Хотя Оуэн Лиги пришел в политику из разведки, он никогда не был полевым агентом, и его образ рыцаря плаща и кинжала стал тускнеть.

Он покинул Кэмп-Дэвид ни свет ни заря, единственный пассажир на транспортном самолете, набитом ящиками с медицинским оборудованием. Приземлившись в Денвере, он уселся на заднее сиденье гражданской «хонды».

Машину вели агенты Секретной службы, а Лиги следующие часы провел, читая под одеялом, как подросток, которому положено в это время спать. В Шайенне агенты остановились посреди автомобильной мойки и провели его мимо шлангов, из которых текли струйки воды, в прибранную комнату ожидания.

Он прихлебывал прогорклый кофе, а энергичная молодая женщина полчаса гримировала его: наложила какую-то похрустывающую резиноподобную пасту, после чего он стал выглядеть на пятнадцать лет моложе, тени для углубления глаз, пудру для придания коже темного оттенка, приклеила аккуратные усики. Закончила она, надев на него бейсбольную кепку, и отошла на два шага, чтобы со стороны оценить свою работу.

– Как я выгляжу? – спросил Лиги.

Говорить ему было больно, но он считал, что должен быть признателен: он откусил себе целый сантиметр передней части языка во время атаки на президента Рамирес. Президентская медицинская команда продемонстрировала мастерство, благодаря которому он вообще мог говорить.

– Вид незапоминающийся, – сказала женщина. – Сейчас будет ваш двойник, сэр.

За близнецов их бы вряд ли кто принял, но по сложению и одежде они были неотличимы.

Лиги взял ключи и направился к ожидающему его пикапу. Судя по внешности женщины на пассажирском сиденье, ей перевалило за шестьдесят, но легкость ее движений опровергала это – она обладала грацией профессионального спортсмена, а в ногах у нее лежал автомат. Она была абсолютно непримечательной, и он лишь порадовался, что поездка до Ролинса, штат Вайоминг, займет всего час.

Как бы ни выматывали эти меры предосторожности, они были совершенно необходимы. Один Господь Бог мог знать, что бы случилось, если бы Эрику Эпштейну стало известно о встрече министра обороны Соединенных Штатов с виджилантами, разбившими лагерь у ворот Новой Земли Обетованной.

Когда они добрались до места, уже смеркалось. Лиги знал, что Миллер приступил к структурированию виджилантов, объединял и вдохновлял людей. Но одно дело просматривать спутниковые изображения, а другое – проехать по лагерю. Он увидел полностью экипированный палаточный город со многими тысячами обитателей. Фанерные щитки с надписями от руки указывали на расположение блока бытового обслуживания, столовой, тренировочных площадок. Надпись на простыне, натянутой между двумя пикапами, гласила: «НОВОПРИБЫВШИЕ». Стрелочка под надписью указывала на восток, где стояла большая открытая палатка. Лагерь кишмя кишел людьми – они обустраивались, разговаривали, тренировались, и каждый час прибывали новые. Здесь, конечно, собрались почти одни мужчины, но в диапазоне от крутых ребят в кожаных куртках до жителей пригородов в пуховиках. И все при оружии.

«Эпштейн посеял ветер, а теперь пожнет бурю», – подумал Лиги.

Следом за этой мыслью появилась еще одна: «То же самое можно сказать и о тебе».

Когда он отдавал приказ атаковать лагерь Эпштейна, намерения его отличались простотой: вынудить президента действовать в ответ на все возрастающую угрозу со стороны анормальных. Он хотел маленькую победоносную войну, которой легко управлять и после которой мир станет стабильнее. Мир, где сверходаренные будут цениться, но и где их будут контролировать. Нет, сам он их не ненавидел. Просто собственных внуков любил больше.

Конечно, события стали развиваться не так, как он планировал. Цель состояла в том, чтобы подчинить анормальных, а не уничтожить их. Но после бойни в пустыне и разрушения Белого дома… что уж тут говорить. Его маленькая победоносная война грозила теперь поглотить всю страну. Большинство хотело, чтобы армия прикрепила штыки к автоматам и пошла в бой.

