— Но я хочу, чтобы именно ты привез меня на выпускной бал, а не мои старики родители!

Ченс поджал губы и упрямо выставил вперед подбородок. Они с Викторией уже несколько дней спорили на одну и ту же тему. У него не было никакой возможности возить кого бы то ни было на выпускные балы.

Он и на свой-то не мог пойти. Ведь это означало, что надо взять напрокат смокинг, купить цветы, а самое главное — машина. Виктория Генри не может ехать на свой выпускной бал в его грузовике! Даже если бы он был на ходу, даже если бы она согласилась. Ну а он лучше провалится сквозь землю, чем согласится ехать на ее машине как последний жиголо!

— Виктория! Ну хватит же в конце концов, дорогая!

Мы говорим об одном и том же!

— Это ты говоришь, — заметила она. — А я каждый раз только слушаю. Но меня ты так и не выслушал. Мне совершенно безразлично, на чем ты поедешь. Мне все равно, как ты будешь одет. Мне не нужны цветы. — В голосе зазвенели слезы. — Мне нужен только ты!

— О черт, — смутился Ченс. — Не надо плакать.

Прошу тебя, милая. Только не плачь! — Он нервно оглянулся, словно желая лишний раз убедиться, что они одни в кабинете бензоколонки, и притянул ее к себе. — Однажды ты уже обвинила меня в упрямстве. Но больше я не дам тебе такого повода, девочка. Я отвезу тебя на этот чертов выпускной бал. И буду в смокинге. И подарю тебе цветы. Только перестань плакать. Умоляю!

Виктория вздохнула, хлюпнула носом и обняла его.

— Спасибо тебе, Ченс. Мне не хотелось бы показаться эгоисткой, но я не хочу делить такое важное для меня событие ни с кем, кроме тебя. Если это нехорошо, можешь меня осудить.

Он усмехнулся, поднял голову и увидел за окном босса, который помахал им рукой.

— Пошли, — заторопился он. — Тебе пора уходить отсюда, покуда меня не выгнали. Чарли вернулся с ленча, у меня много дел.

— Хорошо, — согласилась Виктория и подняла лицо для поцелуя.

Ченс еще раз скосил глаза в окно. Чарли по-прежнему стоял поодаль, помахивая рукой и… улыбаясь.

Увидев перед собой подставленные ждущие губы Виктории, он чертыхнулся про себя. Что ж, она стоит этого.

Он нагнулся, чтобы прикоснуться губами к пухлым изгибам, недавно накрашенным, как он успел заметить, помадой «Розовая любимая», и понял, что этого ему мало.

— Ты потерял голову, мой мальчик? — полюбопытствовал Чарли, когда красный «мустанг» стрелой умчался с площадки перед бензоколонкой и растворился среди машин на шоссе.

— Скорее всего, — согласился Ченс. — Только что я согласился пойти с ней на этот чертов выпускной бал.

Чарли Роллинз вспомнил свой выпускной, вспомнил, как готовилась к такому же балу его дочка, и подумал, что Ченс тоже достоин того, чтобы сохранить добрые воспоминания об этом событии.

— Ну если собрался, тебе надо на чем-то ехать. Позакрываешь бензоколонку всю эту неделю вместо меня и можешь брать мой «олдсмобил».

Ченс разинул рот. Голубые глаза Чарли засияли ярче, чем обычно, и он суетливо полез в карман брюк за платком.

— Вы так не планировали, — наконец сумел вымолвить Ченс, до глубины души тронутый благородством человека, для которого он был, в конце концов, всего лишь наемным работником.

— Я знаю, — фыркнул Чарли. — Поэтому и предлагаю.

— Ну что ж. Сделка так сделка. Договорились, — протянул руку Ченс.

— Люблю выгодные сделки, — усмехнулся Чарли. — А ты, парень?

— Конечно, Чарли, — рассмеялся Ченс. — И благодаря вам только что одну такую я совершил.

Ченс возблагодарил Бога за то, что в этот вечер мать его должна была работать. Очень не хотелось объяснять, зачем ему понадобилась машина босса, или почему он взял напрокат смокинг, или почему решил подстричься. Бросив взгляд на часы, он нервно поправил галстук-бабочку, который наконец удалось застегнуть, и открыл холодильник. Бутоньерка лежала на месте. Она представляла собой пучок бледно-розовых миниатюрных гвоздик в окружении чего-то воздушного, что торговец цветами назвал «дыханием младенца»

Он надеялся, что ей понравится. Единственное, о чем попросила Виктория, — чтобы был розовый цвет.

Он взял бутоньерку с полки, проверил в карманах наличие денег, ключей и направился к выходу. Пора.

