Стрекозы стали снижаться, степь внизу побежала быстрей и Олаф встряхнулся. Может быть, попробовать выпрыгнуть, если летучка окажется достаточно низко?.. Но Каль обязательно убьет, сверху ему это будет легко. А может быть, стрекоза просто схватит его и унесет обратно в Хлоя-табе - что сделаешь с такой громадиной кинжалом? Правда, есть еще копья.

Впереди показались какие-то насекомые. Сверху они выглядели непривычно, и Олаф не сразу понял, что это смертоносцы. Восьмилапые услышали гудение крыльев, когда враг был уже совсем рядом и побежали по степи, пытаясь найти укрытие. Но с воздуха сотник хорошо видел, что скрыться им некуда.

Четыре паука мчались налегке, по ровному месту. Они развили огромную скорость, но воздух давал преимущество, стрекозы легко настигли их и полетели рядом, чуть сбоку. Каль оживленно переговаривался со своим насекомым, постукивая копьем по хитину. Первые две летучки опустились ниже других и приблизились к смертоносцам. Сотник испытал к восьмилапым горячее сочувствие - они были совершенно беспомощны.

Когда расстояние до цели стало совсем маленьким, воины метнули копья, оба целясь в ближайшую мишень. Они кинули их довольно ловко, с упреждением, но один все-таки промахнулся. Зато второе копье вонзилось в жертву с такой силой, что пробило хитин и вошло глубоко в тело. Человек закричал что-то, торжествующе потряс кулаками.

Раненый паук сбился с шага, отстал, вместе с ним остались и две преследующие его стрекозы. Олаф отвлекся, смотрел назад, надеясь, что смертоносец что-нибудь придумает. Но вскоре в нем торчали еще два копья, он побежал в другую сторону, потом остановился, закрутился на месте.

Впереди в атаку пошли две следующие летучки. Этому пауку сначала повезло, оба копья воткнулись в землю перед ним. Он споткнулся, но продолжал бег. И все же настал и его черед, и этот смертоносец остался сзади, добиваемый в упор. Третьего атаковали стрелами - наверное, воины как-то понимали команды Каля. Олафу наскучила эта жестокая игра. Вот если бы на спинах пауков сидели лучники, если бы восьмилапые догадались двигаться рывками, зигзагами…

Они догадались. Два последних паука вдруг разделились, и побежали в разные стороны, то и дело меняя направление. Строй стрекоз сперва пролетел мимо, затем две ушли за облюбованной жертвой, а Каль повел за собой последних. Десятник впервые оглянулся и указал пальцем прямо на Олафа.

Сотник задумался, глядя на приближающегося смертоносца. Стрекоза ловко следовала его маневрам, постепенно сокращая расстояние. Что предпринять? Паук обречен так или иначе, кроме того, не имеет отношения к городу Чивья. Убив его, Олаф не совершит никакого греха перед своим Повелителем. Правда, этим он поможет стрекозам… Но сотник никогда не был уж чересчур щепетильным.

Ему даже хотелось попробовать, испытать охотничий азарт, вогнать на всем ходу копье в твердую спину. Но как к этому отнесется Каль? Не догадается ли, с кем имеет дело? Олаф предпочел бы пока остаться недотепой в его глазах, это давало больше шансов на побег. Паук приближался.

Чивиец принял решение. Он быстро достал из сетки копья, все сразу, тут же выронив одно в степь. Посмотрел на Каля, сделал виноватое лицо. Десятник что-то кричал, скаля зубы. Мысленно усмехнувшись, Олаф использовал вторую попытку, целясь прямо в смертоносца, без упреждения. Как он и ожидал, копье вонзилось в землю далеко за восьмилапым.

Паук опять поменял направление, бега, стрекоза заложила широкий вираж. Не успела она подстроиться к жертве снова, как Олаф кинул третье копье, на этот раз всерьез, только целясь на корпус вперед. Восьмилапый споткнулся о воткнувшееся перед ним древко, сломал его брюхом, замер. Тут уж сотник швырнул смертоносный снаряд как палку, под себя, и попал-таки, только плашмя. Чивиец не сдержал смешка, представив себе лицо Каля.

