Сара проделывала свой трюк с исчезновением в течение трех дней. Она пропадала сразу после завтрака и возвращалась поздно ночью. К ее заметному разочарованию, Джеймс не спрашивал, где она бывает. На третий день она вернулась к ужину и вошла в столовую в джинсах, требующих чистки, с растрепанными волосами и грязными руками.

— Поторопись, — сказал Джеймс. — Мы задержим ужин и дадим тебе пятнадцать минут на переодевание.

Она посмотрела на него в упор.

— Но я никогда не переодеваюсь, если возвращаюсь так поздно, — запротестовала она. — Когда мы с Софией одни, то совсем не беспокоимся на этот счет. Нам приносят еду, где бы мы ни были.

— Понятно, — любезно произнес Джеймс. — Как видишь, София переоделась сегодня вечером, так что сделай и ты то же самое.

— Я не собираюсь переодеваться. Я хочу уйти сразу же после ужина.

— Дорогая, хотя бы вымой руки, и мы простим тебя сегодня, — предложила София, думая о том, что рыба остывает.

— Если вы не против, мы подождем, пока Сара переоденется, — тихо, но непреклонно произнес Джеймс. — В такой грязной одежде нельзя садиться за стол.

Сара пораженно смотрела на него. Неужели он действительно так думает?

— Если я для тебя, Джи. Би., слишком грязна, — сказала она грозно, — то я поужинаю на кухне.

— Очень хорошо, при условии, — уступчиво согласился Джеймс, — что на кухне не обратят внимания на грязь. Пойдемте, София, а то все остынет.

— Хорошо же! — мстительно сказала Сара, глядя вслед их удаляющимся спинам, а затем с независимым видом промаршировала к Пепперу в буфетную.

На следующий день она явилась домой к половине седьмого.

Сегодня она ему покажет! Подготовка заняла час. Половину флакона эссенции в ванну, облако пудры, десять минут на расчесывание волос!

Он думает, что она неряшливая маленькая школьница, которую можно выставить из комнаты, не так ли? Она ему покажет. Сидя за туалетным столиком и с трудом приводя в порядок свои спутанные длинные волосы, она нахмурилась, глядя на свое отражение в зеркале.

Очень трудно вести себя достойно, когда у тебя рыжие волосы. Они почему-то вызывают у людей подозрение. Что ж, она попробует другой способ — она будет послушной.

Сара встряхнула головой, и яркие волосы мягкими волнами упали на ее обнаженные плечи. Она потратила не менее десяти минут, решая, что надеть, и скоро комната была завалена просмотренными и отвергнутыми платьями. Перонел всегда ей советовала: «Выбирай наряды под цвет волос». Белое? Но новое белое платье было слишком роскошным для обычного ужина, а старое было испачкано землей. Она наденет зеленое шифоновое. Сара сорвала его с вешалки и надела, обмотав вместо пояса свою тонкую талию золотой цепочкой. Затем она с удовлетворением осмотрела себя в высоком зеркале и улыбнулась.

— Это свалит его с ног! — сказала она своему отражению и выбежала из комнаты, оставив ее в состоянии хаоса.

Она нашла Джеймса одного в библиотеке с бокалом шерри.

— Привет, — произнес он, увидев Сару.

Слегка вызывающе ждала она его реакции. Она никогда не простит ему, если он попробует пошутить. Но он только спросил, не хочет ли она шерри, налил ей бокал, предложил сигарету и начал любезно рассказывать о тех изменениях, которые он хотел бы сделать в доме.

В комнату бесцельно забрела София, выглядевшая еще более рассеянной, чем обычно. Однако пустота исчезла из ее глаз, когда она увидела Сару, и, многозначительно посмотрев на Джеймса, она разразилась потоком слов:

— Не правда ли, ребенок выглядит мило? Наша маленькая грязнуля из конюшни значительно изменилась, не так ли, Джеймс?

— Шерри, София? — спросил Джеймс. София согласилась. — Я только что говорил Саре, что планирую переделать сарай в комнату для настольного тенниса и других игр. Как вы думаете, это хорошее предложение?

София надолго задумалась, затем неуверенно улыбнулась. Но Джеймс не собирался обращать на нее внимание.