До Мидленда было недалеко. Но если посмотреть с другой стороны — до него было как до луны. Чем дальше Ченс отъезжал от Одессы, тем отчетливее понимал, что действительно потерял голову. Ни разу за свои восемнадцать лет он не позволял девчонке вести себя с ним так, как Виктория. А в итоге они с ней даже ни разу не трахнулись. Как-то это словечко даже не увязывалось в его сознании с высокой стройной девушкой с яркими зелеными глазами. Любить ее — да. Но трахать?

Адрес, который она сообщила, ничего ему не говорил. В этом городе он совершенно не ориентировался.

Поэтому Ченс просто четко следовал указаниям.

За бензоколонкой повернуть направо… Проехать два квартала на север, потом свернуть налево…

В конце концов он вырулил на нужную улицу и вздохнул с облегчением, увидев перед элегантным двухэтажным каменным особняком знакомый красный «мустанг» Родителей дома не было. Ченс увидит их позже, на балу. Он постучал в дверь.

«Это я делаю только ради тебя».

Дверь распахнулась почти мгновенно. Виктория, видимо, ждала его у окна. От обворожительной улыбки захватило дух не меньше, чем от потрясающего платья, обнажающего плечи. Иначе как принцессой из сказки Ченс и не мог ее назвать. Бесконечные воздушные кружева, слегка тронутые бледно-розовым, взметнулись с шуршанием перед ним, когда она повернулась на каблуках. Он шагнул вперед. Виктория бросилась ему на грудь, раскинув руки. Ченсу показалось, что он вот-вот утонет в нахлынувшей на него бело-розовой пене. В следующее мгновение он ощутил на щеке нежнейший поцелуй. От такой Виктории Ченс занервничал. Она была принцессой, а он чувствовал себя несчастной лягушкой.

— Это мне? — спросила она, показывая на коробку.

— О да, — заторопился он, внезапно смутившись. — Впрочем, не очень понимаю, как ты будешь это носить, Если бы ты сказала, что у тебя… То есть если бы я знал, что у этого платья нет…

Виктория расхохоталась.

— Дорогой мой Ченс Маккол. Мне кажется, ты смущен. Но это только поначалу. Пройдет. Но тебе это очень идет, мой милый. Ты просто слишком серьезен. Ну пошли. Танцы ждать не будут. И мне тоже не терпится.

Он не успел ничего сообразить, как они уже оказались в машине. Бутоньерку она пристегнула к поясу. Под глупые улыбки, поцелуи украдкой и гулкие удары сердца они доехали до школы, следуя указаниям Виктории.

Он остановил «олдсмобил» Чарли, выбрался с водительского места и поспешил обойти машину, чтобы появление Виктории в ее роскошном наряде было обставлено с максимально возможной торжественностью и грациозностью.

— Ты отлично выглядишь, — тихонько заметила Виктория, поправляя ему бабочку. — Такой солидный, высокий, красивый в этом смокинге! Мне предстоит всю ночь отбивать тебя от моих подружек. Боюсь, ты сам об этом догадываешься.

— Может, мне и самому придется сражаться, — улыбнулся он. — Но сильно сомневаюсь, что с девчонками. Ты смотришься так аппетитно, что прямо укусить хочется! Ну ладно, пошли. Все-таки не понимаю, как тебе удалось уговорить меня.

— Тихо. Спокойно. Чем быстрее я познакомлю тебя с родителями, тем быстрее мы сможем отправиться танцевать.

Улыбка сползла с его лица. От предстоящего мероприятия он не испытывал особой радости. Спустя некоторое время Ченс понял, что надо было внять своему чутью.

Маргарет Генри, жеманно улыбаясь', раскланивалась со знакомыми. Потом ее взгляд замер на появившейся в дверях молодой паре.

— О Боже! — только и смогла выдохнуть она. Она знала, что дочка постоянно катается на своей новой машине, могла судить об этом по присылаемым чекам за бензин. Но и представить себе не могла, что ездит Виктория в другой мир, где существуют такие парни, как этот. Во времена ее молодости этот мир называли босяцким.

От ее взгляда не ускользнули ни бессознательная развязность, ни темные, все понимающие глаза, которые наверняка уже насмотрелись на то, о чем Виктория даже не подозревала.

— Что такое? — дернулся Логан Генри. Он терпеть не мог подобных церемоний, но понимал, что их положение в обществе требует присутствия на мероприятии такого ранга. Тем более в этом году, когда их единственная дочь заканчивает среднюю школу.

— Виктория! — прошептала Маргарет. — Только что пришла со своим сюрпризом. Я же говорила, она что-то затеяла. А ты уверял, что ничего страшного. Просил меня не приставать к ней, оставить в покое, дать возможность самостоятельно расправлять крылышки. Ну, Логан, думаю, ты будешь доволен. Похоже, твоя маленькая цыпочка вылетела из клетки. У меня ощущение, что в курятник забрался лис.

