Иероним снова не сомкнул глаз всю ночь, только клевал носом в книжку, сидя на скамейке при свете керосиновой лампы. Тристана и Джек ушли спать почти сразу, оставив альбиноса наедине с самим собой. Виктор не стал даже смотреть им вслед, пытаясь сбежать от ощущения разочарования и презрения. Быть может, он порадовался бы за них обоих, что они обрели счастье друг с другом, но его не покидало ощущение лживости происходящего. Они не только предали его. Они так до сих пор и не научились доверять друг другу.

Он просидел рядом с Иеронимом всю ночь, наблюдая, как бывший Чистильщик скользит взглядом по строкам, после каждой страницы устало потирая глаза.

-Когда привезешь лекарство Грейс и Анне, пожалуйста, ляг и проспи хотя бы пару дней, Белоснежка. Я обещаю, что не дам никому прикасаться к тебе, если только он не окажется прекрасной принцессой, - Виктор с сочувствием посмотрел на Карателя и неощутимо потрепал его по голове. - Пора бы и мне тоже о тебе позаботиться, да?

За всю ночь Иероним даже ни разу не поднялся. Он сидел, сгорбившись, уткнувшись в свой томик Гюго, то и дело облизывая пальцы и перелистывая страницы, все глубже погружаясь в написанное.

По-своему, Виктор был рад, что альбинос не пытался обыскать дом, или обойти его вдоль и поперек. Он знал, что Иероним может не только ничего не обнаружить, но и разозлить Джека и лишиться того, ради чего пожертвовал собственной свободой.

Иероним наверняка думал так же.

-Пожертвовал своей свободой, - повторил Виктор вслух несколько раз, пробуя эти слова на вкус, перекатывая их по языку. Он никак не желал признавать, что Иероним теперь навсегда привязан к нему.

Как будто судьба смеялась над ними, сначала заставив Гадателя спасти своему убийце жизнь, потом нанять его, а теперь скрепляя непроизнесенной клятвой. Она была намного хитрее и мудрее Виктора, ему давно пора было с этим смириться.

Наверное, Иероним этого еще не понимал.

Или наоборот. Понимал и был готов к дальнейшим поворотам гораздо лучше, чем Гадатель.

-Ты бы удивился, Белоснежка, но я даже не стану говорить глупости про домашних животных, - Гадатель облизнулся и виновато улыбнулся, хотя и знал, что Иероним не услышит его и не увидит. - Может, со временем, но сейчас нет. Нет... настроения, - он фыркнул и опустил взгляд в пол, рассматривая собственные босые ноги, тонкие линии и круги на досках. Он наклонился, попытавшись сковырнуть кусочек деревяшки, в надежде, что все же научился передвигать предметы, но тут же замер и обернулся.

Иероним разговаривал с ним. Не зная, что Виктор рядом, альбинос тихо шептал обращение к нему себе под нос. Тихо-тихо, как молитву.

-Я не думаю, что ты одобришь мое решение, но так, я уверен, будет лучше, - Иероним нервно улыбнулся и опустил взгляд. Он загнул уголок странички и закрыл книжку, - А почему - ты разберешься и сам. Ты же здесь предвидишь будущее.

Виктор молча толкнул его плечом, по-дружески и в то же время призрачно. Иероним даже не понял, не ощутил того, что произошло, и не услышал тихого смеха Гадателя.

-После того, как я приду в себя и смогу оторваться от Грейс и осознания реальности этих объятий, я обязательно скажу тебе спасибо. Ну, после того, как ты выспишься, - ухмыльнулся Виктор, неожиданно дружелюбно и доверительно.

Но Иероним всего этого, конечно же, не услышал.

В шесть утра снова показалась Тристана. Джек все еще спал, а цыганка вскипятила себе воду и сделала растворимого кофе. Выпив его залпом, она молча кивнула Иерониму на дверь и принялась хмуро шнуровать свои ботинки.

Иероним закутался в свое множество шарфов посильнее, распихал по карманам книжку и баночку с травами, усадил на плечо ворона, и остановился на пороге в ожидании своей проводницы.

