник, расстегнули платье, и Лиза через мгновение очутилась в одной юбке.

– Наклонитесь, я приколю вам воротничок, – командовала Камила.

– Вытяните руку, я вам рукавчик надену, – теребила няню Мадлен.

– А мне другую, я займусь другим рукавчиком! – не отставала и Маргарита.

– А вот и платье, и чепчик! – торопила всех Соня.

Платье надели, оправили, застегнули, и дети подвели няню к маменькиному зеркалу, глянув в которое, Лиза нашла, что она прехорошенькая, и долго не могла собой налюбоваться. Она перецеловала детей, а потом вместе с ними пошла поблагодарить их матерей.

– Теперь, дети, – сказала она, направляясь к своей комнате, – я сниму это нарядное платье и надену его в какой-нибудь праздник.

– Нет, нет, Лиза, – возразила Камила. – Вы должны сегодня целый день ходить в этом платье.

– Но зачем?

– Сейчас увидите, идите за мной, – потянула няню за руку Мадлен.

И девочки повели ее в гостиную, потом в теплицу, которая была превращена в театральную залу и полна народу. Фермеры и соседние помещики сидели в ложах, в партере помещались слуги и крестьяне. Дети усадили смутившуюся Лизу в средней ложе, сами расположились возле нее. Занавес взвился, и началось представление.

Сюжет пьесы был следующий: во время убийства белых на острове Сан-Доминго добрая негритянка спасает детей своих господ, избавляет их от тысячи опасностей и, наконец, приводит на корабль, отправляющийся во Францию. Она передает капитану сохраненный ею ларчик, который принадлежал ее убитым господам, и в нем было много денег и драгоценностей. Негритянка объявляет, что все это принадлежит детям.

Зрители отчаянно рукоплескали, аплодисменты усилились, когда со всех сторон Лизу забросали букетами. Няня не знала, как благодарить за сочувствие.

Из театра перешли в столовую, где на столе стояли пирожки, ветчина, сладкие пирожки, сливки, желе. Все проголодались и ели с большим аппетитом. Пока помещики и хозяева закусывали в столовой, крестьян угощали на дворе пирожками, галантиром, галетами, яблочным соком и кофе.

В оранжерее между тем убрали стулья и скамейки, зажгли лампы и люстры. Когда дети вошли, началась музыка, оркестр состоял из четырех инструментов. Заиграли кадриль, дети и Лиза стали танцевать со многими дамами и мужчинами, другие гости также присоединились к танцующим, и через полчаса все танцевали в теплице и перед домом. Дети никогда так не веселились, Лиза была в восторге от этого праздника в ее честь.

Танцевали до одиннадцати часов вечера. Потом подали закуски, и гости наконец отправились по домам – кто пешком, кто в телеге.

Дети, поблагодарив маменек, собрались в комнате няни.

– Господи! Какая жара! Рубашку хоть выжми, – проговорила Соня.

– А у меня все платье мокрое, – похвасталась Маргарита.

– Ноги болят… – заметила Мадлен.

– И у меня! Я насилу переступала в последней кадрили, – поддержала ее Камила.

– А заметили вы этого пузатого толстяка, который свалился в галопе? – поинтересовалась Маргарита.

– Он такой смешной! – улыбнулась Камила. – Прыгал и скакал так, что не всякий худенький сумеет!

– А этот высокий, тонкий, как спичка? – напомнила подругам Соня. – Он еще прыгал так высоко, что чуть не задевал головой за люстру.

– А заметили вы девочку, которая все строила рожицы? – продолжала Соня. – Такая, с претензиями, и так дурно была одета?

– Нет, не видела, – покачала головой Мадлен. – Какое на ней было платье?

– Серое с большими красными цветами.

– А, теперь знаю. Это бедная швея, очень робкая и вовсе без претензий.

– Ну, если она без претензий, то кто ж тогда с претензиями? – фыркнула Соня. – А другая, в белом вышитом платье с полинялыми голубыми лентами, которые тащились по земле? Что же и она, по-твоему, не кривлялась?

– К чему их осуждать? – спросила Камила. – Они оделись, как могли, веселились и нам помогали веселиться.

– Господи, какая ты строгая! – нахмурилась Соня. – Будто грешно посмеяться немножко над смешными чудаками!

– Нет, но зачем называть смешными людей, которые вовсе не смешны?

– Если они тебе не смешны, это еще не значит, что они и для других не смешны.

– Соня, Соня! Если ты станешь так говорить, то окончательно рассердишься, – предостерегла подругу Мадлен.

– Я только говорю, что Камила скучна своей вечной добротой! – начала закипать Соня. – Никогда ни над кем не посмеется, никогда не видит чужих глупостей.

– Счастье твое, что так! – подлила масла в огонь Маргарита.

– Что ты этим хочешь сказать? – обернулась к ней Соня.

– Я хочу сказать, что если бы Камила замечала чужие глупости и смеялась над ними, то часто замечала бы и твои. Нам бы тогда пришлось хохотать до упаду!

– Мне все равно, что ты болтаешь, глупая девчонка! – воскликнула Соня в сердцах.

Перепалка готова была перерасти в ссору, но тут в комнату вошла Лиза.

– Эй, что тут такое? Кажется, спорят?

– Маргарита наговорила мне глупостей, – буркнула Соня.

– А мне послышалось, будто ты кое-что говорила Маргарите.

– Я только ответила… Она начала… – смутилась Соня.

– Соня говорит правду, Лиза, – подала голос Маргарита. – Я наговорила ей глупостей, но только потому, что она назвала Камилу скучной.

– Ах, дети, дети! – укорила девочек Лиза. – К чему кончать ссорой такой хороший день?

Соня и Маргарита покраснели и опустили головки. Потом они переглянулись и одновременно сказали:

– Прости, Соня!

– Прости, Маргарита!

И поцеловались. Соня попросила также прощения у Камилы, которая и не сердилась. Девочки разделись, помолились и легли спать. Лиза еще раз поблагодарила их за любовь и устроенный в ее честь праздник.