Таршингейл не двигался, его глаза были прикрытыми, длинные ноги скрывались под столом. В коридоре снаружи была суета, крики и ругательства, что не было удивительно в колледже вечером. Может, пациенту требовалось кровопускание или что-то ужаснее. Операции проходили с воем, редкие пациенты умудрялись обойтись обмороком.

Наконец, Тарши пошевелился.

— Смыслы, — бормотал он. — Смыслы.

«Для науки? Или жертв?» — Клэр решил, что это касается обоих вариантов.

— Беспокоящие, да. И глубокие.

Вэнс сидел на стуле и смотрел на Клэра, пока тот излагал голые факты дела, а потом свои наблюдения. Он порой чесал светлые усы одним пальцем, и заметил неровное пятно от чернил на большом пальце ментата-преступника. Смесь пыли и бумаги, жар Таршингейла воевал с холодом каменных стен, пахло лекарствами операций — все, как должно быть. Даже призрак одеколона Валентинелли.

Почему тогда ему было… не по себе?

«Что-то тут не так».

— Красный миазм, — Таршингейл кивнул, словно вел внутреннюю беседу. — Жуткая болезнь. Пленка крови на ocularis orbatis. Хмм.

Тело Клэра похолодело.

— Тарши, старина…

— Арчибальд, ради Бога, зови меня Эдмундом, если нужно фамильярничать, — рявкнул раздраженно Таршингейл. — Не надо звать меня иначе.

— Едкий, — вмешался Вэнс. — Вы были вместе в школе?

— Два года разницы, — Таршингейл встал, отодвинув стул с усталым вздохом. Хрип его дыхания почти пропал. — И он уже тогда был невыносим.

— Яблоко от яблони, уверен, — тон Вэнса был почти беспечным. — Вы не удивились, сэр. И я улавливаю сладость в воздухе этой очаровательной хижины, которой быть не должно.

— Да, — Таршингейл не обижался. — Боюсь, я должен сообщить нечто тревожное, Арчибальд. Как твой друг догадался, эта болезнь уже здесь, — он глубоко вдохнул, расправил плечи, и его халат сморщился, с грубой ткани слетала засохшая кровь. — Четверо поступили днем. Трое умерли за часы, а четвертый…

— Боже правый, — губы Клэра онемели. — Ты же защищаешь патогенную теорию, Эдмунд. Скажи, что у тебя есть идеи, как это побороть.

— Только долгими пробами и ошибками, — Таршингейл словно постарел за минуты, глубокие морщины проступили на лице, и Клэр заметил слабый румянец на бритых щеках. — Идемте. Он гуртовщик, наш четвертый пациент, довольно крепкий. Если он еще жив, у нас есть шанс.

* * *

— Черт возьми, — выдохнул Клэр.

Палата была полна стонущих и кричащих жертв. Было почти так же страшно, как в психушке, и редких визитов Клэра в этот ад шума и вони хватило, чтобы понять, что медицина не для него.

Пациент — толстый лысеющий разводчик скота, принесенный через весь Лондиний двумя его встревоженными товарищами, бросившими его и горсть монет Таршингейлу из-за репутации Эдмунда с благотворительность — лежал мокрой грудой крови и остального, включая жидкость из лопнувших волдырей. Его пустой взгляд с кровью был прикован к далекому потолку, и ответственный за погрузку трупа на телегу моргнул, когда они пришли, хорошо одетые и здоровые, в эту дыру.

— Йозеф Камлинг, — Эдмунд закрыл окровавленные глаза умершего. Он держал пальцы на веках, выжидая, чтобы глаза закрылись навеки. — Помнишь историю, Арчибальд?

— Я все помню. Я ментат, — Клэр взглянул на Валентинелли, следившего за Вэнсом, стараясь делать это скрытно. Ментат-преступник морщил длинный нос. — Эдмунд…

— Двести лет назад. Татерсолл должен был рассказывать лекцию, — Эдмунд убрал руку, посмотрел на лицо умершего. — Я помню довольно много, хоть и презираю френологию как ненаучную, но порой она пригождается. Но я отвлекся. Помню…

— Татерсолл. Лекция сто пятьдесят три, — кровь отлила от лица Клэра, он это ощутил. Горло сдавило. Кашель застрял, или шалило пищеварение — у ментатов оно было отличным, но могло повернуться против него. Редкое могло встревожить его желудок. Но это угрожало. — Чума. Но там не…

— Девять из двенадцати симптомов совпали. Глупо отметать что-то, потому что сам не можешь допустить существование этого, — Таршингейл выпрямился. Он всегда так читал нотации. — Я заметил поразительное сходство. Я проверил отличные библиотеки, посмотрел на записи о Темной чуме и ее эффектах.

«Склад возле Черного Варка. Идеальное место для исследования, но…» — Клэр чуть не упал от мыслей. Вэнс сжал его локоть, удержав его.

— Что там, старина? — неужели враг Клэра выглядел… да. Это казалось невозможным.

Францис Вэнс казался встревоженным.

— Людовико, — Клэр стряхнул руку ментата. Таршингейл недовольно сжимал губы, его перебили, не дав разогнаться. — Скорее. Бери Хартхела и карету. Нельзя терять ни минуты.

Неаполитанец, однако, не мешкал, пропал среди санитаров.

Ноздри Эдмунда раздувались.

— Арчибальд…

Францис Вэнс оживился.

— Хорошо. Думаю, пора набить шишки в пути. Хороший физикер с нами, старина?

— Бермондси, — Клэр заламывал руки, он почти кричал, чтобы его слышали за шумом в палате, что мешал его сознанию. — Яма чумы. Конечно. Нужно найти источник заражения и методы борьбы с ним.

Вэнс шагнул вперед, словно хотел пожать руку Таршингейлу. А гордость у того была задета.

— Я не физикер, сэр. Я — врач медицины, и я был бы благодарен…

— Хорошо, — хватка Вэнса была сильной на руке Эдмунда, и доктор охнул, пальцы ментата надавили на сплетение нервов. — Дорогой Арчибальд требует ваших услуг, сэр, и мы постараемся вернуть вас домой в этом же состоянии, когда он уже не будет в вас нуждаться.

— Осторожно!

«Я звучу как тетушка-старушка. Мисс Бэннон смеялась бы», — его воротник давил, но Клэр не поправлял его.

— Идемте. Целебный метод, Эдмунд? Расскажешь все на пути к карете. Может, тебе и не нужно покидать здание, — он замер, всплыла жуткая и неминуемая догадка. — Я даже думаю, — серьезно продолжил он, опустив шляпу на лысеющую голову, — что ты тут очень понадобишься. И раньше, чем ты думаешь.