За обедом Сара начала нервничать. Будет нелегко объяснить эти сто пятьдесят фунтов Джеймсу. Она точно знала, когда это произойдет: когда они допьют кофе, София поднимется наверх, чтобы вздремнуть после обеда, а они с Джеймсом в такой дождь будут вынуждены провести в библиотеке весь вечер.

Все прошло в соответствии со схемой. София подавила зевок и приступила к своему обычному ритуалу притворства.

— Какой ужасный день! Я, пожалуй, поднимусь к себе на полчасика.

Злясь на себя, Сара попросила:

— О, не уходи, София. Подремли здесь.

— Я никогда не дремлю после обеда, — с достоинством произнесла София. — Мне просто нужно подняться и уладить кое-какие дела.

София вышла, оставив Сару наедине с Джеймсом.

Сара принялась взволнованно ходить взад-вперед по комнате, бесцельно передвигая предметы на каминной полке.

Джеймс долго молча смотрел на нее, потом не выдержал:

— Сара, я вижу, тебе нужно что-то сказать мне и ты пытаешься набраться храбрости. Весь обед ты сидела как на иголках.

Она обернулась, засунула руки в карманы и быстро проговорила:

— Джи. Би., я запуталась.

Он улыбнулся про себя. Сколько раз уже она говорила ему эти слова! Штрафы за парковку машины в неположенном месте, за превышение скорости, за проскакивание на красный свет — автомобильные проступки Сары были многочисленными.

— В конце концов, — Сара надула губы, — мне больше не к кому пойти.

Он подумал о том, как прошлой ночью она в пижаме стояла на коленях на его кровати и сказала: «Ты все, что у меня есть, и я тебя очень люблю».

— Расскажи мне, — ласково сказал он, — что случилось на этот раз?

Она снова начала шагать по комнате.

— Джи. Би., я была такой дурой! Ты ведь предупреждал меня, а я не слушала. — Она плюхнулась на коврик рядом с ним и прижалась головой к его коленям.

— Мне нужно сто пятьдесят фунтов, — сдавленно сказала она.

Джеймс поднял брови: Сара никогда еще не просила у него денег.

— Ты не можешь дать мне их и не задавать вопросов?

— Да, я могу дать их тебе, но, думаю, у меня есть право узнать, на что они тебе нужны, — спокойно сказал он. — Ты задолжала кому-то, Сара?

Сара все еще не могла решиться на полную откровенность.

— Тебе обязательно задавать вопросы, Джи. Би.? Ты смотришь на вещи не так, как другие люди, — тебе не понять.

Он взял ее за подбородок и приподнял ее лицо.

— Посмотри на меня, Сара, — мягко сказал он. — Мы ни к чему не придем, ни ты, ни я, если будем ходить вокруг да около. Откуда ты знаешь, смогу я понять или нет, если даже не даешь мне шанса?

— Потому что ты сам несколько раз мне говорил, — сказала она.

Джеймс внимательно посмотрел на нее.

— Я полагаю, что ты проигралась.

Она прямо встретила его взгляд.

— Да, это так. Джи. Би., попытайся понять. Мне казалось, от этого не будет вреда. Я выигрывала и выигрывала — ты не поверишь, сколько у меня было в банке! А потом я все проиграла. Я хочу остановиться, но не могу, пока не выплачу то, что проиграла. Пожалуйста, Джи. Би., — взмолилась Сара, — пожалуйста, постарайся меня понять.

Подойдя к окну, Джеймс молча смотрел на мокрый от дождя парк.

— Я прекрасно понимаю тебя, — наконец сказал он. — Так говорят все игроки: «Я хочу остановиться, но не могу, потому что должен отыграться». И они продолжают играть, пока не заходят слишком далеко, чтобы выбраться самостоятельно. Если ты должна сто пятьдесят фунтов, это означает, что ты играла на чужие деньги. Я должен заплатить этот долг за тебя. Вот что я пытался втолковать тебе раньше. Рулетка — это опасная игра, потому что рано или поздно кому-то приходится расплачиваться.

Глаза Сары наполнились слезами. Она чувствовала себя провинившейся школьницей, но признавала справедливость его слов.

— Сколько, по твоим подсчетам, ты потеряла с тех пор, как начала играть? — спросил он.

Сара задержала дыхание. Сумма, названная вслух, должна была прозвучать ужасающе.