Ужин прошел очень приятно, несмотря на стремление Софии постоянно касаться опасных тем. Сара вдруг обнаружила, что Джеймс хорошо смотрится во главе стола, с Софией и ею самой по бокам. Через высокие окна лился вечерний свет, отражаясь на фамильном серебре и изящной венецианской посуде, которые были частью старинной коллекции. Возникла легкая чопорность, которой так долго не хватало, и Сара обнаружила, что ей это нравится. Нет, пришла она к выводу, поймав одобрительный взгляд Пеппера, когда он передавал ей тарелку, нельзя садиться за стол с Джеймсом в грязном комбинезоне, пахнущем конюшней.

Именно Джеймс направлял разговор в безобидное русло, предотвращая взрыв, который София могла неосознанно вызвать. Было очевидно, что в конце недели они с Джеймсом серьезно поговорили и теперь она чувствовала потребность оправдать свое невнимание к Саре.

— Где ты была эти три дня? — как-то спросила она Сару, и этого неожиданного вопроса было достаточно, чтобы девушка посмотрела на нее удивленно. София уже давно перестала интересоваться, где Сара проводит свое свободное время.

— Здесь, недалеко, — ответила она, сделав выразительный жест через стол.

— С этими вульгарными братьями Бэйкерами, я полагаю? Ты знаешь, Сара, тебе пора прекратить играть с мальчишками. И вдобавок о них плохо говорят в деревне. — София бросила взгляд в сторону Джеймса и уткнулась в тарелку.

Сара подозрительно посмотрела на нее.

— София, это очень не похоже на тебя, — сказала она осторожно. — Я думала, что ты любишь Джейка и Тайгера.

— Я не возражаю против них, но их семья слегка… ну, дорогая, Джеймс понимает меня.

— А я не понимаю, — ответила Сара, бросая враждебный взгляд на Джеймса. — Так вот, я была не с ними.

— Тогда, значит, — продолжала София, прежде чем Джеймс успел вмешаться, — ты была с этим Пинто, что еще хуже.

— И о нем тоже, — добавила Сара с опасным спокойствием, — плохо говорят в деревне? Да, я была у Пинто. Он рисовал мой новый портрет, и мы устраивали пикники в его студии и очень веселились. Джи. Би. понимает меня?

Джеймс повернулся к девушке.

— Я бы хотел встретиться с этими людьми, — сказал он. — Джейк и Тайгер — звучит очень весело.

Сара посмотрела на него. Его лицо, как и голос, выражали обычный интерес, и она улыбнулась.

— Не знаю, понравятся ли тебе мои друзья, — честно призналась она. — Но ты с ними встретишься.

София вздохнула, глядя, как оживленное лицо Сары повернулось к опекуну. Хорошо, думала она, быть молодой и свежей и хорошо, когда такой привлекательный мужчина, как Джеймс, опекает тебя. Он мог бы оказаться совсем другим. София была сентиментальной. Глядя на Сару в ее сегодняшнем настроении, она могла представить себе все, что угодно. Правда, Джеймс был старше на двадцать лет, но Сара очень привлекательна, и она явно понравилась ему в тот первый вечер. Это, думала София, наблюдая за ними, решило бы все проблемы самым простым из возможных способов. Какой хорошенькой выглядит девушка в этом зеленом платье с отблесками свечей на ярких волосах. Джеймс находит ее слишком худощавой и считает, что ей нужно побольше отдыхать. Ну, эта молодежь никогда не отдыхает, как она ему и говорила. К тому же, возможно, Сара, все еще растет.

Они пили кофе на террасе, молчаливо наблюдая, как на ухоженном газоне удлиняются вечерние тени. Сара казалась мечтательной и рассеянной и не заметила выразительного взгляда Софии, когда та поднялась из-за стола со словами:

— Сейчас я вас оставлю. Вы хотели бы, наверное, немного поговорить и получше узнать друг друга.

— Что она сказала? — спросила Сара, когда София скрылась за дверью.

— Она хотела бы дочитать книгу и думает, что здесь слишком шумно, — тактично, хотя и значительно отклонившись от правды, ответил Джеймс.

Она отбросила с лица волосы.

— Повтори еще раз то, что рассказывал за ужином, — попросила она. — Это звучит забавно.

