Вечер накануне свадьбы. В комнате яблоку негде упасть. На полу не единого просвета между телами женщин, которые едят, танцуют, Разговаривают. Это так называемая ночь хны. Сегодня вечером жениху и невесте намажут хной ладони и ступни. Это придает конечностям оранжевый оттенок, а молодым якобы приносит счастье в браке.

Но сейчас жених и невеста находятся в разных комнатах, у мужчин свой праздник, у женщин свой. Вдалеке от мужских глаз женщины дают волю эмоциям с пугающей силой. Шлепают одна другую по попе, щиплют за грудь и танцуют друг перед другом, руки извиваются как змеи, бедра раскачиваются, как у арабских танцовщиц живота. Маленькие девочки танцуют с грацией прирожденных искусительниц, кокетливо стреляя глазками. Даже пожилые матроны выходят показать себя, но обычно снова садятся, не успев как следует разойтись. Они продемонстрировали, что еще могут, но уже не хотят танцевать до упаду.

Шакила сидит на единственном в комнате диване, который поставили здесь специально по случаю свадьбы. Невеста следит за происходящим со стороны, ей не разрешается ни танцевать, ни улыбаться. Показать радость — значит обидеть мать, которую она покидает, грусть заденет будущую свекровь. Невеста должна выглядеть равнодушной, ей нельзя вертеть головой по сторонам — только смотреть прямо перед собой неподвижным взором. Шакила блестяще справляется со своей ролью, можно подумать, она всю жизнь репетировала. Прямая, как королева, она спокойно беседует сидящей рядом женщиной — эта часть выпадает всем по очереди. Двигаются только губы, когда Шакила отвечает на вопрос соседки.

Наряд невесты переливается красным, черным и золотым. Складывается впечатление, будто ее завернули в афганский флаг и посыпали сверху золотыми блестками. Груди стоят прямо, как два холма; очевидно, что бюстгальтер, который она покупала на глаз, пришелся впору. Талия туго зашнурована. Шакила намазала лицо толстым слоем «Перфекта», подвела карандашом глаза и накрасила губы новой ярко-красной помадой. Внешность ее тоже полностью соответствует идеалу невесты. Невеста должна выглядеть как кукла. Афганцы и невесту, и куклу называют одним словом — арас.

Поздно вечером во дворе появляются процессия с тамбуринами, барабанщиками и факелами. Это женщины из дома Вакила — его сестра, свояченицы и дочери. В непроглядном мраке раздается их песня, подкрепляемая танцами и хлопками в ладоши:

Мы забираем эту девушку из ее дома и ведем в наш. Невеста, не опускай голову и не плачь столь горько! Так хочет Бог, возблагодари лучше Бога. О Мухаммед, посланник Божий, помоги ей. Сделай все сложное простым!

Женщины из семьи Вакила танцуют чувственный танец с шалями и платками, в которые закутаны их лица и тела. От разгоряченных тел пышет жаром, веет сладковатым запахом пота. Хотя все окна открыты настежь и занавески развиваются на ветру, прохладный воздух не может остудить пыл этих женщин. Только когда вносят блюда с пловом, танец замирает. Все садятся на пол прямо, на том месте, где только что стояли или танцевали. Одни лишь старшие устраиваются на подушках вдоль стены. Еду, которую готовилась в огромных котлах во дворе, разносит сестра Шакилы Лейла и младшие кузины. Большие блюда с рисом, крупными кусками баранины, баклажанами в йогуртовом соке, макаронами, фаршированными шпинатом с чесноком, и картофель под соусом из паприки ставят на пол. Женщины садятся кружком вокруг блюд. Правой рукой они берут щепоть риса и суют его в рот. Мясо макают в соусе и заедают кусками хлеба, которые открывают от больших ломтей. Все это делается правой рукой. Левая, грязная, рука не должна касаться еды. Воцаряется тишина, нарушаемая только звуком жующих челюстей, да время от времени женщины вежливо потчуют друг друга. Признаком хорошего тона считается подкладывать особо аппетитные куски соседям.