— Около двух тысяч, — проговорила она хриплым шепотом.

Он резко повернулся к ней.

— Ты потеряла две тысячи фунтов за два месяца! — воскликнул он. — Это невероятно! Ты что, не понимаешь, какая это огромная сумма? Почему же, скажи ради Бога, ты не остановилась раньше?

— Я совсем не задумывалась об этом, пока все деньги не кончились, — честно сказала она. — Я знаю, это звучит ужасно, но я призналась, что деньги мои и если я теряла их, это было мое личное дело.

Джеймс был потрясен. Если проклятая наследственность ее отца уже начинала сказываться, то помоги, небо, им обоим. Он видел ее лицо, бледное и несчастное. Она с силой закусила нижнюю губу, чтобы сдержать слезы, и он понял, что должен держать себя в руках.

— Скажи-ка мне честно, Сара. Нет ли у тебя искушения рискнуть и этими ста пятьюдесятью фунтами?

— О, нет, я хочу остановиться! — пылко воскликнула она. — Я поняла это вчера, когда смотрела на всех этих людей в клубе. Они были ужасны — жадные, тяжело дышавшие, и я подумала, что тоже могла стать такой. Я пыталась объяснить это Мику, но он не понял.

Лицо Джеймса посуровело.

— Эта свинья! — сказал он резко. — Я должен был догадаться, кто за этим стоит. Так это ему ты должна все эти деньги?

— Сотню из них. Вчера Перонел одолжила мне остальные пятьдесят, чтобы я перестала играть.

— Теперь послушай меня, — сказал он. — Я сам отошлю чек Феннику и напишу, что больше он не должен видеться с тобой. Я не могу запереть тебя и помешать встречаться с друзьями. Я могу только доверять тебе, и я доверяю. Я не хочу когда-нибудь обнаружить, что ты виделась с этим человеком втайне от меня. Это меня очень обидит.

Ее глаза наполнились слезами.

— Я бы никогда сознательно не обидела тебя, — сказала она. — Но не нужно ли мне еще раз встретиться с Миком, чтобы объясниться?

Он сердито взглянул на нее.

— Не хочешь ли ты сказать, что влюблена в него?

Она часто заморгала ресницами, удерживая слезы.

— Не знаю, — ответила она с несчастным видом. — Как-то ты сказал, что в моем возрасте всякий новый человек кажется волнующим. Мик был волнующим.

— Но, Сара, дорогая, — ласково сказал он, — Мик не такой человек. Разве ты не знаешь, кто он? Любовные приключения стали его второй натурой. Каждая молоденькая девушка для него желанная добыча. Сара, ты не должна забивать себе голову каждым привлекательным донжуаном, который расточает тебе комплименты. Вспомни Пинто!

— Мик ничуть не похож на Пинто, — с неприязнью сказала Сара и подумала о том, что бы сказал Джеймс, если бы узнал, что Фенник до сих пор женат.

— Да, — суховато согласился Джеймс. — Похоже, Пинто был куда менее опасен. Теперь послушай, Сара. Я надеюсь, что ты запомнишь этот урок. Я заплачу твои долги, и мы больше ни слова об этом не скажем, но я сделаю это при условии, что ты прекратишь видеться с Фенником. Мне тяжело поверить, что ты влюблена в него, но если это так, тогда это еще одна причина, чтобы порвать с ним. Ты обещаешь мне?

Она кивнула, с сожалением отказываясь от Мика. Любовь? Ну, возможно, это была не совсем любовь, и, если у него уже была жена, из этого не вышло бы ничего хорошего. Сара до сих пор была еще достаточно бесхитростна, чтобы исключить другие возможности.

— Отлично, — решительно подытожил Джеймс. — Теперь забудем об этом. Чем же мы займемся в оставшуюся часть вечера?

— Давай сыграем в пинг-понг, — предложила она, чувствуя необходимость чем-нибудь заняться.

Но игра у нее не клеилась. Она много бегала, но не выиграла ни одного очка к концу игры. У нее заболела спина, а резкий стук мячей, казалось, становился все громче и громче.

Внезапно голова у нее закружилась, и она потеряла сознание.

Джеймс бережно поднял ее и перенес на стоящий в библиотеке кожаный диван.

Он яростно дергал шнур звонка, потом опустился на колени рядом с диваном и начал лихорадочно тереть ее руки, пытаясь их согреть.