— Это действительно забавно, — ответил он, улыбаясь. — Когда-нибудь мы отправимся вместе в путешествие — ты, София и я. Тебе это понравится.

— Правда? Ты действительно так думаешь, Джи. Би.? — воскликнула она, и он с удовольствием отметил, что на этот раз она забыла спросить, как долго еще он собирается здесь оставаться.

— Конечно. Путешествия должны быть частью образования каждого человека. И у меня — тоже, только я должен был сам зарабатывать себе на жизнь. Поэтому я и уехал так надолго, как только смог себе позволить.

— Ты действительно был бедным? — с интересом спросила она.

— Я действительно был бедным, — ответил он, скривившись. — И мне было очень трудно, потому что меня воспитывали по-другому.

— Почему же тебе не помог Длинный Джон? — спросила она. — Это кажется странным, что он не помог, хотя потом оставил тебе наследство.

— Возможно, именно поэтому. Он считал, что люди — и особенно молодые мужчины — должны сами вставать на ноги. Он был прав, я думаю.

— Я бы, — сказала Сара, задумчиво поднимая глаза вверх, — не стала ставить капкан, если б знала, что ты беден.

Он засмеялся.

— Какая странная мысль. Но все равно, очень мило с твоей стороны. Давай погуляем вокруг дома, пока еще тепло.

Они долго бродили по саду. Джеймс взял ее руку и слегка пожал.

— Ты слишком худенькая, моя дорогая, — сказал он. — Я подозреваю, что у тебя было слишком много бессонных ночей и ты мало отдыхала. Нам надо с этим что-то делать.

— Я сильна, как лошадь, — запротестовала Сара. — И никто не хочет быть толстым в наши дни.

— Ты никогда не сможешь носить такие платья, как тот черный ужас, если не приобретешь хорошую фигуру, — поддразнил он.

— Это действительно был ужас? — спросила она, нисколько не обидевшись.

— Зеленое мне нравится больше. — Это было все, что он сказал.

Они дошли до пруда и постояли, наблюдая за тем, как маленький водопад, пенисто кипя, падает на камни и папоротники.

— Братья Бэйкеры и я купаемся здесь, — сказала Сара. — Просто чудесно стоять внизу так и чтобы вода падала на тебя.

— Да, я это много раз делал, когда был мальчишкой.

— Правда? И ты ставил ногу на тот острый камень?

— Конечно, да. А на другом берегу есть глубокая яма, в которую можно соскользнуть, если не быть осторожным.

— Я знаю. Как смешно, Джи. Би., что ты обнаружил все те же вещи, что и я. Ты залезал на дуб с гнилой веткой там, в глубине леса?

— И на высокую ель, где обязательно оцарапаешь ногу, когда спускаешься.

— А ты играл в «язычников и христиан» в старом загоне для свиней?

— Нет, у нас это были «индейцы и колонисты».

Она рассмеялась и потянула его к качелям.

— Это ужасно странно, — сказала она, — мне начинает казаться, что мы знали друг друга еще детьми.

— Мы обойдем всех завтра, и ты увидишь, как много у нас общих друзей, — сказал Джеймс. Потом, помолчав, добавил: — Ты знаешь, Сара, я тебя почти не вижу с тех пор, как приехал домой.

Сара почувствовала себя немного виноватой. Она нарочно пряталась от него, намереваясь казаться невоспитанной, но сейчас его замечание показалось ей слегка невежливым. Он изменил своему правилу быть с ней любезным.

Вздохнув, она сказала:

— Я очень сожалею о своем вчерашнем поведении. Пеппер прочитал мне целую лекцию.

Его глаза сверкнули.

— Ты вела себя, как та девушка в книге, не так ли? Та девушка, которая все делала неправильно.

— Да, — призналась она, — но в ночь твоего приезда ты сделал невозможной для меня ту линию поведения, которую я выбрала с самого начала.

Он рассмеялся.

— Поза нежной женщины? И мне очень жаль. Я бы хотел посмотреть, как это сработает. Что еще у тебя есть в запасе для меня?

Она опустила глаза.

— Я могу быть дьяволом, — сказала она с удовольствием. — Дьяволом, с которым никто не справится.

— Да, я это уже слышал в деревне, — суховато заметил он. — Твоя цель — выгнать меня отсюда как можно скорее, но ты не сможешь, Сара. Я вполне способен справиться и с дьяволом.