Стрекоза снова сделала вираж, настигая паука, а он вдруг повернул ей навстречу. Этого не ожидал даже Олаф, но соблазн оказался слишком велик. Смертоносец и низко летящая крылатая тварь стремительно сближались, сложив свои скорости. Сотник с силой швырнул вниз копье и даже услышал хруст. Пока летучка разворачивалась, чтобы вернуться к жертве, Олаф усилием воли заставлял себя не оглядываться. Он весь дрожал от возбуждения. Как же это здорово! И наверняка он попал, попал прямо в мозг.

Случившееся превзошло все ожидания. Легкое копье, выпущенное с быстро летящей стрекозы в бегущего навстречу смертоносца пробило его насквозь и вышло из брюха. Восьмилапый замер на траве, распластав лапы, возле него опустилась летучка Каля. Десятник выскочил, подбежал, готовый ударить копьем, осмотрел труп. Потом задрал к небу смеющееся лицо.

Ну конечно, Каль, посмейся! Так везет только дуракам, ты это знаешь. Олаф помахал командиру рукой, пооткрывал рот - сделал вид, будто кричит что-то в восторге. Восторга и правда было немало, но сотник давно научился с ним справляться.

Каль попробовал выдернуть из убитого смертоносца копье, но оно совсем скрылось в хитине. Махнув рукой, десятник подозвал стрекозу и взмыл в воздух. С разных сторон к командиру уже летели другие воины, справившиеся с задачей. Учебный полет закончился, понял Олаф. Теперь обратно в Хлоя-табе, город стрекоз, о котором еще ничего не знает даже Повелитель… Сотник должен был непременно попасть в Чивья, и как можно скорее.

Но первый полет не дал шанса спастись. Придется вернуться город, ждать более удобного случая. Может быть, даже полезно осмотреть получше Хлоя-табе, который, судя по всему, будет вести войну со всей окрестной степью. Сто эскадрилий - страшная сила, Олафу даже думать не хотелось, какую бойню учинит эта армия в его родном Чивья.

Он опять положил голову на руки, разглядывая пробегающую внизу степь и постарался успокоиться. Надо еще выдержать разговор с Калем, убедить его в случайности сегодняшнего броска. Одноглазый может оказаться куда более хитрым, чем кажется. В сущности, пока ему все время везет, даже в том, что стрекоза в поисках новых воинов выбрала его. Интересно, чем именно он ей так понравился? Олаф посмотрел вверх, на летучку. Симпатичное насекомое. Жаль, что они воюют со смертоносцами, очень жаль.

На обратном пути он снова задремал в своей сети, потеряв последний страх, доверившись могучей стрекозе, как доверялся восьмилапым. Река появилась под ними так неожиданно, что Олаф даже ахнул. Будто стараясь произвести впечатление, крылатое насекомое заложило крутой вираж над самой водой, а потом уже подлетела к отверстию в высоком берегу. Дождавшись своей очереди, стрекоза села на карниз и позволила сотнику выбраться и отстегнуть сеть.

Разыгрывать спектакль перед Калем не пришлось.

- Ну ты и дурачина! - выкрикнул тот, прохаживаясь по камере. - Если бы не твое дурацкое счастье, всыпал бы я тебе сегодня палкой, а потом посадил на воду и лепешки! Но сегодня твой день, везет с самого утра. Сейчас вам принесут еды, а потом можете отдыхать. Пойду помогать Баруку, может быть, еще один десяток собирать начнем.

Товарищи отнеслись к успеху Олафа по разному, одни поздравляли, другие осыпали насмешками. Сотник решил никак не отвечать, чтобы не нарваться на драку. Когда играешь недотепу, то положено быть битым, а ему и так досталось за последнее время. Он снял теплую одежду и с наслаждением вытянулся на лежаке.

В самом деле, скоро принесли поесть. Четыре женщины доставили прямо в камеру миски с незнакомой кашей, в которой плавали кусочки мяса скорпиона, лепешки и, что было особенно приятно Олафу, пять кувшинов воды. Воины вступили с женщинами в разговор, они уже успели познакомиться. Сотник решил и здесь отмолчаться, сосредоточившись на еде. Барук считает его уроженцем Трофиса, нехорошо получится, если кто-нибудь из женщин окажется оттуда.

Но одна из стряпух сама подошла к Олафу, бесцеремонно уселась рядом и представилась.

- Меня зовут Мета. Я из Ужжутака, а ты?