В дверях показался старый Пеппер с взъерошенными после полуденного сна волосами.

— Мисс Сара упала в обморок, найди мне немного бренди, живо! — приказал Джеймс. — И позови мисс Бранд.

Старик с тревогой наблюдал, как Джеймс, осторожно приподнимая голову Сары, вливал ей в рот бренди.

— Это не в первый раз, — сочувственно промолвил он. — Однажды я нашел ее у себя в буфетной. Она объяснила, что у нее просто закружилась голова, но мне не понравилось, как она выглядит.

— Почему же ты не сказал мне? — нетерпеливо спросил Джеймс.

— Я говорил мисс Бранд, — ответил Пеппер и укоризненно посмотрел на Софию, которая торопливо вбежала в комнату. Ее волосы были в беспорядке, а платье небрежно застегнуто.

— Почему такой шум? — спросила София, сонно прищуриваясь. — О, Боже, у нее еще один обморок?!

— София, вы должны были внимательнее относиться к ее здоровью.

— Ну, вы понимаете, мой дорогой, я полагала, что женщины привычны к подобным вещам, — кротко сказала София. — Похлопайте ее по рукам, Джеймс, сожгите перо или что-нибудь еще в этом роде. Ну вот, она приходит в себя!

Сара приоткрыла глаза. Джеймс снова поднес стакан к ее губам.

— Выпей это. Сейчас с тобой все будет в порядке, — сказал он.

Она медленно выпила бренди, немного закашлявшись, когда он обжег ей горло, потом слабым голосом произнесла:

— В чем дело? Я думала, что была в игровой с Джи. Би. Что, я… я…

— Ты потеряла сознание, — коротко сказал Джеймс. — Лежи спокойно, и через минуту ты окончательно придешь в себя.

— Как глупо. — Она выглядела испуганной. — Ты думаешь, у меня что-то серьезное?

— Вероятно, ты переутомилась немного, — сказал Джеймс с уверенностью, которой сам не чувствовал.

— Но со мной могло случиться такое на улице, за рулем машины… где угодно, — испуганно проговорила Сара. — Вчера в поезде у меня точно так же потемнело в глазах.

— И ты ничего не сказала об этом! Оставайся в постели, девочка. Я позвоню Хервею, чтобы он пришел осмотреть тебя.

Сара, успокоенная его словами, сказала, что чувствует себя прекрасно и хотела бы остаться в библиотеке.

— Ты будешь выполнять то, что тебе говорят, — добродушно, но твердо произнес Джеймс. — Отправляйся спать, или я отнесу тебя на руках.

— Мне хотелось бы, чтобы меня отнесли, — кротко попросила Сара, протягивая к нему руки.

Уютно устроившись у него на руках, она удовлетворенно сказала:

— С тобой хорошо, Джи. Би. Тебе нужно было бы быть моей матерью.

Он поставил ее на ноги у дверей ее комнаты и шутя ущипнул за ухо.

— Ну, если бы я был твоей матерью, я не допустил бы, чтобы моя дочь падала в обморок после жестокой сцены со своим опекуном. Ну-ка, быстрее в кровать!

Она нежно улыбнулась ему и исчезла в своей комнате.

Жизнерадостный Том Хервей, явившийся на следующее утро, дружески хлопнул Джеймса по спине и заметил:

— Дорогой Джеймс, ты сам похож на пациента!

— Я волнуюсь за Сару. Она внезапно потеряла сознание и упала. Она слишком худая и ни минуты не сидит спокойно. Она опасается, что с ней может неожиданно случиться такое за рулем машины или где угодно.

— Не волнуйся, если с ней что-нибудь не так, мы скоро это выясним. Давай посмотрим на ребенка, — сказал доктор, с любопытством глядя на взволнованного Джеймса.

Том Хервей и Сара были старыми друзьями. Он лечил все ее детские болезни, привык ко всем ее хитростям вроде термометра, опущенного в горячую воду, пятен, нанесенных с помощью красной краски, а однажды очень натурального обморока, который продолжался, пока он не пощекотал пациентку за пятку. Вот и теперь Хервей решил, что не найдет ничего особенного у Сары Сильвер.

Он провел с Сарой почти полчаса, и, когда спустился вниз, невольно растерялся, увидев Джеймса, нервно мерившего шагами комнату.