Это выглядело подозрительно похожим на вызов. Ее негодование мгновенно вернулось, и она не могла не высказать его вслух.

— Я знаю, что ты собирал всю грязь, — заявила она. — Что бы они тебе ни сказали — это правда, так и знай!

— Надеюсь, что не все из этого правда, — беспечно отозвался он. — Я ни на секунду так не думал, поэтому, Сара, веди себя так плохо, как хочешь, — я ко всему готов.

— Это вызов, — сказала она, испытывая неловкость. — Ну, хорошо, Джи. Би., ты сам на него напросился!

Джеймс задумчиво и молча рассматривал ее в течение нескольких секунд, а затем сказал:

— Я бы хотел понять, что лежит в основе твоего отношения ко мне. Ты можешь назвать хотя бы одну настоящую причину того, почему ты так хочешь от меня избавиться?

Сара молчала. Когда она попыталась придумать ответ, то не смогла найти ни одной разумной причины своего неудовольствия по поводу возвращения Джеймса.

— Я не знаю, — удивленно сказала она. — Мы тебя не знали, и я не думаю, что кто-нибудь из нас по-настоящему верил в тебя. Мы с Софией очень хорошо ладили и… и…

— Ты имеешь в виду, что могла обвести Софию вокруг пальца и не была уверена в этом по отношению к другому человеку?

— Мы не хотели, чтобы в нашей жизни появился кто-то третий. Ты бы тоже не захотел, если бы всегда был самостоятельным.

— Но почему мы должны мешать друг другу?

— Ты не можешь не мешать мне, — сказала Сара. — Перонел говорит, что у тебя занудные представления о расцветающей женственности.

— Что, она действительно так говорит? — Джеймс не знал, рассмеяться ему или разозлиться. — Я не подозревал, что у меня есть какие-то особенные мысли на этот счет.

— Это не мужская работа — присматривать за девушкой, — упрямо возразила Сара, и на этот раз он расхохотался.

— Я в этом не уверен, — заявил он. — Все зависит от девушки. Ты не слишком часто обращаешь внимание на женщин, да, Сара?

Она подумала о Софии, о преподавательницах в той школе, где она отказалась остаться. Он был прав. Для нее всегда был авторитетом Длинный Джон, потом Пинто и даже старый Пеппер.

— Длинный Джон всегда говорил, что это биологический закон, — медленно произнесла она. — Женщины готовы принять все от мужчин, но не от других женщин. И поэтому женщина, руководящая другими, едва ли добьется успеха. Это была одна из его любимых теорий.

— Да, я знаю. Он обсуждал это со мной. Знаешь, в этом что-то есть, — сказал Джеймс. — Видимо, поэтому, когда я унаследовал Фаллоу, я также унаследовал и тебя. Он считал, что сможет возложить на меня все дела с такой же легкостью, с какой он устроил опекунство Софии.

— Я думаю, это правда, — согласилась Сара и быстро добавила: — Так именно поэтому ты не начал заниматься делами три года назад?

— Да, — кисло ответил Джеймс. — Боюсь, я уклонился от ответственности и в то время думал, что ничего в этом не понимаю. Я думал, что, так как все «технические» детали под контролем, от меня не будет пользы. У тебя была София, были школьные друзья, во всяком случае я так думал. Мне следовало приехать и самому все увидеть. Сейчас у меня нет никаких сомнений, что это именно то, что намеревался сделать мой дядя. Но начинать никогда не поздно, и сейчас, надеюсь, ты понимаешь, почему я решил остаться.

— Но почему сейчас?

— Потому что, — просто сказал Джеймс, — я думаю, пора позаботиться о твоем будущем, дорогая моя Сара.

— О, — беспомощно вздохнула она. Это прозвучало так, будто бесполезно и пытаться избавиться от Джи. Би. в ближайшее время.

Он взглянул в ее смущенное лицо.

— Было бы гораздо проще для нас обоих, если бы ты сделала выводы по этому вопросу. — Он заметил мгновенную вспышку в ее глазах и быстро добавил: — Нет, ты не сможешь избавиться от меня таким способом. Я полагаю, что ты получишь огромное удовольствие от своих попыток, но у тебя ничего не получится. Я тоже могу быть упрямым. В тот вечер, когда ты еще не знала, кто я, я понравился тебе. Скажи откровенно, ведь я прав?