— О Господи, Маргарет, от твоих метафор мозги плавятся. Что за чертовщину ты несешь?

Он проследил взглядом в том направлении, куда смотрела жена. В одно мгновение вся его грешная жизнь промелькнула в сознании. Логан забыл, о чем начал говорить. Ответа Маргарет он не слышал, как не слышал и начавшей играть музыки. Он ничего не видел, кроме высокого темноволосого парня, который только что вошел в зал с его дочерью.

— Нет! — Вопль вырвался непроизвольно.

Маргарет резко обернулась и обожгла его взглядом.

— Не смей! Не сейчас! — прошипела она. — Не вздумай устраивать сцены! Этот вечер принадлежит Виктории. Она тебе этого никогда не простит, и я, кстати сказать, тоже, если ты его ей испортишь. Ты слышишь меня, Логан Генри?

Он только в ужасе следил за их приближением.

— Мама… Папа… Разрешите познакомить вас с моим другом, Ченсом Макколом. Ченс, это мои родители, Маргарет и Логан Генри.

— Рад познакомиться, мистер и миссис Генри, — откликнулся Ченс. Бросив быстрый взгляд на Маргарет, он повернулся к Виктории. — Виктория, должен сказать, тебе очень повезло.

— В чем же?

— В том, что у твоего отца прекрасный вкус, потому что он выбрал себе в жены такую красавицу, как твоя мама. Когда вы стоите рядом, вы больше похожи на сестер, чем на мать и дочь.

Маргарет непроизвольно почувствовала, что краснеет. Уже много лет ей не приходилось слышать столь изысканных комплиментов в свой адрес, к тому же так, изящно выраженных. Она улыбнулась самым краешком губ. По большому счету, это ничего еще не значило, но она уже поняла, что привлекло в нем Викторию. От этого парня исходил магнетизм. Очень сильный магнетизм.

— Благодарю вас, — откликнулась она на комплимент. — Скажите, а мы с вами нигде раньше не виделись? Вы мне кого-то очень сильно напоминаете. Вы из Мидленда? А кто ваши родители? Может, я встречалась с вашей мамой и просто не знала, что…

— Мама! — прервала Виктория. — Совершенно не обязательно при первом знакомстве стремиться узнать у человека всю его подноготную! — Взглянув на Ченса и увидев замкнутое выражение его лица, девушка улыбнулась, надеясь, что это скоро пройдет. За время их знакомства ей не раз приходилось видеть подобное выражение.

— Ничего страшного, — проговорил Ченс. — Она имеет право, Виктория. Я на ее месте тоже захотел бы выяснить, на кого обратило внимание такое неординарное создание, как ты.

Маргарет поморщилась. Она не испытывала расположения к этому парню. Но противиться становилось все труднее и труднее. Она взглянула на мужа, надеясь получить у него какую-либо поддержку. Но по выражению его лица поняла, что надежда тщетна. Логан выглядел так, будто находился на грани сердечного приступа.

— Нет, мадам, — продолжил Ченс. — Я не из Мидленда. Я из Одессы.

Логан Генри громко охнул. Он предчувствовал это, но услышать подтверждение оказалось еще страшнее.

— А что касается встречи с моей матерью, — продолжал Ченс, — сомневаюсь, если только вы не заглядывали когда-нибудь в бар Кросби пропустить рюмку-другую.

Полная, оглушительная тишина повисла в воздухе после его слов. Он по очереди посмотрел им в глаза, ожидая увидеть либо потрясение, либо готовность к сопротивлению. Но к чести Маргарет, ни того ни другого не последовало. Ей пришлось приложить все усилия, чтобы голос прозвучал как можно естественнее.

— Ну хорошо, — заговорила она. — Не сомневаюсь, что ваш отец положительно относится к дополнительному заработку. В наше время найти работу очень непросто. Я слышала…

— Я не знаю своего отца, миссис Генри. Никогда не имел удовольствия познакомиться. — В медленно выговоренной фразе прозвучала застарелая боль.

В глазах юноши Маргарет увидела не только готовность к самозащите, но и огромную боль.

— Прошу прощения, — негромко произнесла она. — Сейчас все это не так важно. Главное, чтобы у вас с Викторией получился удачный вечер. Виктория, ты сегодня удивительно хорошо выглядишь. И эта бутоньерка — просто прелесть. У вас прекрасный вкус, Ченс.

Она замечательна.

Ченс моргнул. Ожидаемые громы и молнии не грянули. Ураган, к которому он приготовился, пронесся стороной. Он понял, что в данном случае встретился с так называемой настоящей леди. Успокоившись, он улыбнулся и взглянул на Викторию.

— Спасибо, мадам. В таком случае я приглашаю Викторию танцевать. — Ченс слегка усмехнулся. — Или она приглашает меня. Как бы то ни было, если не возражаете, разрешите откланяться.