— Господи, дружище! Твой вид наводит на мысль о молодом муже, который ждет известий о своем первенце! Кстати, Сара хочет хереса.

— Хереса? — Джеймс понял не сразу, но затем почувствовал огромное облегчение. — Ей это можно?

— Немного ей не повредит. Мне кажется, стаканчик не помешал бы и тебе. Нет, спасибо, я не присоединюсь к тебе. Мне еще нужно сделать несколько визитов. Ладно, разве что по-быстрому, пока составлю инструкции для твоей мартышки.

Доктор взял сигарету и стакан с хересом и встал спиной к огню, наслаждаясь теплом.

— У Сары нет ничего страшного, — сказал он ободряюще. — Просто она за последнее время немного переутомилась. Ты должен заставить ее больше отдыхать и пить молоко вместо виски. — Он рассмеялся и залпом допил херес. — Знаешь, сначала я подумал, что она хочет вытянуть из тебя что-нибудь и для этого водит за нос. Ребенком она была настоящей чертовкой и заставляла Джона Сильвера вызывать меня сюда ради пустяков. Я думаю, ей нравилось дурачить его. Мы с Грэйс часто думали, как ты сможешь с ней ужиться.

— В целом нормально, — сказал Джеймс, — особенно если учесть, что раньше мне никогда не приходилось иметь никаких дел с детьми.

— Я спросил ее, как она относится к строгому контролю в собственном доме после стольких лет независимости, и она сказала: «Джи. Би. замечательный. Это так приятно, Том, когда о тебе кто-то заботится». Ну, мне пора. Тебе не о чем беспокоиться. Эта девчонка всегда была очень упрямой и делала все по-своему. Запрети сигареты, выпивку и ночные танцы — всем этим она начала заниматься, когда еще должна была ходить в школу, — вот и результат.

Он поспешил прочь, добродушно ворча по поводу дождливого вечера и старой машины, которая никак не хотела заводиться.

Джеймс поднялся в комнату Сары, присел на край кровати и смотрел, как она потягивает херес.

— У меня, оказывается, ничего нет. — Она ободряюще улыбнулась. — Я обманщица.

— И все-таки, молодая леди, отныне ты будешь вести спокойную жизнь, — твердо сказал он. — Лондон и вечеринки категорически запрещены.

Она скорчила гримасу.

— Надеюсь, мне не придется галлонами пить молоко и гнусный тоник, — пробурчала она.

— Молоко и тоник назначил врач, и я позабочусь о том, чтобы ты их принимала, — тоном, не терпящим возражений, ответил он. — Серьезно, Сара, если ты не успокоишься теперь, ты можешь перенапрячь сердце, что означает проведенные в кровати месяцы. Сейчас еще нет ничего серьезного, но ты должна себя беречь.

— Ох, батюшки! — Она с сожалением посмотрела на дно пустого стакана и поставила его на столик рядом с собой. — Ты действительно волновался за меня, Джи. Би.?

— Разумеется, я волновался! Ты меня до смерти напугала, когда без единого слова рухнула на пол. И, Сара, ты должна пообещать мне одну вещь. — Вид у него был мрачный. — Если это когда-нибудь повторится, а меня не будет рядом, ты должна обязательно рассказать мне об этом. Договорились?

— Ладно, — она кивнула. — Я обещаю.

— Интересно, ты намереваешься всегда быть такой сговорчивой? — спросил он с улыбкой. — Ну, а теперь самый подходящий момент для хорошего поступка смирной и послушной подопечной.

Она мрачно посмотрела на протянутый ей стакан с теплым молоком, но, решив больше не расстраивать Джеймса, молча его выпила.

В тот же вечер на другом краю деревни Том Хервей, добравшись наконец домой после всех своих визитов, рассказывал жене:

— Фэйн кудахтал и носился с ней как курица с яйцом, Я думаю, наш приятель серьезно влюблен в эту мартышку, хотя вряд ли сам об этом догадывается.

Сначала Сара восставала против своего вынужденного отдыха, потому что Джеймс был строг в вопросах молока, тоника и раннего сна, но вскоре она привыкла к новому порядку.

