Эмма спала два с половиной дня, не просыпаясь даже, когда Прилив насыщал ее силой. Она пришла в себя ясным утром четверга, весенний свет пронзал туман Лондиния, запах города даже радовал, проникая в ее гардеробную.
Слуги были чуть нервными, не привыкли видеть ее в таком ужасном состоянии. Потрепанной она бывала, но даже ее корсет пострадал, она кривилась при мысли, сколько плоти показала. Горячая ванна, помощь Изобель и Кэтрин, вопли Северины заставили ее снова почувствовать себя человеком. Горячий шоколад и круассаны не удовлетворяли, ведь зеркало сообщило ей, что она была тощей, хоть синяки почти сошли. Она вызвала мистера Финча, как только это было возможно, и попросила его за газетами. Они прибыли со свежими влажными чернилами, и Эмма спустилась к насыщенному завтраку.
Повар тоже по ней скучал.
В газетах писали, что эксперимент Измененного вышел из-под контроля. Это удовлетворило почти всех, а остальные поняли, что не стоит высказывать сомнения. Эмма облизывала пальцы от варенья и подумывала об еще одной тарелке сосисок, когда дверь распахнулась, и появился Микал.
Он был таким же от плаща до пылающих желтых глаз. За ним Эли шел, опустив темную голову. Они явно тренировались, от них пахло недавними упражнениями. Было приятно видеть, что Эли был в правильных туфлях, мистер Финч постарался.
Ее сердце дрогнуло за ребрами и платьем, вес кармана юбки стал вдвое больше. Она игнорировала ощущения, хотя от взгляда Микала румянец вины чуть не поднялся по ее горлу.
— Доброе утро, Щиты, — поприветствовала она их. — Если не завтракали, присоединяйтесь. Но предупреждаю, что, если встанете между мной и теми сосисками, я буду раздосадована, — она коснулась кармана юбки и с усилием убрала руку. — Микал. Какие новости?
— Из дворца пришла почта, ментат каждый день спрашивает о вашем здоровье. Он придет сегодня на чай. Валентинелли все еще ходит за ним, хоть ему и заплатили, — Микал наполнил тарелку и посмотрел на Эли. — Эли находит службу у вас потрясающей.
— Слишком страшно? — она старалась не звучать удивленно, но не смогла.
— Нет, мэм, — другой Щит смотрел на стол. Было приятно быть в обществе того, кто понимал голод волшебника после таких событий. — Это заметная перемена. Я горжусь быть здесь.
«Это хорошо».
— Если передумаешь, Щит, не бойся высказаться. Я не держу никого силой. Микал, насчет Людовико…
— Я дал ему пятьдесят гиней, Прима. Он заслужил это, убил мистера Трокмортона и опрокинул большую меха почти в одиночку. Хотите услышать об этом сейчас? Клэр давал мне сведения.
Она устроилась в кресле удобнее.
— Конечно. Эли, перед едой, прошу, принеси почту из дворца. Думаю, она в моей библиотеке…?
— Конечно, — он пропал мгновенно, тихо закрыв дверь.
Микал не смотрел на нее. Он сел на свое место, тарелка была перед ним.
Эмма ждала. Тишина затянулась. Комок в кармане давил все сильнее.
Он играл с вилкой, длинные и удивительно изящные пальцы гладили серебряные изгибы. Он не смотрел на Эмму.
«Ты не делаешь это проще».
— Спасибо.
— Не нужно…
— Прими мою благодарность, Щит.
Желтые глаза посмотрели на нее.
— Только благодарность?
Жар проступил на ее щеках.
— За столом — да.
— А иначе?
«Иначе? Я буду поступать, как захочу, Щит. Но сейчас поговорим о главном».
— Селвит мог тебя убить.
— И чуть не убил вас. Думаете, я не знаю? Не важно, Эмма. Я — твой Щит. И все, так что перестань играть.
Она слабо улыбнулась.
— Ты отдал мне приказ?
— Если бы вы перестали проверять, серьезен ли я, можно ли мне доверять…
«Я не забуду звук, с которым Кроуфорд умер от твоих рук. Но ты сделал это для меня. Ведь даже Щит может быть лишь мужчиной. И я благодарна за это».