Виктория, держа его под руку, радостно поплыла рядом с ним, донельзя довольная тем, что встреча, к которой она давно готовилась и которой не на шутку боялась, закончилась и ничего страшного не произошло.

— Вот видишь, — проговорила она, оборачиваясь к Ченсу и оказываясь в его объятиях. — Ты волновался совершенно напрасно.

Ченс, обняв ее, закружил в медленном вальсе. Родители временно исчезли из поля зрения. Однако по выражению лица Логана Генри Ченс понял, что ее уверенность не имеет под собой никакой почвы. На самом деле, как он только что сообразил, отец Виктории за все время не произнес ни слова. Весь разговор вела исключительно мать.

Логан Генри пожирал глазами танцевальный зал, пытаясь поймать взгляд Ченса. Странное чувство почти неощутимой, но неотвратимой беды охватило его.

Ченс почувствовал, как по спине пробежали мурашки. Этот напряженный взгляд был преисполнен ненависти.

— Не знаю, милая, — заговорил он, — но у меня такое ощущение, что твой отец готов послать меня куда подальше, а тебя посадить на пароход и отправить в Европу.

Виктория, откинувшись спиной на его руки, звонко расхохоталась.

— Ты воображаешь всякую ерунду, Ченс! Лучше держи меня крепче и не сбивайся с ритма. Первый раз в жизни я могу не бояться быть на людях в твоих объятиях и не намерена транжирить эти минуты!

От горечи ее фразы у Ченса защемило сердце. Она права, этого просто не может быть! Он не из ее круга, но в данный момент он был готов отдать все, что угодно, за то, чтобы никогда не выпускать ее из рук.

— В таком случае прильни ко мне ближе, милая.

Держать тебя в объятиях — огромное удовольствие. И я не хотел бы выпускать тебя всю ночь.

Она вздрогнула от тайного смысла и обещания, скрытого в его фразе.

Он крепко обхватил ее за талию, прижимая к себе, она закинула руки ему на плечи. Они слились со стремительным вихрем кружащихся пар. Впереди их ждал незабываемый вечер… вечер, который Ченс спустя некоторое время предпочел бы навсегда вычеркнуть из своей жизни.

— Ты прекратишь наконец пялиться на этого парня или нет? — прошептала Маргарет. — Виктория из-за тебя нервничает!

Нервничает! Черт побери, она просто не понимает значения этого слова!

Логан Генри не знал, что ему делать, но, по мере того как стрелки часов приближались к полуночи, понимал, что надо принимать какое-то решение. С того самого момента, когда Логан увидел свою дочь и этого парня входящими в зал, у него перед глазами неотступно стояла картина своего выпускного вечера и того, что произошло позже, на заднем сиденье машины. С его дочерью такого случиться не должно. Тем более с этим парнем! Никогда!

В животе образовался спазм, между лопатками текла противная струйка пота. Ярость нарастала медленно, неотвратимо. Логан был уже почти вне себя. Понимал свое состояние, но ничего с этим поделать не мог. Даже от одного зрелища того, как тесно они прижимались друг к другу во время танца, у него поднялось давление.

Он бросил гневный взгляд на свою болтливую жену. Если она хоть на минуту закроет рот, он" вероятно, сумеет что-нибудь придумать.

Снова посмотрев в зал, Логан не увидел их.

— Маргарет! Куда они подевались, черт побери?

— Они танцевали, — пожала плечами жена, — потом Виктория помахала мне рукой. Думаю, они решили уехать немного пораньше. Я знаю, когда мы уезжали из дома, она собиралась приготовить какой-нибудь легкий ужин. Вероятно, они хотят уехать домой и немного перекусить. Если мы дадим им минут тридцать форы, получится вполне прилично, а потом мы тоже сможем отправиться домой и присоединиться к ним. Как ты думаешь?

— Я думаю, ты с ума сошла, — рявкнул Логан и ринулся сквозь толпу танцующих, не разбирая дороги, словно охваченный бешенством; он расталкивал и отшвыривал всех, кто попадался на его пути, не обращая внимания на возмущенные крики.

Маргарет была в ужасе. Она не знала, какая муха укусила мужа, но прекрасно понимала, что последствия его ужасного поведения придется заглаживать не один месяц. И торопливо последовала за ним, рассыпая извинения направо и налево, объясняя на ходу, что муж внезапно почувствовал себя плохо.

— Ну вот, Ченс, — проговорила Виктория, как только они вышли из жаркого бального зала и вдохнули свежего ночного воздуха. — Теперь можешь снять и смокинг, и галстук. Ты достаточно настрадался из-за меня.

Повторять приглашение не потребовалось. Он усмехнулся и повиновался. Галстук оказался в кармане смокинга, который перекочевал в салон машины.