Ноябрь прошел довольно быстро. Это был месяц дождей и туманов, которые держали их дома. Они вместе читали Харди и новеллы Ги де Мопассана, и Сара, прислушиваясь к аккомпанементу дождя и голосу Джеймса, любовалась отблесками огня, игравшими на его лице. Потом ее мысли начинали путаться в дикой неразберихе. Она задумывалась о том, каким он был с другими женщинами, каким он был бы, если бы стряхнул свою отеческую строгость и повел бы себя, как Мик, или Дэвид, или даже Пинто.

Однажды он быстро поднял глаза и перестал читать.

— Ты где-то далеко, — сказал он с улыбкой. — Ты совсем не слушаешь. О чем ты думаешь?

Она выглядела слегка растерянной.

— Я думала о том, как будет ужасно, когда мне исполнится восемнадцать и ты перестанешь быть моим опекуном, — неожиданно сказала она.

Он отложил книгу и насмешливо посмотрел на нее.

— Я думал, ты ждешь не дождешься этого дня, — сказал он.

Ее голос был по-детски трагичен.

— Я привыкла к тебе. Ты понимаешь, я как будто чувствую себя твоей. Было бы ужасно, если бы это вдруг прекратилось.

— Почему это должно вдруг прекратиться? — мягко спросил он. — Мы останемся друзьями, я надеюсь, хотя у тебя еще есть время, чтобы передумать.

— Это несправедливо, — возразила она. — Ты сделался мне необходим. Предположим, ты женишься?

— Хорошо, предположим. Что это изменит?

— Джи. Би., ты ведь не собираешься жениться, правда? — Ее глаза вдруг стали очень большими и испуганными. Он рассмеялся.

— Нет, конечно, нет, глупая ты девчонка! Но даже если бы и собрался, я все равно остался бы твоим опекуном, Сара, нравится тебе это или нет.

Это ее не очень утешило, и, когда несколько дней спустя Джеймс объявил, что Клэр Розенхайм приедет на уик-энд в Фаллоу, Сара решила, что оправдываются ее худшие предположения.

— Но зачем? — потребовала она ответа от Джеймса. — Зачем она приезжает сюда? Я думала… — Она замолчала, и Джеймс сказал с нежным упреком:

— Предлагаю тебе перестать думать и вспомнить, что она моя старая приятельница.

Сара почувствовала, как глухо и сильно застучало сердце. Старая приятельница! Как бы не так! Старая любовница, а Джи. Би. пригласил ее в Фаллоу. Это могло означать…

Джеймс удивленно посмотрел на нее. Он не считал необходимым объяснять Саре, что Клэр практически сама напросилась к ним в гости, и удовольствовался тем, что добродушно сказал:

— Мне жаль, если ты против, Сара, но это только на выходные. К тому же Клэр прекрасно к тебе относится. Я думаю, главным образом она хочет посмотреть, правильно ли я забочусь о тебе.

— Это не ее дело, как ты обо мне заботишься, — сердито сказала Сара. — Вот возьму и скажу ей, что ты меня бьешь.

— Сара, дорогая! — Джеймс уже предвидел неприятности. — Хорошо, делай, что угодно, только будь любезной с леди.

Саре никогда еще так не хотелось быть нелюбезной. По мере того, как приближалась суббота, ее беспокойство росло.

— Их нельзя оставлять наедине, — твердо сказала она Софии. — Я буду липнуть к ним, как банный лист, если замечу, что они собираются уединиться в укромном местечке, а если Джи. Би. отошлет меня спать пораньше, ты должна сидеть с ними до конца, София, как бы тебе ни хотелось лечь в постель.

— Но, — сказала София в полной растерянности, не покидавшей ее с тех пор, как было объявлено о визите Клэр, — может быть, он не захочет, чтобы им мешали? Нужно помнить, что Джеймс когда-то был влюблен в миссис Розенхайм.

— Я не забыла, — угрюмо сказала Сара. — Вот почему ты должна помочь мне, София. Мы не можем позволить Джи. Би. попасть прямо в пасть ко льву. Кроме того, она разрушит всю нашу жизнь. Ты станешь абсолютно ненужной в Фаллоу, если у Джи. Би. появится жена, дорогуша. Она скоренько отправит тебя собирать чемоданы.

— О, Боже! — София расстроилась. — Об этом я не подумала.

Все в доме, казалось, сознавали важность этого уик-энда. Горничные под бдительным надзором Софии тщательно прибирали дом, а старый Пеппер уже в который раз принимался чистить фамильное серебро.

