Кухня, как и сама квартира, кажется, вываливалась в пятое измерение. Поскольку внутри по ощущению была длиннее стены, вдоль которой шла. Госпоже Льютенс это бы понравилось.

Саму кухню госпожа Льютенс тоже наверняка одобрила бы. Чисто, светло, просторно, прекрасный обеденный, он же рабочий стол, два терминала, кухонные принадлежности знают свое место. И кресла с широкими подлокотниками ей бы тоже пришлись по вкусу. И английский сине-белый фарфор в шкафу. И такая же — сине-белая, слегка разбавленная тёмным тёплым деревом гамма самой кухни. Да, если бы не паркетный пол, весь этот уют вполне мог бы располагаться в Ниме, а не на московской набережной.

Хозяин кухни и квартиры как раз оторвался от терминала, потому что хлопнула входная дверь. Король вошел, поставил на стол пакет с молоком, и плюхнулся в ближайшее кресло.

— Что нового у якобинцев? — поинтересовался Габриэлян.

— Всё как обычно. Какие-то канадские швыцеры продали нашему коллективному хану Кучуму технологию по наноприсадкам. Будет скандал. Да, сводку по Франции отложи. Там всё поехало. Вчера ночью в Ниме прямо на улице зарезали тамошнего смотрящего, не помню, как его, ещё с Литтенхаймом корешился…

— Талена.

— Ага.

— Кто?

— Роршах его знает. Сначала все молчали, к концу дежурства, наоборот, уже шестеро вызвавшихся. Голову подбросили в римский амфитеатр, пижоны. Не то местная старшина, не то кто-то под них маскируется. Так что сводку делать смысла нет, там щас пойдет выяснение отношений.

Габриэлян кивнул.

— Вообще-то, если Талена, то это нам, скорее на руку. Они будут выяснять, чья работа, может быть, попробуют провернуть под это какие-то централизующие реформы, региональные власти — и старшие, и особенно люди, встанут на уши… Да, это могут быть и наши.

— Ты в Ниме бывал?

— Да. Там рядом с городом такой римский акведук — просто счастье моё. И город красивый. И готовят неплохо. Но странно.

— Что, например?

— Курицу в шоколаде.