— Я приготовила дома немного сандвичей, — продолжила Виктория, закидывая руки ему на плечи и запрокидывая голову. — На всякий случай, вдруг тебе захочется.

— Мне уже хочется, — согласился Ченс, заключая ее в объятия. Мгновенно напрягшимся телом притиснув ее к борту машины, он склонил голову к раскрывшимся в ожидании девичьим губам. — Только не есть. Я тебя хочу.

Она тихонько простонала и вся подалась к нему, наслаждаясь возникшей в промежности болью и пониманием того, что ему хочется от нее большего, чем поцелуи.

Мысль была головокружительной… и пугающей. Но в следующее мгновение их мир взорвался.

— Отпусти ее немедленно, сукин ты сын! — рявкнул Логан Генри, отшвыривая Ченса в сторону.

Врезавшись между ними, он вытянул руку вперед и с силой врезал кулаком парню в челюсть. Застигнутый врасплох, тот не успел сгруппироваться и полетел от удара на асфальт.

— Отец! — вскрикнула Виктория. — Ты что, с ума сошел? Он только поцеловал меня! Оставь его!

Но на Логана уже не действовали никакие уговоры.

Вид этой интимно обнимающейся парочки подействовал на него как красная тряпка на быка. Перед мысленным взором мелькнули сплетенные обнаженные руки и ноги, в ушах зазвучали стоны греховного наслаждения…

Он мгновенно забыл о каких бы то ни было правилах приличия. Эту связь необходимо прекратить немедленно. Единственное, чего он боялся, что они зашли уже слишком далеко и совершили непоправимое. Если этот парень уже соблазнил Викторию, он убьет его.

Ченс был шокирован… но не удивлен. Его уличные инстинкты подсказывали, что рано или поздно это должно было случиться. Не раз за этот вечер он чувствовал на себе яростный взгляд ее отца. Ченсу было ясно, что дружеские отношения с девушкой из другой социальной среды чреваты осложнениями как для него, так и для нее.

Мужчины обменялись внимательными взглядами, настороженно оценивая намерения противника. Ченс вздохнул. Не следовало бы устраивать драку с ее отцом.

Это ни к чему не приведет, а лишь подчеркнет огромную дистанцию, разделяющую их миры.

— Ченс! — кинулась к нему Виктория, вырвавшись из рук отца. Она не испытывала ни тени смущения. Испуг за своего друга оказался выше всего.

— Не подходи к нему! — прорычал Логан, отталкивая ее с намерением развести их любым способом. Не заметив, она наступила на подол длинного бального платья и стала падать вперед. Рука отца, резко выброшенная в сторону, словно преграждающая путь, случайно встретилась с ее лицом. Раздавшийся в ночи звук пощечины прозвучал как выстрел.

Маргарет Генри прибежала на место событий как раз в тот момент, когда это произошло. Муж посмел ударить их дочь? Она не могла поверить своим глазам.

— Логан! У тебя что, совсем мозгов не осталось? — вскрикнула она, в испуге оглядываясь по сторонам, нет ли нежелательных свидетелей этой безобразной сцены.

Невероятным было уже то, что он посмел устроить скандал. Но решиться при этом поднять руку на дочь было просто непростительно. Она поспешила на помощь Виктории.

Ченс в ярости вскочил на ноги.

— Подлец! — хрипло выпалил он. — Одно дело — отшвырнуть меня. Но вы не смеете поднимать руку на Викторию!

Голова Логана дернулась от мощного и стремительного удара в челюсть. Он часто заморгал, ошеломленный внезапным нападением. Облизнув языком нижнюю губу, почувствовал солоноватый вкус крови и улыбнулся. Он должен был догадаться, что этот парень умеет драться. Наверняка почти вся его жизнь — сплошная битва за выживание.

— О Боже! — выдохнула Маргарет и потянула дочку в сторону от поля боя. Она могла только стоять и смотреть, как двое мужчин — один постарше и покрепче, другой молодой и решительный — принялись с ожесточением молотить друг друга.

Кулак Логана Генри врезался в живот Ченса. У того перехватило дыхание. Он покачнулся, согнулся, резко выдохнув, и сплюнул. «Этого следовало ожидать, — подумал он. — Несчастный сукин сын наслаждается! Это ясно по блеску в его глазах». Ченс взял себя в руки, постарался унять дрожь в коленях и выпрямился, восстанавливая дыхание. Ярость, которую они вкладывали в каждый удар, удивила обоих. К Виктории это уже не имело отношения.

Живот Логана ныл от боли. Один глаз уже заплыл от пропущенного удара. Завтра у него будут распухшие губы.

Он коротко и хрипло дышал, но в общем и целом чувствовал себя сносно. Парню, напротив, было значительно хуже. Но даже при всей ослепляющей ярости Логан начал соображать, что перешел все границы здравого смысла. Он продолжал наносить удары по лицу, по телу, но постепенно почувствовал стыд.