Она промолчала и, уперевшись носками туфель в землю, стала раскачиваться на сиденье качелей.

— Ты знаешь, что понравился. И после всего этого ты гонишь меня отсюда, с этого самого места, чтобы…

Сиденье сильно качнулось.

— Ты же никогда не простишь мне этого, не так ли? — вскрикнула она. Ее щеки покраснели. — Это нечестно!

— Ошибаешься, — мягко сказал Джеймс. — Упрекать женщину за ее доброту… Я просто хотел напомнить, что при нашей встрече ты не считала меня отвратительным.

— Тогда ты поцеловал меня, — сказала она по-детски.

— Конечно. — Он улыбнулся. — Я мужчина, и мне показалось, что ты очаровательна.

— Пинто как-то сказал, что женщина неповторима, пока ее ничто не держит, — сказала она не к месту.

— Он действительно это сказал? — спросил Джеймс. — Он не похож на человека с идеалами.

Судя по выражению ее лица, это шокировало ее. Она, несомненно, считала Пинто оригиналом и новатором.

— Сара, дорогая, — произнес он с мягким юмором. — Неужели тебе неизвестно, что каждый мужчина говорит одно и то же?

— Пинто очень сердечный человек и настоящий художник, — сказала она с вызовом.

— Как ты познакомилась с ним?

— София считала, что мне следует заняться живописью, и тогда у меня появится увлечение. Я ходила в его студию дважды в неделю. — Она захихикала. — Это было год назад. Но он сказал, что у меня нет ни малейшего представления о том, как надо рисовать. Он любил рисовать меня. Потом уроки закончились, и сейчас я просто хожу туда, когда мне захочется. Мы стали друзьями.

— Вижу, — сказал Джеймс. — Мы должны его пригласить сюда как-нибудь.

— Сюда Пинто не придет! — насмешливо воскликнула Сара. — Он презирает людей с деньгами. Он говорит, что деньги душат устремления, лишают людей радости.

— Интересно, был ли он вообще когда-нибудь бедным, — мягко заметил Джеймс. Дела Пинто и все, что он о нем знал, волновали его. Джеймс знал, что ему придется прервать их дружбу, но в данный момент он не был готов к тому, чтобы вступать в спор с Сарой.

Вчера он около часа выслушивал высказывания леди Боллард по этому поводу. Ее жизненное кредо было таким же затасканным, как и у Пинто: «Скандал в нашем городке… всегда пьян… женщина… По всей вероятности, рисует Сару обнаженной… водит ее по кабакам… Она показывает себя с дурной стороны…» Ее мнение не слишком интересовало его, но вот слова Грэйс Хервей, терпеливой и очаровательной жены доктора, не на шутку встревожили его.

— Конечно, вы же знаете, что представляют собой наш городок и леди Боллард, — сказала она, отвечая на его вопрос о Саре и молодом художнике. — Сара очень молода, а вокруг нее уже роится множество слухов. Я считаю слухи действительно опасными, если их серьезно воспринимают окружающие.

— Что же представляет собой этот Пинто?

— О, это красивый юноша, но с плохими манерами. Он мог бы стать хорошим художником, если бы меньше пил и больше посвящал себя живописи. Ему нравится репутация «городского повесы». Я считаю, что он дурная компания для юной впечатлительной леди. Сара была одинока, у нее не было друзей, а этот человек обладает опасным шармом. Мне кажется, стоит прекратить этот разговор, Джеймс, — такие нелепые мысли лезут в голову…

Да, с делами Клаудио де Пинто следовало разобраться.

Задумавшись, Джеймс не сразу заметил, что Сара зябко поводит плечами.

— Становится прохладно? — спросил Джеймс. — Пойдем домой.

Они направились к дому, и на этот раз ее рука неуверенно легла на его локоть.

— Ты не совсем такой, каким я тебя представляла, — сказала Сара без особого энтузиазма. — Мне казалось, что ты не будешь всерьез интересоваться моими делами.

Джеймс улыбнулся.

— Это было бы глупо с моей стороны, — сказал он. — Я не думаю, что таким способом можно справиться с тобой, Сара!