Тристана проводила его до остановки и тут же ушла, не дожидаясь автобуса и так и не произнеся ни слова. Она постоянно хмурилась, стучала ботинком о ботинок и зябко сутулилась. Виктор проследил за ней взглядом, пока она не скрылась за деревьями, а после развернулся и стал всматриваться в горизонт, пока на дороге не показался автобус.

Иероним уснул, едва опустившись в кресло, склонив голову набок, осторожно прижимая к себе баночку с травами, будто боясь ее потерять. Он выглядел, как человек только что получивший надежду, шанс на спасение, единственный и последний, и искренне опасающийся, что снова лишится и его.

Он проспал всю дорогу. Виктор молча смотрел в окно, стараясь не думать о произошедшем ночью, разве что размышляя о том, что говорил Джек.

Гадатель был уверен, что если бы Джек попытался объясниться, просто рассказал о своем отношении к Тристане и о том, что хотел помочь самому Гадателю, Виктор бы выслушал его и, наверняка, простил бы, пусть даже после долгой и глупой ссоры.

Но Джек промолчал. Вместо того, чтобы объясниться с другом, он дал волю эмоциям. Его злость и неспособность противостоять собственным эмоциям подтолкнули его к бездне - и Крысолов нанес вред целому роду. И, будто этого ему было мало, он сделал Виктора своим соучастником.

-А ты стоял там и смотрел, - Гадатель брезгливо поморщился, вспомнив, как его сковали страх и неуверенность в собственных силах, тогда в Эдинбурге, когда Джек произносил роковые слова. Виктор даже не пошевелился и не попытался ему помешать, так что произошедшее было и на его совести.

Порой Виктор все еще чувствовал себя причастным, будто в том, каким стал Джек, была его вина, и все эти жизни, что Крысолов забрал, были жертвами и Гадателя тоже.

Гадатель снова и снова вспоминал об этом - едва закрыв глаза, он опять видел тот вечер, и выражение лица Джека, искорки безумия в его глазах, руки, сжатые в кулаки. Виктор все задавался вопросом, почему же Джек тогда просто рассказал ему, что Тристана не заплатила запрошенную цену, но даже не попытался объяснить свои действия.

Совсем скоро они, наверняка, встретятся. Джек не станет ждать новостей и попытается найти Виктора сам. И что тогда? Как им говорить друг с другом теперь?

Потом Гадатель открыл глаза, посмотрел на сиденье впереди и вспомнил Пенелопу, и тут же вернулся мыслями к разговору с ней.

Конечно, Виктор не мог смириться с тем, что Пенелопа сделала выбор в пользу Иеронима вместо него. Он не мог понять, по какой причине медиум пошла на такую жестокость по отношению к нему и лишила его самой близкой подруги. Это возмущало его настолько, что порой хотелось кричать.

Быть может, если бы она рассказала ему о своих ощущениях, он смог бы предотвратить ее собственную смерть. Он ведь Гадатель, он бы заглянул в будущее и все узнал, и обязательно предотвратил бы. Цепь событий бы изменилась, и, вполне возможно, происходящего сейчас даже не случилось бы. Или все произошло бы совсем иначе.

По крайней мере, Виктору очень хотелось в это верить.

Пенелопа казалась ему все загадочнее. Забавно, но девушка, которая выросла практически у него на глазах, теперь предстала ему полной неразгаданных тайн, о существовании которых он узнал лишь сейчас.

Пенелопа знала больше, чем ему могло показаться. Например, она знала, что смерть Гадателя тщательно продумана им самим, и, может, именно поэтому она так долго ждала, прежде чем явиться, и так же долго не приходила, чтобы забрать его. Призрачная жизнь тоже многому учила его. Пока его тело мучила лихорадка, сам Виктор мог увидеть, как важен он для других людей и сколько боли его безрассудство может принести. Как будто кто-то хотел показать ему, насколько важно ценить свою собственную жизнь и жизнь окружающих, каждую секунду рядом с близкими людьми. Как Грейс.