А это обернулось бы катастрофой. Причин тому имелось множество сложных и одна простая: именно анормальным мир был обязан многочисленными достижениями последних десяти лет. Уничтожить большинство американских сверходаренных было равносильно выстрелу в голову американскому народу.

«Время еще есть. Ты имеешь возможность развернуть ситуацию в обратную сторону. Эта армия оборванцев тебе поможет».

Лиги лениво обдумывал, что им делать с санитарными условиями, ведь, вообще-то, пятнадцать тысяч человек производят немало экскрементов.

* * *

– Сэр, какой сюрприз – сам министр обороны, – сказал генерал.

На нем была запыленная полевая форма, под ногтями грязь, а из нагрудного кармана рубашки торчали очки. Следом шел еще один военный, лет пятидесяти, стройный, с глазами убийцы.

– Сэм, давайте без лишних церемоний. Просто Оуэн, – протянул руку Лиги.

Рукопожатие Миллера было, как всегда, твердым.

– Лук Хаммонд. Мой второй номер, – представил он спутника.

Хаммонд кивнул, ничего не сказав. Он беззвучно прошел по палатке и занял место у дальней стены. Палатка имела адаптивный камуфляж, и за его спиной пришел в движение рисунок ткани с вкраплениями нанороботов.

– Я видел попытку покушения по телевизору, – сказал Миллер. – Скоординированная атака?

– Трое человек, – кивнул Лиги, – все анормальные. Две штурмовые винтовки и один гранатомет. Секретная служба их уложила.

– С вами все в порядке?

– Откусил кончик языка. Нарастили трансплантацией ткани. Новые технологии: выращивают в пробирке мышцы из стволовых клеток. Боль адская. Доктор сказал, мне еще повезло – не повлияло на речь. – Лиги помолчал. – Такое ранение означало бы конец карьеры. Никому не нужен шепелявый министр обороны.

Миллер чуть улыбнулся, но не рассмеялся.

– А президент? – спросил он.

– Порезы, синяки и благодарность за советы в области безопасности. Она перевела свой офис в Кэмп-Дэвид.

– Хорошо.

Самюэль Миллер по-прежнему держался как двухзвездный генерал. Как человек, привыкший нести на своих плечах груз ответственности.

– Значит, насколько я понимаю, сегодняшнего разговора между нами не было, – сказал он.

– Ценю ваше понимание.

– А я ценю ваше уважение – вы приехали сюда лично. Но вы должны знать, что мы – люди убежденные. – Миллер поднял руку, не давая Лиги ответить. – Мы – гражданская организация на земле, принадлежащей частному лицу. Если ближе к делу, нас здесь почти пятнадцать тысяч и каждый день прибывают новые. Простые мужчины и женщины, которые хотят сражаться за свою страну, даже если это означает неподчинение президенту. И мы не отступим. Если вы захотите избавиться от нас, вам придется прислать сюда армию.

– У вас, Сэм, сложилось неверное представление. Я здесь не для того, чтобы просить вас разоружить вашу армию.

Брезент палатки волновался и хлопал в пасти западного ветра.

– Я здесь для того, чтобы просить вас воспользоваться ею, – закончил Лиги.

* * *

– Мы можем весь день рассуждать о демократической нравственности и доктрине применения силы, – сказал Лиги. – О политическом климате, влиянии прессы, плюсах и минусах необъявленной войны. Но в сухом остатке речь идет о том, что иногда для защиты Америки необходимо так делать дела, чтобы в них не просматривалось участие правительства. И вот сейчас перед нами такой случай. Независимо от личных чувств кого бы то ни было к анормальным или Эрику Эпштейну, Новая Земля Обетованная несет в себе прямую угрозу безопасности Америки.

– Понимаю, – неторопливо кивнул Миллер. – Вам нужны кошачьи лапки.

– Как и всегда, Америке требуются солдаты, которые сделают то, что нужно для ее защиты, – сказал Лиги.

– И к тому же обеспечат возможность правдоподобного отрицания, – добавил Лук Хаммонд.

Лиги почти забыл о его присутствии – Лук за все время разговора пока не проронил ни звука.