- А я из Трофиса, - сотник постарался произнести название города как можно тише, чтобы не услышали остальные. - Первый день. Меня зовут Олаф, я носильщик. У меня есть знакомая по имени Мета.

- Трофис - это где-нибудь неподалеку? - переспросила Мета.

- Да, - кивнул раздосадованный Олаф и перевел разговор на куда более интересную для него тему: - А где находится твой Ужжутак? На востоке?

- Нет, на севере, далеко. Там мы ничего не слышали о гигантских стрекозах, я чуть не умерла со страху, когда она меня схватила. Мы летели два дня, она охотилась по дороге и пыталась меня кормить. Съедала муху, а потом выблевывала мне в рот! - Мета расхохоталась. - Они так с личинками поступают. А я не могу так есть… Намучались мы обе.

- Ты теперь дружишь со стрекозами?

- Нет, я не понимаю их языка, тут слух надо особый иметь. Со смертоносцами проще… Я живу на третьем уровне от воды, там, где взрослые личинки. Хочешь зайти в гости сегодня?

- Ему нельзя! - встрял в разговор мрачного вида рослый детина. - Он первый день, должен привыкать. Я к тебе приду.

- Ну, приходи ты, - легко согласилась Мета и пояснила Олафу: - Никак не получается забеременеть. Говорят, стрекозы сердятся. Отнесут еще обратно, чего доброго…

- В Ужжутаке плохо? - воспользовался моментом сотник.

- Теперь, я думаю, совсем плохо. Люди Фольша - знаешь, кто это такие? У нас завелись их колдуны. Не успели оглянуться - а половина города уже с ними. Ходили в степь, плясали у костров… Малого Повелителя задушили, а потом восстание сделали. Мои отец и брат за восьмилапых стояли, их тоже убили. Город почти весь сгорел, два сражения потом случилось, когда уцелевшие смертоносцы вернулись… - Мета широко зевнула. - Фольш победил, пауков мало оставалось. Колдуны сказали, что будут теперь сами жить, без насекомых. А по-моему, так не бывает. Ты согласен?

- Согласен, - кивнул Олаф. - Или раскоряки, или летучки.

- Конечно, летучки! - быстро сказала женщина, а остальные в камере странно притихли. - Ты и думать забудь, что может быть иначе! Они этого не любят. Голову откусят запросто и…

- Хватит болтать, - детина взял ее за руку. - Пошли, забери у него миску.

После еды часть воинов ушла, видимо, на третий уровень, остальные уснули. Олаф поглядывал в сторону отверстия, размышляя, что творится на реке по ночам. Скорее всего, сплошная охота всех на всех. Но как тогда удрать? Наверх не забраться по отвесному берегу.

Теперь появилась еще одна тема для доклада Повелителю - Ужжутак. Города нет, Иржа свободен в своих решениях, Хаж должен опустить мост перед армией Чивья, не нужно войны. Достаточно открыть сознание перед Оком Повелителя Ужжутака и он сам узнает правду.

Олаф тяжело вздохнул. Как спрятаться от стрекоз в голой степи? Ведь за ночь далеко не уйти. Снаружи послышались человеческие голоса. Он подскочил к отверстию, вышел на карниз и увидел плывущую по реке большую лодку. Гребцы, укрытые за толстыми бортами, громко пели.

Речники. Заключили союз со стрекозами, переметнулись на их сторону, предали… Если бы не они, Хлоя-табе не возник бы так быстро прямо под носом у здешних городов. Узнали бы вовремя, Повелитель послал бы армию… Пусть бы она и погибла, но не позволила так глубоко изрыть берег, отложить огромные кладки, выкармливать личинок… Над рекой вдруг появились несколько десятков стрекоз.

Олаф не успел даже заметить, откуда они вылетели. Кружась над самой водой, каким-то чудом не сталкиваясь, летучки производили громкое жужжание. Хлоя вдруг стала тихой - многочисленные насекомые бросились во все стороны, забыв распри. Потом на самой середине реки забурлила вода, и оттуда показалась какая-то тварь, поплыла к берегу, прямо на чивийца.

Он не мог как следует рассмотреть речного обитателя, но стрекоз, как видно, всерьез обеспокоило его появление. Их коллективные действия напомнили Олафу пчел, только вот полосатые насекомые не жалели себя, нападали даже на более сильного, а таинственная тварь безнаказанно приближалась к кладке. Сотник почувствовал, как его охватывает радостное возбуждение. Давай! - хотелось ему крикнуть, - Плыви сюда! Устрой переполох, полакомись яйцами, личинками, а я тем временем попробую бежать.