— Я не так поняла тебя, Микал. Это больше не повторится.
— Уверены? — искра в его взгляде ей понравилась.
— Завтракай, — она развернула газету и разглядывала ее. — Но сосиски не трогай. Иначе я разозлюсь, Щит.
— Не дай боже, — пробормотал он. Но он улыбался, она заметила это, выглянув из-за газеты. Любопытная легкость появилась в груди Эммы. Она подавила это и вернулась к работе.
Оранжерею наполнял золотой полуденный свет, символы на стекле остужали лучи солнца, делая их приятными. Растения пели в куполах с нужным климатом, и Эмма наливала чай. Столики и стулья сияли чистотой.
Когда она передала чашку, она достала плотно скрученный пергамент с красным воском.
— Вашу лицензию восстановили. И вы будете королевским, вас сделают рыцарем. Поздравляю.
Длинное лицо ментата чуть порозовело, он взял свиток, но все еще выглядел мрачно.
— Остались вопросы без ответа, мисс Бэннон.
«А ты этого не любишь».
— Их главный платил Грейсону. Хоть он был канцером казны, хоть у него и был доступ к казне, — Эмма кивнула, кудри задели щеки. Было очень приятно сидеть и тихо пить чай, быть в вечернем платье, которое не изорвалось в неприятностях. — Если вкратце, есть персоны, против которых мы не можем идти прямо, как бы высоко не стояли в глазах королевы. Но мы ударили по их пальцам, и теперь я слежу за ними. С недавними событиями будет проще делать это.
— Ах, да, вы стали графиней Селвита. Поздравляю.
«У Британии свое чувство справедливости, и она хочет, чтобы Динас Эмрис был под присмотром».
— Я не об этом, — она указала на ярусы лакомств.
«Я не хочу, чтобы вы истерзали мозги, переживая из-за вопроса, кто создал симулякр в «Бедламе». Даже если этот вопросы вас не интересует, его слишком опасно решать».
— Прошу. Вы на себя не похожи, мистер Клэр
Он приступил к еде с охотой. Его пищеварение все еще было отличным.
— Меня беспокоит кое-что еще. Семья Селвита поколениями владела тем местом. Почему они решили, что сейчас — верное время, чтобы освободить, кхм, жителя?
«Ему предложили то, от чего он не смог отказаться, — Эмма пожала плечами. — А теперь мне нужно понять, от чего я не могу отказаться. Мы с ним похожи больше, чем он думал».
— Кто знает? Он точно платил Трокмортону, ментат хорошо это скрывал. Жаль, Валентинелли убил его, хотя это было необходимо. Он был не в себе из-за магии Изменения?
Клэру было неловко пару мгновений.
— Безумен. Он был безумен. Я про Троумортона. О. Мистер Баэрбарт расстроен, что не смог на досуге изучить одну из мех.
— Может, тут удастся чем-то помочь, — ядро и большой логический двигатель, конечно, спрятали. Создание подобного было лишь вопросом времени, и Эмма подозревала, что первым проектом Клэра, как гения королевы, будет сделать что-то с подготовкой империи к такому.
— Он будет рад. И синьор Валентинелли…
— Скоро перестанет преследовать вас. Если он придет ко мне завтра, я сниму связь.
— Я не о том, — Клэр снова порозовел. — Он говорит, что не хочет этого. Ему нравится волнение, хотя я сказал ему, что жизнь ментата скучна. Он говорит, что стал стар для своей работы, а за мной нужно приглядывать. Говорит как старая тетушка, и, чем скорее вы его прогоните, чем лучше.
— Ах, — ее губы хотели дрогнуть.
«О, Людо, ты что-то придумал».
— Что ж, вы ему все-таки понравились, — она манерно сделала глоток чая, он уже приятно остыл. Угощения выглядели аппетитно, а она снова проголодалась. Она не скоро вернет потерянный вес.
— То есть каждый раз, когда он угрожает дуэлью, как только вы снимете заклятие, он проявляет симпатию? Ему нравилась эта угроза.
— Ему нравится ваша компания, — «и слежка». — Чудно.