— О… — Протянула она разочарованно.

Джеймс тоже почувствовал некоторую неловкость. Оба смутились. Потом она посмотрела на него снизу вверх и улыбнулась. Ее голова кокетливо склонилась к его плечу.

— Было бы интересно посмотреть, кто одержит победу, не правда ли?

— Да, правда, — согласился Джеймс с обезоруживающей мягкостью.

Сара засмеялась.

— Ты великолепен, Джи. Би., — произнесла она удовлетворенно. — Я думаю, что могу поцеловать тебя на ночь — как опекуна.

— Почему бы и нет?

— Надеюсь, ты не истолкуешь это превратно?

— О, нет, — заверил он ее по-отечески строго и торжественно.

Она встала на цыпочки, быстро поцеловала его и побежала наверх в спальню.

В течение следующих нескольких дней он, к своему удивлению, вдруг осознал, что его испытывают.

В первое же утро она пригласила его покататься верхом.

— Я сказала, чтобы тебе дали Фэлкона, — бесцеремонно заявила она, и это его несколько насторожило.

— Поосторожней с уздечкой, сэр, у него больной рот, — сказал конюх, когда Фэлкона, красивого черного жеребца, ввели во двор.

Джеймсу вскоре стало ясно, что у Фэлкона дьявольский характер, и справиться с ним нелегко. Конь делал все возможное, чтобы избавиться от Джеймса, прижимал уши и на каждом препятствии неоднократно пытался скинуть всадника.

Джеймс знал, что Сара скачет следом, и представлял себе довольное выражение ее лица.

— Поехали галопом к Фаллоу, — предложила она.

Они поднимались вверх по крутой известковой дорожке; и чем выше они поднимались, тем приятнее обдувал их легкий ветерок, играя длинными рыжими волосами Сары. Девушка держалась в седле красиво и знала об этом. Перехватив любопытный взгляд Сары, Джеймс сразу догадался, что она ждет момента, когда конь застанет его врасплох и попытается скинуть на землю.

Они поднялись на вершину и залюбовались простиравшимся перед ними обширным горным лугом.

— Осторожно: карьер! — воскликнул Джеймс перед тем, как повернуть направо. Все это время Сара следовала за ним, так как он выбрал заросшую колючим кустарником дорогу, по которой обычно ездила она сама.

Они развернулись и направили лошадей на ту же дорогу, по которой приехали. Конь Джеймса успокоился и шел ровным шагом. Сара взглянула на крепкие мужские руки, держащие поводья, и неожиданно сказала:

— Ты управляешь Фэлконом лучше всех, кто садился на него, и даже лучше меня.

Он повернулся в седле, и его серые глаза торжествующе сверкнули.

— Ты надеялась, что он сбросит меня, правда? — спросил он.

— Да, я думала, что ему это удастся.

— Какой ты еще ребенок, Сара! — сказал Джеймс. — Но вот что я хочу предложить тебе: давай поменяемся лошадьми. Мне хотелось бы посмотреть, как ты сама с ним справишься.

Для норовистого Фэлкона Сара была слишком легкой. Ее тонкие руки были напряжены, но, несмотря на то, что конь знал ее, он все-таки решил порезвиться. Она пыталась с ним справиться, пока они не доехали до узкой тропинки, где Джеймс снова предложил ей поменяться.

— Нет, спасибо, я сама хочу довести этого зверя до конюшни.

Джеймс смотрел на ее уверенную стройную спину. В седле она держалась очень прочно и прямо, успешно сопротивляясь всем попыткам коня выкинуть ее из седла. Смешная упрямая маленькая негодница! Но она была милой, честной и смелой, и Джеймс невольно любовался ею.

На следующий день Бэйкеры пригласили Джеймса в гости, и они с Сарой поехали к ним в ее спортивной машине. Ему хотелось задать Саре несколько вопросов, но это оказалось невозможным, так как она с трудом избегала столкновений с другими автомобилями, поворачивала на высокой скорости, что грозило им аварией, и постоянно сигналила безобидным пешеходам.

Бэйкеры жили в полуразвалившемся фермерском доме с заросшим сорняком огородом. Рядом с входной дверью валялись пустые консервные банки.