Стрекозы улетели, все сразу. По тихой реке с плеском приближалась темная масса, Олафу удалось рассмотреть мерно поднимающиеся плавники, похожие на лодочные весла. Сотник поправил кинжал, украдкой оглянулся. В камере было тихо, воины спокойно спали. Может быть, побежать по темных ходам, поднять тревогу, попробовать усилить панику? Сзади послышалось гудение, Олаф опять обернулся к реке.

Стрекозы вернулись. Теперь каждая летучка несла, сжимая четырьмя мощными лапами, крупный камень. Именно так они расправлялись со смертоносцами, если не могли использовать людей… Олаф приготовился наблюдать картину битвы. Но все оказалось очень просто: по одной заходя на цель, стрекозы стремительно падали вниз, а над самой водой выпускали камень и, расправив крылья, поднимались в высоту.

Они пролетали прямо перед Олафом, он видел их ничего не выражающие глаза, ветер, поднятый крыльями, толкал обратно в камеру. Одна за другой, с равными интервалами, стрекозы наносили удар и снова летели куда-то вверх по течению, за новыми камнями. У сотника слезились глаза и рассмотреть, к чему привела атака, он не смог.

Когда все стрекозы улетели, никто больше не тревожил речную гладь, никто не приближался к Хлоя-табе. Присмотревшись, Олаф увидел огромное красное пятно, медленно двигающееся вниз по течению, постепенно светлея, растворяясь.

- Существо с красной кровью, - сказал за его спиной неслышно подошедший Каль. - Гадость…

- Они опасны? - спросил его сотник.

- Как видишь, не очень! - усмехнулся одноглазый. - Стрекозы неуязвимы, я пока не видел ни одного врага, который сумел бы нанести городу хоть небольшой вред.

- А ночью? - Олаф старался выглядеть возбужденным, испуганным. - Ночью оттуда никто не вылезет? Я слышал страшные истории про речных чудовищ. Говорят, они утаскивают лодки прямо на дно!

- У нас есть факелы, - с гордостью объяснил десятник. - Думаешь, для того, чтобы отмахиваться ими от чудовищ? Нет, в случае тревоги мы зажигаем их и сбрасываем вниз, а часть втыкаем в стены, вот здесь, - он постучал рукой по откосу. - Освещаем весь Хлоя-табе, понимаешь, дурачина? Наше дело только в этом, а при свете стрекозы зададут трепку кому угодно.

- А если кто-нибудь приползет под землей? Жук-могильщик, или серые черви… Да мало ли какие твари любят в чужих кладовых яйца жрать. Стрекозы ведь под землей не могут драться.

- Вот тут ты прав, - Каль перестал улыбаться. - Это - наша забота. Но такое случается редко, летучки умеют выбирать места с твердой почвой, не всякий могильщик к нам пробьется. Сам я такими вещами пока не занимался… Но у Барука большой опыт, он ведь живет со стрекозами с самого детства. Расспроси его - может быть, он переведет тебя из эскадры в сторожа, будешь не летать, а под землей сидеть. Хочешь?

- Нет, - честно ответил Олаф. - Летать - это здорово.

Каль замолчал, буравя новичка единственным глазом. Что-то в нем ему не нравилось. Или наоборот, нравилось? Десятник ткнул чивийца пальцем в грудь.

- Тебе понравится быть воином. Я чувствую, тебе понравится. Благодари Бжашша, что не провел всю жизнь носильщиком при господах… Впрочем, этого бы и не случилось, у тебя еще будет шанс увидеть Трофис с воздуха. Кстати, я спросил в других десятках - из твоего города у нас никого нет, зато есть соседи, из Чивья. Бывал там?

- Бывал, - невесело ответил сотник.

- Вот, когда приживешься, когда я увижу, что ты действительно готов служить Бжашша-Хлоя-табе, то пойдешь к ним, поболтаешь. Я понимаю, что тебе скучно… А знаешь, что? - Каль вдруг изменил решение. - Я приведу их к тебе завтра. Хочу поговорить о ваших городах. Эскадрой командует Барук, но мы и сами должны проявлять инициативу. Так что скоро, может быть, встретишь кого-нибудь из знакомых.

