Каролина не отвечала; дети вышли, чтобы поговорить с отцом о просьбе, не высказанной Каролиной. Дельмис растолковал им, что поскольку Каролина не пожелала расстаться с Грибуйлем, то невозможно далее навязывать матушке общество такого ограниченного и неуклюжего мальчика, которому скверное воспитание позволяет поднять руку на особ, приходящих к ней в гости.

Г-жа Гребю, между тем, не теряла времени даром и перебывала у всех клиенток Каролины, с рассказом об ужасных дерзостях, жертвой которых она стала.

– Госпожа Дельмис потеряла терпение; несмотря на всю свою кокетливость, попытки казаться молодой и элегантной, затмевать нас своими прическами (весьма нелепыми, между нами говоря), она была вынуждена указать на дверь брату и сестре; сегодня днем они не позволили мне войти к госпоже Дельмис, швырнули на пол – избитую, полузадушенную, и если бы не капрал из жандармерии, который бросился мне на помощь, оттолкнул их и освободил меня, то произошло бы убийство; капрал был вынужден сопроводить меня до дома, так он опасался, чтобы они не кинулись за мной в погоню.

Г-ЖА ПИРЕ. – Мне никогда не пришло бы в голову, что Каролина…

Г-ЖА ГРЕБЮ. – Дорогая моя, вы ее не знаете, это опаснейшие люди; господин мэр и сам в этом убедился; потому-то он их и прогоняет. Послушайте, дорогая, давайте не будем давать работу этой девице, тогда рано или поздно она и ее негодный братец будут вынуждены отсюда уехать.

Г-ЖА ПИРЕ. – Я считала этого бедного полуидиота по крайней мере добрым и ласковым.

Г-ЖА ГРЕБЮ. – Добрый? Ласковый?.. Злой, моя дорогая, злой до невозможности! Рано или поздно случится несчастье! Вот увидите! Заявится с работой от сестрицы и убьет кого-нибудь.

Г-ЖА ПИРЕ, с ужасом. – Ах! Боже мой! Как! Вы считаете… Он способен…

Г-ЖА ГРЕБЮ. – Способен на все, моя дорогая! На все! Слышите? На все!

Таким образом г-же Гребю, рыская от двери к двери, удалось отпугнуть от бедной Каролины всех прежних заказчиц, перекрыв ей всякую возможность заработка. Г-жа Дельмис, со своей стороны, отправилась искать замену Каролине, и обход подруг открыл ей сцену, которая только что произошла в ее доме между г-жой Гребю и Грибуйлем. Все это вызвало ее крайнее раздражение и заставило ускорить поиски; в конце концов она подыскала более или менее подходящую особу, хотя эта женщина не владела ни умением шить платья, ни талантами, сноровкой и усердием Каролины. Тем не менее ей тут же было предложено поступить на службу со следующего дня. Г-жа Гребю встретилась с г-жой Дельмис в одном из дружеских домов и принялась усердно помогать в поисках, с радостным сознанием триумфа над врагами.

Вернувшись домой, г-жа Дельмис объявила Каролине и Грибуйлю разгневанным тоном, что она только что узнала о скандальной сцене, которую они позволили себе устроить доброй г-же Гребю; что она весь вечер искала и нашла служанку, которая поступит к ней на следующий день и что они могут собирать вещи.

Каролина встретила молчанием несправедливое обвинение в оскорблении и даже избиении г-жи Гребю; но Грибуйль, угадав великодушный мотив, заставивший Каролину отказаться от защиты, бросился к г-же Дельмис, та с ужасом отпрянула; Грибуйль произнес суровым голосом:

– Остановитесь, сударыня! Выслушайте оправдание моей сестры; она молчит, чтобы не обвинять меня; она более великодушна, чем вы, с вашим безосновательным обвинением.

– Наглец! – вскричала г-жа Дельмис.

– Дайте мне сказать, – продолжал Грибуйль, возвышая голос и отталкивая сестру, которая напрасно пыталась заставить его замолчать, – и не выводите из терпения, потому что ваша несправедливость начинает меня раздражать. Это я удерживал госпожу Гребю, чтобы она не беспокоила вас, потому что вы запретили кого-либо впускать. Я уронил ее на пол, повалял и немножко подавил. Каролина ее не трогала, а капрал ее не освобождал, а насмехался над нею; он увел ее не по своей воле, а потому что она принялась кривляться и притворяться, что не может идти. Вы говорите, что она ваша подруга! А я говорю, что она ваш враг и что она говорит о вас плохо, она смеется над вашими нарядами, она захотела забрать у вас Каролину, чтобы больше ей платить и лучше о ней заботиться. И г-жа Пирон, и г-жа Леду так же говорят. Так что вы предупреждены, а Каролина оправдана. Мы рады, что уходим от вас, и чем раньше, тем лучше; мы жалеем только о хозяине, он такой добрый, не такой, как вы; он-то не занимается ни нарядами, ни зубами, ни волосами!

– Наглец! Мерзавец! – вскричала г-жа Дельмис, не в силах больше сдерживать гнев.

Бросившись на Грибуйля, она ударила его кулаком и убежала наверх.

КАРОЛИНА. – Что ты наделал, Грибуйль? Ты ожесточил ее.

ГРИБУЙЛЬ. – А мне-то что? Я сказал ей правду, пусть знает, какова она и каковы ее подруги.

КАРОЛИНА. – Но она ужасно отомстит нам! Она лишит меня возможности заработка.

ГРИБУЙЛЬ. – Ты так думаешь? Она что, настолько злая?

КАРОЛИНА. – Увы! Боюсь, что да.

Каролина упала на стул, закрыла лицо руками и взмолилась, призывая помощь Господа, святой Богородицы и всех святых; она молила Бога дать ей силы и избавить от жестокой участи видеть брата жертвой лишений и унижений.