Только сам Джеймс был невозмутим. Ему казалось вполне естественно ответить на просьбу Клэр о тихом уик-энде в сельской местности, «чтобы возобновить знакомство с нашей маленькой подопечной». Клэр трудно жилось с тех пор, как умер ее муж. Джеймс был рад оказать ей гостеприимство, а если она проявит интерес к Саре — тем лучше. Их бывшие отношения казались ему такими незначительными, что ему и в голову не приходило, что кто-то может истолковать этот визит по-другому.

Джеймс с восторгом принял намерение Сары пойти вместе с ним встречать поезд и решил, что она, по-видимому, хочет казаться радушной хозяйкой, а не исчезнуть немедленно в конюшне. Сара была мила и приветлива, но не покидала Клэр ни на минуту. Сначала его это забавляло, потом начало раздражать. Если Клэр выражала желание осмотреть дом, Сара тут же вызывалась показать его; если Джеймс предлагал отправиться на прогулку, Сара настойчиво предлагала себя в попутчицы. Если Джеймс и Клэр уединялись в его кабинете, в дверях тотчас появлялась Сара и требовала присутствия ее опекуна в конюшне, а к тому времени, как он возвращался, Сара настойчиво показывала гостье старые альбомы с фотографиями в библиотеке, пока София неутомимо вязала у камина.

Когда пришло время воскресного обеда, у Сары был вид кошки, проглотившей канарейку, а вежливая улыбка Клэр превратилась в застывшую маску. До сих пор у нее не было возможности поговорить с Джеймсом наедине.

— Ты выглядишь немного усталой, дорогая, — сказала она Саре, когда обед закончился. — Джеймс говорил мне, что тебе нездоровилось. Почему бы тебе не отдохнуть полчасика?

— О, я иногда отдыхаю, только чтобы доставить удовольствие Джи. Би., но, как правило, он остается и читает мне вслух, — жизнерадостно сказала Сара. — Сегодня вы оба можете поболтать со мной, а потом мы сходим погулять перед чаем.

— Это будет очень мило, — унылым голосом сказала Клэр. — Но я всегда считала, что полчаса в одиночестве принесут гораздо больше пользы, чем то же время, проведенное с другими. Почему ты не заставишь ее попробовать, Джим? Я разбужу тебя, Сара, когда подойдет время прогулки.

— Кстати, Сара, ты уже приняла свой тоник? — спросил Джеймс. — Я думаю, нет. Ну-ка, принеси мне стакан и бутылку, испорченная девчонка!

Клэр наблюдала за ним, пока он отмеривал лекарство, и видела беспокойную нежность в его глазах, когда, после того как Сара с гримасой поставила пустой стакан, он взял ее за подбородок и повернул лицом к свету.

— Хм… немного устала, — критически сказал он. — Отдохни в библиотеке вместе с Клэр. Я должен написать несколько писем, поэтому покину вас ненадолго.

— Да, приляг, моя дорогая, — торопливо сказала Клэр. — А раз ты собираешься заняться делами, Джим, если вы оба не сочтете меня невежливой, я ненадолго пройду в свою комнату, тогда Сара сможет спокойно отдохнуть.

— О’кей! — сказала Сара, глядя на нее с внезапным подозрением.

Она удостоверилась, что Джеймс закрылся у себя в кабинете, а Клэр действительно поднялась по лестнице, и тогда устроилась в библиотеке с книгой, оставив дверь широко открытой. Но она не читала. Она свернулась на диване, закурила запрещенную сигарету и удовлетворенно затянулась.

Пока все шло хорошо. Они с Софией успешно охраняли Джи. Би. Эта Розенхайм определенно начинала нервничать, и пару раз Сара заметила любопытный и несколько озадаченный взгляд своего опекуна. Но до сих пор Джеймс ни разу не выразил желания остаться наедине с Клэр, поэтому было трудно догадаться, как он реагирует на ее посещение. Это беспокоило Сару. Джеймс однажды сказал, что ни о чем не сожалеет, но он не пригласил бы Клэр, если бы сам не хотел этого.

Сара прислушалась — ее вдруг что-то насторожило. Не скрипнувшая ли ступенька на половине первого пролета?

— Ага! — сказала Сара и бросилась к раскрытой двери. Клэр стояла в холле, ее рука была на ручке двери, ведущей в кабинет Джеймса.