Логан начал даже испытывать недоброе чувство зависти к парню. Если бы только этому чертову дураку пришло в голову остановиться! Но после каждого падения на асфальт Ченс поднимал голову, глубоко втягивал воздух и снова вставал на ноги, бросая новый вызов своему более старшему противнику И тот его принимал.

У Ченса тоже один глаз почти не видел, кровь лилась с разбитых губ и капала на рубашку. Костяшки пальцев распухли так, что он едва мог сжать кулаки. Трудно было моргать, поэтому он лишь на мгновение опускал веки. Он был почти уверен, что всю оставшуюся жизнь ему придется есть лишь жидкий суп. От последнего удара в живот хрустнуло ребро. Ченс услышал треск раньше, чем почувствовал боль. Так просто было упасть и остаться лежать. По выражению лица противника понял, что и тот уже не прочь прекратить драку Но что-то внутри не давало Ченсу права первым выйти из боя, заставляло вставать снова и снова… чтобы получить очередной удар.

До сознания Логана донеслись рыдания Виктории.

Вместе с этими звуками его начал охватывать ужас. «Боже милостивый, что же это я творю со своим собственным…»

— Папа! Умоляю! Ты должен прекратить это! Ты ничего не понимаешь! — Она вырвалась из рук матери и кинулась к дерущимся. — Никогда не думала, что ты способен так жестоко избивать человека, которого даже не знаешь! — Слезы мешали говорить, но девушка отчаянно колотила трясущимися кулачками его в грудь. — Он хороший парень! Он хорошо учится! Он работает! Я все про него знаю! И про его семью! Ты должен прекратить, отец! Ты не понимаешь! Я люблю его!

От последней фразы перед глазами Логана поплыла красная пелена. Благоразумие окончательно оставило его «Любит! О Боже! Я был прав! Уже слишком поздно!»

— Убью подонка! — зарычал он, пытаясь оттолкнуть дочь в сторону. — Он не имеет права прикасаться к тебе!

Кто угодно, только не он!

Виктория, размахнувшись, влепила отцу пощечину.

Это привело в состояние крайнего изумления всех присутствующих, но более всего — Ченса.

— У тебя в мозгах одни непристойности! — Она уже сорвалась на крик и не выбирала слов. — Ченс не сделал мне ничего такого, за что можно стыдиться! Все, что я от него видела, — только глубочайшее уважение и любовь! И ты зря думаешь… Мы не были с ним близки Но если бы он предложил, уверяю тебя, я бы и не подумала его останавливать!

Ченс простонал.

Мой Бог! Виктория!

У Логана перехватило горло Резко обернувшись к дочери, он схватил ее за руки и начал трясти. Он боялся поверить услышанному. Локоны испорченной прически падали ей на лицо. Цветочная бутоньерка отстегнулась и оказалась под ногами.

— Дура! Черт побери, чтобы я этого больше не слышал! Ты не имеешь права любить его!

— Хотела бы я знать почему? — выкрикнула Виктория ему в лицо.

Ченс наконец ощутил твердость в ногах и шагнул вперед, чтобы помочь ей устоять. Но прозвучавшие слова Логана Генри повергли присутствующих в такое глубочайшее изумление, что все буквально застыли на месте.

— Потому что он — твой брат!

Маргарет Генри застонала и закрыла глаза. Она не могла поверить своим ушам. Потом, справившись со своим волнением, вновь взглянула на Ченса. И поверила Логану. Потому что стало очевидным то, что мучило ее весь вечер. Вот почему его лицо показалось ей таким знакомым! Ее затошнило.

— Не правда! Ты лжешь! — отчаянно вскрикнула Виктория и повалилась на вовремя подставленные руки матери.

Ченс медленно, сквозь зубы, со свистом выдохнул и сделал пару шагов к человеку, который смотрел на него с такой ненавистью, будто он был исчадием ада.

— Подлый лжец! — превозмогая боль в разбитых губах, проговорил юноша. — У моей матери было столько мужчин, что даже она не сможет сказать, кто мой отец!

Логан впервые ощутил какое-то неясное чувство вины. Он попытался заговорить, но в горле застрял комок. Он с трудом проглотил его. Ради спасения Виктории они должны ему поверить.

— Когда я встретил ее… Я был у нее первым.

Маргарет судорожно вздохнула и поймала взгляд мужа. По его глазам она поняла, что он говорит правду Покачав головой, она повернулась и медленно побрела прочь.

Логан длинно и негромко выругался На его глазах во мраке растворялась семейная жизнь.

Ченс отступил назад и оперся спиной о кузов машины.

— Я вам не верю, — прошептал о".