От осознания, что вот-вот, совсем скоро, он снова сможет ее обнять, крепко-крепко, и не отпускать как можно дольше, у Виктора начинали дрожать руки, хотя это получалось скорее по привычке.

Будучи живым, Виктор бы задремал на этой мысли. По крайней мере, он сам так думал, но будучи призраком, он был лишен этой сладкой возможности спать. С другой стороны, стоило ему вспомнить об этом, как автобус въехал в город и, минут через пять, остановился на конечной остановке. Кто-то из пассажиров грубо тряхнул Иеронима за плечо, чтобы разбудить, и альбинос тут же подскочил. Кутаясь на ходу в куртку, спрятав баночку в карман, он поспешил выскочить из автобуса, и, на мгновение, запнувшись и неуверенно озираясь по сторонам, побежал прочь.

Виктор поспешил за ним.

Стоило Иерониму закрыть за собой дверь в дом Анны, как из комнаты Виктора тут же показалась Грейс. Она быстро сбежала с лестницы, растрепанная, со следами от подушки на щеке. Свитер, в который она была одета, был запачкан кофе и джемом, руки мелко дрожали от усталости и волнения.

-Почему Джек? Почему ты поехал к нему, не предупредив меня? Почему не подумал о том, как к этому отнесся бы Виктор? Господи, Иероним, я... - она говорила так быстро, что даже Виктор не сразу понял, что за слова она произносит. Альбинос схватил девушку за плечи и мягко тряхнул.

-Успокойся, Грейс.

-Я подумала, что ты не приедешь больше, и испугалась, что он умрет у меня на руках, и я буду одна, и... - Грейс нервно повела плечами, вытерла краем рукава набежавшие слезы и тихо произнесла, - Прости, я просто... Виктору стало хуже.

-Ненадолго, - Иероним достал из кармана баночку и протянул Грейс, - Я ездил к Крысолову за противоядием. Виктор поправится, если мы будем поить его этим три раза в день. Он придет в себя, и ему станет намного лучше.

Грейс неуверенно протянула к баночке руку. Девушка хмурилась и кусала губы, все еще не в силах поверить в то, что возможность вернуть Виктора к жизни все же есть. Она осторожно взяла баночку в руки, будто самую большую драгоценность в мире, и подняла взгляд на Иеронима.

-Ты чем-то пожертвовал для этого. Я могу... что-нибудь сделать, чтобы отблагодарить тебя? - Грейс снова прикусила губу. Она дрожала от волнения и ощущения странной, почти пьянящей радости.

-Когда он придет в себя, скажи ему, что любишь его. Мне кажется, ему не так часто говорили об этом девушки, которых любил он, - Иероним устало потер лоб, быстро снял куртку и повесил на вешалку. Собираясь уже пройти в комнату, он неуверенно и осторожно обнял Грейс за плечи, выражая, таким образом, поддержку, а потом поспешил к Анне, уже идущей ему навстречу с чашкой чая.

-Выпейте, а потом я уложу Вас поспать, ладно? - сказала она, и Иероним слабо кивнул, не находя в себе больше сил даже на простой устный ответ.

Грейс обняла баночку с травами ладонями и прижала ее к груди, едва сдерживая улыбку, а потом поспешила на кухню за кипятком и чашкой.

-Кажется, чашку нужно накрыть блюдцем, пока травы завариваются, - обратился к ней Иероним, когда Грейс проходила мимо. Девушка в ответ лишь кивнула.

Пока травы заваривались, Грейс задремала, уронив голову на руки, коротко и беспокойно, и проснулась лишь, когда прозвенел таймер. Она небрежно сняла с чашки тарелку, покрытую капельками горячей воды, и так и оставила ее лежать на столе, а сама поспешила с чашкой наверх, прикрывая ее ладонью, чтобы не расплескать тот отвар, что стал сосредоточием всех их надежд.

Виктор следовал за ней по пятам, плечом к плечу, не в силах оторваться от ее лица, все всматриваясь в покрасневшие от сдерживаемых слез и нехватки сна глаза.