Десятник, не прощаясь, вышел из камеры. Олаф вернулся к лежаку, вытянулся, закинув руки за голову. Не напрасно ли он соврал Баруку? В Чивья его знают все: Олаф-сотник, доверенный человек Смертоносца Повелителя. Пожалуй, слуги стрекоз сразу выпустят ему кишки, или, что более вероятно, пригласят летучку откусить голову. Может быть, рассказать правду? Но тогда не будет шанса бежать, за ним сразу установят наблюдение.

Олаф задумчиво покрутил в руках кинжал, совсем недавно принадлежавший Мете, дикарке из Гволло. Она все еще жива, хотя отряд из Чивья, посланная Повелителем кара, уже спешит мстить. Что, если попробовать выкопать ступени и подняться по берегу вверх? Шумно, сыпящуюся землю услышат часовые… Да и что делать, выбравшись в степь? Когда рассветет, его быстро найдут с воздуха.

Сотник прикрыл глаза, твердо решив поспать. Что бы ни случилось, а оставаться в Хлоя-табе больше нельзя. Значит, все решится ночью. Под мирное посапывание своих спокойных товарищей Олаф задремал.

Люсьен, прихрамывая, шагал по дороге, ведущей из Хажа в степь. Он впервые был в пути совершенно один, и про себя не мог не осуждать Иржу. У смертоносца на уме была только оборона владений своего Повелителя, поэтому в сопровождение своему доверенному человеку он не выделил ни одного паука, ни одного стражника. Только предложил взять с собой Агриса, но тут уж Люсьен сразу отказался.

А что будет, если из камней вылезут два-три скорпиона? Одному не отбиться, огонь разжечь не успеешь. Люсьен зябко повел плечами и в который раз осмотрел склоны. Вроде бы никого. Иржа сейчас обходит Кривую пропасть, ищет место, где враги могли бы попытаться проникнуть во дворец, обогнув мост. Где-то там, впереди, движется армия Повелителя Чивья. А он, одинокий человек, должен попытаться предотвратить столкновение.

Люсьен даже сплюнул с досады. Разве можно доверять такое важное дело простому стражнику? Правда, в Хаже других претендентов на эту миссию не нашлось, это верно. Патер просто дурак, умеет кричать на воинов - и то хорошо. Но как Люсьен будет разговаривать с Оком Повелителя, командующим армией, как будет вести переговоры?

Иржа сказал, что хочет узнать все о стрекозах, иначе сочтет предложение отдать перевалы оскорблением и будет биться с каждым смертоносцем, согласным принять вызов, даже с самим Повелителем. Передать такое смертоносцам Чивья? Могут не дослушать, сразу разорвут на части. И при чем здесь стрекозы?..

В одном нельзя отказать Ирже - он правильно рассудил, что армия должна получить его предложение в пути. Завидя противника, смертоносцы приходят в ярость и помириться уже не способны. Вот только посылать следовало паука, а не человека.

В кустах кто-то громко затрещал ветками. Люсьен выхватил меч, пригнулся, готовый отпрыгнуть. Из зарослей высунулись клешни серого скорпиона, на одной из них болтался кусок чьих-то внутренностей. Стражник быстро отступил на несколько шагов, потом боком, по самому краю дороги, прошел мимо хищника, защищавшего свою добычу. Клешни поворачивались вслед за человеком, но на дорогу скорпион не вышел.

Часто оглядываясь, Люсьен продолжил путь. Вообще-то для одинокого путника есть очень хороший способ спастись от скорпиона: повернуться и бежать сломя голову. На коротком расстоянии тварь догонит жертву, но если удастся продержаться хоть сто шагов - обязательно отстанет. Он охотится из засады, а не гоняется за добычей, как бегунец. Но что делать, если следующий враг появится впереди? Бежать от него к тому, что остался сзади, в кустах?

Стражник решил не убирать меч и пристроил его себе на плечо. Иржа, конечно же, прочел в его разуме все сомнения, но сказал, что уверен в Люсьене. Это приятно, но попробуй оправдать такое доверие! Высоко над скалами пролетела стрекоза. Люсьен засмотрелся на ее переливчатое, зеленоватое тело. Почему смертоносцу так интересны стрекозы?