Он действительно не хотел верить в это. Это означало, что Виктория… Они уже не раз были на грани того, чтобы…

— Придется, — коротко бросил Логан. — Ты не имеешь права любить Викторию. Не имеешь права любить таким образом.

— Скотина! — выкрикнула Виктория. — Ты нарочно это придумал, чтобы разлучить нас!

— Нет, дорогая, — с огромным сожалением ответил Логан. — Я бы не стал ломать всю свою жизнь только для того, чтобы обидеть тебя, согласна?

Дочь посмотрела ему в глаза и поняла, что отец говорит правду. Застонав, она развернулась и, раскинув руки, хотела кинуться к Ченсу. Но в следующее мгновение замерла, осознав ошеломительную новость, бессильно уронила руки вдоль тела и покачнулась.

Мужчины инстинктивно кинулись ей на помощь. Но она уже пришла в себя и в ужасе закричала:

— Не прикасайтесь ко мне, оба! Мне не нужен Ченс как брат! Я люблю его! Я хотела выйти за него замуж! А теперь… Из-за тебя… Не могу! Никогда тебе этого не прощу! Никогда, слышишь!

Виктория бросилась бежать. Логан скривился и обернулся к Ченсу. Он должен убедить парня в правдивости сказанного. От этого зависит будущее его дочери.

— Летти было семнадцать лет. А я был женат меньше года.

Ченс в ошеломлении слушал человека, который только что перевернул весь его мир с ног на голову.

— Я не думал, что у нас все может зайти так далеко.

Но она была такой симпатичной… А Маргарет ненавидела секс. Мне нужно было…

Ченс качнулся вперед и ткнул кулаком Логану в грудь.

— Так говорят все мужчины, что приходят в дом моей матери. Им всем нужно одно. И нужно именно от нее.

Логан почувствовал глубочайшую боль в словах юноши. Первый раз за всю свою жизнь Логан Генри устыдился совершенного поступка. И это ощущение ему не понравилось. Конец истории, которую он собирался поведать, выглядел гораздо горше, чем думалось.

— Да, она охотно делилась этим, была такой страстной. Нам это нравилось, хотя я понимал, что совершаю ошибку. Когда попытался прекратить наши отношения, она впала в истерику и сообщила, что беременна. Я ответил, что меня не удастся удержать даже ребенком.

Логана Генри ничто бы не удержало. Я не любил ее.

Она не нужна была мне. Я дал ей десять тысяч долларов, попросил избавиться от ребенка и навсегда исчезнуть из моей жизни.

Сердце Ченса защемило от боли. Он всегда чувствовал, что его появлению на свет не рады, но услышать об этом вот так, впрямую, таким образом…

— А может, она сделала аборт? — спросил он. — Может, я сын какого-нибудь другого мужчины? Вам это никогда не приходило в голову?

— Приходило, — согласился Логан. — Я убеждал себя в этом до тех пор, пока от нее не пришло письмо с фотографией. На детских фотографиях — твоей и моей — мы были так похожи, что я сам с трудом мог различить, кто есть кто. Я был в ярости на нее за то, что она, как мне показалось, пытается шантажировать.

Я полагал, что она сделала аборт…

Только теперь Логан в полной мере осознал, насколько наплевательски отнесся тогда к жизни Ченса, насколько эгоистичен и жесток был в своем желании не допустить появления на свет другой жизни, чтобы не усложнять свою собственную.

Он покраснел и отвел взгляд, не а силах посмотреть в глаза молодому человеку.

— В общем, я узнал, что она истратила деньги на покупку домика и родила тебя. Я больше ни разу не разговаривал с ней. О-о-о-ох… Потом я несколько раз видел тебя… Случайно, но она об этом не ведала. Я знал, кем ты работаешь, понимал, что натворил. По черт побери, я же никогда не давал ей никаких обещаний. Она знала, что я женат. По крайней мере к тому моменту, как забеременела. Я не виноват.

Ченс почувствовал, как по спине поползли мурашки. Значит, он провел всю свою жизнь под крышей дома, купленного на деньги этого ублюдка, этого подлеца! Его затошнило.

— Понимаешь, — продолжал Логан, — я собирался в ближайшем будущем сказать тебе… Может быть, помочь деньгами…

Ченс сжал кулаки, но в следующее мгновение сделал шаг назад. Этому должен быть положен конец. Он сплюнул кровавую слюну в пыль под ноги Логана и ткнул его дрожащим пальцем.

— Мне от вас ничего не нужно. Ни сейчас, ни в будущем. Но жить дальше с сознанием того, кто мой отец, мне будет гораздо тяжелее, чем вам после признания. Я всегда внушал себе, что он скорее всего просто один из «добрых старых приятелей», который устроил себе очередное субботнее развлечение. Мне не хотелось думать, что мужчина, из-за которого я появился на свет, окажется законченным подонком. Теперь оставьте меня в покое! Не хочу, чтобы кто-то проявлял обо мне заботу! Тем более такой человек, как вы!

