Хок изо всех сил сдерживал слезы.

Неужели еще сегодня он сидел в своей комнате с Джоном Смитом и они разговаривали, как задушевные друзья? В конце случилось идеальное мгновение, когда Джон положил руку ему на плечо и Хок на секунду забыл о том, что он всего лишь мальчишка, у которого убили мать. Он почувствовал себя солдатом, революционером. Каким всегда хотел быть. Сильным, решительным, влиятельным.

А потом – группа захвата, стрельба, крики. Потом он полз по бесконечному туннелю. Женщина с винтовкой. У него перехватило горло, а по ногам заструилось тепло, омочило его джинсы и носки. Он столько лет мечтал о действии, был настороже, а в момент настоящей опасности обоссался и убежал.

«Джон сказал тебе, чтобы ты убежал. Он хотел, чтобы ты убежал».

В этом он находил хоть какое-то утешение. Сначала они убили его маму. Теперь – Джона. Он ненавидел их, ах как он их ненавидел! И вот теперь он бежал по туннелю, опустив голову, чтобы не удариться о трубы, не задеть провода наверху. Джинсы были влажные и холодные, а та часть внутри его, что все еще оставалась маленьким мальчиком, хотела разрыдаться, но не могла – он не позволял.

Когда его ноги и легкие обессилели, он остановился. Согнулся пополам, уперев руки в колени, и стал хватать ртом воздух, чувствуя привкус рвоты, подступающей к горлу.

«Нужно думать, – говорил он себе, – нужно начать действовать как мужчина».

Первым делом он должен выбраться из туннелей. От запаха пыли, бледного света и гудения кабелей ему становилось нехорошо. Он перешел на шаг и метров через пятьсот обнаружил еще одну лестницу. Поднявшись по ней, оказался в служебном домике, похожем на тот, в который они вышли вместе с Джоном, – тесное пространство, заполненное инструментами и запчастями. Окон здесь не было, и узнать, где он находится, Хок мог, только открыв дверь и выйдя наружу.

В мокрых джинсах и футболке становилось прохладно. Он обхватил себя руками, моргнул в лучах заходящего солнца. После подземного полумрака глаза заслезились. Он услышал автомобильные гудки и крики, увидел колонну машин, ползущих на восток. Тротуары, заполненные людьми с чемоданами в руках, с детьми на плечах.

Хок хотел спросить, что происходит, но не мог решить, к кому из них обратиться, – все, казалось, сильно спешили. К тому же он помнил о своих мокрых джинсах. Лучше уж сообразить самому.

Он не знал точно, где находится, – где-то на окраине города. Все люди шли в направлении, противоположном тому, куда хотел идти он. Он хотел выбраться из Теслы, а не припереться в ее центр.

Хок пошел, протискиваясь между людей, бормоча извинения и никому не глядя в глаза. Впереди виднелся крупный перекресток. Когда они только приехали сюда, мама заставила его запомнить все главные улицы Теслы. Она сказала, что первое правило революционера – знание местности. Если большинство вещей, которым она учила его, доставляли ему удовольствие, то это скорее напоминало школьное домашнее задание. Ему и в голову не приходило, что когда-нибудь такие знания понадобятся ему.

Дойдя до перекрестка, Хок утвердился в том, что уже и так знал: он находится на западной окраине Теслы, с ее низкими разбросанными зданиями. Задумавшись, он остановился на углу. Ни бумажника, ни денег у него при себе не было. Может, ему удастся сесть в автобус или легкий поезд? Такое он нередко видел по телевизору, но в реальной жизни это вряд ли было возможно. Что, если ему украсть велосипед? Вайоминг – большой штат.

Наконец он вспомнил место, где они с матерью обосновались, когда приехали сюда. Конспиративный дом на северозападной окраине города. Они оставались там недели две, скучали до безумия. Но в один прекрасный день мама сказала: «Ну его к черту, нужно подышать свежим воздухом». Бродить по городу было слишком рискованно, но в гараже стоял джип. Они загрузили в него еду и выехали в пустыню. Какой это был радостный день, полный громкой музыки и езды по бездорожью! Она даже пустила его за руль. Тогда все казалось приключением, забавой.

От того дома его отделяла всего пара километров. Зеленое одноэтажное здание с гаражом. Хок постучал в дверь, но ему никто не ответил. Во всех соседних домах тоже стояла темнота, и на улицах он никого не видел. Он обошел дом, подумал: «Ну и черт с ним» – и швырнул брусчатку в стеклянную заднюю дверь.

Внутри все оставалось таким, как он запомнил: тот же уродливый ковер, старый трехмерный телевизор. Хок щелкнул выключателем – свет был, но мальчишка решил, что лучше оставаться в темноте. В холодильнике он ничего не нашел, но в шкафу оказалась банка с консервированными бобами. Он ел из банки, обходя дом, проверяя кладовки и шкафы, – не найдется ли там для него одежды. Ему не повезло. Максимум, что ему удалось сделать, – это промокнуть описанные штаны влажным полотенцем.

Джип по-прежнему стоял в гараже. Покрытый слоем грязи, лежавшей и под колесами. Возможно, после той их с мамой поездки им никто не пользовался. Бензобак, к счастью, полон, но ключей в замке зажигания нет.

Хок вернулся в дом. В конспиративном доме обязательно должны быть ключи от машины, думал он. Крючков у двери он не увидел, а потому прошел в кухню и стал открывать ящики. В одном из них обнаружился белый конверт с толстой пачкой потрепанных двадцатидолларовых купюр. Он сунул конверт в карман и продолжил поиски. Опа – колечко с тремя ключами, на одном из них – логотип джипа. Хоку едва перевалило за четырнадцать, и после того дня он ни разу не сидел за рулем, но он решил, что как-нибудь справится. К тому же улицы здесь были пусты…

За окнами кухни Хок увидел шествие.

И замер, радуясь тому, что не включил свет.

Это не шествие.

Это армия.

На них не было формы, но пыль на одежде и грязь на лицах делали всех их одинаковыми. Они были вооружены. В основном винтовками и дробовиками, но некоторые щеголяли кое чем и потяжелее – Хок узнал эти штуки по видеоиграм. Людей было очень много – настоящий поток, словно после бейсбольного матча, только толпа за окном шла молча, с ожесточенными лицами. Не далее чем в пятнадцати метрах от него.

Один из них оглянулся – длинноволосое пугало со штурмовой винтовкой и огромным охотничьим ножом на бедре. Человек смотрел прямо на него, и Хок почувствовал, что его сердце готово выпрыгнуть из груди. Его охватил такой приступ страха, что он снова описался. Ему хотелось бежать, но он не мог пошевелиться, стоял как вкопанный у кухонного стола с ключами в руке. Мгновение – и парень отвел глаза, продолжил движение. Свет в доме не горел, и окна превратились в зеркала. Значит, человек не мог увидеть Хока, который теперь медленно опустился на колени.

Люди шли и шли. Сотни. Тысячи. Небо за ними начинало краснеть, и Хок вдруг вспомнил кое-что из романа в картинках.

Армия демонов, марширующая из ада.