После того как все насытились, начинается церемония намазывания хной. Уже совсем поздно, никто больше не танцует. Кто-то успел заснуть, остальные ложатся или садятся кружком вокруг Шакилы и наблюдают за тем, как сестры Вакила намазывают ей ладони и ступни зеленой массой и поют песню хны. Когда ладони намазаны, Шакила складывает их в кулак. Одна из будущих золовок перевязывает каждый кулак по отдельности полоской ткани крест-накрест, потом наматывает на них мягкие лоскутки, чтобы руки не запачкали одежду и постель. Потом она снимает с Шакилы нижнее белье — длинные белые хлопчатобумажные штаны и длинную рубаху, — укладывает ее на циновку посреди комнаты и подсовывает ей под голову большую подушку. Невесту начинают кормить крупными кусками мяса, жареной печенью и дольками сырого лука, заранее приготовленными сестрами для той, что покидает дом.

Бибигуль сидит и смотрит на дочь. Она провожает взглядом каждый кусочек, что сестры отправляют Шакиле в рот. И вдруг начинает плакать. Все женщины ударяются в слезы, одновременно убеждая друг друга, что у Шакилы все будет хорошо.

Поев, Шакила укладывается спать возле Бибигуль. Она лежит, свернувшись клубком и тесно прижавшись к матери. Всю свою жизнь Шакила спала в одной комнате с матерью. Эта ночь — последняя в материнских объятиях. Следующую она проведет уже в объятиях мужа.

Через несколько часов ее будят и сестры разматывают полотняные обмотки на руках. Хну соскребают, кожа на ступнях и на ладонях приобрела оранжевый оттенок. Шакила смывает свое вчерашнее кукольное лицо и, как обычно, съедает плотный завтрак: жареное мясо, хлеб, сладкий пирог и чай.

Время — девять часов, пора накладывать макияж, делать прическу и наряжаться. Шакила, ее младшая сестра Лейла, вторая жена Султана Соня и одна из двоюродных сестер появляются на пороге знакомой квартиры в Микрорайоне. Здесь находится салон красоты, который работал даже во времена Талибана. И тогда невестам хотелось накраситься и нарядиться к свадьбе, хотя это и было противозаконно. Но тут им помогало одно из требований Талибана. Они приходили в эту квартиру в парандже и уходили в парандже, зато с новым лицом.

Большое зеркало, стол. Полка уставлена бутылочками и тюбиками, судя по захватанности и дизайну, двадцатилетней давности. На стенах плакаты со звездами Болливуда. Декольтированные красотки кокетливо улыбаются Шакиле, твердо и уверенно сидящей в кресле.

Шакилу трудно назвать красавицей. Широкое лицо с мощной нижней челюстью, припухшие веки, пористая кожа. Но зато у нее прекрасные ослепительные белые зубы, блестящие волосы и шаловливый взгляд, и ни одна из дочерей Бибигуль не пользовались такой популярностью, как она.

«Не понимаю, чем ты меня так приворожила, — сказал ей Вакил во время обеда у Мариам. — Ты ведь не красавица». Он произнес это с нежностью в голосе, и Шакила восприняла его слова как комплимент.

Но сейчас она переживает, что недостаточно красива для невесты, и ее обычно веселый взгляд потух. Свадьба — дело серьезное, тут не до шуток.

Сначала тяжелую гриву волос наматывают на деревянные бигуди. Потом выщипывают густые, сросшиеся на переносице брови. По бровям сразу можно понять, замужем женщина или нет, потому что незамужним выщипывать брови запрещено. Шакила кричит, парикмахерша орудует пинцетом. Брови приобретают красивую дугообразную форму, и Шакила любуется на себя в зеркало. Впечатление такое, будто и глаза поднялись немного вверх.

