Софи была кокетливой. Ей очень хотелось, чтобы все считали ее красивой, но, увы, красотой она не отличалась. У нее было румяное веселое толстощекое лицо, красивые серые глаза, излишне толстый нос, большой смеющийся рот и белокурые совершенно прямые волосы, подстриженные коротко, как у мальчика. Ей хотелось выглядеть нарядной, но она была одета неважно: и летом и зимой простое перкалевое платье, грубые чулки и кожаные черные башмаки. Она никогда не носила ни шляпки, ни перчаток. Ее мама считала, что надо быть приученной к солнцу, дождю, ветру и холоду. Чему больше всего завидовала Софи, так это вьющимся полосам. Она однажды слышала, как все восхищались красивыми белокурыми кудрями ее подружки Камиллы де Флервиль, и с этого времени Софи решила обязательно завить свои волосы. Однажды перед обедом полил сильный дождь. При этом жара не спадала, окна и двери были открыты настежь. Софи стояла около входной двери. Мама запретила выходить под дождь, но ей так хотелось ощутить тяжелые прохладные капли, что она высовывала наружу то руку, то голову, и тут заметила, что из водосточной трубы хлещет мощная струя воды. Софи тут же вспомнила, что у Камиллы волосы особенно красиво завивались, когда они намокали. — Если я намочу свои волосы, они, может быть, тоже завьются, — решила она. Забыв обо всех запретах, она выбежала на улицу, подставила голову под водосточную трубу и с удовольствием почувствовала, как ее окатило водой: голова, шея, плечи, спина, руки — все стало мокрым. Она помчалась обратно в гостиную, вытирая голову носовым платком и взъерошивая волосы, в надежде, что они завьются. Платок немедленно намок и только она собралась побежать к няне за другим, как лицом к лицу столкнулась с мамой и остановилась в растерянности.
Вид у нее был настолько комичный, что г-жа Де Реан расхохоталась.
— Ну и ну, мадемуазель. Я отлично понимаю, какая мысль пришла вам в голову, но если бы вы видели себя в эту минуту со стороны, то вы бы сами не смогли удержаться от смеха. Итак, я вам запретила выходить, а вы, как всегда, не послушались. Сейчас придут к обеду ваш отец и кузен. Мы все сядем за стол и вы сядете в том самом виде, в каком я вас сейчас застала: с волосами, стоящими дыбом, в мокром платье. Это будет наказание достойное вас. Вот вам платок — вытрите лицо, шею и руки.
Когда г-жа де Реан кончила говорить, в гостиную вошли Поль и г-н де Реан. При виде злосчастной Софи с всклокоченными волосами, намокшей, нелепой, покрасневшей от стыда и досады, они расхохотались.
— Что значит этот маскарад? — поинтересовался г-н де Реан. — Разве у нас карнавал?
Г-жа де РЕАН — Нет, дело проще. Софи решила, что если она намочит волосы, то они будут у нее завиваться, как у Камиллы де Флервиль. Ей очень хочется иметь кудри.
Г-н де РЕАН
— Видишь, Софи, как плохо быть кокетливой. Пытаешься себя приукрасить, а получается что-то ужасное.
ПОЛЬ
— Софи, беги скорее, вытрись, причешись и переоденься! Если бы ты сама себя видела, ты бы секунды не промедлила.
Г-жа де РЕАН
— Нет, Поль. Она будет обедать с этой дикой прической, в этом мокром, испачканном платье…
ПОЛЬ (прерывая, с глубоким сочувствием к Софи)
— О, нет, тетя! Я вас прошу простить Софи! Разрешите ей переодеться и причесаться. У нее такой нелепый и несчастный вид!
Г-н де РЕАН
— Да, дорогая, я тоже присоединяюсь к просьбе Поля. Простите ее на первый раз. Если это опять повторится…
СОФИ (со слезами)
— Нет, нет, папа! Это никогда не повторится!
Г-жа де РЕАН
— Чтобы сделать приятное вашему отцу, мадемуазель, я разрешаю вам отправиться к себе и переодеться. Но обедать вы будете у себя. Вы можете прийти в гостиную после обеда.
ПОЛЬ
— Но, тетя, пожалуйста…
Г-жа де РЕАН
— Нет, Поль. Не проси! Делайте, как я сказала, мадемуазель! Ступайте!
Софи, переодевшись и причесавшись, обедала одна у себя в комнате. После обеда за ней пришел Поль и повел ее играть в гостиную.
Больше Софи не пыталась завивать свои волосы.
