Сон начинался по-разному, а заканчивался всегда одинаково.

На этот раз он в церкви, не в храме Рождества Христова, но все равно где-то в ирландском квартале. Низкий бархатный голос произносит непонятные слова. Свет пробивается сквозь витражи, заливая кровавыми отблесками гладкие скамьи. В руках Карен – сборник гимнов, глаза испуганные. Дэнни хочет прочесть гимн – ведь причина ее страха кроется именно на страницах сборника, – но слова расплываются и переплетаются словно змеи. Раздается сухой щелчок и, застыв на самом пороге яви, Дэнни понимает, что не сможет, не успеет навести порядок в мире сновидений. Карен превращается в Эвана, а сборник гимнов – в пистолет…

Бесшумный ярко-оранжевый выстрел снова оборвал его сон.

Лежащая рядом Карен что-то пробормотала и отвернулась, натянув на себя одеяло. Взмокшее от пота тело охладил слабый сквознячок. Дэнни вздохнул, протер глаза и взглянул на часы. Без десяти семь.

Наверное, пора вставать. Он потянулся к Карен, прикоснулся к ее шелковистой коже, вдохнул сладкий ванильный запах. Почему она желаннее всего именно тогда, когда ему нужно уходить?

Дэнни все-таки провалялся до звонка будильника. Карен ощупью нашла кнопку «повтор звонка»: по утрам она обычно нажимала ее дважды, а то и трижды. Стараясь не потревожить ее, Дэнни выбрался из постели, наклонил голову, потянулся. Надо же, всего тридцать два года, а вставать по утрам уже тяжело.

В душе под колючими, как иголки, струями Дэнни вспомнил ночной кошмар. Такого ему не снилось уже пару месяцев, хотя было время, когда сон повторялся еженедельно – в ту жуткую пору семь лет назад.

Тогда десять минут до прихода поезда были самыми трудными. Его так и тянуло поймать такси или просто броситься бежать, но анонимность надземки казалась чем-то вроде спасательного круга. Во рту пересохло; в ушах – вой сирены; станция – метрах в пятистах от ломбарда. В любой миг его могли схватить.

Наконец, дохнув затхлой гарью, подошел поезд «коричневой» ветки, и Дэнни вошел в вагон, как самый обычный пассажир. У дверей стояли парень в мешковатых штанах и толстуха с пакетом из «Маршалл Филдз» . Дэнни спокойно протиснулся мимо них. Поезд мчал на север, в район яппи, кофеен и кондоминиумов. На каждой остановке Дэнни заключал новую сделку с Богом. Очередная остановка – еще один шаг, удаляющий от прошлого. Взгляд в будущее. Незначительное с географической точки зрения расстояние, отделяющее старую жизнь от новой.

И счастливое избавление, черт подери!

Дверь открылась – вошла Карен, на ходу потирая сонные глаза. Присев на унитаз, она сладко зевнула.

– Снова кошмар, да, милый?

– Угу. Все тот же.

Она спустила воду, и Дэнни чуть не выпрыгнул из душа, но вовремя вспомнил: в Линкольн-парке проблем с сообщающимися трубами не было. Подобные мелочи помогали почувствовать различие между старой и новой жизнью. Карен отдернула занавеску и, сонная, шагнула под душ. Они поменялись местами. Дэнни видел только ее макушку: поток воды мгновенно примял пышные темные волосы.

Что же, если подумать, тридцать два – это неплохо, совсем неплохо.

– Ненавижу утро! – Карен на ощупь искала шампунь. – Ты не опаздываешь?

– Сегодня же среда. – Большую часть трудовой недели он проводил на объектах, а по средам сидел в офисе и занимался бумажной работой: оформлял пропуска, колдовал над сметами, чтобы одна малодоходная стройка могла финансировать другую. Занявшись менеджментом, Дэнни с удивлением обнаружил, что жизнь подрядчика так же непредсказуема, как и жизнь вора.

– У меня сегодня выходной, – не раскрывая глаз, объявила Карен. – Сходим куда-нибудь?

– Мне надо встретиться с Патриком.

– Опять?

– Ну, Карен, он мне как брат! – Несмотря на все старания, в голосе Дэнни послышался упрек.

Запустив руки во влажные волосы, Карен наконец распахнула глаза.

– Извини. Просто я…

– Ничего, детка, все в порядке. – Дэнни положил руку на изящный изгиб бедра. – Я понимаю.