«Приди ты пораньше, я бы еще обесцветила тебе волосы на верхней губе, — говорит мастерица. Она показывает Шакиле загадочный, немного облезший тюбик, на котором написано: „Крем для обесцвечивания нежелательных волос“. — Но теперь мы уже не успеем».

После этого парикмахерша намазывает Шакиле лицо «Перфектом». Потом накладывает на веки широкую полоску красно-золотых блестящих теней, подводит глаза толстым карандашом и делает стрелки, а для губ подбирает темную красно-коричневую помаду.

«Что бы я ни делала, все равно мне не стать такой же красивой, как ты», — говорит Шакила своей младшей невестке Соне, второй жене Султана. Соня в ответ только улыбается и что-то бормочет. Она как раз в этот момент одевает светло-голубое платье из тюля.

Когда Шакила готова, приходит очередь Сони наводить красоту, остальные же в это время помогают Шакиле с платьем. Лейла одолжила ей свой эластичный пояс, чтобы сделать талию тоньше. Утреннее свадебное платье сшито из блестящей яркой мятно-зеленой ткани и украшено синтетическими кружевами, рюшами и золотой тесьмой. Зеленый цвет обязателен, потому что это цвет ислама и счастья.

Платье надето и сидит как надо, ноги втиснуты в белые с золотыми пряжками туфли на высоченном каблуке — теперь парикмахерша снимает бигуди. Получившиеся кудри закалывает посреди головы, а челку с помощью большого количества пены для укладки волос делают волнистой и зачесывают набок. Остается приколоть мятно-зеленую фату. В качестве последнего штриха на праздничную прическу наклеивают множество маленьких голубых звездочек с золотой каймой. Еще по три серебреные звездочки наклеивают Шакиле на каждую щеку. Теперь ее почти не отличить от болливудских звезд на стенах.

«О Боже, простыня, простыня! — внезапно вскрикнула Лейла. — О Боже!»

«О Боже!» — вырывается и у Сони, она смотрит на Шакилу, которая даже бровью не повела.

Лейла срывается со стула и выбегает на улицу. К счастью, до дома совсем близко. Подумать только, она чуть не забыла самое главное — простыню!..

Прочие, не обращая внимания на панику Лейлы, остаются на своих местах. Но вот все звездочки на волосах и щеках наклеены, пора надевать паранджу. Шакила изо всех сил старается не испортить свадебную прическу. Она не натягивает паранджу на голову, как обычно, а оставляет ее висеть на волосах. А значит, и нитяная вуаль остается болтаться где-то на затылке, а не на глазах, как полагается. Соня и кузина вынуждены вести ее по лестнице, как слепую. Шакила готова скорее упасть, чем показаться на улице без паранджи.

Она снимает ее со слегка, надо сказать, примятых кудрей только во дворе дома Мариам, где играют свадьбу. Завидев невесту, гости бросаются к ней. Вакила еще нет. Во дворе уже полным полно народу, во всю угощающегося пловом, кебабом и котлетами. На свадьбу пригласили несколько сотен родственников. С самого рассвета повар с сыном что-то рубят, нарезают, варят и взбалтывают. К свадебному обеду закупили: сто пятьдесят килограммов риса, пятьдесят шесть килограммов баранины, четырнадцать килограммов телятины, сорок два килограмма картофеля, тринадцать килограммов лука, пятьдесят килограммов шпината, тридцать пять килограммов моркови, один килограмм чеснока, восемь килограммов изюма, два килограмма орехов, тридцать два литра растительного масла, четырнадцать килограммов сахара, два килограмма муки, два десятка яиц, разные пряности, два килограмма зеленого чая, два килограмма черного чая, четырнадцать килограммов леденцов и три килограмма карамели.