Даже сейчас она казалась ему прекрасной. Она будто светилась изнутри, лучилась солнцем и теплом.

Войдя в комнату Виктора, Грейс тихо охнула и зажмурилась, не в силах смотреть на него, но тут же тряхнула головой, расправила плечи и медленно подошла к его кровати, словно совершая некий ритуал. Она поставила чашку на тумбочку у кровати, достала из миски с водой полотенце и промокнула лицо и лоб Гадателя, вытирая пот и слезы, выступившие от лихорадки. Виктор замер над своим телом, боясь пошевелиться. Скованный ужасом понимания, какую боль он, должно быть, прямо сейчас испытывает, но не ощущает, и насколько на самом деле он близок к смерти.

Грейс заботливо убрала волосы с его лба, поправила одеяло и только после этого набрала в чайную ложку отвара и поднесла к его губам.

Ложка за ложкой, она вливала в него отвар, и он, даже без сознания, подчинялся ей, заставляя себя выпить почти все. Грейс собрала полотенцем капли пролившейся жидкости, погладила Виктора по волосам, словно поощряя за то, что он выпил все, а после просто села рядом, тщетно надеясь на моментальный результат.

Виктор устроился рядом с ней, прямо на полу, положив голову ей на колени. Даже зная, что она этого не почувствует, он надеялся, что Грейс услышит его благодарность, хотя бы интуитивно.

Ему безумно нравилось просто сидеть вот так, рядом с ней. Это помогало ему не думать о плохом, не вспоминать Джека и слова Пенелопы, не размышлять о Чарити и Чистильщиках, а, наоборот, наводило на мысли о том, сколько он еще успеет сделать, когда очнется.

Иероним проснулся лишь под вечер. Виктор, как и Грейс, узнал об этом от Анны, приоткрывшей со скрипом дверь и шепнувшей Грейс, что альбинос хочет с ней поговорить. Гадатель все еще был без сознания, и пока ему не становилось даже чуточку лучше, но Грейс и Анна, всё обсудив, сошлись во мнении, что мгновенное исцеление звучит откровенно смешно. Анна принесла с собой чашку с отваром и заняла место Грейс, вооружившись чайной ложкой и полотенцем.

Грейс закуталась в свитер, обхватила себя руками и спустилась вниз, не торопясь, зевая на ходу.

-Выглядишь плохо. Виктор бы расстроился, - Иероним встретил ее внизу и кивнул в сторону гостиной.

-Тогда я покажу ему зеркало, - хмыкнула Грейс, - Ты хотел поговорить о чем-то?

Иероним подтолкнул ее к креслу, и девушка послушно села, тут же натянув рукава свитера на руки и уставившись на альбиноса снизу вверх.

-Цена, которую запросил Джек, - Иероним неуверенно потер мочку уха и виновато посмотрел на Грейс, - заключается в том, что я буду сопровождать Виктора, куда бы он ни направился.

-Ну, все не так страшно. Если у тебя нервы крепкие, и если ты будешь соблюдать... некоторую дистанцию, - Грейс удивленно заморгала и улыбнулась, - Или тебя что-то смущает?

-Я не могу понять, зачем Джеку это необходимо. Какая ему от этого польза? - Иероним развел руками. Виктор опустился на подлокотник кресла Грейс и посмотрел на девушку. Она какое-то время молчала, кусая себя за костяшки пальцев и размышляя над словами альбиноса, потом тихо произнесла:

-Возможно, он хочет привязать тебя к нему. Ну, там внушить, что шаг влево, шаг вправо от Гадателя равняется смерти и все такое...

-Мне показалось, что это больше подразумевало "быть у Виктора на побегушках".

-Ну, тогда ему, правда, не стоило просить это в качестве оплаты, - съязвила Грейс, - Если серьезно, то я думаю, что это подразумевает, что ты действительно пойдешь за ним на край света. Вероятно, тебе придется оставить что-то или кого-то без защиты, и это сыграет Джеку на руку. Может, Чистильщикам будет нужна твоя помощь, но ты вынужден будешь пойти за Виктором, не знаю... - она пожала плечами.