Опять что-то зашуршало в кустах. Стражник выждал немного, но никто не показался. Он так же осторожно обошел клочок зелени, вынужденно приблизившись к другому такому же, росшему напротив. Оттуда в любой миг могло ударить молниеносное жало, или вылететь оса… Люсьен миновал опасный участок и почувствовал, как между лопаток скатилась крупная капля пота.

Страх начал одолевать, чтобы заглушить его, Люсьен громко выругался. Нельзя позволить одиночеству сжать сердце, наполнить мир призраками, среди которых спрячется один, но настоящий враг. Стрекоза присела на край скалы, что-то высматривала. Воину показалось, что она необычайно крупных размеров, но следовало сосредоточиться на дороге, не отвлекаясь на тех насекомых, что не представляют опасности.

Муха старательно обсасывала жадным хоботком чей-то хитин, до дороги достали длинные тонкие усики. У Люсьена в мешке было достаточно еды, поэтому он не стал мешать насекомому лакомиться. Усмехнулся про себя - как в той древней поговорке про человека, который ел лишь траву и не обижал даже мух. Интересно, кто съел его самого?

Поток воздуха взметнул валявшиеся на дороге щепки, листья. Инстинктивно Люсьен пригнулся, и что-то огромное пролетело прямо над ним, задев меч, который едва не вырвался из рук. Стрекоза! Она и в самом деле была громадной! Насекомое зависло в нескольких шагах перед человеком и медленно повернулось на месте, нацелило на стражника огромные глаза.

Выставив вперед меч, Люсьен ожидал атаки. Ветер, поднятый большими жесткими крыльями, развевал волосы. Сразу вспомнилось, как в детстве им удалось из лука сбить такое насекомое, а когда мальчишки приблизились, то тварь попыталась взлететь и отсекла крылом кисть одному из обидчиков. Вот только та стрекоза была раза в два меньше.

Насекомое не спеша поднялось в воздух, улетело за скалы. Вот дела - стрекозы охотятся на людей! Чувствую дрожь в коленях, стражник продолжил путь, теперь поглядывая и на небо. Наверное, именно таких существ имел в виду Иржа. Но ведь смертоносца-то они не могут обидеть, его им не унести. Паук на месте Люсьена просто прыгнул бы, подмял под себя летучку, и кончил дело одним укусом.

Внимание стражника привлек кролик, ушастый зверек, он быстро пересек дорогу. Как они здесь выживают? Правда, в степи это было бы совсем невозможно, вот где настоящее царство насекомых. Если верить рассказам, конечно - сам Люсьен родился уже здесь, в Хаже, вскоре после завоевания его северянами.

Опять раздалось гудение рассекаемого крыльями воздуха. Стражник начал поворот в сторону летучего врага, но не успел. Стрекоза снова промчалась рядом с ним, опять задела лежащий на плече клинок. Сверкнув на солнце, стальное оружие отлетело на несколько шагов. Люсьен кинулся к нему, кубарем покатился в пыль, схватил, перевернулся на спину и замер - хищница висела прямо над ним, на высоте человеческого роста.

Гул в ушах прекратился неожиданно, стрекоза ушла ввысь легко, будто кто-то втянул ее в небо на паутине. Стражник еще несколько мгновений лежал, двумя руками удерживая меч, задрав вверх острие, потом вскочил и огляделся в поисках убежища. Тварь явно не собирается оставлять его в покое.

Чуть в стороне от дороги в скале нашлась неглубокая выемка. Полностью спрятаться в ней стражник не смог, но хотя бы защитился от нападения сзади и частично сверху. Стрекоза не появлялась, но Люсьен твердо решил не спешить и замер, опустив к земле меч. Шло время, он немного успокоился.

- Почему она меня не схватила? - вслух сам себя спросил Люсьен. - Два раза не схватила. А могла как маленькие летучки кроликов - лапами за спину, и жвалами…

Стрекозы мелким жертвам откусывают головы, а уж потом поднимают в воздух. Зачем нести лишний груз, от которого так мало проку? Жвалы у них огромные, крупнее даже, чем у смертоносцев. Сжимают шею с легким поворотом, кррак! - и осталась на траве только головка ушастого зверька, да лужица крови. Люсьен передернул плечами.