Дэнни поцеловал влажные губы Карен, она прикоснулась к нему маленькой грудью, погладила по спине. Движения тонких пальцев возбудили электрические импульсы в его промежности. Отстранился он с огромной неохотой.

– В офис мне все-таки нужно. В другой раз, ладно?

– Конечно! – улыбнулась Карен.

* * *

Пабом «Железную корону» можно назвать весьма условно, но все-таки заведение неплохое. Устроившись за стойкой, Дэнни заказал виски и пиво. Патрик наверняка опоздает. Вот уже двадцать с лишним лет он являлся вовремя, только если предстояло сделать что-то вразрез с законом.

Дэнни не винил Карен за противоречивое отношение к приятелю. Патрик связывал его с прежним районом и прежней жизнью. Сбежав из залитого кровью ломбарда, Дэнни потом даже улицу на красный свет ни разу не перешел, однако во времена бурной молодости все было иначе. Их удалая компания бродила по городу, как стая молодых львов, забавляющихся – и слегка удивленных – свирепостью собственного рыка.

Безбашенные мальчишки не подозревали, что мир тоже может рычать и огрызаться.

Эван оказался в Стейтвилльской тюрьме строгого режима. Братья Джимми на двадцать лет загремели в Эверглейдскую колонию: налет на один из флоридских банков закончился фиаско. Марти Фриск вошел в винную лавку, размахивая незаряженным пистолетом, не подозревая, что в обрезе хозяина магазина найдутся патроны. Те, кого не упекли за решетку и не пристрелили, в основном вели ту же жизнь, и у Дэнни не осталось с ними ничего общего.

С Патриком было иначе: мать умерла от рака, отец с горя решил упиться до смерти, и ему, вечному неудачнику, это удалось. Увидев, как еще один шестнадцатилетний мальчишка мыкается по приемным семьям, отец Дэнни взял Патрика к себе. Как бы туго ни было с деньгами, бриджпортские ирландцы поступали именно так.

Двумя годами позже юнцы отблагодарили старика, загремев в колонию за угон.

Покачав головой, Дэнни глотнул пива и раскрыл газету, изучая городские новости. Вдруг кто-то больно ткнул его под лопатку, горячо дыша в ухо.

– Руки на стойку, сынок!

– Патрик!… Взрослеть не собираешься?

– А ты окончательно чутье потерял! Чувство юмора тоже выдохлось. Еще немного – и начнешь играть в гольф, как гомики из Норт-Сайда .

Дэнни пригубил виски, наслаждаясь каждой каплей янтарной жидкости. В мутном зеркале отражался стоящий за его спиной Патрик: высокий, по-мальчишески угловатый, с наглой улыбкой.

– Прежде чем остановиться, ты дважды проехал мимо на своем мотоцикле, вошел с черного хода, успел потрепаться с девчонками за угловым столиком. Бумажник в правом заднем кармане. Нож – за голенищем.

Нахальная улыбка потухла.

– Откуда знаешь?

Дэнни сложил пальцы пистолетом и расстрелял отражение Патрика.

– Чутье теряю?!

Патрик, обиженно насупившись, присел за стойку, пригладил черные волосы. Поверх тонкого флисового джемпера – заношенная футболка с символикой давно закрывшегося боулинг-клуба.

Не отводя глаз от раздела рекламных объявлений, бармен налил им виски «Джеймисон» и перешел на другой конец стойки.

– Что я сейчас расскажу…

У Патрика всегда найдется занятная история!

Он кружил по городу на своем грузовичке, высматривая подходящую машину. На «БМВ» и «мерседесах» скорее всего стоят радиопоисковые «лоджеки». Куда привлекательнее «хонды» и «форды», особенно любимые средним классом «эксплореры». Разумнее всего выбирать машины, оставленные в неразрешенном месте: одним колесом на пожарном проезде, с просроченным парковочным талоном на стекле – хоть ненадежное, но прикрытие.

– Короче, я был в Вест-Лупе , там, где строят псевдосклады для яппи.

– Лофты, Патрик, авангардные пентхаусы.

– Да уж, вы обожаете строить этот авангард. Четыреста тысяч за квартиру без стен! Хотя для меня место урожайное: мало людей, а тачки приличные. Там я и увидел «понтиак-джи-ти-оу». Ну, знаешь, восьмицилиндровый?

Разговор как в старые добрые времена! Дэнни даже улыбнулся. Патрик аккуратно припарковывает тягач, с сигаретой в зубах запускает лебедку… Никому и в голову не придет, что парень в затертой спецовке крадет машину средь бела дня и у всех на глазах.