Поев, два десятка мужчин исчезают в соседнем доме, где находится Вакил. Настал момент для последних переговоров. Обсуждают финансовые детали и гарантии на будущее. Вакил должен поручиться, что, если разведется с Шакилой без повода, выплатит ей определенную сумму денег в качестве компенсации и обеспечит ее жильем, одеждой и едой. Интересы Шакилы защищает ее старший брат Султан. Контракт подписывают мужчины из обеих семей.

После того как все формальности улажены, мужчины выходят на улицу. Шакила с сестрами следят за происходящим из-за занавесок в доме Мариам. Пока мужчины ведут переговоры, Шакила переодевается в белое платье и закрывает лицо фатой из советского тюля. Теперь она ждет, когда Вакила введут к ней, и они уже вместе выйдут к гостям. Он выходит почти смущенно, они здороваются, опустив глаза, как предписывает обычай, и выходят из дома не глядя друг на друга. Если верить примете, тот из молодых, кому удастся выставить ногу вперед, когда они остановятся, и будет верховодить в семье. Побеждает Вакил, или Шакила дает ему победить, как от нее и ожидают. Какой смысл добиваться власти, на которую она все равно не имеет права?

Для молодых во дворе поставлено два стула. Важно, чтобы они сели одновременно, потому что, если первым сядет жених, невеста будет руководить им во всех решениях. Поскольку никто садиться не хочет, Султан, в конце концов, заходит сзади и медленно прижимает их к стульям, так что они одновременно касаются сидений. Все аплодируют.

Старшая сестра Шакилы Феруза накрывает молодых одеялом и держит перед ними зеркало, куда они должны посмотреться. Это первый раз, когда обычай дозволяет их взглядам встретиться. Вакил и Шакила неподвижно уставились в зеркало, как будто и впрямь видят друг друга в первый раз. Феруза поднимает у них над головой Коран, в то время как мулла произносит свое благословение. Молодые сидят, опустив голову и внимают Божьему слову.

Потом перед ними ставят блюдо с пирогом из сладких крошек и сахара, посыпанным корицей. Все хлопают, пока они кормят друг друга с ложечки. Чтобы показать, что супруги желают друг другу долгой жизни, они должны также пить друг друга.

Но не всех охватывает умиление при виде молодых, захлебывающихся фантой.

— Когда-то во время этой церемонии люди поднимали бокалы с шампанским, — шепчет одна из тетушек, которая еще помнит более либеральную эпоху. Тогда на свадьбах пили и вино, и шампанское. — Да, те времена уже никогда не вернутся, — вздыхает она. Времена, когда можно было носить нейлоновые чулки, западные платья с короткими рукавами, — а главное, не надо было прятаться под паранджой, — уже почти стерлись из памяти.

— Третьесортная свадьба, — так же шепотом отвечает старший сын Султана Мансур. — Невкусная еда, дурацкая одежда — котлеты с рисом и рубахи с шалями. Когда я буду жениться, сниму бальный зал отеля «Интерконтинентал», и у меня все будут одеты в современную одежду, а подавать будут лучшую еду. Импортную, — уточняет он. — Да и вообще, я собираюсь жениться за границей, — добавляет Мансур.

Шакила и Вакил празднуют свадьбу в доме Мариам, во дворе которого ничего не растет. Свадебные фотографии несут на себя отпечаток войны. Стена, на фоне которой снялись молодые, вся в выщерблинах от пуль и осколков гранат. Молодожены неподвижно смотрят в камеру. Серьезные, неулыбчивые лица и изрешеченная пулями стена на заднем фоне придает фотографии трагический оттенок.

Настала пора приниматься за свадебный торт. Молодые вместе держатся за нож и разрезают торт с сосредоточенным видом. Потом они кормят друг друга, едва приоткрывая рот, словно боясь нарушить еще какой-нибудь запрет, и крошки сыплются им на одежду.

За разрезанием торта следует музыка и танцы. Для многих гостей это первая свадьба после бегства талибов. А значит, первая за много лет свадьба с музыкой и танцами. Запрет на музыку сделал праздники намного скучнее. Теперь же все пускаются в пляс, кроме жениха с невестой, которые остаются сидеть на стульях и смотреть. Еще светло — из-за введения комендантского часа празднование свадеб перенесли с вечера на послеобеденное время. К десяти часам все гости должны быть дома.