Иероним покачал головой.

-Чистильщики не станут обращаться ко мне за помощью.

-Они не стали бы этого делать раньше, - Грейс потерла переносицу, - Прости, я не успела тебе рассказать, хотя должна была сделать это, как только вернулась, но ты спал, и я не захотела тебя будить... Я случайно встретилась с Полом Степсоном, Чистильщиком...

-Это мой наставник, - Иероним нахмурился и напрягся. Виктор почти мог рассмотреть, как вокруг него воздух заходил ходуном и заискрился. - Зачем... как это вышло?

-На меня напала какая-то маленькая чернокожая Чистильщица, и Пол спас меня, - Грейс развела руками, - С ним были еще два Чистильщика помоложе. Они сказали, что Джек уничтожил верхушку Чистильщиков.

Иероним замер. Он, кажется, побледнел еще сильнее, лицо исказила гримаса ужаса и боли, он вцепился руками себе в волосы и беззвучно закричал.

-Иероним, - Грейс тут же подскочила и оказалась рядом с ним, - Иероним, ты в порядке?

-Братство не сможет существовать без верхушки. Джек просто уничтожил его. Последнее...

-Во что ты верил? - Грейс коснулась его рук, заставляя разжать пальцы и отпустить волосы. - Они изгнали тебя.

Иероним едва сдержался, он уже замахнулся, чтобы дать ей пощечину, будто наказывая за такие дерзкие слова, но Грейс даже не шевельнулась. Она смотрела на него прямо, пусть и снизу вверх, но гордо подняв голову, глядя ему в глаза.

-Иероним, я понимаю, что ты все еще не можешь оставить их. Ты бы хотел быть там, и ты уверен, что там твое место, - она взяла его за руки, - Но это не так. Возможно, Братство Чистильщиков, каким ты знал его, умерло, но я точно знаю, что ты был бы рад видеть его таким, каким оно должно стать. Даже сейчас. Даже когда ты часть Колоды, а ты она, - девушка погладила его по костяшкам пальцев, нежно коснулась каждого едва заметного шрама, следов многих лет борьбы с самим собой и долгих, упорных тренировок.

-Я не понимаю, - прошептал Иероним. Виктор сделал шаг ближе и вдруг увидел, что в глазах бывшего Чистильщика застыли слезы. С каждой секундой его вера становилась все слабее, - Я не понимаю. Они могут избрать новых Старейшин, но то, что кто-то прорвался в Институт, это... - он запнулся. Грейс покачала головой.

-Теперь все будет иначе. Твой Наставник нашел самый первый Кодекс Чистильщиков и на основании его хочет заключить мир с Колодой.

-Но это противоречит нашим... их догматам, - возразил Иероним.

-Больше не противоречит, - Грейс порылась в карманах и достала бумажку с номером телефона, - Я думаю, что пока Виктор не пришел в себя, тебе следует встретиться с Полом. Он все расскажет лучше меня, потому что он знает все... тонкости этого... переворота, - она протянула записку ему, - Назначь встречу с ним и поговори. Думаю, это тебе поможет, - девушка неуверенна улыбнулась. - Хорошо?

-Он... попросил тебя об том? - едва слышно спросил Иероним. Он отчаялся, не нужно было быть эмпатом, чтобы это понять, достаточно было просто видеть выражение его лица.

-Он просил рассказать тебе обо всем, но я не так сильно знакома с вашей внутренней кухней, Иероним, - Грейс покачала головой, - Пол предложил мне помочь ему придумать план по... ликвидации, - это слово явно далось ей с трудом, - Джека. И я согласилась.

-Почему?

-Потому, что для меня в том, что Виктор болен, виноват Джек. И я буду преследовать его до тех пор, пока не уничтожу.

-Ты действительно так сильно любишь его? - Иероним слабо улыбнулся.