– В общем, я его уже почти погрузил, даже сигнализация орать перестала – она же к наклону автомобиля чувствительна, – как вдруг откуда ни возьмись через дорогу летит парень. Вырядился, как на рекламе «Банана рипаблик». Кстати, твой знакомый, наверное. – Патрик выразительно осмотрел слаксы и отглаженную рубашку приятеля.

– Да неужели?

– Платформу я закрыть не успел, тягач бросать не хотелось. А тот парень, на беду, достал сотовый и начал кому-то звонить, прямо на бегу, представляешь?

– Ой! – недоверчиво поморщился Дэнни.

– Клянусь! Он ведь мог и копам звонить, верно? Но я сказал себе: ша, спокойно! Всего-то делов: треснуть легонько по загривку, чтобы с ног сбить, закрыть платформу и смыться. – Патрик потянулся к стакану виски.

– И что?

– Только собрался ему врезать, парень как завопит: «Мою машину эвакуатор увозит!» – и отсоединился. Я стою. Он сразу спросил, в чем проблема. Естественно, я за словом в карман не полез. «Ваша машина проезд загораживает!» – Патрик снова засмеялся и, подняв стакан, с наслаждением вдохнул аромат виски. – И этот хлыщ, самоуверенный хозяин жизни, знаешь, что делает?

Улыбнувшись, Дэнни покачал головой, хотя уже представлял возможную развязку.

– Вытаскивает бумажник и предлагает решить проблему на месте!

– Не верю! – Теперь вслед за приятелем смеялся и Дэнни.

– Придурок предложил полтинник за то, чтобы я спустил с платформы машину, которую собирался украсть!

– А ты что?

– Сотню потребовал! – ухмыльнулся Патрик и залпом допил виски.

Они пропустили еще по стаканчику, перешли в ресторан по соседству, который славился отличными бифштексами. Вечер складывался отлично, но Дэнни что-то тревожило и не отпускало целый день. Может, все дело в кошмарном сне. Патрик, напротив, был в ударе: шутил, рассказывал истории и ничего не замечал.

За ужин платить пришлось Дэнни. Наконец друзья вышли на Холстед-стрит. Для середины октября было холодновато, в воздухе ощутимо пахло зимой.

– Еще по стаканчику? – предложил Патрик. – Хочу рассказать про девицу, которую подцепил на прошлой неделе.

– В следующий раз, Ромео. Кстати, чуть не забыл! Карен на ужин приглашает.

– Кого из подруг она в этот раз приведет: библиотекаршу или воспитательницу? – застонал Патрик.

– И ту и другую.

– Обе страхолюдины, а сексуальный аппетит – как у бешеных крольчих. В прошлый раз одна гналась за мной до самого Лейкшор-драйв, размахивая трусиками над головой, и ржала не хуже кобылицы.

– Ладно, ладно! – засмеялся Дэнни. – Обещаю, сватать никого не будем.

– Ловлю на слове! – Они дошли до мотоцикла Патрика, старенького «триумфа», который разбирали и собирали столько раз, что облик изменился до неузнаваемости. Смахнув с кожаного седла пылинку, Патрик уже собрался сесть, даже ногу перекинул, как вдруг окликнул приятеля: – Ой, чуть не забыл. Про тебя спрашивали.

По спине Дэнни поползли мурашки.

– Кто?

Насмешка в глазах Патрика погасла, будто он предвидел реакцию приятеля.

– Эван Макганн.

Во рту Дэнни пересохло, в левом боку закололо, сердце застучало так бешено, что в любую минуту грозило вырваться из груди. Дэнни с трудом удалось изобразить беззаботность.

– Эй, шеф! – Теперь во взгляде Патрика читалось недоумение.

– Ну… – Дэнни растянул губы в улыбке. – Как он?

– Да не знаю, сам с ним не встречался. Просто слышал, что Эван вопросы задает.

– Так ему же двенадцать лет дали.

– Наверное, условно-досрочное заслужил.

– Похоже. – Сознание Дэнни наполнили кошмарные видения и сводящее с ума чувство опасности: пистолет Эвана направлен прямо в грудь.

– Что с тобой?

– Ничего, – кивнул Дэнни. – Полный порядок. Неожиданно как-то…

Приятель захохотал, повернул ключ зажигания – мотоцикл хрипло заурчал.

– Я же говорил!

– Что говорил? – сквозь рев мотора прокричал Дэнни.

– Братишка, чутье теряешь! – Патрик улыбнулся, нажал на педаль и помчался по Холстед-стрит.