- Почему?.. Меча боится, умная, - ответил стражник на собственный вопрос. - Я ее и не пытался ударить, а она боится. Но ведь подлетала сзади… Неужели хотела обезоружить?

Иржа, который почему-то требует от Повелителя Чивья все ему рассказать о каких-то летучках, появление огромной стрекозы, ее странное поведение… Было от чего закружиться голове. Люсьен сполз по скале, решил немного посидеть. Наверное, тварь наконец-то улетела. Страшно подумать, что будет, если они размножатся поблизости - тогда детишек в поселках вообще нельзя будет из дома выпускать.

Часто поглядывая вверх, Люсьен вернулся на дорогу. Что скажет Иржа, узнав, что пришлось пережить его посланцу, по словам паука, выполняющем такое важное задание? Стрекоза не показывалась. Стражник продолжил путь, постепенно приближаясь к заранее намеченной роще. Не стоит идти до самого вечера - надо еще успеть запастись дровами на всю ночь. В темноте на огонь сползется полно всяких тварей, из тех, что умеют переносить прохладу, но приблизиться к жару они не рискнут. Утром пригреет солнце, и согревшиеся хищники уйдут, тогда и Люсьен пойдет дальше. Он надеялся встретить армию Чивья где-нибудь у завала, ведь там смертоносцы задержаться, чтобы наказать повстанцев.

А как поведет себя ночью странная стрекоза? Стражник представил себе, как она летит в ночи, разглядывая прекрасно видимого у огня человека. Потом пикирует вниз, в тот самый миг, когда он задремал… Нет, летучки ночью спят в норах, это всем известно.

И тут он ее увидел. Она сидела на скале, распластав по ней прозрачные крылья. Если бы не зеленоватый отлив брюшка, стражник прошел бы мимо, ничего не заметив. Люсьеном овладела злость. Не подавая виду, он продолжил путь, краем глаза стараясь следить за врагом. Вот она двинула лапой, вот медленно свела крылья… Когда тварь сорвалась вниз, стражник с воплем развернулся, выставляя ей навстречу меч.

Когда стрекоза растопырила крылья, чтобы затормозить, поток воздуха едва не сбил Люсьена на землю. Он увидел приближающийся глаз, огромный, пустой, и именно в него попало острие. Что-то хрустнуло, мощная лапа ударила в грудь, вышибив дыхание. Воин упал на спину, но тут же вскочил. Стрекоза странными зигзагами летела прочь, совсем невысоко над дорогой.

- Получила, тварь?! - радостно закричал ей вслед Люсьен. - Съела стражника?!

Насекомое едва не врезалось в скалу и тут же круто взмыло вверх. Дрожа всем телом, воин пошел дальше, стараясь восстановить дыхание. Да, это победа! Так с ними и надо поступать - не прятаться, а рубить! Он так ликовал, что едва не наступил на шангу, маленького паука, разрывавшего землю прямо на дороге. Малыш обиженно подпрыгнул, попятился, выставив жвалы.

- Копай, копай! - ободрил его Люсьен, в свою очередь отступая. - Ты меня не трогаешь. И я тебя не трону.

Шанги, несмотря что вырастают лишь по колено взрослому мужчине, могут прыгать на два человеческих роста в высоту. Связываться с таким мелким, но ядовитым и подвижным противником не хотелось. Люсьен отошел подальше, постоял, ожидая, пока паук успокоится и опять примется за рытье своей, зачем-то очень нужной, ямы. Потом медленно вернулся, обходя насекомое стороной. Шанга замер, множеством глаз глядя на стражника, но из ямки не выскочил.

- Все бы были такие умницы, как ты! - похвалил его Люсьен, проходя мимо. В горах считалось, что встретить на пути шангу - к счастью. - Прощай.

Он спокойно повернулся к пауку спиной и продолжил путь. Но тут же снова был вынужден обернуться, крепче перехватывая меч. Стрекоза возвращалась. Малыш шанга покинул ямку и скакнул в траву. Люсьен согнул ноги в коленях, твердо решив не отступать.

Но и хищница тоже решила проявить упорство. Она летела прямо над дорогой, потом вдруг взмыла вверх, и на высшей точке подъема сложила крылья, камнем рухнула вниз. Камнем?.. В ее лапах был зажат огромный кусок скальной породы! Люсьен не успел ничего подумать, просто отпрыгнул назад, и прямо перед ним с грохотом раскололся о дорогу тяжелый снаряд.