С наступлением сумерек молодые покидают свадьбу под аккомпанемент автомобильных клаксонов и визг тормозов. На украшенной лентами и цветами машине они поедут к Вакилу домой. Все, кому хватило места в машинах, сопровождают молодых. В автомобиль Вакила и Шакилы поместилось восемь человек, в остальные набилось еще больше народу. Сначала свадебный кортеж делает круг по улицам Кабула. По причине празднования Эйда улицы пусты, водители разгоняются до ста километров в час на поворотах, борясь за право возглавить кортеж. Праздничное настроение чуть не портит авария: две машины врезались в друг друга, но, по счастью, никто особо не пострадал. Машины с разбитыми фарами и помятыми капотами подъезжают к дому Вакила. Эта поездка олицетворяет символический переход невесты из отеческой семьи в семью мужа.

Ближайших родственников приглашают в дом Вакила, где его сестры уже приготовили чай. С этими женщинами Шакила будет делить двор, с ними будет встречаться каждый день у колодца, за стиркой белья и кормлением цыплят. Сопливые малыши с любопытством смотрят на женщину, которя станет их новой матерью. Они прячутся за юбками теток и почтительно наблюдают за сияющей золотом невестой. Музыки почти неслышно, праздничные крики стихли вдалеке. Шакила чинно вступает на порог своего нового жилища. Дом достаточно большой и с высокими потолками. Как и все деревенские постройки, он возведен из глины, с тяжелыми балками, поддерживающими крышу. Окна закрыты кусками пластика. Вакил, очевидно, тоже не уверен, что бомбардировкам пришел конец и не решается вставить стекла.

Все снимают обувь и медленно идут по дому.

Ноги Шакилы после целого дня в тесных туфлях на шпильках покраснели и отекли. Оставшиеся родственники, члены семей проходят в спальню. Огромная двуспальная кровать занимает почти все помещение. Шакила с гордостью смотрит на гладкое блестящее красное одеяло и подушки, которые она купила, и новые красные шторы, которые сшила своими руками. Вчера сюда приходила сестра Мариам и навела в комнате порядок, застелила постель, повесила шторы, украсила стены. Сама Шакила никогда не бывала в доме, которым теперь будет управлять до конца жизни.

За все время свадьбы никто из молодых ни разу не улыбнулся. Но теперь, увидев свой новый дом, Шакила больше не может сдерживаться. «Как красиво ты все устроила!» — говорит она Мариам. Впервые в жизни у нее будет своя спальня. Впервые в жизни она будет спать в своей собственной кровати. Она садится на мягкое одеяло рядом с Вакилом.

Остается исполнить последний ритуал. Одна из сестер. Вакила протягивает Шакиле большой гвоздь и молоток. Шакила знает, что от нее требуется, спокойно подходит к двери спальни и начинает забивать гвоздь над ней гвоздь. Когда гвоздь полностью уходит в дерево, все хлопают в ладоши. Бибигуль всхлипывает. Вколотив гвоздь, Шакила навек соединила свою судьбу с этим домом..

На следующее утро, перед завтраком, тетя Вакила приходит к Бибигуль, матери Шакилы. У нее в сумочке лежит простыня, которую Лейла чуть не забыла вчера, — самое главное. Старуха почтительно достает ее из сумочки и протягивает матери Шакилы. Простыня все в крови. Бибигуль улыбается и благодарит, одновременно вытирая слезы. Она быстро читает благодарственную молитву. Все женщины дома вбегают посмотреть, и Бибигуль демонстрирует простыню всем желающим, даже маленьким дочерям Мариам показывают эту кровавую тряпку.

Не будь крови, домой отослали бы не простыню, а Шакилу.