— Не могу ли я быть чем-нибудь тебе полезной? — невинно осведомилась Сара.

Клэр с виноватым видом, словно ее застали за воровством, улыбнулась, но глаза ее недобро сверкнули.

— Я спустилась только на минутку, чтобы кое о чем спросить Джеймса.

— О, я бы не стала мешать ему, — сказала Сара. — Джи. Би. ужасно не любит, когда его отвлекают от писем. Я бы не посмела войти.

— Моя дорогая девочка! — с трудом скрывая раздражение, сказала Клэр. — Я не сомневаюсь, что его утомляет то, что ты всюду суешь свой нос, а кроме того ты забываешь, что мы с Джимом старые друзья — очень старые друзья.

— О, мне все об этом известно, — спокойно ответила Сара. — Но он все же не любит, когда ему мешают. Я скажу тебе кое-что по секрету: он, вероятно, спит. Он стареет, ты ведь понимаешь…

— Что за чепуха! — воскликнула Клэр, не зная, сердиться или смеяться над этой детской попыткой не пустить ее к Джеймсу. — Джим может показаться старым только такому ребенку, как ты, но он в самом расцвете сил. Я уверена, что он сейчас не спит.

— Ох, конечно, он спит. — Сара кивнула с таинственным видом. — Или хуже. Он, может быть, немного… немного… ну, ты понимаешь, конечно, виски стимулируют, мы знаем, но…

Она печально покачала головой.

Вытянутая рука Клэр упала, и она повернула потрясенное лицо к Саре.

— О, дорогая, — воскликнула она, — только не Джим!

— Думаю, так оно и есть, — лицемерно вздохнула Сара, потом быстро прибавила: — Разумеется, ты понимаешь, нельзя сказать, чтобы он пил, — это было бы нехорошо. Но люди, которые бывали в жарких странах — ну, ты понимаешь, что это такое, — кроме всего прочего, они еще теряют контроль над собой. Джи. Би. еще держится, но… грустно, не правда ли?

— О, моя дорогая девочка, это ужасно! Я и не догадывалась… Бедный Джим! Боюсь, частично можно упрекнуть и меня. Я плохо к нему относилась, ты знаешь, Сара. Расскажи мне побольше о нем, дорогая. Давай пойдем в библиотеку и поболтаем.

Клэр обняла Сару за плечи и повела ее прочь от кабинета.

Сара чуть не завопила. Ей-Богу! Эта женщина, должно быть, такая дура! — Она проглотила и наживку, и крючок!

Дверь кабинета открылась.

— Что вы тут делаете? Я думал, вы обе отдыхаете.

Клэр испуганно вздрогнула, а Сара подбежала к Джеймсу и обвила его руками.

— Мы побеспокоили тебя? — сказала она. — Дорогой Джи. Би., у тебя все в порядке?

Он подозрительно посмотрел на нее.

— Разумеется, у меня все в порядке. А что?

— Ох, да ничего. Миссис Розенхайм и я собираемся пойти в библиотеку и поболтать. Ты уверен, что ты в порядке?

— Что, ради Бога, вы тут затеяли? — раздраженно спросил Джеймс. — Сара, сколько сигарет ты выкурила после обеда?

— Только две, дорогой.

— Хорошо, пусть это будет последняя до чая. — Он взял у нее недокуренную сигарету и бросил в камин. — Пожалуйста, Клэр, присмотри за ней, чтобы она больше не курила. Я присоединюсь к вам, как только закончу письма.

Он снова закрыл за собой дверь, Сара пожала плечами и сказала:

— Ты видишь? От такой мелочи он сразу становится раздражительным.

— Бедный Джим! — пробормотала Клэр, потом ее глаза участливо остановились на Саре. — Это тяжело для тебя, моя дорогая. Может быть, если бы я поговорила с ним, очень деликатно, конечно…

— О, не делай этого! — в тревоге вскричала Сара. — Ты понимаешь… — Она потащила Клэр к библиотеке. — Нам лучше делать вид, что мы ничего не замечаем. А сейчас, может быть, нам сыграть в пинг-понг?

— Нет, — решительно отказалась Клэр. — Я хочу поговорить с тобой, пока Джеймс не присоединился к нам.

Сара вздохнула и неохотно пошла за ней в библиотеку.