-Почему бы и нет? К тому же я еще в детстве мечтала встретить какого-нибудь Очень Печального Принца и привнести в его жизнь радость, а Виктор как нельзя лучше остальных подходит на эту роль.

Грейс рассмеялась и будто даже расцвела, избавившись от постоянной маски усталости и печали на лице. Виктору тут же стало теплее и спокойнее.

-Кстати о твоей просьбе, - она хитро сощурилась, глядя на альбиноса. - Ну, насчет сказать ему, что я его люблю, когда он проснется...

Иероним подался немного вперед, прислушиваясь.

-Я ее исполню. Но сначала я сделаю кое-что еще, - она погладила Иеронима по плечу, вздохнула и сказала, снова возвращаясь к теме переворота у Чистильщиков, - Не переживай больше, чем стоит. Особенно, если никто из Старейшин не был тебе близок...

-Ты предлагаешь мне проигнорировать смерть человека? Ты? - Иероним вскинул брови, пытаясь выразить иронию. Грейс легко ударила его кулаком в плечо.

-Определись тогда, кто ты, для начала. Потому что, если ты Чистильщик, то смерти тебя волновать не должны. А если ты один из Колоды, то ты должен понять, были ли они закономерны, что не мешает тебе пожалеть о них, - она поджала губы и кивнула, - Но не переживай больше, чем стоит, понимаешь? Позвони своему Наставнику, пусть он все тебе расскажет, а потом вы позовете меня, и мы все решим. Хорошо? - Грейс пригладила воротник его свитера, глубоко вздохнула и направилась к лестнице. - Я пойду, подремлю немного. Если будут новости - разбудите меня. Я обязательно поучаствую в обсуждении, хотя лучше бы это сразу было избиение всех виновных, - она подмигнула Иерониму и поспешила наверх к Виктору.

Но Гадатель так и остался стоять напротив Иеронима. Альбинос устало потер лицо, сел в кресло и обхватил руками голову, закрыв глаза.

Он все еще был привязан к своему прошлому. Он все еще слишком часто оборачивался и вспоминал заученные давным-давно правды и правила, все еще порой ловил себя на том, что верит в них больше, чем в собственную, внезапную свободу и что может наказывать тех, кто обращается со своей силой неверно.

Он так давно отказался от идеи изменения Братства Чистильщиков и устранения всех Старейшин, что происходящее сейчас казалось ему нереальным.

А может, оно казалось ему нереальным, потому что он все еще чувствовал себя частью этого Братства? Виктор был почти уверен, что Иероним, наверняка, в глубине души все еще ощущал себя Чистильщиком.

Его прошлое все еще держало его. Крепче, чем он сам этого хотел, и больше, чем он понимал.

Он спрятал бумажку с телефоном в карман, и снова лег спать, не раздеваясь и кутаясь в пушистое одеяло из овечьей шерсти.

Звонить сегодня куда-то было поздно, да и сил у Карателя не осталось. Больше всего ему сейчас хотелось уснуть, чтобы отрешиться от всего, что произошло.

Виктор какое-то время стоял рядом, не в силах решить, что должен сделать дальше, как он сам должен реагировать? Судьбы окружавших его людей спутывались во все более хитроумный узел, распутать который без инструментов ему становилось все сложнее. Виктор отдал бы все, лишь бы прямо сейчас получить в руки колоду и вытянуть пару карт, чтобы понять, к чему все это приведет и какие решения уже были приняты, а какие только предстоит принять.

Но он не мог. Он мог воспользоваться тем, что могла бы предложить ему Пенелопа, чем-то из ее арсенала, но для него все эти орудия были абсолютно бесполезны. Даже астролябия уже сыграла свою роль, а остальное едва ли могло сыграть ему на руку. Он не хотел говорить с мертвыми, ведь мертвые не могли подсказать ему будущее, их уделом было прошлое.

Поэтому все, что ему оставалось - это ждать того дня, когда он придет в себя и наберется сил, чтобы вновь взяться за карты и руны и все узнать, а после обязательно снова наведаться к Юноне.