— Они настоящие лондонцы, — произнесла Сара, заметив недоумевающий взгляд Джеймса. — Они живут на консервах. Ма Вилик не умеет готовить. — Сара неожиданно остановилась и умоляюще посмотрела на Джеймса.

— Ты будешь любезен с ними, правда, Джи. Би.? — спросила она взволнованно.

Он нежно коснулся пальцами ее щеки.

— А почему я не должен быть с ними любезен? — спросил он. — Сара, я рад познакомиться с твоими друзьями.

Она повернулась, вошла в открытую дверь и воскликнула: «Он!»

Джеймс, стоя в низкой и довольно темной гостиной, подумал, что Бэйкеры, должно быть, очень бедны. Толстый слой грязи покрывал облицовку камина, и, несмотря на то, что было уже четыре часа дня, остатки еды все еще не были убраны со стола.

Джейк хрипло поздоровался, а Тайгер, младший в семье, все это время смотревший на Джеймса с настороженным любопытством, воскликнул:

— Ты — Бедная Рыбка? Мы слышали о тебе! Сара сказала…

— Пожалуйста, не надо рассказывать ему обо всем, что я сказала, — засмеялась Сара. — А где мистер Бэйкер?

— Пишет в кровати. У него родился новый сюжет, — ответил Тайгер. — Сара, а когда мы можем приехать к вам на обед?

— В любое удобное для вас время. Джейк, не сделает ли ма нам по чашечке чая?

— Не знаю: она в плохом настроении целый день. Ма! — позвал он, подойдя к двери.

Неряшливо одетая женщина высунула голову и прокричала:

— Ну, что еще? — Она увидела Джеймса, вошла в комнату и мрачно фыркнула: — Посетители…

— Это всего лишь мой опекун, ма, — заступилась Сара. — Я привезла его на чай.

— Мисс Сара, как вы знаете, в этом доме нет чая, — громогласно произнесла миссис Бэйкер и остановила свой равнодушный взгляд на Джеймсе. — Наш гость напоминает мне покойного мужа моей бедной сестры, который страдал припадками. Подождите, я все-таки заварю чай!

Все засмеялись. Ворчливый голос прокричал:

— Как вы думаете, я смогу что-нибудь сделать в этом адском шуме?

Ма Вилик внесла четыре чашки на потертом подносе, который она держала так неуверенно, что чай проливался на блюдца.

— Надеюсь, вы положите конец всему происходящему? — печально обратилась она к Джеймсу.

— Простите, я не совсем понимаю вас, — сказал Джеймс.

— Она подкупила их, вот что, — сказала ма, указывая грязным пальцем на Сару. — Она так же ограбит и ваш погреб, и вы не узнаете об этом.

— Ма, ты же знаешь, что мы не нуждаемся в еде, — запротестовала Сара, краснея.

Джеймс, распознав в ма временного союзника, сказал, что им пора идти.

— Да, — довольно охотно согласилась Сара, поворачиваясь к двери.

Джеймс последовал за ней к выходу. Он задавался вопросом, что могло привлекать ее в этой посредственной и вульгарной семье? Видела ли Сара, что они собой представляют, или ей нравилась та небольшая власть, которую они ей предоставляли?

Она побежала вперед по тропинке и была уже около машины, когда он подошел. На ее глазах появились слезы.

— Я знаю, о чем ты думаешь сейчас, — сказала она, прежде чем он успел заговорить. — Я больше не буду брать тебя с собой.

— Почему? Тебе стыдно за них? — спросил Джеймс с любопытством.

Она повернулась к нему.

— Нет, мне не стыдно за них, — заплакала она, — но ты получил просто ужасное представление о моих друзьях. Ты заставил их нервничать. Что плохого в том, что я стащила пару бутылочек из твоего погреба? Джейк и Тайгер были моими лучшими друзьями в детстве. Они не могут позволить себе хорошие вещи. Эта старая дура ма ко всему придирается.

— Но, Сара, — мягко сказал он, — я ведь не сказал о них ничего плохого. Не надо так расстраиваться, дитя мое.

Она быстро вытерла слезы и неожиданно улыбнулась.

— Извини, Джи. Би., — сказала она. — Мне стало как-то неловко. Хочешь сесть за руль? Я думаю, у тебя это лучше получится.