Разговор перешел к другим темам, Клэр старался говорить о приятном. Это его раздражало, она видела, как раздражение растет в нем. После еще одной чашки чая и пары пирогов он собрался уходить. Его ждало исследование, он сожалел, что так скоро покинет ее, и так далее.
Не удивительно, хотя она ощутила укол недовольства.
Эмма встала и протянула руку.
— Мистер Клэр. Будьте разумны. Вы многое пережили на службе у Британии, и я благодарна вам за смелость и заботу, которые вы проявили в интересах империи. Вы больше не обязаны слушаться меня. Я знаю, как магия… неудобна для вас.
Он взял ее за руку, дважды тряхнул. Он был алым теперь.
— Не в том дело, — пробубнил он, сглотнув. — Не в том. Мисс Бэннон, вы… вы…
Она терпеливо ждала. Он не отпускал ее ладонь. Он мог выбрать много слов. Волшебница. Сволочь. Потаскушка. Неправильная женщина.
Наконец, он подобрал подходящее и выпрямился.
— Вы, мисс Бэннон, очень логичная волшебница.
Ее рот чуть не раскрылся. Из всех эпитетов, что летели в нее, этот она не слышала. И легкость появилась в груди Эммы.
— Благодарю.
Он кивнул, отпустил ее руку, словно обжегся, и повернулся, чтобы уйти.
— Мистер Клэр.
Он остановился у дерева. Купол климата позвякивал вокруг него. Волосы Клэра не скрывали того, что его кожа была алой.
К счастью, у нее был подарок, что мог сравниться с его.
— Думаю, ваше пищеварение все еще здоровое?
— Прекрасное, мадам, — он не повернулся лицом к ней.
Эмма глубоко вдохнула.
— Могу я пригласить вас на ужин? Например, в воскресенье? Можете привести Людовико и мистера Баэрбарта. Если они захотят прийти.
«Если захотят появиться за моим столом без необходимости. Странно. Такое со мной впервые».
Клэр повернулся, подошел, схватил ее ладонь и затряс.
— Я скажу! Конечно! Будет честью. Честью. И Зиг обрадуется.
— Тогда воскресенье. В шесть? Я ужинаю рано.
— Именно! — он еще пару раз потряс ее руку и ушел. Она закрыла глаза, отслеживая, как он движется по дому. Мистер Финч выпустил его из дома, Клэр насвистывал, пока шел к лавровой изгороди.
Она переключила внимание на оранжерею. Микал придет в любой миг. Ее ладонь скользнула в карман юбки, она вытащила камень, что выпал из тела Левеллина. Он был у нее на столике у кровати, когда она проснулась.
Микал оставил его там? Он знал, что это?
Камень был темно-красным, плоским с одной стороны и изогнутым с другой. Гладкий и прозрачный, он пульсировал, когда она склонила камень. Пульс был слишком глубоким для камня, медленным ровным биением.
Как сердце дракона.
«Два камня, и он был с одним? Один дали ему заранее, а другой позже? Или камень был только один, и ему заплатили сразу? Но как они могли быть уверены, что он сделает то, что они хотели? И кто среди змеев убил одного из юных для этого? Кто создал симулякр в сумасшедшем доме?».
Она обхватила камень ладонями в перчатках. Пульс замедлился, пока камень пил солнечный свет.
«Грифоны были у его тела. Если я отправлюсь в Динас Эмрис, то найду лишь чьи-то кости. Но… это беспокоит меня».
Левеллин Гвинфуд всегда беспокоил ее.
Было сложно ослабить завязки корсета, но она смогла. Она прижала камень к голой кожи груди, спрятала под корсетом. Неудобно, но это временно.
«Вы правы, мистер Клэр. Еще остались вопросы без ответов».
Она медленно выдохнула одно волшебное Слово.
Над сердцем таяла кожа, и философский камень погружался в ее тело. Тепло пробежало по ее плоти. Ее голова отклонилась, и оранжерея потускнела. Огонь в ее венах был приятным жаром, нежным и оживляющим.
Она решила, что это имело мало значения. Она была Главной на службе у Британии, и если змей поднимет голову, она раздавит его каблуком.
Улыбаясь, Эмма Бэннон поправила платье и решила выпить еще чашку чая.