Ченс отвернулся, покачнулся, но устоял на ногах, оперевшись о кабину машины. Потом с трудом забрался в салон. Мучительного выражения лица Логана Генри он не видел. Но даже если бы и видел, его бы это не задело, потому что все в душе Ченса Маккола помертвело и заледенело.

Ченс завернул за угол и остановил свой пикап, не выключая двигателя. Чтобы войти в дом и оказаться лицом к лицу с матерью, нужно было набраться мужества.

Ему удалось незаметно вернуть Чарли его «олдс» и пересесть в свой пикап. На эту нехитрую операцию ушли последние силы. Все тело после драки невыносимо болело. Взятый напрокат смокинг лучше сразу сунуть в печку — эти пятна крови ни за что не отстирать. Но смокинг волновал его в данный момент меньше всего.

Предстоящая встреча с матерью виделась Ченсу самым трудным делом, которое приходилось совершать в жизни. Прежде чем окончательно поверить в то, что довелось узнать этим вечером, он должен услышать подтверждение этому от нее лично. Тогда и только тогда он смирится с мыслью о том, что Виктория Генри потеряна для него навсегда.

Летти Маккол вошла в кухню именно в тот момент, когда Ченс открыл входную дверь.

— О Боже! — прошептала она и сделала шаг в его сторону. — Ченс, что с тобой?

Страдание, которое переполняло душу, было настолько невыносимым, что он выпалил напрямик:

— Я встретился со своим отцом. Крепкий парень.

Летти оцепенела. Кровь отхлынула от лица, руки упали вдоль тела. Ченс отступил назад, не желая ее прикосновений. Как бы ни болело избитое тело, душевная боль была сильнее.

— Что ты сказал? — прошептала Летти. — " — Где ты был вечером? Откуда ты узнал?..

— Ты хочешь знать, где я был? — выкрикнул Ченс и тут же сморщился от боли в челюсти. — Я скажу тебе.

Там же, где бывал почти каждый день в течение уже нескольких месяцев. Я был у девушки. И хочешь, мать, я скажу тебе, кто она?

Летти отрицательно покачала головой. Выражение лица сына напугало ее до смерти.

— Но я все равно скажу, — упорствовал Ченс, направив указательный палец в ее сторону. — Несколько месяцев назад я встретил и полюбил свою сестру. Не хило, а?

— Ты что… Боже милостивый!.. — простонала Летти, закрыв лицо руками. — Ты уверен, что она?..

— Ее зовут Виктория Генри, мама. Тебе это о чем-нибудь говорит?

— Логан! — Едва различимый шепот слетел с ее губ.

Летти медленно опустилась на потрескавшийся линолеум и скорчилась на полу. Это было то, что ему надо было услышать и что услышать он больше всего боялся.

Проклятый ублюдок сказал правду. Сердце Ченса превратилось в камень. Он чувствовал, что должен немедленно бежать отсюда, прежде чем наговорит такого, о чем потом будет жалеть. Но глубина душевной раны ожесточила сердце, и парень нанес еще один удар.

— Значит, это правда. Ты связалась с этим подонком, забеременела, а потом пыталась женить его на себе!

— Ченс, ты ничего не понял. Я любила…

— Даже не говори мне об этом! — прервал ее Ченс, чувствуя, как боль переполняет его. — Я не хочу ничего слышать про этого человека. Я хочу знать только одно. Почему ты не сделала то, о чем он тебя просил? Почему не избавилась от меня, мам? Зачем оставила меня и обрекла нас обоих на эту кошмарную жизнь?

Летти заплакала, свернувшись в клубок и уткнув голову в колени.

Ченс был слишком далек от того, чтобы обращать внимание на ее отчаяние. Повернувшись, он двинулся к выходу.

— Куда ты собрался? — умоляюще выдавила она. — Вернись. Тебе же нужно…

— Мне ничего не нужно, — оборвал ее Ченс. — Ни от тебя, ни от кого другого. И это последние минуты моей жизни, которые я провел под крышей дома, купленного на деньги Логана Генри.

Не обращая внимания на просьбы матери, он вышел на улицу и забрался в кузов своего грузовика. Пусть там грязно и чертовски жестко. Но еще грязнее стала его душа и в жесткий комок превратилось сердце.

Ченсу хотелось плакать, но слез не было. Слишком много различной боли навалилось одновременно, и невозможно было сосредоточиться на какой-то одной.

Только когда утренние солнечные лучи коснулись лица, на его глазах появились слезы. Но оплакивал в этот момент он уже не себя. Ченс оплакивал то, что осталось от его матери, чья жизнь завершилась так же, как началась его собственная — неосознанно.