– Это не политический маневр, – мотнул подбородком Лиги, – а практический. Если атаковать силами армии США, Эрик Эпштейн использует все имеющиеся у него в наличии средства для нанесения ответного удара. Мы принимаем меры для ограничения ущерба, но за последние пятьдесят лет страна впала в такую зависимость от технологий, что не может защитить себя от НЗО. Компьютеры регулируют все – вплоть до управления канализацией. Любая победа станет пирровой. Если мы не хотим вернуться к аграрному обществу на лошадиной тяге, то должны понимать, что анормальные могут нанести нам слишком большой ущерб. Но виджиланты, действующие без санкции правительства, способны добиться успеха, не доводя противостояние до такого уровня.

– И какую поддержку вы нам предлагаете?

– Никакой.

– Никакой?

– Ни оборудования, ни войск, ни советников, ни разведданных, ни воздушной поддержки. Между нами не должно быть никакой связи. Да что говорить, я предполагаю, президент осудит любую атаку на Новую Землю Обетованную и прикажет вам сложить оружие. А когда вы откажетесь, она прикажет армии остановить вас.

Хаммонд и Миллер переглянулись.

– В таком случае… – начал генерал.

– Но армия не станет этого делать, – прервал его Лиги и выдержал паузу, чтобы собеседник переварил услышанное.

Издалека до них донеслись звуки выстрелов: равномерные, организованные хлопки со стрелкового полигона.

– Военные не будут вмешиваться, – пообещал министр. – Вот что я вам предлагаю.

Миллер почесал подбородок. Хаммонд смотрел перед собой глазами убийцы. Наконец генерал сказал:

– Оуэн, то, что вы предлагаете, похоже на государственный переворот.

– Нет. Военные не собираются захватывать власть. И я тоже. В этом-то и суть. Мы вас не остановим, потому что у нас не будет такой возможности.

– Растехнологизация, – сказал Миллер.

Лиги кивнул:

– Президент Рамирес приказала перевести все дислоцированные внутри страны вооруженные силы на нетехнологический уровень, практически на штыки и сапоги. Я руковожу процессом и могу вам гарантировать, что вы докажете нашу неспособность к военным действиям, несмотря на все наше желание исполнить приказ президента. У нас просто не будет для этого сил. А если мы снова вооружимся, то опять дадим Эпштейну те же возможности, которыми он воспользовался две недели назад.

– А идти на такой риск нельзя, – согласился Миллер. – Но сегодняшняя ситуация не может продолжаться долго.

– Понимаю. Я исхожу из того, Сэм, что вы будете действовать быстро. В таком случае армия без всякого обмана сможет утверждать, что бессильна. Что, несмотря на справедливый гнев президента, предыдущая атака Эпштейна доказывает: мы не собираемся вмешиваться.

– Но что может помешать ему в любом случае предпринять отчаянную попытку нанести ответный удар? – спросил Лук Хаммонд, подавшись вперед. – Если он увидит, что НЗО гибнет, то почему бы ему не забрать с собой всю остальную страну?

– Две причины. Во-первых, нужно быть первостатейным социопатом, чтобы атаковать невинных граждан по всей стране, если они не атакуют его… если на самом деле его поддерживают. У Эпштейна много недостатков, но он не монстр. Во-вторых, НЗО не будет уничтожена полностью. Ваша армия не сможет преодолеть Кольцо Воглера. По крайней мере, без военной поддержки, и Эпштейн это знает.

– Тогда какой смысл во всей операции? Вы просите нас вести войну, которую, как вы сами утверждаете, мы не можем выиграть.

– Геноцид не есть выигрыш, – сказал Лиги. – Бог ты мой, дружище, неужели вы думаете, что я хочу уничтожить всю Обетованную? Моя цель состоит в том, чтобы поставить Эпштейна на колени.

– Такова ваша цель, – заявил Хаммонд. – Но не наша. Что в вашей цели есть для нас?

– Возмездие. Ваша армия наносит удар возмездия, которого все мы отчаянно желаем. Задайте хорошую трепку НЗО, покажите сверходаренным, что каждое действие имеет последствия. И попутно вы защитите Америку. Разве не этому вы посвятили всю жизнь?

Хаммонд собрался ответить, но Миллер, подняв руку, остановил его и спросил:

– А конечная цель?

«Маленькая победоносная война. И будущее для моих внуков», – подумал про себя Лиги, а вслух сказал:

– Мир. Что же еще?