- Ах, ты, гадина! - с возмущением крикнул стражник, продолжая пятиться. Каменная крошка рассекла щеку. - Что это ты придумала?!

Стрекоза не собиралась отвечать. Она опять улетела за скалу, теперь свободно ориентируясь - видимо, привыкла пользоваться одним глазом. Или Люсьен не смог его сильно повредить?.. Стражник растерянно огляделся. Со всех сторон дорогу сжимали скалы, прижаться к ним - только ограничить себя в подвижности.

Пока воин приходил в себя, стрекоза вернулась, в лапах у нее было новое оружие. Люсьен попятился, готовясь отпрыгнуть в сторону, но прозевал момент, когда тварь рассталась с камнем. Гладкий валун задел плечо, закрутил, бросил на землю. Когда стражник поднялся, летучки уже не было видно.

- И долго так будет продолжаться? - сам у себя спросил человек, и сам же ответил: - Нет, не долго.

Рассуждать дальше стражник не стал, повернулся и побежал по дороге, потирая ушибленное плечо. Надо найти хоть какую-то пещерку, или хоть дерево, за которым можно спрятаться. Как на зло участок попался узкий, безжизненный, серые гладкие скалы с обеих сторон. Он оглянулся и увидел врага, стрекоза собиралась попытать счастья в третий раз.

- Вот привязалась… - теперь Люсьен решил не стоять, а двигаться.

Пятясь задом, он выписал зигзаг по дороге. Стрекоза летела прямо на него, легко повторяя все движения жертвы. Смотреть на эти мощные, крепко сжатые жвалы не было сил. Стражник вскрикнул и, пригнувшись, кинулся вперед, чтобы проскочить под врагом. Летучка распахнула крылья и выпустила камень.

Снаряд ударился о дорогу прямо перед Люсьеном, отскочил, попал по ноге, к счастью, не по опорной. Стражник упал, едва не наткнувшись на собственный меч, в затылок ударил ветер. Не улетела! Он перекатился на спину, махнул оружием, и попал, отбил готовую вцепиться в куртку когтистую лапу. Но только одну - три других припечатали его к земле, еще две отпечатались на фоне голубого неба, собираясь обездвижить голову.

Возвратным движением меча Люсьен попытался сбить с себя летучку, но она оказалась слишком тяжела и могуча. Рубящий удар по хитину даже не поколебал ее. Лезвие застряло в складках каких-то подвижных пластин и орущий от ужаса и ярости стражник надавил на него протиснул куда-то.

Занесенные над головой жертвы лапы не схватили его, только ударили, когда стрекоза попыталась взлететь. Меч пошел вверх, и Люсьен повис на нем, вцепился двумя руками, не собираясь оставаться без оружия. На миг его подошвы оторвались от земли, но что-то лопнуло внутри твари, стражник не услышал этого в хлопанье крыльев, а лишь почувствовал по вибрации, пробежавшей по клинку.

Меч начал выскальзывать из тела хищницы, и воин повернул его кистью, надеясь тварь. Сверху на него посыпались удары, наносимые, к счастью, вслепую. Люсьен вжал голову в плечи, он стоял под трепещущей над ним стрекозой, надеясь, что она не сможет дотянуться до него жвалами. Так и было, головогрудь насекомого для этого оказалась недостаточно гибкой.

И все же она вырвалась, упершись лапами в плечи стражника. Сильнейший толчок бросил его на землю. Стрекоза тоже потеряла равновесие, полетела вбок, ударилась о скалу, и вдруг повисла на застрявшем в трещине крыле. С воплем Люсьен подбежал к ней, стал бить мечом по мелькающему в воздухе прозрачному хитину, откалывая от свободных крыльев куски хитина. Тварь высвободилась из трещины, упала на стражника, но он успел выкатиться из под нее.

Теперь стрекоза сидела на дороге. Потеряв почти половину крыльев с правой стороны, она даже не пыталась взлететь, только смотрела на человека здоровым глазом. Люсьен медленно отошел, ощупал себя. Куртка изорвана в клочья, на плечах и затылку длинные, но неглубокие порезы. Оставить ее здесь, скорпионам?.. Ну уж нет! Он поддел мечом вросший в дорогу камень, взвесил его в руке.

- Теперь моя очередь!