Клэр зажег трубку. Ароматный табак поднялся, и чары у потолка с потрескиванием ожили. Свет дня проникал в окно, мимо тяжелых винных бархатных штор, сияние чар заглушали лучи солнца.

Они оставили его в покое. Валентинелли точно был на кухне, набивал живот и пытал пухлую повариху, лакеи занялись делами. Удобная темная комната теперь ощущалась меньше, его вещи были на столе и в большом шкафу. Полный набор перегонных кубов принес Зигмунд Баэрбарт, дворецкому Финчу сообщат, что для них нужны подставки побольше, несколько журналов торчали из разных мест. Может, если бы мисс Бэннон хотела его задержать, она выделила бы ему кабинет? Дом волшебницы часто казался внутри больше, чем снаружи, и это было любопытно. Казалось порой, что все меняет места…

Его длинный нос дрогнул от мысли, словно ощутил неприятный запах. Нерациональность этой мысли чесалась под поверхностью черепа. Он снова запер странности улицы Брук 34½ в ящик в разуме, где были сложные проблемы, что не требовали срочного решения. Несколько особенностей мисс Бэннон заполнили то просторное место до краев.

Ментаты и волшебники не просто так часто не ладили.

Клэр выдохнул дым и повернулся к самому интересному письму, которое он оставил закрытым, приберег на десерт.

Он был рад неизвестному. Бумага была тяжелой, без следов создателей, которых знал Клэр. Делалась частным образом? Возможно. Чернила пахли горько, а дух… мирры впитался и в конверт. На нем не было марки. Оставили у миссис Джинн, Клэр заметил пятно от жира в углу, женщину точно отвлекли от выпечки. Хотя письмо могли сунуть в почтовый ящик, ведь обращение на нем было простым, а рука была для того, чтобы скрыть отправителя. Мужчину, судя по следу ногтя на бумаге. Простая уловка левши, если Клэр не ошибался.

«О, это вкусно».

Печать была старого стиля, кусок ароматного воска. Клэр вдохнул. Да, это точно был запах мирры.

Церковная свеча для печати. И не просто церкви, а реформатской англиканской церковью Спасителя. У них использовались такие свечи в ритуалах, в Лондиниуме таких было только три, если Клэр не упустил появление новой за последние десять лет.

«О, осторожно, Арчибальд. Воск — не повод приплетать собор. Помни свои слова о силе Предположений, и какими опасными они бывают».

Воск трещал и скрипел. Симфония его разламывания доказала его происхождение, но свечу можно было украсть. Или конверт могли оставить в церкви, чтобы он пропитался запахом.

Кто бы зашел так далеко?

Он подозревал. О, как он подозревал! Другой человек, не ментат, назвал бы это ощущение прекрасным напряжением, как миг перед тем, как любимая падала в объятия. Приятный зуд.

Он подвинул письмо. Дорогое, использовали конверт, а не написали адрес на другой стороне хитро сложенного послания. Но влюбленные и соперники шли на все. И конверт мешал уловить подсказки в складках послания.

Он еще раз понюхал сложенную бумагу. Тот же запах мирры с едкой нотой, но не от чернил.

«Сточная вода. О, твой побег был ближе, чем я подозревал. Хорошо».

Одна страница, послание было простым.

«Дорогой сэр, ваша гениальность оценена. Прошу, окажите честь, признав меня своим другом, а не просто раздражением. Я в надежде. Поклонник».

Все тело Клэра чесалось и покалывало от предвкушения. Он закрыл глаза, способности пылали в голове как звезда. Два предложения были полны значения, важна была даже форма букв.

— Мой дорогой доктор, — прошептал он в тишине комнаты. — Еще игра? Хорошо.

* * *

Неаполитанец разглядывал его.

— Я знаю этот взгляд, сэр.

— Хм? — Клэр рассеянно высыпал пепел из трубки, моргая. — Уже вечер?

— Си, — на стол обрушилась стопка газет, Валентинелли медленно повернулся по кругу, его темные глаза обыскивали поверхности. — Вы что-то затеваете.

— Я тихо сидел пару часов, мой хороший.

«Просто упражнялся в разном, готовился к игре с доктором».

— Очень тихо. Как и должен инвалид.

— Ха! — Людо взмахнул рукой, показывая неприличный жест, популярный в порту. — Вы жалуетесь и жалуетесь. Стрига хочет позаботиться о вас, чтобы вы отдохнули и поправились.

— Я не хочу лениться. Ты долго был со мной и это знаешь, — даже для себя он звучал сварливо.

— Сегодня я не ваш человек, а dama di compagnia, — он оскалился. — Она оставила вас в руках Людо, потому что вы глупый. Я говорил, что пистоль решил бы все проблемы, паф.

«Думаешь, если повториться, я вдруг соглашусь?».

— Я хотел поймать человека, а не убить.

— Так я бы ранил. Больше веры, mentale. А сейчас глупое время чая. Француженка меня прислала за вами.

— Мадам Нойон так добра, — Клэр потянулся, и ему вдруг стало неудобно в кресле, тощее тело напомнило, что он слишком долго был в трансе ментата. Плоть, конечно, плохо подходила для хранения души, посвященной чистой логике.

Ментат не был логическим двигателем. Их способности порой лишь приближались к этому прибору, а порой Клэру приходилось признать, что прибор лучше. Гонка за логикой была опасной даже для любителей делать это. Но было ужасно неприятно ощущать, как этой погоне мешает стареющее тело.

Он не переживал от этого так сильно, как от страха — да, страх был, ментат не был лишен Чувств — что он доберется до предела возможностей. Исчерпает их, и блеск логики и дедукции померкнет.

Это будет ужасно, как ад старой церкви, и даже англиканская это упоминала.

Он дольше, чем хотелось, поднимался на ноги, а вот пиджак поправил быстрыми движениями. Его колени были подозрительно… шаткими. Иначе и не опишешь.

Людовико смотрел пристальнее, чем Клэру хотелось.

— Ох, сэр, я же не упаду в обморок, — Клэр выпрямился. Чай выпить он сможет.

— Выглядите ужасно, — но больше неаполитанец болтать не собирался. — Идемте. Француженка хоть угостит выпечкой. Людо голоден. Скорее.